ДОКУМЕНТЫ->ХОРВАТИЯ->СТАТУТ КОРЧУЛЫ (КУРЦОЛЫ) (1214?)->КРАТКАЯ РЕДАКЦИЯ->ТЕКСТ

КОРЧУЛЬСКИЙ СТАТУТ

ПРЕДИСЛОВИЕ

На современном этапе наши историко-правовые исследования приняли региональный характер. Преимущества такого подхода для подготовки будущих глобальных обобщений очевидны.

Вместе с тем этот подход требует возможно большего числа сопоставлений синхростадиально однотипных памятников. Такие типологические сопоставления возможны лишь после тщательного изучения каждого памятника в отдельности на основе строго научного метода и определяемой им методики.

Ниже мы предлагаем вниманию читателей Статут острова Корчула — древнейший после Русской Правды памятник славянского права. Статут в его Краткой редакции рассматривается как источник анализа общественно-политической структуры общины острова в нескольких аспектах. Мы часто говорим о внутренней прочности славянской средневековой общины — здесь нам открывается возможность увидеть ее воочию, в столкновении с Венецианской республикой.

С той поры, как Статут Корчулы в своей Пространной (конец XIV — начало XV в.) и Краткой (XIII в.) редакциях (далее соответственно — ПР и КР) вошел в науку, он не раз привлекал к себе внимание ученых — историков далматинского права, таких, как А. Рейц, Г. Венцель, Ф. И. Леонтович¹ и др. Тогдашний уровень [4] науки пробуждал их интерес не столько к возникновению и развитию текста Статута, сколько к истории острова самого по себе или в рамках Далмации. Оперируя сводной совокупностью источников, они предпочитали использовать более подробную ПР.

В международной южнославянской историографии нынешнего века интересующая нас КР не нашла еще специального рассмотрения.

В венгерской историографии (как я узнал благодаря любезной помощи коллеги И. Бертеньи) нет работы, специально посвященной Статуту Корчулы. В трудах по истории Далмации Корчула либо не упоминается, либо предельно кратко отмечаются даты ее подвластности Венгрии или Венеции ².

Итальянская буржуазная историография, по самому характеру своему склонная к апологии «напора на Восток» и культуртрегерской роли Венеции, также прошла мимо КР. На ее взгляд, с ослаблением Венгрии dominium insularum, «которое веками представляло собой систему баз и опорных пунктов для пиратов», перешло «под власть и контроль Венеции», чтобы вместе со всей Далмацией вступить в период «процветания», впрочем лишь до 1358 г., когда «непобежденные гарнизоны» покинули многие города и острова, включая Корчулу ³. Именно такая трактовка находила поддержку и в немецкой специальной литературе ⁴.

Исследованию истории южнославянских статутов содействовала деятельность учеников К. Кадлеца, в первую очередь югославских, а также русских (Ф. В. Тарановского, И. И. Маркова, А. В. Соловьева). Нет необходимости подробнее освещать сделанное ими в довоенную пору, ибо это можно найти в обобщающем труде [5] А. В. Соловьева ⁵. Современное состояние правовой археографии в Югославии освещено и в специальных обзорах, и в обобщающих трудах ⁶.

Что касается КР Статута Корчулы, то как таковая она специально не изучалась, хотя отдельные исследователи и высказали ряд интересных соображений о ее происхождении и содержании ⁷.

Принципиально новые пути анализа раннесредневековых правовых памятников, и в частности статутов, проложила советская школа Б. Д. Грекова и А. И. Неусыхина. Была открыта возможность изучения их как источников по истории становления феодального общества в отдельных странах и сравнительно-исторически как звеньев этого процесса на европейском континенте. Вместе с тем стало ясно, что раннефеодальные памятники отражают общественно-политический (отчасти и этнический) синтез разностадиальных структур. В таком плане начато их исследование и на территории СССР ⁸, и вне ее, например в ЧССР (славяно-австрийский синтез) ⁹.

Исследуя Статут, надо иметь в виду огромную работу, выполненную нашими югославскими коллегами по истории Далмации вообще и Корчулы в частности. Эта работа нашла отражение и в монографиях, и в специальных сборниках ¹⁰. [6]

В советской науке КР Статута тоже не изучалась, но сделанное нашими учеными для характеристики становления феодализма в Хорватии (Е. А. Ефремов; Ю. В. Бромлей) и изучения экономической и общественно-политической истории Далмации и островного мира Адриатики (М. М. Фрейденберг, Н. П. Мананчикова, A. Е. Москаленко, Э. И. Чудиновских, Е. П. Наумов и др.), а также для выяснения феодально-колониальной природы славянской политики Венеции (Н. П. Соколов)] позволяет увереннее оперировать Статутом как историческим источником.

Книга состоит из двух частей. Первая (написанная B. Т. Пашуто) посвящена исследованию Статута (Краткой редакции XIII в.) как источника по истории общественно-политического строя острова Корчула. Вторая часть (выполненная И. В. Шталь) включает текст и перевод Статута (Краткой редакции), статью и комментарии-словари.

Считаем своим приятным долгом поблагодарить коллектив Сектора истории древнейших государств на территории СССР, обсуждавший эту работу, а также взявших на себя труд ее прочитать и поделиться мыслями акад. Л. В. Черепнина, М. В. Бибикова, А. П. Каждана, C. М. Каштанова, А. В. Назаренко, Е. П. Наумова, И. П. Старостину, Е. Л. Фридберг, А. Л. Хорошкевич. И. С. Чичурова, Я. Н. Щапова. Особо благодарим нашего польского коллегу Ю. М. Бардаха. [112]

(Часть первая, содержащая географическое описание местностей - выпущена. Thietmar. 2010)

Часть вторая

ТЕКСТ И ПЕРЕВОД СТАТУТА КРАТКОЙ РЕДАКЦИИ

ВВЕДЕНИЕ

(списки, редакции, публикации)

Современный издатель Статута сталкивается с немалыми затруднениями. Дело в том, что единственный список, хранивший древнейшую (XIII в.) Краткую редакцию Статута, затерялся. Но дважды он был опубликован. Впервые его скопировал и издал почти двести лет тому назад в 1778 г. И. Гормайр ¹², затем спустя почти о лет копию с него сиял югославский ученый С. Любич, опубликовал ее (поделив памятник на главы) в 1877 г. чешский археограф Я. Ханел ¹³. По его сведениям (основанным на сообщении С. Любича), рукопись Статута была писана на пергамене четким, ровным почерком начала XIV в. и хранится теперь в Венеции, в Архиве Марка «среди привилегий» под № 56». Никаких других палеографических данных не приводится, кроме того, что «на внешней стороне рукописи» (in exteriori manusripti) позднее уверенной рукой приписано: «1254, 1265 Статуты Корчулы и присяга общины в верности, данная князю Корчулы и Млета господину Марсилию Георгию венецианскому навечно» ¹⁴. При таком положении дел было естественно обратиться в архив. К сожалению, любезное содействие Фонда Джорджо Чини (Fondazione Georgio Cini), и в частности, его сотрудницы Джино Бенцони, не увенчалось успехом: [113] нам сообщили, что «ни в Архиве, ни в библиотеке св. Марка» рукописи нет ¹⁵. Хуже того — пропала и рукописная копия, снятая С. Любичем. Ее тщетно разыскивал В. Форетич. По просьбе В. Т. Пашуто ее вновь пытался найти известный археограф В. А. Мошин, но в Загребе ее не оказалось ни в одной из существующих коллекций — ни в Академии, ни в Государственном архиве, ни в библиотеке Университета.

Осталась одна возможность — издать Статут по публикации столетней давности. Из-за отсутствия рукописи нет смысла лишать историков славянского средневекового права пригодного для их целей издания этого весьма примечательного и незаслуженно забытого памятника. Наша задача облегчалась тем, что С. Любич хорошо скопировал Статут, а Я. Ханел, издавая его копию, на всякий случай сличил ее с публикацией И. Гормайра, а свои поправки к ней — оговорил. Со своей стороны мы старались по возможности восполнить отсутствие списка сугубо внимательным подходом к самому тексту (чему служат и прилагаемые комментарии-словари), используя средства внутренней критики и привлекая сохранившиеся его чтения в Пространной редакции.

Особенностью данной публикации, отличающей ее от издания Я. Ханела, является то, что дополнительные статьи, внесенные в Статут в 1271 г., мы не сочли нужным выделять новой нумерацией, ибо промульгация лишь подтверждает очередной этап законодательной деятельности князя Марсилия Джорджи (о котором см. ч. I, гл. I, § 3). Сам законодатель тоже рассматривал Статут как единое целое, иначе после ст. LIII, относящейся к 1265 г., стояла бы концовка. Более того, не раз совершенствуя Статут, князь Марсилий и пополнение Статута в 1271 г. не считал последним; просматривая и уточняя и предшествующие статьи, он, видимо, рассчитывал еще не раз вернуться к нему.

Относительно Пространной редакции Статута, насчитывающей 157 статей и также опубликованной Я. Ханелом в 1877 г. ¹⁶, известно следующее. Это рукопись XV в., принадлежавшая семье Капори с острова Корчула. [114]

Текстуально она совпадает с венецианской публикацией статута, выполненной в 1643 г. ¹⁷ Палеографическое ее описание дано Я. Ханелом ¹⁸. Изучение обширной Пространной редакции, оформление которой исследователи датируют второй половиной XIV — началом XV в. ¹⁹, как предшествующих ей промежуточных норм ²⁰, — самостоятельная задача, далеко выходящая за рамки исследования генезиса феодализма и связанная с новым этапом в истории острова и его сюзеренов. Нами эта редакция привлекается лишь постольку, поскольку в ее статье отражена Краткая редакция Статута. Исходя из современных археографических требований и опираясь на данные Я. Ханелом примечания, мы отказались от принятого им «сводного» издания: опустили внесенные из Пространной редакции и «по смыслу текста» отсутствовавшие в оригинале КР названия статей, а также комментарии, не имеющие прямого отношения к воспроизведению текста.

Итак, Краткая редакция Статута печатается по копии Любича, принятой за основу Я. Ханелом при подтоке им издания памятника (в сносках издание Я. Ханела обозначается Hl, в русском переводе — Хан.), Публикация И. Гормайра (в сносках — Hr, в русском переводе — Гор.), известная Я. Ханелу и учтенная им при работе над списком С. Любича, рассматривается нами лишь как дополнительный и вспомогательный материал. Список С. Любича полнее публикации И. Гормайра 53 статьи вместо 68, стихотворное вступление). Научно-критический аппарат в публикации И. Гормайра отсутствует. Публикация И. Гормайра содержит пропуски [115] и значительную порчу текста, которых нет в списке Любича, а также строки, не известные списку С. Любича, но имеющиеся в ПР и, возможно, к ней восходящие.

