№ 64.

1500, апрель. Посольство от великого князя Ивана Васильевича царю Менгли-Гиреио с боярином князем Иваном Семеновичем Кубенским: так как великий князь Александр не хочет мирится с царем на предложенных последним условиях, то московский великий князь хочет быть с царем заодин на Литовского, и теперь уже с ним в размирие; извещает о посольстве Кутузова в Кафу; жалобы на обиды людям великого князя от Крымцев и от самого царя; перечет этих обид и грабежей. Наказы князю Кубенскому о разных делах, и между прочим на случай, если царь Менгли-Гирей умер. Грамота великого князя, посланная к князю Кубенскому после его отъезда из Москвы, о прибытии к великому князю посольства из Литвы, и что великий князь Александр с царем и с московским великим князем мира не хочет (Д. Крымск. № 2, стр. 686-725).

I. Лета 7008-го, апрель. Послан посолством в Перекопь к Менли-Гирею ко царю князь Иван Семенович Кубенской, а с ним послан Феодор [301] Григорьев сын Кушелева да подьячей Андрей Шамшев; а толмачи посланы с ним, в Борисково место Маркова, Бахтиар татарин, да Михал Белочник.

А се правити посолство от великого князя Менли-Гирею царю князю Ивану Семеновичю Кубенскому. Брат твой князь велики Иван велел тебе челом ударити. Князь велики велел твое здоровье видети. А опосле того поминки подати, да речь говорити. Князь велики велел тобе говорити: прислал еси ко мне с моим боярином, со князем с Семеном с Ромодановскым, вместе своего посла Ази-Халеля, а с ним грамоты свои. А в грамотах в своих писал еси и словом ми от тебе говорил твой посол Ази-Халиль и мой боярин князь Семен, что с великим князем Александром с литовским помиритися хочешь, по нашему слову; но ожь мы ему взверим, а нам бы к нему приказати, чтобы к тебе доброго своего посла отпустил с твоим послом с Ази-Халилем вместе. А которые данщики к вашей орде изстарины были, тех бы тебе людей и отдал, да и грамоту бы свою к тебе на то прислал с своею печатью.— Князь великы велел тебе говорити: и мы, по твоему слову брата своего, к великому князю Александру посла своего посылали, а то есмя ему сказали, какова ты с ним миру хочешь. И князь велики Александр к нам отказал с нашим послом, что его люди и при его отце и при деде к вашей орде данщикы николи не бывали; а ялся к нам о тех делех прислати своих послов; а приказал к нам, чтобы нам от себя твоих послов к тебе не отпустити, доколе будут у нас его послы. И мы за тем твоих послов у себя и держали, ждали есмя к себе от него его послов; и он к нам своих послов не присылывал.— Князь велики велел тебе говорити: и коли князь велики Александр послов своих к нам не прислал, и он то с тобою миру не хочет, а с нашими недруги с Ахматовыми детми ссылается, наводит их на нас. А которые послы Ахматовых детей ныне у него, и он тех послов к ним посылает, а в своем слове не стоит, что к нам приказал, с тобою миру хотел. И коли с тобою с нашим братом миру не хочет, ино и яз с ним миру не хочю тебя деля, а хочю с тобою с своим братом по своей правде на него быти заодин. И пришлет к тебе князь велики Александр о миру, и ты бы с ним миру не имал без нашего ведома; а как даст Бог нам с Литовским свое дело дедати и на него наступити, и мы с тобою с своим братом сошлемся.— Князь велики велел тебе говорити: писал еси к нам в своей грамоте, что недругом нашим Ахматовым детем летовати межы Доном и Днепром; и которыми делы те наши недруги Ахматовы дети пойдут к нашей земле, и ты бы по своей правде пошел на их орду и [302] дело бы еси делал, как тебе Бог пособит. А пойдут на тебя Ахматовы дети, и я как на чем тебе молвил, на том и стою, Махметь-Аминя царя и салтана, братанича твоего, со всеми уланы и со князми и со всеми казаки, да и русскую рать с ними вместе пошлем на орду, да и казанскую рать Абдыл-Летифу царю велю послати и дело твое хотим аже дасть Бог делати, сколко нам Бог пособит. А на чем есмя тебе своему брату молвили и правду учинили, на том и стоим, другу есми твоему друг, а недругу недруг, а на Ахматовых детей и на Литовского с тобою есми заодин. А ты как нам на чем молвил и правду дал, на том бы еси и стоял, другу бы еси моему друг был, а недругу недруг, а на Ахматовых детей и на Литовского был бы еси со мною заодин.