1493, июнь. Грамоты великого Князя Ивана Васильевича в Крым, отправленные 16 июня: великий князь извещает царя, что воюет земли Литовские, и царь бы также воевал и послов литовских не отпускал. Константину Заболоцкому великий князь предписывает, чтобы извещал о крымских делах; сообщал бы царю, какие города великий князь захватил в Литовской земле. Грамоты царя Менгли-Гирея к великому князю: извещает, что постоянно посылает своих людей воевать Литовские земли; посла же литовского он отпустил к его государю. Ответ великого князя царю на эти грамоты: сожалеет, что литовского посла царь отпустил, и о том, что слышал, что крымские люди мало сделали вреда Литовской земле; царь сам бы шел на Литву. В грамоте к Константину Заболоцкому великий князь пишет, что его грамот в Москве не получено, потому что их отняли у гонцов Татары; известил бы великого князя, почему царь сам не воевал Литовские земли и почему отпустил литовского посла; да заботился бы о том, чтобы царь не мирился с литовским государем (Д. Кр. № 1, стр. 387-405).

I. Лета 7001, июня 16 день, послал князь велики к Менли-Гирею ко царю с грамотами татар своих, Кудайбердея, да Урус Хозю, да Чюру.

А се грамота. Государь еси великой, справедливой и премудрой, межи бесерменскими государи прехвалной еси государь, брат мой Менли-Гирей царь. Бог бы государьство твое свыше учинил. Иоан, Божиею милостью един правой государь всей Руси, отчичь и дедичь, и иным многим землям от севера и встока государь, величеству твоему брата моего слово наше то. Приказывал еси к нам с нашим боярином и с своими послы, да и в грамотах своих к нам писал еси, а опосле того прислал еси к нам своего паробка Тюге-шеика с грамотами, а в грамотах писал еси и словом ми от тебя говорил да и боярину нашему Костянтину говорил еси: на чем еси нам свое крепкое слово молвил, на том и стоишь, другу еси моему друг, а недругу моему недруг, а на [185] вопчего нашего недруга, на Казимерова сына королева, на великого князя Александра литовского, с нами еси один человек, посла еси его и толмачя изымал. А в грамотах в своих писал еси и боярину еси моему Костянтину говорил, что сам еси на конь всел на своего и на нашего недруга, на великого князя Александра, и недружбу свою хотел еси ему чинити, как тебе Бог пособит; а как придешь с того дела, и ты ялся к нам с тою вестью прислати и боярина нашего Костянтина к нам отпустити: ино и до сех мест от тебя к нам весть никакова не бывала. И мы ныне послали к тебе с грамотою с своею паробка своего Кудайбердея с товарыщи твое здоровье видети. А мы, уповая на Бога, недругу есмя своему недружбу учинили, сколко нам Бог пособил. А и вперед аже даст Бог хотим с своим недругом, с великим князем Александром, дело свое делати и недружбу ему чинити, сколко нам Бог пособит; а ты на чем нам свое крепкое слово молвил и правду учинил, на том бы еси и стоял, другу бы еси моему друг был, а недругу недруг, а на вопчево нашего недруга, на великого князя Александра, был бы еси со мною заодин. А посла бы еси его князя Ивана Глинского, да и толмачя, которых еси изымал, тех бы еси не отпускал; а будет к тебе и иных своих людей прислал, и ты бы к нему и тех не отпускал, а недружбу бы еси ему чинил, как будет пригож, сам ли бы еси на конь всел, или сына или брата с людми послал бы еси на его землю, как будет тебе мочно, так бы еси недругу недружбу чинил. А мы на чем тебе свое слово молвили и правду учинили, на том и стоим, другу есми твоему друг, а недругу недруг, а на вопчих наших недругов, на Охматовых детей и на великого князя Адександра литовского, с тобою есми один человек и недружбу им свою хочю чинити, сколко нам Бог пособит. Да чтобы еси нашего боярина Костянтина, к нам отпустил не мотчяя. А мы твоих послов да и боярина своего хотели к тебе с весны отпустити, и мы их не отпустили за тем: сказали нам многих людей ординских на поле, и мы послали того отведати; а как даст Бог отведают, и мы твоих послов да и боярина своего к тебе отпустим чяса того не мотчяя.

