№ 35.

1492, июня 27. Грамоты к великому князю Ивану Васильевичу из Крыма. Колычев извещает великого князя о своем приезде в Крым, о хорошем приеме его царем, об отношениях Крымцев к Ахматовой Орде; царица объявила, что отпустит к великому князю Абдыл-Летифа вместе с Колычевым. Царь Менгли-Гирей подробно извещает о своих и турецких делах; рекомендует великому князю одного цареоича взять к себе, как хорошего молодца; просит себе разных поминков; чтобы делать вред королю, он начал строить иа Диепре город и из него надеется взять Киев; иа постройку этого города царь занял в Кафе 100.000 денег, а великий князь освободил бы его от этого долга, заплатив деньги; переправил бы великий князь царева человека с грамотами в Казань и в Нагаи. Грамота царя Менгли-Гирея к великому. князю об обидах московским торговым людям в Азове и Кафе: он царь хлопочет перед султаиом, чтобы этого впредь не было, да и великий киязь написал бы к султану об этом деле от себя грамоту (Д. Крымские, № 1, стр. 306-323).

I. Лета 100 (***), июня 27, приехали к великому князю из Перекопи от Лобана от Колычева великого князя татарове, Шемердень с товарищи, а привезли от Лобана грамоту. А с ними приехал к великому князю от Менли-Гирея царя человек его Мерека.

А се грамота, что привез ИПемердень от Лобана. Господину государю великому князю Ивану Васильевичю всеа Руси ходоп твой государев Лобанець Колычев челом бью. Милостью, государь, Божьею да твоим государевым здоровьем, дошли есмя, государь, до царя до Менли-Гирея до брата до твоего поздорову. А пришел, государь, к нему канун Мироносиць. Да сам, государь, царь поехал на третей день в Кыркор, [149] а мне велел за собою быти и с казною. Да приехав, государь, в Кыркор, велел ми у собя быти назавтрее в вечере, канун Николину дни, прислал по меня Собак дувана, да и велел ми перед собою речи все говорити, да и поминки, государь, твои девятныи запросные все вместе велел ми отдати Собак дувану. А как есми, государь, царю изговорил речь о его послех, что у тебя у государя царевы послы Мунырь мурза да Оюз дуван на очех не были, и царь отвечял про свои послы так: а и во всех землях от того люди берегутца. А о королеве деле есми, государь, царю речь изговорил, что хочет на своего недруга да и на брата на своего недруга на великого князя на короля ратью итти. И царь ми так отвечял: на чем есми брату своему великому князю молвил крепкое слово, на том и стою, другу есми брата своего великого князя друг, а недругу есми брата своего недруг; а на короля есми и на Ахматовых детей с братом своим с великим князем один человек. А что ми было на королеву землю ратью итти, и яз нынечя здумал так: есть на королевой земли ниже Тавани, на той стороне Днепра, городище на(д) Днепром; и яз нынечя пошел тот город делати со всеми людми; и как дасть Бог сделаю его и близко буду недруга своего, и яз ож дасть Бог недругу своему да и брата своего недругу хочю недружбу чинити, сколко ми Бог пособит. А про Ахматовых детей, государь, вести про Орду: зимовали царевы люди Менли-Гиреевы на поле, Сатылга Карычев сын Ширинов, да Сырыкин сын Барынов, да Абелек Атарчеев сын Барашов, Ширинов слуга да Сююндюк Багатырь Мамышов, Зизиудов слуга с товарищи, а всех их полтораста человек, да на весне сей у Орды стадо угонили. И пришла за ними погоня на шестой день, Едигей царевичь Ахматов сын с братом, да Салтаган; и они, государь, погоню побили, а царевичю Едигею голову срезав да и ко царю при(ве)зли перед моим приездом ден за шесть. А нынечя, государь, царев человек приехал из Орды, и он сказывает, что Орда пашню пахала на Куме, а пошла, сказывают, на Черкасци воевати. А про турского, государь, вести сказывают, пошел на угорского. А у Степана деи, государь, у волоского взял с собою сына да с сыном 5000 людей. А что еси, государь, со мною отпустил Издемерева да Довлешова человека Ази Махметя, а велел ми еси, государь, о нем царю говорити, чтобы его царь отпустил со царевичем с грамотами, и царь, государь того человека взял с собою, а ялся того человека ко царевичем оттолеи отпустити. А что ми еси, государь, велел царице говорити наодине Нур-салтане о ее сыне о Абдыл-Летифе о царевиче о казанском, о Ибреимове сыне, и яз деи, государь, говорил, а царевич тут жа был; и царица ми, государь, молвила так: будь у меня опять. [150] И яз, государь, у нее был перед сем поездом, как казаков отпущал. И царица ми говорила так: со царем есмя обмыслила так: ведает Бог да брат наш князь велики, а хотим царевича отпустити Абдыл-Летифа; как тебя Лобана царь отпустит, и царевич, аж дасть Бог с тобою едет к брату к нашему к великому князю вместе.

