1500, марта 13. Посольство от великого князя Ивана Васильевича к кафинскому султану Махмету Шихзоде с боярином Андреем Семеновичем Кутузовым: о торговых делах; жалобы, что таможники берут с послов пошлины; списки обид и притеснений послам и торговым людям, начиная с 1490 года (Д. Крымск., № 2, стр. 650-685).

I. Лета 7008, марта 13, в пят., 2 нед. поста, отпустил князь велики турского посла Салыя. А пошли Доном в судех к Азову; а к Махмет Шихзоде, к Баазитову сыну, к кафинскому салтану, послал посла своего Андрея Семеновича Кутузова, а с ним послал Култу Оксентьева, да Олексея подьячего Лукина сына Жерцова, да Бориска толмача [293] княжа Семеновского Ряполовского. А поехали с Москвы марта 16, во вторник, 3 неделю поста. А пошли вместе с турским Доном же к Азову.

А се говорити от великого князя Андрею Семенову сыну Кутузову кафинскому салтану турского Баазит салтанову сыну Махмет Шихзоде.

Первое, пришед, поклон правити стоя, а на колени не садитися. Иоан, Божиею милостию, государь всеа Руси и велики князь, велел тебе свое здоровье сказати, а твое здоровье видети. А опосле того поминки явити. А опосле поминков велит сести, ино, посидев мало да встав, грамота верющая подати.

