Из записок гр. И. И. Воронцова-Дашкова.

В начале настоящего года скончался гр. Иллар. Ив. Воронцов-Дашков, занимавший видные посты в важнейшие моменты политической жизни России за последнее 35-летие. В 1881 г., вскоре по восшествии на престол Императора Александра III и обновлении почти всего состава министров, гр. Воронцов-Дашков был назначен министром двора и на этом посту оставался в течение 16 лет. Он был близким свидетелем падения гр. Лорис-Меликова и Д. А. Милютина и возвышения К. П. Победоносцева, стоял во главе «священной дружины» и при его посредстве велись переговоры с главарями революционных организаций. После небольшого перерыва, с 1905 г., во время освободительного движения и последовавшей затем реакции он занимал пост наместника на Кавказе, откуда, по болезни и старости, ушел лишь недавно, за несколько месяцев до кончины. Он здесь застал край, объятый пламенем; при нем произошли грандиозные пожары на бакинских нефтяных промыслах, армяно-татарская резня в разных концах края, широкое революционное движение среди крестьян, частые убийства правительственных лиц, помещиков и представителей торгово-промышленного класса, и пр., и пр. Новый начальник края задался мыслью смягчить режим своего предместника кн. Г. С. Голицына, и удовлетворить самые элементарные запросы местного населения. И этого оказалось достаточно, чтобы замирить край. Граф выходил всюду без охраны — явление необычайное в то время.

В виду такого богатого событиями прошлого гр. Воронцова-Дашкова многие с понятным любопытством отнеслись к сообщению газет, что после него остались мемуары. Но затем появилось опровержение этого сообщения. После покойного государственного деятеля остались лишь записки, подававшиеся им в разные высшие правительственные учреждения, и всеподданнейшие отчеты. Ничего интимного и личного в этих бумагах, сколько нам известно, нет. Но в них высказываются взгляды по внешним государственным и местным, кавказским, вопросам, из которых многие еще не разрешены, и поэтому они не лишены интереса для нас. К тому же эти [140] записки и доклады в свое время очень мало были использованы печатью.

Приводим здесь отрывок ив одной записки графа, написанной сравнительно недавно, в 1913 г. Отрывок этот касается жгучего на Кавказе национального вопроса. Из приводимых строк читатель усмотрит, что вовсе не требовалось от администратора особенного либерализма, чтобы пойти на встречу потребностям края и приобрести его доверие. Бывший наместник избег ошибок современных ему министров и в своем консерватизме не хватал, подобно им, через край. И этого оказалось достаточно, чтобы результаты получились совершенно обратные тем, которые наблюдались в то же время в других местностях нашего отечества 1.

————

«Обращаясь к политическим настроениям отдельных главных национальностей Кавказа», пишет, между прочим, гр. Воронцов-Дашков в вышеупомянутой записке 2, «я прежде всего остановлюсь на, так называемом, армянском вопросе. Уже шесть лет тому назад я докладывал с полною откровенностью, что вопрос этот в пределах Империи мы сами создали неосторожным обращением с религиозными и национальными воззрениями армян. Для наилучшего усвоения этого вопроса надо всегда помнить, что четыре пятых армянского народа живет на своих исконных землях бывшей Армении, частью у нас на Кавказе вокруг Арарата, частью в Турции. Это население исключительно сельское, занимающееся с выдающимся трудолюбием земледелием, при чем этот вид труда настолько свойствен духу народа, что жители всех городских армянских поселений остаются и поныне прежде всего земледельцами. Только около пятой части армян живут вне родины, занимаясь преимущественно торгово-промышленными предприятиями и [141] создавая среди народностей, между которыми живут, то ложное представление об армянах вообще, которое у нас существует, напр., на основании греков-торговцев, о греках вообще, как народности. С другой стороны, следует помнить, что армяне, живущие на родине, в то же время не составляют большинства населения областей, которые они населяют, как у нас на Кавказе, так и в турецкой Армении. При таких условиях нельзя, с одной стороны, говорить о чужеядности армянского народа, а с другой — приписывать его созданию легенду об Армянском царстве до Ростова или Воронежа.