В публикации учитываются и в сносках оговариваются лишь те разночтения, которые имеют смысловое значение. Широкие смысловые разночтения и вставки, характерные для издания И. Гормайра (статьи IV, VI, XI, XII, XV, XXXIV, XLII) и совпадающие частично (статьи IV, VI, XII, XXXIV, XLII) с ПР, оговариваются в подстрочных примечаниях к переводу. В чтении нашего издания ПР не играет сколько-нибудь существенной роли и служит своего рода источником выяснения метода работы наших предшественников, иначе — критике текста.

При переводе источника придерживаемся текста С. Любича, используя, согласно внутренней критике текста, конъектуры Я. Ханела и чтения И. Гормайра.

Перевод стремится передать смысл статей, устойчиво сохраняя раз принятую терминологию; все конъектуры текста и пояснительные слова взяты в квадратные скобки. Текст разбит на абзацы, статьи и пункты (в нарративных частях строки отмечены цифрами) с расстановкой знаков препинания. Перевод Статута осуществляется впервые. [117]

СТАТУТ

(Краткая редакция)

Перевод

Благодать святого духа да будет с нами. В году господнем 1265, в 8 индикт, в 13 день апреля месяца.

«В году одна тысяча двести четыре да пять к ним десятков

Мудро взыскует Господь глуби идущих за ним.
Днесь, засылая послов, домогается чести Корчула;
Князя Рагузы сама требует громко себе.
Принял немедля он в руки княжества славные скриптры,

Всем права даровал, мудрым заступником став.
Прозвищем гордый Венет тут явился Марсилий Георгий,

Выю склоняет она, кротко ему покорясь.
Быстро время прошло, невзначай проскользнуло два года.

Город достойно воздвиг, много оружья внеся;
Много оружья внеся против близких врагов и далеких.

Вот, наконец, снизошло истинно благо с небес.
Год десятый пошел. Учредил права тот Марсилий,
Благо несущие всем, всякий да правит собой.
Так и нечестье и грех он усердно гонит из града,
Тем охраняя народ. Дело Господне хвали.
Став из слабого сильным, из нищего сделавшись знатным,

Сходится этот народ, прежде рассеянный весь,
Дабы достойно ему за надежным укрыться заслоном,
Веры же не было встарь в пагубной этой земле.
Вирши немногие эти сложил пресвитер Антоний,
Раз господин повелел: знайте потомки про всё. [119]
Сам гражданин он Рагузы, а род прозывался Галоппа.
Преданным другом он был, если любили его».

(Подстрочный прозаический перевод (стихи 1–24): «Год тысяча двести пятьдесят четвертый, // с той поры, как взыскует господь глуби у следующих [ему]. // Корчула, направляя послов, усиленно домогается чести, // сама испрашивает себя князя Рагузы. // Тогда [-то и] стал он удерживать за собою славные скипетры княжества. // Желая оберечь [его] и будучи сведущ, стал даровать права // и предстает под именем Марсилий Георгий Венет. // Они [жители Корчулы] склонили выи пред ним и всеми его. // По истечении двух лет пришло время, он, достойный, // воздвиг город [и] наполнил [его] множеством оружия, // множеством оружия наполнил тогда из-за врагов внутренних и внешних. // Наконец, снисходит с небес истинное благо: // упомянутый Марсилий спустя девять лет составил // благие права, да руководствуется ими каждый. // Изгоняя прочь из города преступления и беззаконие, // он охраняет народ. Хвали дела господни. // Став из низкого благородным, из бедного богатым, // народ этот, рассеянный по многим местам, // собирается оттуда, дабы быть надежно укрытым в сокровенном месте. // Ведь и веры [христианской] не было в тех дурных, отдаленных друг от друга местах. // [Эти] немногие стихи сочинил пресвитер Антоний // по поручению господина, и да ведают потомки. // Гражданин Рагузы. Род [его] прозывался Галоппа. // Он был преданным другом, если кто любил его».)

(Перевод М. Е. Грабарь-Пассек)

Справедливость божественного попечения, коя дарует через властителей мира и владык всякому, невзирая на лица, его права, от трона коей исходит обоюдоострый меч, обеими сторонами секущий, отделяющий справедливое от несправедливого, держащий перед дланями весы, всем равное отмеряющий, воззрила с небес.

Посему мы, Марсилий Георгий, князь островов Корчулы и Млета, вместе со всем в совокупности городом той же Корчулы, положив шествовать по пути справедливости, дабы никто из иноземных граждан, влекомый заблуждением, не носился по волнам алчного произвола, как корабль без кормила, принимаем, взывая к милости благодати божией, решение заново, по обновлению города, составить статуты, коими каждый мог бы и должен бы был руководствоваться, и всякий независимо от пола и возраста единодушно возрадовался бы праву своему. [121]

Мы же, общество Корчулы, все и каждый, добросердечно, без обмана, по собственному побуждению, никакой силой не приневоленные, клянемся святым Евангелием господним, что отныне ранее упомянутому господину Марсилию, словно князю и господину нашему, будем верными навечно и будем иметь его отныне и впредь нашим князем и господином навечно, как мы поклялись и имели и должны были иметь с самого начала, когда предоставили ему себя и землю и когда он сам пришел и начал вместе с нами возрождать ее.

И будет ему дозволено оставить вместо себя по неограниченной воле своей какого-либо наместника, когда сам он не будет здесь находиться, и всякий князь будет получать на свое содержание пятьсот фунтов малых венецианских денариев, половину коих мы обязуемся уплатить ему в праздник святых апостолов Филиппа и Иакова, взамен десятин и штрафов, каковые десятины, отныне никакому князю не принадлежащие, отойдут княжеству и имуществу [его] в общину.

Из наследников же, после смерти указанного князя Марсилия, из единокровных его, одного, старшего по возрасту, будем иметь князем и господином навечно, если он будет мужского пола; обязуемся ему как господину Марсилию во всем и во вся, словно нашему князю, следовать и держать ответ в должных делах, будет ли наследник мужского пола или женщиной; и если таковой наследник придет по грехам [своим] к пятнадцати годам без наследников, дозволяется ранее упомянутому господину Марсилию оставить so после себя наследника и преемника из близких сородичей своих или родни [по матери] и возвести [его] на княжество Корчулы и Млета в соответствии с тем, что он сам установил или установит по желанию своему; каковой наследник или преемник при вступлении на княжество, поклянется на святом Евангелии господнем, держа в руках знамя святого Марка, верно править нами в соответствии с нашими статутами, установленными и подлежащими установлению, и беречь, блюсти и не идти против [них]; и мы поклянемся быть ему также верными и следовать распоряжениям его, словно нашего князя, согласно статутам, записанным и подлежащим записи, как было сказано. [123]

И если наследником будет женщина, она будет нашей княгиней, и муж ее будет нашим князем и правителем; и если сама она примет послушание или преставится [оставив нас] без наследника, отойдет княжество к одному, ближайшему из сородичей ее, как было сказано, в соответствии с тем, что сам Марсилий установил или установит; [и] так проходит он [этот ближайший непрерывно] в наследники княжества.

И если наследник не достигнет установленного законом возраста, то уполномоченные святого Марка, какие тем временем будут, изберут князем и правителем одного ближайшего из сородичей его, чтобы правил государством и островами, пока тот не достигнет установленного законом возраста или не выйдет замуж, если будет женщиной, за какого-либо достойного мужа, и этот [ближайший], избранный прежде упомянутыми уполномоченными, обязуется давать третью часть содержания и всего дохода княжества наследнику как мужского, так и женского пола, пока тот не достигнет пятнадцати лет и [тогда] будет давать меньше третьей части, настолько, насколько угодно будет установить господину Марсилию, и только — если будет он мужского пола, женщине — уплатит (Гор. женщине ничего не уплатит, но только мужчине, а если [его] не будет, уплатит женщине.); и если этот князь, ближайший, какой будет из сородичей его или родни [по матери] (Гор. родни [по отцу].), не окажется пригодным, на испытании и попечении господина герцога, какой будет в то время, и его малого и большого совета — заключить, пригоден он или нет; если же нет и имел бы наследника младшего по возрасту, изберут уполномоченные святого Марка, какие будут в то время, князем одного из родни его [по матери], старшего по возрасту и ближайшего, чтобы правил государством и островами, пока один из наследников того, непригодного, старший по возрасту, не достигнет восемнадцати лет. И когда сам он достигнет этого возраста, преемствует он в княжестве [и] непригодность отца не будет [ему] помехой.

Если же тот, непригодный, не будет иметь наследника, ближайший из сородичей его и старший по [125] возрасту всегда из степени в степень проходит [непрерывно] в наследники княжества.

А равно мы, вся в совокупности Корчула, собранная по звуку колокола, единодушно даем и уступаем нашему князю Марсилию Георгию все земли и владения княжества Корчулы, чтобы у него была власть давать, владеть, давать их в лен, именно — иноземным людям, которые пожелали бы быть гражданами, какие обязуются делать все, как всякий гражданин, городу присущее, и [власть] делать все для них навечно, свободно и безусловно как в отношении владений, так и в отношении рогатого скота и иного достояния, каковыми издревле располагает княжество, сообразно с желанием своим, сохранив то, чем мы, люди острова, справедливо и мирно владели в течение одного года до того дня, как на Корчулу прибыл Марсилий, чтобы возродить государство, как отмечается ниже.

А равно мы, Марсилий Георгий, князь Корчулы и Млета, уступаем людям острова Корчулы, всем и каждому, все земли и владения, которыми они владели и которые обрабатывали, а также держали без обмана в упомянутом ранее княжестве в соответствии с тем, чем справедливо и мирно и спокойно они владели и что имели в течение одного года до нашего прибытия на упомянутый ранее остров, каковое произошло в текущем году господнем 1256, в предпоследний день июля, и чем мирно и спокойно владели и что имели навечно они сами и их наследники; и касательно их [земель и владений] творят они желание свое, как [в случае] если бы владения эти или земли имели — или владели ими — они сами и их предшественники, так и [в случае], если бы они [земли и владения эти] были от нашего упомянутого ранее княжества.

