1502, ноябрь. Грамоты к великому князю Ивану Васильевичу из Крыма. Царь пишет, что зимою сам готовится идти на Литовскую землю. Литовский государь прислал к нему грамоту, которую царь и посылает к великому князю, посланца же литовского задержал в Крыму; Дмитрию Лареву в Волохи послал денег; пишет о разных татарских делах и просит простить вины Абдыл-Летифа. Грамота литовского великого князя Александра к царю Менгли-Гирею; заверяет, что он не приводил его недруга Ших-Ахмета, предлагает получить все поминки и дани, какие царь считает за Литвою. Царица Нур-салтан пересчитывает свои заслуги перед великим князем, благодарит за милость к сыновьям п просит не гневаться на глупость Абдыл-Летифа. Грамота Заболотского с вестями, собранными в Крыму (Д. Кр. № 2, стр. 974-990).

I. Лета 7011, ноября, приехали из Крыма от Олексея Заболотского великого князя татарове, Кадыш Абашев с товарыщи, с грамотою; а с ними вместе приехал от Менли-Гирея царя человек его Арвана с грамотами.

А се царевы Менли-Гиреевы грамоты.

Менли-Гиреево слово. Великому князю Ивану, брату моему, много поклон. Слово наше то: с нашим слугою Арваною да с Кадышем посланые твои грамоты прочет, видел есми и речи твои отведал есми. И нам с челобитьем посланое слово твое то: Бог твое прошенье тебе дал, отца своего цареву Орду достал еси. И мы, слышев, обрадовалися. А нынечя на недруга на нашего на Александра короля и на его Литовскую землю воевати со многою ратью сына своего в головах отпустил есми; и нынечя мне в братстве и в правде и в шерти будучи, сам бы на конь всел, или, болшим детем с Магмет-Гиреем царевичем Ахмет-Гиреа царевича на конь бы еси им велел сести, молвя, писав прислал еси. И мы то дело здумав, к тобе брату своему с Сюунчюем молвя приказал есми, и на том слове стояв; и как ся есми из рати воротив, и ведаю, что тебе рать надобе, бръзо здумав, сына своего Фети-Гиреа царевича да Бурнаш-Гирей царевичя, с ними девяносто тысячь рати, на конь есми велел всести: королевские люди, Литовскую вотчину, воюйте и [445] разорите; а рать у них кажут, и вы и на рать пойдите да королевскую рать побейте, молвя, приказал есми. А мочно будет вам Ивана князя, брата моего, рати дойти, и вы дойдите. Да еще тогды моа дума то была: рать у нас многаа на Русь пошла; и послышит Шиг-Ахметь царь, и ногайскую рать взяв, как ему на нас было не итти? Молвя, Магмет-Гирей да Агмет-Гиреа, детей своих, да Бураша князя, да Довлетека мырзу у себя есми оставил. А сам есми болен был, на конь всести и силы у меня не было; а ныне, слава Богу, здоров есми и на конь всел есми, твои казаки видев поехали. А нынечя из Асторокани человек мой приехал, Шиг-Ахметь в Асторокань приехал, Багатырь царевичь, да Аблекеримова брат, а вышед, с ним корешевались; а к Сеит-Махмуту царевичю человека послали. А в Нагаи к салтан Ахмат мырзе человека послав, говорили с ними: а нынеча твоа рать на Русь пошла; то слышев, все содиначилися, на тебя идут, молвя, ко мне ту весть привезли. И яз улусы свои собрав, городом своим хребет дав, в осаде сидим. И нынечя с тобою с братом своим что учинили есмя шерть и правду, на том и стоим, молвя, рать свою на твоего, брата моего недруга отпустил есми, а сам ныне недругу против стою; что Бог взвелит, то взвидим. А тебе брату моему учинил есми правду; того деля нынечя наперед Арваны и Кадыша которые поехали казаки твои, с теми яз писав послал к тебе к брату своему: Арвану да Кадыша яз отпущу, рать моа полна пойдет, и после того что вестей будет, и то, молвя, отпущу. И нынеча ты о моей рати, что на конь села, и сего Арвану да своего казака Кадыша сполна отведай, и нынечя как своей рати крепко прикажешь слово свое, ты ведаешь. А нынечя Александро король, Илязом зовут, толмача своего ко мне прислал; а котораа посланаа грамота, ино неумеющей ее человек писал по бесерьменски; и мы иное прочли, а иного не умел есми прочести, и что прочел есми, те речи Илляз изо уст мне говорил; то все опытав и написав, к тебе есми паслал, ты бы то видел, молвя, и печять есми его к тебе есми послал. А которой приехал Илляз толмачь, того поимал есми, назад не отпустил есми. А ты брат мой как ко мне приказал, по твоему слову учинил есми, на правде стоя. А после того делу нашему как быти надобет? Наперед зимы которого к нам болшего посла своего хотел еси отпускати, а ты бы бръзо того отпустил; и сколко речей твоих будет прикажешь, и мы со всеми уланы и со князми подумав, зимою готовимся, а на весне на то место стоим, Божиею милостью, и сам и дети мои много были нарядны, и много одолжилися, и уланом и князем на сердце было бы гладко, с болшим с послом с своим добрые поминки и с поклоном с своим бръзо пошли. Наперед зимы учнешь посла своего отпущати, наперед [446] к нам человека пошли, и мы против их людей послав, их возмем. Да слово наше то стоит: у Стефана воеводы Дмитрей да Митрофан мои люди; человека своего послав, их бы взяти приказал бы еси. И яз человека хотел есми послати, и твои люди приехали. А к Стефану воеводе грамоты послал еси, а к своим людем грамоты ж послал еси, Асан Афызом зовут, слугу своего послал есми, и грамоты твои дал есми. Да приказал еси: на харчь им денег пошли. И от твоих людей, от Дмитриа и от Митрофана, ко мне, Занею зовут, человек твой же приехал, а просил от них денег на харчь, а у меня в руках и в казне не было; сего лета что у меня в руках было, все роздавал есми. А у Стефана воеводы отманские денги ходят, а ко мне о атманских же денгах приказали, а у нас атманских денег нет, в долг и в рост взяв, сорок тысячь атманских денег послал есми, столко добыл есми. Да боярин твой Алексей мне докучает: государя моего великого князя приказ таков, и яз за царевичем иду, молвил; и много бил челом. И яз молвил: ты у меня надобен, государя своего великого князя, брата моего, и его добром дело бы его свыше было, у меня стоишь. Молвя, воли ему не дал есми, оставил есми у себя, так ведай. А с своим слугою со Арваном и с Кадышем из уст слово приказал есми, так ведай. Молвя, с синим нишаном и жиковиною запечатав, ярлык послал есми лета девять сот осмаго, сентября месяца, в суботу. Писан в 15 день, на Сарае на Ордобазаре. Сего слугу моего Арвану на зиме брозо отпустишь, и сколко к нам приказу твоего и речей будет, и мы отведав, на то смотря делаем; много одолжився, кони купив поехал. Арване доброе слово, жалованье доведешь и отпустишь, и у меня у брата своего сердце гладко учинишь.

А се царева ж грамота. Менли-Гиреево слово. Великому князю Ивану, брату моему, слово то стоит. Слышенье мое таково: брата моего болезнь пушще доспелася сказывают, а сын его Сатылган от молодости и от глупости таково дело учинил и в таково дело попал, и его дело отдав, у себя его держишь. И нынечя мне и тебе надобной был сын, а с меня боле ты брат мой обычяй его добре ведаешь, у тебя в руках стоит. На Сатылганову правду посмотря здумаешь, и как Сатылгану быти, и как его учинишь, ко мне, к брату своему, молвя, прикажешь. И нынечя твой человек как к нам поедет, и яз бы брат твой отведал. Да еше слово мое то стоит: мой же ордобазарцев человек Аз Давыдов сын Азя-Ахмет; и яз с упокойником с Давыдом к тебе писав грамоту посылал есми. А Азя-Ахметев сын Заняхмет из Асторохани матерь свою и състаток взяв, ко мне пришли, у меня стоят, а твои люди видели. Да еще Абагы уланов брат Мамышек Улана деля, молвя, [447] приказывал есми к тебе; да ордобазарец мой Ак-Кобяков сын Ази-Мусою зовут, с Азстороханцы вместе его поимали, а в Вазторохани жены у него не было, от базара один поехал был, а в базаре одна у него мати, приехав, ко мне о ногу била челом. И нынечя о которых писано о Зяахмете, да о Мамышек улане, да о Ази-Мусе, те три человеки мои люди стоят, крепко их у тебя прошу, с сем со Орваною слугою с моим инаково не учинишь, братства и дружбы деля, инаково не учини, пришли. О сем прошенье к тебе брату моему много ярлыков посылал есми; и толко того моего слова не примешь, и после того меж нас каково слово и прошенье будет, и какова нам братство и дружба поминати, и коли моих людей ко мне не отпустишь? И ты однолично то мое прошенье инаково не учини, ко мне их отпусти. А много добра от тебя, от своего брата, надежда была. А то, что и ты брат мой то прошение инаково чинивал, и сем путем моему сердцу не згруби. Да еще так ведай о Ниязове брате о Акмолне, да о Лутфулла Молнозидне брате о Абдыл-Бааке, да о его зяте о Молношерепове сыне о Абдыле, да о другом о его зяте о Салтыкове Молнине сыне о Абее, приехали к нам и правую шерть учинили, молвя, так: у брата у своего, у великого князя у Ивана, ту нашу братью толко похочешь взяти, и мы Асторохань оставим, к тебе приедем; после того у брата у своего у великого князя ту нашу братью возмешь, и ты нынешнем путем у великого князя ответ возми, и мы его слышев поедем, молвя, у меня стоят. И нынечя кто от тебя наборзе поедет, и ты тот ведомной ответ написав пришли. Мое добро твое стоит, а недруга порушаем; тем делом ты брат мой от недруга своего противень возмешь. Молвя с синим нишаном, жиковиною запечатав, ярлык послал есми.

А се царева ж грамота. Менли-Гиреево слово. Великому князю Ивану, брату моему, поклон. После поклона слово наше то: Абдыл-Летиф царь, сын мой, и ты брат мой и с Лобаном с боярином у меня просити послал еси; а брат его Магмед-Аминь царь просил его; а нынечя меня деля ко мне к брату своему отпусти его, а Абдыл-Летифа, брата его, добрым сердцем; толко не похочет, и яз вас деля платья и куны и еству ему не бороню, с добром его у себя держу, молвя, просити послал еси, и нашим здоровьем Абдыл-Летифу ничем было его не уменшено, ни нагу ни голодну у нас было ему не ходити. И твое прошение инаково не учинив, послал был есми, и Абдыл-Летифа у себя держав, не знаю которым делом царем еси его учинил на отцове юрте. Мы того царем учинити не того деля его послали; и нынечя мы так слышели: от молодости и от глупости которое дело он сделал, то бы он познал, молвя, так еси учинил; то дело от тебя Абдыл-Летифу добро было, [448] молвя, учение твое стоит, и нынечя ему молодость и глупость пора познати. И Абдыл-Летиф мой сын, а твой брат стоит, и нынечя тое дело отдашь, а мое прошение инаково не учинишь, брата его Магмед-Аминя царя как его добром взял у себя держал, так бы еси и того держал, другу и недругу нашему слышети и видети то добро будет, а нам и тебе великое имя будет, молвим. А нашим здоровьем, у тебя у брата моего в руках Абдыл-Летифу царю, опричь добра, лиху какому быти? и мне и тебе доброе имя будет. И нынечя меня братом и другом назовешь; а моего того Абдыл-Летифа деля прошенье и слово инаково не учинишь, к себе Абдыл-Летифа велишь привести, прямому братству и дружбе примета то стоит. А которые речи осталися, изо уст словом со Арваною словом, молвя, приказал есми, так ведай и вери. Моя жена, твоя сестра, у тебя у брата моего Абдыл-Летифова полного здоровья видети отведав приитти, молвя, Агмедем зовут паробка своего со Арваною послала, так ведай. Молвя, жиковиною запечатав, с синим нишаном грамоту послал есми.

II. А се Арвана ж подал сю грамоту от Менли-Гирея царя великому князю, что ее прислал к нему князь велики Александр литовской, и он ее прислал к великому князю.

А се грамота. Великие орды великому царю Менли-Гирею царю, брату моему, Божиею силою Лятской король и Литовские земли и Пруские и Жомотские и иных земель Александр король много поклон. Божиею милостью, отца своего Болшую Орду взял еси, да и люди. И мы то слышев, обрадовалися. И нынечя ты брат наш на сердце то себе подержишь, что будто недруга нашего Шиг-Ахметя царя яз на тебя привел: и мне мочно ли то дело учинити? Яз тебе старой становит и брат был есми, и мне на тебя, на брата моего, недруга привести и с тем недругом содиначився, тебе брату своему лихо чинити? Правда есть, что с Иваном князем дружба и братство прибывало бы, того деля сыном есми учинился ему; а чаял есми, что и с тобою, с братом с моим, меня в дружбе учинит; и он меня тебе много недругом учинил. И мы того деля Шиг-Ахметя царя привели Ивана, князя Московсково, воевати. И ты бы ныне рати своей на меня не посылал. А яз шлю к тебе киевского воеводу Дмитриа Путятина сына; а у меня боле того людей мало. А ныне послал есми к тобе толмача своего Иляза вместе с твоим человеком с Козем-бердеем, которого присылал еси ко мне сказати то, что еси Орду взял; и которых земль своих наперед того просил еси, и ты ныне посылай просити. А нынечя братье твоей царевичем и детем твоим царевичем ежелет безпереводно многие поминки будем посылати, и всем [449] твоим уланом и князем потомуж ежелет будем посылати, то яз на себя приимаю. Киевского своего воеводу Дмитреа Путятина сына к тебе с тем посылаем, что яз то на себя приимаю. И нынечя к тебе к брату моему как дойдет мой толмачь Илез, и ты бы брат мой того моего толмача борзо не издержав отпустил, а с ним бы еси ко мне послал того ж своего слугу Козем-бердеа не издержав, наперед зимы, и яз к тебе к брату своему киевского своего воеводу Дмитреа Путятина сына борзо отпущу со многими поминки. Те многие поминки и куны, которые мне к тебе к брату своему послати, твой человек Козем-бердей и видел, и в Киев те поминки и куны посланы; своего человека спросив, вери ему. Что тебе брату моему Илез толмачь от нас учнет говорити, то наши речи, вери ему. Молвя, с черленою печатью грамоту послал есми.

И нынечя Илезево толмачево слово: изначяла из старины становитин и брат тебе он стоит; а нынечя наша Литовская отчина и земля и вода велми истомилася; а нынеча яз царева слова инаково не учиню, а и Иван князь царева слова инако не учинит: ино, сколко лиха меж нас ни будет, а Ивану князю взяв Литовскаа вотчина не продержати; а мне взявши Московскую отчину не продержати, межи бы нас бедным людем покой был. Ты царь, брат мой, и Иван князь и яз, три нас содиначився, стояли бы, друг бы наш тому радовался, а недруг бы наш и близко к нам не пришел. А нынечя мой Дмитрей Путятин сын ко царю, к брату моему, как борзо дойдет, так бръзо все добро будет, молвя, челом бити послал. А царевичем которые годовые куны хотел есми дати и не взверят, и Дмитрей Путятин сын тамо кафинских гостей порукою в том даст, царевичем по десяти тысяч алтын дати, и мы то гостем дадим; да и всем уланом и князем то даст. Молвя, приказные наши речи то писали есмя, так ведайте, к нам пришло слово и печать то с теми речми с черленою печатью и грамоту послали есмя июля месяца 14 день, во вторник, до обеда.

И та грамота в литовском ящике.

III. А се подал грамоту от Ази царицы человек ее Агмедей.

От Ази, от сестры от твоей, великому князю Ивану, брату нашему, с моленьем поклон. После поклона, слово мое то стоит: слава Богу, твое брата моего здоровье слышев, у Бога о тебе брате своем день и ночь молим. Сам жаловав, с своим боярином с Олексеем, молвя, приказал еси: нас деля, царю брату моему гораздо бы ся печаловала, чтобы на королеву землю рать отпустил; а у Стефана воеводы мои люди есть, и те бы люди мои царь наборзе доброго своего человека послал да [450] велел взяти, и о том бы крепко печаловалась, молвя, нам приказал еси. И сколко у нас силы было, и мы волному человеку царю били челом. Слава Богу, твое слово инаково не было, на королеву на Литовскую отчину воевати и разорити многаа рать пошла, да два сына пошли; а к Стефану воеводе доброго своего человека Асан Афыза, денги дав, отпустил. А которые нам приказал свои дела, Божиею милостию, как ты хотел, по тому и учинилося. А нынечя к нам с своим боярином с Олексеем молвя, приказал еси: по вашему слову Магмет-Аминя на отцов юрт на царство послал есми; а Абдыл-Летифа к себе взял есми, молвил еси. От тебя от брата своего добрые вести слышев, о тебе помолив, много обрадовалися есмя. А поблюлася есми о том о молодости и о глупости: лихой его человек подговорит, да на поле его с собою возмет, а он тамо истеряется, то поблюлася есми от Абдыл-Летифа. Слава Богу, у тебя у брата у моего в руках стоит; от Бога упование, а добру от тебя от брата моего надеа есть о том о бедном Абдыл-Летифе, как его молодости и глупости не потакаешь и своим добром отдашь, у себя его держишь, а от себя его не отошлешь, гораздо его призришь, а наше моление примешь, безпрестано тебе брату нашему доброе имя будет. Да твое брата моего здоровье полное видев, приедет, молвя, с лехким поминком с тяжелым поклоном, Агмедеем зовут, паробка своего послала есми с моленьем. Молвя, жиковиною запечатав, грамоту послала есми.

IV. А се Кадыш привез грамоту от Олексея от Заболотского. Государю великому князю Ивану Васильевичу всеа Руси холоп твой Олексеец Заболотской челом бьет. Прислал, государь, князь велики Александр литовской ко царю к Менли-Гирею толмача своего Илеза с грамотою о миру, чтобы царь Менли-Гирей пожаловал, на его бы землю в ту пору ратью не пошел, ни детей своих ни рати не послал; а с великим князем с Московским яз ся уведаю сам, толко бы пожаловал, в ту пору ты на меня не пошел. А что будет тебе надобно которые места, городы ли, или волости, или твоим детем, ино то все перед тобою и перед твоими детми. А что если тебе не давал выходу колко лет прошлых годов, и то все перед тобою ж; а сверх того что будел тебе и царице твоей и детем твоим и твоим князем, Барашу и Довлетеку, колко тысячь рублев денег вперед выходу давати, и ты бы о том о всем написав свою грамоту да прислал бы еси в Киев к моему князю к Дмитрею Путятичю, и яз то тебе даю; а не взверишь мне о том, и яз учну посылати к гостем к кафинским, ино то тебе дают гости кафинские. А о том бы еси о всем прислал ко мне [451] своего князя Довлетека. А отец мой был с тобою в дружбе и в братстве и в суседстве. А ты на меня злобишся о том, что рекши яз на тебя привел Шиг-Ахмата царя: ино яз привел был царя Ших-Ахмата не на тебя, привел был есми царя Ши-Ахмата на великого князя на Московского. А нынеча бы еси пожаловал, меня с великим князем с Московским помирил, тебя князь велики Московской слушает. А Литовского, государь, великого князя Александра кажут, что сам стоит в Новегородце в Литовском, а людей своих многих послал к Смоленску; а и самому было ему итти к Смоленску, да как заслышел то, что идут на него царевичи Менли-Гиреевы дети, и он к Смоленску за тем сам не пошел. А царевичи, государь, стояли за Днепром; а не пошли на августе месяце за тем, а кажут, что тот рекши месяц август лих; а пошли, государь, царевичи на сентебре месеце на молоду, в третей день, в Литовскую землю. А человека его, государь, Алеза толмача царь Менли-Гирей к нему не отпустил, а держит его у себя. А своего, государь, человека царь к Литовскому не послал же. А с тое, государь, грамоты царь послал к тебе список, которую ему грамоту прислал князь велики Литовской. А про Ши-Ахмата, государь, пришла весть ко царю к Менли-Гирею, что рекши царь Ши-Ахмат содиначился с своею братьею и с дядею с своим со царем с Аблекеримом, да и с Нагаи; а хочет итти на Менли-Гирея. И царь был, государь, хотел и детей своих воротити к себе назад, да опять пришла, государь, весть ко царю, что дети его пошли в Литовскую землю, и он затем по них не послал. А с грамотами, государь, с твоими по твоих послов царь послал был в Волохи, да опять, государь, пришла весть ко царю, что идет к нему посол волошской, и царь, государь, велел тому своему человеку пождати, что будет приказ от волошского ко царю про твои послы. И Стефан, государь, писал ко царю про твои послы, чтобы царь по твои послы послал к нему, да взял бы их к себе. И царь, государь, послал в Волохи по твои послы, по Дмитреа по Ларева с товарищи, своего человека Асанчю-Апыза. А волошской, государь, прислал ко царю своего посла о той радости, что царь Орду взял. А волошской, государь, кажут сбирает же рать свою, а хочет послати на Литовского землю воевати. А как, государь, царь учял к тебе Кадыша отпускати, и ко царю, государь, опять весть пришла про царя про Ши-Ахмата, а кажут, государь, с своею братьею еше не соднначился и с своим дядею, со царем с Аблекеримом, а с братьею своею кажут виделся. А дядя, государь, его, Аблекерим, присылал к нему сына своего о том, чтобы царь Ши-Ахмат с Аблекеримом виделся. И царь, государь, Ши-Ахмат к нему не поехал, а сказался, что рекши недомогает. А Ши-Ахмат, государь, царю кажут, [452] перевезся за Волгу и с своим князем с Тевекелем; а улусы его, государь, кажут, стоят у Волги в крепости, а заблюлся, государь, кажут, Нагай; а кажут, государь, что рекши идет из Нагай Содонахмат мырза, а с ним, кажут, десять тысячь рати; а идут, государь, кажут, стеречи тех дву царевичев Менли-Гиреевых, которые пошли в Литовскую землю. И царь, государь, послал сына своего болшего Махмет-Киреа за Перекопь в заставу; а и сам, государь, царь кажет, хочет ехати за Перекопь за своим сыном того ж беречи от Нагай. А от детей, государь, царь кажет, пришла к нему грамота, а кажут, государь, что промежи их и рати литовские пять ден. А литовские, государь, рати кажут стоят в Лутску тритцать тысячь; а самого, государь, Литовского кажут стоит в Новегородце в Литовском, а с ним кажут четыре тысячи рати. А царь, государь, Ши-Ахмат, кажут, послал своего посла во Царьгород к турскому. А отпустил, государь, царь к тебе Кадыша и Арвану сентября в 23 день, на Зачатье славного Пророка и Предтечи Крестителя Господня Ивана, в пятницу.

А се Кадыш привез грамоту кафинского салтана; а имяни в ней бакшей не перевел.

Всех великих князей похвалной еси князь, и всее Русские отчины государь еси, друг наш Иван князь. И твое величство Бог бы твои лета на много держал. Многа многа любовь объявлена. После того о любви явлено то: нынечя, Кадышем зовут, человек твой, и от его рук любовнаа твоа грамота пришла. И колко мастеров тебе было надобе своему делу, и во Фрязскую землю своих людей отпустил был еси. И которые твои люди поехали тамо и которые тебе надобные и тех мастеров добыв, и в Кара-Богданову отчину как приехали, и Кара-Богдановской князь куны их в руки взяв, им не отдал; о том нам ведомо учинил еси, у Кара-Богданова князя отпросив и привезчи ко мне, отпустите, велел еси. И как твоа грамота ко мне пришла, и яз к Кара-Богдану человека есми отпустил: поедите, у Кара-Богданьского князя просите и возмите; и как дасть Бог в Кафу их привезут, к твоему величству их отпущу. Пожалуй, которое тебе добру пригожство будет, и ты писав объяви, и дасть Бог то на месте поставлю, и твое пригожство толко мы взведаем, ино инакову ему не быти, так бы тебе ведомо было. Лета и счястие твое всегда бы и в прок было. Сентября месяца в 1, лета девять сот осмаго, в Кафе.

А сказал Кадыш и Арвана великому князю, что их на поле пограбили татарове, а иных и побили; а ходят на поле многие люди. И князь великий того деля Ивану Берсеню да и крымским татаром велел воротитися опять к Москве.