А се грамота. Иоан, Божию милостью, един правой государь всеа Русии, отчичь и дедичь и иным многим землям восточным и северным государь, и велики князь, Махмет Шихзоде, салтану кафинскому, Баазит салтанову сыну. Послали есмя до вас посла своего Андрея Семеновича; и что будет от нас вам говорити, и ты бы ему верил, то есть наши речи. Писан на Москве, лета 7008, марта. А опосле грамоты, речь говорити: Иоан, Божиею милостью, государь всеа Руси и велики князь, велел тобе говорити: прислал еси к нам своего посла Салыя с своею грамотою; а в грамоте в твоей пишет да и словом нам от тебя говорил о дружбе и о любви, чтобы межи нас дружба и любовь была, и послы бы наши межи нас ездили нашего здоровья видети, а гости бы наши межи нас на обе стороны в наши земли с упокоем приехали и отъехали.— Государь наш велел тебе говорити: ино отец твой Баазит салтан приказал к нам с нашим послом с Михайлом, да и грамоты свои к нам прислал, да и ныне прислал к нам отец твой да и ты грамоты свои с нашим человеком с Александром, чтобы промеж нас послы наши ездили нашего здоровья видети, да и гостей бы своих нам в ваши земли отпущати; а от ваших пошленников нашим гостем в ваших землях силе и пошлинам не быти. И мы как с твоим отцом, так и с тобою дружбы и любви хотим, и послы бы наши межи нас ездили нашего здоровья видети; а послом бы нашим межи нас на обе стороны наше жалованье было и честь; а гости бы наши межи нас в наши земли на обе стороны ездили безо всяких зацепок и без лишних пошлин, ни зауморщин бы им не было.— Государь наш велел тебе говорити: наш посол Михайло, которого есмя посылали к отцу к твоему к Баазит салтану да и к тебе, и он нам сказывал, что ему от отца от твоего да и от тебя честь и жалование было. И как отпустил его отец твой из Царягорода, ино ему во Царегороде таможники нечесть учинили, взяли с него да и с людей с наших, которые с ним посланы, тамгу, как и с торговых людей; и он сказывает и к башам во Царегороде о том посылал, и пашы ему управы не [294] учинили; а в Кафе с них твои таможники тамгу взяли. Да в Кафе ж с Михайловых коней пасба не взяли; а которые наши люди с Михайлом были, и с их коней пасеб взяли. А нынеча нам сказывал наш человек Александр, которого есмя к вам посылали с грамотами, и что ему от отца от твоего да от тебя честь и жалованье было, а таможники отца твоего во Царегоррде также ему нечесть учинили, взяли с него да и с людей с наших, которые с ним посланы, тамгу ж, как и с торговых людей; и в Кафе твои таможники того нашего человека Александра обыскивали, ино у него рухляди не было и они с него тамги не взяли; а с наших людей, которые посланы с ним, тамгу взяли. А из Кафы до Царягорода дал им ты корабль, и карабелник взял на них перевоз; а изо Царягорода до Кафы взяли на них перевоз же: ино пригоже ли от ваших таможников и пошленников такие дела над нашими послы чинилися? занеж везде межи государей послы ходят в их жалованье и во чести, а тамги и пошлин с них нет никоторых.— Государь наш велел тебе говорити: и ты бы к своему отцу к Баазит салтану приказал: что на наших послех его таможники взяли и на наших людех, которые с ними посланы, то бы велел отдати; а что в Кафе твои таможники и пошлинники взяли на наших послех и на наших людех, которые с ними посланы, и ты бы то велел отдати, а вперед бы межи нас послом нашим на обе стороны наше жалование было и честь: от нас бы вашим послом было наше жалованье и честь, а от вас бы нашим послом было ваше жалованье и честь. А где что на послех государя нашего взяти, ино тому восе список.— Да список подати.— Государь наш велел тебе говорити: били нам челом наши гости, которые ходили в ваши земли с нашим послом с Михайлом, и которые ходили с нашим человеком с Александром; а сказывают, что в отца твоего землях от его пошлинников великая им сила починилася в лишних пошлинах и в зауморщинах; и наш человек Александр нам сказывал, что о иных делех и башам говорил во Царегороде и в Кафе, чтобы в тех во всех обидных делех нашим гостем велели управу учинити: ино нашим людем никоторая управа не ссталася.— Государь наш велел тебе говорити: и ты бы ко отцу к своему наказал: о которых есмя о своих обидных людех к нему да и к тебе наказывали с своим послом с Михайлом, и которым нашим людем при нашем после при Михайле да и ныне при нашем человеце при Олександре от ваших пошлинников сила чинилася, и отец бы твой да и ты тем нашим людем велели управу учинити, взятое велели бы есте отдати; а вперед нашим гостем в ваших землях силы никоторые и пошлин лишних не было, ни зауморщин бы не было. А мы во всех в своих землях своим пошленником приказали: [295] которые ваши гости в наши земли придут, и тем вашим гостем в наших землях от наших пошленников никоторая сила, ни лишние пошлины, ни зауморщины не будет; а где которая сила чинилася государя нашего гостем, ино тому восе список.— Да список подати.— Государь наш велел тебе говорити: говорил нам от тебя твой посол Салый да и грамоту нам от тебя подал, а в грамоте в своей к нам писал еси о Богосове рухляди о Кафинцове, что его в нашей земле не стало, и нам бы та его рухлядь велети отдати; и мы и велели ту рухлядь отдати твоему послу Салыю; и наши пошлинники хотели с тое рухляди пошлину взять, и твой посол Салый за тем тое рухляди не взял. И мы тое Богосовы рухляди не велели истеряти, велели есмя ее беречи. — Государь наш велел тебе говорити: и которых наших людей во отца твоего землях да и в твоей земле не стало, а рухлядь их поимали ваши зауморщики, и отец твой да и ты тех наших людей рухлядь велите отдати безпошлинно, а ко мне пришлешь свою грамоту, кому велишь ту Богосову рухлядь отдати, и мы тому велим ту Богосову рухлядь отдати также безпошлинно; а возмут ваши пошленники пошлину с наших людей и рухляди с тое, которую велите своим зауморщиком нашим людем отдати, ино мы велим своим пошленником с тое Богосовы рухляди пошлину взяти, а иную рухлядь всю велим отдати.

II. Память Ондрею Семенову сыну Кутузову. Как даст Бог будет в Кафе у Махмет салтана и кто ему взмолвит, почему государь твой ко отцу нашего государя к Баазит салтану пишет в своей грамоте свое имя наперед? И Ондрею говорити: наперед того государь наш писал свою грамоту к Баазит салтану, и государь наш его почтил, написал в своей грамоте Баазит салтаново имя наперед своего имяни; и Баазит салтан писал ко государю к нашему свою грамоту, и где было ему государя нашего противу почтити, написати имя государя нашего наперед своего имени, и он писал свое имя наперед государя нашего имени: и государю нашему чего деля писати его имя наперед своего имяни? — Да память Ондрею. Похочет Махмет салтан с Ондреем вместе к великому князю своего посла послати, или отец Махмет салтанов, Баазит салтан, захочет к великому князю с Ондреем вместе своего посла послати, а похотят пойти на Киев, и Андрею с ними на Киев не ходити без великого князя вести, а говорити Андрею, чтобы с ним шли полем; а Киев ему оттоваривати тем: что которые их гости пойдут с ними, ино их на Киеве во государя нашего землю не пропущают, а их продают. А не похотят ити с Ондреем полем, и Андрею им говорити, чтобы шли из Азова Доном вверх в судех, а самому Андрею [296] ехати полем. А не всхотят ити Доном без Андрея, а будет Андрею лзе с ними ити Доном, и Ондрею и самому с ними ити Доном.— Да память Ондрею. Одинова Дмитрей Ларев придет в Кафу, и которые с ним мастеры пойдут к великому князю в Кафе, их чем учнут задерживати, и Ондрею говорити салтану, чтобы его с ним отпустил к великому князю и с теми мастеры.