А равно мы, прежде упомянутый Марсилий, повелеваем, установляя, что, если кто-либо из князей, кто будет тем временем из наших наследников или преемников, отдаст другому, продаст, подарит, заложит, даст в лен, урежет права княжества или поделит княжество на большее число частей, так что два князя или более, вместе и сразу, одновременно правили бы княжеством, отпадет он от княжества и уплатит тысячу перперов, из которых половина отойдет моим доверенным [лицам], учрежденным или подлежащим [127] учреждению тем же всем в совокупности островом Корчулой, [кои правомочны] относительно достояния княжества как движимого, так и постоянного.

И старший по возрасту из близких от сородичей моих из степени в степень преемствует княжество, выкупает и возвращает княжество и права свои как должностные, так и личные на движимое и недвижимое, в прежнее состояние целиком без какого-либо дробления.

И если кто-нибудь из граждан, все и каждый, совершат что-либо против этих статутов и будет доказано годными свидетелями и признано присяжными судьями общины, отпадут они от всего права своего по желанию князя.

«Я, Марсилий, князь Корчулы и Млета, этим святым Евангелием господним клянусь добросердечно без обмана править княжеством, беречь, блюсти, защищать людей этого государства и острова его к чести господа и благосостоянию государства Корчулы и не дробить ни княжества, ни достояния княжества, как было сказано ранее, и творить ответ гражданам, всем и каждому, равно, не взирая на лица, в соответствии со статутами государства, записанными и подлежащими записи с одобрения большей части государства, а какие не записаны, давать правосудие по чистой совести поровну всем».

«Я, народ, клянусь на святом Евангелии господнем.

[1] добросердечно без обмана хранить верность господину Марсилию, нашему князю;

[2] и охранять его в лице и в достоянии [его], движимом и недвижимом, и во всех выгодах его княжества;

[3] и помогать ему против всех людей, кои злодейски или каким-либо способом или уловкой, явно или тайно пожелали бы вредить ему лично или должностно;

[4] и буду сохранять ему верность навечно;

[5] и буду помогать ему блюсти благосостояние государства Корчулы и княжества его и дам правду ко всем выгодам его и правосудию, подлежащему исполнению; [129]

[6] и я не буду [участвовать] ни в каком союзе или сообществе по клятве, или ручательству, или обещанию, или какой-нибудь уловке против чести господина нашего князя и против блага государства Корчулы ни в какое время;

[7] и если я [участвую] в каком-либо сообществе, я раскрою его, как смогу, нарушив клятву, и не буду держать этой присяги, или ручательства, или обещания, и отныне не дам другой в каком-либо сообществе, но всеми силами постараюсь раскрыть его;

[8] и если я знаю или узнаю про какое-либо составленное сообщество, как можно быстрее открою о нем господину;

[9] и когда господин князь спросит у меня совета, я дам ему [совет] правильный и верный и скажу правду;

[10] и выгоды, и правосудие, и устремление во всем, что касается княжества Корчулы, я открою и соблюду;

[11] и все, что господин князь с меня по справедливости взыщет, я соблюду;

[12] и если кто-либо имеет что-либо касательно правосудия его или выгод, я открою господину князю без промедления, и если я имею что-либо, передам как можно скорее и не разглашу;

[13] и обещаю добросердечно без обмана все упомянутое ранее соблюдать;

[14] и что я делаю для упомянутого ранее господина Марсилия, моего князя, обязуюсь делать для него и его преемников, [непрерывно] каждые четыре года».

[I.]

Итак, утверждаем, что

[1] всякий, кто совершит убийство, кроме как защищая себя самого, с тем [однако], что оборона может быть хорошо доказана, подлежит смерти, если [это] будет доказано не менее чем двумя годными мужами-свидетелями, или если он, будучи обвинен, сознается, или если станет ясно из общей молвы; [131]

[2] и если он, будучи таковым, бежит и имеет отца или мать, или и того и другого, то после смерти их вся его доля движимого и недвижимого [имущества] отойдет в общественное владение и пребывает он в изгнании вечно;

[3] община вместе с большей частью совета должна возыметь попечение о жене убитого или наследниках его из того, вплоть до половины, имущества убийцы, какое переходит общине;

[4] и если те, какие будут званы общиной на то в свидетели, откажутся прийти или, придя, не скажут под присягой правду, уплатят они общине пятьдесят перпе-ров, и если не имеют, откуда уплатить, отсекут у [каждого из] них правую руку;

[5] и если бежит, то, пока не выплатит сто перперов, пребывает в вечном изгнании и будет изгнанником.

[II.] О сообществе

Итак, постановляем, что

[1] тот, кто составит сообщество против чести князя и блага государства и островов, или против каких-либо граждан, или те, которые будут противиться и мешать господину князю исполнить правосудие или [дать] ответ о каком-либо дурном поступке или злословии, [совершенном] по клятве или какому-либо твердому обещанию, и [это] станет ясно или будет доказано двумя годными свидетелями, тот, кто будет главой, лишится головы и всего своего имущества, а иные, какие будут в упомянутом сообществе, уплатят каждый по двадцати пяти перперов;

[2] и если кто не имеет, откуда уплатить, лишится он правой руки;

[3] и если глава или иные бегут, пребывают они в вечном изгнании и лишатся всего своего имущества, и отойдет оно общине.

[III.] Об ударе мечом

Итак, постановляем, что

[1] всякий, кто ударит кого-либо мечом, широким обоюдоострым мечом или палкой из железа, кроме как защищая себя самого, с тем [однако], что [это] может быть доказано двумя годными мужами, уплатит [133] двадцать пять перперов за первый ушиб, и за каждый следующий — пять перперов;

[2] и если бежит, возьмет князь из его достояния вдвойне;

[3] и если не имеет столько достояния, пребывает в изгнании, пока не выплатит вышеуказанный штраф;

[4] и если не бежит и будет схвачен и не имеет, откуда уплатить, лишится он правой руки;

[5] и о получившем удар господин князь вместе с большей частью совета возымеет попечение по желанию своему от половины штрафа и ниже.

[IV.] Об ударе камнем

Итак, постановляем, что

[1] всякий, кто ударит кого-либо камнем или [какой-либо] иной палкой, кроме как из железа, лишится пяти перперов (Гор. за первый ушиб и за каждый следующий ушиб лишится двух перперов),

[2] и если получивший удар от этого удара утратит какой-либо член, нанесший удар лишится двадцати пяти перперов;

[3] и если не имеет, откуда уплатить, будет бит и жжен одним тиснением клейма каленого железа;

[4] и если бежит, возьмет князь из его имущества вдвойне;

[5] и если не имеет столько достояния, пребывает в изгнании, пока не выплатит вышеуказанный штраф вдвойне;

[6] и о получившем удар господин князь с большей частью совета возымеет попечение по желанию своему от половины штрафа и ниже.

[V.] Об ударе рукой

Итак, постановляем, что

[1] если кто ударит рукой или наложит необузданные руки на кого-либо, лишится трех перперов;

[2] и если не имеет, откуда уплатить, будет бит;

[3] и если бежит, возьмет князь из его достояния вдвойне;

[4] и если не имеет столько достояния, пребывает в изгнании, пока не выплатит вышеуказанное двойное количество; [135]

[5] и если получивший удар заявит протест, возымеет половину штрафа и ниже по воле князя и большей части совета.

[VI.] О грабителях

Итак, постановляем, что

[1] всякий, кто украдет домашнюю скотину, одну или много, овец или мелких животных, вернет краденое в количестве в четыре раза большем, а свинью и осла — в три раза большем, быков и лошадей и вьючный скот — в двойном, и лишится он правды навечно и доверия во всяком деле, и будет дана о цене краденого полная под присягой его вера хозяину, у которого была совершена кража;

[2] и если кто-либо совершит кражу достоинством от двух перперов и ниже и не имеет, откуда уплатить, будет в соответствии с тем, что сказано ранее, бит;

[3] и достоинством от двух до пяти, и не имеет, откуда уплатить, будет соответственно тому, что сказано ранее, бит и жжен одним тиснением каленого железа;

[4] и достоинством от пяти перперов до десяти, и не имеет, откуда уплатить, в соответствии с тем, что сказано ранее, лишится левого глаза;

[5] и достоинством от десяти до двадцати перперов, и не имеет, откуда уплатить, в соответствии с тем, что сказано выше, лишится левой руки;

[6] и достоинством от двадцати перперов до тридцати, и не имеет, откуда уплатить, в соответствии с тем, что сказано выше (Гор. лишится обоих глаз, и достоинством превыше тридцати и не имеет, откуда уплатить, в соответствии с тем, что сказано выше), будет повешен;

[7] и если бежит, пребывает в вечном изгнании, лишится всего своего имущества и отойдет оно общине;

[8] и если тот, у кого была совершена кража, не обвинит и придет к соглашению с грабителем и князь [об этом] узнает от иных, возымеет и понесет ту кару, какую при таких обстоятельствах должен понести вор; и грабитель понесет кару, записанную выше;

[9] и если тот, у кого была совершена кража, в течение восьми дней заявит протест в присутствии господина князя, возымеет половину штрафа, и если не заявит протест и князь от иных узнает, не возымеет ничего, но лишится этой кары. [137]

[VIL] О грабителях

Итак, постановляем, что

[1] всякий, кто украдет в винограднике плоды, или на полях посев, или пшеницу, или зерно, или стручки, или в садах овощи или плоды, и будет доказано по присяге одним годным свидетелем и хозяин подтвердит по присяге количество украденного и что воистину совершена у него кража, возвратит вор хозяину всю кражу и уплатит, если сделано днем, четыре перпера, и если ночью — шесть;

[2] если хозяин обвинит в краже перед господином князем в течение восьми дней по совершении кражи, возымеет половину штрафа;

[3] если же не обвинит, [будучи заодно] с этим грабителем, и князь узнает от иных, возымеет и понесет ту кару, какую при таких обстоятельствах должен понести вор и не возвратится ему ничего от этого штрафа, и грабитель понесет эту кару и утратит правду;

[4] и если бежит, пребывает в изгнании, пока не возместит вдвойне этот штраф.

[VIII.]

Итак, постановляем, что

[1] если кто станет разбойничать на большой дороге на суше или на море в нашем княжестве или [его] пределах и насильственно возьмет, гражданин ли, иноземец ли [что-либо стоимостью] от одного перпера и ниже, выплатит он вчетверо и лишится правды и доверия навечно;

[2] и если не имеет, откуда уплатить, будет бит и жжен одним тиснением [каленого железа] ;

[3] и от одного перпера до трех, и не имеет, откуда уплатить вчетверо, лишится одного глаза;

[4] и от трех до шести, и не имеет, откуда уплатить вчетверо, лишится правой руки;

[5] и от шести до десяти, и не имеет, откуда уплатить вчетверо, лишится обоих глаз;

[6] и свыше десяти, и не имеет, откуда уплатить вчетверо, будет повешен;

[7] и если бежит, пребывает в вечном изгнании и лишится всего своего имущества, и отойдет оно общине. [139]

[IX.]