«Никакого сепаратизма среди кавказских армян не существует», позволял я себе свидетельствовать в 1907 году, когда не утихла еще смута, и снова смело подтверждаю это в настоящее время, когда протекшие годы доказали правоту приведенного свидетельства. Вспышка националистического движения среди русских армян, сопровождавшаяся террористическими актами против представителей власти, была вызвана отобранием у Армянской церкви ее имуществ в казенное заведывание, но это движение сразу упало и, можно надеяться, бесповоротно, как только было проявлено монаршее милосердие возвращением Церкви ее имуществ. Конечно, революционные партии среди армян существуют, как они имеются и внутри России, но говорить о революционности армянского народа столь же странно, как подозревать русский народ в отсутствии верноподданнической преданности его Монарху. Поэтому всякая попытка обвинить в сепаратизме армянскую народность разбивается о реальные факты, доказывающие, наоборот, преданность армян России. Поэтому, намеченный в недостаточно осведомленном С.-Петербурге, вопреки моим представлениям, грандиозный процесс партии «Дашнакцутюн», долженствовавший доказать революционность целого народа и начатый эффектным одновременным на всем Кавказе, без осведомления меня, арестом почти тысячи армян, с видными капиталистами и общественными деятелями во главе, окончился пуфом — в виде приговора Особым Присутствием Сената группы около тридцати человек армян к разным видам наказания, что, очевидно, было бы достигнуто и при предлагавшемся мною нормальном способе ведения судебных дел этого рода, не сбиваемых в громоздкие процессы. Поэтому равным образом ныне мы наблюдаем, что не только русские армяне не стремятся к отделению от России, но даже турецкие настойчиво добиваются ее покровительства, которое, по всей справедливости, и должно быть им оказано. [142]

«Что касается грузин, то обвинение их в сепаратизме, в сущности, предъявляется редко и также ни на чем не основано, как и обвинения армян. Правда, под влиянием национального движение среди русских, живущих в Закавказье, нередко предъявляющих в прессе и в общественных собраниях к грузинам требования, задевающие национальные чувства последних, среди картвельской народности замечаются некоторые признаки националистического движения. Однако, никакой серьезной опасности в государственном отношении в этом движении усмотреть нельзя.

«При ближайшем изучении вопроса оказывается, что все пожелания грузин-националистов, яркими представителями которых являются ничтожные по численности группы автономистов и федералистов, до сих пор не уяснивших себе материального содержания пустых терминов своих наименований, сводятся к признанию за картвельцами их самобытности в общем строе наших местных учреждений государственного характера, напр., в виде языка для школьного преподавания. Самый жгучий вопрос для грузин-националистов — это вопрос об автокефалии Грузинской церкви, создающий иногда на практике столкновения с представителями в Закавказье русского духовенства. Однако, и он, благодаря выдающейся энергии и изумительному такту Экзарха Грузии Высокопреосвященного Иннокентия 3, превращается в вопрос чисто теоретический, подлежащий в будущем каноническому определению, ибо вытекающие из него практические осложнения всегда получают разрешение, отнюдь не затрагивающее национальных чувств грузинской паствы.

«К сожалению, среди грузин имеет успех социалистическая пропаганда, благодаря уцелевшей доселе экономической спутанности в сельских местностях отношений владельческого и крестьянского классов. Однако, следует надеяться, что Высочайше утвержденный 20 Декабря 1912 года закон о выкупе бывшими крепостными крестьянами их наделов в собственность, с прекращением натуральных за эти наделы повинностей, так же, как и внесенный уже мною в Государственную Думу законопроект о поземельном устройстве на праве собственности сельского населения, сидящего на казенных землях, а равно одобренный уже Советом Министров для внесения в [143] законодательные учреждения проект мой о выкупе хизанами их земель от помещиков, дадут в своем результате ту здоровую почву, на которой не будет питания для социалистических идей. Равным образом к той же цели, на ряду с насаждением в грузинской деревне русских правовых начал собственности, должны вести все предпринятые мною по соглашению с Главноуправляющим Землеустройством и Земледелием, частью на казенный счет, частью на земские средства края, меры по организации на местах агрономической помощи. Эти меры не могут не отразиться на благосостоянии населения и на пробуждении в нем сознания, что единственное настоящее средство к обеспечению ему безбедного существования, это — его упорный труд, связанной с умением и знанием, на его собственных земельных участках.