А се с ними же послана грамота к Костянтину к Заболотскому. А се грамота. От великого князя Ивана Васильевичя всеа Руси Костянтину Заболотцкому. Послал есми ко царю к Менли-Гирею с своею грамотою татар своих Кудайбердея, да Урус Хозю, да Чюру. И как приедут к тебе, и ты бы с ними шол ко царю, да велел бы еси им подати царю грамоту перед собою; а какову есми грамоту послал к царю, и яз с тое грамоты послал к тебе список. И будет царь ходил на Литовскую землю, а учнет тебе говорити: ты мне говорил от великого [185] князя, что было ему самому на конь всести и итти на своего и на моего недруга на литовского на великого князя Александра, и он зачем не ходил? И как тебе царю против того отвечяти, и яз тебе послал тому список, и ты бы ему отвечивал по списку. А будет царь не ходил на Литовскую землю, и ты бы царю говорил по списку же, чтобы царь сам ли пошел на Литовскую землю, брата ли или сына послал с людми; а не пошлет ни сына ни брата, и он бы рать свою послал, велел бы воевати. Да чтобы еси у царя отпрашивался, чтобы тя отпустил не мотчяя; а столь борзо тебя не отпустит, и ты бы ко мне чяса того отпустил татар моих, которых пригоже, а с ними бы еси ко мне отписал: ходил ли царь на Литовскую землю или не ходил, зачем не ходил, мирит ли ся с литовским или не мирит, есть ли межы их ссылка или нет? Да что изымал Глинского князя Ивана литовского посла да и толмачя, тех отпустил ли, или не отпустил, своего кого послал ли, или не послал? Олосле того толмачя, которово царь изымал, что пришол к нему опосле Глинского, бывал ли кто у него, или не бывал? Царь пак кого посылывал ли в Литву, или не посылывал? Да что яз послал к турскому грамоту свою, а велел есми дати ее тебе Менли-Гирею царю, и Менли-Гирей писал ко мне, что ту мою грамоту послал к турскому с Бабашихом, и тот Бабаших бывал ли от турского, или не бывал ко мне, что против тое грамоты есть ли от него отпись или нет? Да и про волошского и про Суботу, что там слух, отпустил ли его воевода? О всем бы еси о тамошнем деле ко мне отписал.

А се такова запись послана с ними же к Костянтину к Заболотскому. А се запись. Память Костянтину Заболотцкому. Взмолвит царь: за чем князь велики сам на конь не всел да не ходил на Литовскую землю? И Костянтину молвити: с мною, господине, государь мой к тебе приказал, что хотел сам на конь всести на своего недруга; а того, господине, не ведаю, за чем будет государь мой сам на коньне всел. А яз тебе, господине, сказывал: которые городы у литовского осподарь мой осенесь поимал, а нынечя, господине, сее зимы, государь мой князь велики посылал на Литовскую землю сестричичя своего князя Федора Рязанского, да и воевод своих; и они, господине, воевали Литовскую землю и городы многие поимали; а которых людей в те городы прислал князь велики литовской сидети, и тех людей, всех князей и панов вывели и привели их к государю к нашему к великому князю. Да сказати и городы: взяли городов Мосалеск, Серпееск, Опаков, Лучин, город Мощын, Городечну, Дмитров, Залидов и иные городы. А князь Семен Воротынской служил литовскому, а выне приехал к великому же князю служити. Да взяли Вязму город и иные городы Вяземские поимали, а князи [187] Вяземские все у нашего же государя у великого князя. А будет царь не ходил на Литовскую землю, и Костянтину говорити царю, чтобы сам ли царь пошол, или сына или брата с людми послал на Литовскую землю, как будет ему мощно, так бы недругу недружбу чинил; а не пошлет ни сына ни брата, и он бы послал рать свою на Литовскую землю, а велел бы воевати. Да беречи того Костянтину накрепко, чтобы царь с великим князем с литовским с Олександром не мирился, а тех бы послов его, князя Ивана Глинского и толмачя, не отпускал. А которых людей своих будет прислал к нему опосле того, или пришлет кого, и он бы тех его людей не отпускал. А будет царь ходил на Литовскую землю, или посылал, и Костянтину говорити царю, чтобы ныне сына ли брата ли посылал, или рать свою на Литовскую землю, да велел бы воевати.

