1502, апреля 29. Посольство от великого князя Ивана Васильевича к кафинскому султану Махмет-Шихзоде с Александром Яковлевичем Голохвастовым: великий князь желает с кафинским султаном и его отцем, турецким султаном, быть в дружбе и любви; но только турецкие подданные, Азовцы, московских послов и торговых людей грабят и убивают; поэтому султан озаботился бы виновных казнить, а убытки вознаградить для того, чтобы вперед было возможно послами сноситься, а торговым людям ездить на обе стороны. Подробные наказы Голохвастову, как вести переговоры, и списки, что у кого, когда и на сколько пограблено Азовцами. Посольство от великого князя в Рязань о проводе кафинского посла до Дона (Д. Кр. № 2, стр. 894-921).

I. Говорити от великого князя Олеше Яковлю сыну Голохвастова кафинскому салтану турского, Баазит салтанову сыну Махмет-Шизоде.

Первое, пришед, поклон правити стоя, а на колени не садитись. А молвити: Иоан, Божьею милостью, государь всеа Руси и великий князь, велел тебе поклонитись. Иоан, Божьею милостию, государь всеа Руси и великий князь, велел твое здоровье видети. А опосле поклона поминки явити. [399] А опосле поминков велит сести; ино посидев мало да встав, грамота верющая подати.

А се грамота.

Иоан, Божьею милостию, един правый государь всея Руси, отчичь и дедичь и иным многим землям восточным и северным государь и великий князь, Махмет-Шихзоде, салтану кафинскому, Баазит салтанову сыну. Послали есмя до вас посла нашего Александра; и что будет от нас вам говорити, и ты бы ему верил, то есть наши речи. Писан на Москве, лета 7010 апреля.

А опосле грамоты речь говорити: Иоан, Божьею милостью государь всеа Руси и великий князь, велел тебе говорити: отец твой, Баазит салтан, к нам приказывал с нашим послом с Михайлом, да и грамоты свои к нам с ним прислал; а опосле того прислал к нам отец твой свои грамоты с нашим человеком с Олександром, чтобы промежи нас была дружба и любовь, и послы бы наши в нашем жалованье межи нас ездили здоровья нашего видети, да и гостей бы нам своих в вашей земли отпущати; а от ваших пошлинников нашим гостем в ваших землях силе и пошлинам лишним никоторым не быти, ни зауморщинам не быти. А ты присылал к нам своего посла Салыя с своею грамотою, а в грамоте в твоей пишет и словом нам от тебя говорил твой посол Салый о том же, чтобы промеж нас была дружба и любовь, и послы бы наши в нашем жалованье межи нас ездили здоровья нашего видети; а гости бы наши межи нас на обе стороны в наши земли с упокоем приехали и отъехали.— Государь наш велел тебе говорити: и мы, хотя с отцем с твоим да и с тобою дружбы, и чтобы меж нас наши послы ездили в нашем жалованье здоровья нашего видети, и гости бы наши на обе стороны в наши земли с упокоем приехали и отъехали, и послали к тебе посла своего Ондрея Семенова сына Кутузова о всех делех. И как ты посла нашего Ондрея отпустил, и ваши люди Азовци того нашего посла Андрея убили, да и людей наших, которые с ним были, да и посла нашего людей побили многих, а иных пограбили; да и гостей наших многих побили и пограбили, а иных поимав перепродавали.— Государь наш велел тебе говорити: а которых есмя своих послов тогды и после того посылали к Менли-Гирею царю, князя Ивана Кубенского и Ивана Григорьева сына Мамонова, князя Ромодановского, да к волошскому воеводе к Стефану послали есмя диака своего Микиту Нардукова изместе с Иваном с Мамоновым, и ваши ж люди Азовци тех наших послов на поле всех пограбили, да и гостей наших, которые с ними шли, также многих пограбили, а иных побили, а иных поимав перепродали. А которого были есмя своего посла послали [400] к Стефану, воеводе волошскому Миките Нардукову, и они того нашего посла Микиту убили. Ино мы посылали к тобе своего посла Андрея, по отца твоего слову и по его грамотам и по твоим грамотам и по твоему слову, что нам от тебя говорил твой посол Салый о дружбе и о любви, и гости бы наши меж нас на обе стороны в наши земли с упокоем приехали и отъехали. А к Менли-Гирею есмя ко царю послов своих послали, да и гостей есмя своих с своими послы в вашу землю отпускали. А по отца твоего слову и по его грамотам и по