II. А се грамоты пришли от Менли-Гирея царя к великому князю с его человеком с Мерекою.

Менли-Гиреево слово. Великому князю Ивану, брату моему, много много поклон. Ино нашего еси здоровья полно отведати, а свое здоровье полное сказати с нашими с Мынирем да с Оюсом доброго боярина Ивана Лобана послал еси, наше здоровие полное видел, а твое здоровье полное сказал. велми сердце наше взрадовалося. Нынеча наше брата своего здоровье слышев, радостен бы еси был. Еще недруг наш, Муртозин брат, Ахматов царев сын, Едигеа царевичя голову привезли, недругов наших изнедобили. Молвя, тебя бы брата моего взвеселил. Молвя, сююнчея просити, Мерекою зовут паробка, послал есми, как взрадовавшися доброе жалованье свое сам ведаешь. Нынечя своим послом с Иваном приказал еси, Мынырь да Оюс, твои послы приехали, и первое того слыхали есмя в вашей земле лихое поветрее, от того лиха послы твои к нам ехали, от того лихова дела люди у них померли. Опосле того, к нам в нашу землю приехавши ныне, завтра явити их к себе; ино опять люди у них умерли; на наших на многых людех такое лихо сстанется, не велел есми им у себя быти, как в сердце у себя лиха не подержишь, молвил еси, гораздо еси учинили, и у нас от того лихово поветрея стерегутся. Того деля о чем нам у себя на сердце лихо держати? Слуги мои Мынырь да Оюс, как видели доброе твое жалование было, с добром отпустил еси, братство и дружбу свыше еси учинил. Нынечя яз брат твой с тобою с братом своим что говорили есмя шерсть и право, одни братство и дружба выше, другу другом, а недругу недругом стоим, то слово наше инако не учиним; иио тебе брату моему другу друг, а недругу иедруг. Право и доброе свое слово с Мерекою послал есми; как гораздо послушаешь, мне брату своему доброй ответ давши, Мереку отпустишь. Со мною с братом твоим и с тобою братом моим Бог милует, дело наше так добро будет. Молвя, с синим нишаном ярлык послал есми, лета 897, маия месяца в 10 день, в среду, писан в мышье лето.

Менли-Гиреево слово. Великому князю Ивану, брату моему, слово наше то: король болшого посла послал к нам, слово есмя его слышели; а посол ещо к нам не пришол. Слово его то: Девлеш да Уздемирь [151] два брата его у меня в руках. Яз царю брату своему против его не пущу; за собою дал есми им поместие. Орда нынече придет, с тобою вместе недрузи им будем. Ко отцу его ежелет есми послов посылал, первее куны и поминки пошлю, толкобы межи нас добро было и добрые бы послы межи нас ездили. Молвил слово его то, так ведай. Да ещо на Часех королев который сын, да которой на Угрех сын, чаской с угорским бился; и которой сын его на Угрех, тот побежал, а 30 князей у него убили, а прибежал в Вугры. То слышевши салтан Баязыт и он пошол на Угры ратью. Стефан воевода к нам посла прислал, другу друг есми, а недругу недруг есми молвил; велми межи нас сердца наши сластны, так ведай. Стефана воеводин сын 5000 человек к салтану напомочь пошло, слышели есмя; к тебе яз велел то написати Ивану Лобану. Опосле того отведали есмя у Стефана воеводина посла, ажно то солгано, так ведай. О том деле с Мерекою из уст словом приказал есми, так ведай, вери. Ещо нашо одно слово то: к твоим казаком людей прикошевав, хотел послати, кто был в Орде, которого дни было им притти из Орды, Азикины княжие люди 1000 человек, Кул Сеитем зовут в головах почен, тот пришел; все побежали, а Кул Сеит попал, они его убили, да и иные люди многие побиты, твои казаки то видели. Те добрые дела наши из уст наше слово у Мереки услышишь взрадуешся. Ещо слово наше то: оного году к твоим казаком попал Мустофин царев сын Мамишек царевичь к тобе свели, к тобе брату моему там Бердовлетя да Хозяша просити Мамишек царевичя послал есми; ты там брат Мамишек царевичю говорил еси: яз тебе дам поместье с Менли-Гиреем с царем с братом моим, на мое дело здесе живучи служил бы еси. Нынечя на мое дело и на твое дело велми пригож молодец, нынечя у меня в руках малой брат его Маамед царевичь с женою с всем у меня. Нынечя мое брата своего слово почтишь, Коширу, что за братом за моим за Нурдовлатом за царем было, и которые села были дашь ему, ехавши бы у тебя жил, моим недругом и твоим недругом велми недружбу доведет, таков молодец. Однолично наше слово и на коню учини, с Мерекою за печятью грамоту пошли. Мамишек царевичь с твоим бы послом с Иваном с Лобаном ехал. О том деле с Мерекою из уст словом приказал есми, вери ему. Еще слово наше то: у короля в руках стоит Довлешь царевичь да Уздемирь, им недружбу учинити, которыми делы пригоже, как помыслишь ты брат мой ведаешь. О том деле с Мерекою из уст слово есми приказал, так бы ведал еси. Ещо слово наше то: салтановы дети друзи ми стоят, два бы ми еси кречета, два сорока добрых соболей, да две юфти черных горл, да три зубы [152] рыбьих с Мерекою пошлешь, мне брату твоему за великую ми казну станет. Как меня брата своего в сороме не доспеешь, ты брат мой ведаешь. На сем пути у добрых молодцов пансыри утерялись, и яз пансырь свой отдал, как пригоже мне вздети краковской пансырь, с Мерекою бы еси ми прислал Айдаров пансырь, молвя, еси прислал, мы его знаем, не Айдаров пансырь, как крепко опытаешь его, Айдаров пансырь пришлешь, ты брат мой ведаешь. Айдарова пансыря не обыщешь, как мне брату твоему вздети, пансырником своим указавши, послал бы еси. О тех делех с Мерекою из уст слово свое приказал есми, так ведай. С синим нишаном грамоту послал есми.

