(по данным корейских источников эпохи Корё)

(Юлия Владимировна Болтач — кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института восточных рукописей РАН, 2015)

Одним из регионов нашей страны, где исторически получил распространение буддизм, была территория современного Приморья. В первых веках новой эры эти земли находились в сфере влияния раннесредневекового корейского государства Когурё (37 до н. э. — 668), которое в эпоху своего расцвета занимало северную часть Корейского полуострова и прилегающие к нему территории к северу от рек Амнок-кан и Туман-ган. После падения Когурё значительная часть Приморья на протяжении еще трех веков пребывала в составе пришедшего на смену Когурё государства Бохай (699-926).

Как и другие сопредельные с Китаем страны, Когурё испытывало сильное культурное воздействие со стороны своего могущественного соседа. Формирование когурёских государственных структур [82] происходило по китайской модели, предполагавшей, в частности, установление полного контроля государства над распространением и практикой религиозных учений, которые рассматривались властями всего лишь как вспомогательное средство управления народом (в этом заключается одно из важнейших различий между китайской, с одной стороны, и индийской и тибетской, с другой стороны, моделями общества: последние, как известно, допускали значительную автономию религиозных институтов) ¹.

На волне активного заимствования достижений китайской цивилизации в Когурё пришел буддизм, который к тому времени практиковался в Китае уже несколько столетий ². Первое известное письменное свидетельство проникновения Закона Будды в пределы Когурё относится к середине IV в.: в «Лянских жизнеописаниях достойных монахов» зафиксирован факт переписки когурёского монаха Манмёна ³ с известным китайским наставником Чжи-дунем ⁴ (314-366). Началом распространения буддизма в Когурё, однако, традиционно считается признание этого учения государством в лице правителя Сосурим-вана (371-383) — иными словами, включение Закона Будды в число официальных инструментов государственного управления.

Письменная информация об этом событии сохранилась в нескольких позднейших источниках, важнейшими среди которых являются три китаеязычных сочинения, составленные в эпоху Корё (918-1392):

(1) «Исторические записи Трех государств» (Самгук саги) ⁵ — официальная история раннесредневековых корейских государств Когурё (37 до н. э. — 668), Пэкче (18-660) и Силла (57 до н. э. — 935), созданная в 1145 г. группой ученых под руководством сановника Ким Пусика;

(2) «Жизнеописания достойных монахов [Страны], [что к] востоку [от] моря» (Хэдон косын чон) ⁶ — сборник биографий выдающихся [83] корейских буддистов, написанный около 1215-1220 гг. монахом Какхуном;

(3) «Деяния [людей] Трех государств» (Самгук юса) ⁷ — собрание материалов по истории древней и средневековой Кореи, составленное в 1285 г. монахом Ирёном. [84]

Самым ранним из этих сочинений являются «Исторические записи Трех государств». Интересующее нас сообщение о проникновении буддизма в Когурё содержится в разделе «Основные анналы Когурё» — погодных хрониках царствования когурёских государей. Сведения в этом разделе структурированы по хронологическому принципу (по эпохам правления, а внутри них — по годам и месяцам), в результате чего в записи под одним годом могут фигурировать совершенно разнородные события, не связанные между собой ничем, кроме времени их совершения. Под 372 г. в этом разделе помещено сообщение о прибытии в Когурё китайского посла и монаха Шунь-дао ⁸, под 374 г. — сообщение о прибытии монаха Адо ⁹ и под 375 г. — о строительстве двух монастырей, предназначенных для Шунь-дао и Адо. Эти события интерпретируются Ким Пусиком как «начало [распространения] Закона Будды [в Стране], [что к] востоку [от] моря».

Интересно отметить, что эти же годы отмечены такими знаковыми событиями, как учреждение Великого училища для обучения и воспитания молодежи (читай: подготовки кадров образованного по-китайски чиновничества), а также обнародование свода законов. Иными словами, включение буддизма в число официально санкционированных государством «учений» стоит в ряду фактов, маркирующих процесс становления централизованного государства в Когурё. Сообщение «Исторических записей Трех государств» послужило основой для биографии Шунь-дао в «Жизнеописаниях достойных монахов [Страны], [что к] востоку [от] моря», составленных монахом Какхуном. Объем этой биографии (без помещенного отдельно славословия) составляет 345 иероглифов, 55 из которых приходится на долю прямых цитат из «Исторических записей Трех государств».

Заимствуя содержащуюся в сочинении Ким Пусика информацию, Какхун перегруппировывает и дополняет ее в соответствии с жанром и предназначением своего произведения. Если в «Основных анналах» «Исторических записей Трех государств» структурообразующим фактором выступает исключительно хронологический (а не тематический) [85] принцип, то в «Жизнеописаниях достойных монахов [Страны], [что к] востоку [от] моря» информация организована вокруг фигуры героя биографии, память о выдающихся деяниях которого Какхун стремится сохранить для потомков. Для достижения этой цели он расширяет жизнеописание, внося в него дополнительные детали, восстанавливаемые им путем логической экстраполяции или конкретизации имеющихся сведений ¹⁰. Так, во вводной части текста Какхун воздает хвалу талантам и деяниям своего героя, выводя свои предположения о его характере и деятельности в Китае из фактов его дальнейшей биографии: для Какхуна очевидно, что человек, направленный циньским государем в Когурё ради распространения там Закона Будды, непременно отличался необыкновенными душевными качествами («следовал добродетели [и ставил себе] высокие цели»), равно как обладал и прирожденной склонностью к проповедническим странствиям («запечатлев [в душе] решимость широко распространить [Закон], повсюду скитался [по земле] Чинастхана ¹¹»).