А се список, что имали пошлинники турского салтан Баазитовы да и Махмет салтановы во Цареграде и в Кафе на государя нашего послех и на тех людех государя нашего, которые с ними посланы были: с пословы с Михайловы рухляди во Царегороде взяли тамги 9 рублев; а которые с ним были люди посланы, с Костянтиновы рухляди взяли тамги 4 рубли, с Родионовы рухляди взяли тамги 3 рубли, с Лукины с Соколниковы рухляди взяли тамги 3 рубли, с Кудашевы с толмачевы рухляди взяли тамги 2 рубли. А в Кафе взяли с Михайловы рухляди тамги 9 рублев, с Костянтиновы рухляди взяли тамги 4 рубди, с Родивоновы рухляди взяли тамги 3 рубли, с Лукины рухляди взяли тамги 3 рубди, с Кудашевы рухляди взяли тамги 2 рубли. А пазба в Кафе с Михайловых коней не взяли, а с Костянтиновых коней взяли пасба пол—3 руб., а с Родивоновых коней взяли пасба пол—3 руб., с Лукиных коней взяли пасба 2 рубли, с Кудашевых коней взяли пасба 2 рубли. А с Олександра во Царегороде взяли тамги и с тех людей, которые с ним были посланы, с Ильи да с Иванчи с толмача, 4 рубли; а в Кафе Олександра обыскивали, ино с ним рухляди не было, и они с него и тамги не взяли; а с Ильи да с Иванчи взяли тамги с дву косяков тяфты семьдесять денег кафинских. А карабелник кафинской вез Олександра из Кафы к Царюгороду, и он на нем найму взял 200 денег атманских, а с Ильи да с Иванчи взял 160 денег атманских, и корабелник царегородской, кой вез Александра изо Царягорода к Кафе, и он на нем взял 100 денег атманских, а с людей его взял 120 денег атманских, а с Ильи и с Иванчи и с их людей взял 120 денег атманских, а с рухляди со всей взял 100 денег атманских. Да дан список Ондрею жалобной гостей московских, которой ходил с Михайлом. А се деялося при Михайле при Плещееве: Гаврило Феодоров сын Селчакова торговал с зятем своим с Данилом с Замалиным в Токате, а товару у них на шестнатьцать тысячь атманских денег. И Данила в Токате не стало, и зауморщики взяли и Гаврилову половину. И Гаврило ездил во Царьгород да бил челом башам, и баши ему дали к зауморщиком грамоту и отдали ему его половину, а Даниловы половины не отдали, а говорили так: приедет Данилов брат, и мы ему отдадим. И ныне по тот статок поехал брат Данидов Иван Болван, Да Гаврила ж, [297] шубаш токатской, велел бити посохи, да взял на нем две тысячи денег атманских, а молвячи так, что он ему лаял, а он ему скажет не лаивал. Да в Кафе не стало Ивашка Мануилова, и зауморщики живота его взяли на 70 рублев. Да в Кафе жо не стало Малыги Румянечника и зауморщики кафинские, Асан с товарыщи, взяли его живота на 60 рублев. А у Малыги был складчик Гридя Сергеев, москвитин, и Гридя у зауморщиков просил складчика своего живота, и они ему не отдали; а у Малыги дети малы, а жена остадась в долгу. — Да били челом великому князю Гридины Ружаниновы приказщики, Митя Ойдаров да Тиша Иванов сын Боровитинов, что взяти по духовной грамоте в Кафе на Даниле на селянине 130 рублев, а имал селянин на Москве рухлядь, коли был сам на Москве у Гриди у Ружанинова. И судили баши с Михайлом с Плещеевым Митю Кучюкова да Ивана Ружанинова с Данилом селянином, а опослушствовали в Кафе Степан Васильев сын Дмитреева да Каня Колужанинов, и велели баши те денги правити на селянине, да не оправили, а его послали в Угры; и ныне о тех денгах едет приказщик и зять Гриди Ружанинова Тиша Иванов сын Боровитинов. Алакось сказал, что суд не был, а приставом был и на поруку его дал.

