-

РАСПРОСТРАНЕНИЕ ХРИСТИАНСТВА В КОРЕЕ. — Недавно в Корею прибыли новые христианские миссионеры. Эти ревностные проповедники веры должны были бороться с бесчисленными трудностями, чтобы проникнуть в эту недоступную для христианских народов страну. Но они были утешены тем, что нашли там еще остатки христианства, сохранившегося с давних времен между многими семействами. Эти христиане, долгое время жившие без пастырей, приняли миссионеров с распростертыми объятиями, и можно надеяться, что, благодаря попечению и покровительству этих тайных исповедников Христа, труды миссионеров увенчаются более счастливым успехом, чем благочестивая ревность их предшественников. Но прежде, чем последуем за ними по этому опасному пути, который привел прежних миссионеров к мученичеству, бросим взгляд на поприще их подвигов и на прежнюю историю христианства в Корее.

Корея, вассальная земля Китая, лежит на северовосток от Небесной Империи и образует полуостров, около двух сот миль в длину и шестидесяти в ширину. Она разделяется на восемь провинций и заключает в себе три города первого класса, пятьдесят восемь второго, шестьдесят шесть третьего. Ее столица, Ган-Яyu или Кин-ту, что значит королевский дворец, потому что там находится резиденция владетеля, лежит в пяти милях от Желтого моря. Этот довольно большой, но худо и без всякого плана построенный, город лежит среди амфитеатра гор и лесов. Нельзя определить числа жителей Кореи даже приблизительным образом. Известно только из рассказов миссионеров, что, по бесплодности почвы, народонаселение Кореи вообще незначительно. Есть много причин, которые [37] препятствуют там размножению народонаселения. Одни из них постоянные, это заразительные болезни и страшный голод; другие же относятся к нашествию соседних народов. В 1592, Японцы, а в 1636 году Китайцы напали на этот слабый народ, который дерзает обнажать меч только против беззащитных христиан, превратили весь полуостров в пустыню и наложили на жителей тяжкое иго. Потеря, нанесенная этими нашествиями, не могла вознаградиться вполне. Кроме того, в бесплодных горах скрываются страшные и многочисленные враги: там бродят дикие звери, и в особенности тигры, которые каждый год истребляют, по крайней мере, тысячу жертв.

Рассматриваемая с точки религиозной, Корея с незапамятных времен преклоняется перед идолами. В ряду ее бесчисленных божеств первую степень занимают: Самсин, домашний ларь, Цзэ цзу, хранитель жилищ, Самсин, творец рода человеческого, Мальмэн, друг и мститель родственников, Сенанцзан, провидение вселенной, Женитон и Тайпак, властители домашнего очага, и многие другие гении, которых слишком долго было бы перечислять. В Корее, равно как и в Китае, поклонение умершим родителям составляет часть народной религии.

Первые лучи Евангелия проникли в этот хаос языческих заблуждений в то время, как христианство имело свой цветущий период в китайской империи. Говорят, что некоторые мудрецы, почтенные в своем отечестве титлом учителей и руководимые светом разума, не помраченного страстями, постигли, что должно быть учение высшее того, какое представляли их различные секты. Эти мужи услышали о христианской вере от посланников, которые каждогодно отправлялись к пекинскому двору с данию. Желая лучше узнать новую религию, они упросили посланников следующего года подробнее об ней разведать в Китае. Действительно, им привезли из Китая насколько христианских книг, в числе европейских редкостей. После этих первых понятий, в 1632 году, христианство уже сделалось известным в Корее. С того времени до 1720 года, судьба этой раждающейся церкви остается неизвестною. Можно думать, что первые тамошние христиане, предчувствуя бурю, благоразумно сокрыли свое верование под покровом молчания. Но после того, другой посланник возобновил сношения к китайскими миссионерами, и получив от них новые христианские книги, привез их в Корею. Один из его соотечественников, которому поручены были эти книги для хранения, прочитав их, принял христианство, и наречен был в крещении Иоанном; а спустя несколько времени, с согласия других новокрещенных, послал одного из своих товарищей в Пекин, чтобы собрать там подробнейшие сведения о нашей святой религии. Этот благочестивый посол назывался И; после свидания с миссионерами, он принял крещение, в феврале 1784. По возвращении в отечество, он ревностно начал распространять веру [38] Спасителя в своей стране и положил твердое основание христианству в Корее.