Сообщая далее о прибытии Шунь-дао в Когурё, Какхун добавляет, что «правитель [Когурё и его] подданные с [соблюдением положенного для] встречи [уважаемых] гостей ритуала почтительно приветствовали [посла и Шунь-дао] у ворот Сон-мун. Предавшись [с] искренностью, благоговением [и] верой [Закону Будды], [когурёсцы были] растроганы [и] счастливы [тем], [что буддизм начал] распространяться [и] практиковаться [в их стране]». Логика Какхуна здесь тоже очевидна. Почетная встреча у ворот неоднократно устраивалась корейскими властями для китайских посольств (и сопровождающих их монахов) ¹², поэтому Какхун закономерно предполагает, что такого же приема удостоился и посланец, вместе с которым прибыл Шунь-дао, — особенно учитывая то, что в «Исторических записях Трех государств» сообщается об отправленном в Цинь ответном посольстве для поднесения «местных изделий» (обычная на Дальнем Востоке форма выражения вассальных отношений). Что касается ворот Сон-мун, то, по данным Какхуна, именно это здание было затем пожертвовано государем для переделки в буддийский храм, предназначенный для проживания Шунь-дао. И наконец, эмоциональная реакция когурёсцев на прибытие Шунь-дао восстанавливается Какхуном исходя из дальнейшего [86] развития событий — строительства двух монастырей и начала официального распространения Закона Будды в стране.

Третьей крупной вставкой Какхуна является пассаж, посвященный последующей проповеднической деятельности Шунь-дао. Здесь логика тоже достаточно прозрачна: такой необыкновенный человек, как Шунь-дао, не мог не даровать своим ученикам выдающихся наставлений — но при этом Какхуну было хорошо известно и то обстоятельство, что популяризация буддизма в Когурё на раннем этапе шла сравнительно медленно ¹³.

Важно отметить, что в подобных реконструкциях Какхун никогда не заступает за черту логически допустимого. Так, он не пытается даже предположительно указать место рождения своего героя, а также честно признаётся, что не располагает достаточной информацией для решения вопроса о том, откуда Шунь-дао прибыл в Когурё — из Цинь или из Цзинь.

Кроме интерполяций, основанных исключительно на собственных логических умозаключениях, Какхун расширяет и уточняет исходный текст за счет информации, почерпнутой в неидентифицируемых (вероятно, не сохранившихся до наших дней) источниках, на которые он ссылается как на «мнение некоторых», «древний текст», «записи», «древние записи». Из этих внешних источников, в частности, заимствованы сведения о возможном приходе Шунь-дао из Восточного Цзинь (а не Цинь, как утверждается в «Исторических записях Трех государств»), о прибытии Адо из Вэй, о превращении ворот Сон-мун в одноименный монастырь (отождествляемый с позднейшим монастырем Хынгук-са), а также о смене названия второго монастыря с Ибуллан-са на Хынбок-са.

Жизнеописание завершается обширным рассуждением, в котором Какхун еще раз восхваляет своего героя и выражает недоумение и сожаление по поводу того, что в исторических сочинениях сохранилось так мало сведений о проповедническом подвиге Шунь-дао.

Кроме того, в сочинении Какхуна имеется особое славословие Шунь-дао, ошибочно помещенное позднейшим переписчиком вслед за жизнеописанием монаха Манмёна. В этом славословии, помимо новых похвал подвигам своего героя, Какхун сообщает, что ранее он «сам посетил [те монастыри], что называются Хынгук-[са] [и] Хынбок-[са]». На значении этой ремарки мы остановимся чуть позже, а пока [87] обратимся к следующему источнику- сочинению буддийского наставника Ирёна «Деяния [людей] Трех государств».

Интересующему нас вопросу в нем посвящен параграф «Шунь-дао начинает [распространение буддизма в Когу]рё». При его написании Ирён опирался на два основных источника: уже знакомые нам «Основные анналы государя Сосурим-вана» из «Исторических записей Трех государств» и биографию Шунь-дао из «Жизнеописаний достойных монахов [Страны], [что к] востоку [от] моря».

Манера работы Ирёна заметно отличается от таковой Какхуна. Прежде всего, Ирён практически никогда не позволяет себе эмоциональных (хотя бы и логически допустимых) интерполяций в исходный текст. Единственным добавлением подобного рода является четко отграниченная от основного текста параграфа стихотворная «оценка» деяний Шунь-дао. Прочие вставки имеют преимущественно технический характер (добавления дублирующих датировок, комментариев к географическим названиям и т. п.). Кроме того, Ирён уточняет название страны (Цзинь), откуда Ад о пришел в Когурё.

Работая с текстами, Ирён обязательно указывает точные названия рассматриваемых им сочинений, при необходимости проводя сравнительный анализ источников и аргументированно отсекая кажущуюся ему сомнительной информацию. Так, интересующий нас параграф открывается отсылкой к помещенным в «Жизнеописаниях достойных монахов [Страны], [что к] востоку [от] моря» биографиям троих монахов — преемников Шунь-дао. Сразу после этого следует ремарка Ирёна, констатирующего, что в «древних преданиях» упоминаний об этих людях нет и поэтому он «не осмеливается излагать далее [этого]», т. е. включать в свое сочинение сведения, не поддающиеся верификации путем сравнения с данными других источников.

За этим введением следует длинная (46 иероглифов — при общем объеме параграфа 231 иероглиф) и точная цитата из «Исторических записей Трех государств», повествующая о прибытии Шунь-дао и Адо в Когурё, а также об основании монастырей Чхомун-са и Ибуллан-са. Вмешательство Ирёна в исходный текст минимально: как уже упоминалось, он ограничивается в основном техническими комментариями.

Завершив изложение сведений, почерпнутых из «Исторических записей Трех государств», Ирён обращается к данным «Жизнеописаний достойных монахов [Страны], [что к] востоку [от] моря». Ссылка на сочинение Какхуна дается им четко и недвусмысленно, но содержание этого источника Ирён воспроизводит неожиданно расплывчато, без точных цитат и с искажением некоторых фактов. Так, Ирён приписывает Какхуну утверждение, что «оба До» (т. е. Шунь-дао и Адо) прибыли из Вэй, в то время как сам Какхун ассоциирует данную [88] информацию только с Адо и при этом очень осторожно относится к подобной точке зрения, дистанцируясь от нее ссылкой на некий «древний текст».

