1492, августа 30. Посольство от великого князя Ивана Васильевича к царю Менгли-Гирею с боярином Константином Григорьевичем Заболоцким: извещает царя о смерти общаго недруга, короля Казимира; царь был бы по прежнему в союзе с великим князем и на Казимировых депей. Теперь царь оставил бы постройку города на устье Днепра, а шел бы на Литовскую землю воевать, великий же князь сам идет от себя также воевать Литовские земли. Заболоцкому и Колычеву заботится, чтобы теперь царь непременно шел воевать Литовские земли. Грамоты великого князя к царю Менли-Гирею и к султану Баязету об обидах московских торговых людей в Азове и Кафе (Д. Кр. № 1, стр. 324-345).

I. Лета 100 (чи), послал князь велики ко царю к Менли-Гирею Костянтина Григориева сына Заболотцкого. А поехал вместе с Иваном с Суботою; а Субота послан в Волохи. А с Костянтином послан Федко Васильев сын Бирилева, да тодмач Коняй, да татарове. А [157] Менли-Гиреев человек Мерека с ними же поехал вместе. А выехали с Москвы августа 30, в четверг.

Память Костянтину Григориеву сыну Заболотцкого. Как даст Бог приехав в Орду, ино ему, не ходя к царю к Менли-Гирею, да видетися с Иваном с Лобаном; а любо послати к Ивану о том, чтобы Иван шол ко царю наперед, да сказал бы царю, что Костянтину быти у царя, наперед о здоровье спросити его от великого князя да с поминком; а речь ему говорити от великого князя наедине, как себе велит царь говорити. И как у себя велит царь Костянтину быти, ино первое Костянтину от великого князя царю челом ударити. Брат твой князь велики Иван велел тобе челом ударити. Князь Василей велел твое здоровье видети. Да поминки подати. А речь говорити царю наодине назавтрее, или как велит себе царь говорити.

Князь велики велел тобе говорити: приказывал еси к нам с своими послы с Мунырь мурзою да с Оюз дуваном и с нашим боярином с Васильем, да и в грамотах в своих писал еси, что король, твой и мой недруг, наших недругов Ахматовых детей привел промежу нас учинил, и каково пак нам те наши недрузи Ахматовы дети лихо чинили, и те наши недрузи от нас поотдалели, и ты хотел на моего недруга на королеву землю ратью ити и недружбу свою ему довести.— Князь велики велел тобе говорити: и яз к тобе приказал с своим боярином с Иваном, чтобы еси на своего и на моего недруга на королеву землю ратью вошел и недружбу бы еси ему чинил, сколко тебе Бог пособит; а яз отселе твоему и своему недругу королю недружбу свою хочю чинити, сколко нам Бог пособит.— Князь велики велел тобе говорити: и ты нынечя писал ко мне в своих грамотах с Мерекою, да и словом ми он тебя говорил, да и боярину еси нашему Ивану говорил, что не пошел еси ныне ратью на своего и на моего недруга на короля землю затем, что на Днепре город делаешь, да из того города изблиска хочешь ему недружбу свою доводити. Да и то писал еси ко мне в своей грамоте, да и Мерека ми словом от тебя говорил, чтобы нам самим, тебе да и мне, на конь всести и поити зимою на своего недруга, так бы нам недругу недружба довести, так еси ко мне писал.— Князь велики велел тобе говорити: нынеча пак Божиа воля ссталася, того нашего недруга Казимира короля в животе не стало; а у него дети остали, также нам недрузи, как и отець их. И ты бы по своей правде, как еси нам свое крепкое слово молвил и правду учинил, на том бы еси и стоял, чтобы еси на тех на своих и на моих недругов, Казимировых королевых детей, и на Литовскую землю сам на конь всел и ратью пошол и недружбу бы еси им свою учинил, сколко тебе Бог пособит. [158] А и пришлют к тебе те наши недрузи, королевы дети, и ты бы с ними миру не имал, а был бы еси со мною на них заодин, чтобы еси поотставя ныне все свои дела, да на их бы еси на Литовскую землю пошол; а яз оже даст Бог ныне сам хочю всести на конь и ратью на них поити и недружбу свою хочю им чинити, сволво ми Бог пособит. — Князь велики велел тобе говорити: а что город делаешь на Днепре, и нам сказывали, что тот город далече от Литовские земли, близко деи устья Днепрьского; и ты бы ныне однолично то дело поотставил, а сам бы еси на конь всел и ратью пошол на Литовскую землю чтобы нам, как нам дал Бог недругом недружба учинити. — Князь велики велел тобе говорити: писал еси ко мне в своей грамоте о царевиче о Уздемире да о Довлеше: ино, которой страх држишь от тех царевичев? Вышли они от Турков да на поле были и в Орде были, что тебе могли учинити? А и вперед оже даст Бог ты бы брат мой здоров был да и яз, и где они ни будут, что тебе могуть учинити? — Князь велики велел тобе говорити: писал еси ко мне в своей грамоте, что Муса мурза и Ямгурчей мурза присылали к тебе своего человека Махметя; и ты того их человека к ним отпустил, а и своего еси паробка Коинака к ним послал сь их человеком вместе, а прислал еси их ко мне; а писал еси ко мне, чтобы мне их пожаловав отпустити; а и Мусе бы ми и к Ямгурчею приказати сь их человеком о единачстве на Ахматовых детей. И яз и наперед сего к Мусе послал своих людей, а приказал есми к нему с своими людми, чтобы с нами был заодин на наших недругов на Ахматовых детей; а и нынеча есми приказал к Мусе мырзе да и к Ямгурчею с их человеком с Махметем, и грамоты есми свои к ним писал, чтобы с нами были заодин на наших недругов на Ахматовых детей; да и о твоем деле, что еси ко мне приказывал, к Ямгурчею есми приказал. А того есми твоего паробка Коиняка да и Мусина человека Махметя, пожаловав, отпустил. А что писал еси ко мне, чтобы ми дати твоему паробку Коинаку десять золотых на пошлины, и яз ему велел дати десять золотых. А к Махметь-Аминю, царю казанскому, послал есми с ними своего человека, а приказал есми к нему, чтобы их не издержав отпустил.

Да сказати Костянтину царю, как будет пригоже: велел ми, господине, осподарь мой князь велики тебе сказати: что розослал к людем по всем своим землям, а велел им наряжатися, а сам не мотчая всести хочет на конь, и ты бы, господине, не мотчяя ж всел на конь.— А се говорити Костянтину царю спустя ден пять или шесть. Князь велики велел тобе молвити: был у нас Фрязин, Августином зовут; и мы его ныне отпустили с своим боярином с Костянтином, и он [159] блюдется в Кафу ехати, и ты бы его велел проводити нас для, куде будет ему лзе в свою землю проехати, чтобы тот паробок не погибл.

Да что грамоты посланы с Костянтином, одна Менли Гирею царю, а другая турскому, и Костянтину, спустя после посолства ден пять или шесть, ити ко царю, да те грамоты царю подати, а молвити так: послал осподарь мой две грамоты, одну тебе, а другую турскому, а велел ми осподарь мой тебе молвити, чтобы еси ту его грамоту к турскому отослал с своим человеком, или с кем будет тебе пригоже.

II. А се говорити Костянтину от великого князя Емгурчею царевичю. Князь велики велел тобе говорити, чтобы еси у царя у Менли-Гирея, у брата своего, промежи нас нашего дела берег и дело бы еси наше делал, а нам бы еси дружбу свою чинил; а мы ож даст Бог тебе хотим свою дружбу чинити.

А се говорити князю Барашу, Еменекову сыну. Князь велики велел тобе говорити, чтобы еси у царя у Менли-Гирея, у брата нашего, промеж нас нашего дела берег и дело бы еси наше делал, а нам бы еси дружбу свою чинил; а мы ож даст Бог хотим тебе свое добро чинити.— Да молвити Костянтину от великого князя Довлетек мурзе, Еменекову же сыну, да Янкувату та ж речь, что и Барашу.

Да молвити Костянтину от великого князя Бердеулетю, да Собак дувану, да Тулпару, да Хозяшу. Князь велики велел вам молвити, чтобы есте промеж нас с царем дела нашего берегли, а нам бы есте служили; а мы как држим к вам свое жалованье, так и вперед оже даст Бог хотим к вам свое жалованье држати.

III. Память Костянтину. Беречи ему того: будет еще у Менли-Гирея царя королев посол, а похочет с ним Менли-Гирей послати к королевичем своего человека, и Костянтину царю говорити накрепко, чтобы к ним своего человека не посылал. А будет к царю пришел посол от королевичев, а Костянтин его заедет, или при Костянтине приедет, а царь захочет к королевичем послати своего человека, и Костянтину говорити царю накрепко, чтобы своего человека к ним не посылал, ни миру бы с ними не имал, а на чем свое крепкое слово великому князю молвил и правду учинил и в грамотах записал, другу великого князя другом быти, а недругу недругом, на том бы и стоял, а был бы с великим князем на королевых детей и на всякого недруга заодин. А государь мой князь велики на чем тебе свое слово молвил и правду учинил и в грамотах записал, на том и стоит, другу твоему друг, а недругу недруг; а и вперед хочет стояти на Ахматовых детей и на королевых детей и на всякого недруга заодин. [160] И царь бы по своей правде однолично сам на конь всел и пошел на королевых детей и на Литовскую землю и недружбу бы им чинил, сколко ему Бог пособит. И пойдет царь на королевых детей и на Литовскую землю ратью, а Костянтину велит с собою итти, и Костянтину с царем ити, а от того ся ему не отговаривати. А какими делы царь учнет отговариватися, а не всхочет поити на Литовскую землю, или учнет говорити, что ныне уже к зиме нелзе ити,— и Костянтину говорити царю так: ты, господине, писал ко государю к нашему в своей грамоте, да и словом от тебя Мерека говорил, чтобы вам самим, тобе да и государю нашему, на своих недругов на конь всести, да зимою то дело делати; и осподарь мой, осподине, ныне сам на конь всел на своих недругов; а тебе, господине, в ту ж пору пригоже ити на своих недругов да свое дело делати, как вам Бог поможет. А ваши недрузи, Ахматовы дети, были межи вас, а те ныне поотдалели; а коли, господине, Ахматовы дети к тебе подближают, и тебе тогды ити нелзе. Да говорити Костянтину царю о том накрепко, чтобы однолично царь пошол на Литовскую землю. А взмолвит царь, что самому ми нелзе ити, а поставит каково дело, зачем будет ему нелзе ити, а учнет посылати сына или брата, а Костянтину велит ити с ним или с братом, и Костянтину царю говорити, чтобы сам пошол; а не пойдет сам, и Костянтину с сыном, или с братом ити на Литовскую землю; а не взвелит ему ити; и ему не ити. И не пойдет царь сам на Литовскую землю, ни рати своей не пошлет, а Костентину будет лзе к великому князю послати, и ему к великому князю с тою вестью послати. А пойдет царь сам, или рать свою пошлет на Литовскую землю, а к великому князю с тем пошлет своего человека, и Костянтину со царевым человеком к великому князю послати же людей с тою вестью; а не пошлет царь своего человека, а Костянтину будет лзе послати, и Костянтину с тою вестью к великому князю людей послати. Да и про турецкого и про волошьского и про королевых детей каковы будут тамо вести, и Костянтину о том к великому князю отписывати да и о всем о тамошнем деле.

Да память Костянтину. Оже даст Бог царь Менли-Гирей пошлет рать свою на Литовскую землю, или сам пойдет, и он бы пошол на Киев.

Память Костянтину. Вспросит его царь: были у великого князя ординские люди, от кого к нему приездили, князь велики послал ли с ними в Орду своих людей? И Костянтину молвити: присылал, господине, ко государю к нашему Азика князь своего человека Тебетя. А Тевекел мурза и иные мурзы присылали своих людей о том, чтобы князь велики с ординскими цари был в братстве и в дружбе потомуже, как и с [161] тобою. И князь велики, господине, отвечал им: коли они недрузи брату моему Менли-Гирею царю, то они и мне недрузи; да и отпустил их, господине, ни с чем. А своего человека, господине, с ними не послал никого.

Да колкижды князь велики царя Нурдоулата посылывал на поле царева для дела Менли-Гиреева, и колко Саталгана царевича, Нурдоулатова царева сына, посылывал, да и рузскую рать, и колко Татар и Русь жалует, того деля и гибели им полские платит, ино колко того розойдется.

IV. А се такова грамота послана с Костянтином к Лобану к Колычеву. От великого князя Ивана Васильевича всея Русии Ивану Андреевичу Колычеву. Что послал есми тебя ко царю к Менли-Гирею, велел есми тебе говорити царю, чтобы пошол на королеву землю. И нынеча короля не стало, а дети его нам недрузи же; и яз послал ко царю Костянтина Заболотцкого, а велел есми ему царю говорити, чтобы пошол на королевых детей на Литовскую землю; а яз оже даст Бог сам хочю на конь сести на своих недругов. И ты бы царю говорил же, чтобы царь пошел на Литовскую землю, да о всем бы еси берег и дело мое делал с Костянтином с Заболотцким заодин.

А се таков список послан в грамоте к Лобану. А как к тебе пришлет Костянтин Заболотцкой, или сам с тобою видится, а велит тебе себя объявити царю, и ты бы царю сказал так, что послал яз к нему своего боярина Костянтина. А и с Мерекою есми ко царю приказал, что послал есми к нему боярина своего Костянтина, и ты бы его там звал боярином.

V. А се такова грамота послана к Менли-Гирею царю с Костянтином. Государь еси великой, справедливой и премудрой, межи бесерменскими государи прехвалной еси государь, брат мой, Менли-Гирей царь, Бог бы государьство твое свыше учинил. Иоанн, Божиею милостью, един правой государь всеи Русии отчичь и дедичь и иным многим землям от севера и до востока государь, величьству твоему брата моего слово наше то. Ведомо тебе: наперед сего из наших земль наши гости в турского салтана земли ходили, одну тамгу платили, а сила над ними никоторая не бывала. Опосле того нам наши гости били челом и сказывали нам, что турского салтана люди над ними силу чинят, и мы их речей не слушали, еже лет есмя в Азов и в Кафу своих гостей отпускали. И нынечя нам наши гости били челом и сказывали нам, что над ними летось в турского салтана земле от его людей велика сила учинилася, в Азове паша велел нашим гостем ров копати и камень на город носити. Также в Азове и в Кафе и в иных салтановых в городех товары у них [162] оценив возмут да половины цены дадут, а другие не дадут. Еще наших гостей человек пять или шесть в одном котле, и один человек из них розболится какою болестью, да еще он жив, Бог один волен в животе и в смерти, турского салтана люди всех его товарищов от него отошлют, а у тех у всех у его товарыщов товар запечятают, и как тот человек умрет, и они у них у всех товар возмут, а назовут тот товар того мертвого человека; а и не умрет, и они половину товару отдадут. Еще слышим, ни в которой земле такая сила не чинится над нашими гостми, как в салтанове земле: розболится человек да учнет товар свой давати брату своему, иди племеннику, или с товарищем с своим учнет посылати к жене своей да к детем, и они еще у живого у него товар его отимут, а товарищов его к нему не пропустят. Да иные сказывают многие силы нашим гостем в салтановых землях от его людей чинятся; тебе брату моему те дела ведомы ли будут? И мы ныне на сей весне, тех для дел, своих гостей в Азов и в Кафу не отпустили; где над нашими гостми сила чинится, и мы там своих гостей не отпускаем, а межи нас с турским салтаном люди наши не ездят. И мы нынеча о тех делех писали свою грамоту к Баазит салтану к турскому, ведомы ли будут ему те дела, или неведомы, чтобы мне про то ведомо учинил. И послали есмя ту грамоту к твоему величеству брата моего, и ты бы ту мою грамоту к Баазит салтану отослал с своим человеком, или с кем будет пригоже. И пошлет ко мне Баазит салтан турской свою грамоту, и ты бы ту грамоту ко мне прислал; а пошлет ко мне Баазит салтан свою грамоту с своим человеком, и ты бы того человека с своими людми до нас допровадил. А писан на Москве, в лето 6900 девятьдесять десятое, месяца августа 31 день. А на подписи: Менли-Гирееву цареву брата моего величеству.

