-

СПИСОК С СТАТЕЙНОГО СПИСКА ВЕЛИКОГО ГОСУДАРЯ ЕГО ЦАРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА ПОСЛАННИКОВ: СТОЛЬНИКА И ПОЛКОВНИКА И НАМЕСТНИКА ПЕРЕЯСЛАВСКОГО ВАСИЛЬЯ МИХАЙЛОВА СЫНА ТЯПКИНА, ДЬЯКА НИКИТЫ ЗОТОВА.

И Ноября в 9 день приехал к нам на двор бей розменной и велел нам с собою ехать к Хану, в бакчю зовомую Шуря, на речке на Каче, от помянутого греческого села Мангуша в 10 верстах. И как мы выезжаючи ис того села будет на поле, тогда встретил наст, от ближнего человека, Кеман мурза Сулешев, сказал нам, чтоб мы ехали к себе на посольской стан, а у Хана-де им быть сегодни, не время. И тогож числа приехав на стан, виделись мы с Иваном Сухотиным, и говорили ему о обещательной казне, про которую нам сказывал Ханской ближней человек, и спрашивали ево: какую он казну с товарищи своими, Салтану Турскому и везиру, так и Хану Крымскому и ближним ево людем, и сколко числом и от какия межи сулил, и для чего он Иван с товарищи о том к Великому Государю не писали, и в статейном своем списке каков нам отдан, не написан, тем и нам в ответех учинил трудность не малую. И Иван Сухотин нам сказал: что он ближним Ханским людем от последние Тясминские межи Великого Государя казны ничего не суливал для того, что они ближние люди к договором о той меже не приступили, то-де на него затевают напрасно; а товарищи-де ево казну сулилиль кто и от чего и сколко, того он не ведает.

Ноября в 14 день, до света, часа за три, приехали к нам от Хана и от ближнего человека Агмет-аги розменной бей да Халил-ага, велели нам и Ивану Сухотину с нами ехать к ближнему человеку, в село Мангуш, а по том назначили нам быть и у Хана. И мы тогож числа изготовясь на ответ, поехали с ними, а Иван Сухотин заупрямился местного ради случая, с нами вместе не поехал и бею сказал: естли-де Ханову В-ву или ближним ево людем есть до него дело, и они-де велят ему быть особно. И как мы в помянутое село приехали, а Иван остался на стану, и для того ево упрямства, что он с нами вместе не приехал, ближней человек нам быть у себя не велел, толко приказал к нам з беем и с Халил-агою, велел нас спросить: есть ли у нас к Днепровой меже склонение? И мы сказали: что о Днепровой меже склонения у нас нет, и впред не будет, окроме того объявленного рубежа, которой мы во ответех объявили. И тогож числа в вечеру Агмет-ага велел нам видетца с боярином Васильем Борисовичем, по ево боярскому челобитью; а по Ивана Сухотина, ближней человек, велел нарочно послать наскоро, тогож часа, и велел ево взять силою. И привезли ево в то село тойже ночи до света, и поставили на особном дворе. [598]

Ноября в 15 день, по утру рано, пришли к нам бей розменной да Халил- ага, говорили нам от ближнего человека: Ивана-де Сухотина про объявление государские казны, по ево Агмет-аги с нами розговором, мы посланники спрашивали-ль и что он нам сказал? И мы им сказали теже ево Ивановы слова, которые у него слышали на посольском дворе и как, о том выше сего написано. И пристав беи выслушав у нас, велели нам с собою итить вместе, на двор к боярину к Василью Борисовичу, а Иван-де Сухотин тут же будет и пред боярином для обличения тех Ивановых запорных слов во обещание от Тясминской межи государские казны, с ним Иваном виделись; а боярин Василей Борисовичь и они розменной бей и Халил-ага, при нас посланниках, в тех ево словах обличат. И мы к боярину к Василью Борисовичу на подворье пришли с ними вместе; а Иван Сухотин пришол тут же прежде нас; и как учал боярин Василей Борисовичь и розменной бей и Халил-ага Ивана допрашивать в помянутом деле, и он Иван в том много мялся и того своего дела объявить не хотел, не ведомо для чего. И боярин Василей Борисовичь выговаривал ему, что он напрасно в том мнетца и на себя тем своим запором стыд наводит, для того, что то обещание от него Ивана с товарыщи было при нем боярине Василье Борисовиче, и и запиратца в том стыдно, да н на него де боярина тем своим запором, наводить от бусурман подозрение великое, и нынешнему посольскому делу, он Иван, тем чепить препону не малую, и нас посланников тем своим запором от Хановых ближних людей кладет такое недоверство. Также и бей розменной и Халил-ага выговаривали ему Ивану, острыми словами с шумом, называючи ево лживым человеком, и обличали ево тем, что он по тайному своему наказу, толикое число за Тясминскую межу обещал вместе с товарищи своими, при боярине Василье Борисовиче, а ближние де Хановы люди, беи и карачеи и аги и мурзы в те поры были все. Да и мы посланники ему Ивану в любов говорили удивляючись ево такому затрудненному поступку, для чего он от нас в то Великого Государя дело таит и в статейной список не написал и на нас в том наводит от Хана и от ближних людей не правословное посольство, потому, что мы в те слова, что он Иван казны не обещал вступили крепко, и чтоб он Иван оставил свое упорство и дело свое объявил. И он Иван вынял писмо и сказал, что то у него выписка ис тайного наказу и объявленное число обещательные Великого Государя казны за Тясминскую межу нам в письме своем показал, где ево рукою [599] написано: Хану 10,000 червонных золотых, ближним ево людем 3,000 червонных золотых, Салтану Турскому и везирю ево на 5,000 рублей соболей, а межу он Иван не суливал, а что-де Хановы ближние люди нам посланником обявляют обещательные казны болши того числа, и то-де хотя и сулено, толко от первых далных рубежэй по Днестр или по Бог реки, а и за Тясминской-де рубеж как казна обещана и каковым случаем посулена и то де един Бог весть, толко де он Иван теперво все то один на себя перенимает для того, чтоб посольскому новому делу остановки не учинить. И говорил нам, чтоб статейной ево список отдали ему назад, а он де те свои слова о обещательной казне велит вписать и закрепит своею рукою и отдаст нам тот свой статейной список по прежнему. И мы ему тот список обещали отдать, те слова вписать, как приедем на стан. А розменной бей и Халил-ага выслушав ево Ивановы слова донесли о том ближнему человеку, а от ближнего человека пригаедчи боярину Василью Борисовичу и нам пославшем и Ивану Сухотину сказали, что ближней человек выслушав у них тех слов, поехал к Ханову В-ву, а нам приказал ехать за собою к Ханову Величеству в помянутые ево бакчи, на речке на Каче, и чертеж наш отдали нам назад.