Итак, постановляем, что

[1] ни один гражданин не пиратствует, и если кто пиратствует, будет навечно изгнанником с того дня, как стал творить пиратство;

[2] и если кто из граждан купит что-либо у пиратов, лишится он всего того, что купил, и отойдет оно общине;

[3] и если кто откроет покупателя, возымеет четвертую часть купленного.

[X.]

Итак, постановляем, что если какой-либо корабль по кораблекрушению разобьется в пределах нашего княжества и люди наших островов помогут вытаскивать и вытащат с разбитого корабля или из моря, возымеют они четвертую часть всего достояния, какое они вытащат на землю или в безопасное место.

[XI.] О женщине, претерпевшей насилие

Итак, постановляем, что

[1] если кто-либо совершит насилие над вольной [ничем не связанной] женщиной [иначе — не обрученной, не замужней и не монахиней] и будет равным ей по роду, [то] на попечении господина князя или совета [решать], возьмет ли он ее в жены или уплатит ей тридцать перперов (Гор. на ее приданое; [2] и если будет обрученной или монахиней, или замужней, уплатит ей тридцать перперов) за обиду;

[3] и если не будет равным ей по роду и крестьянин совершит насилие над какой-либо благороднее себя, отсекут ему ступню и лишится он левого глаза;

[4] и если предпримет побег, отойдет все имущество его общине, и община возымеет попечение о женщине, претерпевшей обиду, [и уплатит ей] до тридцати перперов, если имущество его будет таковой стоимости; если же нет, возымеет о ней попечение в соответствии со стоимостью его имущества. [141]

[XII.]

Итак, постановляем, что

[1] если какая-либо женщина или муж совершат сбор трав или злодеяние от сбора трав, из-за чего люди могут умереть или лишиться рассудка или [какого-либо] члена, и может быть доказано по крайней мере двумя годными мужами, что от этого самого сбора трав [кто-то] умер или утратил рассудок или [какой-либо] член (Гор. –Хан. будут преданы огню; [2] и если не умрет или не утратит рассудок или [какой-либо] член), будут [виновные] на попечении господина князя, который держит совет, с кем ему будет угодно;

[3] и если бегут, пребывают в изгнании и лишатся всего своего имущества, и отойдет оно общине.

[XIII.]

Итак, постановляем, что

[1] если какие-либо женщины ударят друг друга камнем либо палкой или понудят ударить, то, какая будет виновной, лишится шести перперов и, если не имеет, откуда уплатить, пребудет в тюрьме, пока не уплатит;

[2] и если ударит руками, лишится трех перперов, и если не имеет, откуда уплатить, пребудет в тюрьме, пока не уплатит;

[3] и если получившая удар умрет, нанесшая удар будет осуждена как убийца, как сказано выше об убийцах;

[4] и если одна скажет другой «блудница» и будет [это] доказано о ней одним свидетелем, лишится одного перпера;

[5] и получившая удар и претерпевшая обиду возымеет половину штрафа.

[XIV.]

Итак, постановляем, что

[1] тот, кто изготовит подложную грамотку и будет доказано двумя годными мужами, что подложна, лишится правой руки писавший;

[2] и тот, кто повелит изготовить ее или приведет [как свидетельство] в помощь себе на судебном разбирательстве, лишится судебного разбирательства и двадцати перперов и правды своей навечно во всем; [143]

[3] и если грамота будет отца или деда, или предков его и придет с ней на судебное разбирательство и будет доказано и признано князем и большей частью его судей, что подложна или в целом, или в части, или попорчена, тот, кто приведет ее [в доказательство], очистит себя присягой сам-двенадцать, что про грамоту ту не знал, что подложна, и не повелел ее изготовить, и не подделывал сам, и не приводил ее [прежде] в доказательство сам или через иных, и лишится только судебного разбирательства;

[4] и если годными свидетелями будет доказано, что виновен в этой грамоте, лишится судебного разбирательства и двадцати перперов и правды своей;

[5] и если не сможет присягнуть, претерпит ту же кару.

[XV.]

Итак, постановляем, что

[1] если кто будет зван в свидетели и даст ложное свидетельство и будет [это] доказано о нем двумя годными мужами, возвратит тому, против кого даст ложное свидетельство (Гор. — Хан. [все то, чего тот лишился на судебном разбирательстве по его ложному свидетельству;]);

[2] и лишится правды своей и доверия во всем;

[3] и сверх того утратит пятнадцать перперов;

[4] и если бежит, пребывает в вечном изгнании.

[XVI.] Об ударе, [нанесенном] должностным лицам

Итак, постановляем, что

[1] всякий, кто ударит должностное лицо, лишится десяти перперов;

[2] если — глашатая, или щитоносца, или посланца курии, уплатит пять перперов, и если не имеет, откуда уплатить, будет бит.

[XVII.] Установление об ударе колокола

Итак, постановляем, что, если кто ночью будет после третьего удара колокола найден без светильника или притушив яркий огонь, даст половину перпера и прочее, сообразно тому, как пожелает установить князь со своим советом. [145]

[XVIII.]

Итак, постановляем, что

[1] ни один харчевник не держит харчевню открытой после второго удара колокола, и который ослушается или продаст вино, лишится восьми больших денариев;

[2] и если кто обвинит, возымеет половину.

[XIX.]

Итак, постановляем, что

[1] если кто продаст вино без установления господина князя или тех, кто на это поставлен, уплатит один перпер и тем не менее возымеет установление от ранее упомянутых и обязуется делать так [впредь] и в государстве, и на островах;

[2] и если кто обвинит, возымеет половину штрафа.

[XX.] О продовольственниках

Итак, постановляем о продовольственниках, которые должны свозить [съестные припасы] в государство к определенному времени в соответствии с тем, как будет установлено и решено большей частью меньшего совета, сохраняются они навечно.

[XXI.] О злословии

Итак, постановляем, что

[1] если какой-нибудь муж или женщина скажут между собой слова, обидные судьям или советникам, или иным должностным лицам, или [совершат] иные дурные поступки, каковые до этого не были записаны в указанных прежде главах, — будут на попечении господина князя и двух от совета, с кем князь пожелает держать совет, и уплатят, как положено, настолько меньше, насколько менее обидно злословие, чем дурной поступок;

[2] и лицо, какое претерпит обиду злословия или дурного поступка, если заявит протест, возымеет половину штрафа. [147]

[XXII.] О вызове на судебное разбирательство по злодеянию

Постановляем, что всякий, кто будет зван князем по злодеянию или злословию через глашатая оглашением на улице, если не придет, где бы ни был, в срок, отведенный ему, будет виновен и понесет ту кару в соответствии с мерой и порядком, установленным о злословии или дурных поступках, упомянутых выше.

[XXIII.]

Итак, постановляем, если кто-либо будет зван к ответу о поручении господина князя через его посланца, или по слову глашатая, или через иного человека с печатью и не придет, отпадет от права своего по поданной на него жалобе, если не имеет справедливой помехи, за которую поручится в оправдание себе перед господином князем, и князь с большей частью судей возымеет попечение об этой помехе, каковая, если будет справедлива, даст ему изрядный срок по попечению господина князя.

[XXIV.] Об избрании судей и должностных лиц

Итак, постановляем, что

[1] князь, какой будет в то время, или наместник изберет трех судей [сроком] на год и трех советников, чтобы все шестеро были советниками малого совета по клятве для суда и совета, каждый на своей должности, точно следуя статутам государства и указанию, данному ему, и князь с ними, шестью или большей [их] частью, изберет иных должностных лиц;

[2] и судьи должны судить справедливо по статутам государства, отринув ненависть, любовь, страх, мзду, и где статуты не будут записаны, — по совести своей, благой и чистой, и по всякому делу приведут они суждение, подлежащее обнародованию;

[3] возымеют они на содержание пятнадцать [перперов каждый] ;

[4] и если кто-либо станет держать ответ перед курией и участвовать в судебном разбирательстве, не может отвергнуть ни кого-либо из судей, ни всю курию;

[5] и судьи, прежде чем дадут суждение, получат на свое содержание залог с того, для кого нужно вынести суждение; [149]

[6] и должны они быть судьями для всех, кроме как княжеской семьи и тех, кто за денарии служит ей, добывая этим себе на хлеб, каковых князь должен испытывать и судить по желанию своему сообразно с их проступками.

[XXV.]

Итак, постановляем, что если кто-либо из судей или советников будет находиться с кем-либо, кто будет на судебном разбирательстве, в третьей степени кровного родства и выше, или если будет он лишен разумения, или если будет родственником [по отцу], в этом случае и в судебном разбирательстве или в совете будет отрешен от обязанностей своих князем, и противная сторона может известить о том господина князя, если он не знает.

[XXVI.]

Итак, постановляем, что

[1] князем и большей частью малого совета должны быть избраны два судебных защитника, каковые должны защищать по клятве [сроком] на год на суде собственные права людей как с островов, так и иноземцев, и защищать перед господином [князем] и его судьями, или посредниками справедливость и ответы, каждый в своей части;

[2] и всякий [судебный защитник] должен иметь на содержание один большой денарий за всякого.

[XXVII.]

Итак, постановляем, что судебный защитник, присяжный по тяжбе, если будет находиться с кем-либо [из тяжущихся] во второй степени кровного родства и ниже, не обязан защищать против него на суде, если не пожелает.

[XXVIII.]

Итак, постановляем, что господином князем и большей частью малого совета должны быть избраны два судебных защитника, каковые по клятве [сроком] на год должны расследовать и защищать справедливость и ответы общества и участвовать в судебном разбирательстве перед курией против всех, творящих дурные поступки и злословие, кроме как против кровных родственников во второй степени и выше и родственника [по [151] ма тери], и должны иметь десятую часть [дохода] от всех поступивших дел и судебных решений в пользу общества и тех лиц, которые должны иметь долю от кары, [павшей] на творящих дурные поступки и злословие.

[XXIX.]

Итак, постановляем, что если кто-либо будет зван на судебное разбирательство, кроме как о злословии или дурном поступке, и не пожелает держать ответ и участвовать в судебном разбирательстве перед господином [князем и] курией, изберет каждая сторона посредников, одна сторона одного или двух и другая сторона — столько же, и одного постороннего, не внушающего подозрения ни одной из сторон и не тяготеющего к одной больше, чем к другой даст князь; каковые посредники в срок, какой назначит им господин князь, определят стороны суждением или придут к соглашению о каре, назначенной ему [виновному] господином князем; и [по делу] свыше одного перпера посредники должны дать суждение в присутствии господина князя.

