1496, в сентябре 11. Посольство от великого князя Ивана Васильевича к Кафинскому султану и к турецкому султану Баязету с боярином Михаилом Андреевичем Плещеевым. Править посольство с достоинством, другим послам первенства не уступать, когда будет речи говорить на колени не становитгся; говорить, чтобы и впредь между государями послы ходили здоровье их видеть; чтобы московские торговые люди впредь платили обыкновенную тамгу, а иных пошлин на них не накладывали. Списки обид, которые потерпели московские люди в Азове и Кафе (Д. Кр. № 1, стр. 496-508).

Да послал князь велики к турьскому салтану Баазыту да к сыну к его в Кафу посла своего Михаила Андреевича Плещеева; а с ним послал Костю Оксентиева, да подьячего Родюку Должикова, да толмача Кудаша, да Луку соколника. А поехал с Москвы с Звенцом вместе в Перекоп.

А се говерити от великого князя Михайлу Андрееву сыну Плещеева кафинскому салтану, турьского Баазыт салтанову сыну.

Первее, пришед, поклон правити стоя, а на колени не садитися. Иоан, Божьею милостию государь всея Русии и великий князь, велел тебе поклонитися. А опосле поклона поминки явити. А опосле поминков велит сести, ино поседев мало, да встав речь говорити. А велит сидя речь говорити, ино сидя говорити. Иоан, Божиею милостию государь всея Русии и великий князь, велел тебе говорити: наперед сего из наших земль в ваши земли наши гости ездили, сила над ними никоторая не бывала, толко одну тамгу платили. Ныне при твоем отци ново в ваших землях ваши люди над нашими [232] гостьми учали силу чинити; и мы о тех делех ко отцу твоему посылали свою грамоту.- Иван, Божьею милостию государь всея Русии и великий князь, велел тебе говорити: и ныне писал к нам Менли-Гирей, царь в своей грамоте да и с послы с своими с Лаимбердем и с Кайсымом слово к нам наказал, да и наш посол Костянтин, которой был у Менли-Гирея царя, нам сказывал, что от твоего отца и от тебя пошоле был к нам с нами вместе о тех делех ваш посол, и того вашего посла на Киеве к нам не пропустили.— Иоан, Божиею милостию государь всея Русии и великий князь, велел тебе говорити: и коли ващ посол пошол был к нам от вас нашего здоровья видети, да и о тех делех о гостинных, о которых есмя писали свою грамоту ко отцу к твоему, и тот ваш посол, как у нас был, очи наши видел; и государь наш, господине, ныне послал мене своего слугу к тебе да и к твоему отцу ваше здоровье видети.— Иоан, Божиею милостию государь всея Русии и великий князь, велел тебе говорити: и наши бы люди межи нас ходили наше здоровье видети; также бы и гостп наши меж нас на обе стрроны из наших земль в ваши, а из ваших земль в наши земли ходили без вслких зацепок, одну бы тамту платили, а зауморщине бы ни иные силы никоторые не было. Датоворив речь, дати список, которая сила чинится над гостьми в их землях.

II. Память Михайлу. Как ож даст Бог придут к Менли-Гирею, и кого с ним Менли-Гирей пошлет своего человека в Кафу к салтану обестити его, и Михайлу беречи того, вместе с ним к салтану не ити, ни садитися под ними.

Да память Михайлу. Проситися ему у салтана к отцу к его, чтобы его отпустил не издержав. И отпустит его морем или сухом, и Михайлу его ехати к отцу к его; а к великому князю Михайлу отписати своя грамота, какова ему от салтана тут в Кафе была честь, и каков его к нему приход и сидение, и что его речь, и с которого дни пойдет ко отцу к его из Кафы, и морем ли или сухом, о всем ему о том отписати, да послати ему та грамота к Звенцу. А взмолвит салтан Кафинской: не езди ты ко отцу к моему, яз тебя отселе отпущу, а с тобою пошлю ко государю к твоему своего посла. И Михайлу у него накрепко отпрашиватися, чтобы его отпустил ко отцу к своему; а не отпустит его, а учнет с ним к великому князю посылати своего посла, и Михайлу с его послом ехати к великому князю.

А се говорити от великого князя Михайлу Баазыт салтану турьскому. Первое, пришед, поклон правити стоя, а на колени не садитися. Иоан, Божею милостию государь всея Русии и великий князь, велел тебе [233] поклонитися. А опосле поклона поминки явити. А опосле поминков велит сести, ино, поседев мало да встав, грамота подати верющая.