— Князь велики велел тобе говорити: говорил нам от тебя твой посол Ази-Халиль, что турской салтан посадил в Кафе сына своего, и он ныне молод, твоего слова слушает; а как взростет, и он нечто твоего слова не учнет слушати, а ты его не послушаешь, ино межи вас лихо будет.— Князь велики велел тебе говорити: ино яз тебе своему брату как на чем свое слово молвил и правду учинил и грамоту есми свою тебе дал, на том и стою: каково твое моего брата дело станется, и мы по той по своей правде хотим тебе свою дружбу чинити и дело твое делати, сколко нам Бог пособит. А что писал еси к нам о Киеве и о Черкаском городке, чтобы нам их достати, и мы у Бога того просим и велми того хотим, чтобы нам дал Бог своей отчины достати, а с тобою бы с своим братом быти нам блиско.— Князь велики велел тебе говорити: писал еси к нам в своей грамоте, что кафинской салтан Махметь Шыгзода, Баазит салтанов сын, послал к нам своего посла; и тот его посол приехал к нам вместе с твоим послом с Ази-Халелем, и был у нас и грамоту нам от своего государя подал; а в грамоте пишет да и словом нам от него говорил о дружбе и о любви, а послы бы наши межи нас ходили нашего здоровья видети в нашем жалованьи. Да наперед того отец его Баазит салтан с нашим послом с Михайлом к нам наказал, да и грамоты свои к нам прислал, а нынечя с нашим человеком с Александром грамоту свою к нам прислал о дружбе и о любви, чтобы промежи нас послы наши ездили нашего здоровья видети, да и гостей бы своих нам в их земли отпущати, а от их пошлинников нашим гостем в их землях силе и пошлинам лишним никоторым не быти, ни зауморщинам не быти; да и посла своего Баазит салтан ялся к нам прислати. Ахмет салтанов посол нам от него говорил: которая нечесть будет нашим послом учинилася, ино то без государя их ведома, и то взятое велят отдати, а впередь того не будет; а с гостей с [303] наших лишним пошлинам и зауморщинам не быти. И мы того посла Шигзодина жаловали и чтили, и ответ ему дав, отпустили есмя его к его государю в судне к Азову; да и своего есмя посла Андрея Семенова сына Кутузова к Махметь салтану вместе с его послом послали, да и гостей есмя своих в их земли отпустили. А приказали есмя к нему с своим послом, да и с его послом наказали есмя к нему, что мы как с его отцом с Баазит салтаном, так и с ним дружбы и любви хотим, и послы бы наши межи нас ездили нашего здоровья видети, а послом бы нашим межи нас на обе стороны наше жалование было и честь, а гости бы наши межи нас в наши земли на обе стороны ездили безо всяких зацепок и без лишних пошлин, ни зауморщин бы им не было; и которые их гости приидут в наши земли, ино в наших землях от наших пошлинников их гостем никоторая сила, ни лишние пошлины, ни зауморщины не будет; то бы тебе нашему брату ведомо было.— Князь велики велел тобе говорити: а как Махмет, салтан кафинской, отпустит к нам нашево посла Андрея, а турецкой Баазит салтан пошлет к нам своего посла, или сын его кафинской Махмет салтан пошлет к нам своего посла с нашим послом с Андреем, а лучится им итти к нам полем, и ты бы того нашего посла Андрея велел своим людем проводити, доколе будет пригож, нас для, как бы дал Бог тот наш посол Андрей и с теми послы здорово до нас дошли.— Князь велики ведел тебе говорити: писал еси к нам в своей грамоте о Богосове рухляди о кафинцеве, которово в нашей земле не стало; да и Махмет, салтан кафинской, писал к нам в своей грамоте о той же Богосове рухляди, чтобы нам ее велети отдати, и мы и велели ту рухлядь отдати Махметь Шигзодину послу Салыю; и наши пошлинники хотели с тое рухдяди пошлину взяти; и Шигзодин посол Салый за тем тое рухляди не взял, и мы тое Богосовы рухляди не велели истеряти, велели есмя ее беречи. А к Махметь салтану приказали есмя с своим послом, да и с его послом: которых наших людей в отца его землях и в его не стало, а рухлядь их поимали их зауморщики, и отец бы его да и он тех наших людей рухлядь велели отдати безпошлинно; а ко мне пришлет салтан свою грамоту, а кому велит ту Богосову рухлядь отдати, и мы тому велим Богосову рухдядь отдати также безпошлинно; а возмут их пошлинники пошлину с наших людей рухляди с тое, которую велят своим зауморщиком нашим людем отдати, ино и мы велим своим пошлинником с тое Богосовы рухляди пошлину ж взяти, а иную рухлядь всю велим отдати. То бы тебе ведомо было.

