1503, июля 9. Грамоты к великому князю Ивану Васильевичу из Крыма. Царь извещает, что некоторые из разогнанного посольства Беклемишева пришли в Крым и сообщили царю, что великий князь хотел говорить через Беклемишева; Дмитрий Ларев с мастерами теперь в Крыму и царь велит их проводить до Путивля; сын царя теперь находится в Азове, чтобы наказать грабителей посольства; сообщает известия о нагайских и Ших-Ахметовой ордах; если великий князь будет строг к Абдыл-Летифу, то всякая дружба с царем кончится. Заболотский извещает, что он уговорил царя идти на Киев, но тот боится прихода на себя [472] Ахматовых детей с нагайскими ордами; подтверждает известия царя и сообщает другие вести. (Д. Кр. № 2, стр. 1024-1036).

I. Того ж лета, июля 9, приехали из Крыма от Олексея Заболотцкого великого князя татарове, Кудай-Бердей Афызов брат, да Ахметек Татаев брат, с грамотою; а с ними приехали Менли-Гиреевы царевы татарове, Бакшеик да Бозум Афыз с грамотами.

А се Менли-Гиреева грамота. Менли-Гиреево слово. Великому князю Ивану, брату моему, слово то стоит: с моими людми с Сюунчюем да с Арваною прикошевав боярина своего послал бы еси, полскою дорогою поехали были. И на Осколе ногайские мырзины люди, да Мамуков царев сын Ахмет царевичь с ними вместе был, и Сюунча и Арвана в руку попали, и твои казаки в руки ж попали да к нам пеши пришли; а твой боярин утек не ведают куде. И после того Сюунчу и Арвана пришод, нам говорили: князь велики, брат твой, к тебе с нами приказал слово то: нагайские Ямгурчей и салтан Ахмет мырзы в головах со мною в дружбе, ко царю к брату к моему ратью не идут и крымские стороны не воюют; а нынеча яз трех своих сынов к Смоленску со многою ратью отпущу, а царь бы брат мой на конь всед, с Божьею помощью, Киев бы взял, так молвили. И после того мы на конь всед поехали. И после того князь велики, брат твой, за нами человека прислал: от Александра от короля посол пришел, а от брата его от угорского короля посол же пришел о миру, и тех послов назад отпустил есми, миру не взял есми, а в переднем деле таки стою. А на Смоленеск трех своих сынов отпущу; а царь бы брат мой однолично на Киев на конь всед поехал, молвя, к нам приказал, так молвили. Да ещо брата твоего великого князя с нами слово то: у Стефана воеводы послы мои Дмитрей Ларев, да Митрофан Феодоров, да с ними приехали Фрязове, мастеры; и царь бы брат мой, добре постряпав их бы взял, братство и дружба свыше учинена будет. А те мои которые писаные люди царь брат мой на свои руки как возмет, и он бы ко мне наборзе Сюунчю, своего человека просити прислал, так молвили. И нынеча, слава Богу, на свои руки взял есми Дмитреа Ларева да Митрофана Федорова; и; мастеры твои иуня месяца к нам приехав и челом ударили; а Стефан воевода послов своих Дому да Улюку отпустил с теми с твоими послы к тебе к брату моему ехати о внуке о твоем слово молвити. А к Стефану воеводе которой мой человек ехал Асанчи Афыз, и шерть ему велел учинити; у моей дочери сына князь велики Иван его поимал и княженье у него отнял; и нынеча тех людей великого князя Ивановых не отпущу, молвил. И мы опять, молвя, приказали есмя те слова все лжина, молвя, [473] шерть и правду учинив, от Стефановы воеводины руки таким делом взял есми те твои люди, так ведай. А приехали, ино у них на харчь денег не было, и они у меня на харчь денег просили, Дмитрей Ларев да Митрофан Федоров, и яз им на харчь денег дал; а сколко у нас попросят и у нас в руках что будет, дадим; а не станет, и мы у людей в долг взяв им дадим. А Олексей, боярин твой, два уж годы будет, и тот у нас же денги взяв, харчь чинил; и нынеча наперед Мороза человека послав, те свои послы возми. И нынеча те твои добрые вести доведчи, тебе брату своему радостные, молвя, Бакшеиша слугу своего, да Бозума Афызом зовут, паробка своего, с Сюунчем послал есми. И нынеча того Бакшеиша