«Переходя к мусульманскому населению Кавказа, я не могу не отметить, что если нам следует в будущем бояться сепаратизма отдельных народностей на Кавказе, хотя это чувство боязни недостойно России, то, разве, со стороны этого населения по его преобладающей над всеми народностями численности и возможности вспышек религиозного фанатизма, а равно в виду соседства Кавказа с мусульманскими государствами. Действительно, рассуждая в теории, можно представить себе захват Кавказа, но, конечно, только мусульманами, могущими численно поглотить местные христианские народности при отсутствии русских воинских сил. Армяне и грузины, те отлично и притом реально понимают, что без России они будут поглощены мусульманами. Что это так, доказывает не только вся история края до прихода сюда России, но и последние события смутного периода, а именно армяно-татарские беспорядки.

«К нашему счастью, никаких сепаратических идей в мусульманской, косной пока, массе возникнуть не может, почему; и отдельные попытки проповеди панисламизма и пантюркизма никакого успеха на Кавказе не имеют. Доказательством этого, между прочим, является совершенно хладнокровное отношение кавказских мусульман к последним событиям на Балканском полуострове. Однако надо всегда иметь в виду, что среди более культурных слоев мусульманства начинают развиваться идеи национального самосознания. С этим явлением нельзя не считаться. Нельзя оставлять мусульман без наблюдения за их экономическою жизнью и игнорировать их потребности. Необходимо, признавая самобытность отдельных мусульманских народностей и право на свободное исповедание ими их религии, воздействовать на них посредством приобщения их [144] к русской культуре и насаждения среди них начал русского правосознания. В сущности, все нынешнее недовольство мусульманского образованного общества русскою властью сводится лишь к жалобам, что мусульманскому населению уделяется меньшее внимание, сравнительно с другими народностями Империи. Нельзя не признавать до известной степени эти сетования основательными. Мы слишком мало думали о просвещении мусульман, среди которых русские школы насчитываются единицами. Между тем, несомненно, что правильно поставленная русская народная школа, с началами грамотности на материнском языке, является первейшим средством для воздействия на мусульман русским мировоззрением. Она спасает их от вредной, с государственной точки зрения, пропаганды панисламизма и пантюркизма в школах с турецкими преподавателями и учебниками, проникнутыми не русскими идеями, и на языке преподавания, чуждом населению, в роде арабского или адзербейджанского (чуждый для всех горцев) — в тех частных мусульманских школах, куда население посылает своих детей за неимением достаточного количества русских школ».

————

Что касается русского населения, то гр. Воронцов-Дашков стремился, как и его предшественник, к увеличению его численности в крае. Но в деле колонизации избегал тех грубых методов, которые диктуются механическим обрусением и вызывают раздражение местного населения. Прежде русские переселенцы поселялись в районах, уже достаточно плотно заселенных туземцами, и это вызывало такие трения между ними, что новоселы нередко вынуждены бывали покидать свои участки и искать новые места для колонизации. Немало таких случаев приводит гр. Воронцов-Дашков в своих отчетах об управлении краем. В отчете, писанном в 1907 г., между прочим отмечается:

«Значительное выселение (до 70 семей) было из поселка Фрезевского Елисаветпольского уезда, вследствие столкновений с соседними мусульманами сел. Юхарн Айплы из-за пользования оросительной водой и отвода переселенцам земель, бывших ранее в пользовании мусульман. Подобные же выселения происходили из поселков той же губернии: Скобелевского, Куропаткинского и Николаевского. Столкновения с коренным населением края на почве недостаточно выясненных хозяйственных отношений последнего к некоторым земельным участкам, нарезавшимся в надел переселенцам, а также [145] недостаток в питьевой воде вызвали обратное выселение из поселков: Покровского и Григорьевского Бакинской губернии».