Далее Ирён критикует мнение Какхуна о том, что монастырь Чхомун-са (у Какхуна — Сонмун-са) — это современный ему монастырь Хынгук-са, а монастырь Ибуллан-са — это монастырь Хынбок-са. Исходя из предположения, что Какхун имеет в виду монастыри Хынгук-са и Хынбок-са в столице Корё городе Кэ-гён (ныне Кэ-сон), Ирён опровергает эту точку зрения, указывая, что столицей Когурё в ту эпоху был «город Анси-сон, [по] другому названию — Анчжонхоль, [который] располагался [к] северу [от] реки Ё-су — [по] другому названию река Ё-су [именовалась] Амнок, ныне [она] называется рекой Анмин-ган».

Этот полемический выпад Ирёна выглядит не совсем понятным: монастырей с такими названиями было много ¹⁴ и неясно, почему Ирён считает, что Какхун имел в виду именно те из них, что были расположены в Кэ-гёне, поскольку сам Какхун нигде ничего подобного не утверждает. Более того, трудно предположить, чтобы столь ученый монах, как Какхун, мог не знать, что в конце IV в. территория будущего Кэ-гёна принадлежала никак не Когурё, а Пэкче (достаточно сказать, что в цитируемых им «Основных анналах государя Сосурим-вана» под 375 г. упоминается «пэкческий город Сугок-сон», который располагался много севернее Кэ-гёна).

Опровергая (вполне обоснованно) приписываемое им (совершенно необоснованно ¹⁵) Какхуну мнение о том, что монастыри Хынгук-са и Хынбок-са находятся в Кэ-гёне, Ирён указывает, что столицей Когурё (и, соответственно, наиболее вероятным местом деятельности [89] Шунь-дао) был «город Анси-сон, [по] другому названию — Анчжонхоль». На этом следует остановиться чуть подробнее.

Отождествление топонимов, упоминаемых в источниках по истории Древней Кореи, было предметом оживленных дискуссий еще в средневековой историографии. В базовом источнике по географии Кореи этого периода — разделе «Разные описания» «Исторических записей Трех государств» — указывается, что хронологически первой столицей Когурё был город Чольбон Хыльсынголь-сон, второй (с 3 г. н. э.) — город Куннэ-сон, а третьей (с 427 г.) — Пхёньян ¹⁶ [Ким Бусик, 2002: 84-85]. Вместе с тем в последующем авторском комментарии (со ссылкой на «записи древних людей») сообщается, что в 343 г. предположительно имел место перевод столицы в некий «город Пхёньян Тонхван-сон», отождествляемый Ким Пусиком с Западной столицей государства Корё — современным городом Пхёньян на реке Тэдон-ган, доказательством чему служит длинная подборка цитат из разных источников [Ким Бусик, 2002: 85]. Факт переноса когурёской столицы в 343 г. в «Пхёньян Тонхван-сон» дополнительно подтверждается соответствующей записью в разделе «Основные анналы Когурё» этого же сочинения, причем Ким Пусик прямо идентифицирует этот город с «нынешним Со-гёном» — Западной столицей [Ким Бусик, 1995: 78]. Хотя возможность отождествления древнего Пхёньяна с корёской Западной столицей (современным Пхёньяном) вызывает в наши дни сомнения у некоторых историков [Ким Бусик, 1995: 336, примеч. 10], точка зрения Ким Пусика не столь уж неправдоподобна, поскольку указанная территория вошла в состав Когурё еще в 313 г., после разгрома когурёсцами округа Лолан — последнего китайского владения в пределах Корейского полуострова. Кроме того, под 377 г. Ким Пусик упоминает о нападении пэкчесцев на Пхёньян — крайне маловероятном событии, если бы этот город действительно находился за рекой Амнок-кан, т. е. в сотнях километров от когурёско-пэкческой границы.

Город Анси-сон, который Ирён называет столицей Когурё, впервые упоминается Ким Пусиком в разделе «Основные анналы Когурё» «Исторических записей Трех государств» под 645 г. в составе повествования о боевых действиях между Китаем и Когурё на полуострове Ляодун [Ким Бусик, 1995: 117]. Этот же город (с указанием его второго названия как Анчхонхоль) фигурирует в разделе «Разные описания» упомянутого сочинения среди «одиннадцати еще не покоренных [90] крепостей к северу от реки Амнок-су», т. е. реки Амнок-кан [Ким Бусик, 2002: 91]. Более точных указаний на местоположение этого города, а также на его статус в сочинении Ким Пусика нет. По приводимым Ирёном данным установить расположение города Анси-сон также невозможно, поскольку Амнок-кан и Ё-су (Ляо-шуй) — это, по крайней мере в наши дни, названия разных рек: первая находится на современной китайско-корейской границе, а вторая — на полуострове Ляодун. В любом случае, однако, ясно, что город Анси-сон находился где-то севернее реки Амнок-кан, т. е. далеко за пределами государства Корё.

Таким образом, торжественная встреча Шунь-дао и последующее строительство указанных монастырей могли иметь место или в Анси-соне (находившемся за рекой Амнок-кан), или в Пхёньяне (располагавшемся, по мнению Ким Пусика, на реке Тэдон-ган). Не исключено, что более вероятным является второй вариант, поскольку он косвенно подтверждается данными «Жизнеописаний достойных монахов [Страны], [что к] востоку [от] моря» ¹⁷. Какхун упоминает в своем сочинении, что он «сам посетил [те монастыри], что называются Хынгук-[са] [и] Хынбок-[са]», следовательно, оба они должны были находиться в землях Корё, поскольку этот автор ни разу не сообщает о том, чтобы когда-либо во время своих странствий он покидал пределы родной страны. Возможность ошибочной идентификации этих двух монастырей Какхуном чрезвычайно мала, поскольку из славословия к жизнеописанию Шунь-дао явствует, что желание Какхуна заняться изучением деятельности Шунь-дао и Адо возникло вследствие его поездки в Хынгук-са и Хынбок-са, а значит, он наткнулся там на какие-то свидетельства исторической связи этих монастырей с людьми, впервые проповедовавшими буддизм в Когурё (известно, что Какхун во время своих путешествий проявлял большой интерес к местным историческим материалам, поскольку он постоянно ссылается в своем произведении на различные обнаруженные им эпиграфические памятники, устные предания и т. п.).