А се говорити князю Ивану царю, спустя опосле первых речей, как будет пригоже. Князь велики ведел тобе говорити: приказывал еси к [304] тебе и неодинова с своими бояры, да и с твоими послы есмя к тебе наказывали, что посла нашего Ивану Суботу Черкасци пограбили, и тот грабеж у Черкасцов твои люди отняли. А опосле того шол наш посол от волошского от Стефана воеводы Иван Ощерин, и твои дюди в Лятцкой. земле ево пограбили, и ты тот грабеж наших послов и ялся отдати, да и до сех мест того грабежу не велишь отдати, одну еси Михаилу чарку да лошадь отдал, а иное все и ныне у тебя. Также купци наши были в Литовской земле, Офоня Гвоздев с товарыщи, семь человек их; и твои люди в Литовском воевали да их под Острогоии взяли и с их товаром да к тебе привели. И мы к тебе приказывали о тех людех с своим боярином, со князем Иваном с Звенцом, чтобы еси их велел отпустить и с их товаром; и ты их отпустил, а товар еси у них весь взял. — Князь велики велел тобе говорити: и ты брат наш сам тому и поразумей, гораздо ли так чинитца от твоих людей нашим людем? Другу или недругу что слышети? Сами есмя в братстве и в любви, а люди твои такие дела делают. И мы к тебе о чем ни накажем о своих делех, и ты ни в чем управы не учинишь; а ты к нам о чем ни наказываешь не токмо о своих делех, но и о чюжих делех, и мы так делаем, как тебе надобе нашему брату. И ты бы и ныне тех наших послов грабеж весь велел отдати нашему боярину князю Ивану, да и купцом бы еси нашим велел рухлядь их всю отдати.— Князь велики велел тобе говорити: нынеча пак опосле того били нам челом наши купци, Иван Володимеров, да Иван Михайлов, да Гридя Алексеев с товарищи, а сказывают, что шли изо Царягорода с Михайлом с Плещеевым да хотели ити на Киев, и били тебе челом, чтобы еси их отпустил на Киев, а сулили тебе от того тысячю алтын; и ты их на Киев не отпустил, а их еси задержал; и как они пошли на поле с Михайлом, и ты велел на них взяти своему человеку Ахмет Азею подторы тысячи алтын, а молвячи то: хотите пойти на Киев, и вы на Киев пойдите; а хотите полем итти, и вы полем пойдите, — да тысячю алтын и взял на них твой человек Ахмут Азей, а пять сот алтын отдал еси Михайлу за его поминки: ино гораздо ли такая сила от тебя чинится нашим людем? и ты бы ту тысячу алтын велел отдати. Также наш гость Степан Васильев сын шел из-заморья да хотел ити с киевскими гостми на Киев, и ты его не отпустил; и он от того тебе дал две тысячи денег, и ты его отпустил. И ты и сам про то писал ко мне в своей грамоте с Казимиром да с Хозяшем, что сказывал тебе Степан: с собою мои куны, и ты его за тем не отпустил, что ординские казаки на дороге есть, а две тысячи денег поминка взял есми, и яз его здорово отпустил, а опроче того силы (и) истомы не [305] учинил есми, так еси писал. Ино сам и посмотри, пригоже ли так делаешь? Как две тысячи денег взял еси, ино и дорога чиста учинилася и казаков на поле нет. А боле того какой силе и истоме быти, коли наш гость продан безлеп? И ты бы ту две тысячи денег велел отдати. Ещо купца нашего Тереха Галичанина поимал еси, а товару сказывает взял еси у него на двесте рублев; и ты о том Терехе писал ко мне в своей грамоте с своим человеком Шевалом, что еси его поимал в том, что ты ему дал наших же людей изошлых куны на триста тысяч денег и боле того, а те куны было ему отдати здесе племяни тех людей, которых не стало, и он те куны сюды не довез. А нынеча писал еси к нам в своей грамоте с своим послом с Ази-Халелем о том же Тереху, что те куны он отдал, ино бы ему здесе силы не было. И ты сам и посмотри того, гораздо ли еси учинил в кунах наших людей изошлых, да наших же людей имаешь и грабишь? Коли бы тот Терех так учинил, и ты бы о том к нам наказал, ино бы мы его с племенем тех людей изошлых розслушали и управу им учинили. И ты бы и ныне тому нашему купцу Тереху товар его весь сполна велел отдати.— Также наши купци Ивашко Морозов да Шыршик с товарыщи сказывают, что пришли в твой городок в Очаков, а в ту пору твои люди воевали Черкасци Киевские; и которых твоих людей Черкасци переимали, и твой наместник очаковской Мусека да Ази Баба послали дву татаринов просити тех поиманых на окуп, с ними учали посылати нашего купца Шыршика, а он не поехал, и они его силно послали; и Черкасци и тех дву татаринов поимали, а Шыршик утек в Очяков. И твой деи намесник Мусека на тех на наших купцех на Ивашке на Морозове да на Ширшике с товарыщи взяли пол-третьяста рублев; ино и ты писал к нам в своей грамоте с Ази Халелем, что твои люди те куны у наших людей взяли да и выкупили твоих людей, и ты хотел тех наших купцев с своими людми поставити перед собою с окана око; и наши купци не дождалися того, прочь поехали. Ино гораздо ли так? Где было тебе тех своих людей показнити, а нашим купцем велети товар их заплатити, и ты велишь им ставитися с ока на око с твоими людми, и нашим купцем чего было дожидатися? И ты бы тем нашим купцом те их куны велел все сполна заплатити.— Да бил нам челом наш купец Марко Корякин, а сказывает, что брата его Назарка Корякина не стало в Очакове городке; и твой деи намесник Мусека да Ази Баба да Синан взяли товару Назаркова на триста рублев, а здесе у него осталася жена и дети; а наперед того в твоей земле зауморщина нашим людем не бывала; а и сам еси к нам приказывал, что Турки зауморщину емлют: ино то не добро. И [306] мы и к турскому о том приказывали, ино и турской зауморщину отложил, а ты на наших людех зауморщину емлешь: ино гораздо ли такая сила нашим людем от тебя чинится? И ты бы те куны велел отдати, и вперед бы зауморщин у наших людей не велел еси имати.— Да били нам челом наши купци Онтушко Бобровник да Петрок, а сказывают, что твой человек мурза Адарахман отнял у них вьюк с товаром, а товару было скажут на сто рублев; и они били челом, скажут, тебе на того Адарахмана, и ты у того Адарахмана тот вьюк взял себе, а нашим людем их рухляди велел еси толко отдати на полодинатцата рубля, а на девяносто рублев еси их рухляди им не велел отдати.— Князь велики велел тебе говорити: ино пригоже ли такая сила чинится от тебя и от твоих людей над нашими людми? К нам пишешь в своих грамотах, чтобы дал Бог вперед ото дни межи нас дружба свыше прибывала: ино надеемся на Бога, от нас тебе нашему брату всегды дружба свыше прибывает; и о которых еси людех и не о своих к нам наказывал, и мы их к тебе отпущали и с великими кунами; а от тебя и от твоих людей наши люди завсе проданы и пограблены, и мы к тебе о чем ни прикажем о своих людех, и ты ни в чем управы не учинишь. И ты бы и ныне тем нашим людем взятое все сполна велел отдати; а вперед бы от тебя и от твоих людей нашим людем такие силы и продажи не было, ни зауморщин бы не было, чтобы промеж нас вперед дружба не рушилася.— Князь велики велел тобе говорити: били нам челом наши купци, которые ходят через твою землю, а сказывают, что твои пошлинники емлют на них пошлины лишние не по старине, как было наперед того, да и сила им от них чинится великая; а которово не станет, и они товар его на тебе емлют. И ты бы, брате, на наших людех лишних пошлин ни зауморщин не велел имати, велел бы еси пошлины имати по старине, а сила бы и продажа от твоих людей не была никоторая.