И тогож числа приехали мы к Ханову двору, ссели с коней у ворот и шли к нему двором, и в хоромы вступив по посольскому чину в шапках и став посреди палаты, боярин Василей Борисовичь и мы с ним сняв шапки поклонились Ханову В-ву до земли. Потом боярин Василин Борисович подступя ближе и чрез переводчика Кутлу-Мамета Устокасимова, спрашивал Хана о здоровье, а говорил: я от вашего Ханова Величества невольник видя ваше государское здоровье радуюсь и вопрошаю, как Господь Бог ваше Ханово В-во милует и по-здорову ли пребываеши, понеже много лет сидючи в неволе, очей твоих не видал? Хан выслушав веселым лицем отвещал сам и рек: тебя де взаимно помилует Бог и здорово ли ты пребываеш? И боярин В-й Б-ч говорил: милостию Божиею и твоим государским жалованьем в живых, яко убогий невольник, обретаюсь. Тогда Хан ево боярина Василья Борисовича почтил и велел ему сесть. И он Боярин В-й Б-ч Ханову В-ву, за такое ево милосердие был челом, а не сел, и говорил чрез тогожь переводчика: сидеть де ему теперво негодитца для того, что Великого Государя Его Ц-го В-ва посланники призваны править посольство. И он Хан на те ево слова умолчал, и он потом учал говорить [600] Ивану Сухотину: ты-де был прежде к нам прислан и договоры с нашими ближними людми чинил и казну обещал и нам то от ближних людей ведомо; а ныне-де, для чего в том запирается, мы де тебе по верющей Царского Величества грамоте верили, а ты своим запором показуеш себе лож. И Иван Сухотин Ханову В-ву говорил: какие де он до говоры з ближними ево людми чинил и что казны обещал при том и теперво стоит и не запираетца ни в чем. А что де товарищ ево дьяк Василей Михайлов воровал и по ночам к ближним ево людем ездил и подарки развозил и дела ложные объявлял и откупясь к Москве от вашего Ханова В-ва отпущен, того он Иван не ведает. А какие де статьи о мирных договорех он Иван будучи во ответех объявлял и о том де к Великому Государю боярин Василей Борисовичь и он Иван писали, и те ево Ивановы слова перед Хановым В-вом боярин В-й Б-ч освидетельствовал темиж словами. Потом Ханово Величество говорил нам Ц-го В-ва посланником: писал де он Хан к Великому Государю чтоб границе быть меж государств Е. Ц-го В-ва и Салтана Турского по реку Днепр, также и о Киеве и о всех Малороссийских народах и землях, и Царское В-во слова ево Хановы поставил не крепко и в грамоте своей ни каково явного соотвествования к нему Хану отписать не изволил, только де во всем велит верить вам посланником, что вы учнете объявлять и говорить. И вы де посланники Его Ц-го В-ва будучи в первом ответе с нашими ближними людми на словах объявили, а после па писме и на чертеже показали как быть границе. И ему де Хану ближние ево люди словесные наши ответы а после и на писме и на чертеже розграничение землям показали, и ево де Ханово В-во то наше писмо чел и на чертеже выразумел, что тот чертеж учинен самым дельным расположением тех урочищ и рек и речек и земель; а выразумевши де велел тот чертеж отдать вам назад для того, что Салтаново Величество Турской изволяет и он Хан к Великому Государю к Его Ц-му В-ву писал, что быть меж государств розграничению землям по реку Днепр и по Киев, до тех мест, где нога войск ево салтановых заступила, а уступки по их мусульманскому закону болши того, хотя Царское Величество изволил и казну многую Салтанову Величеству обещать, не будет; а мусульманских де царей слово едино и непременно и к содержанию крепко. Того бы ради Е. Ц-е В-во и послов своих посылал а по вашему де посланничью нынешнему объявлению межи, и на чертеже показанному роз- граничению, Салтан Турской не учинит. И мы посланники пред Хановым В-вом [601] говорили: хотя к Великому Государю нашему к Его Ц-му В-ву от вас Ханова В-ва в грамоте с стороны розграничения межи по Днепр, широко и пространно писано, толко, Государь, тому розграничению по Днепр состоятися не возможно, а потребнее всех слов и приятнее в грамоте вашей Ханова В-ва Великому Государю нашему Е. Ц-му В-ву показалось, где написано, что ваше Ханово В-во соседцкие дружбы и миру желаете и с Салтаном Турским переговоря о добре, будете посредником и мир учините, того ради и нас посланников своих к твоему Ханову В-ву послал и велел вашему Ханову В-ву о том вашем изящном слов, еже глаголетца посредник, для лутчего выразумения, чтоб то слово посредник значилось, известись подробну, толкоб ты Государь изволил нас милостиво и приятно выслушать. И Ханово В-во велел нам говорить: а он де рад будет слушать с любовию.

И мы говорили теми словами. Хотя у нас того в наказе было не написано, посредничество, Государь, разумеетца дело высокое и богоугодное и любви достойное, егож подобает содержати и начати и совершати право, разсмотрительным рассуждением, якоже посреде двух соперников единому заседающу праведному судии, дабы меж оными всякую вражду успокоить, и все заходящие ссоры с обоих сторон искоренить и на обе стороны безо всякие кривды и обиды и хитрости мир учинить, чтоб то на обе стороны было с радостию а не с печалию приемно. И Великий Государь наш Е. Ц-ое В-во рассуждая своим государским мудрым и пресветлым разумом о изящном словеси вашего Ханова В-ва, еже именуешися посредник, и согласуясь с своими государскими прежними мудрыми ближними людми положил, по Бозе, надежду свою в том посредничестве на ваше дружелюбие еже изволите ваше Ханово В-во в том великом государственном общем деле праведным мерилом высокого разума своего на обе стороны прилежно и приятно в море поступить и меж Его Ц-м В-вом и Салтаном Турским мир учинить, и межи розграничить без всякие хитрости и обиды по выреченному и на писме и на чертеже показанному объявлению, а не по Днепр н не по Киев. Яко посредник, не суть должен восхишением своим или силою, не боясь суда Божия, одну сторону чрез меру удоволить а другую в великой обиде видеть, и такой бы посреднической мир в крепости и в долготе времяни стояти не возмог. А Великому Государю нашему Его Ц-му В-ву каковые бы ради неволи или упадку и бессильства по Днепр и по Киев уступить; понеже при ближней помощи в великих и несметных и сильных ратех своих, мечь свой государской высоко содержит и далеко по всюду простирает, [602] и всякому неприятелю, а наипаче тому, еже не правдою находящему на ево государские грады и земли, которые от Всемогущего Господа Бога ему Государю врученные и поверенные отпор дает всегда и впред при надежде Божия милосердия и при вере ево святой христянской, силы ево государския всем сопротивящимся в крепости храбрства своего не ослабевают, то вашему Ханову Величеству яко ближайшему соседу самому известно. И Хан выслушав слова наши внятно, говорил сам и ближние люди к тому пристали: в том де деле кому Бог поможет; а по вашему де объявлению ево Ханово В-во для исконные дружбы и любви с Царским Величеством розграннчение земель по ево государской воле рад бы учинил и стоять бы ему Хану за то не за-что, по тому, что та не ево Ханова земля; толко де он в том сам не волен и без указу Салтана Турского учинить ему не возможно и иного и ни какова указу от Турского Салтана о разграннчении земель кроме Днепра и Киева нет и впред не будет. И будет де вам сверх сего вашего объявления от Великого Государя вашего дана полная мочь в постановлены межи по реке Днепру, и вы вступайте в то дело не мешкая, по тому, что де у нас исконной обычай — многих и пространных слов слушать не любим. И мы ево Ханову Величеству говорили: если бы Великий Государь наш Е. Ц-oe В-во о такой не склонности вашего Ханова В-ва ведал, и он бы Великий Государь нас посланников послал с тем нашим посольством мимо вашего Ханова Величества к Салтану Турскому, по тому, что Салтаново В-во и везирь ево писали к Великому Государю Его Ц-му В-ву не одиножды з желательным изволением, чтоб для тех мирных договоров Царское В-во изволил к нему Салтану послов своих прислать. А Великий Государь Е. Ц-ое В-во надеясь на право-содержательное ваше Ханово В-во посредство и желаючи соседцкие дружбы и любви и великие вам прибыли и свободного пожитку, презирая посолство к Салтану Турскому, послал нас прежде к вашему Ханову В-ву, обещевая вам великую свою государскую казну за прошлые за три годы и впред погодно, по старым росписям, чтоб ни каким впред ссорам не быть и воинское кроворазлитие унять и в неволе страждущих людей, на обе стороны па окуп и на розмену, свободить и меж государств Е. Ц-го В-ва и Солтана Турского розграниченье земель, межу учинить по сему нашему объявлению, и чтоб ево Ханово В-во ныне от себя изволил нас отпустить с тем нашим посольством к Салтану Турскому, где надеемся на помочь Всесильного Бога и на братолюбие ево Салтанова Величества к Великому Государю нашему, что он по сему нашему посольскому [603] объявлению к миру склоница и розграничение земель, межи изволит учинить, так как мы ныне вашему Ханову В-ву предъявляема А если ваше Ханово В-во к Салтану Турскому нас отпустить не изволиш, тогда вели нас отпустить к Великому Государю нашему к Его Ц-му В-ву, н что от лица вашего Ханова В-ва без дела нас отпустите и такова праведного и склонного миру и многих земель уступления не примете и с нами не постановите и настоящия кроворазлитные воины и пленного похищения с обоих сторон народов, успокоить не хощете, тогда да будет мщение Божие на зачинающих и желающих мужей крови, их же гнушаетца Господь Вседержитель и истребит их и погубит до конца, и зде на земле обитающих пусты сотворит опама-ж во веки в неугасимом тартаре мучити будет. — Хан выслушав прилежно, молвил: воля Божия да будет, над всеми нами! и паки дважды и трижды рек: что ему того дела учинить не возможно ни какими мерами для того, что де Салтан Турской окроме Днепровой межи, иной ни какой учннить не хочет, о том де к нему Хану прислан указ ево крепкой и непременной под великим страхом; того де ради и нас посланников отпустить ему к Салтану не почто и не возможно. Естли бы де та земля была ево Ханова, и он бы межу учинил по воле Царского Величества с охотою; я детем не стыжусь имея над собою болшое начало, а что де вы посланники желаете отпуску к Великому Государю вашему к Е. Ц-му В-ву и вы де как у нас с честию приняты, так с честию здравы и отпущены будете вскоре и провожатые вам даны будут, даже до Запорожья. И велел нам ехать на посольской стан и к отпуску и в путь свой готовитца, и сказал нам: что он нас отпустит дни в три или в четыре. По том учали мы по указу В-го Г-ря упоминатца об отпуске с нами Ивана Сухотина с подъячими и с переводчики, и с толмачи и Хан молвил: как де ево посланник Сефер-ага отпущен будет с Москвы, тогда Ивана Сухотина отпустит; а до тех де мест побыть ему в Крыме. И мы говорили Ханову В-ву: что он Иван прислан в посланники особно, и не за Сефер-агу и держать ево не годитца по тому, что за Сефер-агу посланники в Крыме жили и от великие тесноты и нужды померли, и ныне в ево Сеферово место живут переводчик Кутломамет Устокасимов да подьячей Дементей Елдин, и чтоб ево Ханово В-во велел ево Ивана отпустить безовсякого напрасного задержания, с нами, так как и ево Ханских гонцов Великий Государь наш с милостию отпустил. А Иван Сухотин говорил ему Хану: на твоей душе будет грех, как он Иван будучи в Крыму даром умрет. И Хан рассмеялся, и не [604] молвя ничего велел ему итить вон. Потом, поклонясь Хану, поехали на Алму реку, на посольской стан; а боярин Василей Борисович поехал к себе в Жидовской городок.