А се списки жалобные гостей московских с Ондреем же посланы. А се обиды до Михайла ж старые. Лета 98: Феодора Родивонова Сузина в Кафе не стало, а живота осталося его на 100 рублев, а стоял Феодор в Кафе у Кости у Каганина за Благовещением в заулке, и зауморщики Асан да Дуанча да тот его живот взяли, а Романца детину из того живота замучили до смерти.— Лета 99: да Данило селянин взял в Кафе у Васюка у Дмитреева сына у Трубицина 9 зубов рыбьих, а тянуло в них 60 литр без 2, а литра по 50 денег по атманскую, да пансырь 500 денег атманскую, всего того на 34 рубли; ино толды было поветрее, и Данило из Кафы выбежал, а тех денег Васюку не заплатил.— Лета 7000: коли был селянин здесе на Москве, и Филипом зовут Лукиным приказал ему своего человека Полуту, чтобы тот его человек приехал к нему с товаром; и он и велел послати к себе того Полуту; и Филип и послал своего человека, по его слову, в Кафу, а товару с ним было на 130 рублев; и тот человек Филипов в Кафе у селянина розболелся в его дворе, и селянин его болново вьшес на кирмосарай да покинул, а с ним покинул 300 алтын, а сказал зауморщиком, что боле того у него нет ничего, людской человек, а живот весь взял селянин себе.— Лета 7002: Иванова шурина Сараева Григорья Ручки в Кафе не стало, а рухляди было с ним на 370 рублев; и ту рухлядь всю опосле Григория взяли в Кафе зауморщики.— Лета 7003: шли гости [298] москвичи к Азову: Гридка Щемелина, да Гаврилко Плишкин, да Сенка Сагадаков, да Филка Козлов, да Мещерин Колужанин, да Куземка Микитин с товарыщи, всех их пол—50 человек; и на Донце на Северном пришли на них Азовские Татарове, да турчанин Костя Арменин, да убили у них 22 человека, а 23 за мертвых пометали. И они пришли в Азов да били челом шубашу да кадыю. И шубаш и кадый ту их рухлядь у тех Татар взяли да послали в Кафу к башам; и те наши люди и в Кафе башам о той рухляди били челом, и паши им рухляди не отдали. А всего того товару взяли у них на пол—2000 рублев. — Лета 7005: в Азове не стало Сенки Коробьина, коломнятина; а живота было с ним в Азове на пол—200 рублев; и тот его живот взял кадый да аминь, да и ныне тот живот у кадыя да у аминя.— Того ж лета сказывал Васюк скорняк, что брата его Иванка Кляпика в Кафе не стало, а живота с ним было на 30 рублев; и зауморщики Асан с товарыщи взяли живот на царя. И Васюк того живота просил брата своего, и зауморщики ему не дали.

А се новая обида опосле Михайла: лета 7007-го, Терех, галичанин, положил у селянина на соблюдение пол—30 тысячь денег отманских, да 7 яхонтов 90 рублев. И селянин ему того поклажая не отдал. И Терех и бил челом на селянина пашам в Кафе. И паши дали ему на селянина пристава Алакозя; и Алакозь съехал о ту пору в Крым, и царь послал его посолством к Киеву; и Алакоз его был в том поклаже поимал в Киеве; и князь Дмитрей Путятичь его не выдал, а молвил деи, что пришел ко мне тот селянин посолством от царя, и ты имай его у себя.