твоим грамотам и по твоему слову, что нам от тебя говорил твой посол Салый, и мы того не чаяли, что над нашими послы и над нашими гостми от ваших людей тому лихому делу так быти. И ты сам того и посмотри, пригоже ли так чинится над нашими послы и над гостми от ваших людей? — Государь наш велел тебе говорити: и ты бы тех лихих, которые били и грабили наших послов и гостей, велел казнити; а что взято у наших послов и у гостей, то бы еси все сыскав велел отдати нашему послу Александру; а головы полоненые велел бы еси без окупа отпустити. А которые будут окупились, и ты бы велел окуп отдати, чтобы нашим послом и нашим гостем на обе стороны путь не затворялся.— Государь наш велел тобе говорити: били нам челом наши гости, которые ныне были в Кафе при нашем после и опричь нашего посла; а сказывают, что им ныне нова сила почалась чинити в Кафе от твоих людей и от твоих пошлинников; а наперед деи того такие силы и лишних пошлин над ними не бывало. А восе тому список, которые обиды наперед того и ныне починились им в Кафе и в иных городех от ваших людей от пошлинников. Да список додати.— Государь наш велел тебе говорити: и что твои пошлинники взяли на наших гостех лишних пошлин и зауморщин поимали, то бы еси нашим людем велел отдати; а на дело бы еси наших людей имати не велел; а вперед бы нашим гостем в ваших землях силы никоторые, ни лишних пошлин не было, ни зауморщин бы не было. А ваши гости, которые в наши земли ходят, ино им в наших землях от наших пошлинников лишних пошлин ни силы никоторые не бывало, ни зауморщин не бывало; а и ныне есмя своим пошлинником приказали во всех своих землях, которые ваши гости в наши земли придут, и тем вашим гостем в наших землях от наших пошлинников никоторая сила, ни лишние пошлины, ни зауморщины не будет.— Государь наш велел тебе говорити: да приказывали есмя к тебе с своим послом с Ондреем, что (на) нашем после на Михайле во Царегороде и в Кафе сь его рухляди таможники тамгу взяли, а на нашем человеце на Александре корабелники взяли перевоз, а таможники ваши его обыскивали, ино у него рухляди не было ничего, и они с [401] него тамги не взяли, а с товарыщов сь его тамгу взяли; и ты бы то велел отдати. И ты к нам ныне писал в своей грамоте с своим послом с Алакозем, что ваши таможники взяли тамгу у нашего посла у Михаила того деля, будто он поимал товар у нашых гостей да провез за свой, а наш человек Александр будто корабелником денги сам дал того деля, что здорово на берег вышел; а перевоза на нем не имывали. И наш посол Михайло перед твоим послом перед Алакозем сказывал, что взяли у него ваши таможники тамгу с тое рухляди, что ему отец твой пожаловал дал денги, и он ту рухлядь купил на те денги, а гостины сказывает рухляди у гостей не взимал и не проваживал; а гости наши, которые с ним шли, и они сказывают, что нашему послу своей рухляди не давали, а вашим таможником с своей рухляди сами тамгу платили. А наш человек Александр сказывает, что сам корабелником денег не давал, корабелники на нем наем взяли во Царегороде, а из Царягорода сказывает приехал на твоем корабле, и они на нем в Кафе наем же взяли: ино ведь послы ходят межи государей здоровья их видети, а от государей видят их жалованье и честь, а нечти послом нигде не живет ино такая сила и нечесть над нашими послы чинилась. И ты бы и ныне своим таможником да и корабелником велел нашим послом то отдати, что на них взяли тамги с их рухляди да и перевоза от кораблей; а вперед бы межи нас наши послы на обе стороны ездили в нашем жалованье здоровья нашего видети: от нас бы нашим послом было наше жалованье и честь, а от вас бы нашим послом было ваше жалованье и честь.— Государь нашь велел тебе говорити: писал еси к нам в своей грамоте с своим послом с Алакозем о Богосове рухляди о кафинцове, что его в нашей земле не стало, и нам та его рухлядь к тебе прислати с твоим послом с Алакозем. И мы ту Богосову рухлядь послали к тебе с твоим послом с Алакозем и с твоим человеком с Чегушем, за посла нашего Александровою печатью; да и список есми послал к тебе тое рухляди с своим послом с Александром, за печатью казначея своего Дмитрея.

