№ 34.

1492, марта 20. Посольство от великого Князя Ивана Васильевича к царю Менгли-Гирею с боярином Иваном Андреевичем Лобаном-Колычевым: благодарность за твердость в союзе, и впредь нужно воевать против общих неприятелей; люди великого князя забирают королевские земли со всех сторон; извещать о своих отношениях к Нагайцам; братьев царя, которые живут у короля, великий князь приглашает к себе; чтобы в Азове и Кафе турецкие власти не брали пошлин с поминков, которые везут московские послы к царю. Наказы Колычеву, как вести с царем переговоры, и главное, чтобы царь воевал королевские земли. Речи к царице Нур-салтан: благодарность за присылку жемчужного зерна; сыну ее, Магмет-Аминю, великий князь как прежде так и впредь готов делать всякое добро; другого же ее сына Абдыл-Летифа готов принять к себе. Речи крымским царевичам и вельможам при раздаче поминков. Грамоты казанского царя Магмет-Аминя в Крым к царю и царице (Дела Крымские, № 1, стр. 270-305).

I. Лета 100 (***) марта 20, посолство Лобаново Колычева. Поехал с Москвы на третьей неделе великого говениа, во вторник. А се говорити Ивану Андреевичю Колычеву от великого князя Менли-Гирею царю. Брат твой князь велики Иван велел тебе челом ударити. Князь велики велел твое здоровье видети. Да поминки подати. А опосле поминков речь говорити.

Князь велики велел тобе говорити: прислал еси ко мне своих послов, Муныр мурзу да Оюз дувана, с моим боярином с Васильем вместе. И они к нам еще не приехали. А мы слышели, что по грехом в твоей земле было великое поветрее; и мы, положа упование на Бозе, да тот есмя страх были отложили и велели есмя им у себя быти. И как они ко мне приехали на Москву, ино по грехом у твоих послов [136] на Москве человек утерялся тою же болестью; а и на дорозе деи едучи много людей терялося тою же болестью, и мы того деля твоим послом с Москвы велели съехати в иное место; а и своего есмя боярина Василья того деля со всеми людми с Русью, которые с ним пришли, с Москвы сослали в иное место.— Князь велики велел тобе говорити: и ты бы себе на нас о том на сердце не подржал, что у меня твои послы на очех не были, занже ведаешь и сам, как в всех землях от того берегутся. А послов есмя твоих ныне к тебе отпустили рано с весны, по твоему приказу, пожаловав и свыше, как наперед того есмя твоих послов жаловали их братью.— Князь велики велел тобе говорити: приказывал еси к нам с своими послы и с моим боярином с Васильем, да и в грамотах в своих к нам писал еси: как еси на чем мне свое крепкое слово молвил и правду учинил, и как межи нас в грамотах записано, на том и стоишь, другу еси моему друг, а недругу недруг; а на вопчих наших недругов, на короля и на Ахматовых детей, еси с нами заодин; а яз как на чем тебе молвил и правду учинил, и как межи нас в грамотах записано, на том и стою, другу есми твоему друг, а недругу твоему недруг; а на короля и на Ахматовых детей и на всякого недруга с тобою есми один человек. А добра твоего ож даст Бог хочю смотрити и дела твоего беречи и до живота.

А се говорити Лобану царю наодине, как себе велит говорити, назавтрее, или на третей день. Князь велики велел тобе говорити: приказывал еси к нам с своими послы, с Мунырь мырзою и с Оюз дуваном и с нашим боярином с Васильем, да и в грамотах в своих к нам писал еси, что хочешь на своего и на моего недруга на королеву землю ратью ити.— Князь велики велел тобе говорити: ино ведаешь сам, как наш недруг король нам недружбу чинил, наших недругов Ахматовых детей на нас навел, и каково пак тебе те наши недрузи Ахматовы дети лихое дело учинили и нам хотели чинити; а нынеча милосердый Бог как захотел, так учинил, те наши недрузи от нас поотдалели.— Князь велики велел тобе говорити: и ты бы на своего и на моего недруга на королеву землю ратью пошол и недружбу бы еси ему чинил, сколко тебе Бог пособит; а яз своему и твоему недругу королю недружбу хочю чинити, сколко нам Бог пособит. А на чем есми тебе молвил и правду дал, на том и стою, другу есми твоему друг, а недругу твоему недруг; а на вопчих наших недругов, на короля и на Ахматовых детей, с тобою есми один человек; а ты на чем нам молвил и правду дал, на том бы еси и стоял, другу бы еси моему друг был, а недругу моему недруг; а на короля и на [137] Ахматовых бы еси детей, на вопчих наших недругов, со даною был один человек.— Князь велики велел тббе говорити: которыми делы наши недрузи, Ахматовы дети, пойдут на мою землю, и ты бы, по своей правде, пошол на их Орду и дело бы еси делал, как тебе Бог пособит; а пойдут на тебя Ахматовы дети, и яз как на чем тебе молвил, на том и стою, братаничя твоего Салталгана царевича да и русскую рать с ним пошлю на Орду, да и казанскую рать велю Махметь-Аминю царю послати и дело твое хочю ож даст Бог делати, сколко ми Бог пособит.— Князь велики велел тобе говорити: приказывал еси к нам с своими послы и с нашим боярином с Васильем и в грамоте в своей писал еси, чтобы нам послати к Мусе мурзе и к его братье своего человека, твоего деля дела и своего деля дела; ино наперед сего присылал к нам Муса мурза своих людей, хотя с нами одиначства на наших недругов, на Ахматовых детей; и мы к нему посылали своих людей, и он с нами в одиначстве на наших недругов на Ахматовых детей учинился, и прислал к нам с тем своего человека Кият Ази Ахметя князя, что с нами на наших недругов на Ахматовых детей один человек. Да по тому по своему слову и приходил на них на сем лете. И мы на сей зиме послали к нему с его человеком своих людей, а приказали есмя к нему, чтобы на том на своем слове, как нам молвил, крепко стоял, с нами бы был на наших недругов, на Ахматовых детей, заодин.— Князь велики велел тобе говорити: приказывал еси к нам с своим человеком с Кутушом и в грамоте в своей к нам писал еси о своем брате о Издемере о царевиче, да о своем братаниче о Довлеше о царевиче, что их наш недруг король взял к себе, и мне бы их взяти к собе твоего деля дела. И яз писал к ним свои грамоты, и послал есми те грамоты к тебе с своим боярином с Васильем. И ты послал мою грамоту да и свою грамоту к Довлешу ко царевичю с его человеком с Ази Махметем; и тот его человек Ази Махметь приехал к нам из Орды на сей осени уже поздо, а сказывает, что Довлеша царевича не наехал, а те грамоты привез ко мне. И яз на сей осени к царевичем к Издемирю и к Довлешу не успел послати. А того есми Довлешева человека Ази Махметя пожаловав, ныне отпустил к тебе с твоими послы; а твоего для дела с ним есми писал к Довлешу и к Издемерю к царевичем свои грамоты и словом есми к ним приказал, чтобы к нам поехали. И ты бы того Довлешева человека Ази Махметя отпустил к ним с моими грамотами, а с своим еси с боярином с Иваном писал к Издемерю и к Довлешу другие свои грамоты, чтобы к нам поехали; и будет пригоже, и опроче их человека Ази Махметя послати [138] к ним те мои грамоты; и ты бы моему боярину, с кем будет лзе, велел те мои грамоты к ним послати; а яз ож даст Бог отселе, как будет лзе, пошлю к ним звати их к себе, и как дасть Бог будуть у меня, и яз их тебя деля хочю жаловати и их людей и истому своей земле чинити, твоего для дела.

II. А се говорити Лобану Менли-Гирею царю спустя после тех дел дни три, или четыре.— Князь велики велел тобе говорити: прислал еси ко мне летось Махметя тезика; а в грамоте в своей писал еси, чтобы нам дати ему пять кречетов да отпустити его на весне Доном к Азову. А нынечя приказывал еси к нам с своими послы, да и в грамоте в своей писал еси, чтобы нам ему дополнити десять кречетов да отпустити Доном к Азову. И яз ему десять кречетов давал да и судно есми ему на Дону давал, и он Доном не поехал, а кречетов не взял; а его есмя, тебя деля, пожаловали.— Князь велики велел тобе говорити: писал еси ко мне в своей грамоте, что посол мой пойдет к тобе на Азов и на Кафу, и турецкой отдал с ним тамги на 10.000 атманских.— Князь велики велел тобе говорити: ино ведаешь сам, с какими поминки к тебе посылаем своих послов и колко наш посол и наши люди, которых к тебе посылаем, емлют с собою товару на свой харчь: ино чтобы в Азове и в Кафе и тамги с них не имали. А учнут поминки пересматривати и рухлядь нашего посла и наших людей, ино то наша, твоя и моя, которая честь? — Князь велики велел тобе говорити: и ты бы взял у турецкого такову грамоту: коли будет нашему послу нелзе к тебе ити полем, а пойдет на Азов и на Кафу, ино бы у нашего посла и у наших людей, которые с ним к тебе пойдут, в Азове и в Кафе не смотрили ничего, ни тамги не имали, ни иных никоторых пошлин, а их бы отпущали не издерживая, доброволно. А которые торговые люди с моим послом пойдут, и те тамгу и пошлины платят.— Князь велики велел тобе говорити: да говорили нам от тобя твои послы о Кирее, о Сокур Опасове брате, чтобы мне его к тебе отпустити. И коли того Киреа наши люди к нам привели, и он сказывался Муртозиным царевым человеком; и коли ты его у нас просишь, и мы тебя деля его пожаловав к тебе отпустили.— Князь велики велел тебе говорити: да говорили нам от тебя твои послы о Мардане о князе, чтобы нам его к тобе отпустити. И похочет Мардан князь к тебе ехати, и мы его к тебе отпустим. — Князь велики велел тебе говорити: писал еси ко мне в своей грамоте и словом еси приказывал с Кутушом, что паробок Шигаманов будто дал моему паробку Грибцу взаймы две тысячи алтын, а взяти было ему [139] полтретьи тысечи алтын. И яз здесе того своего паробка Грибца про то вспрашивал, и он сказывает, у того паробка тех денег не взимал.

А се говорити опосле всех дел. Князь велики велел тобе говорити: что еси послал был своего человека Шемерденя к нашему сестричичу, к великому князю к резаньскому, а к нам писал еси в своей грамоте, чтобы нам к нему приказати свое слово. И тот твой человек Шемердень на Резани не был того же деля поветрея, что был вместе с твоими послы; и ты бы на нас о том не помолвил. А того есми твоего человека Шемерденя пожаловал. А вперед похочешь послати посла на Резань, ты ведаешь. А нам что будет к своему сестричичю, к великому князю резанскому, пригоже приказати, и мы к нему свое слово прикажем.

III. Память Ивану Лобану. Как ож даст Бог выговоривши речи все, да список царю дати тех речей все посолство, а молвити так: чего, господине, буду не исправил которых речей государя своего, ино восе список, что государь мой со мною наказывал. Да список дати с посолства, а собе противень оставити.

А вспросит царь: о чем мои послы не были у великого князя на очех? И Лобану говорити тож, что в посолстве написано о них. Да говорити Лобану и то: хотел, господине, государь наш князь велики, чтобы твои послы у него были на очех, как бы теплые дни прошли. Ино, господине, ты писал в своей грамоте ко государю нашему к великому князю, чтобы князь велики отпустил к тебе твоих послов рано с весны. И князь велики, господине, по твоей грамоте, отпустил к тебе твоих послов рано. А послом, господине, твоим корм был доволен; а жалованьем своим государь нашь князь велики жаловал твоих послов и свыше, как наперед того жаловал твоих послов, их братью. Да говорити Лобану царю накрепко, чтобы царь сам пошол на королеву землю; а не пойдет царь сам на королеву землю, и он бы послал своего брата и своих детей со всеми людми. А взмолвит царь Лобану так: мне князь велики велел итти на королеву землю, а сам князь велики идет ли на короля? И Лобану молвити: пойдешь, господине, ты на королеву землю, и ты, господине, ко царю моему весть пошли, и государь мой, господине, кназь велики на твоего и на своего недруга на короля с тобою один человек и дело твое и свое хочет делати, как ему Бог пособит. А землю, господине, королеву государя нашего люди со всех сторон емлют. И вспросит царь: отколе королеву землю емлют? И Лобану молвити: от Новагорода и от Пскова и от Тфери и от Московские земли королеву землю емлют. А князей Воротынских и [140] Белевских, которые служили королю, князь велики и с землями поимал. А которые князи Воротынские и Одоевские осталися у короля, и у тех князь велики велел городы поимати, и поимали их. А будет Лобану весть, какими делы цари Ахматовы дети пойдут на великого князя, и Лобану говорити Менли-Гирею царю, чтобы по своей правде, как на чем великому князю молвил и правду дал, чтобы пошол на Орду. А за какими делы Менли-Гирей царь сам не пойдет на Орду, и Лобану говорити царю, чтобы послал на Орду сына да брата с своими людми. Да о том говорити наврепко, чтобы Менли-Гирей царь пошол на Орду, или сына да брата своего послал на Орду с своими людми. А какоми делы не пойдет Менли-Гирей царь на Орду и сына и брата своего не пошлет с своими людми, и Лобану говорити, чтобы в ту пору пошол на королеву землю. А пойдет Менли-Гирей царь на Орду, или сына да брата своего пошлет, а Лобану велит с собою итти на Орду, или с своим сыном и с братом, и Лобану итти. Не пойдет царь на Орду, ни сына ни брата своего не пошлет, а пойдет на королеву землю, а Лобану велит с собою итти, а цари Ахматовы дети пойдут на великого князя, а король на великого князя не пойдет,— и Лобану ся у царя отговаривати; а не отговорится, и Лобану со царем итти. А не пойдут цари, Ахматовы дети, на великого князя землю, а царь Менли-Гирей пойдет на Литовскую землю, и Лобану велит с собою итти, и Лобану ся всяко у царя отговаривати; а не отговорится Лобан, а царь того деля сам не захочет поити на королеву землю, что Лобану с ним не ити, и Лобану со царем итти. А не пойдет царь сам, а пошлет брата и детей своих на королеву землю, а Лобану велит с ними поити, и Лобану ся от того отговаривати, чтобы с ними не ити. А будет весть Лобану, что король пойдет на великого внйзя, и Лобану царю говорити наврепко, чтобы, по своей правде, пошол на королеву землю, и Лобану тогды со царем итти на королеву землю. А взмолвит царь: послы ездят ли в великому князю от короля, и князь велики не помиритли ся с королем? И Лобану молвити: послы, господине, ко государю нашему к великому князю ездят от короля о обидных делех, а миру государю нашему великому князю с королем нет. Да беречи Лобану наврепко того, чтобы Менли-Гирей царь с королем не мирился, ни канчивал.

А учнут цари Ахматовы дети кочевати межи Дону и Днепра, а царь Менли-Гирей учнет отпущати Лобана к великому князю на сем лете, и Лобану к великому князю не ехати, а отвечивати царю тем: недрузи, господине, ваши, цари Ахматовы дети, кочюют по сей стороне Дону близко государя нашего великого князя земли, и мне, господине, приказал государь мой князь велики тебе говорити: какпми делы цари Ахматовы дети [141] пойдут на моего государя на великого князя землю, и ты бы на Орду пошол; а за какими делы на Орду не пойдешь, и ты бы в ту пору на королеву землю пошол. Да толко Орда учнет кочевати межи Дону и Днепра, и Лобану однолично оттоле из Перекопи не ехати и до зимы, а беречи ему великого князя дела по великого князя наказу, а великого князя ему обсылати о всем о тамошнем деле. Да и о турецкого деле и о королеве деле и о ординском деле Лобану к великому князю описывати. А будут цари Ахматовы дети великому князю не ратны, а покочуют к Волзе, и Лобану царю говорити, чтобы пошол на королеву землю; а не пойдет сам, и он бы послал брата своего да и детей своих со всеми людми; и пойдет сам, или пошлет на королеву землю, а Лобана учнет отпускати, и Лобану ехати к великому князю.

Да говорити Лобану царю Менли-Гирею, чтобы отпустил не мотчаа Довлешева человека Ази Махметя ко царевичем к Издемерю да к Девлешу. Да как того человека царь отпустит, ино Лобану говорити царю о том: что с ним писаны грамоты от великого князя ко царевичем к Издемерю да к Довлешу, ино пригоже ли опроче того с теми грамотами иного человека к ним послати? И взвелит царь послати, ино с теми грамотами послати, кого царь велит; а велит Лобану добывати таковского человека, и Лобану добывати таковского человека да послати; а будет и на подкруту ему дати, ино дати. А вспросит Лобана царь: посылал князь велики летось Саталгана царевича да и русскую рать на поле под Орду, ино чего деля царевичь рано пошел с поля? И Лобану молвити: царевичь, господине, вышел на поле, да послал Орды отведывати Тонкача князя с людми, с Татары и с Русью; и наехал на их смыгу Азикин сын Мусека мурза, да Тонкача розганял, иных людей перебили, а иных переимали; и царевичь, господине, того деля мало поотступив да стал, да тут к нему и казанские люди пришли; ино, господине, пришло Божье посещение на кони, кони у них учали терятися, и царевичь, господине, того деля сам пошол с поля; а уланов, господине, и князей и казаков и Русь послал под Орду, и они, господине, лето были на поле, под Ордою улусы, господине, у них имали и людей и кони отганивали, сколко им Бог пособил, столко делали, и вперед, господине, государь мой князь велики хочет твоего дела беречи, сколко ему Бог пособит.

А которые татарове посланы Лобана и Менли-Гиреевых царевых послов проводити до Перекопи, и тем татаром проводити Лобана и и послов в Перекопь и до Орды; а из Орды Лобану тех татар, как похотят ехати, ино их отпустити, а к великому князю с ними [142] отписати о турецком и о волошском и о короле о полском и про Орду, каковы будут вести, да и о всем о тамошнем деле отписати.

А что семь человек татар из слободы, Кудыш Абашков сын, да Черевчей Темирь Хозин сын, Тотай Якши Хозин сын, Тохтар Аймодаев сын из Ростунова, Шемерденевы товарищи, Алфыз Куб Еманов сын, Хозегмет Маматов сын, Сюндюк Азбердеев сын посланы с Лобаном, а велено им у него быти; и каково дело поновится тамо у Менли-Гирея у царя после тех татар, которые Лобана провожали на лете сем и на осени и на зиме, и Лобан из тех семи человек дву татаринов послати к великому князю с вестьми, а отписати к великому князю о всем о тамошнем деле; а Менли-Гирею царю сказати, что к великому князю шлет, и Менли-Гирей бы царь к великому князю свою грамоту послал с ними, отписавши о тамошнем деле. А захочет царь и своего человека с ними послати к великому князю, и он пошлет. А поновится после того каково дело про Орду, и Лобану посылати с вестми к великому князю из тех из пяти человек, которые у него останутся, а великого князя без вести не држати о всем. А Менли-Гирею царю сказывати, коли учнет посылати к великому князю, и Менли-Гирей бы царь к великому князю посылал с ними свои грамоты; а захочет с ними и своего человека послати, и он и своего человека пошлет.

IV. А се говорити Нур-салтан царици, Темиреве дочери. Князь велики велел тобе поклонитися. Князь велики велел тобе говорити: прислала еси к нам зерно жемчюжно, и мы тебе за то кланяемся.— Князь велики велел тобе говорити: приказывала еси к нам с моим боярином с Васильем и с своим человеком с Хозе Бахтыем и в грамоте еси в своей писала, чтобы нам к тебе своя любовь држати, а ты к нам хочешь любовь свою држати. И мы к тебе любовь свою држим и вперед хотим држати, и ты бы к нам свое добро чинила и дела нашего берегла.— Князь велики велел тобе говорити: а что еси к нам приказывала, чтобы нам тебе послати шестьдесять соболей да камку белоголубу, и мы были к тебе послали соболи и камки на сем лете с своим человеком с Тором, и тот наш человек до вас не доехал, рать его взяла. А ныне еси о чем к нам приказывала, и мы к тебе послали. Да поминки явити по списку.— Князь велики велел тобе говорити: приказывала еси к нам с нашим боярином с Васильем и с своим человеком с Хозе Бахтыем и в грамоте еси в своей писала о своем сыне о Махмет-Амине, царе казанском, чтобы нам ему добро свое чинити; и мы как наперед сего твоему сыну Махмет-Аминю царю [143] добро свое чинили, так и ныне ему добро свое чиним и дела его бережем, а и вперед ож даст Бог хотим ему добро свое чинити и дела его беречи везде, колко нам Бог пособит.

А се говорити Нур-салтан царици наодине. Князь велики велел тобе говорити: приказывала еси ко мне с моим боярином с Васильем, чтобы мне твоего сына Абдыл-Летиф салтана взяти к себе и дружбу свою к нему чинити. И ты бы своему сыну Абдыл-Летиф салтану ведела ехати ко мне, а мы ож дасть Бог хотим ему дружбу свою чинити и истому его подняти и людей его жаловати.

А се говорити Абдыл-Летиф салтану, цареву сыну Ибреимову казанского. Князь велики Иван велел тобе поклонитися. Князь велики велел тобе говорити: писал еси ко мне в своей грамоте, чтобы ми тебе послати лошадь иноходу в седле; и мы к тебе лошадь послали. Да поминки явити по списку.

А се говорити Абдыл-Летифу царевичу наодине, где будет пригоже. Князь велики велел тобе говорити: приказывала к нам мати твоя Нур-салтан царици, чтобы тебе ехати ко мне, а нам бы тебе дружба своя чинити; и ты бы поехал к нам, а мы ож даст Бог хотим тебе свою дружбу чинити и истому твою подняти и людей твоих жаловати.

А се говорити Лобану от великого князя Емгурчею царевичю. Князь велики Иван велел тобе поклонитися. Князь велики велел тобе говорити: приказывал еси к нам с своим человеком с Курденичем и в грамоте в своей писал еси, что нам дружбу свою чинишь и дела нашего бережешь, да и вперед хочешь нам свою дружбу чинити, а нам бы к тебе своя дружба држати. И ты бы и вперед нам дружбу свою чинил, а где будет нашо дело, и ты бы нашо дело делал; а мы как наперед сего тебе свою дружбу чинили, так и впредь ож даст Бог хотим тебе свою дружбу чинити. А что еси к нам приказывал, чтобы нам к тебе что послати, да и о пансыре,— и мы к тебе пансырь послали. Да и поминки явити обои, что в списке написаны.

А се говорити Махмет-Гирею царевичю, Менли-Гирееву сыну. Князь велики Иван велел тобе поклонитися. Князь велики велел тобе говорити: приказывал еси к нам с своим человеком с Саталганом, чтобы нам к тебе своя дружба држати. И мы к тебе свою дружбу држим, а и вперед хотим држати, а ты бы к нам свою дружбу држал; а где будет нашо дело, и ты бы нашо дело делал. А что еси к нам приказывал о пансыре, и мы к тебе пансырь послали. Да и поминки явити по списку.

А се говорити другому сыну Менли-Гирееву, Ахмет-Гирею. Князь велики Иван велел тобе поклонитися. Князь велики велел тобе [144] говорити: приказывал еси к нам с своим человеком с Келдишеем, чтобы нам к тебе своя любовь држати. И мы к тебе свою любовь држим и вперед хотим држати; а ты бы к нам свое добро чинил, а где будет нашо дело, и ты бы нашо дело дедал. Да поминки явити по списку.

А се говорити Барашу князю, Еменекову сыну. Князь велики Иван велел тобе поклонитися. Князь велики велел тобе говорити: приказывал еси к нам с своим человеком с Баубеком, что нашего добра смотришь и дела нашего бережешь, а нам бы к тебе своя любовь држати. И ты бы и вперед нашего добра смотрил, а где будет нашо дело, и ты бы нашо дело делал; а мы как наперед сего к тебе свое добро држали, так и наперед ож даст Бог хотим к тебе свое добро држати. А что еси к нам приказывал, чтобы нам к тебе что послати, да и о пансыре, и мы к тебе пансырь послали. Да и поминки явити по списку.

А се говорити Довлетек мырзе, Еменекову сыну. Князь велики велел тобе поклонитися. Князь велики велел тобе говорити: приказывал еси к нам с своим человеком с Пасом и в грамоте в своей писал еси, что нашего добра смотришь и дела нашего бережешь; а нам бы к тебе своя любовь держати. И ты бы и вперед нашего добра смотрил, а где будет нашо дело, и ты бы нашо дело делал; а мы как наперед сего к тебе свое добро држали, так и вперед ож даст Бог хотим к тебе свое добро држати. Да писал еси к нам в своей грамоте, что хочешь ити к Мекке, и нам бы к тебе что послати, и мы к тебе послали. Да поминки явити по списку.— Князь велики велел тобе говорити: да писал еси к нам в своей грамоте, что у тобя есть лал добр, а нам его хочешь прислати, и ты бы тот лал прислал к нам с своим человеком, а мы тебе противу того не в однорядь отдадим; а что будет тебе у нас надобе, и мы тебе того не бороним.

А се говорити жене Довлетекове Махтумшаху царевне. Князь велики Иван велел тобе поклонитися. Князь велики велел тобе говорити: писала еси ко мне в своей грамоте, чтобы ми к тебе шуба послати; и яз к тебе шубу послад. Да молвити ему жо Ивану. Князь велики велел тобе говорити: писал ко мне муж твой Довлетек в своей грамоте, что у него лал добр есть, а хочет его к нам прислати; и ты бы своему мужу Довлетеку говорила, чтобы к нам тот лал прислал с своим человеком, а мы ему противу того не в однорядь отдадим; а что будет вам у нас надобе, и мы вам того не бороним.

А се говорити Янкуват мурзе, Мангиту. Князь велики Иван велел тобе поклонитися. Князь велики велел тобе говорити: приказывал еси к нам с своим человеком с Михаиляшем, чтобы нам к тебе [145] добро свое чинити. И мы и наперед сего к тебе свое добро чинили и поминком есмя тобя находили, а и ныне к тебе свое добро чиним, а и вперед ож даст Бог хотим к тебе свое добро држати; а ты как к нам приказывал, хочешь нам свое добро чинити где ни будешь так бы еси и вперед нам свое добро чинил; а где будет нашо дело, и ты бы нашо дело делал. Да поминки явити по списку.

Память Лобану. Взмолвит царици: приказал ко мне с тобою князь велики, чтобы мне своего сына Абдыл-Летифа отпустити к нему: и ты дашь ли на том правду, чтобы сыну моему Абдыл-Летифу не блюстися великого князя? И Лобану молвити: чего, госпоже, сыну твоему Абдыл-Летифу блюстися государя нашего великого князя? Ведаешь, госпоже, и сама, как государь наш князь велики твоему сыну Махмет-Аминю царю свое добро чинил и на юрте отца его посадил его, да и ныне ему свое добро чинит, а и вперед, госпоже, хочет свое добро ему чинити и дела его беречи, как ему Бог пособит. А твоему, госпоже, сыну Абдыл-Летифу государь наш князь велики потомуж хочет свое добро чинити. Да от того ся Лобану отговаривати, чтобы правды не дати. А не поедет царевичь к великому князю за тем, что Лобан правды не даст, и Лобану на том правда дати, что царевичю не блюстися великого князя. А учнет царевичь у целованья выговаривати то: дай правду и на том похочю яз от великого князя ехати в Казань, или инуде куде, и великому князю меня отпустити. И Лобану и на том правда дати.

V. Да отпустил князь велики Довлешека паревичева человека Ази-Махметя в Перекопь к Менли Гирею к царю с послы вместе; а с ним послал ко царевичем к Издемирю и к Довлешу свои грамоты. А се грамоты.

Великого князя Иваново слово Уздемирю царевичю. Отець твой Ази-Гирей царь с нами был в дружбе, а братья твои, Нурдовлат царь и Менли-Гирей царь, с нами в дружбе и в братстве. Нынеча слышим, сам еси истомен, а конь твой потен. И мы, поминая к себе отца твоего дружбу да и братьи твоей Нурдовлатову цареву и Менли-Гирееву цареву дружбу и братство, тобе хотим свою дружбу чинити: похочешь у нас опочива, и ты к нам поеди, а мы тебе в своей земли опочив учиним и добро свое, как даст Бог, хотим тобе чинити. А которые твои люди с тобою приедут, и мы тебя деля тех людей хотим жаловати. Сю свою грамоту с своею печятью послали есмя к тобе с Довлешевым со царевичевым человеком с Ази-Махметем.

Великого князя Иваново слово Довлешу царевичю. Дед твой Ази-Гирей царь с нами был в дружбе, а дяди твои, Нурдоулат царь и [146] Менли-Гирей царь, с нами вдружбе и в братстве. Нынеча слышим, сам еси истомен, а конь твой потен. И мы, поминая к себе деда твоего дружбу и дядь твоих Нурдоулатову цареву и Менли-Гирееву цареву дружбу и братьство, тебе хотим свою дружбу чинити: похочешь у нас опочива, а мы тобе в своей земле опочив учиним и добро свое, как даст Бог, хотим тебе чинити. А которые твои люди с тобою приедут, и мы тебя деля тех твоих людей хотим жаловати. Сю свою грамоту с своею печятью послали есмя к тобе с твоим человеком с Ази-Махметем.

А с Лобаном послал князь велики ко царевичем другие свои грамоты таковы же слово в слово; толко в них не написано то: сю свою грамоту послал есми с твоим человеком с Ази-Махметем; а в другой не писано тож: сю свою грамоту к тебе послал есми с Довлешевым человеком с Ази-Махметем. Кончаны тем: сю свою грамоту с своею печятью послали есмя к тебе.

VI. Да был в Казани от Магметя-Аминя царя от матери его от Нур-салтан царици от Менли-Гиреевы человек ее Усеин. И Магмет-Аминь царь послал к Менли-Гирею царю и к матери своей с ее человеком с Усеином своего человека Мишая; а отпустил их князь велики вместе с своим послом и с царевыми послы. А се списки с тех грамот, что послал Магмет-Аминь царь к Менли-Гирею царю и к своей матери с Мишаем.

С Менли-Гиреевы с царевы грамоты список. Един Бог. В болшой беседе волному, над храбрыми и над грамотники болшой еси, над верою осподарь еси, над турским господарем и над азямским осподарем волен еси, и силы от Бога в прок и имя великое достал еси, над недруги силен еси, над бесермены в бесерменской вере свят еси, от лиха уимаешь, в вере чистота еси, божиа застень еси, на земли чист еси, от воды и от земли сздан еси. Вся сотворшаго Бога изволением чист еси, на сей земли все твое веление, сего времяни и сего света осподарь еси и над храбрыми болшой, брат мой Менли-Гирей царь, осподарьство бы его свыше Бог учинил, величеству твоему от Магмед-Аминя челом ударив, поклон. Божиим изволением, на отца своего месте царем ся есми учинил: Ивак, да Мамук, да Муса, до Ямчургей ежелет на меня войною приходят. Божиим милосердием и твоим брата моего пособием, против тех своих недругов стоим. Тех для дел, твоего здоровья полного отведати человека не послал есми; ты на своих недругов силу добыв, свое здоровье полное сказати, а мое здоровье полное отведати с тяжелым поклоном с легким поминком Усеина послал еси. Мой недруг бдизко меня стоял. По твоему слову, которые у меня все уланы и [147] князи на конь всадив, на твоего недруга встречю послал есми, из улуса язык поимавши, да с твоею ратью не видевшися да воротился; всегды бы твой недруг тобе покорен был, сам бы еси и мочен и силен был. С тяжелым поклоном, с легким поминком паробка своего Мишая твое здоровье видевши бы приехал. Молвя, с синим яишаном писаное послал есми, лета восемь сот девятьдесять семаго, месяца генваря 19 в суботу ден писан.

С матери его грамоты список.

Госпоже осподарыне, твоему величству от Магмед-Аминя много много челом ударив и поклон. Ты ко мне приказала о брате о моем о Абдил-Летифе. С которыми с верными своими князми подумав, и они мне думу свою сказали: брат твой в последние времяна у тебя пригож быти ему молвили. И яз потомуже себе здумал, то дело гораздо здумавши приказал еси; и яз то слово у тебя просити послати хотел есми, последние времяна брата моего Абдил-Летифа ко мне прикошевати помощница буди, лихому человеку на руки не давай его, добрых людей к нему прикошевав, к брату к моему к великому князю пришли его. Того деля на Москву не пошлешь его, а полем его пошлешь, ино далека земля, меж недругов много стоит, ко мне здоров любо будет, а любо не будет. Молвя, у тебя просити, Мишаем зовут, паробка послал есми; пожалуешь, Мишая не издержавши ко мне борзо отпустила бы еси.

VII. С Левою с Васковым сыном Онсимова ся грамота послана после Лобана.

От великого князя Ивана Васильевича всея Руси Лобану Колычеву. Осенесь были царевы люди Нурдоулатовы на поле под Ордою. Имень Ази, да Ботукечь, Да Ази Хидырь, да Хидырь Алей, да Кучмень Байсалтанов сын с товарищи, да взяв язык повели ко мне; и наехали их на Мертвом Донцу царевы люди Менли-Гиреевы, Сатылган Карачев сын Ширинов, да Сарыкин сын Барынов, да Абелев Атарчеев сын Барашов, Ширинов слуга, да Сююндюк Багатырь Мамышов, Зизиудов слуга, с товарищи, да у тех у наших людей язык взяли, а их самих пограбили; а взяли у них 15 коней. И ты бы от меня, опосле всех дел, царю Менли-Гирею говорил: мы своих людей посылаем под Орду его же для дела; и где было его людем, сьехався с нашими людми, да заодин нашо дело делати, и его люди гораздо ли так чинят над нашими людми? И царь бы от того своих людей всчюнул, чтобы его люди вперед так не чинили; а грабеж бы наших людей велел отдати. [148]

А се грамота послана ко князю к Василью к Ноздроватому. А се с тое грамоты список.

От великого князя Ивана Васильевича всея Русии князю Василью Ноздроватому. Послал есми к Лобану к Колычеву с грамотою Левку Васкина сына Онсимова. И будет Лобан узж на Волконе сьехался с царевыми послы, и ты бы тому паробку ездити к Лобану не велел, а грамоту бы еси у него взял, да послал бы еси ту мою грамоту к Лобану с тамошним человеком, с кем будет пригоже.