да Бозум Афыза, паробка моего, до тебя брата моего Бог как доведет, и того Бакшеиша у себя остави, доколе твой болшой посол к нам пойдет. А Дмитрея Ларева да Митрофана Феодорова в головах и мастеров твоих взяти тысячю человек пошли, в Путивль бы приехав взяли; а мы отселе рати своей прикошевав, до Путивля довед, вашим людем в руку отдадут. А ты брат мой к нам которого посла своего болшого отпустишь, и нашего слугу Бакшеиша к нам с ними бы приехали. И нынеча то дело так хочешь учинити, Бозум Афыза, паробка моего, к своим казаком прикошевав, борзо к нам, отпусти, а сроку дни учини; и мы отселева с своею ратью твоих послов отпустим и Стефанова воеводина посла с ними вместе ж, а к нам борзо Бозум Афыза и своих казаков отпусти. Да ещо слово наше то стоит: Азовское дело таково учинилося: сей зимы Чювак, царев сын в Азове зимовал. И которые меж нас послы и люди ходили тех стеречи, на конь всед, трема дорогами поехал; и мы то услышев, искати его своих людей посылал есми; а они ехав вверх Десны, Русь воевав, лежали, и наши люди их на том месте топтали и перебили, а царевичь один в лес утекл. А которые двема дорогами пошли казаки, и наши люди с ними бой учинив и побили их, и иных привели. А в Азов салтан своего холопа, а Шахзада своего человека послали, а яз, Бурнашем зовут, своего сына меншего, с двема тысячами человек послал есми. И они, ехав в Азов, которые у них болшие люди которых наших послов и гостей грабили, тех поимав, привели и в тюрму их посадили, а которых казаков понашли, и тех с ними вместе ж привели. А сего лета сын мой Бурнаш в Азове стоит, лихих казаков ищет; а как пойдет, и двесте человек в Азове оставит; а после того послы ли будут, гости ли будут, и приведут и провожают добрых здоровых, хотя полем, хотя Доном, в судех, так ведай. И нынеча добро учинилось, послом нашим добрым здоровым приехати и отъехати. Да еще вестное слово наше то: от Ямгурчея мырзы к нам [474] его доброй человек приехал, а наш человек там был же; с ним вместе пруехал Ямгурчеев мырзин брат салтан Ахмат в головах; Волгу перевезчи и Медведицу перешед, Шиг-Ахметя царя с собою взяв, к твоей стороне летовати покочевали. А Ямгурчеево мырзино ко мне приказаное слово то: из старины у меня прямой государь Менли-Гирей царь, его другу дрруг есми, а недругу недруг есми. А нынеча се мои братья, салтан Ахмет в головах, с мырзы доколева с сее стороны Волги не перевезутся, и ты бы своей рати не розпускал, те люди неверны стоят. А салтан Ахметю в головах и с мырзами, молвя, приказал: из старины наш прямой государь Менли-Гирей царь стоит; а брат наш Муса князь с ним в шерти и в правде был, и мы того деля сь его недруги с Ахматовыми детми не билися; а нынеча его недругов и моих недругов, Шиг-Ахметя да Хозяка взяв, с ними кочюете. И вы Шиг-Ахметя и Хозяка отшлите, а сами на мою сторону Волгу перевезитеся; и вы братья моя стоите, а не так учините, недрузи стойте, царь оттоде на конь всядет, а яз отселе на конь всяду. И яз братье вам, молвя, не норовлю, много вам лиха будет, молвил. И нынеча салтан Ахмет в головах с мырзы, с Ямгурчеевым мырзиным человеком прикошевав, человека прислали: от брата своего от Ямгурчея мырзы не розделяемся; государь наш Менли-Гирей царь стоит; а недруга его Шиг-Ахметя да Хозяка отшлем, а сами за Волгу перевеземся, молвя, приказали. И нынеча яз человека послал, на то дело смотря стою, те мырзы на своем слове устоят, а Шиг-Ахметя отшлют, а за Волгу на ту сторону перевезутца, и мы, на Бога упованье положа, на конь всед, к Киеву еду; а те мырзы толко не перевезутца у тебя близко, и ты слышишь, нам на Киев итти нелзя, так ведай. Да ещо ко мне Ямгурчеево мырзино слово то стоит: мое право так бы ведал государь мой царь, как от летовища воротимся, сына сврего Алачь мырзу государя своего царева порога стеречи пошлю близко Волги, Бахмутовых и Ахматовых детей не оставим, их поищем и розгоним. А государеву Менли-Гирееву цареву другу друг есми, а недругу недруг есми, молвя шерть и правду учинив и крепко приказал. Да ещо слово наше то: с тобою с братом моим доброе братство и дружба примета то стоит, что один у одного попросим, ино не молвим нет. И нынеча мой сын Абдыл-Летиф в твои брата моего руки, упование подожив, дал есми. Абдыл-Летифа брат его у меня просити посылал; а у меня ему ествы ли и платья ли не было? лихом от меня он не отшел. И ты брат мой на отцеве месте его царем учинил, и он от молодости негораздо будет учинил. И нынеча, брат мой, столко он уж поучен, и Абдыл-Летифово невежливое дело отдай, молвя, у тебя брата своего просити ярлык [475] был послал есми, и ты не учинил наше прошение. А которых жены и дети нынеча у меня в базаре, ине тех не царевы базарци, молвя, так еси ответ дал. И такова нашего прошения не будет, а братство наше и дружба какова будет? И нынеча толко с нами в шерти и в правде будем, дружбе и братству свыше учинена примета то стоит, и сем путем сына моего Абдыл-Летифа к себе приведещь, а что он негораздо учинил, то отдашь. И то бы видев, приехали Бозум Афыз, парабок мой, да Ахметей, парабок мой, с тем прошением, и яз бы брат твой от них слышев, обрадовалибыся, и друг наш слышев обрадовалбыся, а недруг наш слышев, сердце бы у него треснуло; а мать его, твоя сестра, обрадовала же бы ся, а о тебе бы о моем брате помолила Бога, о твоем бы деле помошница была. А те наши прошенья не примешь, сына моего Абдыл-Летифа так истеряешь, мне и тебе доброе ли имя будет, друру и недругу слышети и видети, а на сем свете куны добудет; а кто лихо чинит, лихо добудет, лихому против Бог воздаст. Мне бы к тебе лихое имя не было, молвя, того деля у тебя прошу, так пристойно у тебя прошу, и прошение мое ты брат мой непримешь, а инаково учинишь, меж нас которая учинена правда и шерть где то будет? а братство и дружба отъидет; а яз тебе надобной друг и брат был. А как мы в братстве и в дружбе учинились, и недрузи твои пропали, а к вотчине твоей много прибыло. И нынеча тебе ненадобеть будет дружба и братство, ино Бог над нами есть и шерть и правда на него будет. Ино, слава Богу, отцову Орду в руку взял есми, и нынеча в добром имени хожу. А ты брат и друг мой прошенье мое не примешь, сына моего из рук добром взяв так его изтерял, молвят нам доброе ли имя на сем свете лихим именем жити, а добрым именем лутче изойти, молвили старые добрые люди. То прямое мое слово не одному мне, и тебе брату моему потомуж; и тех моих речей в вуши не возмешь, а в сердце не держищь, а се прошенье наше не учинишь, после того послу и людем нашим не ходити, а правда и шерть меж нас отшла. А моей силы много было к тебе брату моему, ты забудешь, и мы на Бога положим те дела наши. А о том деле прямую правду и из уст с словом слугу своего Бакшеиша да Бозум Афыза, паробка своего, молвя и приказал есми, так ведай и вери. Молвя, с жиковинною печатью с синим нишаном ярлык послал есми лета девять сот осмаго, месяца июня в 16 день, в неделю. Писано в Довлеет-Сарае. А которые в полон попали, Кудай-бердей да Ахметек в головах, всех восмь казаков, и наше жалованье им дошло, их есми отпустил. А послы твои Дмитрей Ларев да Митрофан Федоров, тех взяти послано. Асанчюк Афыз, посол мой, сее зимы у Стефана воеводы зимовал, и кони у них от морозов попадали, и [476] твоих послов взяв, сюды поехали; и Стефан воевода с ратью проводил до своей украины. И яз Алабата улана со князми и с мырзами с ратью ж послал. И как их взяв сюды поехали, и на Непре в судех киевские и черкаские казаки, приехав ночью, их топтали; а мои которые ратнвые люди, те стерегли и бились с ними и русских казаков побили, а моих семь паробков добрых убили, а семь человек ранены пришли да тридцать коней у них убили; от такой беды утекли, так ведай. Молвя, писал есми.

А се другая царева грамота. Менли-Гиреево слово, Великому князю Ивану, брату моему, слово мое то стоит: тебе брату моему надейся ведомо, в Ендустанской земле, Кергерденем зовут, одинорог зверь, и рог его о том деле надобен, у кого на руке будет. И того ведомнгто Кергерденева зверева рогу как етчи то лизати, и в той естве что лихое зелие будет, и тому человеку лиха ни будет. Молвя, слышел есми, Кергерденев рог в Хандыкарове казне есть, молвя, слышел есми и просити послал есми; и он, две жиковины нарядив, послал ко мне. И яз, брат твой, у тебя бы у брата моего на руке была, молвя, в сю грамоту положив, послал есми, и как на руке своей взвидишь, меня брата своего не забудешь, а наше прошенье, сына моего Абдыл-Летифова невежство отдашь, сем путем наше прошенье и слово инаково еси не учинил. А нынеча с тобою меж нас такое добро и братство и дружба свыше прибывает. И ты брат мой, о Абдыл-Летифе прошение наше не примешь, сем путем после того братство и дружба отойдет и шерть и правда меж нас отошла, так ведай. А сего Абдыл-Летифа как наше прошение по тому учинишь, после того братство и дружба какова уж свыше будет, на Бога упование положим, а ты взвидишь. Молвя, жиковиною запечатав, ярлык послал есмь, лета девять сот осмаго, месяца июня 17, в понеделник. Писано в Довлет-Сарае.

А се третья царева грамота. Менли-Гиреево слово. Великому князио Ивану, брату моему, поклон. Коли паробка моего Бозум Афыза наборзе ко мне отпустищь, и ко мне к брату своему один легок поклон, сыр крепкой краковской с моим паробком с Бозумом Афызом прислал бы еси. Молвя, жиковиною запечатав, ярлык послал есми. Сесь ярлык с Бакшеишем послал есми и о усем деле из уст словом своим с Бакшеишем молвя, приказал есми, так ведай.

А се царицына грамота Нур-салтанина, Темиревы дочери. Великому князю, брату моему, от меня от сестры от твоей много поклон. Отца моего памятовал еси, ко мне к сестре своей о Абдыл-Летифе, о сыне о моем, словом молвя приказал был еси, что Абдыл-Летифов невежливой обычай, и он бы познал, и мы поучим его, молвил еси. И яз [477] сестра твоя те твои добрые речи слышев, обрадовались есмя, Атмедеем зовут, паробка своего, к тебе брату своему послала есми; и с боярином твоим сюды был пошел, и рать розгонила их, и от тебя от брата своего добрую надею держала есми, и то не дошло, так учинилось. И вынеча от тебя от брата своего добру надеявся, Агмедеем зовут, паробка своего послала есми. Как того молодого сына моего невежство отдашь, к себе велишь привести, а его пожалуешь, наше своее сестры прошение то у тебя, а молитвы и моления много будет о тебе о брате о моем. Молвя, с жиковинным нишаном грамоту послала есми.

II. А се Олексеева грамота.

Государю великому князю Ивану Васильевичю всеа Руси холоп твой Олексеец Заболотской челом бью. Что еси, государь, послал ко царю Ивана Берсеня, и по грехом, государь, Ивана Берсеня Мамуков сын Ахмет с Ногайскими татары розгонили на Адаре у Оскола, и Иван, государь, Берсень до царя не доехал. А сказывают, государь, казаки, тогды у них утек; а нынеча, государь, не ведаем, где Берсень. А Сеунча, государь, и Орвана и твои, государь, казаки иные и в руках у них были. А как, государь, пришли ко царю Сеунча и Орвана да и твои, государь казаки, да сказали, государь, мне то, что, государь, послал ты ко царю Ивана Берсеня с тем, что, государь, посылаешь ты своих трех сынов, великого князя Василья, да князя Юрья, да князя Дмитрея со многими людми на Литовскую землю к Смоленску; а царь бы в ту пору сам всел на конь со всеми своими детми и со всеми своими людми, да пошел бы к Киеву; а сам царь за какими делы не пойдет, и он бы всех своих детей послал со всеми своими людми, а пошли бы к Киеву. И яз, государь, говорил царю о том и неодинова, чтобы царь сам пошел к Киеву со всеми своими детми и со всеми своими людми, или бы царь детей своих всех послал со всеми своими людми к Киеву. И царь, государь, отвечал мне: как ми в ту пору самому поити или детей своих послати на Киев, ано на меня идет ратью мой недруг Ши-Ахмет царь с братом своим с Козяк салтаном да с солтон Ахмат мурзою и с иными мурзами с нагайскими многою силою нагайскою. А то мне сказывали и мои люди Сеунча и Орвана; а приказывал ко мне брат мой князь велики с ними о том же, чтобы яз сам пошел, или детей своих всех послал к Киеву. Да был мой человек в Нагаех у Емгурчей мурзы, и Енгурчей мурза прислал ко мне с моим человеком своего посла, а приказал ко мне о том: вот пошли на тебя мои братья меншие солтон Ахмат мурза, да Алчагыр мурза и иные мурзы со царем с Ши-Ахматом да с его братом с Козяк-салтаном; и тебе бы то [478] ведомо было, и ты бы на них был готов; а яз готов на них с тобою съодного: ты прйди на них оттуды, а яз иду на них отсюды. Коли братья мои содиначились с нашим недругом с Ши-Ахматом царем да с его братом с Козяк-салтаном, а идут на тебя, ино кто тебе недруг, тот и мне недруг, и мы пойдем на них съодного с тобою. А ко братье есми к своим о том послал, чтобы они на тебя с царем с Ши-Ахматом да с братом его с Козяк-салтаном не ходили. А царя Ши-Ахмата и брата его Козяк салтана велел есми йм от себя отослати, а сами бы они перевезлися опять ко мне на сю сторону Волги. Ино мои братья хоти к тебе и послов своих пришлют, а царя Ши-Ахмата и брата его Козяк салтана от себя отошлют, а сами ся не перевезут на сю сторону Волги, и ты бы им не верил, а был бы еси на них готов, а рати бы еси своей не отсылал от себя никуде; а вери им тогды, коли они царя Ши-Ахмата и брата его Козяк салтана от себя отошлют, а сами ся перевезут на сю сторону Волги, и яз тогды пришлю к тебе сына своего Алачь мурзу, ино тогды будет наша правда перед тобою. А Сонтонахмат мурза да Алчагыр мурза прислали, государь, ко царю, сказывает, о том, а хотят, государь, со царем с Менли-Гиреем быти потомуж, как и брат их болшой Емгурчей мурза; а царя Ши-Ахмата и брата его Козяк салтана хотят кажет от себя отослати, а сами ся хотят опять перевезти на ту сторону Волги. И царь, государь, посылает к Сонтонахмат мурзе и ко Алчагыр мурзе и к иным мурзам своего посла: коли хотите вы со мною в одиначстве быти как и брат ваш болшей, и вы пойдите опять за Волгу на свою сторону, а моего недруга, царя Ши-Ахмата, и брата его Козяк салтана от себя отошлите, ино тогды будет со мною вам правда ваша и одиначство. А коли сами кочюете на сей стороне Волги на моей земле, а моего недруга царя Шиг-Ахмата держите у себя и брата его Козяк салтана, а от себя его не отошлете, ино которая ваша правда передо мною и одиначство со мною? Да велел есми и то отведати дополна: толко учнут Нагаи кочевати на сей стороне Волги на моей земле, а царя Ши-Ахмата и брата его Козяк салтана от себя не отошлют, и мне на Киев самому нехаживати, ни детей своих не посылывати, а беречи ми себя. А перевезутца Нагай за Волгу на свою сторону, а моего недруга царя Ши-Ахмата и брата его Козяк салтана от себя отошлют, и яз сам иду на Киев со всеми своими детми и со всеми своими людми. А Нагаи, государь, кочюют со царем с Ши-Ахматом и с братом его с Козяк салтаном, царь кажет, на Хопре. Да царь, государь, Менли-Гирей послал сына своего меншого Бурнаша в Азов, а с ним две тысячи человек, а велел, государь, кажет, ему того дожидатись: как приедут царевичи и казаки Азовские с поля, и он, [479] государь, кажет, тех царевичев и казаков велел имати да к себе присылати. А Арвану, государь, царь послал в Азов же, а с ним двесте человек, а велел ему тамо жити. А приказал ему, государь, кажет, того стеречи: коли пойдут, государь, послы от тебя с Москвы, или к тебе полем, или Доном, он, государь, ему велел, кажет, послов провожати и встречати полем, и Доном. Да царь, государь, кажет, посылал казаков своих на поле Азовских казаков искати; и наехали, государь, кажет, Азовских казаков у Тесны, да их, государь, кажет, перебили и переграбили; а царевичь, государь, Чювак салтанов сын утек у них на лес, а иные, государь, кажет, казаки остались еще на поле, а дожидаются, государь, кажет, еще досталных казаков Азовских. А Дмитрей, государь, Ларев и Митрофан дал Бог пришли ко царю поздорову и с мастеры за две недели до Петрова заговейна. А Стефан, государь, воевода посла своего к тебе послал же, Тимофеем зовут, а приехал, государь, с Дмитреем и с Митрофаном ко царю вместе. А черказци, государь, стерегли Дмитрея на Днепре, на перевозе; и царь, государь, послал Алабата улана, а с ним триста человек к ним на встречю к перевозу; и черказци, государь, и пришли были на них на перевозе, и татарове их отбили. А как, государь, Дмитрей да Митрофан пришли ко царю, а яз, государь, царю о них говорил, чтобы Дмитрея и Митрофана и с товарищи к тебе отпустил, а велел бы их проводити до украины. И царь, государь, их не хочет отпустити до твоей вести; а как, государь, придет весть от тебя с Москвы, и царь, государь, хочет их проводити до украини, до Путивля, многими людми; а к тебе, государь, царь велел написати, чтобы ты, государь, послал на встречю к Дмитрею с товарищи своих людей. Да царь, государь, послал к тебе своих людей Бакшеика да с ним Бозума Апыза; а говорил, государь, царь, что рекши ты, государь, хочешь к нему послати посла своего болшего, и он, государь, Бакшеику велел ехати с твоим послом вместе и с теми людми, которых, государь, людей пошлешь к своим послом к Дмитрею на встречю. А Бозума, государь, ведел царь к себе прислати с тою вестью, что ты пошлешь к нему посла своего и тех людей к своим послам на встречю, и царь, государь, хочет послати своих людей на встречю; а где, государь, ты велишь своего посла взяти, и царь велит его взяти да к себе припровадити. Да царь, государь, говорил: посылал есми к брату своему к великому князю о Абдыл-Летифе, чтобы меня деля держал его у себя, и он был послал ко мне боярина своего; ино так Божья воля състалась, и он до меня не доехал; и яз ныне послал к брату своему к великому князю своего человека Бакшеика да с ним Бозума Апыза, а царица моя своего человека Ахматалая, чтобы [480] брат мой князь велики меня ради царя Абде-Летифа взял к себе да держал бы его у себя; а что будет перед ним молодым умом проступил, сглупал, и брат бы мой князь велики меня деля ту вину ему отдал, а держал бы его у себя, а моего бы слова не ослушался. А брат мой князь велики о чем ко мне не присылывал, и яз его слова не ослушивался, а его есми дело делал по его приказу, как ему надобно. Да говорил есми, государь, царице о твоих делех, и царица, государь, молвила: яз. великого князя дело делаю по его приказу, как он приказывает; а яз посылала к нему бити челом о своем сыну, и он моего слова не послушал. А Олешу, государь, кафинской салтан отпустил, а пошел, государь, Олеша из Кафы, кажут, в той же день по Велице дни к Азову; а идти ему, государь, кажут, из Азова Доном; а ныне, государь, кажут его еще в Азове, а своего посла салтан к тебе с ним не послал. А что, государь, посылал турской Баазит салтан в Азов паш и шубашов имати, ино, государь, кажут, паш и шубашев переимали да и в Кафу привели и в тюрму, кажут, пометали. А что, государь, турской валчил со Фрязы, а ныне, государь, кажут, турской помирился со Фрязы, а с королем, государь, с Олександром турской, кажут, помирился ж. А про короля, государь, про Олександра здесь вести нет, где ныне. А царь, государь, отпустил к тебе людей своих Бакшеика и Бозума, и твоих, государь, казаков Куда-бердея с товарищи за две недели до Петрова дни, в четверг, июня 14 день, на паметь святаго пророка Елисея.

Да царев Менли-Гиреев человек Бузум-Афыз привез от Дмитрея от Ларева да от Митрофана к великому князю грамоту, и та грамота писана в волошские книги.