В виду этого гр. Воронцов-Дашков проектировал поселять русских переселенцев на еще незанятые туземцами земли и ходатайствовал об открытии кредитов на орошение Муганской степи. Но при этом справедливость подсказывала ему сознаться, что «только Черноморье располагает безлюдными, пригодными для культуры пространствами, остальное же Закавказье, в местностях, способных к культуре, заселено довольно плотно, и имеющийся запас свободных казенных земель, вероятно, в значительной степени понадобится для устройства испытывающего земельную нужду коренного населения» 4.

Хорошие слова у покойного гр. Воронцова-Дашкова однако не всегда сходились с делом. Все свободные участки отводились почти исключительно переселенцам, а не коренному населению. В своем отчете 1913 г. он свидетельствовал, что «представители всех национальностей стремятся поступать на государственную службу, как военную, так и гражданскую и, поступая на нее, становятся хорошими исполнителями долга». Между тем на средних и, особенно, на высших ступенях служебной иерархии, как до гр. Воронцова-Дашкова, так и при нем, кавказцев почти вовсе нельзя было встретить. И такое расхождение слова с делом замечалось очень часто.

Это некоторые склонны были приписывать тонкому маккиавелизму. Но у нас нет никаких оснований заподозревать покойного наместника в неискренности. Указанное явление естественнее объяснить следующими обстоятельствами.

Он в своей политике доброжелательного отношения и доверия к краю не находил поддержки ни со стороны столичной бюрократии, ни со стороны местной власти. Восстановление наместничества и сокращение вследствие этого компетенции петербургских канцелярий вызвало в последних большое озлобление, и в министерствах всемерно пользовались ссылками на «либерализм» графа, чтобы при всяком случае вставлять ему палки в колеса.

Что касается местного, кавказского чиновничества, то и оно не считало нужным искренно и энергично проводить в жизнь политику начальства, так как полагало, что последнее лишено прочной почвы. Воронцов-Дашков был стар и часто болел, [146] и нередко местные губернаторы через его голову сносились с министрами, забегая вперед и ища их покровительства.

Эти же обстоятельства, по нашему мнению, немало помешали гр. Воронцову-Дашкову довести до конца те благие намерения, которые он неоднократно высказывал: он не успел открыть в Тифлисе высшее учебное заведение, о котором долго мечтал и хлопотал, ввести земское самоуправление, соединить Закавказье с Европейской Россией перевальной через хребет дорогой, и пр., и пр. Впрочем, мы не будем спешить подводить итоги недавней деятельности покойного. Это возможно сделать только после опубликования всех его важнейших записок и обширной переписки с выдающимися современниками.

Кн. Г. Туманов.


Комментарии

1. Проводя параллель между гр. Воронцовым-Дашковым и другими более молодыми госуд. деятелями недавнего прошлого, в роде Кассо и Н. А. Маклакова, А. А. Кизеветтер дает в «Русск. Вед.» (№ 14, 1916 г.) следующую меткую характеристику деятельности первого из них: «Человек не бил стекол, не подвергал разгрому почерком пера почтенных рассадников просвещения, не объявлял все подведомственное ему население скопищем государственных преступников и воздерживался от всех таких деяний не в качестве носителя каких-либо определенных начал прогрессивного мировоззрения, а просто в качестве делового администратора, отдающего себе отчет в той границе, за которой служение старому порядку переходит уже в сеяние всяческого беспорядка, хаоса и общего недовольства. И этого в наши дни оказалось уже достаточно для того, чтобы Воронцов-Дашков получил в глазах общества ореол незаурядного либерала».

2. Отчет об управлении Кавказским краем за 8 лет 1913 г.

3. Ныне покойного. Его заменил архиеп. Питирим (нынешний петроградский митрополит), который пошел навстречу желанию своей паствы и во многих церквах ввел богослужение на грузинском языке. — Г. Т.

4. Курсив наш.

Текст воспроизведен по изданию: Из записок гр. И. И. Воронцова-Дашкова // Голос минувшего, № 9. 1916

© текст - Туманов Г. 1916
© сетевая версия - Тhietmar. 2019

© OCR - Андреев-Попович И. 2019
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Голос минувшего. 1916