Шли гости с Олешею на Дон, и сказывают Иван Шыхов да Иван Троянов, в Азове при Олеше при Голохвастове от турчанина из Азова бежали 3 человека через (с)тену полоняники. И азовской шубаш изымати велел двоих робят, Ивана Шихова детину да Ивана Троянова, да кинул в тюрму, а молвит так: те робята через стену городную по ужищу спустили полоняников, да и хлеб им на путь давали; да спустя с неделю азовци изымали тех полоняников да привели в Азов перед шубаша перед казацково. И шубаш велел поставити перед собою тех полоняников с теми робяты, с Ивановым с Шихова да и с Трояновым, с очей на очи, да и опросил шубаш тех полонянников: те ли робята вас отпускали? И те полоняники сказали, что их не отпускивали, ни хлеба им на путь не давывали и их не знают. И шубаш их велел из тюрмы выкинути, а взял с них шубаш да мустосиф 1300 денег кафинских, да однорядку сняли с Шихова детины. Илья подьячей в Азове купил детину полоняника у Ивана у [299] мандаря, дал на нем 10 рублев, перед Александром перед Голохвастовым, а Мандару было дати Илье детину, да и грамоту на него, да детины ему ни денег не дал. И Илья с Олександром из Азова на карабль пошол, да во Царегороде Александр и пашам говорил о том; и паши дали грамоту салтанову к кадыю да к аминю к азовским, и ту грамоту в Кафе паши взяли, а управы о том не учинили.— Иванова сына Галелеева Петели в Азове не стало, а товару с ним было на 50 рублев; и тот товар взяли в Азове кадый да аминь на царя.— Онцифор Иванов сын Кожевников продал Качерису арменину в Кафе 3 поставы сукна, а взяти было 21 рубль; и Качерис 15 рублев ему заплатил; а шти рублев не дал.— Да тот же Анцифор скажет: был болен в Кафе, и зауморщики Асан с товарыщи приходили к нему по его състаток; и Онцифор им сказывал, что у него всего живота рублев с 5; и Асан с товарыщи взяли у него 2 рубли, а говорили то: умрешь ты Онцифор, и мы обыскав живот твой у твоих товарыщов вымем; а жив будешь, и мы твои 2 рубли тебе отдадим. И Онцифор встав, просил у них тех денег, и они ему не отдали. — Митя Омосов, селянин, был в Токате с товарыщем своим с Тиманом; и Тиман розболелся в Токате на кирмосарае. И москвичи Голтяй, да Якуш Митрохин, да Кайса, живут в Токате, сняли с того Тимона 40 рублев денег да 4 золотых. И того Тимона не стало, и кадый велел зауморщику Азап паше статок взяти Тиманов и Митин; а взяли всего того их живота на пол—60 рублев, да крест серебрян, да и продали тот крест можаятину Ивашку, Шишкину зятю, а взял на нем 53 денги отманских.— Ивашка Сагадачника в Кафе не стало, и зауморщики Асан с товарыщи взяли статок его на 10 рублев, а брату его Гриде того статку не дали. И Чюра толмачь пашам говорил о том, и они велели брату его быти, и брату его должника не отпустили.— Как Олеша из Азова выехал, ино не стало в Азове Копыта Дешина сына, москвитина; и мостосип азовской изымал Мануха новогородца, а молвил: тот Копыто был тебе складник; и Копыта ни стало, и ты дай его живот; да и перед аминем его ставил. И Манух сказывал, что ему не складник. И аминь Манухе не поверил, да хотел его грабити; и Манух откупался, аминю дал състав блюд пол—30 ал., а амандару дал камку 8 руб. а мустосифу дал 3 руб.— Был с Михайлом с Плещеевым толмачь, Кудашом звали; и как Михайло пошол ко Царюгороду из Кафы, и у того Кудаша в Кафе детина розболелся, Мартынцом зовут, и он его оставил у Алакозя; и как тот детина омогся, и Алакозь его с собою имал в Киев, и тот у него детина в Киеве схоронился. И Алакозь и другие был в Киеве, да того детину изымал да привел в [300] Кафу. А Кудаш пришед изо Царягорода в Кафу, да в Кафе его не стало, и Алакозь того детину учал продавати за море; ино его окупил великого князя диак, которой был у Менли-Гирея у царя, Юшко, а дал Алакозю на нем полпята рубля, заняв денгу в денгу, а тому 2 года. И на Москве перед послом перед Салыем стоял Юшко с Олакозем с очей на очи, и того детину ставил, да и цареву грамоту Менли-Гирееву клал; а написано в ней, что взял Алакозь у Юшка на том детине полпята рубля; да на Москве в том Алакозя и обинили, а денег на нем правити не велели, потому что он был с послом; а Алякозь и сам ялся те денги заплатити послу великого князя Андрею в Кафе.

А се такова грамота дана Ондрею же. От великого князя Ивана Васильевича всеа Руси гостем и купцем нашим всех наших земель, чтобы есте во всем слушали посла нашего Андрея Семеновича Кутузова. А к кому похочет посадити на судно Алакозя, и вы бы его и в том слушали; а наперед бы его к Азову не ходил никто, ни опосле оставался, шли бы есте все с ним вместе. Писана на Москве, лета 7008, марта 17 день.