А се грамота. Салтан, Баазыту, великому царю, на сем свете меж бесерменьских государи славной еси государь. Иоан, Божиею милостию государь всея Русии и иным многим землями, восточным и северным государь и великий князь. Послали есмя до вас посла своего Михайла Андреевича; и что будет от нас вам говорити, и ты бы ему верил, то есть наши речи. Писан на Москве, лета 7005, месяца сентевриа.

А опосле грамоты речь говорити. Иоан, Божиею милостию, государь всея Русии и великий князь, велел тебе говорити: наперед сего из наших земль в ваши земли наши гости ездили, сила над ними никоторая не бывала, толко одну тамгу платили; и ныне ново в твоих землях твои люди над нашими гостьми учали силу чинити; и мы о тех делех посылали к тебе свою грамоту.— Иоан, Божьею милостию государь всея Русии и великий князь, велел тебе говорити: и ныне писал к нам Менли-Гирей царь в своей грамоте, да и с послы с своими с Лаимбердеем и с Кайсымом словом к нам наказал, да и наш посол, Костянтин, которой был у Менли-Гирея царя, нам сказывал, что от тебя и от твоего сына из Кафы пошол был к нам, с ними вместе о тех делех ваш посол, и того вашего посла на Киев к нам не пропустили.- Иоан, Божьеио милостию государь всея Русии и великий князь, велел тебе говорити: и коли ваш посол пошол был к нам от вас нашего здоровья видети, да и о тех делех о гостиных, о которых есмя к тебе писали свою грамоту, и тот ваш посол, как у нас был, очи наши видел; и государь нашь, господине, ныне послал меня своего слугу твое здоровье видети.— Иоан, Божиею милостию государь всея Русии и великий князь, велел тебе говорити: и наши бы люди межи нас ходили наше здоровье видети; также бы и гости наши меж нас на обе стороны из наших земль в ваши земли, а из ваших земль в наши земли ходили без всяких зацепок, одну бы тамгу платили, а зауморщин бы, ни иные силы никоторые им не было.

Да говорив речь, дати список, которая сила чинитца над гостьми в его землях.

III. Память Михайлу. Как даст Бог будет у турьского, и нечто турьской не взвелит себе речи говорити, а велит своим башам речь говорити, и Михайлу башам речи не говорити, а говорити Михайлу: меня государь мой послал к салтану, и яз салтану хочю государя своего речь говорити. И толко салтан таки не захочет сам речи слушати, а велит башам речь говорити, и Михайлу башам не говорити, дати им список [234] с посолства, опрочь поклонов, и молвити: коли салтан не хочет сам слушати речи государя моего, ино вам восе список, что приказ государя моего к салтану.

Да память Михайлу. Пошлет турецкой от себя да и от сына к великому князю с Михайлом своего посла одново, и Михайлу с ним ити к великому князю. А пошлет из Кафы турецкого сын опришного своего посла с Михайлом, и Михайлу со обема с ними итти к великому князю.

А вспросит салтана турьского сын в Кафе, или и сам турьской Михайла: чего деля нашего посла на Киеве не пропустили к вашему государю? И Михайлу молвити: посол, господине, государя нашего, которой был у Менли-Гирея царя, сказывал государю нашему, что посол ваш шел со государя нашего послом, да и с Менли-Гиреевыми послы вместе до Киева; и на Киеве, господине, великого князя литовского люди твоего посла не лропустили. И как, господине, нашего государя посол пришел к государю к нашему да сказал про твоего посла, что его не пропустили, и государь наш, господине, посылал к литовскому, чтобы велел к нему пропустити твоего посла; и литовской, господине, отказал к нашему государю, что еще до его присылки к нему тот твой посол с Киева ворочен назад и пошол к Кафе. А вспросит турьской салтан, или сын его, Михайла: нынеча нашего посла через Литовскую землю пропустят ли, не воротят ли его назад? И Михайлу молвити: мне, господине, почему ведати, каковы промеж вас с литовским дела? пропустят ли вашего посла, или не пропустят, то, господине, ты ведаеш.

Да память Михайлу. Будут от иных государей у турского послы, и Михаилу ни под которым послом не садитися.

Да память Михайлу. Похочет салтан турьской Михайла да и своего посла отпустити на Волохи да на Литовскую землю, и Михайлу то отговаривати, что ему с его послом туде итти нелзе, однова его посла воротят. Да проситися ему на Перекопь. А взмолвит турьской: моего посла в Литовской земле не воротят, то яз ведаю, поидите на Волохи да на Литовскую землю. И Михайлу толды сь его послом итти.