А как мы по большому своему наказу бы в ответе у Ханова В-ва со объявлением Тясминской межи, о чем Ханово В-во нам отказал и назначил нам к Великому Государю отпуск, и после того в разных числех присылал Ханово В-во и ближние люди с приставом нашим беем, Халил-агу которой был на Москве в гонцах и говорил нам: Ханово Величество указал вас допросить против слов Ивана Сухотина которые он говорил перед ево Хановым В-вом про взятки ближних ево людей з дьяка Василья Михайлова да и от него де Халил-аги Ханову В-ву про те взятки известно, потому, как де ево Халил-агу отпустили с Москвы и в то де время о тех взятках выговаривал ему думной дьяк Посольского Приказу, и чтоб мы против взятки объявили подлинно, кто, сколко и от чего с нево Василья взято, тобы мы дали на писме, за руками своими. И мы им говорили: то мы слышали как Иван Сухотин будучи при нас пред Хановым В-вом про товарыща своего Василья говорил, что он подарки развозил по ночам и давал Ханова В-ва ближним людем, и вы Ивана о том и спрашивайте, а нам про то не ведомо. А что будто тебе Халил-аге думной Царского В-ва дьяк о тех взятках на Москве выговаривал и с нами о том приказу от думного дьяка не было. А будет Ханова В-ва ближние люди з дьяка Василья многие дары побрали и отступили ево с обнадеживанием Тясминские межи по нынешнему нашему объявлению, в чем нам Ханово В-во отказывал , и то сделано с вашие стороны зело худо и не пристойно, да и потому знатно , что с нево Василья ближние люди побрали подарки и Тясминскою межею, на отпуске ево обнадежили, что он Василей на Москве в Посольском Приказе сказывал, что с стороны Ханова В-ва упоминались ближние люди о меже по Рось и по Ирдень и по Тясмин, и для того обнадеживанья межи и мы от Великого Государя Его Ц-го В-ва посланники присланы и от Василья Михайлова слышали сами мы, что он Ханову Величеству и сыну ево Токтамыш-гирею-салтану и ближним многим людем о той помянутой межи, чтоб по ней мир учинить, давал многие дары; а что кому он Василей дал, того мы подлинно не ведаем и на писме нам давать нечего. И бей розненной и Халил-ага говорили нам: будет де о тех дарех что он Василей кому давал не объявите и росписи за руками не дадите и вам быть в держанье. А Ханово В-во и ближние ево люди, будет [605] что с него Василья и от какова дела даров взяли, в том у них запору не будет. А сын Ханова В-ва, Токтамыш, гирей-салтан дитя малое, которого вы послы Ц-го В-ва и сами видели , и тому де дел ни каких делать не кому, и будто и тому дитяте Василей дары давал, и то он затеял ложно. И мы видя в том себе от них великую докуку и затруднение, а наипачеже всего, чтоб посолским делам впред какие препоны не учинить и Хана не озлобить, обещали тем взяткам дать роспись в то время, как нам с Крыму отпуск будет, и по совершении перемирных договоров и приведчи Хана и Калгу и Нурадина к шерти (присяге) и взяв шертную грамоту на самом из Крыму поезде нашем выписав из Васильева статейного списка, о тех ево дачах, дали за руками своими.

Ноября в 26 день приехал к нам на посольской двор пристав наш Авелша-мурза Сулешов, бей разменной, объявил нам, что Ханово В-во хочет к нему быть в гости, утре, и будет у него дневать и ночевать, а от него поедет в далные места, для полевые потехи, и если ево бея он Хан спросит об вас: что естли от вас в прибавку нового и угодного дела к миру склонение, и мы-б ему бы объявили. И мы то слыша приказали с ним к Хану: если по нашему объявленному рубежу межа состоитца и мы по обещанию прежнего посланника Ивана Сухотина с товарищи сверх годовые дачи Великого Государя казны, обещаем Ханову В-ву 10,000 червонных золотых, ближним ево людям 3,000 черв, золотых, Салтану Турскому и везирю ево на 5,000 рублев соболей. — И как Хан к нему бею приехал у нево кушал и ночевал и он бей слова наши ему Хану все доносил, и приехав к нам сказал Хановым словом: что отнюдь того по той меже мирному постановлению не бывать, хотяб и 100,000 червонных золотых было сулено, и для де того послал к Салтану Турскому нарочно ближнего своего человека, Кетипа диванского, велел ему известить, что кроме вашего упорства и первых речей, что и от прежних посланников он Хан и ближние ево люди ничего доброго не слыхали, и за то нас Хан велел задержать до указу Салтана Турского в великой тесноте и в голодной скудости и на стуже, в землянной яме где ни печи , ни лавок , ни потолку , ни окошек не было, толко дверцы с окошечком малым в которые входили и исходили, да сверху накрыто хворостом и наметано землею и том живот свой мучили. Тот же бей в то время кричал на нас крепко, для чего мы без дела пришли; от Хана де писано к Великому Государю, если по Днепр быть меже и послов бы своих изволил посылать; а вы [606] де толко ездите в Крым со многими своими ратьми провожатыми и высматриваете шляхов и прямых переходов к воинскому способу; и то де себе подлинно ведайте, что межи кроме Днепра реки, дале Салтан Турской не уступит, потому, что закон их мухамединской зело им бусурманом того повелевает хранити, — где Салтана Турского, в войне будучи, нога конская заступит, того места не токмо за 10 или за 100,000 червонных золотых ни за многия милионы того не уступит. И сего вашего обещания за межу по вашему предложению слышать государь их Хан не хочет, а вам де будет пожить у нас в ямах, на Алме. Мы ему сказали: воля в том Ханская и Салтанова, а нам неволя ваша и теснота не страшна, готовы за повеление своего Государя еще и до смерти от вас пострадать. А что мы к вам в посольство присланы и мы вас в том не изубыточили; нас же, всегда приезжаючи на стан, грабите и теснотами своими подарки на нас вымогаете, и по се число от Хана вашего не токмо нам пищи, пи конем нашим соломы охапки, ни поле- на дров, чем на такой стужи живучи обогретца, не видали. А за любительные поминки (подарки) Великого Государя нашего, которые мы поднесли государю вашему Хану, и вам ближним людем, ево Государское жалованье отослали, не токмо благодарения или в делех Его Ц-го В-ва какое доброхотение показать, или нам за то какое приятное воздаяние учинить, но и слова доброго от Хана вашего и от вас по се число не слышим, еще и паки горькую муку и тесноту и бесчестье от вас тер- пим. А что Кетипа даванского государь ваш Хан послал к Салтану Турскому на нас известит, что будто мы приехали не с прямым посольством, со обманом, и за то бы Салтана поострить к злобе и вооружить к воинскому великому подвигу под Киев и на иные Великого Государя нашего городы, и тем нам ваши вооружительства ведомы и ие страшны. Дознал Салтан Турской и везирь войско Царского Величества под Чигириным ⁵ и на горах Чигиринских, где Турков пропало болши 300,000; а ваши Татарские орды, издревле нам ведомы ветреные ваши воинства, и будет государь ваш Хан нас задержит и к Великому Государю нашему не отпустит и слово свое об отпуске нашем переменит, а в грамотах своих к Великому Государю нашему пишет и с нами на посольстве говорил, что мусульманских царей слово едино и непременно и к содержанию крепко; а ныне в таких малых днях отменилось, и впред таким непостоянным словам Государем [607] Христянским и послом их верить будет вам не возможно. С тем ево бея и отпустили.