Настало время, когда эту веру надо было запечатлеть кровию. В Корее существовали две партии, которые оспаривали друг у друга власть. Одна из них называлась Пик, а другая Ди. Из их соперничества, которое сначала было спором за мнения и борьбою за влияние между честолюбивыми министрами, образовались две политические школы, которые питали одна к другой непримиримую ненависть и наконец вступили в открытый бой. Они без жалости убивали не только тех, которые принадлежали к противной партии, но и всякого, кому покровительствовала эта партия. Христианская религия, совершенно чуждая этих распрей, подверглась тогда гонению, и ее исповедники, в течение полувека, испытали самые жестокие преследования. Под управлением Дистов, отличавшихся веротерпимостию, христианство сделало быстрые успехи. Этого было довольно, чтобы и 1791 году, Пикисты, захватившие тогда власть поклялись уничтожить ее. В этот год, равно как и в 1795, 1801, 1819, и 1839 годах, то есть, каждый раз, как власть переходила в руки Пикистов, кровь лилась рекою на полуострове корейском. Христиане всех состоянии и всех возрастов были убиваемы беспощадно; даже принцессы владетельного дома были заключаемы в темницы и погибали в пытках за веру Христа, или преклонялись, вместе с своими невольницами, под меч палача. Более восьми сот славных имен внесены уже в список мучеников. Между всеми этими жертвами, корейские христиане особенно почитают Павла Цзицзунги, первого и знаменитейшего мученика. Неизвестно, какие претерпел он страдания, но он умер медленною и мучительною смертию, как герой веры, внушивший почтение христианам своими добродетелями, и даже уважаемый самыми язычниками, за его познания.

Впрочем, бедствия новообращенных не ограничивались только казнями, определенными законом. Они должны были жить вдали от язычников, которые и теперь еще гонят их от себя, как прокаженных, или даже предают ярости изуверных солдат. Никто из них не имел постоянного жилища. Чтобы избегнуть преследований, они спешили продать свое имущество, или бросали его, за недостатком покупателей, и убегали в места необитаемые, в горы и леса. Эти переселения, столь часто повторявшиеся, повергли их в крайнюю бедность. Они каждогодно погибали сотнями от нищеты. Когда приезжали к ним христианские миссионеры, то должны были делиться с этими несчастными последним куском хлеба. «Если нам будет прислано какое-нибудь пособие, писал миссионер Шастан, в 1837 году, то мы еще можем поддержать наше скромное существование, в противном же случае, нам придется питаться травами и кореньями, подобно нашим бедным христианам».

С удивлением спрашиваешь себя: каким образом, эти [39] корейские христиане, забытые, так сказать, на краю света, остававшиеся много лет без пастырей, могли сохранить свою веру, среди всех ужасных испытании? Враги были уверены, что они уничтожили христианство; проклятая секта, как они называли христиан, не являлась более; казалось, что совершилось желание корейской владетельницы, которая говорила, что, для уничтожения христианства, не только надо скосить траву, но и вырвать корни. Между тем, семя христианское прозябало в тиши и безвестности; в эпоху каждого преследования являлось более и более верующих. В 1836 году, число их простиралось до четырех тысяч: три года спустя, эта цифра удвоилась; и следствием всех гонений было то, что теперь христиан в Корее считается до двадцати тысяч. Во время этих гонений, корейские христиане были ободряемы проповедью миссионеров, приходивших к ним каждый год из Китая. В 1794 году, епископ пекинский, Гувеа, отправил в Корею китайского священника Чжеу, но один из отступников веры продал его преследователям, и он был казнен в 1801 году. Уже в 1834 году прибыл в Корею другой китайский священник, а два года спустя, последовал за ним миссионер Мобан. На границах полуострова, Мобан отдал последний долг своему епископу Брюгиеру апостольскому викарию в Корее, который, после долгих странствований в пустынях Монголии, умер в бедной хижине, окруженный безутешными миссионерами. Почти в тоже время, проник в Корею миссионер Шастан; к ним поспешил присоединиться епископ Имберг, потому что над его собратьями начиналась собираться гроза. Он увиделся с ними уже в темнице, и все трое вскоре приняли смерть, в 1839 году. С тех пор кончились смертные казни христиан. После смерти миссионеров разнеслась молва, заставившая корейский двор трепетать мщения их соотечественников; народ вопиял, что Корея, столько же виновная перед Европейцами, как Китай, будет иметь туже участь; что неприятельский флот принесет их стране страшные бедствия, потому что они пролили кровь невинных. Министры были приведены в сильное беспокойство; вся страна волновалась в ожидании великого бедствия. Французы, в самом деле, пристали к берегам Кореи, но вместо военных кораблей и свирепых солдат, Корейцы увидели простое судно, поврежденное бурею, и проповедников мира, которые привезли милостыню бедным Корейцам. То были епископ Ферреоль и его спутник Давелю. Вместе с ними прибыл отец Андре, молодой Кореец, совершивший путешествие в холодных пустынях Манчжурии и опасный переезд через Желтой море. Как живут они теперь на негостеприимных берегах полуострова, это узнаем из их писем. На этот раз можем сообщить только отрывок из письма епископа Ферреоля, писанного в 1843 году. «Скоро, писал он, мы минуем опасную заставу первой корейской таможни, мы идем утешить этот оставленный народ, отереть его слезы, перевязать его [40] еще не закрывшийся раны и загладить, сколько возможно, следы преследований. Мы найдем его в чаще лесов, на вершинах гор; в пещерах мы будем совершать наше богослужение; разделим свой хлеб с бедными; будем отцами сирот; и если даже пролитие нашей крови будет необходимо для спасения бедствующих христиан, то Бог даст нам бодрость преклонить наши головы под секиру палача».

Текст воспроизведен по изданию: Смесь // Сын отечества, № 9. 1847