А се таковы памяти с Александром посланы.

Память Олеше Голохвастову. Что которые люди Азовци били и грабили послов великого князя да и гостей великого князя, и тем Азовцем дан Олеше список по имяном. И как дасть Бог Олеша приедет в Кафу, и ему говорити кафинскому салтану да и пашам о том накрепко, чтобы тех лихих велели казнити; а что взято у великого князя послов и у гостей, и то бы сыскав велели отдати. И учнут что тое гибели Олеше отдавати, и Олеше то имати, да с ним Копылу и иным гостем, которые прилучатца в Кафе из великого князя земль; да что отдадут того грабежу Олеше [402] здешнею рухлядью, и Олеше ту рухлядь всю велети Копылу да и иным гостем великого князя, корорые прилучатца при нем в Кафе, изменяти на тамошнюю рухлядь; а как изменяют, и Олеше у них то взяти да привезти все к великому князю. А куде Олешу учнет салтан отпущати из Кафы, полем ли, Доном ли, а почнет с ним посылать людей провожати его, и Олеше туде итти. А не похочет салтан грабежу ничего отдати, а взмолвит: Азов город не мой, отца моего Баазит салтана, и яз без отца своего ведома не смею на Азовцев ни грабежу збирати ни казнити их. И Олеше молвити: написано, господине, в твоей грамоте, что еси прислал с Алакозем ко государю нашему: что учнет посол твой от тебя словом говорити, и государю бы нашему ему верити. И посол твой Алакоз сказывал, что как тебе весть учинилась про то, что государя нашего посла князя Ивана Кубенского да и гостей государя нашего на поле пограбили да тот грабеж в Азов привезли, и ты посылал в Азов, а велел тот грабеж весь сыскати да к себе привезти; и иную деи рухлядь того грабежу сыскав и привезли к тебе в Кафу, и та деи рухлядь дежит у тебя в казне в Кафе, и иные деи еси рухляди того грабежу велел в Азове доискиватись да к себе привезти. А наперед того, господине, царь Менли-Гирей писал к нашему государю, что тот грабеж у тебя иное собран в Кафе; да и посол государя нашего Андрей писал ко государю нашему, что та рухлядь иная у тебя собрана, а и по иную еси в Азов послал, а велел собрав к себе привезти, да и царю деи еси Менли-Гирею хотел то отдати; и ты бы, господине, ныне тот грабеж послов государя нашего и гостей сыскав велел мне отдати, а тех бы еси лихих, которые били и грабили послов государя нашего и гостей, велел казнити. И взмолвит салтан, что того грабежу посла великого князя да и гостей сыскав привезли ко мне из Азова, и яз то тебе отдам; а казнить яз Азовцев не могу, люди то отца моего, Баазит салтановы, а не мои. И Олеше молвити: коли, господине, ты не хочешь сам Азовцов про то велети показнити, а зовешь их отца своего людми, и ты, господине, о том пошли к отцу своему к Баазит салтану, а прикажи к нему, чтобы тех лихих людей Азовцев, которые били и грабили великого князя послов и гостей, велел про то казнити, а взятое бы все сыскав велел отдати, чтобы, господине, вперед на обе стороны послом и гостем путь не затворялся. А коли, господине, те лихие будут не казнены и взятое будет не отдано, ино, господине, межи вас на обе стороны послом и гостем как ходити? А взмолвит Олеше в Кафе салтан: государь твой князь велики о тех делех ныне зачем не послал посла своего ко отцу к моему к Баазит салтану? И Олеше молвити: коли, господине, от своего государя от великого князя яз был у [403] твоего отца у Баазит салтана, и отец твой, господине, тогды ж со мною приказал к нашему государю, да и в грамоте в своей писал, что ко государю к нашему хотел своего посла послати; и посол, господине, отца твоего у нашего государя не бывал. А как, господине, будет у государя нашего отца твоего посол, и государь наш, господине, хочет своего посла к твоему отцу к Баазит салтану послати, чтобы межи его и межи отца твоего Баазит салтана и тебя послы их ходили здоровья вашего видети.

Память Олеше. Сказывал Копыл, что великого князя посла князя Ивана Кубенского на трех ташлыкех грабили азовские казаки, Карабай, Акобян, Темеш, Карачура, Ямгурчей, Алтай, Мамей, что был казанской татарин, Ходор, да его два брата, Акпак да Тебетей, Кудаикул, Абаш, Ахмек турчанин, Авдула. Князь Федор Ромодановской сказывал, что его имали и грабили и продавали те азовские татарове Кудаичик, да Сайдуила Коробаев, да Андрунчей да Карача Богатырь, сам пят с братьею, а двор у них в городе у шубачова двора, да Темеш, да Дуган Салтамышев, да Неяр Тенебеков, зять Дуганов.

Память Олеше Голохвастову. Коли шел к великому князю кафинского салтана посол Салый, и как вшел в великого князя землю, ино ему по дорозе корм давали везде да и подводы, где им надобе; а сколко с ним и с его товарищи ни пришло рухляди, и что купили себе на Москве рухляди, тое у него рухляди на Москве и не посмотрили, не молвя чтобы тамгу с нее взяли. А как его князь велики отпустил, и он под них подо всех дал подводы до Мечи, а послал с ними людей проводити их до Дону, а на Дону дал им судно, да и корм им дал до Азова. А как Алакозя салтан кафинской послал к великому князю, и Алакозь наперед себе выслал с москвитином две кальи краски, да леку, к дияку великого князя к Семену к Башинину; и того товару и не посмотрили пошлиники за то, что сказан послов товар. А как Алакоз прислал грамоту, что уж из Азова пошел, и князь велики против его послал полк людей беречи его на Воронеж; и как пришел на Воронеж, и они под него дали подводы и привезли его со всем на Москву; а что с ним рухляди ни пришло и что купил на Москве, тое у него рухляди таможники и не смотрили. А ныне был у нашего государя посол твой Алакоз и твой человек Чегуш, и ты, господине, вспроси своего посла Алакозя и человека своего Чегуша, каково им было от нашего государя жалованье и честь, и как их урядив отпустил и суды им и корм дал и до Азова, да и проводити их велел и до тех мест, отколе им лзе было итти без страху.

А взмолвят о рухляди, что была с Михаилом рухлядь,— и Олеше [404] молвити: которые послы государя нашего ходят от него к иным государем, и они емлют с собою рухлядь харчю для, а не торговли для, в которых в иных землях где не ходят денги государя нащего земль, и что будет надобе государя нашего послу в которой земле тутошних денег на харчь, и они рухлядь продают на денги, да тем держат свой харчь.

Память Олеше. Били челом великому князю его земль гости, а сказывают, что в Кафе взыщет чего русин на бесерменине, и толко не будет у русина послуха бесерменина, а русаков колко ни буди послухов, и то русаком не послухи, тем русаков винят; а взыщет чего бесерменин на бесерменине, ино бесерменину и русин и бесерменин послух да тем русаков же винят. И Олеше о том говорити в Кафе салтану и пашам накрепко, чтобы суд был один, как русину, так их бесерменину, чтобы послух был как русину, так бесерменину, русин или бесерменин.