Менли-Гиреево слово. Великому князю Ивану брату моему слово наше то стоит: слава Богу, на землях и на водах наших то лихое поветрее оттошло, земли наши здоровы стоят. Яз брат твой на конь всел; Ахматовы царевы дети с тобою промежу нас о лихе, которые ездили его казаки искати, на конь всел есми на Днепре, к тобе брату моему хотим близко быти, город делаем. От Бога надея нам есть, те дела доделавши, с добром с тобою с братом своим видевши, добрые крепкие речи с тобою поговоривши, другом своим дружбу доведши, а недругом своим недружбу доведем. Бог то прошение нам даст на сем свете свыше мне и тебе много добра, доколева свет переставится, говоря не перестанет имя будет от мене и от тебе останутся, свыше бы добро было, и нощь и день у Бога просим; на той мысли и на той думе стою. Ты брат мой своим послом с Иваном с Лобаном приказал еси: мой недруг король стоит, недружбу свою ему не оставливай, молвил еси. И яз ту думу подумал, доколе будем королю недружба наша не дойдет, близко будем, которой час на конь сядем недружба наша до него дойдет, молвя, на Непре город велел если делати. О том с тобою с братом своим говореное слово и правда и шерть до конца доведем, молвя, право перед Богом. Создал один Бог, по Богу свое царство оставивши, с тобою с братом, своим говореную речь и свое слово доведем. Молвя, в Кафу сам ездил есми, пятдесять день жил есми, и посол твой пришел, а яз таки у себя не был, в Кафе есми был, о том городе наших денег восмь я займовал есми, всего сто тысячь денег занял есми, сто тысячь денег тритцать тысячь да три тысячь алтын, столко денег будет; многие бы люди были, и яз бы с них имал, да тем бы ставил, денги надобе давати, иным нечем промыслити, сто тысячь денег тритцать тысячь, да три тысячь алтын в шесть месяц отдати надобе, что харчю учиню, твой посол Иван Лобан видит; как братьство учинишь, от сего долгу избавишь нас, ты брат мой ведаешь; тебе брату моему во лже и [153] в соромоте не был бы, молвя, то дело делал как тех денег осподарем шесть месяць сроку как бы не минуло, меня брата своего в соромоте не доспеешь, ты брат мой ведаешь. Ещо сесь город, как думою молвиш делай. Наша мысль то: с тем королем коли недружба приняти, ино крепко приняти; малая недружба, ино то ничто. Ещо дву братов моих в свои руки взял за собя запустил. От тебя которые грамоты пришли, нелзе было послати. Нынечя тому королю недружба наша так дойдет, аж Бог донесет, сее зимы с женами своими со всеми удусы выкочевав, в том городе зимую. Королю с оманкою добрые речи свои молвлю, Бог донесет во жнитво к нам с тысячю людей своих полем пришли, шодши яз возму им Киев, а зиме ты брат мой приди; два нас вместе на короля пойдем, Литве как против нас стояти? Вилну и Краков даст Бог всхочешь взяти, а недружбу всхочешь довести, ино то так. Ещо которые ся думы и слова остали, своим паробком с Мерекою приказал есми, вери ему, то мое брата твоего слово. Как тому слову ответ гораздо подумавши молвиши, борзо к Мереке человека прикошевав отпустишь, ты ведаешь то слово, никто бы того слова не ведал; ино коли дело сдедаем, тогды бы взведали. Молвя, с синим нишаном грамоту послал есми.