И с того числа поедучи з двора от нас, бей приказал посольского двора сторожу татарину Джумалейку не велел к нам ни каких народов, людей с харчами и с конским кормом и с дровы припущать, и для покупки всяких кормов с посольского двора людей наших в Бакчисарай и по деревням, спускать не велет. И с помянутого числа сидели мы в запоре Декабря по 28 число. И видя над собою конечную беду и тесноту, положили между собою, двое нас, совет в тайне размышляючи и дознаючись по их бусурманским поступкам подлинно, что по первому нашему объявлению розграничение земель межи не примут, и для того и к каким мирным договорам приступить не мыслят; и о том до- ведались подлинно, что Хан велел кликать по всем Крымским юртам и по Нагайским улусам, чтоб готовились в войну, по Государевы Украинские города, на весну; а Калге и Нурадыну приказал чтоб для добычи и языков посылали в Русь подъезды, болшими полками, которые подъезды татарским языком зовутца белбаши, а наипаче боясь того, чтоб Салтан Турской, чрез ево оклеветанье возгордясь не велит принять нашего последнего посольства и по тайному наказу объявления также замедления ради своего в том нашем последнем объявлении, опасаясь государские опалы, и нехотя ратем ево Государским в воинских подвизех великих убытков и трудов; к тому ж припоминаючи розговоры со мною Васильем Гетмана Ивана Самойловича, чтоб в том упорстве своем времени не продолжали и безо всякого сумнения и поразумешя Малороссийских народов поступали на Днепръскую межу бесстрашно, также и посланной ево писарь Семен Ракошичь и с ним будущие казаки Тимофей Федоров с товарыщи, видя от бусурманов в деле такое упорство и к пим гонение и великую тесноту, учали нам говорить, чтоб мы в даль дела своего не откладывали и по договору Гетмана Ивана Самойловича, в Батурине со мною Васильем, в розграничении земель з бусурманы вступали немедленно потому, что и время приспевает ратным готовостям к вешним подъемом, чтоб тем замедлением на- шим Турчина не возгордити; понеже искони тот враг, обычай свой прегордой содержит, егда выходит в поле и войска свои на христянскпх границах поставит, тогда уж отнюдь ни какова посольства и миру не приемлет ни от кого, и послов задерживает в великой тесноте у себя, даже до совершения воинского своево промыслу того настоящего лета. А нам де уже того ево выходу ко христианским [608] границам ждать будет не долго, потому, что войска Турецкие все стоят в готовности со Дунаю, и в Волосной земле; к тому ж де и он писарь с казаки своими с лошадми великую нужду, грязь и стужу и голод великой и тесноту терпят и день и ночь кроютца и ночуют в ямах, меж гор и каменья. Наипаче же всего боялися мы в том нашем продолжены, чтоб не допустить бусурманов на разлитие невинные крови христянские и пленного порабощения по тому, что время к воинским готовостям зближалось. Да при тойже нашей задержке ехали чрез Крым от Салтана Турского Калмыки и горские Черкесы и ночевали у пристава нашего, у бея розменного, и бей розменной тех Калмыков и Черкес у себя в дому потчивал со всяким удоволством и провожал их в путь со многими Крымскими татары. И мы от него бея также и от пленных людей Московского народа доведались подлинно, что Великому Государю нашему Его Ц-му В-ву Калмыки и горские Черкесы изменили и били челом в подданство Салтану Турскому, и для того те их послы у Салтана были, да и до нашего приезду, в Крыму Калмыков и Черкес многое число было с продажными табуны конскими. И узнав их в том их Калмыцком и Черкесском с Турки и с Татары пересылке и готовости на его Государств Украинные городы войною, того ради усоветовав меж собою и с писарем Семеном, тайно уверяся и применяяся ко много времянному и непреклонному бусурманскому их упорству, положили на том, что отозватца к Хану чрез ближних людей с новым делом по тайному нашему наказу.

И Декабря в 28-й день, за тем нашим помянутым общим советом, послали мы от себя пристава своего Авелшу-мурзу Сулешева бея розменного, к ближнему Ханову человеку к Агмет-аге, велели ему говорить, чтоб он Ага велел нам у себя быть на розговоре о государских мирнех делех. Декабря в 29-й день, бей розменной от ближнего человека к нам приехал и говорил: будет де вы имеете от Великого Государя своего Е. Ц-го В-ва такову полную мочь и указ уступить в Салтанову сторону Турского земель и межу учинить по реку Днепр, и везирю Салтанову сверх годовой Крымской дачи дадите на 25,000 рублев соболей и с таковым де ваншм склонением Агмет-ага велел вам быть к себе на розговор, толко ему бею взяв такову ведомость о межевом розграничении, велел прежде нашего подъему весть себе учинить. А будет де вы не имеете по вышеписанному предложению ево такие полные мочи, и вам де никогда у ближних людей не бывать и сидеть будете в заточенье пока война меж государств успокоитца. Мы ему [609] говорили: чтоб он на нас в том не досадовал, дел мы новых посольских теперешних кроме самого государя их Хана, или по неволе его ближнего его человека Агмет-аги ему бею объявити не можем, и будет нам велит к себе Агмет-ага для того быть и видетца нам и объявления новаго у нас выслушать похочет, поедем. И бей выслушав наши слова послал с вестию перед собою и перед нами к Агмет-аге гонца, сторожа посольского двора Джумалейка татарина, а сам с нами поехал вместе, в село Мангуш, и дорогою будучи сказал нам, что государь их Хан велел, при том ответе у ближнего человека быть для прислушиванья и свидетельства боярину Василию Борисовичу Шереметеву, и нам посланником та бытность боярская годна-ль. И мы ему сказали: что тому зело де ради и благодарим государю их Хану за то, что велит боярину Василью Борисовичу с нами видетца и при ответах наших посольских быть, и впред того желаем. И того числа в помянутое село приехали о полудни, и не быв во ответе, прежде нас допустили видетца с боярином с Васильем Борисовичем, и поздравя мы боярина в его горьких и невольных терпениях и споболезнуючи ему пленного страдания, с ним поплакали, и свои трудности и беды ему известили и в тайне помянутое наше новое посольство ему объявили и как нам о делех Великого Государя в ответе з ближними людми говорить и объявлять о том с ним советовали. И боярин Василий Борисович выслушав говорил нам: жаль того зело, что вы напрасно так долго держались, и великие нужды терпите сами от себя; давно де было вам то дело годилось объявить потому, что у бусурманов то исконно в крепости, на чем постановят, слова того держатца не отменно. И мы ему сказали: что делали по указу Великого Государя, а не собою, того ради и объявить вскоре не смели. За тем наступила ночь и в ответе того числа быть не успели.

Декабря в 30 день рано, пришёл бей к нам на подворье, говорил нам чтоб шли в ответ к ближним Хановым людем и з боярином вместе, пеши для того, что идти сухо и не далеко. И пришед в палату боярин Василей Борисович и мы, з ближними людми с Агмет- агою да з болшим казнодаром привиталися (поздоровалися) и друг-друга с обеи стороны, по обычаю поздравили; и посадили нас на уготованных местех, по блиску себя и не надлежащим до государских дел персонам велели уступить вон, толко при ближних людех, в заседке остался бей, да писарь большой агин, да стоящей пред ними Халил-ага, бывшей гонец на Москве, с боярином и с нами седящих Гетмана Ивана [610] Самойловича писарь Семен Раковичь; и стояли пред нами переводчиков три человека: Кутломамет Устокасимов с товарыщи, да подъячих два человека. И не много умолчав зачали мы говорить о постановлены межи по первому нашему объявление и обещали Хану и прочим належащим особам их, государеву казну по Ивановым розговорам Сухотина, а будет им кажетца того мало и они-б нам запросы свои объявили, а мы то у них выразумевши можем и прибавить поелику пристойно и возможно, а чтоб конечно розграничение учинить по вышепредложенным многим нашим розговорам и упорство всякое с обе стороны оставить. Тогда возревши все на нас зело свирепым образом, говорили нам шумно: сего-де мы вашего дела слышать не хочем, чему отнюдь в постановлены не бывать, и давно вам в том отказано, н не токмо де тысячи, хотя бы вы милионами обещали, того Салтан Турскоий учинить не изволит, да не явится для того разоритель мусульманского их закона, как о том писано выше сего; и если де толко за вами дела, и мы бы шли от них вон, пока не обесчещены, и жили на Алме вместе с Иваном Сухотиным. И мы, видя их поганую гордость и злобу и несклонность, говорили им, не показуючи по себе противности, тихо и учтиво с подивлением на них: что такова обычая у государей великих нигде нет чтоб на послов гневатца и кричать и с бесчестьем высылать; есть то грубость странная, и о том знайте, что мы вашего крику и ни каких гроз и тесноты не боимся, хотя бы вы нам и муками и смертию претили, и нам то не страшно, яко готовы есмы за пресветлейшее достоинство Великого Государя нашего хотя и до горькие смерти пострадати; и будет вы впред станете нам такие свои нелепые слова изпущать и на нас кричать и мы с вами и сами говорить не хочем и пойдем вон, и впред к вам в ответ не поедем, хотя и звать будете. А теперво мы к вам приехали было с добрым новым делом. И бусурманы выслушав наши слова умолкли гораздо, и учали нас вопрошать тихо и любовно, что за нами нового дела есть, то бы мы им объявили. И мы им говорили: если бы сие наше посольство было у Салтана Турского, конечно бы безо всякого упорства по тому первому нашему объявлению розграничение меж государств земное, и межа была в постановлении а ныне видим и сами, что тща надежда Великого нашего Государя Его Ц-го В-вав дружбе и любви государя вашего Хана, наипачеж в неправедном ево в мирных делех посредничестве предает то он Великий Государь всякую вашу неправду и на несодержащих правду Божию, суду и мщению его праведному; и слыша мы ныне злобу вашу и грубость и в таком праведном и [611] святом мирном розграничении упорство, не хочем у вас зде труды свои вотще положити, но и сверх изволения Великого Государя нашего Его Ц-го В-ва хотя и гнев и опалу его государскую на себе понесем, однако же дерзаем с вами по Днепровой меже в новое дело вступити; толко мы с ними ближними людми говорить о тех статьях не хочем для того, что вы межь великих Государей радения своего ничего не показуете, толко болше на нас вымогаете корыстей и пожитков своих; и чтоб они ближние люди донесли слова наши государю своему Ханову Величеству такие: чтоб нас посланников Царского Величества велел взять пред себя, и новообъявленного нашего посольства статей о Днепровой меже выслушал и впред бы о всех статьях перемирные договоры изволил в постановление с нами приводить, за сторону Салтана Турского и за Крымские юрты сам собою. И Агмет-ага с товарыщи говорил нам с сердцем и з шумом: или де прежде сего лутче вас посланников от Царского Величества в Крыму не бывало, что вы гордится нами ближними людми Ханова В-ва и договоров чинить с нами не хочете и домогаетеся такой высокости, чего исстари не повелось, чтоб государю их Ханову В-ву самому с вами посольские договоры чинить. И мы им говорили: что ими ближними людьми Ханова В-ва мы не гордимся, толко мы усмотрили в государских делех от них нерадение и непостоянство, за чем отнюд пред ними впредь в ответе быть не возможно для того, что они будучи с нами в ответах и в розговорех сказывали нам, будто Иван Сухотин с товарыщи сулил от Тясминские и Ингульские межи Великого Государя казны — Салтану и везирю его и Ханову Величеству 45,000 рублев, да им ближним людем 5,000 червонных золотых вымогаючи на нас, чтоб и мы тож обещали и показуючи теми по себе словами своими склонность постановлению Тясминской межи с нами, также и мы по разумению слов ваших начаялись, что Салтан Турской и Ханово В-во и вы ближние люди хочете с нами мир учинить и о розграничении меж государств, земель, межу учинить по нашему предложению, и мыслили мы о том меж собою казны Великого Государя по надлежащей мере за ту межу вам посулить. А как мы были у Ханова В-ва и о помянутой меже известили ему подлинное наше объявление и надеялись от ево Ханова В-ва, что и он о той запросной казне за Тясминскую межу упоминатца будет же, и Ханово В-во при вас, многих будущих в ту пору ближних людех, не токмо о казне упоминался, но и о меже по нашему предложению совершенно отказал, а говорил: что Салтан Турской далеи Днепровой межи не уступит, что вы ближние люди сами [612] слышали и тут же приговаривали; по тому нам с вами во ответах впред быти не возможно, и говорили им, чтоб они нас отпустили на стан, и слова-б наши донесли Ханову В-ву. И они нас отпустили и слова наши обещались донести Ханову В-ву, и нам о том, чрез бея, известно учинить. А приехав на стан, посоветовали мы межь себя и умыслили то, чтоб Ханову В-ву посулить подарки от того , чтоб он нас во ответ имал пред себя и о всем договоры с нами чинил сам своею особою, а поднести бы нам те подарки от себя, учиня о миру договоры и взяв шертную грамоту и приведчи ево к шерте в ту пору, как будем на отпуске, и приказали о том Ханову В-ву известить в тайне, приставу своему розменному бею, чрез переводчика Ахмета Шакулова, да и ближним людем Агмет-аге и казнодару болшому велели обещать от себя подаркиж от того, чтоб об они государю своему Ханову В-ву не отговаривали нас пред него во ответ имать и договоры с ним чинить, также и помянутому бею за такое ево радънье и матери и жене и детем ево и снохе и племянником дары от себя посулили. И пристав наш, бей, выслушав у нас, обещался то донести Ханову В-ву и ближним людем тайно вскоре, и нам учинить известно.

И Декабря в 31 день приехал к нам на стан помянутой пристав наш бей розменной, сказал нам: что он те наши слова Ханову В-ву и ближним людем донес, и Ханово де В-во и ближние люди ему бею сказали, что те наши слова им годны и приказал де Ханово В-во с ним беем ехать нам к ево Ханову В-ву со объявлением статей и межи, нового своего посольства; да и боярину де Василью Борисовичу Ханово В-во при том нашем объявлении, приказал быть пред собоюж. И Генваря во 2-й день взяв с собою гетманского писаря приехали мы с приставом своим беем, на реку Качю, где стоял в бакчах Ханово Величество; и не доехав Ханского двора, в стрелбище, задержали нас и свели вместе з боярином Васильем Борисовичем и велели нам подождать, пока-мест известит об нас Ханову В-ву. И мы з боярином с Васильем Борисовичем дожидались Ханского указу, часа з два. А потом приехал пристав бей, велел боярину В-ю Б-чу и нам ехать ко двору Ханова В-ва; а не доехав двора по близку, велели нам ссесть с коней и итить на двор пешим. А как ко двору и двором шли и пред хоромы вошли, и нас встречали многие беи, и карачеи, и мурзы; да тут же на дворе видели мы двух сынов Ханова В-ва — болшого Алыб-гирея-салтана, в возрасте совершенном, да Токтамыш-гирел-салтана лет пяти или шти, у дятьки на руках, и велели им поклонитца, и мы [613] им честь воздали, поклонились им по обычаю в пояс. А вшед в палату, поклонились Ханову В-ву сами собою, а не усильным поклоном бусурманским, как прежде сего бывало над прежними посланники. И Ханово В-во боярина Василья Борисовича и нас спрашивал о здоровье нашем и умолчав не много, пока ближние ево люди разобрались и стали по местам своим и утихли, тогда изволил нам Ха- ново Величество говорить, чтоб мы свое дело о Днепровой меж и иные к миру належащие статьи ево Ханову В-ву объявили. И мы ево Ханову В-ву говорили и били челом, чтоб он изволил у нас объявления нашего о мирных договорех меж Великим Государем нашем, Его Ц-м В-вом и Салтаном Турским и с ним Ханом, милостиво выслушать. И Ханово В-во поволил нам говорить, а сам слушал прилежно и милостиво. И мы говорили речи свои, статьями, по переменам: Великий Государь наш Его Ц-ое В-во желая с Салтановым В-вом Турским брацкие любви, а с вами X ановым Величеством соседственные дружбы, указал нам Его Ц-го В-ва посланником вашему Ханову В-ву объявити последнее свое государское о мирных делех намерение: 1-я статья. Перемирным летом быть на 20 лет, а рубежу быти в те годы реке Днепру, а для соседственные дружбы и любви и для крепкого содержания тех перемирных лет, по указу Ц-го В-ва мы посланники обещаем дать вашему Ханову В-ву казны против старых росписей на прошлые на три года, да с нынешнего перемирного договору, впред на 20 лет, давать по-годно, по старым же росписям. 2-я. А в те перемирные 20 лет, от реки Бога и до помянутого рубежа реки Днепра, Салтанову В-ву Турскому и вашему Ханову В-ву вновь городов своих не ставить и старых казацких разоренных городов и местечек не починивать; и с стороны Царского В-ва перебещиков не принимать и поволить того чинить ни кому не велеть, и поселения людем своим никакого народу на помянутых казацких землях не чинить и оставить их пусты. А которые люди ныне на тех казацких разоренных городах и местечках и селах живут, и тех людей с тех жилищ выслать вон и дать им воля, где захотят, там да идут. 3- я. Крымским, Дчаковским, Белогородцким татарам вольно по обе стороны Днепра, на степях около речек, кочевать и для конских кормов и звериных промыслов ездить и стада и товары свои пасти; также бы и с стороны Царского В-ва Низовым и городовым войска Запорожского казаком, промышленным людем, плавать Днепром для рыбные ловли, и по всех степных речках на обоих сторонах Днепра, для рыбы и для оранья соли и для звериного промыслу ездить [614] было бы вольно-ж и до устья Черного моря. 4- я. Киев с монастырями и з городами и с местечками и с селами всего своего старого уезду, то есть ниже Киева, Васильков, Триполье, Стайки и с селами к ним належащих, да вышекиева, два местечка — Дедовшина, да Радомышль имеет быть в стороне Его Ц-го В ва. 5-я. Запорожские, Низовые казаки, в Сече и около Сечи в иных урочищах внизу реки Днепра пребывающих по томуж имеют быти в стороне Его Ц-го В-ва; и Салтанову В-ву Турскому и вашему Ханову В-ву до тех Низовых казаков ныне и впред дела нет и ни какими мерами в них не вступатца и перебещиков от них на свою сторону не принимать, и под державу свою их не перезывать. 6-я. С нами Ц-го В-ва посланника ближние люди вашего Ханова В-ва мирные договоры о имянованье и о титлах Ц-го В-ва что Салтанову В-ву Турскому и вашему Ханову В-ву и Калге и Нурадыну салтаиом в грамотах своих писать имянованье и титло Его Ц-го В-ва сполна, как он Великий Государь сам в грамотах своих государских имянование и титло свое описует. И о Малороссийских городах и народах, в стороне Его Ц-го В-ва обрегающихся и о Дорошенке и о санжаках и о боярине Василье Борисовиче Шереметеве и о стольнике князь Андрее Ромодановском с прочими невольники, на окуп и на размену и о успокоении войны и о иных до миру належащих общих государских делех постановили па том, естли мир о розграничении рубежа учинитца и тем всем договорам быти здержанным, по изволению Ц-го В-ва. 7-я. Если у Великого Государя Его Ц-го В-ва учинитца с которым пограничным государем ссора и война, а тот неприятель учнет у Салтанова В-ва и у вашего Ханова В-ва ратных людей просить себе на помочь, и Салтанову В-ву Турскому и вашему Ханову В-ву тому помянутому Ц-го В-ва неприятелю ратных своих людей на помочь не давать и самим не ходить и ни в чем не помогать и ис подданных своих голдовишков ни кого не посылать, и быти Его Ц-го В-ва другу другом, а недругу недругом. 8-я. На те все вышепомянутые статьи чтоб ваше Ханово В-во сам за себя и за Салтаново В-во Турского также и Калга и Нурадын салтаны и пять родов честных Крымских, по своему мусульманскому закону шерть (присягу) учинили и в шертную грамоту велели написать и руки свои приложить и печать свою золотую, ваше Ханово В-во велел к тон шертной грамоте привесить, что то мирное утверждение на те перемирные годы будет здержано без нарушешя. А буде ваше Ханово В-во за сторону Салтанова В-ва Турского шерти учинить не смеете, и тыб изволил нас посланников Царского В-ва отпустить к Салтану Турскому. 9-я. А [615] буде Ваше Ханово В-во нас Ц-го В-ва посланников к Салтанову В-ву отпустить не изволите, и ты-б изволил писать, чтоб Салтаново В-во прислал в Крым для мирных с нами договоров, послов своих и верющую грамоту за своею государственною печатью и за рукою везиря своего в том, что те все вышеписанные наши перемирные договоры с Его Салтанова В-ва стороны будут здержаны без нарушения и та бы верющая Салтанова В-ва грамота отдана была нам Ц-го В-ва посланником. — Тогда Ханово В-во словесного нашего объявления со вниманием милостиво по статьям, выслушав говорил нам: чтоб мы те статьи велели написать не мешкав и не ездя на посольской наш стан, на Алму; велел нам ночевать блиско от своего пребываиия, с версту, в деревне. На завтрее приказал нам быть пред себя, и те объявленные о мирных договорех статьи поднести нам его Ханову В-ву, на русском писме. Также бы мы и шертную образцовую грамоту на русском и на татарском писме изготовили, и как ее ево Ханово В-во у нас спросит, и она б была готова. А Его Ханово В-во приняв у нас те писменные статьи и шертную образцовую грамоту вы- разумев, пошлет к Салтанову В-ву Турскому. И отпустил нас в помянутую деревню, и приказал приставу, велел нам и людем нашим и лошадям дать корм. И мы, ударя челом ево Ханову В-ву, по належащему чину пошли вон. А ис хором и з двора провожали нас до лошадей, вышепомянутые чины по первому их обычаю, и Ханских детей болшого и меншого Токтамыш салтанов видели за воротами, и потомуж им поклонилися в пояс. И седчи на лошади поехали с приставом в ближнюю деревню, а боярин Василей Борисович простясь с нами поехал к себе в Жидовской городок, зовомой Кала. А в деревню приехав тогож вечера, вышеобъявленные о миру договорный статьи написали подлинно, справясь с наказы и с шертною образцовою грамотою, какова нам дана ис Посольского Приказу.

И Генваря в 3-й день приехал к нам пристав наш, бей Авелша-мурза-Сулешев, велел с собою вместе ехать к Ханову В-ву с письменными статьями, и приехав ко двору, взяли нас без мотчания, и по первому помянутому чину нас приняли и припровадили пред лице ево Ханова Величества. И мы, вшедчи в палату, ударили челом Ханову В-ву, и били челом за ево жалованье, что пожаловал нас и людей и лошадей наших велел накормить и кланялись по своей воле, как о том помянуто выше сего. И Ханово В-во спросил нас о здоровье и мы ему также челом ударили и поздравили и поднесли ему прежде объявленные словесно, [616] письменные, о перемирных договорех статьи, на, русском писме. И Ханово В-во приняв у нас писмо, розвернув посмотрил и отдал ближнему человеку своему Агмет-аге, приказав ево нам отдать и велел нам те письменные статьи пред собою вычесть и сам изволил слушать через переводчиков наших Кутлумамета Устокасимова и Ахмета Шакулова и Сулеймана Тонкачеева. И мы у Агмет-аги те статьи приняли и пред ево Хановым В-вом чел их явственно, по статьям, я Никита. А как те статьи через переводчиков у нас Ханово В-во слушал и в то время многажды на них переводчиков кручинился за то , что они переводить и толмачить не умеют, и велел привесть своего толмача, бывшего человека боярина Василья Борисовича, Мишку, которой обеурманился добровольно и велел было наши речи с письменных статей переводить и толмачить ему Мишке , и у слышал ъ, что он Мишка хуже и переводчиков бредыт, велел ево ударить в шею и выслал вон, и приказал по прежнему толмачить переводчиком, и кручинясь на них говорил им, чтоб они толмачили разумно с наших слов, принося самую истинну. А выслушав все статьи, говорил нам: те де статьи написаны разумно и ево Ханову В-ву годны. И велел те статьи у нас принять ближнему своему человеку Агмет-аге, а нам приказал изготовить шертную образцовую грамоту, на татарском письме, не ездя на посольской стан. А для близости велел нам ехать и стоять в Жидовском городке и в Марьине селе ⁶. И мы ударя челом ево Ханову В-ву поехали в Жидовской городок и стояли в жидовских домах; и выбрав из образцовой шертной грамоты, какова нам дана из Посольского Приказу за дьячьею рукою, что належало дел к мирным договором, написали русским письмом в новообразцовую шертную грамоту, а с русского письма велели переводить и написать по татарску, помянутым переводчиком. И переводчики ту образцовую грамоту переводили и писали с великою трудностью многие дни; а переписав ту грамоту с русского на татарское письмо, справили мы с ними от слова до слова с великим трудом, и для подлинные справки, переписки были татарским писмом многие. А исправя ту образцовую грамоту, татарское писмо с русским, слово в слово, приказали мы переводчиком к русскому писму образцовой шертной грамоты, для верности, приложить руки. А в прикладыванье рук их, по нашему веленью, для верности написано имянно теми словами: такова образцовая шертная грамота, слово в слово, написана татарским писмом и подана Хану; переводили [617] переводчики Кутлумамет Устокасимов, Ахмет Шакулов, Сулейман Топкачеев и писал он Сулейман своею рукою.

И Генваря в 9 день приехал к нам от Ханова В-ва пристав наш бей, спрашивал у нас: готоваль де у вас образцовая шертная грамота, и буде готова, и Ханово В-во велел вам к себе ехать и грамоту с собою привезть. И тогож числа мы посланники Ц-го В-ва с ним беем поехали и грамоту с собою взяли. А пришед в полату, Ханову В-ву по обычаю поклонилися и поднесли ему шертную образцовую грамоту на татарском писме. И Ханово В-во приняв у нас тое грамоту, вычел ее сам; а в той грамоте с руского писма, каково у нас осталось за переводчиковыми руками с которого они переводили на татарское писмо, написано:

Образцовая шертная грамота, какова взять у Мурат-Гирея, Ханова Величества Крымского, нам Ц-го В-ва посланннком, по учиненному перемирному договору.