А се молвити царю князю Ивану опосле всех дел. Князь велики велел тобе говорити: писал еси к нам в своей грамоте с своим человеком с Бакшеишем о Одоевских князех: что которую тебе подать давали, и они бы тебе и ныне потомуже ту подать давали. Ино Одоевских князей болших не стало, а отчина их луста, а иные князи Одоевские нам служат, наши слуги, мы их кормим и жалуем их своим жалованием; а иных князей Одоевских жеребьи за нами, и что тебе давали и твоему человеку, ино их яз же тем жаловал, а им нечего давати, отчина их пуста. А и ныне твоего человека яз же пожаловал, а им нечего давати. И ты бы Одоевским князем вперед свою пошлину отложил, да и дараг бы еси их к ним не посылал по свою пошлину, меня деля. [307]

А се говорити Менли-Гирею царю князю Ивану опосле всех дел, как будет пригож. Князь велики велел тобе говорити: сказывали ми, есть у тобя лалы велики и красны; и ты бы ми прислал, которой бы был велик и красен, а того бы еси нам не заборонил. А что будет тебе у нас надобе, и мы тебе того не бороним.

II. А се говорити от великого князя князю Ивану Нур-салтан царице, Темиреве дочери. Князь велики велел тебе говорити: сказывали ми, есть у тебя лал велик и красен в чичаке; и ты бы ми того дала не заборонила, прислала бы еси ко мне. А что будет тебе у нас надобе, и мы тебе того не бороним.

Сказывал великому князю Ази Хадедь у царевы дочери у Менли-Гиреевы, у Магим царевны, у Усеиновы жоны Темирева сына, лал велик в чичаке, ино ей того деля послано со князем с Иваном с Кубенским шуба обляки белилны гола, да сукно лунское добро, да ипьское. И князю Ивану ей от великого князя тот поминок подати. Да молвити князю Ивану Магим царевне: государь наш князь велики ведел тебе говорити: сказывали ми у тобя лал в чичаке; и ты бы ми того лала не заборонила, послала бы еси тот лал ко мне; а мы тебе за тот лал вдвое цену заплатим; а и опричь того что тебе у нас будет надобе, и ты к нам приказывай, и мы тебе того не бороним.