Подводя итоги сказанному, мы можем выделить следующие особенности отбора, структурирования и подачи материала, которые характерны для трех рассмотренных нами источников.

В «Основных анналах» «Исторических записей Трех государств» информация организована по хронологическому принципу. Сухие и краткие упоминания о прибытии Шунь-дао, Адо и строительстве двух первых когурёских монастырей оказываются разбросанными среди множества синхронных фактов, дающих, однако, четкое [91] представление об историческом фоне, на котором разворачиваются описанные события.

Заимствуя данные о Шунь-дао из этого источника, автор «Жизнеописаний достойных монахов [Страны], [что к] востоку [от] моря» дополняет и расширяет исходные цитаты в соответствии с жанром и задачами своего сочинения — сбором и сохранением сведений, служащих к прославлению подвигов выдающихся деятелей корейского буддизма. Дополнения Какхуна основаны как на привлечении сведений из внешних источников, так и на собственных логических умозаключениях. Кроме того, Какхун включает в текст свои рассуждения, касающиеся достоверности, полноты и взаимного соответствия доступных ему текстов.

Составитель «Деяний [людей] Трех государств» стремится представить в своей работе возможно более полную подборку материалов по ранней истории Кореи и по истории корейской буддийской традиции, а также дать предварительный логический анализ собранных данных. Соответственно этому, в посвященном Шунь-дао параграфе Ирён приводит сведения из двух основных источников по теме — «Основных анналов» из «Исторических записей Трех государств» и биографии Шунь-дао из «Жизнеописаний достойных монахов [Страны], [что к] востоку [от] моря». Если первый текст цитируется им почти дословно и с минимумом добавлений (которые сводятся в основном к техническим ремаркам), то при воспроизведении содержания второго Ирён проявляет неожиданную рассеянность: он дважды приписывает Какхуну суждения, ему не принадлежащие (о том, что Шунь-дао и Адо прибыли из Вэй, и о том, что монастыри Чхомун-са / Хынгук-са и Ибуллан-са / Хынбок-са находятся в столице Корё), но при этом совершенно забывает о сообщении Какхуна, что тот сам посетил указанные монастыри. Возможно, это объясняется тем, что Ирён цитировал этот источник по памяти и не очень хорошо помнил его содержание. И наконец, автор «Деяний [людей] Трех государств» весьма критично подходит к используемым им материалам, отсекая те факты, которые не подтверждаются другими текстами.

Сравнительное изучение этих трех памятников и выявление принципов отбора и структурирования содержащегося в них материала дает нам возможность лучше понять обстоятельства проникновения Закона Будды в Когурё — важный момент ранней истории традиционного буддизма на территории нашей страны.

Перевод источников

Оригинальные тексты на китайском языке приводятся по факсимиле, опубликованным в составе изданий: [92]

«Исторические записи Трех государств» — [Ким Бусик, 1995: факс, с. 53, л. 506, стк. 6 — с. 54, л. 508, стк. 3];

«Деяния [людей] Трех государств» — [Кан Ингу и др., 2003: с. 450, л. 3, стк. 3 — с. 449, л. 4, стк. 3];

«Жизнеописания достойных монахов [Страны], [что к] востоку [от] моря» — [Чан Хвиок, 1991: факс, ***, с 92, стк. 9 — с. 94, стк. 6; с. 95, стк. 9 — с. 96, стк. 3].

При компьютерном наборе унифицированы и приведены к стандартным современным начертаниям все разнописи, сокращения и рукописные формы иероглифов (*** и т. д.)

Заимствования из текста «Исторических записей Трех государств» в «Жизнеописаниях достойных монахов [Страны], [что к] востоку [от] моря» и «Деяниях [людей] Трех государств» выделены надстрочными точками (в русском переводе- подчеркиванием). Прямых цитат из «Жизнеописаний достойных монахов [Страны], [что к] востоку [от] моря» в «Деяниях [людей] Трех государств» практически нет, и поэтому немногочисленные совпадения между этими текстами не помечены никак.

«Исторические записи Трех государств»

***

[Основные анналы государя Сосурим-вана ***]

[корейский текст пропущен. — OCR] ¹⁸ [93]

Государь Сосурим-ван (иначе говорят — «государь Сохэчжурю-ван») [по] запретному имени [звался] Кубу. [Он] был сыном государя Когуквон-вана. Сам [был] высок ростом. Лелеял величественные планы. [На] двадцать пятом году [правления] государя Когуквон-вана [355] [его] поставили (быть) наследником. [На] сорок первом году [своего правления] [371] государь скончался, [и] наследник вступил [на] трон.

[На] второй год [его правления], летом, [в] шестом месяце [июль-август 372], государь Цинь [по имени] Фу Цзянь ¹⁹ отправил [в Когурё] посла и буддийского священнослужителя Шунь-дао передать изображение Будды [и] канонические тексты, Государь отправил посла [в] ответ поблагодарить [Фу Цзяня] через поднесение местных предметов. Учредили Великое училище, [чтобы] обучать [и] воспитывать молодых людей.

[На] третий год [373] впервые обнародовали установления [и] приказы ²⁰.

[На] четвертый год [374] пришел монах Адо.

[На] пятый год, весной, [во] втором месяце [март-апрель 375], впервые построили монастырь Чхомун-са, чтобы поселить [там] Шунь-дао. Еще построили монастырь Ибуллан-са, чтобы поселить [там] Адо. Это [было] началом [распространения] Закона Будды [в Стране], [что к] востоку [от] моря. Осенью, [в] седьмом месяце [август-сентябрь 375], напали [на] пэкческий город Сугок-сон.

[На] шестой год, зимой, [в] одиннадцатом месяце [ноябрь-декабрь 376], вторглись [на] северную окраину Пэкче.

[На] седьмой год, зимой, [в] десятом месяце [ноябрь-декабрь 377], не было снега. [Гремел] гром. [Среди] народа [начался] мор. Пэкческий [государь] возглавил тридцатитысячное войско. Придя, атаковал город Пхёнъян-сон. [В] одиннадцатом месяце [декабрь 377 — январь 378], [пойдя на] юг, напали [на] Пэкче. Отправили посла прибыть [в] Фу Цинь, [явиться ко] двору [и поднести] дань.

[На] восьмой год [378] [была] засуха. Народ голодал. [Люди] ели друг друга. Осенью, [в] девятом месяце [октябрь-ноябрь 378], кидани нарушили северную границу [и] разорили восемь родовых поселений.

[На] тринадцатый год, осенью, [в] девятом месяце [октябрь-ноябрь 383], звезда [пролетела, как] комета, на северо-западе.

[На] четырнадцатый год, зимой, [в] одиннадцатом месяце [ноябрь-декабрь 384], государь скончался. Похоронили [его] в роще Сосу-рим. [Посмертное] прозвание [его] стало «государь Сосурим-ван». [94]

«Жизнеописания достойных монахов [Страны], [что к] востоку [от] моря» ***

Ши ²¹ Шунь-дао ***

[корейский текст пропущен. — OCR]

Неизвестно, уроженцем каких мест был [Шунь-дао]. [Он] следовал добродетели [и ставил себе] высокие цели. [Отличаясь] милосердием [и] терпением, [он] переправлял [живых] существ [через море страданий]. Запечатлев [в душе] решимость широко распространить [Закон], [он] повсюду скитался [по земле] Чинастхана. [Он] менял жилища, [чтобы] получить возможность [повсеместно проповедовать буддизм], [и] наставлял людей без устали. [95]

[На] второй год [со дня вступления на трон] государя Хэмирю-вана (еще говорят — «государя Сосурим-вана»), семнадцатого [правителя] Кугорё ²², [в год] воды-обезьяны, летом, [в] шестом месяце [июль-август 372], [государь] Цинь [по имени] Фу Цзянь прислал [в Когурё] посла и буддийского священнослужителя Шунь-дао передать изображение Будды [и] канонические тексты. Тогда правитель [Когурё и его] подданные с [соблюдением положенного для] встречи [уважаемых] гостей ритуала почтительно приветствовали [посла и Шунь-дао] у ворот Сон-мун. Предавшись [с] искренностью, благоговением [и] верой [Закону Будды], [когурёсцы были] растроганы [и] счастливы [тем], [что буддизм начал] распространяться [и] практиковаться [в их стране]. Вскоре [после этого государь Сосурим-ван] отправил посла [в] ответ поблагодарить [Фу Цзяня] через поднесение местных предметов.

[По] мнению некоторых, Шунь-дао пришел из Восточного Цзинь [и] первым передал [корейцам] Закон Будды. Тогда неясно, [прибыл ли Шунь-дао из] Цинь [или] Цзинь. [Я не могу сказать], какое [мнение] верно, [а] какое — неверно.

Когда наставник пришел [в] незнакомую [ему] страну, [он] передал светильник милосердия Западных пределов [и] поднял солнце мудрости [земли] Тонъи ²³. [Он] показал [закон] причины [и] следствия; [он] разъяснил [истоки] беды [и] счастья. [Его речи] благоухали [подобно] орхидее [и] орошали [сердца людей подобно] туману. [Ученики] постепенно проникались [его наставлениями и обретали] совершенство [в] изучении [буддизма]. Но [обычаи] мира [были] просты, [а нравы] народа — грубы. [Жители страны] не знали, как оценить эти [поучения]. Хотя наставник хранил [в себе] глубокую [мудрость и] понимал обширные [истины], [он] не [смог] проповедать [и] разъяснить [их] многим. С [тех пор], [как Кашьяпа] Матанга ²⁴ пришел [в] Позднюю Хань, [и] до этого [времени прошло] более двухсот лет.

Затем, [на] четвертый год [правления государя Сосурим-вана] [374], [наделенный] чудесными [способностями] монах Адо прибыл из Вэй ²⁵. ([Эти сведения] содержатся [в] древнем тексте). [Затем когурёсцы] впервые построили монастырь Сонмун-са, чтобы поселить [96] [там] Шунь-дао. [В] «Записях» ²⁶ говорится, [что] из ворот Сон-мун сделали монастырь. Нынешний монастырь Хынгук-са ²⁷ — это [он] и есть. Впоследствии, ошибочно скопировав [иероглиф], превратили [его название в] Чхомун-[са]. Еще воздвигли монастырь Ибуллан-са, чтобы поселить [там] Ад о. [В] «Древних записях» ²⁸ говорится, [что] монастырь Хынбок-са ²⁹ — это [он] и есть. Это [было] началом [распространения] Учения Будды [в Стране], [что к] востоку [от] моря.

О! Такой человек! Такая добродетель! Следовало [бы] записать [его деяния на] бамбуке [или] шелке, чтобы [сделать его] прекрасные заслуги известными [потомкам]. [Но] письменные [и] устные [предания о] нем не [дают даже] слабого [и] приблизительного представления [о его подвиге]. Почему [же допущена подобная несправедливость]? Если [рассмотреть случаи], [когда в] миру [кто-либо], [будучи] послан в [любую из] четырех сторон, [смог] не посрамить веление [своего] государя ³⁰, [то] непременно [окажется], [что государь] дождался [явления] мудреца и [поэтому оказался] способным [добиться] этого. Тогда, [что касается такого] великого дела, [как] путешествие [в] одиночку [в] чужие края [и] начало осуществления дотоле не имевшегося [там учения], — [если бы] не его обладание великими пониманием [и] мудростью, великими замыслами [и] устремлениями [и если бы не его] владение [такой] всепроникающей силой, [которую] не[льзя ни] помыслить, [ни] описать, [то] как [бы] ему [удалось] осуществить такое? Из [всего] этого [мы] понимаем, [что] это был необычный человек — он [был] такого [же] рода, [что Чжу] Дхармаратна ³¹ [и Кан] Сэн-хуэй ³²!

* * *

Восхваляя [деяния Шунь-дао], скажу: [97]

Что касается древности, то [тогда] Три Хан ³³ возвышались [подобно] треножнику. [Они] основали государства [и] поименовали правителей, [но в] то [время среди всей] славы [и] блеска [Закона] Будды не было [относящихся к] ним знамений. Затем чувства [людей Трех Хан устремились к Будде], [который] откликнулся, [и] пути [Будды и людей] пересеклись. [Тогда] мудрый [и] добродетельный [человек] сам пришел, чтобы, следуя [представившейся] возможности, постучать [во врата их застав]. [В] «[Книге] перемен» ³⁴ говорится: «Откликается и тогда следует причинам Поднебесной». Шунь-дао имел это [понимание].

Прежде я сам посетил [те монастыри], что называются Хынгук-[са] [и] Хынбок-[са], почему [и] возымел намерение собрать тексты [и] записать события, [относящиеся к деятельности Шунь-дао], [но тогда у меня] не было [подходящих] условий, чтобы осуществить это. Теперь [я] незаслуженно удостоился августейшего повеления [и] тогда сделал [биографию] Шунь-дао первой [в] «Жизнеописаниях [достойных монахов Страны, что к востоку от моря]». (Этому славословию следует находиться ниже жизнеописания Шунь-дао).

«Деяния [людей] Трех государств» ***

Шунь-дао начинает [распространение буддизма в Когу]рё ***

[корейский текст пропущен. — OCR] ³⁵ [98]

(Вслед [за] достопочтенным [Шунь]-дао еще жили Попсим, Ыйён, Тамом [и другие люди того же] рода, [которые] наследовали друг другу и возвышали Учение. [В] древних преданиях, однако, нет записей [об их деяниях]. [Поэтому] сейчас [я] тоже не осмеливаюсь излагать далее [этого]. Подробнее смотри «Жизнеописания [достойных] монахов [Страны], [что к востоку от моря» ³⁶).

[В] «Основных записях Ко[гу]рё» ³⁷ говорится, [что на] второй год [со дня] вступления [на] трон государя Сосурим-вана, [в год] воды-обезьяны — [это] был второй год [правления под девизом] Сянь-ань [династии] Восточная Цзинь, год вступления [на] трон императора Сяо-у-ди [372] — [государь] Ранней Цинь [по имени] Фу Цзянь отправил [в Когурё] посла и монаха Шунь-дао передать изображение Будды [и] канонические тексты. ([В то] время столица [Фу] Цзяня [находилась в] Гуаньчжуне ³⁸. Это [и есть нынешняя] Чанъань ³⁹). Также [говорится], [что на] четвертый год [правления государя Сосурим-вана], [в год] дерева-собаки [374], Адо пришел из Цзинь. [На] следующий год дерева-свиньи, [во] втором месяце [март-апрель 375], [когурёсцы] построили монастырь Чхомун-са, чтобы поселить [там] Шунь-дао. Еще построили монастырь Ибуллан-са, чтобы поселить [там] Адо. Это [было] началом [распространения] Закона Будды [в] Ко[гу]рё.

[В] «Жизнеописаниях [достойных] монахов [Страны], [что к востоку от моря]» написано: «Оба До ⁴⁰ прибыли из Вэй». [Это] ошибка. [В] действительности [они], наоборот, пришли из Ранней Цинь. Еще сказано: «Монастырь Чхомун-са — [это] нынешний [монастырь] Хын-гук-[са], [а] монастырь Ибуллан-са — [это] нынешний [монастырь] Хынбок-[са]». [Это] тоже ошибка. Поскольку [в] эпоху [Когу]рё столицей [был] город Анси-сон, [по] другому названию — Анчжонхоль, [который] располагался [к] северу [от] реки Ё-су — [по] другому [99] названию река Ё-су [именовалась] Амнок ⁴¹, ныне [она] называется рекой Анмин-ган, — [то] разве [может это] быть название монастыря Хынгук-са, [находящегося в] столице Сон-гён ⁴²?

Оценивая [деяния Шунь-дао], скажу:
[У вод] Амнок-[кан] *** [на] исходе весны
    [по] отмелям травы свежи.
[Вот] чайки [и] цапли [на] белом песке -
    все дремлют спокойно [они].
Вдруг [птицы] встревожились — тихо весло
    один [раз] плеснуло вдали.
[Там] где-то рыбачья лодчонка — [уж] гость
    достиг [средь] тумана [земли] ⁴³.

Список литературы

Болтач, 2006: Болтач Ю. В. Биографии корейских монахов-паломников в «Хэдон косын чон» и «Да Тан си юй цю фа гао сэн чжуань» // Письменные памятники Востока. № 4. М.: Изд. фирма «Вост. лит.» РАН, 2006. С. 22-45.

Болтач, 2007: Болтач Ю. В. Биография монаха Тань-ши в «Хэдон косын чон» и «Лян гао сэн чжуань» // Письменные памятники Востока. JN26. M.: Изд. фирма «Вост. лит.» РАН, 2007. С. 15-29.

Болтач, 2009: Болтач Ю. В. Биографии Попкона и Побуна в «Хэдон косын чон» и основные анналы Попхын-вана и Чинхын-вана в «Самгук саги» // Письменные памятники Востока. № 11. М.: Изд. фирма «Вост. лит.» РАН, 2009. С. 5-41.

Еремеев, 2005: Еремеев В. Е. Символы и числа «Книги перемен». М.: Научно-изд. центр «Ладомир», 2005.

Какхун, 2007: Какхун. Жизнеописания достойных монахов Страны, что к востоку от моря (Хэдон косын чон) / исслед., пер. с ханмуна, коммент. и указ. Ю. В. Болтач. СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 2007.

Кан Ингу и др., 2003: Кан Ингу ***, Ким Тучжин ***, Ким Санхён ***, Чан Чхунсик ***, Хван Пхэган ***. Ёкчу «Самгук юса» *** («Деяния [людей] Трех государств» [с] переводом [и] комментарием). Т. 3. Сеул: Ихва мунхваса, 2003.

Ким Бусик, 1995: Ким Бусик. Самгук саги. Летописи Когурё. Летописи Пэкче. Хронологические таблицы / изд. текста, пер., вступ. ст. и коммент. М. Н. Пака. М.: Изд. фирма «Вост. лит.» РАН, 1995 (Памятники литературы народов Востока. Тексты. Большая серия. I, 2).

Ким Бусик, 2001: Ким Бусик. Самкук саги. Летописи Силла / изд. текста, пер., вступ. ст. и коммент. М. Н. Пака. М.: Изд. фирма «Вост. лит.» РАН, 2001 (Памятники литературы народов Востока. Тексты. Большая серия. I, 1).

Ким Бусик, 2002: Ким Бусик. Самгук саги. Разные описания. Биографии / изд. текста, пер., вступ. ст., коммент., прилож., общ. ред. М. Н. Пака и Л. Р. Концевича. М.: Изд. фирма «Вост. лит.» РАН, 2002 (Памятники литературы народов Востока. Тексты. Большая серия. I, 3).

Мартынов, 1987: Мартынов А. С. Государство и религии на Дальнем Востоке // Буддизм и государство на Дальнем Востоке. М.: Гл. ред. вост. лит., 1987. С. 3-46.

Мартынов, 2001: Конфуцианство. «Лунь юй» / пер. А. С. Мартынова. Т. 2. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2001 (Мир Востока, XI).

Унхо Ёнха, 1998: Пульгё сачжон *** (Буддийский словарь). Унхо Ёнха чиым *** (Авт. Унхо Ёнха). Сеул: Тонгук ёккёнвон, 1998.

Хуэй-цзяо, 1991: Хуэй-цзяо. Жизнеописания достойных монахов (Гао сэн чжуань) / пер. с кит., исслед., коммент. и указ. М. Е. Ермакова. Т. I (Раздел 1: Переводчики). М.: Гл. ред. вост. лит., 1991 (Памятники письменности Востока, XCIX, 1; Bibliotheca Buddhica, XXXVIII).

Хуэй-цзяо, 2005: Хуэй-цзяо. Жизнеописания достойных монахов (Гао сэн чжуань) / пер. с кит., вступ. ст., коммент. и указ. М. Е. Ермакова. Т. II (Раздел 2: Толкователи). СПб.: Петербургское Востоковедение, 2005 (Памятники культуры Востока, XVIII).

Чан Хвиок, 1991: Хэдон косын чон ёнгу *** (Исследование «Жизнеописаний достойных монахов [Страны], [что к] востоку [от] моря»). Чан Хвиок чо *** (Авт. Чан Хвиок). Сеул: Минчжокса, 1991.

Комментарии

1. О статусе «учений» в Китае подробнее см.: [Мартынов, 1987].

2. По преданию, буддизм был принесен в Китай в эпоху правления ханьского императора Мин-ди (58-75). Русский перевод соответствующей легенды см.: [Хуэй-цзяо, 1991: 100-101].

3. «Манмён» в буквальном переводе означает "имя утрачено". В «Лянских жизнеописаниях достойных монахов» он назван просто «праведник из страны Гаоли», т. е. Ко[гу]рё [Хуэй-цзяо, 2005: 24]. Условное именование «Манмён» дается ему в позднейшем сочинении «Жизнеописания достойных монахов [Страны], [что к] востоку [от] моря» [Какхун, 2007: 58-61]. Там же уточняется, что Манмён был монахом.

4. Жизнеописание Чжи-дуня см.: [Хуэй-цзяо, 2005: 25-32].

5. Полный русский перевод см.: [Ким Бусик, 1995; 2001; 2002]. Расхождение в орфографии его имени (Пусик/Бусик) объясняется тем, что в разных системах практической русской транскрипции используются различные способы передачи начальных «слабых» согласных — или как глухих (к, т, п, ч), или как соответствующих звонких (г, д, б, чж/дж). Сами корейцы произносят эти звуки в начале слова только в глухом варианте.

6. Полный русский перевод см.: [Какхун, 2007].

7. Имеются многочисленные переводы отрывков из этого сочинения на русский язык, разбросанные по разным изданиям. Полный перевод памятника в настоящее время готовится нами к печати.

8. Кореизированное чтение его имени — Сундо. Мы даем имя этого монаха в китайском произношении, поскольку, судя по всему, он был китайцем (ср. упоминание в его биографии того обстоятельства, что он проповедовал буддизм в «незнакомой [ему] стране»).

9. В источниках по ранней истории буддизма в Корее упоминается несколько человек с таким именем, действовавших в разных местах и в разное время. Это может быть объяснено тем, что «Адо» (по другой транскрипции — «Аду») не имя, а скорее прозвище: «Люди [того] времени не знали именования "монах" и называли [его] "Аду-самма". Что до [слова] "самма", то [это] есть не что иное, как название монаха [на] местном языке. Еще говорят "сами" — "шраманера"» [Кан Ингу и др., 2003: 446, л. 7, стк. 6-7].

10. Подробнее о манере работы Какхуна с источниками см.: [Болтач, 2006; 2007; 2009].

11. Чинастхана — санскритское название Китая.

12. Ср., например, заведомо известное Какхуну (цитируемое им в жизнеописаниях Побуна и Кактока) сообщение о почетной встрече, устроенной в 549 г. в государстве Силла для китайского посольства и прибывшего с ним монаха Кактока: [Ким Бусик, 2001: 131; Какхун, 2007: 111, 120].

13. В составленном им жизнеописании когурёского монаха по имени Ыйён [Какхун, 2007: 62-70] Какхун перечисляет достаточно наивные вопросы, которые когурёсцы при посредничестве Ыйёна задавали китайскому наставнику Фа-шану (вторая половина VI в.).

14. Так, в фундаментальном справочнике по корейскому буддизму — «Буддийском словаре» перечисляются восемь монастырей под названием Хынгук-са и девять монастырей под названием Хынбок-са [Унхо Ёнха, 1998: 976, 977].

15. Между прочим, две упомянутые ошибки цитирования могут служить сильным аргументом в пользу подлинности известного ныне текста произведения Какхуна. Если бы «Жизнеописания достойных монахов [Страны], [что к] востоку [от] моря» действительно были подделкой начала XX в. (а такое подозрение вызывают сразу несколько факторов: отсутствие каких-либо сведений о судьбе этого памятника на протяжении по меньшей мере трех столетий, неопределенность обстоятельств, сопутствовавших обнаружению его списка, а особенно — бесследное исчезновение рукописи сразу после введения ее в научный оборот), то исходным пунктом деятельности гипотетического фальсификатора были бы, естественно, те сведения о содержании сочинения Какхуна, которые сохранились в доступных ныне источниках, т. е. подобные расхождения были бы исключены.

16. Хотя в русском языке закрепилось написание «Пхеньян», в статье используется транскрипция исходного корейского произношения, поскольку это слово встречается в тексте в сочетаниях с другими названиями (например, «Пхёньян Тонхван-сон») и давать «гибридный» вариант написания соответствующего сложного топонима было бы нежелательно.

17. Можно добавить, что среди известных современным исследователям корейских монастырей с названиями Хынгук-са и Хынбок-са есть два, которые действительно располагались в Пхёньяне [Унхо Ёнха, 1998: 976-977].

18. Иероглифы *** и *** в исходном тексте используются как взаимозаменяемые.

19. Фу Цзянь (357-384) — правитель династии Цинь, активный покровитель буддизма.

20. «Установления [и] приказы» — свод законов.

21. Ши (кор. Сок) — первый иероглиф китайской транскрипции кланового имени Шакья, с IV в. использовавшийся на Дальнем Востоке в качестве общего фамильного знака всех членов монашеской общины.

22. Вариант записи топонима «Когурё».

23. Тонъи — первоначально название одного из двадцати пяти уездов китайского округа Лолан на территории Корейского полуострова, здесь — метонимическое наименование Кореи.

24. Кашьяпа Матанга — первый проповедник буддизма в Китае. Русский перевод его биографии см.: [Хуэй-цзяо, 1991: 100-101].

25. Хронологическое несоответствие: династия Северная Вэй была основана только в 386 г.

26. Источник не поддается идентификации.

27. Вероятно, имеется в виду монастырь, расположенный в Пхеньяне [Унхо Ёнха, 1998: 976].

28. Источник не поддается идентификации.

29. Вероятно, имеется в виду монастырь, расположенный в Пхеньяне [Унхо Ёнха, 1998: 977].

30. Скрытая цитата из «Суждений [и] бесед» Конфуция (русский перевод см.: [Мартынов, 2001: 302]).

31. Чжу Дхармаратна — сподвижник первого проповедника буддизма в Китае Кашьяпы Матанги. Русский перевод его биографии см.: [Хуэй-цзяо, 1991: 101-102].

32. Кан Сэн-хуэй — один из первых проповедников буддизма в Китае. Русский перевод его биографии см.: [Хуэй-цзяо, 1991: 110-116].

33. Три Хан — родоплеменные объединения Махан, Пёнхан и Чинхан, существовавшие на Корейском полуострове в первые века новой эры.

34. «Книга перемен» — классический китайский текст, трактующий шестьдесят четыре гадательные гексаграммы. Цитируемый далее Какхуном отрывок взят из «Комментария [к] присоединенным изречениям» этого произведения (русский перевод см.: [Еремеев, 2005: 567]).

35. Для этого иероглифа в составе данного топонима ныне принята орфография ***.

36. В сохранившейся до наших дней части этого памятника имеется только биография Ыйёна (русский перевод см.: [Какхун, 2007: 62-70]).

37. Имеется в виду раздел «Основные анналы Когурё» «Исторических записей Трех государств».

38. Гуаньчжун — область, приблизительно соответствующая современной провинции Шэньси.

39. Чанъань (современный город Сиань провинции Шэньси) — столица Китая при династии Тан (618-906).

40. То есть Шунь-дао и Адо. Имена обоих монахов заканчиваются иероглифом дао (в кореизированном произношении — то/до).

41. Амнок-кан (кит. Ялу-цзян) — река, по которой ныне проходит граница Кореи и Китая, в древности — территория государства Когурё. Ё-су (кит. Ляо-шуй), или Ё-ха (кит. Ляо-хэ), — в наши дни название реки, протекающей на полуострове Ляодун.

42. Сон-гён («Сосновая столица») — образное название столицы государства Корё (современный город Кэ-сон).

43. Для удобства читателя приводим этот перевод также без скобок и иероглифов:

У вод Амнок-кан на исходе весны
    по отмелям травы свежи.
Вот чайки и цапли на белом песке —
    все дремлют спокойно они.
Вдруг птицы встревожились — тихо весло
    один раз плеснуло вдали.
Там где-то рыбачья лодчонка — уж гость
    достиг средь тумана земли.

(пер. Ю. В. Болтач)
Текст воспроизведен по изданию: Деятельность монаха Шунь-дао и официальное признание буддизма в государстве Когурё (по данным корейских источников эпохи Корё) // Николай Невский: жизнь и наследие. СПб. СПбГУ. 2013

© текст - Болтач Ю. В. 2013
© сетевая версия - Тhietmar. 2017
© OCR - Иванов А. 2017
© дизайн - Войтехович А. 2001
© СПбГУ. 2013