[XXX.]

Итак, постановляем, что если кто-либо будет зван на судебное разбирательство по какому-либо ответу, кроме как о злословии и дурном поступке, и спросит срок, чтобы держать ответ, [то] если иск будет от пяти перперов и выше, мужу будет дан срок в восемь дней и вдове — в пятнадцать, и — от пяти до одного, мужу будет дан срок в четыре дня и вдове — в восемь, и — ниже одного, мужу будет дан срок в один день, а вдове — в два дня.

[XXXI.]

Итак, постановляем, что если кто-либо будет зван на судебное разбирательство и кто-либо спросит с него свыше одного перпера, тот, кто будет зван, если не имеет на острове наследства или движимого [имущества] в такую стоимость, в какую будет судебное разбирательство, и запрос превысит его [возможности], даст обеспечение в уплату присужденного. [153]

[XXXII.]

Итак, постановляем, что

[1] если путники, в границах пути [своего] — иноземцы, пожелают участвовать в судебном разбирательстве против людей с острова по какому-либо ответу в тот же день, в какой понесут [урон], человек с острова обязан держать перед ними ответ тотчас, без какого-либо срока;

[2] если тот иноземец помедлит здесь, держит [он] перед ним ответ до двух дней;

[3] и как человек с острова обязан держать ответ перед иноземцами, так и иноземцы обязаны в тот же самый срок и по той же статье держать перед ними ответ.

[XXXIII.]

Итак, постановляем, что ни один, кто будет находиться с кем-либо в третьей степени [кровного родства] и выше или будет родственником [по матери], не может приводить свидетельство за него, но против него — да.

[XXXIV.]

Итак, постановляем, что ни один иноземец, ни явный недруг (Гор, ни женщина, ни лицо моложе четырнадцати лет и ниже, ни грабитель, ни явный пират), ни разбойник с большой дороги, ни изгнанник, ни те, которые утратят доверие к себе и правду из-за дурного поступка своего, в чем будут изобличены и осуждены курией, не должны быть приняты в свидетели.

[XXXV.] О задатке

Итак, постановляем, что

[1] если какой[-нибудь] купец, покупая что-либо у кого-либо, даст один малый денарий в задаток, будет торг крепок и продавец обязан дать и покупатель принять товары;

[2] если кто-либо даст задаток сверх одного денария, обязан тот, за кем останется торг, уплатить [при неустойке] другой стороне задаток вдвойне. [155]

[XXXVI.] О завещании

Итак, постановляем, что

[1] если какой-либо человек преставится как с завещанием, так и без завещания, и имеет одного сына или несколько законных, от одной ли жены или от нескольких, состоявших в браке [с ним], должны преемствовать они в имуществе его как движимом, так и недвижимом, и поделить имущество его поровну;

[2] и если кто-либо из сыновей имеет сына или сыновей, внука или внуков, преемствуют они степенью ниже и примут, по смерти деда и отца, часть [имущества] отца своего, и так надлежит понимать нисходяще по [едино] кровной линии;

[3] и если кто-либо не имеет брата или сына или сыновей, но имеет дочь или дочерей, те дочери возымеют часть [имущества] отца своего, как если бы один из братьев;

[4] и если те братья имеют сестру или сестер, обязаны выдать ее или их замуж до восемнадцати лет;

[5] [и] если они не пожелают [исполнить] этого, [те] могут сами выйти замуж, приняв долю всего достояния отца по совету иных своих близких в соответствии с положенным разделом [статутов].

[XXXVII.] О разделе между наследниками от двух жен

Итак, постановляем, что если кто-либо имеет от первой жены дочь или дочерей, и от второй, и более, — сына или сыновей, и наоборот, поделят все они имущество отца между собой поровну.

[XXXVIII.] Об овдовевшей жене

Итак, постановляем, что

[1] если какой-либо человек имеет жену и преставится, и жена его пожелает владеть ложем супруга своего и не выходить замуж за иного, — владеет приданым своим и всем имуществом мужа полностью по воле своей и будет госпожой;

[2] и если пожелает выйти замуж, изымет только приданое свое, а наследство целиком останется наследникам. [157]

[XXXIX.] Об изъятии ради [спасения] души

Итак, постановляем, что если муж приблизится к смерти, может изъять из движимого достояния своего ради [спасения] души своей по желанию своему.

[XL.] О том, кто, не сделав завещания, умирает без наследников

Итак, постановляем, что

[1] если кто-либо умрет, не сделав завещания, и не имеет наследников, все имущество его отойдет отцу;

[2] и если не имеет отца, отойдет брату или братьям или наследникам их;

[3] и если не имеет брата или братьев или наследников их, отойдет ближайшему из сородичей его.

[XLI.] Об изготовлении завещаний

Итак, постановляем, что

[1] если кто-либо пожелает составить завещание как в болезни тела, так и в здравии, будучи, однако, в доброй памяти, должен сделать [это] перед четырьмя свидетелями, если не будет там писца, и если будет — с тремя свидетелями; в ином случае завещание не имеет никакой силы;

[2] и если не будет там писца и сделает перед четырьмя свидетелями, наследники или преемники представят свидетелей [так], чтобы пришли они перед присяжным писцом общины и двумя судьями и привели свидетельство о завещании, относительно чего в течение двадцати дней будет составлен акт; иначе завещание будет пустым и тщетным, и наследники и преемники, каковые не представят их [свидетелей] к даче свидетельских показаний в течение этого времени, возвратят добытое дурным путем, если принадлежит оно завещателю, и уплатят общине десять перперов;

[3] и если [завещатель] сделает несколько завещаний, — чтобы первое имело силу, и все другие были бесплодны. [159]

[XLII.] О торговых сделках

Итак, постановляем, что

[1] если какой-либо отец пошлет какого-либо сына для купли, то прибыль и убыток — чего Боже упаси! — будет на имуществе отца; и если не будет он [сын] способствовать купле согласно воле отца, то убыток, какой выпадет ему без какого-либо долгового обязательства, не будет ни на отце, ни на достоянии его;

[2] и это надлежит понимать о сыне, отцом не отделенном, каковое отделение должно быть доказано годными свидетелями или под присягой, потому что отец есть и должен быть господин [семьи] при жизни своей и мать — [госпожа] по смерти мужа своего.

[XLIII.] О ночных стражах

Итак, постановляем, что

[1] ночные стражи должны бодрствовать еженедельно под присягой и верно нести стражу;

[2] и если кто-либо, кто должен стоять свою стражу, уснет, — уплатит двенадцать малых денариев;

[3] и если не пожелает прийти, уплатит за всякую [пропущенную] ночь на протяжении всей недели один большой денарий, половина коего отойдет общине, а иное — стражам.

[XLIV.] Об изъятии зерна за [пределы] государства

Итак, постановляем, что

[1] всякий, кто изымет пшеницу или зерно, или стручки за пределы государства или острова или продаст чужестранцам на вывоз в иные области, или чужие провинции, лишится всей пшеницы или зерна, или стручков, [если] кто сделает это без распоряжения князя каким-либо способом или уловкой;

[2] и кто обвинит или поймает, возымеет третью часть всего зерна. [161]

[XLV.] Об уклонении обманом от пошлины

Итак, постановляем, что

[1] всякий, кто уклонится обманом от пошлины, установленной князем или большей частью его совета, уплатит втройне ту пошлину, от которой он уклонится обманом;

[2] и кто обвинит и будет доказано, возымеет третью часть.

[XLVI.] О тех, кто приводит чужестранцев на остров для грабежа

Итак, постановляем, что

[1] всякий, кто приведет из иной провинции чужестранца в государство или на острова каким-либо доводом или уловкой, или ссылкой на слово или дело и передаст какой-либо рогатый скот и будет доказано о нем одним годным свидетелем или сознается, возвратит весь рогатый скот хозяину и выплатит общине, как сказано выше в главе о краже;

[2] и если погубит или понудит погубить передачей и обманом, или передаст иное достояние, лишится в зерне вчетверо и [из иного] достояния — двух частей;

[3] если обвинивший придет к хозяину и откроет творящего дурные поступки, хозяин вместе с обвинившим возымеют три части [штрафа];

[4] и если обвинивший придет к князю и откроет творящего дурные поступки, хозяин возымеет только третью часть и община вместе с обвинившим две иные части [штрафа];

[5] и если передаст он какое-либо человеческое лицо, ввиду чего оно будет воровски изъято с острова, и будет доказано о нем одним годным свидетелем, [и] если было [то лицо] в рабстве, возвратит он хозяину двадцать перперов или будет в рабстве у него до тех пор, пока не возвратит раба или рабыню; и если было [то лицо] на свободе, уплатит он ближайшим из родни тридцать перперов и будет у близкого того в рабстве;

[6] и если не сможет уплатить, лишится одной ноги и сверх того будет в рабстве, пока не возвратит переданное лицо;

[7] и если бежит, пребывает в вечном изгнании и лишится всего своего имущества, из коего будет выдано ближайшему [из родни] тридцать перперов и остаток отойдет общине. [163]

[XLVII.] Об установлении про соль

Итак, постановляем о соли, что в соответствии с тем, как князь с большей частью большего совета установит, соблюдается навечно.

[XLVIII.] Об ограничении для должностных лиц, не желающих быть в должности

Итак, постановляем, что если кто-либо будет избран в посланцы или судьи, или в совет, или на какую-либо должность государства и не пожелает быть [в ней], уплатит пять перперов, если не окажется у него справедливой помехи, и будет на испытании князя и большей части меньшего совета.

[XLIX.] Об установлении про вино

Итак, постановляем о вине, что в соответствии с тем, как князь с большей частью меньшего совета установит, сохраняется навечно.

[L.] Об ударе, [нанесенном] детьми

Итак, постановляем, что ребенок [мужского пола] от четырнадцати лет и ниже и сходно-женского пола, какой совершит какие-либо из ранее упомянутых злодеяний, будет на попечении господина князя и малого совета, дабы покарать его в соответствии с тем, как представится ему более справедливым.

[LI.] О богохульстве

Итак, постановляем, что

[1] если кто будет хулить Господа или святых его, или таинства церкви и будет доказано о нем одним свидетелем, уплатит один перпер;

[2] и если не даст, будет привязан к столбу и пребудет один день привязанный;

[3] и кто откроет, возымеет половину штрафа.