II. И как князь велики отпустил к Перекопи татар своих Кудайбердея с товарыщи с теми грамотами, и к великому князю приехал из Перекопи от Костянтина татарин великого князя Тювекель, а с ним приехал от Менли-Гирея царя его татарин Яныш с грамотами; и князь велики велел тех своих татар Кудайбердея с товарыщи воротити и грамоты у них велел поимати, которые были с ними посланы.

А се грамоты, что привез Яныш. Менли-Гиреево слово. Великому князю Ивану, брату моему, много много поклон. Что с своим человеком с Костянтином приказывал еси, ино по твоему слову на Литовскую землю войною своих людей беспрестани посылали есмя. Как Иван Лобан да Минурь да Оюс к тебе поехали, от тех мест, а Костянтин то видел, воекакши Литовскую землю разоривши пришли после перед зимою. Как сами есмя почали на конь садитися, зима люта была, а кони ратные истомилися. И мы то переступя, сколко ся коней добыло, с своею ратью сам есми всел на конь да с своим паробком с Тюгель-шейком твоих есми казаков отпустил, се свои дела приказал. Непр прошол, а дни ся добрые уставили, через реку нелзя перелезти, недругу силные недружбы нелзя было довести. Того деля, которого есмя были посла изымали, и мы худово человека к нему при(ко)шовали, доколе наше дело поделается, с оманками послали есмя. Да ещо к салтан Баязыт салтану человека посылал, и тот из Белагорода, Месит пашу в головах, многие рати послал с Месит пашою. Облизу на Непре которой мы сделали новой городок, поговоря, на Литовскую землю, как жнитво будет, на Бога упованье положа, итти смыслили есмя, на том стоим нашего празника на том месяце, тогды то дело будет, а срок наш то же. И ты брат мой потому бы еси собе мысля [188] стоял. Ныне у нас на мысли то: по твоему брата нашего слову, Литовской земле недружбу довести хотим. Ты брат мой дополна отведай, Литовской земле полную нашу недружбу отведай, сына своего Ахмет-Кирея в головах и уланов и князей послал есми Литовскую землю воевати и разорити. Божиею милостию, Ахмет-Кирей, по нашему слову, Литовской земле как недружбу доведет, с моим паробком с Янышом твои слуги казаки скажут тебе брату моему. Нынечя с тобою с братом своим, что наперед того есмя роту и правду чинили, на том и стоим. Которые се речи говорили есмя, на Бога упованье положа, инаково не будет, так бы еси верил; а буду инанок в тех речех, что тебе есми роту и правду учинил, ино бы то на мне было с тобою с братом своим по роте и по правде и по братьству. Дополна сему нашему крепкому слову вери. Потому смотря, гораздо помыслив и подумав, учинил бы еси на недруга. А что ся остало, из уст словом сесь Яныш паробок тебе брату моему скажет. Молвя, с синим нишаном грамоту послал есми, лета 898, месяца апреля в 9 день, в пятницу писано. С Месит пашою мы ехавши в новом городку переговорим. Костянтина с собою вземши, оттоле же к тебе к брату своему человека пошлю, которые вести и речи свои прикажу. Молвя, великой поклон.

Мегли-Гиреево слово. Великому князю Ивану, брату моему, много много поклон. Что Ахмет-Кирея сына своего наперед собя на конь посадив их, сего Яныша паробка своего с твоими казаки вместе было быти воевати и разорити видевши ехати было им, писали есмя им. Опосле того молвили: коли в Русскую землю войдут, к тобе к брату моему не дойдут от севрювов, которые, ежжалые люди, ведая то слово, молвили. Надейся, пригож то с сем Янышем твоих казаков полем бы шли, молвя. И сыну своему Ахмет-Кирею так есми приказал, чтобы их полем отпустил. С моим паробком с Янышем твоих казаков велел есми отпустити. И нынечя в тех ярлыкех так было написано, что полем пошли с моим паробком с Янышем твои казаки того деля, чтобы тебе брату моему ведомо было. Молвя, жиковиною запечятал грамоту послал есми. С сем с Янышем с паробком о тех делех из уст словом приказал есми, так бы еси ведал. Молвя, жиковиною запечатав, ярлык послал есми, лета 898, месяца апреля в 9 день, в понеделник писано. Князь велики бы так ведал, того паробка моего Яныша, иных бы не дожидая, борзо бы отпустил.

Мегли-Гиреево слово. Великому князю Ивану, брату моему, много много поклон. Что к тебе в брату своему и трижды и четыржды полного твоего здоровья отведывати людей посылал есми, ино от тебя от брата [189] от моего весть к нам не бывала. И нынечя дело наше таково ся чинит и от одного к одному без вести бы не было. То надейся добро, а здоровье бы наше меж себя завсе слышели есмя и завсе бы нам на сердце весело было, а недруги бы печялны были, то чяем добро. Да ещо есми Костянтина того деля у себя оставил на твое брата своего дело, что в руках было, того есми не щадил, харчь есми чинил. Недругу, которую силу дал ми Бог, недружбу тою силою учиню, видевши бы поехал, того деля есми унял. И нынечя с тобою с братом своим наперед того добрые наши люди ездили, на чем есми роту и правду учинил, другу твоему другом быти, недругу твоему недругом стою. Дасть Бог увидишь, на недруга твоего на Литовскую землю, какова наша недружба будет, по тому смотря, наше брата твоего правду уведаешь. Что сего Яныша паробка своего у сына у своего у Ахмет-Кирея држал есми, а слуга мой прямой, меня деля многу истомы примал. А нынеча с тем путем голову свою на смерть давши, поехал о нашем и о твоем деле; как твое доброе жалованье будет отпустишь, мне брату твоему великой миньят. Молвя, с синим нишаном грамоту послал есми, лета 898, месяца апреля в 9 день писано.

III. И князь велики против тех грамот послал с Кудайбердеем й с его товарыщи в Перекопь иные свои грамоты.

А се грамоты. Государь еси великой, справедливой и премудрой, межи бесерменскими государи прехвалной еси осподарь, брат мой Менли-Гирей царь. Бог бы господарство твое свыше учинил. Иоан, Божиею милостию един правой государь всеи Руси, отчичь и дедичь и иным многим землям от севера и до встока государь, величеству твоему брата моего слово наше то. Приказывал еси к нам с нашим боярином и с своими послы, да и в грамотах своих к нам писал еси; а после того прислал еси к нам своего паробка Тюге-шеика с грамотами, а в грамотах писал еси и словом ми от тебя говорил да и боярину нашему Костянтину говорил еси: на чем еси нам свое крепкое слово молвил, на том и стоишь, другу еси моему друг, а недругу моему недруг, а на вопчего нашего недруга, на Казимерова сына королева, на великого князя Александра литовского, с нами еси один человек, а посла еси его и толмачя изымал; а в грамотах своих писал еси и боярину еси моему Костянтину говорил, что сам еси на конь всел на своего и на нашего недруга, на великого князя литовского, и недружбу свою хотел еси ему чинити, как тебе Бог пособит; а как придешь с того дела, и ты ялся к нам с тою вестью прислати и боярина нашего Костянтина к нам отпустити. А ныне прислал еси к нам паробка своего [190] Яныша с своими грамотами, а в грамотах писал еси и словом еси к нам с ним приказывал, да и с моим паробком с Тювекелем, что, как пришол к тебе боярин мой Костянтин, и ты на Литовскую землю людей своих войною беспрестани посылал, и они, воевав Литовскую землю, разорив, пришли. А опосле того с своею ратью на недруга сам еси был на конь всел, ино Днепр прошол, через реку нелзя была перелезти, а недругу силные недружбы нелзе было довести, того деля еси не пошол. А посла, которой был у тебя изыман, того еси к нему отпустил, а своего худово человека прикошевав к нему с оманками послал еси. А писал еси к нам и словом приказывал: как жнитво будет, и ты, на Бога упованье положа, хочешь на недруга сам на конь всести и на Литовскую землю поити и недругу недружбу хочешь довести. Ино мы про твоих людей слышели, что на сей зиме малу истому чинили Литовской земле; а чаяли есмя того, что было тебе нашему брату, по своему крепкому слову, самому на конь всести и недругу недружбу крепко довести, как еси к нам с своими послы приказал да и с нашим боярином; а того есмя не чяяли, что было тебе к недругу посла его отпустити, а своего к нему послати. А мы, уповая на Бога, недругу есмя своему недружбу учинили, сколко нам Бог пособил, а вперед оже дасть Бог хотим с своим недругом, с великим князем литовским, дело свое делати и недружбу ему чинити, сколко нам Бог пособит. А ты на чем нам свое крепкое слово молвил и правду учинил, на том бы еси и стоял, другу бы есн моему друг был, а недругу недруг, а на вопчего нашего недруга, на великого князя литовского, был бы еси со мною заодин и недружбу бы еси ему чинил, сколко тебе Бог пособит, чтобы еси сам на конь всел и пошол на Литовскую землю, как будет тебе мощно, так бы еси недругу недружбу чинил. А мы на чем тебе свое слово молвили и правду учинили, на том и стоим, другу есми твоему друг, а недругу недруг, а на вопчих наших недругов, на Ахматовых детей и на литовского, с тобою есми один человек и недружбу им свою хочю чинити, сколко нам Бог пособит. А кого к тебе князь велики литовской пришдет своих людей, и ты бы его людей к нему не отпускал, а своих бы еси людей к нему не посылал. Да чтобы еси нашего боярина Костянтина к нам отпустил не мотчая; а мы твоих послов да и боярина своего хотели к тебе с весны отпустити, и мы их не отпустили за тем: сказали нам многих людей ординских на поле. А твой человек Яныш, которого еси ныне к нам прислал, да и наш человек Тювекель, у ординских людей были в руках, и они их отпустили; и мы ныне послали про ординских людей отведати; а как дасть Бог отведают, и мы твоих послов да и боярина своего к тебе отпустим не мотчая. [191]

IV. А се с ними ж послана грамота к Костянтину к Заболотскому. От великого князя Ивана Васильевичя всеа Руси Костянтину Заболотскому. Отпустил еси к Менли-Гирею к царю его людей, а с ними есми послал ко царю с своею грамотою татар своих, Кудайбердея да Урусь Хозю да Чюру; и как приедут к тебе, и ты бы с ними шол ко царю да велел бы еси им подати царю грамоту перед собою. А какову есми грамоту послал ко царю, и яз с тое грамоты послал к тебе список. Да что тобе говорити царю словом и о чем тебя царь вспросит, и тебе ему что отвечяти, и яз тому в сей грамоте послал тебе запись, и ты бы говорил по записи. Да что еси посылал ко мне свои грамоты с Тювекелем, и Тювекель сказывает, что его и Яныша поимали на поле татарове да и ограбили, и те грамоты твои у него взяли и Янышу царевы грамоты отдали, а Тювекелю твоих грамот не отдали, у них и осталися; и царевы грамоты Яныш ко мне привез, а твои грамоты меня не дошли. И что царь тебе отвечяет против моей грамоты и противу твоих речей, и пойдет ли сам на Литовскую землю, или имется послати, и о которые дни, и ты бы с тем послал ко мне татар моих, которых пригож, да отписал бы еси ко мне с ними, каковы еси грамоты свои писал ко мне с Тювекелем. Да и о том бы еси ко мне отписал: чего деля царь сам не ходил на Литовскую землю, ни сына ни брата своего не посылал, а посла литовского отпустил, да и своего с ним послал, и какова человека послал, доброго ли, или худово? занже писал ко мне царь, что послал своего худово человека оманкою. И что его дело с литовским, мирит ли ся с ним, или не мирит, за чем литовские земли не велел воевати? Пишет ко мне царь, что беспрестани его люди Литовскую землю воюют, а мы здесе слышели, что малые дюди приходиди сее зимы на Литовскую землю, а не имали ничего; а ныне сына послал, а с ним 500 человек: ино пятью сот человека какая война Литовской земле? Опосле пак того, как он отпустил литовского посла, бывал кто у него от литовского или не бывал? Да что яз послал к турскому грамоту свою, а велел есми тебе дати ее Менли-Гирею царю, и Менли-Гирей царь писал ко мне, что ту мою грамоту послал к турскому с Бабашихом, и тот Бабаших бывал ли от турского, или не бывал? Ко мне что против тое грамоты есть ли от него отпись, или нет? Да и про волошского и про Суботу, что там слух: отпустил ли его воевода? О всем бы еси о тамошнем деле ко мне отписал.

Память Костянтину Заболотскому. Говорити ему царю Менли-Гирею. Писал еси, господине, в своей грамоте ко государю к нашему с Янышем, что как дасть Бог будет жнитво, и ты хочешь сам на конь всести и поити на недруга на Литовскую землю. И ты бы, господине, по [192] своей правде и по своему крепкому слову, как еси государю нашему свое крепкое слово молвил, чтобы еси сам на конь всел и пошол на Литовскую землю и недругу бы еси недружбу чинил, сколко тебе Бог пособит. И которыми делы царь почнет отговариватися, не похочет сам поити на Литовскую землю, и Костянтину говорити царю накрепко, чтобы сам пошол на Литовскую землю. А отвечает царь, что ему самому не ити которого для будет дела, и Костянтину говорити царю, чтобы сына или брата послал на Литовскую землю, или рать свою, а велел бы воевати Литовскую землю. И пойдет царь сам, или брата или рать свою пошлет на Литовскую землю, и Костянтину с тем к великому князю послати чяса того. А самому Костянтину до послов и до великого князя боярина из Перекопи не ездити, а беречи ему того, чтобы царь с литовским не мирился, ни людей бы своих к нему не посылал; а кого к нему пришлет князь велики литовской, и Костянтину говорити царю, чтобы царь к нему тех людей назад не отпускал. А взмолвит царь: зачем князь велики сам на конь не всел да не ходил на Литовскую землю? И Костянтину молвити: со мною, господине, государь мой к тебе приказал, что хотел сам на конь всести на своего недруга; а того, господине, не ведаю, зачем будет государь мой сам на конь не всел; будут, господине, у тебя твои послы да и боярин государя нашего, и они тебе скажут, зачем будет сам государь мой на конь не всел. А яз, господине, тебе сказывал: которые городы у литовского осподарь мой осенесь поимал, а нынечя, господине, сее зимы государь мой князь велики посылал на Литовскую землю сестричичя своего князя Феодора Рязанского да и воевод своих, и они, господине, воевали Литовскую землю и городы многие поимали; а которых людей в те городы прислал князь велики литовской седети, и тех людей всех, князей и панов, вывели и привели их ко государю нашему к великому князю. Да сказати и городы, взяли городы: Масалеск, Серпееск, Опаков, Лучин, город Мощын, Городечну, Дмитров, Залидов и иные городы. А князь Семен Воротынской служил литовскому, а ныне приехал к великому князю служити. Да взяли Вязму город и иные городы Ьяземские поимали; а князи Вяземские все у нашего государя у великого князя.