Божиею милостию Великие Орды и Великого юрта Кипчатцкие степи Крымского государства многих несщетных Татар, многих несметных Нагай, Татцкии и Тефкецкии меж-горских Черкас, Я Мурат-Гиреево Ханово Величество. Божиею милостию Великому Государю Царю и Великому Князю Феодору Алексеевичу Всея Великия и Малые и Белые России Самодержцу и многих государств и земель Восточных и Западных и Северных отчич и дедич и наследнику и Государю и обладателю от многа много с любовию поклон, а после поздравления мы Мурат-Гиреево Ханово В-во объявляем: что в прошлом 178/1670 году, а по нашему мусульманскому закону в 7082/1674 году, к отцу Вашего Ц-го В-ва блаженные памяти к Великому Государю Царю и В-му К-зю Алексею Михаиловичу всея В-я и М-я и Б-я России самодержцу и многих государств и земель В. и 3. и С. отчичу и дедичу наследнику и Государю и обладателю посылал Крымской Адиль-Гирей-Хан послов своих Шахтемир аталыка с товарыщи, для обновления исконной дружбы и любви и вновь учинения миру и те ево послы и старые ж Крымские послы, Сефер-ага с товарыщи, по указу ево Ханова В-ва з ближними Его Ц-го В-ва людми учинили договор о миру, на договорной записи шертовали, что быти тому договору во веки непременно, и тот договор Адиль-Гирей-Хан подкрепил и шерть (клятву) свою учинил-же и шертную грамоту, за золотою печатью, Его Ц-го В-ва посланннком дал. А на каковых статьях тот договор учинен, и о том во обоих сторонах ведомо. И во 679/1671 году Адил-Гирею-Хану учинилось пременение, а на его место учинился на Крымском юрте Салим-Гирей-Хан, и при нем тот договор нарушен, и была на обе стороны война и недружба до сего [618] времени. И во прошлом во 187/1679 году мы Мурат-Гирей Ханово В-во учинилися на Крымском юрте и желая быти с вами Великим Государем Царем и В. К, Феодором Алексеевичем всея-В. и М. и Б. России Самодержцем и многих государств и земель В. и 3. и С. отчичем и дедичем и наследником и Государем и облаадателем с Вашим Ц-м В-м во исконной дружбе и любви, посылали з грамотами своими гонцов своих, а с ними к Вашему Ц-му В-ву писали: что наперед сего с предки Вашего Ц-го В-ва с Великими Государи и Великими Князи Россииискими, великие государи Турские Салтаны и нашего Ханова В-ва предкиж в соединении и в доброй верности и в миру и в ссылках пребывали, II чтоб ныне вам Великому Государю Ц-му В-ву с Салтановым В-м Турским и с нами Мурат-Гиреевым Хановым В-вом быти в дружбе и любви, а наше Ханово В-во Турскому Салтану о добре переговоря будем посредником и мир учиним, и будем Вашего Ц-го В-ва другу другом, а недругу недругом. И вы Великий Государь ваше Ц-ое В-во против того послали к нашему Ханову В-ву посланников своих столника и полковника и наместника Переславского Василья Михайловича Тяпкина, да дьяка Никиту Моисеевича Зотова, для подтверждения с Салтановым В-вом Турским исконные дружбы, а с нами Хановым В-вом мирного договору. И по указу вас Великого Государя те ваши Ц-го В-ва посланники с нами Хановым В-вом и з ближними нашими людми во многих ответех были и ваши Ц-го В-ва посольские дела мы, у них посланников, выслушали. И в нынешнем во 189/1681 году генваря в 3 день, по указу Салтанова Величества Турского, имея от него повеление и указ, наше Ханово Величество и братья наши Калга и Нурадын салтаны, и ближние люди Крымского юрта пять родов честных: Ширинские, Мансуровы, Аргинские, Куликовы, Сулешевы с теми вашего Ц-го В-ва посланники постановили в договоре на том, что вам Великому Государю Царю и В. К. Федору Алексеевичу ⁷... с Магамет Салтановым В-вом Турским быть во исконной дружбе и любви и в любительных пересылках, так как искони бывали Турские Салтаны с предки Вашего Ц-го В-ва с Великими Государи Цари и Великими Князи Российскими, и плен и войну на обе стороны отставить, да за егож Салтанова В-ва Турского сторону и за себя, и за все Крымские юрты и Нагайские кочевья учинили перемирные договоры с нынешнего 189/1681 году месяца генваря с 3-го числа, впред на двадцать лет. А промежь Государств вашего Ц-го В-ва и Салтанова В-ва Турского в те [619] перемирные годы быти рубежу реке Днепру; а для соседственные дружбы и любви и для крепкого содержания тех перемирных лет, те вашего Ц-го В-ва посланники обещали дать нашему Ханову В-ву ваше Ц-го В-ва казны любительных поминков, против старых росписей, на прошлые на 3 года по-нынешнему перемириому договору, впред на 20 лет, давать по годно, по старым же росписям. А в те перемирные годы, от реки Бога и до помянутого рубежа реки Днепра и по Днепру нигде Салтанову В-ву Турскому и нам Ханову В-ву вновь городов своих не ставить и старых казацких разоренных городов и местечек не починивать, и поселения людей ни какого народу, на помянутых казацких землях не чинить и оставить их пусты, и с стороны Ц-го В-ва перебещиков не принимать и поволит того чинить никому не велеть.