[LII.] О продаже оружия

Итак, постановляем, что [1] если кто продаст какое-либо оружие пиратам без [165] распоряжения господина князя, уплатит четыре перпера и лишится оружия или сколько стоит оружие;

[2] и обвинивший возымеет половину штрафа и оружия.

[LIII.] О запрещении [носить] оружие

Итак, постановляем, что, когда князь запретит носить оружие днем или ночью, в соответствии с тем, как будет установлено и решено им самим и большей частью малого совета, сохранится навечно.

Во имя Христа, бога вечносущего, аминь. В году от воплощения господа нашего Иисуса Христа тысяча двести семьдесят первом, в четырнадцатый индикт.

Мы, Марсилий Георгий, божьей милостью князь Корчулы и Млета, вместе с судьями и советниками и 5 с одобрения всего народа острова Корчула, в похвальном общественном распорядке, возымев попечение, печемся о том, чтобы отныне развивался наш остров и возымел он благосостояние и произрос из хорошего в лучшее, когда на Корчуле за упомянутого Марсилия Георгия находится наместник, благородный муж Лумпри из [рода] Цеваллеллис, сын господина Иоанна из [рода] Цеваллеллис из Ядра. И сверх того ко мне, князю Марсилию, был послан благородный муж Юркус из [рода] Богодислов, гражданин и верный нам, дабы укрепить статуты, записанные мною ниже, и мы желаем, чтобы судьи, когда они начинают и принимают судейскую должность, непременно присягали на этих статутах, равно как присягают и на иных, творить правосудие и ответ и придерживались по клятве их [этих статутов], равно как иных.

[LIV.]

Устанавливая [статуты], постановляем, что

[1] ни один человек, ни женщина не дерзнет вторгнуться в землю какого-либо лица, кроме как по разрешению и поручению того, чья земля;

[2] и если вторгнется без разрешения хозяина земли, лишится пяти перперов, каковые отойдут общине, и [167] весь земледельческий труд, какой направит или вложит в нее [ту землю], и земледельческий труд, какой уже был бы вложен, — хозяина, чья земля;

[3] кроме [того случая], когда [нарушитель] будет особо близким хозяину земли, имеющим часть в упомянутой земле, и этот, если начнет он [самовольно] трудиться, не лишится своего земледельческого труда;

[4] но если [хозяин земли] имеет какого-либо своего близкого с каким-либо правом в упомянутой земле, должен возместить упомянутому начинателю в соответствии с тем, что присудят добропорядочные люди, какие будут даны [на то] князем или иными, которые будут вместо него;

[5] и всякий близкий уплатит часть свою, если пожелает иметь часть в упомянутом земледельческом труде.

[LV.]

Итак, постановляем и устанавливаем, что

[1] ни один человек, ни женщина не дерзнет вторгнуться в какой-либо дом, и если вторгнется, уплатит шесть перперов, из коих половина — общины и иная половина — того, к кому применили силу;

[2] и если тот, к кому применили [силу], придет к соглашению [с виновным], утратит он свою часть [штрафа], если будет доказано добропорядочными и годными свидетелями или станет ясно из общей молвы.

[LVI.]

Итак, постановляем и устанавливаем, что

[1] если кто-либо будет зван на судебное разбирательство за кражу и обратится с просьбой в совет [об отсрочке], возымеет срок в три дня;

[2] и если не придет в течение трех дней, отпадет от всякого права своего по упомянутой краже и из всего имущества своего уплатит упомянутую кражу и установленный штраф;

[3] и не имеет он судебного защитника, кроме [того случая], когда он [обвиняемый] будет лучшим от дома своего;

[4] и если будет кто-либо неразумным или глупым, дать ему судебного защитника будет на попечении князя или наместника и его курии. [169]

[LVII.]

Итак, постановляем, что

[1] если кто-либо построит в государстве дом из известкового камня, [то], если будет дан ему упомянутый дом мною, князем Марсилием, или моим наместником, будет его;

[2] и если мирно держит его один год, сохраняю [за ним];

[3] если [же] нет его в государстве в этот год, чтобы жить в нем [доме том], подобно тому как делают иные граждане, которые живут в государстве, — утратит.

[LVIII]

Итак, постановляем, что

[1] всякий, кто украдет, как [сказано] в том статуте, сохраняю, что уплатит за одно десять — от мелкого рогатого скота и от крупного, от [всего] в совокупности — пять;

[2] и тот, у кого будет совершена кража, возымеет добро свое, а иное будет поделено пополам, из коего половина — общины, а иное — того, у кого совершена кража;

[3] и если тот, у кого будет совершена кража, придет к соглашению с грабителем каким-либо способом или уловкой, лишится всякого права своего как в добре, так и в каре, если будет [это] доказано добропорядочными свидетелями или станет ясно из общей молвы.

[LIX.]

Итак, постановляем, что

[1] всякий, кто скажет или сочинит какие-либо слова, обидные судьям или советникам, или должностным лицам, или какому-либо посланцу, которого направит князь или наместник, лишится двух перперов, каковые Должны отойти общине;

[2] и чтобы община могла получить свои штрафы, если вышеозначенные немедля придут к взаимному соглашению: так должна получить [она] два перпера, которые должны отойти общине за всякого. [171]

[LX.]

Итак, постановляем и устанавливаем, что

[1] если кто-либо опустошит какой-либо виноградник и будет уличен тот, кто опустошил, или он сознается, или будет доказано какими-либо добропорядочными и годными свидетелями, уплатит этот убыток и десять перперов;

[2] и если тот, у кого опустошат виноградник, придет к соглашению с творящим дурной поступок, лишится всякого права своего и штрафов, каковые все отой-дут общине;

[3] и если не придет к соглашению, возымеет возмещение своего убытка и половину штрафа, иная половина — общины;

[4] и если из общей молвы станет ясно заранее [достигнутое] соглашение между творящим дурной поступок и понесшим убыток, утратят все и ничего не возымеют, как было сказано выше, от права своего.

[LXШ.]

Итак, постановляем, что

[1] отныне [и] впредь такое отношение, какое наши соседи выказывают нам, такое мы обязуемся выказывать им;

[2] сохраняю навсегда положение, созданное прежде всего [в интересах] всех иных народов, имея в виду, что соседи наши пребывают от Себеники до Корчулы и от Корчулы вплоть до Рагузы и по всей твердой земле;

[3] сохраняю навсегда договоры, заключенные между нами и ими, и [теми, кто] с Хвара и Брача и Исла острова.

[LXII.]

Итак, постановляем, что если князь или наместник не сможет прийти к соглашению в суде, направит это судебное разбирательство в малый совет и то, что увидят справедливым, присудят, и будет вынесено [окончательное] суждение, имея в виду, что не будет оно вынесено против прав княжества или против чести и что не может находиться в этом совете какой-либо близкий тех [тяжущихся] сторон вплоть до третьей степени [кровного родства]. [173]

[LXIII.]

Итак, постановляем, что

[1] ни один пастух не должен снимать шкуры с какого-либо рогатого скота без того, чтобы голова оставалась вместе со шкурой, и должен представить это хозяину животных;

[2] и если не сделает [так], должен считаться грабителем и судиться как грабитель и возымеет ту кару, какая содержится в статуте о грабителях;

[3] и если хозяин животных придет к соглашению с упомянутым пастухом против упомянутого статута и если будет доказано годными свидетелями или станет ясно из общей молвы, лишится четырех перперов, каковая кара отойдет общине.

[LXIV.]

Итак, постановляем, что

[1] ни один пастух не дерзнет умертвить какое-либо животное своей общины, большое или малое, без разрешения господина своего;

[2] и если похитит и будет уличен, судится как грабитель, точно следуя статуту;

[3] и если хозяин животных придет к соглашению с упомянутым грабителем против упомянутого статута и будет доказано годными свидетелями или станет ясно из общей молвы, лишится он так четырех перперов, каковая кара отойдет общине.

[LXV.]

Итак, постановляем, что если какой-либо пастух скажет, что утратил какое-либо животное, большое или малое, и не будет знать, кто похитил его, будет убыток на пастухе и будет доверие клятве хозяина рогатого скота по упомянутому убытку.

[LXVI.]

Итак, постановляем, что

[1] ни один не дает ссуду и кто даст, лишится всей ссуды, какую даст, и тот, кто примет денарии в ссуду, лишится одного перпера;

[2] и кто придет к соглашению каким-либо способом или уловкой [с заимодавцем], тем не менее лишится всего, что содержится в настоящем статуте, если будет доказано годными свидетелями или станет ясно из общей молвы. [175]

[LXVII.]

Итак, постановляем, что если какой-либо наш гражданин, защищая себя или своих животных, или сотоварищей своих от какого-либо иноземца, пришедшего на остров, чтобы отвагой взять [их], или иное что-либо вознамерился бы взять он силой, и упомянутый гражданин наш, защищая себя и достояние свое, убьет его, то упомянутый наш гражданин никоим образом не карается какой-либо карой, а это надлежит иметь в виду, если указанный убыток составит больше половины перпера, именно — о соседях наших, какие пребывают и живут [на протяжении] от Себеники вплоть до Корчулы и от Корчулы вплоть до Рагузы и — с островов Хвар, Брач и Исла и по всей твердой земле от Трогира до Себеники.

[LXVIII.]

Итак, постановляем, что пристав, посланный князем или наместником, или курией, должен, если будет похищено, возыметь в вознаграждение себе с тех, кого он уличит, за быков, коров, лошадей и вьючный скот, за любое [животное] с каждой [головы] три больших [денария] и за свиней и ослов, за каждое [животное] — два больших [денария], и за малых животных, за любое с каждой [головы] — один большой [денарий] на свое содержание.

[LXIX.]

Итак, постановляем, что

[1] если кто-либо будет участвовать в судебном разбирательстве [при иске] сверх двенадцати перперов перед князем, или наместником, или его курией, может обратиться с просьбой в малый совет, чтобы тот вместе с князем и его судьями непременно судил на упомянутом судебном разбирательстве;

[2] сохраняю, что в упомянутом совете, или суде, или же суждении никто не может быть из близких его вплоть до третьей степени [кровного родства];

[3] однако сохраняю, что честь и право упомянутого князя и княжества в упомянутом статуте не затрагиваются, ибо сказано в ином месте, что должно быть сделано. [177]

[LXX.]

Итак, мы постановляем, что если какой-либо наш гражданин пойдет по нашему острову и приблизится к животным какого-либо человека, и возьмет какого-либо козленка или ягненка, тот, кто возьмет, уплатит один перпер.

[LXXI.]