А как, даст Бог, Михайло придет от турьского в Перекопь к Менли-Гирею царю, а цари Ахматовы дети учнут кочевати меж Дону и Днепра, и князю Ивану Звенцу да и Михайлу оттоле тогды не ехати. А нечто пойдут цари Ахматовы дети на великого князя землю, и им говорити царю Менли-Гирею, чтобы пошел на Орду; а не будет Орды меж Дону и Днепра, а весть будет про то, что цари Ахматовы дети не пойдут на великого князя землю, а учнет их Менли-Гирей царь отпущати, и им толды ехати полем. А нечто Менли-Гирей царь помирится [235] с литовским, а учнет их отпускати на Киев, и князю Ивану и Михайлу на Киев не ити, а ити им полем. А говорити им царю: нам, господине, на Киев нелзе итти, турьского деля посла, однова его воротят же. И учнеит их царь отпускати на Киев да и турьского посла, а взмолвит: поедите, не бойтеся, ныне не воротят турьского посла, да и турьской посол и сам захочет поити на Киев, а взмолвит: мне дорога есть на Киев, и яз иду не блюдуся. И князю Ивану и Михайлу толды с ними поити на Киев.

IV. А се список, которая сила чинится над государя нашего гостьми в турецкого землях.

В Азове велят им рвы копати и камень на город носити и иные дела делати всякие. Также в Азове и в Кафе и в иных городех товар у них оценив возмут, да половину цены дадут, а другие не дадут, А которой человек умрет, и зауморщики товар его весь возмут. А будет человек пять или шесть в одном котле, и один человек из них разболится какою болестью да ещо жив, и они от него всех его товарищев отошлют, а у тех у всех его товарищов товар запечатают; и как тот человек умрет, и они у всех у них товар возмут, а назовут товар того мертвого человека; а и не умрет, и они половину товару отдадут, другие не отдадут. А которой болной человек учнет товар свой давати брату своему, или племяннику, или с товарыщем своим учнет посылати к жене к своей да и к детем, или к своему племяни,— и они ещо у живого у него товар его отоймут, а товарищов его к нему не припустят. Да иные многие силы чинятся. Да в Кафе имал в холопи Усеин Исаков сын, царев человек, гостя великого князя Гришу Иванова сына Алексеева, а сказывает, что ему достался белогородцкого полону, а Гриша и в Белегороде не бывал; да и суд был перед Месит пашею да и перед кадыем; и судьи хотячи Гришу продити с одного, да на Гришины послухи не пошли, а Усеин ся послал на послухов, один послух в Караманской земле, а другой в Синопе, а Гришу дотелева велели кинути в тюрму; и Гриша от неволи откупался; а всего Усеин взял на нем тритцать рублев, а Месит паша двадцать рублев, а кадый взял десять золотых, а Месит башин придверник шесть золотых, а приставове взяли четыре золотые, а всего взяли на шестьдесять рублев на кафинскую; а займовал Гриша денгу в полторы денги.- Да гостя великого князя Ивана Страха в животе не стало в Кафе, и зауморщики тот Иванов живот поймали, а сыну его ни братье того живота не отдали; а всего того взяли на пять сот рублев.— Да гость великого князя Степан Васильев сын Дмитреева дал в долг свою рухлядь Ортему [236] вязмятину ко Царюгороду; и Ортема во Царюгороде не стало, и зауморщики живот переписав да положилй на Кинмосарае запечатав, а Стейану Васильеву того живота не отдалй. — Да великого князя людем: Миките Айдарову, да Куземке Басенкову, да Тише Иванову сыну Боровитинова, да Ивану Иванову сыну Ружанинова, приказщиком Григориевым Ружанинова, взяти по духовной грамоте по Григорьеве по Ружанинове в Кафе на Даниле на селянине сто рублев да тритцать рублев: и селянин тех им денег не платит.— Да Тишин Коврижкина племянник Самойло Ярцев шел с товаром с Тишиным, за море, и в Бурсе его не стало, а товару с ним было на полтретьятцать тысящь денег атманских, и тот товар зауморщики весь поимали на царя, а Тише Коврижкину того товару не отдали. — Да гость великого князя Иван Весяков дорогой в Кафе стоял на подворье у селянина, да розболелся; и селянин его выслал в Крым, а товар его остался у селянина на четыреста рублев да на тритцать рублев на московскую; и Иван дорогой в Крыму умерл, и тот товар зауморщики у селянина взяли. И как салтан Баазыт зауморщину отложил, и селянин на зауморщиков бил челом салтану, и салтан велел тот товар на уморщикех селянину взяти, и нынеча тот товар весь у селянина, а племянником Ивановым и матери его не отдаст.