Менли-Гиреево слово. Великому князю Ивану брату моему поклон. Ино Муса мырза да Ямгурчей мырза к нам, Мааметем зовут, слугу своего послали. На дорозе ордянские люди поимав ограбили его, и он прибежал ко мне, от тех мест на дорозе недрузи есть Мусе мырзе да Ямгурчею мырзе нелзе ми было послати, и нынеча ещо на дорозе недрузи стоят, и на Астархань было нелзе отпустити. Тебе брату моему Муса мырза да Ямгурчей мырза, и которой едет, Койнаком зовут, паробок мой, с ним Мусин мырзин да Ямгурчей мырзин слуга, Мааметем зовут, послал есми; как гораздо пожаловавши с доброю честию почтивши отпустишь, ты брат мой ведаешь, наскоре послал есми. Как мой брата твоего паробок Койняка добрую одежу платно дашь, коня не будет у него — конь дашь, борзо отпустишь, сего Мааметя потомуже, жалованье давши, отпустишь, Мусе мырзе добрые речи свои написавши. А Ямгурчей мырзе молвивши прикажи: чего еси у царя просить посылал, о том деле яз тебе поручник, толко сего году с братом моим со царем соединачитеся, от недругов оборонитися. Молвя, о тех речех деля с Мерекою есми из уст словом приказал есми, так ведай. Молвя, с синим нишаном грамоту послал есми. Казанскому царю Магмет-Аминю царю крепко прикажи, да одного бы еси человека с ним послал, не издержавши бы борзо отпустил с моим человеком Муса мырзина человека. [154]

Менли-Гиреево слово. Великому князю Ивану брату моему поклон. Ино Мереку отпустишь, своего человека с Мерекою отпустишь, на Новосиль отпусти, от Новосиля на Путивль бы ехали, от Путивля на Киев бы ехали, добры здоровы доедут до меня. Своего человека неистращавши прикошуй твоего человека моим и твоим здоровьем, твоего и моего человека не мочно им издержати, киевскому воеводе о том деле крепко приказал есми, и Мерека тебе скажет. Мусе мырзине братье, на коне есмя были, поминка есмя не добыли; братство учинишь нас, в сороме не доспеешь, 10 золотых Койняку, паробку моему, перед Мерекою дашь; мое брата твоего дело помешки бы не было. Молвя, с синим нишаном ярлык послал есми.

III. А се такову грамоту послал Менли-Гирей царь к Махмет-Аминю, царю казанскому, с своим человеком с Коинаком. Брату моему, Магмед-Аминю царю. Бог бы осподарьство твое свыше учинил, к тебе мног поклон надейся. Слышел еси, со тьстем твоим, с Мусою мырзою, добрые речи наши прошли; осенесь на недруга пришол, не осталися есмя с ним, надейся. Слышел еси, нынечя Мусин мырзин к нам посланой человек Маамет, с ним есми послал своего паробка Коиняка к Мусе мырзе; как до тобя доедет тот паробок Кояняк да с ним Маамет, борзо отпустишь к нам. От Мусы мырзы нынеча которой человек поедет, и того бы еси борзо отпустил, нам свыше братство учинишь. Молвя, с синим нишаном грамоту послал есми.