Итак, [постановляем, что]

[1] если [кто-либо] возьмет животное [в возрасте] от года и выше, чтобы уплатил два перпера;

[2] если хозяин или пастух пожалуется на это, будет дана вера хозяину или пастуху, чье будет животное или животные, и чтобы [взявший] уплатил сразу же [определенную] ранее сумму;

[3] и если не уплатит сразу же, чтобы уплатил пять перперов и чтобы вышеупомянутые пять перперов были, и непременно были, [поделены:] общине — половина, а иная половина перешла хозяину животного.

[LXXII.]

Итак, говорим, что если какой-либо пастух ударит кого-либо камнем или ножом, или каким-либо оружием, чтобы понес ту кару, какая содержится в статуте общины, и если не имеет, откуда уплатить, пребудет за каждый большой [денарий] один день в тюрьме.

[LXXIII.]

Итак, говорим, что если какой-либо человек из тех, кто едет верхом на лошади по какому-либо пшеничному полю, упустит какую-либо лошадь и причинит какой-либо убыток, чтобы уплатил пять перперов или взял из [своей] пшеницы: дать [за ущерб, причиненный] упомянутой лошадью или лошадьми, и чтобы от указанного штрафа половина перешла общине и иная половина — тому, чье зерно. [178]

КРАТКАЯ РЕДАКЦИЯ СТАТУТА ОСТРОВА КОРЧУЛА КАК ИСТОРИКО-ЛИТЕРАТУРНЫЙ ИСТОЧНИК.

ПРИНЦИПЫ И МЕТОДЫ ЕГО ПЕРЕВОДА

«Всякий перевод есть толкование» (В. П. Виноградов). Дело лишь в том, что и как толковать.

Раскрыть неведомое так, чтобы язык его стал внятен и тебе и твоим современникам; постичь прошедшее, исходя из его же собственных законов, лишь критически осмысляя эти законы из удаленности настоящего, однако не огрубляя, не трансформируя, не подтягивая их к настоящему, — вот задача исследователя общества, исследователя древней культуры, в том числе и средневековой.

В самом деле печальная пора, когда Средние века почитались эпохой безвременья, некой переходной, неизбежной, но тесной и темной, ступенью от блистательного Прошлого в сияющее Будущее, миновала, но принципы изучения памятников этого своеобразного исторического периода во многом остались прежними.

Именно оказалась в стороне, не была учтена и выявлена специфика художественного мышления, образного мировосприятия эпохи, а потому поэтика и эстетика литературных памятников той поры продолжают быть во многом terra incognita («землей незнаемой»), о которой судят и толкуют, исходя из законов настоящего, из законов «иной земли», а не по ее собственным жестким и твердым канонам. Как результат — подобные истолкования нередко приводят к ошибочным выводам, одинаково бедственным для культуролога, филолога, историка.

Разительный пример — недавняя польско-советская научная дискуссия об упоминании Червонной Руси в сочинении Гервазия Тильберийского ²¹. Дискуссия концентрировалась в основном вокруг цитаты из античного автора, из «Фарсалии» (I 402) Лукана, введенной в текст Гервазием. Согласно польскому исследователю, подобное [179] цитирование не что иное как «характерное для средневекового книжника стремление показать свою начитанность», «желание показать себя знатоком римской поэзии»; по мнению советских, — цитата из Лукана подтверждает и определяет взгляды и сведения цитирующего.

Тем самым вопрос о том, была или не была Юго-Западная Русь как Русь Червонная известна Гервазию Тильберийскому, а с ним — средневековой Европе, оказывается до известной степени поставленным в зависимость от норм средневековой цитации, иначе — норм средневековой поэтики и эстетики.

Лишь специальный разбор контекста цитаты и выявление принципов средневековой цитации, ее соответствия античной традиции (см., в частности, цитацию Иеронима речей Цицерона, стихов Теренция и Горация в «Письме к Поммахию») позволили, наконец, сделать вывод и в плане историческом, и в плане филологическом: Гервазий знал о Червонной Руси, и его цитация как цитация всякого средневекового автора не нарушает специфику средневековой поэтики, где цитата, даже вымышленная, должна согласовываться, хотя бы минимально, с бытующими или — реже — индивидуальными представлениями цитирующего.

Итак, требование постижения специфических законов поэтики и эстетики литературного феномена при интерпретации его — первый и необходимый шаг в истолковании источника.

В нашем случае, случае перевода-интерпретации КР Статута острова Корчула, требование это вполне актуально и как относящееся к литературному явлению, и как выдвигающее на первый план специфику перевода-истолкования источника.

В самом деле. Статут — юридическое сочинение, непосредственно правовое уложение, т. е. литература, по современным понятиям, научная, внезапно, при пристальном знакомстве с ним, оборачивается литературой особого специфически «общего» плана, где понятие и образ в тесном сплочении создают специфику средневекового восприятия мира, а научное, юридическое, историческое, социально-политическое и художественное начала организуют единое нерасторжимое целое. Подобное сращение пронизывает тематику Статута, саму подачу материала, лексический строй его изложения, вводит метр в структуру прозаического текста. Статут открывается двенадцатистрофным элегическим дистихом вступления, включает прямую речь «действующих лиц», содержит избыточно подробный, с точки зрения современного, строго научного подхода, материал. Правовая статья Статута предстает подчас художественной картиной, жизненной сценкой, запечатленной с великим мастерством во всей ее многоплановости. Налицо не изживший себя синкретизм общественного сознания, свойственный средневековью: понятие не противопоставлено образу, и, [180] как следствие, абстрактное постигается конкретным, всеобщее — единичным, общественное — частным; чувство скрепляет, усиливает мысль.

В этом отношении достаточно показательны статьи XVII и XVIII. Одна — «Установление об ударе колокола»; «Итак, постановляем, что, если кто ночью будет после третьего удара колокола найден без светильника или притушив яркий огонь, даст половину перпера и прочее, сообразно тому, как пожелает установить князь со своим советом». Другая — о харчевниках: «Итак, постановляем, что [1] ни один харчевник не держит харчевню открытой после второго удара колокола, и которой ослушается или продаст вино, лишится восьми больших денариев; [2] и если кто обвинит, возымеет половину».

Как видим, поданный материал «обильнее» и конкретнее юридически необходимого. Чувственный, вещный элемент повествования выступает в нем едва ли не на передний план, тематика предметна, сведения объемнее и подробнее, а лексика шире, чем это привычно требуется для выражения голо юридической мысли: «ночью после третьего удара колокола ходить без огня нельзя», или — соответственно — «нельзя продавать вино после второго удара колокола».

Нередко между средневековым юридическим, «научным» текстом и текстом художественным ощущаются тематико-композиционные параллели; и это ощущение столь явно, водораздел проходит столь близко, что Статут предстает временами как бы средневековым литературным сюжетом в его готовом виде. Пример — ст. XIII, 1, 4 о перебранке соперниц или соседок (ср. также сцену перебранки Брюнхильды и Кримхильды на паперти храма — «Песнь о Нибелунгах», XIV 838): «Итак, постановляем, что [1] если какие-либо женщины ударят друга друга камнем либо палкой или понудят ударить, то, какая будет виновной, лишится шести перперов и, если не имеет, откуда уплатить, пребудет в тюрьме, пока не уплатит; ... [4] и если одна скажет другой «блудница» и будет [это] доказано о ней одним свидетелем, лишится одного перпера».

Характерно, что в той же статье ПР ёмко-образное «блудница» (meretrix) уступило место более нейтральному и абстрактному «позорному слову» (ст. XXVIII, opprobirum; «...и если одна скажет другой позорное слово...»). Иначе образный момент, едва ли не «на равных» сосуществующий с понятием в КР Статута, со временем при размежевании образных и понятийно-логического типов мышления — ПР — «теснится», «сжимается», уступая место отвлеченному, абстрагированному факту понятия.

Перечисленные особенности Статута не являются чем-то искони присущим лишь данному правовому памятнику или — шире — этническому региону, но распространяются на соответствующие памятники [181] ряда регионов, характеризуя определенный тип средневекового мышления в целом. Так, например, во многом те же признаки художественного познания мира находим в описании Д. С. Лихачева применительно к Русской Правде ²², юридическому памятнику Древней Руси, и в тексте Помезанской Правды ²³, правового уложения прусского Поморья. Так что во всех указанных случаях речь, видимо, должна, прежде всего и преимущественно, идти о некоем стадиально едином уровне общественного сознания.

Подобная специфика мышления предъявляет определенные требования и к практике перевода Статута. Лексика Статута четко юридически, правово не оформлена. Едва ли не каждое слово-термин имеет помимо юридического смысла еще и смысл общеупотребительного слова; кроме того, сам единственный смысл юридического термина до конца в нем не выявлен и не закреплен. В результате образуется некий «синонимический ряд» терминов, как бы тождественных друг другу и вместе рознящихся друг от друга не смыслом в целом, но смыслоразличительным оттенком данного целого. Перед нами лексический вариант, лексическое претворение синкретизма средневекового сознания, где части не выделены из целого, не противопоставлены ни друг другу, ни этому целому, где вид, существуя как таковой, полностью не отделился от рода, сохранил с ним связь.

Так, например, глагол decedo, cessi, cessum, ere помимо значения «умирать» и «преставляться», получившего в Статуте смысл юридического термина (статьи XXXVI, XXXVIII; стр. 120 с. 9), имеет не менее десяти рубрикаций значения: 1) уходить, уезжать, отправляться; 2) отклониться, сбиться; 3) сторониться, избегать; 4) схлынуть, отступить; 5) заходить, убывать; 6) утихать, проходить; 7) исчезать, выдыхаться; 8) уступать; 9) отказываться, отступать; 10) протекать.

Глагол decedere текстологически синонимичен глаголу morior, mortuus sum, mori — «1) умирать; 2) погибать, пропадать, исчезать»; в его первом значении «умирать», но в отличие от morior по контексту сохраняет за собой некоторый признак «высокого» действия, оттенок стилевой «возвышенности» («Итак, постановляем, что, если какой-либо человек преставится как с завещанием, так и без завещания» — ст. XXXVI, но «Итак, постановлением, что, если кто-либо умрет, не сделав завещания» — ст. ХL; и др.). Соответственно прилагательное propinquus, a, um или субстантивированный вариант [182] propinquus, i, m в тексте Статута терминологически переводится как «близкий» (о родственниках — статьи XLVI, LXII, LXIX) и по словарю имеет следующую рубрикацию значения: 1) близкий, близлежащий, соседний; 2) близкий, приближающийся (о времени); 3) близко подходящий, похожий; 4) родственный, родной. Вместе с тем по контексту propinquus, а, um оказывается синонимичным прилагательному specialis, e — «особый, особенный, частный», которое тем не менее отличается от propinquus оттенком значения «особой близости» (ст. LIV), превышающей и обостряющей смысл, заложенный в понятии propinquus.