А се такова грамота послана к турскому с Костянтином же, руским писмом, а ведено ему дати та грамота Менли-Гирею царю. Салтану великому царю. Межи бесерменских государей великой еси государь над турскими и над азямскими государи волен еси, полской и морской государь еси, салтан Баазит, величеству твоему, Иоан, Божиею милостию, един правой осподарь всей Руси, вотчичь и дедичь и иным многим земмлям от севера и до востока государь. Величеству твоему слово наше то. Межи нас с тобою наши люди не ежживали нашего здоровья видети, толко наши гости из наших земель в твои земли ездят, нашим и вашим людем многа корысть бывала. И наши гости нам били челом и сказывали нам, что им в твоих землях от твоих людей велика сила чинится. И мы своих гостей речей не слушали, в Азов и в [163] Кафу ежелет есмя своих гостей отпускали. И нынечя наши гости нам били челом и сказывали нам, что летось велми велика сила в твоих землях от твоих людей над ними учинилася: в Азове твой паша велел им ров копати и камень на город носити. Также в Азове и в Кафе и в иных твоих городех товар у них оценив возмут, да половину цены дадут, а другие не дадут. Еще наших гостей будет человек пять или шесть в одном котле, и один человек из них розболится какою болестью, да еще он жив, Бог един волен в животе и в смерти, а они от него всех его товарищов отошлют, а у тех у всех его товарищов товар запечатают; и как тот человек умрет, и они у всех у них товар возмут, а назовут тот товар того мертвого человека; а и не умрет, и они половину товару отдадут, а другие не отдадут. Еще слышим, ни в которой земле такая сила не чинится над нашими гостьми, как в твоей земле: розболится человек да учнет товар свой давати брату своему, или племеннику, или с товарищом своим учнет посылати к жене своей да к детям, и они еще у живого у него товар его отоймут, а товарищов его к нему не припустят. Да и иные сказывают многие силы нашим гостем в твоих землях от твоих людей чинятся. И мы ныне, тех для дел, на сей весне своих гостей в Азов и в Кафу и в иные твои городы не отпустили; где над нашими гостми сила чинится, и мы там своих гостей не отпускаем. Наперед того, сказывают, наши гости в ваши земли езживали, одну тамгу платили, а сила над ними никоторая не бывала; ныне при тебе ново в твоих землях твои люди над нашими гостми учяли силу чинити. Твоему ведичеству ведомо ли то, или неведомо? Буде по твоему велению твои люди над нашими гостми такую силу чинили, и мы и вперед своих гостей в твои земли не хотим отпустити. Еще одно слово то: отец твой славной и великой был осподарь; слышел есми с нами хотел того, чтобы меж нас наши люди ездили здоровья нашего видети, и послал был к нам своих людей. Ино так Божиа воля ссталася, нынеча отца своего то дело помянув, чего деля межи нас наши люди не ездят нашего здоровья видети? О тех о всех делех написав, свою грамоту к нам бы еси послал, чтобы нам ведомо было. А писан на Москве, в лето 6900 девятьдесять десятое, месяца августа 31 день. А на подписи: салтан Баазитову величеству.

VI. А се такову грамоту прислал великому князю Костянтин с пути.

Государю великому князю Ивану Васильевичу всеа Русии холоп твой, государь, Костя челом бьет. По грехом есми, государь, тобя не спросил: нечто, государь, с Лобаном ся стречю, иди пак иная полная весть [164] про царя, что царь пошол на твое дело, ино, государь, как мне велишь: там ли мне его наезжати велишь? А яз тобе, государь, холоп твой челом бью.

А се такову грамоту князь велики послал к Костянтину с братом его с Асанчюком.

От великого князя Ивана Васильевича всеа Русии Костянтину Заболотцкому. Писал еси ко мне, что с Лобаном ся стретишь, или полная тобе весть будет, что царь пошол будет на Литовскую землю, и тебе там ли его наезжати? И будет тобе полная весть, что царь пошол, а будет ти его близко где наехати того ж дни, да ож Мерека с тобою иоедет, и ты бы его наезжал; или с ним встретишся, а он идет, и ты бы ему речь от меня говорив, да и пошол с ним. А будет ти того дни его не наехати, а Мерека с тобою не поедет, и ты бы его не наезжал, поехал бы еси в Перекопь, да дожидал бы еси его в Перекопи. А как придет царь, и ты бы ему те речи говорил, что с тобою наказаны. И взмолвит царь: яз ходил на свое и на великого князя дело,— и ты бы ему говорил, чтобы опять пошол на свое и на мое дело, занже яз сам хочю всести на конь на его и на своего недруга, и он бы со мною вместе был на своем деле. Да говорил бы еси ему накрепко, чтобы однолично бпять пошол.

Такова память послана к Костянтину с Митею с Заецовым. А присылал Костянтин о том грамоту спрашиватися к Федору к Курицину.

Память Костянтину. Ехати ему ко царевичю к Ямгурчею да от велиеого князя ему поклонитися и поминки подати. Да будет у царя Бараш князь да брат его Довлетек, и Костянтину Барашу и брату его Довлетеву от великого князя поклонитися, да поминки подати; а не будет их у царя, и Костянтину к ним ехати. А к иным князем к которым поминки посланы от великого князя, а не будет их у царя, и Костянтину к ним не ехати; как будет которой у царя, и Костянтину туто от великого князя ему поклонитися и поминки подати.

А се такову грамоту послал Феодор к Костянтину с Митею же. Господину Костянтину Григорьевичу Феодор Курицин челом бьет. Что еси, господине, писал ко мне, правити ли тобе князем поклон от великого князя, или не правити, которого не будет у царя? И яз, господине, о том докладывал государя великого князя; и князь велики велел к тобе послати тому список, и яз, господине, послал к тобе тот список в сей грамоте. Да писал еси, господине, что говорил тобе Устин Фрязин о своем товарыще о Русане, что его не хочет с [165] собою взяти; и не похочет его с собою взяти, и ты бы его отослал к Москве. А яз тебе своему господину челом бью.