А се такову грамоту послал Менли-Гирей царь к Мусе мырзе с своим человеком с Коинаком. Менли Гиреево слово. Мусе мурзе, величеству твоему и счясливому, мног поклон. Ино добрые и любовные речи прошли, летось на недруга так подумавши пришли были есте; и мы, как от вас весть пришла, того дни на конь всели да и пошли, до Азова дошли есмя, и уведали есмя, так ся сстало, воротилися есте. Нынеча столь дела меня деля есте делали; против того вам Бог заплатит. Нынешнему делу наперед зимы недругу дело учините спешно, нам в коем месте учините срок, меня бы есте у себя видели, как говорили есмя по тому слову то свое добро и на коне учините. Счястие мое то: от Бога просим, с добром видетися, добрые речи свои добрые обычаи поговоривши и познаемса, на сем свете нам и вам счастие будет, до второго безпрестанно имя наше добро будет. Из уст слово с Кояняком с паробком своим да с Мааметем с вашим человеком молвил есми, так ведайте. Ещо мое друга своего слово и на коне учините будете, ко мне борзо доброго слугу своего пошлите. Молвя, с [155] синим нишаном грамоту послал есми лета 897, в 10 день месяца маия, в среду писан.

А се такову грамоту послал Менли-Гирей царь к Ямгурчею мырзе с своим человеком с Коинаком. Менли-Гиреево слово. Ямгурчею мурзе мног поклон. Ино твое прошение послал еси и слова твои от Кутлояра слышел есми. И нынеча твое слово приняли есмя, с Кояняком паробком своим да с Мааметем из уст те речи свои приказал есми, вери им. Нынеча наперед зимы сему недругу дело учинишь нам с братом с своим мырзою в коем месте срок доспевши пришлешь, мы на том сроке будем; ино по нашему слову будете, к нам доброго своего слугу борзо пришлите. Сее зимы наперед сего году сему недругу одное думы не учините, и мы от вас надеи не држим. Молвя, с синим нишаном грамоту послал есми лета 897, маия месяца в 10 день, писан в середу.

IV. А се такова грамота пришла от Менли-Гирея царя с Мерекою рузским писмом.

От Менли-Гирея царя брату моему великому князю поклон. Слово наше то: что еси прикошевал к моим послом к Мунырь мурзе да к Оюз дувану своего посла Ивана Лобана, как к нам по добру по здорову приехал, а с ним два Кафинца приехали гости, и тех людей Кафинской паша к собе позвал да вспросил их: московские гости будут ли нынечя в Азов и в Кафу? И те ему люди говорили, что еси летось в Азове силу над ними чинил, камень еси велел на город носить; рухлядь возмут у них, половину цены дадут, а другие не дадут. А как в Кафу придут, будет человек русаков пять шесть в одном котле; а притчею у них человек розболитея какою немочью, и ты у них у всех велишь рухлядь взять, а назовешь ту рухлядь мертвого человека, а хоти и не умрет тот человек, и ты велишь половину рухляди отдать, а другие половины не велишь им отдати. И тех для дел, гости били челом великому князю; и князь велики тех для дел своих гостей не отпустил. И паша послышав те речи, да на меня к турскому послал обговор, заблютчися от турского, что будто ся яз царь Менли-Гирей к тобе к великому князю писал свою грамоту, чтобы ты своим гостем не велел в Азов и в Кафу ходити; и Менли Гирей царь учинил тобе убытка турскому царю на сто и на шестьдесят тысечь алтын, то пишет в пашине грамоте к турскому. Ино тебе ведомо брату моему великому князю: писывал яз к тебе свою грамоту о твоих гостех, и паша нынечя в том деле на меня много лжи учинив, стоит нынеча перед турским, любо бы мое слово в правде было, а любо бы [156] его слово в правде было, и похочешь нынечя мене перед турским в правде учинить, и будет ти пригоже, и ты бы и к турскому грамоту послал, а любо бы еси ко мне грамоту послал. И будет ти пригоже к турскому грамота послати, и ты бы турского грамоту ко мне прислал, и из ту грамоту пошлю с своим человеком, а другую бы еси грамоту ко мне прислал; и воторая тебе грамота написав ко мне прислать, и яз ту грамоту пошлю с своим же человеком, тогды дело мое будет в правде. И будет ти к турскому грамота послать и поклон свой, как поклон свой молвив: с Менли-Гиреем со царем что есмя в дружбе и в братстве, в ваши городы в Азов и в Кафу ежелет гости есмя посылали, и вашей тамге много прибытка было, и нашим и вашим людем убогим многа корысть бывала; и наши гости сказывали нам, что им от ваших людей много силы чинится, и мы тех своих людей речи не слушали; летось над нашими дюдми велми много силы учинили, и мы нынечя того для своих гостей в Азов и в Кафу не отпустили. И толко над нашими людми где силу учинят, и мы тут своих людей не отпущаем. А будет ти непригоже к турскому грамоты послать, а пошлешь к нам грамоту, и ты бы в своей грамоте к нам писал те же речи, а тобе то ведомо. А моего бы еси человека Мереку отпустил ко мне чяса того, а те бы еси грамоты с ним прислал.