Одновременно, субстантивированное прилагательное propinquus встречается в тексте Статута в двух разных формах, контекстуально синонимичных и тем не менее явно соответствующих нарастанию оттенка значения, что в переводе повлекло за собой лексическую градацию: propinquus, i, m — «близкий» (статьи XXXVI, XLVI, LIV, LXII, LXIX; стр. 120 с. 9, стр. 124 с. 28); propinquior, oris, m — «ближайший» (статьи XL, XLVI; стр. 120 с. 24, 29, стр. 122 с. 6, 13, 19).

Обычно семантический оттенок слова, выделяемый при переводе как его юридическое терминологическое значение, внутренне имеет историко-социальную основу, с которой связан и из которой произрастает.

В этом смысле показательны оттенки юридических понятий ext-raneus, i, m и forensis, is, m, каждое из которых означает человека, пришедшего извне. Однако смысловой акцент в объеме значения каждого из этих понятий не однороден; extraneus, i, m (extra — вне, снаружи) — «чужестранец», иначе — внешний, со стороны приходящий; forensis, is, m (foras — из дома, foris — вне дома, forum, i, n — рыночная площадь, центральная площадь) — «иноземец», иначе — пришлый с определенными экономическими и политическими целями. Контекст Статута поддерживает и подтверждает этимологический анализ в выявлении специфики смыслосодержательного оттенка.

Еще более явственно ощутимо смысловое размежевание оттенков понятий в терминологическом определении значений компонентов синонимического ряда: civitas, atis, f; commune, is, n; urbs, urbis, f. Окончательное, принятое в комментарии-словаре их значение, — соответственно «государство», «община», «город» — опирается на глубинную дифференциацию понятий, внутренне связанную с историческим, социально-экономическим и политическим процессом. Оттенок значения выступает на передний план, занимая место юридического понятия: civitas, atis, f — город-государство (аспект социально-политический), urbs, urbis, f — город как категория социально-экономическая (пространство, окруженное стеной; противопоставлен [183] де ревне rus, ruris, n; ср. ст. XI rusticus, i, m — крестьянин), commune, is, n — община.

Напротив, интерпретация содержания и поиск смыслоразличительного оттенка у ряда понятий с во многом утерянной для нас социально-экономической и политико-социальной основой затруднителен. Так, понятия ministerialis, is, m (ст. LIX) и officialis, is, m (статьи XVI, XXI, XXIV, XLVIII) оба передают значение «должностного лица» лишь с едва ощутимым дополнительно усиленным оттенком служебности у понятия ministeriaiis.

Подобные попытки выделения смыслоразличителыюго оттенка как единого содержательного момента юридического термина в контексте Статута определили характер латинско-русского комментария-словаря, дающего ключ к переводу текста. Комментарий построен таким образом, что к каждому латинскому понятию прилагается русский эквивалент, не дублирующий никакое иное понятие и соответствующий контекстологическому содержанию латинского термина. Как правило, термин имеет единственное переводное значение, русский словарный эквивалент. Иногда к основному значению термина, выделенному курсивом, и, по переводу, подчеркнуто единственному, комментарий в целях правильного истолкования смыслового объема термина присоединяет ряд русских синонимов, призванных оттенить выделенное значение термина. Например, perpetualis, e — вечный, неизменный, постоянный (статьи I, II, VI, VIII и др.); или solutus, а, um — свободный, независимый, ничем не связанный, вольный (ср. liber, era, erum — «свободный» как антипод servilis, е — «рабский»): mulier soluta — вольная, ничем не связанная женщина, ст. XI.

Роль посредника между русским переводом и латинским текстом оригинала выполняет русско-латинский комментарий-словарь, построенный по принципу обратной связи с латинско-русским комментарием-словарем.

Перевод ставит своей целью воспроизвести стиль и лексику оригинала, избегая модернизации, иначе — не расширяя и не сужая лексики Статута, но стремясь выявить единое и единственное значение юридического средневекового термина.

Таковы в основном теоретические посылки, принципы и методы перевода-истолкования КР Статута острова Корчула как историко-литературного памятника Юго-Восточной Европы XIII в.

1. Reutz A. Verfassung und Rechtszustand der dalmatischen Kuestenstaedte und Inseln im Mittelalter. Dorpat, 1841, S. 21, 32, 35, 45, 60; Wenzel G. Studien ueber den Entwicklungsgang des Rechtslebens auf der Insel Curzola. — In: Archiv fuer Kunde oesterreichischer Geschichts-Quellen, Bd. IV. Wien, 1850, S. 509–581; Bd. VII. Wien, 1851, S. 361–422; Леонтович Ф. И. Древнее хорвато-далматинское законодательство. Одесса, 1868, с. III–IV.

2. Marczalм Henrik. Az Arpadok es Dalmaczia. Bp., 1898 (Ertekezesek a tortenelmi tudomanyok korebol), 16, 51, 98 (282, 317, 364) 11.; Miklossy Zoltan. A magyar kiraly tengeri hajohada a kozep-korban. Bp., 1934, 20, 103–104. 11.

3. См. типичную в этом смысле работу: Praga G. I comuni di troute a Venezia e all'Ungheria. Padova, 1954, p. 90–116.

4. Kretschmayr H. Geschichte von Venedig, Bd. II. Gotha, 1920, S. VII, где подчеркнута «общность судеб немецкого и итальянского народов». Подробно о венецианской историографии см.: Соколов Н. П. Образование Венецианской колониальной империи. Саратов, 1963, с. 198–215.

5. Coлoвjeв А. Предавана из историje словенских права (штампано као рукопис). Београд, 1939, с. 200.

6. Фрейденберг М. М. Новейшие публикации средневековых памятников Хорватии (1948–1965). — В кн.: Источники и историография славянского средневековья. М., 1967, с. 161 и др.

7. Обзор этих высказываний см. в весьма содержательной и ценной книге корчульского краеведа Винко Форетича: Foretic V. Otok Korcula u srednjem vijeku do g. 1420. Zagreb, 1940, str. 11–17; ср. также Соловьев А. В. Древнейший судебник юго-западных славян (Статут острова Корчулы). — «Труды IV съезда русских академических организаций за границей», ч. I. Белград, 1929, c. 343–356. Наш Статут не попал в последний сводный труд: Историjа на државите и правата на jугословенските народи Белград, 1972, с. 148–169.

8. Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В. Пути развития феодализма (Закавказье, Средняя Азия, Русь, Прибалтика). М., 1973.

9. Havlik L. Die alten Slaven im oesterreichischen Donaugebiet. — In: Oesterreich in Geschichte und Literatur, Wien, 1967, Jg. 7, S. 187–202.

10. Gjiovoje M. Otok Korcula, II izd. Zagreb, 1969 (с обширной библиографией); Sbornik otoka Korcule, 1. Zagreb, 1970; 2. Zagreb, 1972.

11. Просвета, т. I. Београд, 1959, с. 968; Enciklopedija Leksikografskog Zavoda, t. 4. Zagreb, 1959, str. 355–356; Narodna Enciklopedija srpsko-hrvatsko-slovenacka, red. St. Stanojevic, kn. II (Б. м. и б. г.) str. 420–421; Enciklopedija Jugoslavie, t. 5. Zagreb, 1962, str. 311–314.

12. Hormayr J. Geschichte der gefuersteten Grafschaft Tirol, I Theil, Abtheilung 2, Urkundenbuch. Tuebingen, 1808, № 207, S. 448–474.

13. Statuta et leges civitatis et insulae Curzulae (1214 — 1558). — In: Monumenta historico-juridica Slavorum meridionalium (далее — MH-ISM), Pars I, vol. I. J. J. Hanel. Zagrabiae, 1877, p. 1–25.

14. Ibid., Praefatio, p. IX–X.

15. Архив Корчулы сохранился лишь начиная с XIV в. (Foretic V. Otok Korcula u srednjem vijeku do g. 1420. Zagreb, 1940, str. 225).

16. MH-JSM, Pars I, vol. I, p. 26–72.

17. Statuta insulae Cursulae (latin.-ital.]. Venetiis, 1614; Liber legum ac Statutorum Civitatis et Insulae Curzulae, inssu Illustrissimi Excellentissimique D. Jo. Baptistae Grimani Proved Venetiis, 1643. О другиx изданиях см.: Bibliografia della Dalmazia e del Montenegro, Zagrabria, 1855, p. 297, 231.

18. MH-JSM, Praefatio, p. X–XI. Описание состава содержащего его сборника см.: Wenzel G. Studien uber den Entwicklungsgang des Rechtslebens auf der Insel Curzola. — In: Archiv fur Kunde oesterreichischer Geschichts-Quellen, Bd. IV. Wien, 1850, S. 518–530.

19. MH-JSM, p. VII; Соловьев А. В. Древнейший судебник юго-западных славян (Статут острова Корчулы). — «Труды IV съезда русских академических организаций за границей», ч. I. Белград, 1929.

20. ПР предшествовали пополнения и перегруппировки отдельных статей Статута, как видно по ссылкам на них в памятниках права конца XIV — начала XV в. (Foretic V. Op. cit., str. 235).

21. Пашуто В. Т., Шталь И. В. Забытое сообщение о рабстве у червоноруссов. — «Украiнський iсторичний журнал», № 3, Киiв, 1971, с. 86–89; Поппе А. Еще раз о сообщении Гервазия Тильберийского. — Там же, № 3, 1972, с. 79–80; Шталъ И. В. Русь в компиляции Гервазия Тильберийского. — В кн.: Летописи и хроники 1976 г. M. H. Тихомиров и летописеведение (печатается).

22. Лихачев Д. С. Возникновение русской литературы. М.–Л., 1952, с. 111 и сл.

23. Пашуто В. Т. Помезания. «Помезанская правда» как исторический источник изучения общественного и политического строя Помезании XIII–XIV вв. Приложение: текст и перевод. Перевод выполнен А. В. Десницкой. М., 1955.

(пер. И. В. Шталь)
Текст воспроизведен по изданию: Корчула. Корчульский статут как исторический источник изучения общественного и политического строя острова Корчула XIII в. М. Наука. 1976

СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

КОРЧУЛЬСКИЙ СТАТУТ

Комментарии

СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИВОСТОКА И ЗАПАДА

КОРЧУЛЬСКИЙ СТАТУТ

Комментарии

СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА