-

ОПИСАНИЕ ДВОРЦА

Хана Крымского и столичного его города Бахчисарая, учиненное, по приказу .

ГРАФА МИНИХА,

КАПИТАНОМ МАНШТЕЙНОМ.

Город Бахчисарай, столица Ханская, лежит в весьма низкой и узкой долине, между великими каменными горами. Верхняя часть его разделена на две части, из которых в одной жили Християне разных наций и законов, а найбольше Армяне и Греки, и тамо особливую церковь имели, которую Татары, пред прибытием нашим, в конец разорили. Другую и найбольшую часть города отселяют Татары, и Ханский дом в оной обретается.

Дороги в городе прорублены в каменных горах, и того ради очень трудны и худы, а с западной [76] стороны имеется в большой долине предместие, чрез которое мы к Бахчисараю маршировали.

На Ханской большой двор ход сделан каменным мостом чрез речку немалой глубины, которая течет подле дому. Сей двор довольной величины и имеет разные строения, которые, сколько я обсервовать мог, следующим образом построены и украшены: когда войдешь на двор в большие ворота, то на правой стороне палаты старые, в которых Хан прежде сего живал, а вошед в передние сени оных палат, имеется великая зала и посредине её бассейн. Из сей залы ход в верхние апартаменты, в которых такожде великая зала и полы в ней укладены тамошними чистыми плетеными рогожами, а потолок работы мозаической, голубой с золотом; оная же разделена на две части; с правой стороны альков [77] с приступом, а с левой открытая галерея, шириною в одну сажень; стены, вместо обоев, украшены разноцветным фарфором; окна имеются верхние и нижние; в верхних стеклянные окончины разных цветов, а в нижних, вместо стеклянных окончин, решетки деревянные пальмового дерева, сквозь которые воздух всегда проходит и залу холодит; подле оной имеется большая палата, таким же образов убранная, окнами в большую нижнюю залу. По другую сторону пошли многие покои сряду, но без всякого украшения. Наружная стена палат выписана полосами красными, расстоянием одна полоса от другой на половину фута, и чинит вид преизрядный.

На том же дворе стоят другие палаты, с большею лестницею, на которой имеются перилы и столбы для подпоры кровле, которая [78] футов на пять, или на шесть, выдалась по обыкновению Китайскому, для защиты от жару солнечного, и всё украшено, как с наружи, так и внутри мозаическою работою. По сторону палат большие ворота на другой двор, на котором стена левая изрядно украшена мрамором белым; посредине её фонтан под кровлею, из которого истекает вода в бассейн белого мрамору.

По правую сторону сад и новый дом Ханской, в которой ходят по большой лестнице; токмо лучшая вещь для виду сделанный тамо бассейн белого мрамора подобием палат с четырмя шатрами из такого же материалу, а посредине несколько гвоздей отвертных, из которых вода течет в бассейн. Полы такими же чистыми рогожами устланы, а потолоки выкладены деревом и украшены [79] мозаическою работою, золотою и красною.

Средина большой залы имеет свод круглый, работы преизрядной; вокруг залы имеются лавки вышиною от полу на один фут, а шириною четыре фута, и покрыты были коврами, которые прежде прибытия нашего увезены.

С правой стороны сего дома много хороших покоев, в которых полы и потолоки таким же образом и как зала украшены; окна решетчатые, каковы в первой большой зале старых палат.

С левой стороны токмо одна большая палата с камином, в которой со стороны саду окончины стеклянные.

Около всего дома покрытая галерея, и кровля её лежит на каменных столбах; внизу сего дома множество фонтанов по всей стене, которые воды свои испущают в мраморовые бассейны. [80]

Между старыми и новыми палатами много еще строения с разными покоями, из которых примечания достойнейшие: сераль, близ новых палат, и между прочими апартаментами женская баня и передняя палата немалая с большим мраморовым бассейном по средине, глубины полтретья фута, а в диаметре полторы сажени, и вода в него течет из фонтанов; округ бани внутри сделаны фонтаны и бассейны мраморовые и некоторые кабинетцы отделенные, и в каждом особый фонтан и бассейн.

Оные бани, внизу топятся таким образом, что можно жару сделать сколько кто похочет, и водою довольствоваться по желанию; они же все со сводами, и свет имеют сверху в окны, на тех сводах сделанные.

Близ первых палат Ханских, имеется другая баня, таким же [81] образом мрамором белым убранная, но токмо на другую персону.

Все сии разные строения имеют сады и фонтаны чистой и свежей воды с ближних гор.

По левую сторону большего двора имеются покои для склавов, или невольных слуг Ханских, и по средине небольшая площадь, на которой две мечети со сводами круглыми и с кровлею, свинцом покрытою, где Ханы погребаются.

По конец сего двора великие ворота в рощу, которая стоит на косогоре к зюйду, или полудням; против сих ворот, по конец горы, разные апартаменты, а позади их покрытая алея с несколькими кабинетцами решетчатыми пальмового дерева, работы и искусства преизрядного.

Пятьдесят шагов от сей аллеи вправо дом каменный и в нём каменный же бассейн четвероугольный, в четыре или пять сажень, [82] в которой проведены воды с горы. Сей бассейн покрыт кровлею от жару солнечного и токмо одно окно имеет. На стороне палат имеется еще горница, в которую проведены из помянутого бассейна пят гвоздей отвертных, в диаметре по одному дюйму, из которых вода течет и разносится трубами подземными по всему дому.

Ханская большая баня подле старого дому, и ход в нее из верхних. апартаментов с правой стороны; пред оною большая зала и в ней кругом лавки, бассейн четвероугольный в одну сажень величины, а посреди фонтан мрамору белого. Вошед в баню, которая украшена белым же мрамором, имеются разные кабинетцы со сводами, и вода пускается из верхних гвоздей в мраморовые бассейны, а затопляется оная снизу таким же образом, как новые [83] бани, о которых выше упомянуто.

Прошед другой старый дом, на большом дворе против палат построены Ханские конюшни каменные, шириною около четырех сажен, длиною в пятнадцать. Сии конюшни не вымощены, токмо все стойла сделаны очень покатые; ясли и столбы между всяким стойлом каменные ж, и сделаны те стойла в два ряда, окнами на двор, которые довольной величины и за широкими решетками.

Домы в городе, которых около трех тысяч, чисто состроены из кирпичу; но четвертая часть их сожжена и разорена.

Паче всего в Бахчисарае, по моему мнению, сожаления достойно, что бывшие в нем Езуиты, убежав из города, оставили по себе хорошими книгами снабденную [84] библиотеку, из которых большая часть сгорела, или в винном погребе повредилась; понеже оные Езуиты при. отдалении своем, книги для сохранения поставили в таковый погреб.

(Для сравнения с сим старинным описанием Бахчисарайского дворца, мы приличным считаем присовокупить выписку из Путешествия по Тавриде И.М. Муравьева-Апостола в 1820 году. Без сомнения и тем, которые читали сию превосходную книгу приятно будет сличить два описания жилища Бахчисарайских Ханов, тем более, что любопытное повествование нового путешественника может ближе ознакомить с сим разрушающимся памятником Восточной неги и пышности).

Вчера ввечеру, подъехав к Бахчисараю и спустившись в ущелину, в которой он лежит, я засветло успел только проехать длинную улицу, ведущую к Хан-сараю (т.е. к Ханскому дворцу), на восточном конце города находящемуся. Солнце давно уже не видно было за горами, и сумрак [85] начинал сгущаться, когда я вступил на первый двор сарая. Это не помешало мне пробежать по теремам и дворам Таврической Аламбры; и чем менее видимы становилися предметы, тем живее делалась игра воображения моего, наполнившегося радужными цветами восточной Поэзии. Я не знаю, чтобы я дал вчера за то, чтобы иметь 1001 ночь; конечно напролет всю вчерашнюю прослушал бы Шехеразаду: но счастью моему, здесь нет Русских лавочников, и я не проспал прекрасного сегодняшнего утра.

Я поведу тебя, мой друг, не из покоев, но, так как должно, от внешних ворот, в которые проезд с улицы, по мосту чрез узкую Грязную речку, Сурук-су. Прошед в ворота, ты на первом дворе: на пространном параллелограмме, коего, противуположный входу, малый бок, граничит [86] с садовыми террасами; оба же большие заняты, на левой стороне мечетью и службами, а с правой, дворцем, состоящим из смежных неодинаковой высоты зданий. На этой правой стороне, чрез ворота, под строением находящиеся, проходишь во внутренний двор, где тотчас на левой руке представляются тебе железные двери, пестро в Арабском вкусе украшенные, с двуглавым над ними орлом, занявшим место Оттоманской луны. Это вход на большое крыльцо, над коим следующая надпись на Арабском языке.¹

«Владеет сими вратами стяжавший [87] здешнюю область², высочайшая особа, Гаджи-Гирея Хана сын – Менгли-Гирей Хан. Да Господь Бог, Менгли-Гирея Хана, вкупе с отцем его и матерью, в сей и будущей жизни, удостоит блаженства Своего».

Над сими же дверьми пониже: «Основать сии великолепные врата повелеть соизволил владетель двух морей и двух областей, Гаджи-Гирея сын Менгли-Гирей, Султан, сын Султана 959 года».³[88]

Переступив за порог, ты в пространных сенях, на мраморном помосте, и на правой руке видишь широкое крыльцо, ведущее в верхние палаты... Но сперва остановимся в сенях и посмотрим на два прекрасные фонтана, беспрестанно льющие воду из стены в белые марморные чаши: один насупротив дверей, другой тотчас налево. Над сим последним следующая странная и любопытная надпись:

«Слава всевышнему Богу! Возвеселилося вновь лице Бахчисарая, благотворным о нём попечением Светлейшего Керим-Гирея Хана. Он-то утолил жажду страны своей щедрою рукою и тщится еще вящее оказать благодеяние, когда будет на то помощь Божия. Попечительным старанием своим он открыл .славный ток воды. Ежели есть другой подобной красоты фонтан, [89] да предстанет он! – Видели мы города Шам (?)⁴ и Багдад, но такого прекрасного фонтана нигде не видывали. – Сочинивший надпись сию писец, по имени Шейхий. – Человек томимый жаждою, сквозь воду, из тоненькой как палец его трубки, истекающую, прочтет начертание сие на фонтане. Но что же оно гласит? Прийди, пей сию прозрачную воду, из самого чистого источника текущую; она здравие дает (сия последняя речь, в переводе букв на числа, значит 1176 год от Эгиры)».

Над фонтаном насупротив дверей:

«Каплан-Гирей Хан, Гаджи-Селим-Гирея Хана сын. Господь Бог да простит обоим прегрешение [90] их, равномерно отцу и матери. 1776 год» (от Эгиры).⁵ Дабы не оставить ничего недосказанным о сем нижнем помосте, заметим широкий коридор от левого угла, противуположный входу стены, ведущей прямо в домовую Ханскую божницу, над дверью коей начертано:

«Селамид-Гирей Хан, сын Гаджи-Селим-Гирея Хана».⁶

Другая дверь того же коридора налево, дает вход в большую комнату, где диван вокруг стен, до половины покоя, с марморным посреди его водометом. Это убежище прелестно прохладою в знойные часы, когда раскаляются от жару окружающие Бахчисарай горы. Третья дверь ведет в Ханский диван, т.е. в комнату, где [91] собирался Государственный Совет; в нее есть вход и чрез переднюю, снаружи от большего двора.

Когда я опишу тебе одну из зал верхнего жилья, ты будешь иметь понятие о всех прочих, разнствующих между собою одним только большим или меньшим украшением на стенах. Как фасад строения не по прямой черте, а городками, то первое должно заметить, что главные залы освещены с трех сторон, т.е. все из фасады выступающие оных стены, сплошь окончатые. Другого входа в залу нет, кроме одной двери боковой, не приметной между пиластрами Арабского вкусу, между коими и шкафы, так же неприметные, находятся по всей темной этой стене. Над оными (в лучших залах) стекла снутри и снаружи покоя, до потолка, между коими стоят [92] украшения лепной работы, как то: чаши с плодами, с цветами, или деревца с чучелами разных птиц. Потолки, так же как и темная стена, столярной работы и весьма красивы: это тоненькая вызолоченная решетка, лежащая на лаковом грунте, густого красного цвета. На полу я увидел знакомые мне в Испании, эстеры, т.е. рогожки, весьма искусно сплетенные из тростника, род гениста, и употребляемые вместо ковров на полах кирпичных, или каменных. Для защиты от яркости лучей в комнате, с трех сторон освещенной, кроме ставней, служат еще и цветные, узорчатые стекла в окнах, любимое рыцарских замков украшение, без сомнения занятое Европейцами от восточных народов, во время Крестовых походов. Если, в заключение сего общего описания, ты представишь себе диван, т.е. [93] подушки, некогда из шелковых тканей, на полу лежащие вокруг всех стен, исключая темной, ты будешь иметь понятие о лучших залах дворца, кроме трех или четырех, переделанных для Императрицы Екатерины II, в Европейском вкусе, с высокими диванами, с креслами и столами. Сия последняя утварь особливо драгоценна для нас крещеных, ибо во всех странах, где проповедуется Коран, правоверные, вместо столов, употребляют низкие круглые скамьи, на которые ставят подносы и едят на них, сидя, поджав под себя ноги, на полу.

Ты легко догадаться можешь, что в сторону от сего строения находился Гарем, неприступный для всех, кроме Хана, и для него одного имеющий сообщение чрез коридор с дворцом. Эта часть более всех в упадке. Разные домики, [94] в коих некогда жертвы любви, или – лучше сказать – любострастия, томились в неволе, представляют теперь печальную картину разрушения: обвалившиеся потолки, изломанные полы. Время сокрушило узилище; но что в том пользы, когда то же время, определенное роком узницам, протекло для них безотрадно, в рабских угождениях одному, не по сердцу избранному другу, но жестокому властелину! – На краю сего Гарема стоит, на большом дворе, высокая шестиугольная беседка, с решетками вместо окон, из которой, как сказывают, Ханские жены⁷, невидимые, смотрели на игры, въезды Послов и другие позорища. Иные говорят, [95] что будто бы тут Хан любовался фазанами и показывал их любимицам своим. Это последнее потому только вероятно, что петух, с семейством своим, есть единственная картина, которую супруг – Мусульманин может представлять невольницам своим в оправдание многоженства. – Между сею полусогнившею беседкою и комнатою, о которой я говорил, на нижнем помосте, с марморным фонтаном, есть прекрасный цветничок, где мирты и розы могли некогда внушать песни Татарскому Анакреону.

Но пора оставить сии, грудь теснящие, памятники невольничества и выйти подышать на чистом воздухе. Вот насупротив больших ворот, на конце двора, к горе примыкающего, террасы в четыре уступа, на коих плодоносные деревья, виноград на решетках и прозрачные источники, с [96] уступа на другой льющиеся в каменные бассейны.⁸ Может быть, некогда Мурзы – царедворцы, уподобляя Гиреев владыкам Вавилона, сравнивали и террасы их с висящими садами Семирамиды; но теперь сие Крымское чудо представляет вид опустения, так, как и все памятники в Тавриде. Более всего жаль драгоценнейшего здесь сокровища, воды: многие трубы уже засорились, а некоторые источники и совсем исчезли.

За мечетью, вне двора, кладбище Ханов и Султанов владетельного дома Гиреев. Прах их покоится под белыми, марморными гробницами, осененными высокими тополями, ореховыми и шелковичными [97] деревьями. Тут лежат Менгли и отец его, основатель могущества Царства Крымского. Все памятники покрыты надписями: но – они, как говорится, не при мне были писаны; и мне оставалося только пожалеть, что до сих пор не нашелся любопытный, знающий Арабский язык, который бы захотел потрудиться списать надгробные и перевести их. Марморы сии, хотя не Арунделевы, однако же были бы не без пользы для Истории Крыма, столь тесную связь имеющей с нашею, от XV века до подданства полуострова России. На всякий случай я советовал бы поспешить, ибо многие столпы с чалмами, лежат уже на земле обвитые павиликою:

A Turban carved in mould’ring stone,
A pillar with rank weeds o’ergrown,
Wheteon can now be scarcely read
The koran verse that mourns the dead.

В том же кладбище, но на открытом [98] месте, за стеною мечети, сооружены две, подобные одна другой ротонды, с куполами. В них без порядка рассеяны по полу деревянные пустые гробы означающие места где сокрыт прах Гиреев, предпочтивших каменный свод небесному и ограду открытой ниве Божией, где усопший в сладких просонках слышит над собою шум падающего дождя⁹. Гробы эти некогда были покрыты тканями; теперь одни голые доски; на немногих только осталися лоскутки черного сукна; над некоторыми ерлыки на Русском языке, с именами лежащих под ними; и этим мы обязаны [99] единственно старанию нынешнего Бакчисарайского Полицеймейстера Г. Ананьича. Я тщетно искал тут которого-нибудь из владельцев Ханов; осталися только немногие имена Султанов.

Прежде нежели оставить сию юдоль сна непробудного, я укажу тебе отсюда на холм, влево от верхней садовой террасы, на коем стоит красивое здание с круглым куполом: это мавзолей прекрасной Грузинки, жены Хана Керим-Гирея. Новая Заира, силою прелестей своих, повелевала тому, кому всё здесь повиновалось; но не долго: увял райский цвет в самое утро жизни своей, и безотрадный Керим соорудил любезной памятник сей, дабы ежедневно входить в оный и утешаться слезами над прахом незабвенной. Я сам хотел поклониться гробу красавицы, но нет [100] уже более входа к нему; дверь наглухо заложена. Странно очень, – что все здешние жители непременно хотят, чтобы эта красавица была не Грузинка, а Полячка, именно: какая-то Потоцкая, будто бы похищенная Керим-Гиреем.

Комментарии

1. Переводом сей и следующих надписей, я обязан Г-ну Ананьичу, Бахчисарайскому Полицмейстеру. Он для сего употребил одного Муллу, знающего Арабский язык: но как язык сей неизвестен ни Г-ну Ананьичу, ни мне, то за исправность перевода я ручаться не смею.

2. Стяжавший, думать надобно, или худо переведено, или сочинитель чрез то хотел сказать; основавший Бахчисарай. Я Полагаю, что Менгли-Гирей, по взятии Турецкой Кафы, перенес столицу из Старого Крыма сюда, и следственно был основателем Бахчисарая.

3. Это явная ошибка. Менгли-Гирей, вторично возведенный на престол Крымский Магометом II, не прежде мог основать Бахчисарай, как в конце XV века, т. е. между 1480 и 1490 годами, соответствующими 885 и 895 Эгиры.

4. Я оставил Шам так, как он написан в переводе; но какой тут город разумеется, этого отгадать не могу.

5. Надобно полагать, что фонтан сей сооружен был Капланом в самый год (1769) кончины предместника его, Керима.

6. Селамид владел от 1587 по 1610.

7. Я видел ветхие решетки,
За коими в своей весне,
Янтарны разбирая чешки,
Вздыхала жены в тишине

А. Пушкин.

8. Еще по ныне дышит нега
В пустых покоях и садах;
Играют воды, рдеют розы,
И вьются виноградны лозы,
И злато блещет на стенах!

А. Пушкин

9. Und nicht lange, so gebt in der Daemmerung eins nach dem andern
Muede zur Ruh, von dem Vater im kuehlen Lager gesegnet,
Hoert suesstraeumend der Winde Geraeusch und des tropfenden Regens. —

Voss. Luise I, v. 3r7.

Текст воспроизведен по изданию: Описание дворца хана Крымского и столичного его города Бахчисарая, учиненное, по приказу, графа Миниха, капитаном Манштейном // Отечественные записки, Часть 19. № 51. 1824