А мужу ее Усеину, Темиреву сыну, князю Ивану поминки от великого князя подать. А молвити князю Ивану Усеину: государь наш князь велики велел тебе говорити: сказывали ми у твоей жены у Магим царевны лал велик в чичаке; и ты бы своей жене Магим царевне молвил, чтобы тот лал ко мне послала, а яз ей за тот лал вдвое цену заплачю; а опричь того твоей жене Магим царевне да и тобе что будет вам у нас надобе, и вы к нам приказывайте, и мы вам того не бороним; да и вперед что будет вам у нас надобе, и вы к нам приказывайте, и мы вам того не бороним.

Память князю Ивану Кубенскому. Аж даст Бог будет у Менли-Гирея у царя да и речи выговорит царю от великого князя все, и князю Ивану царю молвити: чего, господине, буду не исправил которых речей государя своего, ино восе список, что государь мой со мною наказывал; и ты, господине, с того списка вели списати те речи татарским писмом да дати списати список по татарски с посолства у себя. А от себя списка не давати. А захочет сам царь по татарски писати, и князю Ивану велети подьячему перед собою у царя список чести, а толмачю толмачити. А царь пишет, или кому велит [308] князю Ивану царю не сказывати, ни являти, ведати их себе. А о чем велено царю говорити, или отвечати, как в тех спискех писано, и князю Ивану говорити наизусть, а списка не давати. Да беречи князю Ивану накрепко того, чтобы Менли-Гирей царь с великим князем с литовским не мирился, ни канчивал. А кого князь велики Александр своих людей ко царю пришлет, и он бы их к нему не отпущал, а своих бы людей к нему не посылал. А учнет царь говорити: приказал с тобою ко мне князь велики, что со мною хочет быти на Литовского заодин, а с Литовским он ныне в миру ли, или в розмирье? И князю Ивану молвити: как, господине, государь наш посылал своего посла к великому князю Александру о том, какова с ним ты миру хочешь, и князь велики Александр ялся был ко государю к нашему своих послов прислати, да своих послов не присылывал; и государь наш, господине, тебя деля тогды ж с ним в розмирье. — И вспросит царь: что розмирье? И князю Ивану говорити: приехал ко государю к нашему от великого князя Александра князь Семен Иванович Белской и с вотчиною, и он его принял, да иные городы и волости многие велел у него засести. А с тобою, господине, государь мой на Литовского и на всякого недруга один человек. И взмолвит царь: приказал ко мне князь велики с тобою, чтобы яз с великим князем с Олександром с литовским без его ведома не помирился; а князь велики с литовским без нашего ведома не помиритли ся? И князю Ивану молвити: государь наш, господине, со мною к тебе наказал: как вам с литовским свое дело делати, и он с тобою хочет сослатися; а коли, господине, государь наш твоего для дела брата своего с литовским розмирье учинил, и он, господине, без твоего ведома с литовским не хочет помиритися, а с тобою на литовского один человек.— А учнут цари Ахматовы дети кочевати межи Доном и Днепра, а царь Менли-Гирей учнет отпущати князя Ивана к великому князю на сем лете, и князю Ивану к великому князю не ехати, а отвечивати царю тем: недрузи, господине, ваши, Ахматовы дети, кочюют по сей стороне Дону близско государя нашего великого князя земли; и мне, господине, приказал государь мой князь велики тебе говорити: какими делы цари Ахматовы дети пойдут на моего государя на великого князя землю, и ты бы на орду пошол. А какими делы Менли-Гирей царь сам не пойдет на орду, и князю Ивану говорити, чтобы послал на орду детей своих да брата с людми. Да о том говорити накрепко, чтобы Менли-Гирей царь пошол на орду, или бы детей своих да брата послал на орду с своими людми. А про ординское дело и царя ему вспрашивати; да толко орда учнет; кочевати межи Дону и Днепра, и князю Ивану однолично оттоле из Перекопи не ехати и до зимы; [309] а беречи ему великого князя дела по великого князя наказу, а великого князя ему обсылати о всем о тамошнем деле. Да кого князь Иван пошлет к великому князю, и ему отписывати к великому князю о ординском деле, да и о литовском и о турецком и о волошском, что будет слух, да и о всем о тамошнем деле. А как учнет князь Иван отпущати татар, и ему взвестити царю. И похочет царь и своего человека послати к великому князю, ино ему не отговаривати, похочет послати, и он бы послал. А похочет царь ити воевати на Литовскую землю, и князю Ивану царя от того не уимати. А как учнет царь князя Ивана отпускати, а захочет его на Киев отпускати, и князю Ивану на Киев не ити без великого князя веления, а ити ему полем.

Память князю Ивану. Что послал князь велики в Венецею Дмитреа Ларева да Митрофана Карачарова, и кто приедет в Перекопь изо Царягорода, или из Волох, и ему про них будет слух, да как учнет татар отпускати, и князю Ивану к великому князю о том отписати. А придут при нем в Перекопь Дмитрей и Митрофан, и которые с ними будут мастеры пойдут на великого князя имя, и князю Ивану о том от великого князя царю говорити, чтобы Дмитреа и Митрофана и тех людей и которые с ними пойдут мастеры на великого князя имя отпустил к великому князю, да велел бы их проводити.

Да память князю Ивану. Захарьею зовут, Фрязин, а жил в Черкасех, а ныне служит Менли-Гирею царю; и он присылывал к великому князю, а хачивал служити великому князю; и прийдет ко князю к Ивану, а похочет ехати служити к великому князю, и князь Ивану молвити ему, чтобы поехал к великому князю, а и князь велики его жаловати хочет. И похочет ехати служити к великому князю, а взвелит Захарья князю Ивану о себе и царю молвити, чтобы его отпустил к великому князю, и князю Ивану от великого князя и царю молвити, чтобы его отпустил к великому князю. А не взвелит Захарьа князю Ивану о том царю говорити, и князю Ивану царю о том не говорити.

Да память князю Ивану. Дал Коровай княжи Ивановы бологодети Юрьевича Якову Азовлянину, бачарнику, пол—50 юфтей кож красных, а на Москве обложили юфть по 2 гривны, да сорок подошов с подошвами, а подошвам цена по 2 денги; и приказал князь ту бологодеть взяти князю Семену Ромодановскому да Чюре; и Чюра сказывает тое бологодети у Якова просил, и Яков ся тою бологодетью сказал виноват, а Чюре не дал; и князю Ивану от великого князя о той бологодети и царю молвити, чтобы царь велел Якову ту бологодеть отдати. Да бил челом великому князю Коровай же, а сказывает, что дал тому же Якову Азовлянину своей бологодети пятьдесять горностаев с горностаем, да четыре шубы белилны [310] без спуху черевны, да мерин бур, а цена тому мерину шестьдесять алтын; и князю Ивану у Якова и та бологодеть ведети взяти; а не отдаст Яков и тое бологодети, и князю Ивану от великого князя о той бологодети и царю молвити, чтобы царь велел Якову ту бологодеть отдати.

Да память князю Ивану. Поимал Юшко в Кафе Борашовых людей, Кичеа Ибреимова сына да Окил-Хазу Азбердеева сына у арменина у Харандуна в погребе; ани ему продают сорок соболей Иванова грабежу Ощерина; а на них написано от великие княгини от Олены Степанову воеводину сыну Александру, и Юшко их с теми соболями привел к паше к Харьядину, и паша соболи дал шубашу Балыю, а их велел пометати в зендень; а Юшку приказал: нынеча царя нет, царь в городке, а дасть Бог царь приедет, и мы те люди поставим перед царем, да и соболи положим перед ним. И царь из городка приехал, и Юшко царю сказал, и царь поехал в Кафу, а Юшка взял с собою; паша и шубаш соболи положил перед царем, а тех сказали людей по цареву слову, что рекши они утекли и с поручники; и царь соболи взял перед Юшком, а Юшку их не отдал, а молвит тако: отдали ми соболи да корь их сьел. Да и Ази Халель сказывал, что царь те соболи взял. Память князю Ивану. ехал Федец Оксентьев в Волохи к Стефану к воеводе; и в Очакове городке намесник царев Менли-Гиреев князь Мусека взял у него пансырь, цена ему семь рублев, да седло, цена ему 3 рубли, да денег ему за то не заплатил; и князю Ивану за то у Мусеки тех денег просити; и вздасть Мусека, или его тут не будет, и князю Ивану от великого князя и царю о том молвити, чтобы те денги велел заплатити.

III. Лета 7008, ехати со князем с Иваном с Кубенским в Крым на лежание великого князя татаром: из Ростунова Бахтияру Темершикову сыну, да Азименбетю Учкурткину сыну, да Исмаилю Шемерденеву сыну, да Кудайбердею Кулземанову сыну, Афызову брату, да Узрухозе Явлучакову сыну; а из Перемышля с Лубни Ордашу Кумланчееву сыну, 6 человеком. А провожати посланы великого князя посла из Ростунова Шемердень Умачев сын в головах, да Мокшу Усенев сын, у 50 человек. А у ста человек в головах Кадыш Абашов сын, да Карачь Мурадинов сын, да Кудаш Шемякин сын. А сем полутораста человеком проводивши, да воротитися назад. Да Руси 11 человек, Василей Иевль с товарыщи, да Игнаш Созонов.

Память князю Ивану Кубенскому. Нечто однова переедут след на поле послов ординских, которые были в Литве у великого князя, и которые будут послы литовские с ними пошли в орду; а будет про них [311] весть, что прошли, и князю Ивану, поговоря с Казимиром, да отпустити за ними 100 татаринов; а в головах у них Кадыш Абашов сын, да Карачь Мурадинов сын, да Кудаш Шемякии сын; да послати с ними Игнаша Созонова. А со князем с Иваном ехати Васку Иевлю с товарыщи Руси, десяти человеком, да пятидесять татарином, в головах Шемерденю Умачеву сыну, да Мокшу Усеневу сыну. А не переедут следу тех послов, ни вести про них не будет, и тем всем татаром и Руси проводити князя Ивана до Белого Озера, или доколе будет пригоже.

А будет князю Ивану весть про то, что царь Менли-Гирей болен, и князю Ивану ко царю ехати и поминки подавати и речь говорити. А будет князю Ивану весть, что Менли-Гирея царя не стало, а будет ему лзе воротитись, и ему воротитись, а в Перекопь ему не ездити. А будет в Перекопи, а будет ему та весть, что Менли-Гиреа царя не стало, а нелзе ему будет воротитись, и князю Ивану толды потайные поминки схоронити, где будет пригож, а девятные поминки пообменяти. Да кто будет на Менли-Гирееве месте брат его, или которой его сын, и князю Ивану ему говорити: государь наш, господине, послал был меня к своему брату к Менли-Гирею ко царю с поминки и с речми; а к тебе, господине, государь мой послал со мною опришние поминки. Да тут ему явити его поминки, что к нему послано, да и речи ему говорити все, что с ним были к Менли-Гирею царю наказаны. Да молвити и то: чтобы еси, господине, к нашему государю дружбу свою чинил потомуж, как и Менли-Гирей царь, а с Литовским бы еси не мирился, а был бы еси с нашим государем на Литовского заодин и на всякого его недруга. И захочет тех поминков, которые к Менли-Гирею царю посланы, и князю Ивану говорити: государь наш, господине, того не ведал, что Менли-Гирея царя не стало, а ты на его месте; и похочешь, господине, быти с нашим государем в дружбе, и ты бы тех поминков не имал. А как, господине, даст Бог ты будешь с нашим государем в братстве и дружбе потомуже, как и Менли-Гирей царь, ино, господине, толды тебе от осподаря нашего и поминки будут. И похочет таки те поминки взяти, ино дати девятные поминки, а потайных поминков не давати.

А се говорити князю Ивану Кубенскому Нур-салтан царице, Темиреве дочери. Князь велики Иван велел тебе поклонитися. Князь велики велел твое здоровье видети. Князь велики велел тобе говорити: как нам наперед сего дружбу и братство свое чинила и дела нашего берегла, так бы еси и вперед нам дружбу и братство свое чинила и дела бы еси нашего промежи царя и меня берегла. А мы как наперед сего тебе дружбу свою чинили, так и вперед оже даст Бог хотим тебе свою дружбу чинити.

А се говорити князю Ивану Ямгурчею царевичю. Князь велики Иван [312] велел тебе поклонитися. Князь велики велел тобе говорити: как еси нам наперед сего дружбу свою чинил и добра нашего смотрил и дела нашего берег, так бы еси и вперед к нам дружбу свою держал и добра бы еси нашего промежи царя и меня смотрил и дела нашего берег. А мы как наперед сего тебе дружбу свою чинили, так и вперед оже даст Бог хотим тебе дружбу свою чинити.

А се говорити князю Ивану Махмет-Гирею царевичю, Менли-Гирееву сыну цареву. Князь велики велел тебе поклонитися. Князь велики велел тебе говорити: как еси нам наперед сего дружбу свою чинил и добра нашего промежи отца своего царя да и меня смотрил и дела нашего берег, так бы еси и вперед к нам дружбу свою чинил и добра бы еси нашего промежи отца своего царя да и меня смотрил и дела нашего берег. А мы как наперед сего тебе дружбу свою чинили, так и вперед оже даст Бог хотим тебе дружбу свою чинити.

А другому сыну Менли-Гирееву, Ахмет-Гирею царевичю, князю Ивану от великого князя поклонитись, да та ж речь молвити.

А се говорити князю Ивану от великого князя Барашу князю, Еменекову сыну. Князь велики Иван велел тебе поклонитися. Князь велики велел тебе говорити: как еси наперед сего промежи царя и меня добра нашего смотрил и дела нашего берег, так бы еси и вперед добра нашего смотрил и дела нашего берег. А мы как наперед сего к тебе свое добро держали, и вперед оже даст Бог хотим к тебе свое добро держати.

А се говорити от великого князя князю Ивану Довлетек мырзе, Аменекову сыну. Князь велики велел тебе говорити: что еси нашему боярину Костянтину Мадечкину которую нечесть учинил, и ты писал ныне к нам в своей грамоте, бьючи челом к своим человеком с Ази Гидырем, чтобы нам тебе с сердца сложити и по старому тебя жаловати, а тебе бы нам по старому служити. И мы тебя пожаловали, с сердца есмя тебе то сложили. А ты как наперед сего добра нашего смотрил и дело наше делал, и ты бы и ныне и вперед промежи царя и меня добра нашего смотрил и дело бы еси наше делал. А мы как наперед сего к тебе свое добро дръжали, так и ныне и вперед оже даст Бог хотим к тебе свое добро дръжати.

Сказывал Семен Башенин да и гости, Иван Володимеров, да Иван Михайлов, да Гриша Ивашов сын Алексеева, что из старины пошлина русским гостем в Перекопской орде, которые гости придут полем в орду с послом ли без посла ли, ино с них таможник емлет на царя тамгу со ста денег по семи денег, а князю Ширину с головы по три алтыны без дву денег; а иные пошлины с них нет никому ничего, опроче [313] того, что которой гость придет ко царю с честью, с поминком, или ко князю, а в Кафу придут из орды, да в Кафе исторгуют, ино в Кафе с них нет никоторые пошлины, и он и назад воротится в орду; а не дасть никому ничего, а поедет за море, ино с него в Кафе тамга со ста денег по пяти денег; а пойдет из орды назад, быв за морем, полем, ино с него нет никому ничего, наймет себе проводника по своей воле; а приедет кто Доном в Азов, ино с него в Азове тамга; а приедет в Кафу, ино с него в Кафе тамга ж; а поедут из Кафы полем, ино с них в орде тамги нет, а со всего каравана хозяин несет царю поминок, камку куфтерь кафинскую, да зуфь, да ковер, да тясму, а князю несет тоже; а не уговоряся с проводником приедет в орду, ино с него возмут со всего корована тысячю алтын. А нынеча таможники товар окладывают не по цене, втрое, да с того тамгу емлют, а сверх тамги емлют с котла однорядку, а с иново котла возмут однорядку да и шубу белилну, а иной таможник возмет с того ж котла став блюд, а иной возмет ковш, а проводное емлют однако, с послом ли, без посла ли, которые гости приедут; а в новом городке в Очакове емлют новую тамгу, наперед того тут тамга не бывала. А которые гости перевезутся Днепр на Тавани да пойдут в Перекопь полем старою дорогою, а в Очакове им дела нет, и они на них однако очаковскую тамгу емлют.

IV. Сю грамоту князь велики послал ко князю к Ивану опосле князя Ивана. От великого князя Ивана Васильевича всеа Русии князю Ивану Семеновичю Кубенскому. Что есми с тобою приказал к Менли-Гирею ко царю о великом князи Александре о литовском, что ко мне о Менли-Гирееве миру о цареве послов своих не присылывал, и он то с ним миру не хочет. И нынеча опосле вас князь велики Александр ко мне послов своих присылал, Станислава Петряшкова Кишку да писаря Федка Григорьева; и говорили мне от него о Менли-Гирееве о цареве миру тож, что ко мне князь Александр с моим послом с Иваном с Мамоновым отказал, что с Менли-Гиреем со царем такова миру не хочет, какова с ним миру Менли-Гирей хочет. А которые послы у него ординские были, и он тех отпустил, да и своих послов с ними в Орду к Ахматовым детем послал же, а наводит их на него. И ты бы Менли-Гирею царю от меня посолство правил по тому, как есми с тобою наказал; да отправя посолство, и то бы еси царю сказал, что я за тобою с сею грамотою на Украину прислал, что у меня великого князя Александровы послы были и говорили мне от него тож, что князь велики с ним миру не хочет, а в Орду послал на него наводити. И ты бы царю от [314] меня говорил накрепко, по моему наказу, чтобы с великим князем Александром не мирился; а кого к нему пришлет, и он бы того изымал, а яз с ним на Литовского один человек. Да и послом бы еси Менли-Гиреевым, Казимиру да Ази Халилю, ныне то сказал, с чем яз за тобою прислал, да и сю бы еси им грамоту велел прочести, чтобы им то ведомо было; а грамоту бы еси держал у себя. Да чтобы есте подле Украину Литовскую шли бережно. Да отписал бы еси ко мне с тем же паробком, где тебя наедет, и довезли до тебя сию мою грамоту.

Сию грамоту прислал к великому князю князь Иван Семеновичь Кубенской. Государю великому князю Ивану Васильевичю всеа Русии холоп твой Иванец Кубенской челом бьет. Что еси, государь, прислал ко мне грамоту с Васком с Ташлыковым, и велел ми еси, государь, послом крымским, Казимиру и Ази Халилю говорити, да и грамоту ми еси велел свою перед ними прочести,— и яз, государь, послом, по твоему приказу, говорил, да и грамоту, государь, твою перед ними чли. И Казимир и Ази Халиль говорили, как перед ними твою грамоту прочли: коли князь велики литовской царю Менли-Гирею тех его людей данных не поступится, ино какому миру быть? А сами есмя у великого князя те ж речи слышели, что нынеча послы литовские великому князю говорили; а нынеча в грамоте те ж речи писаны, что за тобою прислал. А выехали есмя, государь, из Колуги в пятницу на другой недели по Велице дни; а помотчал есми, государь, в Колуге за кормом за пословым за путним, отдали, государь, корм послом путной, заспу и толокно, всего с четверть. А казаки, государь, твои и дети боярские сьехалися все проводники. А Васюка есми, государь, Ташлыкова к тебе отпустил в пятницу ж, в обед, перевезшися Угру. А яз тебе государю своему холоп твой челом бью.