Память Олеше. Что ныне в Кафе ново почалось сила чинити русаком: емлют у них тамгу с сагадаков, который сагадак на собе привезет, да и с постели, да и с корму, кто корм себе привезет; а наперед того не бывало. Да заставливают деи русаков дров носити из корабля на салтанов двор. И Олеше о том салтану, да и пашам в Кафе говорити накрепко: что с того таможники взяли тамги, и они бы то велели отдати, а вперед бы тех лишних пошлин не велели имати и на дело бы ни на каково русаков не имали.

Память Олеше Голохвастову. Познали на Москве гости московские да Олексей дияк ямской, да Борис толмач, да кафинец Мануйло Поповичь свою рухлядь, что их грабили с великого князя послом с Ондреем с Кутузовым у кафинца у Абдулы да у Усеина, у Абдулина сына, у Токатянина, да и выняли две литры шолку. И Абдула сказал перед Алакозем и перед Чегушем, что послал с ними ту рухлядь из Азова мустасип азовской Кара-Абди семь литр шолку голубого токацкого, да три литры шелку червчатого токатского, да пять литр шелку червчатого жидовского, да полтретьяцать локоть аршин тафты червчатой бурской, да полтретьяцать аршин тафты багровой бурской, да две камки бурские лехкие, да полтретьятцать аршин шиды червчатые, да шесть гривенок перцу, да шесть гривенок гвоздики. А Усеин сказывает, послали с ним ту рухлядь из Азова Хаты Пази яничанин, да мурзованец, в Азове ж живет и с женою, сорок и четыре аршина тафты червчатые, да тридцать и семь литр шолку артагаз, да две литры шолку бурского червчатого; и что выняты у них две литры шолку, и те две литры шолку посланы с Олешею за Алакозевою печатью. И Олеше о том говорити в Кафе салтану, да и пашам накрепко, чтобы тот грабеж весь сыскав [405] велели отдати, а лихих бы велели казнити, чтобы вперед того не чинили; а подмагают деи казаков Азовцев и ординских тутошние жилци Азовци все, да отпускают на поле, да что привезут, и они с ними делятся.

Память Олеше. Как ож даст Бог придет в Кафу, и доколе побудет в Кафе, и ему пытати в Кафе о всяких вестех про Менли-Гирея царя, как с литовским и с волошским, и как волошской с туретцким и литовской, и где будет литовской, что его дело; да и про туретцкого ему пытати, где будет и с кем валчит, да и о всем ему о тамошнем деле пытати; да каких там вестей и про што доведаетца, и ему то себе писать на список, да тот ему список привезти к великому князю.

III. А се таковы памяти гибелные Олеше Голохвастову даны великого князя послов и людей и гостей великого князя, которые шли с послы.

У князя у Ивана Кубенского взяли татарове на поле и у его людей сороков собольих, и горностаев, и горл лисьих, и шуб белинных, и зубов рыбьих, и судов серебряных, и платья его и людского, и коней, и доспеху и иные рухляди, всего на три тысечи рублев, да одиннацать человек у него убили, да семь человек в полон взяли.— А у Феодора у Кушелева взяли татарове с Кубенским же соболей, и горностаев и горл лисьих, и шуб бельих, и коней, и доспеху, и иные рухляди на четыреста рублев и на дватцать рублев, да пять человек убили до смерти.— А у подьячего у Ондрея у Шамшова взято шуб бельих, и соболей, и горностаев, и коней, и платья его и людского и всякие рухляди всего на полчетвертаста рублев.— Шубу соколника самого изымали, а взяли с ним грабежу шуб бельих, и горностаев, и шапок лисьих, и сукон, и платья его и людского, и доспеху, и коней, и иные рухляди на восмьдесят рублев и на пять рублев, да приведчи его в Азов да продали, взяли на нем полтретьятцать рублев; и как пошел назад с Ондреем с Лапенком, и на поле его пограбили татарове, а взяли у него коней и платья и иные рухляди всего на семдесять рублев.— У Михаля у толмача у белочника взяли рухляди шуб бельих, и однорядок лунских и навогонских, и горностаев, и мелкие рухляди, и коней, и всего на сто рублев и на тритцать рублев.

А се гостей пограбили, которые шли со князем Иваном с Кубенским. У Ивана у Володимерова взяли шуб лисьих и бельих и заечьих, и однорядок лунских и горностаев, и коней, и всего на сто рублев и на восмьдесять рублев и на два рубля.— Копыла Боброва брата на поле самого взяли татарове, коли Кубенского грабили; а с ним взяли сороков собольих, и горностаев, и бедки, и шуб бельих, и черев рысьих, и [406] однорядок лунских, и шуб горл лисьих, и зубов рыбьих, и коней и меринов, всего на тысечу и на триста и на шестьдесять и на четыре рубли; да Копыла, ведчи в Азов, да продали Карабай азовец, да Емгурчей ординец; а купил его Тениш кафинец мясник, дал на нем пятнатцать рублев.— У Гриши у Иванова сына Олексеева взяли на поле татарове человека, а самого Гришу ограбили, а взяли грабежу соболей, и горностаев, и белок, и рысей, и горл лисьих, и коней, и всего на четыреста рублев и на тритцать рублев и на восмь рублев; а человека его в Кафе окупил Алакоз, дал на нем полосма рубля.— У Дмитрея у Семенова сына у Саларева взяли татарове на поле грабежу соболей, и горностаев, и белки, и рыси, и горл лисьих, и коней, всего на четыреста рублев.— У Михайла у Семенова сына у Лютово взяли татарове рухляди всякие и коней на двесте рублев. — У Гаврила у Федорова сына у Селчакова взяли на поле татарове рухляди всякие на сто рублев и на десять рублев.— У Клиши у Рыжкова взяли таварыща его Олексейка Хозеева, да детину его, да рухляди и лошадей, всего на сорок рублев.— Дробыша Иванова человека Михайлова взяли татарове на поле, а с ним взяли Ивановы рухляди, горностаев, и лисиц, и шуб бельих, и зубов рыбьих, и коней, и иные рухляди, всего на шестьдесять рублев и на полтора рубля; и Иванова человека окупил в Азове у мустосифа у азовского жилца Подушка, а дал на нем осмнатцать рублев.— А у ординца у Матюшки у Ивашкова сына у Орешникова взяли шуб бельих, и шапок, и ножев, и тясем, и лошадей, всего на тритцать рублев.— У Степанка у Винникова взяли всякого товару на полтретьяста рублев, да осмнацать лошадей, а цена им пятьдесять рублев, да взяли его дву человек, и человека одного в Кафе окупил у шубаша у Самсонятина, а дал на нем восмь рублев. А как Степанко поехал назад с Ондреем с Лапиным, и тогды у него взяли рухляди на пятнацать рублев, да трое лошадей, а цена им двенацать рублев, да человека его взяли, да товарища его Ондрейка Окулова взяли, а с ним взяли рухляди на двацать рублев, да лошадь пять рублев.— А Ивана Гладкова самого взяли, а с ним рухляди на полтораста рублев, да четверенатцатеро лошадей, а цена им сорок рублев; да два человека полонили, и одного человека выкупили, а дали на нем восмь рублев, а самого Ивашка выкупили, а дали на нем десять рублев.— А Макара Корякина да племянника его Якуша самих взяли, а товару с ними на пятдесять рублев; и Макара продали в Азове, а взяли на нем десять рублев, а Якуша повели к Орде.— А у Офонаска у Гвоздева взяли грабежу на пятдесять рублев, да трое лошадей, а цена им девять рублев; и Офонаско и ныне в Кафе.— А у посла у великого князяу Ивана у Григорьева сына у Мамонова взяли на поле татарове Азовские рухляди всякие [407] его и людей его, и коней на семьсот рублев, да людей его взяли четыре человека, да попа, и тех без вести нет.— А у Бориса у Белого у подьячего, которой с ним шол, взяли татарове рухляди всякие и коней на восмьдесять рублев и на четыре рубли.

А посла великого князя Микиту Нардукова дьяка, кой шол к волошскому с Иваном же с Мамоновым, самого взяли на поле татарове, да с ним его два человека; а грабежу у него взяли рухляди всякой и коней на триста рублев.— У подьячего у Иванка у Григорьева сына у Микулина, которой послан был с послом с Микитою с Нардуковым, взяли татарове рухляди всякой и коней на семдесять рублев да на три рубли.— А посла великого князя Феодора Ромодановскаго взяли Азовские татарове на поле, а с ним взяли рухляди всякие и коней на тысечу рублев; и окупил его в Азове Алакоз, а дал на нем семдесять рублев; а как пошол назад князь Феодор вместе с Ондреем с Кутузовым, и на поле у него взяли Азовские ж татарове рухляди всякие и коней на двесте рублев.— Илью толмача со князем же с Феодором на поле взяли татарове Кафинские ж, да и убили, а грабежу у него взяли рухляди всякие и коней на семдесять рублев и на три рубли с четвертью. — У подьячего у Мити у Болкова взяли грабежу всего и с конми на сто и на дватцать рублев, да человека взяли; и того человека выкупил в Азове москвитин Олеша Сафарин, а дал на нем двенацать рублев.— Как шол из Кафы великого князя посол Ондрей Кутузов, и на поле его взяли Азовские татарове, а с ним взяли его людей семь человек, а взяли с ним рухляди всякие и платья его и людей его и коней всего на полторы тысячи рублев; да опричь того взяли с Кубенским его лошадей шестьдесять, а цена им двесте рублев. — С Ондреем же взяли великого князя человека Кулпу Оксентьева, а с ним взяли рухляди его и людей его на триста рублев. А со князем Иваном с Кубенским шли его два человека, и тех людей на поле татарове ж взяли, а грабежа с ними взяли двенацать лошадей, а цена им пятдесять рублев, да рухляди взяли на пятдесять рублев; и один человек утек, а другово в Кафе, Кулпе, салтан отдал. — У Олексейка у подьячего у Лукина сына взяли татарове с Ондреем же вместе рухляди всякие и лошадей, всего на полтретьяста рублев и с жемчюгом. А со князем с Иваном с Кубенским шли его два человека, и на поле их взяли татарове, а с ними взяли десятеро лошадей, а цена им тритцать рублев, да рухляди на дватцать рублев.— У Бориска у толмача взяли с Ондреем же вместе рухляди всякие и жемчюгу, и камок, и бархату и шолку, и коней, всего на пять сот рублев.— А се гости. У Ивана Володимерова сына у Подушки взяли его человека Клима, да рухляди всякие и жемчюгу и коней, всего на двесте рублев и на тритцать рублев.— Ондрея [408] Иванова сына Кадыева взяли с Ондреем же с Лапенком на поле, а с ним взяли грабежу рухляди всякие и женчугу и коней, и всего на двесте рублев и на сорок рублев. У Сенки да у Оксенка у Гридиных детей взяли человека их Костю, а с ним взяли рухляди всякие и женчюгу и золотых и коней, всего на двесте рублев и на семдесять рублев. У Ивашка да у Ортемка у Онисимовых детей у Новогородцов Великого Новагорода взяли на поле татарове рухляди всякие и коней на двесте рублев и на дватцать рублев и на три рубли.— У Ивашка у Киянина, у игуменова человека у Богоявленского, взяли на поле татарове тритцать миткаль женчуту, а в миткале по тритцать и по семи зерен, да дватцать литр шолку розного.— Ивана Шихова взяли татарове на поле с Ондреем же вместе, да с ним человека его, а рухляди с ним взяли всякие и коней на полпятиста рублев.

IV. А се список, которые гости шли Доном с послом великого князя с Ондреем с Кутузовым:

Москвичи: Микифор Епифанов кожевник с братом, да Перша да Софон, четыре их складники, шли в Кафу с Ондреем; да Микифор с братом остался в Кафе, а Перша да Софон пошли в Токат, да пришли с Токати в Кафу; а Микифора с братом не стало, а зауморщики взяли живота их на царя на сто рублев, а складчиком их того не отдали. А как пошли Перша и Софон из Кафы на корабле к Азову, ино корабль их закинуло ветром под Тамань. И туто Софона не стало, и таманской шубаш да кадый да зауморщики взяли у Перши с коробля товарыща его Софонова живота на пятдесять рублев; и Перша в тех своих складчикех остался в долгу, что взяли зауморщики в Кафе и в Тамани.— Матфея да Гриди Васильевых детей Хомякова не стало в Кафе, и зауморщики взяли их рухляди на царя на сорок рублев. — Трофимко да Савастьянко Ивашковы дети стояли в Азове на подворье у Енчи-Гирчея; да Трофимко пошел к Кафе, а брата своего Савастианка оставил в Азове у Енчи-Гирчея болного, а рухляди с ними осталось на полтретьяцать рублев. И Трофимко пришел в Азов, а брата его Савастианка не стало, и Енчи-Гирчей Трофимку брата его статка не отдал. Тот список дал Алевиз Фрязин.— У Сенки у колпачника взяли кафинские зауморщики в Першине лавке: четыре седла, пятдесять стрел, пятдесять тясем ролдужных, да колпак с камкою, всего на семь рублев, да и суд ему о том был с зауморщики перед пашами, и послуси ставили; и послуси опослушствовали, и паши ему в том управы не учинили.— Гридя Озап купил полонянина, да шол изо Царягорода к Кафе на корабле у Ареиза у Алыбенина, у Ахмат-Керзанина; и полонянника его на корабле не стало, [409] и Ареиз над ним силу учинил, а учал звати ему полоняника товарыщом, да взял у него от того камок и тафты и шолку, да две тысечи денег отманских, всего на шестдесять и на три рубли. — У Сенки у колпачника взял Алакоз аргамак на поле ехати, да аргамака не отдал, а цена аргамаку пятнатцать рублев; да и суд был перед кадыем, и кадый Сенку оправил, а аргамак велел отдати, и Алакоз аргамака не отдал.— Не стало в Кафе Родивонка Говорина, а рухляди с ним было на сорок рублев, и ту рухлядь взяли зауморщики. А Меници да Родивонка Швей, да человека их Ивашка в Азове не стало, а рухляди их взяли зауморщики на шестьдесять рублев.

Тверичи: Степанка да Сенки Кишкина не стало в Кафе, и зауморщики взяли их живота на царя на полосмадесять рублев.— Гриди Полежаева не стало в Кафе, а взяли зауморщики на царя живота его на полосмадесять рублев. А брата его Трофима Труни Карпова сына не стало в Кафе, а зауморщики взяли его статка на сто рублев.— Исака Резанцова не стало в Кафе, а взяли его статка в Кафе зауморщики на сорок рублев.

Коломничи: Оноха Ермолин сын, Гридин брат Козодаева, да Волох Попов, брат Михайлов, пошло с ними рухляди, однорядок и шуб бельих и холстов и юфтей на пятдесять рублев; и одного не стало в Азове, а другово в Кафе, а рухлядь их взяли зауморщики.— Степан да Яков да Гаврило Ивановы дети Казакова, рухляди с ними пошло на полтораста рублев; и Гаврила не стало в Токате, и зауморщики взяли рухляди его на семдесять рублев; а Степана и Якова не стало в Азове, а рухляди их на восемьдесять рублев зауморщики ж взяли. — У Мити у Иванова сына взяли в Кафе амин, да мандар, да бегкул кафинские дватцать косяков, да два бези добрые халяпские, после великого князя посла Ондрея Кутузова.— У Фролка у коломнятина взял талышманин Толстой с товарищи из коморы рухляди на семь рублев да на пятнацать алтын.— Кануновы рухляди коломнятиновы взяли в Кафе зауморщики на царя на восмьдесять рублев.— Ортема да Мартьяна Ивановых детей Котелникова не стало в Азове, а рухлядь свою приказали Олешуне Селиванову сыну полшестадесять косяков бези, да одинатцать литр шолку бурского, да на тритцать рублев женчюгу, да полтора косяка тафты бурские червчатые, да саайдак со всем, а цена полтора рубля, да на десять рублев всякие рухляди мелкие, и ту рухлядь всю взяли в Азове зауморщики. — Да в Кафе на стало Васюка Костяева пасынка Вятчанинова, а у него не было его товару ничего, и зауморщики кафинские пограбили рухляди у ерославцов у Михаля у Ярцева да у Тимона у Малютина на сорок рублев без рубля; и они били челом кадыю, да слались на царегородцких турчан и на бурских, кои ведают, что то их рухлядь. И турци и сказали перед [410] кадыем, что то рухлядь их; и кадый их выслал вон, а управы им не учинил.

А се гости шли с Андреем же на низ, а назад шли Доном в судех, лета 7009; и канун Семеню дни пограбили их на усть Вороножа татарове азовские. Тферичи: у Федка Опалева да у Сысойка у Матвейкова сына взяли их собины на сто рублев, а Сысойка поимав да продали в Азов.— У Митюка у Кучкулского, да у его товарыщев у Данилка да у Коняйка у Назаркова сына взяли их собины на сто рублев; а Коняйка поимав и продали в Азове.— У Челпана у Сваткова взяли его собины на тритцать рублев.— У Савки у Трубици да у товарыща его у Июды взяли их собины на семьдесять рублев, а Июду и головою свели.— У Ортема у Ручкина взяли его собины на дватцать рублев.— У Палки у Резанова взяли его собины на шестьдесять рублев.— У Игната у Лупанды да у Ивашка у Бохова взяли собины их на тринацать рублев.— У Дмитра да у Ивашка у Матвейковых детей взяли их собины на сорок рублев. — У Васка у Мошенника взяли его собины на дватцать рублев. — У Окулкова брата у Алмазникова, у Ермолки, взяли его собины на пятдесять рублев.— У Микитки у Прокошева взяли его собины на тритцать рублев.— У Михалка у Степанова сына у Быкова полонили брата его сына Куземку, а взяли с ним собины на двесте рублев.— У Измаилка у Иванова сына взяли его собины на полтораста рублев.— У Мишука да у Петруши у Гаврилковых детей взяли их собины на шестьдесять рублев.— У Мишука у Куземкина сына взяли его собины на сорок рублев.— У Иванка у Бронникова убили дву братов, Михаля да Ивашка, а взяли у них их собины на сто рублев.— У Митюка у Смыкова, взяли собины его на шестьдесять рублев. Да у Митюка ж взяли Петрушины собины Макарова на семнацать рублев, что с ним послал товарыщу своему Ивашку Опойку. Да у Митюка ж взяли Демины собины Захарова сына на дватцать рублев, что с ним послал к брату своему к Якушу.

А се которые гости шли наперед того с Олешею с Голохвастовым. Можаичь: Иван Глядков, брат его Михайло, пришли в Токат, а с ними шло рухляди на сто рублев. И в Токате Михаля не стало, и зауморщики Михаль лихое имя бесерменин, да Якуш Митрохин, москвитин, Галтяй взяли товару у него на царя на пятдесять рублев, а брату его Ивашку не дали.— Офони Винникова шурина в Токате ж не стало, а был с ним за брата место Иван Ребров, и Офонина товару взял Азаспаш зауморшик на пятдесять рублев без трех, а Ивашку Реброву не дал. — Фофан да сын его Федка из Переславля, новогородци Великого Новагорода, не стало их в Кафе, а товару их взяли зауморщики на царя на полчетвертатцать рублев. [411]

А се те гости шли с Олешею ж, а назад шли Доном с Иваном с Страховым лета 7009, пограбили их на Дону азовские татарове канун Семеню дни: у Ивана у Боровитина да у товарища его у Василя у Китаева взяли великово князя бологодети на шестьдесять рублев, да Дмитрея Володимерова на десять рублев, а их товару взяли на семь сот рублев. — У Ивашка у Белоглинова взяли его товару на семдесять рублев. — У Ивашка у Белоуса да у брата его у Сенки взяли товару на шестьдесять рублев, а брата его и в полон взяли.— У Ивашка у Погорела да у брата его у Козла взяли их товару на тритцать рублев, а Козел был остался в Азове, а с ним товару на дватцать рублев, и Козла не стало, а товар его взяли зауморщики на царя.

А се старые дела: Федка Иванова сына Дурнева, можаитина, не стало в Кафе; и зауморщик кафинской Жафар взял его живота, камок и тафты и женчюгу и всякие шолковые рухляди на четыреста рублев, а тому одинатцать лет; а сказывал то брату его Гриде Дурневу Степанко Хазеасавов.— Михаля Терентьева сына Шумилова не стало в Кафе, тферетина; и зауморщики на царя взяли собины его на шестьдесять рублев; а шод Михаль на Литву с гостми, а не стало его лета 7005.— Клима да Степанка Матвеевых детей Добрынина, тферичь, не стало в Кафе, а товару с ними было на полтретьяста рублев; и тот товар взяли на царя зауморщики; а не стало их с Иваном с Страховым на одной недели.— Проню Курагу Степанова сына, москвитина, продали в Халяпи Михаль да Василь Охреяне, а взяли на нем семдесять золотых; и в Кафе его паши с ними судили при Ондрее при Кутузове, да управы не учинили. — Гаврилко Палкин сын, тферитин, ехал из Путивля в Кафу; и на поле его взяли азовские татарове, а с ним взяли рухляди на сто рублев, а его продали в Азове.

А о которых жалобах списки посланы с Ондреем с Кутузовым, и таковы ж списки тех жалоб посланы с Олешею с Голохвастовым, да и память о Дмитрее о Лареве; а писаны те списки и память из тетратей и из Андреева посолства.

V. А на Рязань посылал князь велики о проводех о Алакозевых Якуша Телешова. А писал посолство Семен Башенин.

Говорити от великого князя Якову Телешову великой княгине Огрофене. Князь велики Иван Васильевич всеа Русии велел тебе поклонитися. Князь велики велел тебе говорити: отпустил есми отселе судном посла турецкого, Шахзоды салтанова Баязыт салтанова сына, кафинского государя, Алакозя; а ехати ему судном до Старой Рязани, а от Старой Рязани ехати ему Пронею вверх, а из Прони в Ранову, и из Рановой [412] Хуптою вверх до переволоки до Рясского поля. И ты бы послала сто и тритцать человек его проводити до переволоки, да переволокою Рясским полем до реки до Рясы. А деверю твоему, князю Феодору, велел есми послати своими людми Алакозя ж проводити семдесять человек. Да дак ся они на Рясе вкладут в суды и отпустятся в судех, и твои бы люди и княжи Феодоровы от них воротилися. Да чтобы еси велела дать на переволоку под Алакозя и под его товарища и под их людей, под пять человек, и под их рухлядь и под суды кони и телеги; а сколко им будет надобе коней и телег под них и под их люди и под их рухлядь и под суды, и ты бы им дала коней и телег два жеребья; а князю Феодору есми велел коней дати и телег треть, а корм бы есте велели Алакозю и его товарищу и их людем по своей земле давать до украины; а что им корму давати, ино тот список у Пестрика. А доколева Пестрик и Алакозь на Рязань не приедут, а вы бы дотелева тем своим людем всем велели готовым быти, которым людем Алакозя и его товарища и их людей проводити до Рясы и которым людем Алакозя и его товарища и их людей и рухлядь и суды весть Ряским полем до Рясы.

Говорити от великого князя Ивана Васильевича всеа Руси Якову Телешову князю Феодору. Князь велики Иван Васильевич всеа Руси велел тебе поклонитись. Князь велики велел тебе говорити: отпустил есми отселе судном посла турецкого, Шахзоды салтанова Баязит салтанова сына, кафинского государя, Алакозя; а ехати ему судном до Старой Рязани, а от Старой Рязани ехати Пронею вверх, а из Прони в Ранову, а из Рановой Хуптою вверх до переволоки до Ряского поля. И яз велел великой княгине Огрофене Алакозя послати проводити своих людей сто и тритцать человек; а ты бы с великие княгини людми послал своих людей Алакозя ж проводити семдесять человек до переволоки, да переволокою Рясским полем до реки до Рясы; да как ся они на Рясе вкладут в суды и отпустятца в судех, и твои бы люди и великие княгини люди от них воротилися. Да чтобы еси велел дати на переволоку под Алакозя и под его товарища и под их люди, под пять человек, и под их рухлядь и под суды кони и телеги.

А сколко им будет надобе коней и телег под них и под их люди и под рухлядь и под суды, и яз велел великой княгине Огрофене дать коней и телег два жеребья, а ты бы коней и телег велел дать треть. А корм бы есте велели Алакозю и его товарищу и их людем по своей земле до украины; а что ему корму давати, ино тот список у Пестрика. А докелева Пестрик и Алакозь на Рязань не приедут, а вы бы дотолева тем своим людем всем велели готовым быти, которым людем Алакозя и его таварища ж их людей проводить до Рясы и которым [413] людем Алакозя и его товарища и их людей и их рухлядь и суды весть Рязским полем до Рясы.

А се Пестрику молвити на Рязани от великого князя великой княгине Огрофене. Говорити от великого князя Ивана Васильевича всеа Руси Пестрику Иванову сыну Ларионова великой княгине Огрофене. Князь велики Иван Васильевичь всеа Руси велел тебе поклонитися. Князь велики велел тебе говорити: отпустил есми отселе судном посла турецкого Алакозя; и здесь ми бил челом, чтобы мне ему ослободити на Рязани наняти казаков рязанских десять человек, которые бы на Дону знали. И ты бы у Олакозя десяти человеком ослободила нанятись казаком, а не лутчим людем, а лутчих бы еси людей и середних и черных торговых на Дон не отпущала ни одного человека, того деля: зенеж твоим людем служилым, боягром и детем боярским и селским людем служилым, быти им всем на моей службе. А тем торговым людем, лутчим и середним и черным, быти им у тобя в городе. А заказала бы еси своим людем лутчим и середним и молодым накрепко, чтобы ныне на Дон не ходили; а ослушаетца, а пойдет кто без твоего ведома, и ты бы тех людей велела ворочати да их бы еси велела казнити. А уехал будет которой человек на Дон без твоего ведома после заповеди, и которого у того человека остались на подворье жона и дети, и ты бы тех велела казнити; а не учнешь ты тех людей казнити, ино их мне велети казнити и продавати. А Пестрику есми приказал же тех людей ворочати и на поруки давати. А по чему Пестрику Алакозю корм давать, и ту запись давал Пестрику Дмитрей Володимеров.