НЕИЗДАННЫЕ ДОКУМЕНТЫ АКАДЕМИКА БУТКОВА.

ДОНЕСЕНИЯ ГЕНЕРАЛ-ПОРУЧИКА ТАЛЫЗИНА.

Рапорт князю Потемкину 16-го апреля 1788 года № 85.

По прибытии моем в крепость Святого Дмитрия Ростовского сего месяца 2-го числа, а 9-го Того ж месяца стоящий в Ейском укреплении господин полковник и кавалер Пешкевич, получа сведение от вышедших из-за Кубани, черкесского полону, войска Донского казака, разумеющего довольно по-турецки и черкесски говорить. Василия Котельникова и анадольского грека Спиридона Лазарева, кои объявили о турецких и черкесских скопищах к нападению на здешние реки Еи места. 10-го числа казачий разъезд, усмотри неприятеля при речке Есенях и гнавшийся за оным разъездом, о чем помянутой господин полковник, дав мне знать, что неприятель идет числом около осьми тысяч, почему я и не оставил бывшему уже за Доном Низовскому пехотному полку следовать на подкрепление, а тем временем уже неприятель, сбив посты, потянулся к Чумбурской косе для отгону скота, что было и удалось, ибо он несколько аулов со скотом и разного звания людей и рыбаков взял в загон, по господин полковник и кавалер .Иешкевич, оставя две роты в укреплении Ейском, а другие две с пушками, с одною майора Война, с одною половиною капитала Колтырева, а с другою капитана Шлыкова, отправился в подкрепление двум казачьим полкам вверх по Ее к самым тем местам, где неприятелю должно было переправляться, отбил у переправы все аулы (?) и весь взятый скот и всякого звания людей; главный их начальник, Шегин-Гирей-Султан [285] ранен пикою; из находящегося при нем воииска убитых не малое число и большая часть черкес, потому что они, сидя в тростинке но горло, живые по сдались, по которым стреляли картечами из пушек; сколько ж числом оных побито — счесть было не можно, два ж взяты в плен — один татарин, а другой, бежавший за шесть лет к черкесам, князя Черкасова, из деревни Бесовой, крепостной человек Никита Реткин, которые при моем расспрашивании показали, что было только четыре тысячи, в том числе турок из Суджук-кале 50, черкес до осьмисот, а прочие были татары. С нашей стороны убито казачьих полков: Голова — хорунжих 2, у коих имевшиеся знамя «бунчук неприятелем захвачены, квартирмистр 1, казаков 22; безвестно пропало казаков же 45, о которых, думаю, что оные разбегались с почт и других мест и некоторые отыщутся; легко раненых: есаул 1, казаков 6; лошадей убито 30, ранено 9; Грекова убито ж казаков 5, в плен взято сотник 1, полковой писарь 1, казаков 13; легко раненых: есаул 1, хорунжий 1, казаков 2; лошадей убито 10, ранено 5; из пехоты ж убитых, раненых и в плен взятых никого пет, о чем вашей светлости и донести честь имею.

_________________________________

Рапорт 16-го апреля 1788 года № 86.

Полки находящиеся в моей команде, я еще не осматривал, ибо оные от крепости Святого Димитрия Ростовского квартирами расположены самый ближний в восьмидесяти верстах, а кавалерийские в трехстах, да и егерские батальоны слишком во сте, которые теперь все из своих квартир выступили и следуют к переправе за Дон, где я, осмотра, в каковой найду исправности, вашей светлости донести не оставлю; касательно ж для подвижного магазейна волов, под артиллерию лошадей, все оное командированными от господина генерал-аншефа Петра Абрамовича Текеллия штаб и обер-офицерами покупается, по к корпусу еще не доставлено; также и рекруты ассигнованные еще не прибыли, а следуют отсюда в трехстах верстах; [286] провианта для продовольствия корпуса в наличности состоит по 21-е число июня, о чем вашей светлости и донести честь имею.

_________________________________

Рапорт 30-го августа 1788 года при уроч. Заны.

После отправленного вашей светлости 14-го числа о первой удачной экспедиции донесения, за дождями и непогодой простоял в двух местах на Кубани четыре дня; 19-го пришел к урочищу Заны; 20-го, под командою господина генерал-майора и кавалера Шевича, отрядил два состоящие в его бригаде драгунские полка, рогу мушкетер с орудием и полевой артиллерии два орудия с принадлежностями в Таман, с предписанием, узнав нет ли неприятельского стремления на оной и дав знать о движении здешних войск первой воинской команде в Тавриде к перенесению командующему там сведения, где случится поражать неприятеля, делая над ним поиск, и чрез тринадцать или пятнадцать дней возвратиться к корпусу, переправил его чрез Казачий Крик и Черный проток на имеющихся при корпусе понтонах и лодках; между тем, пока возвратились понтоны, в три дня собрал в разных местах по Кубани и на берегу не малое число неприятельских лодок, с обоих берегов, сделал хорошие пристани и с пашей стороны на двадцать сажен по мелкому месту прочную гать. Закубанцы за сие время, имея по той стороне свои пикеты, не оставляли наведываться на берег, примечая наши движения, когда Шевич шел вниз но Кубани, а два эскадрона драгун с орудием, отправленные навстречу провиантского транспорта и препровождая оного до корпуса, прошли вверх по той реке. Я узнал от шпионов, что татары, кочевавшие прежде вблизи Кубани, перешли далее к горам и там делают скопища, равно занинские и абазинские черкесы, все будучи поощряемы турками как ко отмщению за поражение атукайцов, так и деланию нам вреда, доказательством сему служили и собственные их по той стороне Кубани разъезды не малыми партиями; чтоб не допустить их усилиться до прибытия корпуса Кавказского, положил чрез Кубань по [287] глубокому месту из понтонов, а но недостатку оных из лодок мост, такой, что весь корпус безнужно и весьма скоро мог переправиться, будучи совсем готовым как на поражение неприятеля, так и на подкрепление нижеписанных отрядов.