А Крымским и Ачаковским и Белогородцким татарам нашим, по обе стороны Днепра на степях около речек кочевать и для конских кормов и звериных промыслов ездить, и стада и товары свои пасти вольно. Также и Вашего Ц-го В-ва стороны Низовым и городовым войска Запорожского казаком, промышленным людем, рекою Днепром и во всех степных речках на обоих сторонах Днепра плавать, для рыбные ловли и для бранья соли и для звериного промыслу, по степям ездить, даже до устья Черного моря вольно-ж. А город Киев с монастырями и сколько-то старинного своего уезду с разоренными городками ниже Киева, с Васильковым, с Трипольем, с Стайками и с селами к ним исстари належащими, быти в стороне и в державе вашего Царского Величества. А которые городки и местечка обретаютца выше Киева и до тех городков и местечек Салтанову В-ву Турскому и нам Ханову В-ву дела нет. Также и Запорожские Низовые казаки в Сече и около Сечи, в иных урочищах вниз реки Днепра пребывающих, имеют быти в стороне и державе Вашего Царского Величества, и Салтанову В-ву Турскому и нам Ханову В-ву до тех Низовых казаков ныне и впред дела нет и в них не вступатца и под державу свою не перезывать. Да Салтановуж В-ву Турскому и нам Мурат-Гирею Ханову В-ву Крымскому и братье моей Калге и Нурадыну салтаном, и по нас будущим наследником нашим Ханом Крымским, Калгам и Нурадыном, в грамотах своих к вам Великому Государю, Вашего Ц-го В-ва именование и титло писать сполна во всем, как вы Великий Государь в своих Ц-го В-ва грамотах сами себя описуете и как в начале сей шертной грамоте Вашего Ц-го В-ва имянование и титло написано. И ни в каких подданных народов Вашего Ц-го В-ва и [620] в городы и в земли государств ваших нигде Салтанову В-ву Турскому и мне Мурат-Гирею Хану и братье моей Калге и Нурадыну салтаном не вступатца и войны ни за что не всчинать и о Дорошенке и о санжаках Салтанову В-ву Турскому впред не упоминатца. А боярина Василья Борисовича Шереметева и столника князя Андрея Ромодановского с прочими со всеми завоеванными невольники, нам Ханову В-ву на отпуск и на размену отпустить; а розмене быть впред, грядущими временами, и розменному месту быть. И сие перемирное постановление Салтанову В-ву Турскому и вам Ханову В-ву содержать без всякого нарушения, и впред мне Мурат- Гирееву Ханову В-ву и братье моей Калге и Нурадыну салтаном и по нас наследником нашим впред будущим Ханом на Крымских юртах, быть с вами Великим Государем Царем и Великим Князем Феодором Алексеевичем В-я В-я и М-я и Б-я России Самодержцем и с наследники вашими впред будущими Великие России Государи Цари и Великими Князи в дружбе и любви, и везде быти нам вашего Ц-го В-ва другу другом а недругу недругом. И впред нам Мурат-Гирею-Хану и брать? нашей Калг? и Нурадыну салтаном, и детям и племянником нашим и Крымского юрта всяким людем и Нагайским мурзам и Белгородской орда и Темрюцким Черкасом и всяким улусным людем которые у нас послушны и в повеление, мурзам и улусным людем на ваше Великого Государя вашего Ц-го В-ва государства на Украинские городы, которые ни-есть обретаютца под самодержавною вашего Ц-го В-ва рукою, по сей шертной грамоте, войною не ходить и городов и земель не воевать и лиха ни какова ни за что, не хотеть и не мыслить. А буде Крымских и Нагайских или каких-нибудь к Крымскому юрту принадлежащих улусов, кочевые наши люди и улусные татаровя ваших Великого Государя вашего Ц-го В-ва людей, которых-нибудь городов вашего Ц-го В-ва государства, или казацкие городы повоюют, и повоевав придут в кочевья, и в те кочевья нам Мурат-Гирею-Хану посылать ратных своих людей и велеть розыскивать накрепко и розыскав, тех людей казнить смертью, а побранной ясырь (пленных) и животы (имущество) все отдавать в вату Великого Государя сторону, без окупу, сполна безо всякие хитрости, в правду, по сей нашей учиненной шерти. А вашим Великого Государя вашего Ц-го В-ва нам Мурат- Гирею-Хану, и братье нашей Калге и Нурадыну салтаном и царицам и детям нашим — царевичем и царевнам, любите льны е поминки, а ближним людем жалованье, присылать к нам с нынешнего договору, по вся годы, по росписи как давано наперед сего; а для нынешнего [621] перемирного договору вам Великому Государю вашему Ц-му В-ву повелеть дать казны своей государской на прошлые на три годы, и впред на 190-й год, и тое казну отдать нам на розмене, на вышепомянутом назначенном розменном месте. А болши того нам Мурат-Гирею-Хану и братье нашей Калге и Нурадыну салтаном на себя и на цариц и на детей наших и на ближних людей не просить ничего. И на посланниках, которые с казною в Крым присланы будут, ничего не спрашивать и бесчестья и тесноты ни которыми мерами не чинить. А в котором деле будет спор, и о том нам Мурат-Гирею- Хану и братье нашей Калге и Нурадыну салтаном писать к вам Великому Государю к вашему Ц-му В-ву, а до посланников нам никоего дела нет. А кречетников и арбачеев и вожей и скорняков в Крыме не держать, отпускать к вам В-му Государю к вашему Ц-му В-ву безо всякого задержания, как об их отпуску будут присылать ваши Ц-го В-ва посланники. А посланником и людем их и дву человеком толмачем, которых оставят посланники с собою жить в Крыме до розмены, корм давать им не скудной и дворы, на посольские приезды, построить в Бакчисарая, со всякими покои, как ведетца в мирных государствах, которые в совете пребывают; и честь и береженье над ними посланники держать, и к вам В-му Г-рю к вашему Ц-му В-ву отпускать безо всякого задержания. А толко доведетца к вам В-му Г-рю к вашему Ц-му В-ву послать посланником от себя гонца, или людей, и нам Мурат-Гирею- Хану отпущать к вам Великому Государю к вашему Ц-му В-ву нам Мурат-Гирею Хану и братье нашей Калге и Нурадыну салтаном послать послов з грамотами потомуж, как было при прежних Крымских, при Ислам-Гирее и при Мамет- Гирее и при Адиль-Гирее Ханех, пяти человек, а с ними людей 20 человек; а болши того послов и посольских людей и грамот ни от кого не посылать; а гонцов послать 3 человека, да с ними людей 12 человек, и то пред розменною, с вестью, или для государственного великого дела, а болши 3 человек гонцов и трех грамот к вам В-му Г-рю к вашему Ц-му В-ву нам Мурат Гирею-Хаиу и братье нашей Калге и Нурадыну салтаном не посылать. А толко ваши Ц-го В-ва послы и посланники и гонцы или торговые люди пойдут чрез наше государство Крымского юрту, или назад, и тех послов и посланников и гонцов и торговых людей нашим людем не задержать и их не побить и не пограбить и пропускать на обе стороны, безо всякого задержания. А буде ваши торговые люди учнут приезжать в Крым с товары своими, и им теми своими товары торговать повольно, со [622] всякими людми. А тесноты и бесчестья им ни какова не чинить и не грабить, и от грабежу и от насилства сберегать, и безденежно у них ничего не иметь, и отпускать их со всеми товары в целе, без всякого задержания. А которые де наши люди послов и гонцов и торговых людей пограбят, и тех воров велеть нам казнить смертью, а взятой подон и животы отдать назад вам без окупу. Также как ц наши Мурат-Гиреева Хановы В-ва послы и гонцы к вам Великому Государю посланы будут, и они пойдут прямо, безстрашно и беспошлинно, а вашим Великого Государя послом и гонцом к нам приходить безпошлинно. И во всем вам В-му Г-рю и В-му Князю Феодору Алексеевичу В-я В-я и М-я н Б-я России Самодержцу Вашему Ц-му В-ву и всему Российскому Государству, нам Мурат-Гирсю-Хану и братье нашей Калге и Нурадыну салтаном добра хотети и лиха ни которого не мыслить и во всем будем стоять по сей нашей шерти крепко, как выше сего написано. А слово наше и шерть пременно не будет на том на всем, хотя быти с вами В-м Г-рем Царем и В-м Князем Феодором Алексеевичем ⁸ .. и наследники вашими и впред будущими Великие России Государи Цари и Великими Князи, мы Мурат-Гиреево Ханово В-во и братья наши Калга и Нурадын салтаны, также нашего Мурат-Гиреева Ханова В-ва наследники, и впред будущие Крымского юрту Ханы, в крепкой дружбе и любви учинилися, соблюди Все- могущий Бог! на сем и будущем свете везде сию нашу шерть нерушимо, от сего времяни, мир наш правдою в целости содержать, на том мы Мурат-Гиреево Ханово В-во, и Калга и Нурадын за Салтаново В-во Турского и за наследников Салтанова В-ва и за своих впред будущих Крымского юрта Ханов, да с нами же и пять родов честных Крымских за себя, и за весь Крымской юрт и за кочевых татар и за Белогородцких и за Нагайских татар и за Темрюцких Черкес и за Азовских татар по своему мусульманскому закону, на куране, шерть учинили при ваших Ц-го В-ва посланниках при столнике и полковнике и наместнике Переславском при Василье Михайловиче Тяпкине, да при дьяке Никите Моисеевиче Зотове; и две шертные грамоты Салтанова В-ва Турского и нашу Ханова В-ва, за руками пяти родов честных и за золотыми вислыми печатми, тем вашего Ц-го В-ва вышеимянованным посланннком дали и к вам В-му Г-рю к вашему Ц-му В-ву отпустили их без задержания, со всякою учтивостью. А что в сей нашей Ханова В-ва шертной грамоте написано, что быти с вами с В-м Г-рем с вашим Ц-м В-м Салтанову В-ву Турскому во исконной [623] дружбе и любви, и то я Мурат-Гирей-Хан учинил с повеления Салтанова Величества Турского, что по сей нашей шертной грамоте его Салтанову В-ву держать крепко и не нерушимо, не пременяя сего договору ни в чем. — А прочет Ханово В-во грамоту, говорил нам: что та грамота добра, и к отпуску де вашему будет она готова, толко де сверх той грамоты и сверх прежде от нас поданных ему о миру договорных статей, надобно короткое писмо на белорусском и на татарском писме о розграничении межь государств Ц-го В-ва и Салтана Турского межи, без подписыванья рук наших и печатей, для того, отпущает де ево Ханово В-во ныне на-скоро гонца своего Халил-агу, который на Москве был в гонцех, к Салтану Турскому с вестью от себя и с объявлением межи посольства нашего. А то де наше короткое писмо о меже употребляет его Ханово В-во от нас и посылает его к Салтану, для ведома межь государств о Днепровой межи, и чтоб мы то писмо изготовили к утре и привезли к его Ханову В-ву сами. А в том бы нашем коротком писме о за-Днепрских землях и городах, кроме Киева с уездом и з городами, иного ни чего не писали для того, что де Салтаново В-во употребляет вскоре толко одной ведомость о меже, а о иных мирных договорех за ево Салтанову сторону и за Крымские юрты имеет полную моч его Ханово В-во. И мы Ханову В-ву говорили: чтобы нам изволил в том дать сроку покамест о том писме межь собою посоветуем. И ударя челом, поехали к себе на подворье, в село Мариино.

Комментарии

5. Победа сия совершена 19 Августа 1678 года боярином Ромодановским. Следствием её было перемирие и оставление земель малороссийских по левую сторону Днепра за Россией.

6. Мариино село, — предместье Бакчисарая, местопребывание христиан Греков. Так называлось от церкви во имя Успения Богоматери.

7. Повторение вышепоимянованного Царского титула.

8. Повторение всего титула.

Текст воспроизведен по изданию: Список с статейного списка великого государя его царского величества посланников: стольника и полковника и наместника Переяславского Василья Михайлова сына Тяпкина, дьяка Никиты Зотова // Записки Одесского общества истории и древностей, Том II. 1848