23-го числа послал три отряда: первый дежурного при мне Владимирского драгунского полка подполковника Нелидова — батальон гренадер, две пушки полевой артиллерии и два полковые орудия; второй Кубанского егерского корпуса подполковника и кавалера Ребиндера со вверенным ему четвертым Егерским батальоном; третий Азовского пехотного полка премиер-майора Дорша с тремя ротами мушкетер и два орудия, да полк казачий походного атамана и армии премиер-майора Голова, раздела оный на три части, во второй и третий по сту казаков, а в первый отряд — самого полковника и сто пятьдесят каиков; дал им о поведении действия подробные наставления, приказал наперед, поставя себя по той стороне Кубани на двадцать Верст, Нелидову — посредине, Ребиндеру — с правой, а Доршу — с левой стороны, идти пятнадцать или двадцать верст, подаваясь к горам, подкрепляя один другого, потом, примкнув фланговым к среднему, как обстоятельства позволят, соединенными силами подаваться вперед или порознь; они, выполнив первое, пришли к болотам и почти непроходимым камышам, не имея дороги; стоящий тут пикет татар и черкес обратили в бегство без всякого сопротивления; переночевав на сем месте в ружье. 25-го числа соединясь, все три отряда прошли по маленькой тропинке, камышами, по речке Малому Ерлы двадцать верст, открывая обе стороны и не видав никого; переправясь чрез речку и узнав от бывших прежде с ними плененных татар, что близко анапская дорога, открыли и сию. Лишь только передовые казаки показались, стоящая тут партия черкес и ногайцев, до пятисот человек, ударила на оных, но, по счастью, не могла сделать ни малого вреда, поелику они были подкреплены отрядами, бегущими вслед. Премьер-майор Голов, получа приказание от Нелидова, бросился со всем полком на неприятеля, разбил оного, убив до пятидесяти черкес и захвати двух в плен, [288] представил к Нелидову; неприятель бежал по речкам Малому Ерлы и Абину. Казаки, при подкреплении, гнались за ним, прискакав в развилины речек Ерлы и Абина, увидали со всех сторон неприятеля, а в правой стороне оный, склав на арбы все имение, весь скот гнал на остров, окруженный лесом, камышом и болотами, а вооруженные, более двух тысяч, имея при себе пушки, выстроились на защищение и к поражению отрядов; часть сия поелику слабее других казалась, (а потому?) Голов бросился в атаку на них: Дорш не шел, но с невероятною скоростью бежал вслед за ним. Нелидов и Ребиндер также; первый прогнал неприятеля и занял переправу от черкесских селений Заны и абазинцев; другой остановили верстах в четырех от Нелидова. Дав оба подкрепления Доршу, так сильно ударили на неприятеля, что оный не успел в другой раз зарядить две пушки, как увидели в руках Голова одну, а другую Дорша: Нелидов пушечною и ружейною пальбою удержал бросившихся на него занинцев и абазинцев, до двух тысяч, захвати все переправы те с распущенными разных цветов знаменами, понуждаемы будучи мурзаками, кидались к переправе; сей (Нелидов) поражал их си великим успехом; два орудия полевой артиллерии и два полковые так хорошо действовали, что скоро выстрелами положила не мало побитого неприятеля. Ребиндер бил на него нападающих, Дорш и казаки уже гнали; однако выигрыш более полутора часа был еще сомнителен. Закубанцы, имея до шести или семи тысяч вооруженных, наступали весьма сильно и отчаянно, но наконец, увидев превеликий у тебя упадок, уступили искусству и действию орудий; тут поднялся крик, сделалось везде смятение. Нелидов и Ребиндер защищали, Дерш и Голов смешали противу их стоящих ногайских татар со скотом поражали невероятно; из жен и детей, пока было сражение, несколько пробралось в камыши и лес; прочие все, перемешанные, бросались в воду; их кололи и рубили; наконец из той смеси и арб сделался чрез реку мост; несколько забраны в плен и бывший в сих местах скот держан в кареях. Наступила ночь; батальон окончив благополучно дело, остались совершенными победителями. [289] Переночевав в ружье, 26-го но утру рано пошли назад по анапской дороге; егеря и небольшая часть казаков впереди, гренадеры и мушкетеры замыкали, а между ими, на шесть верст расстоянии, казаки гнали взятый в добычу скот; неприятельские партии, со знаменами, видно было что взяли вправо и шли наперед дороги, заседали в дефилеях и производили выстрелы; после половины дня в стороне, близ лесу, показалась черкесская партия со знаменами и ударила на передовой отряд егерей и к Кубани, чтоб отрезать скот; тут встречены они и отражены пушечною пальбою и поражением казаками с немалою потерею; но, видя людей и лошадей утомленными, бросились взад, атаковали Дорша, но также не допущены к фронту, ниже к скоту, картечами: поразив их довольно, казаки гнались за ними, примени тут несколько турок, но вдаль на утомленных уже лошадях скакать не могли и, не доходя до переправы восьми верст, переночевали; 27-го (войска?) переправлены в корпус. Потеря с нашей стороны мало чувствительна, именно: убит егерь один, безвестно пропал один, ранено сержант один, гренадер десять, мушкетер два, егерей четыре, казаков три; лошадей убито подъемных восемь, артиллерийских две, а о убитых лошадях казачьих умалчиваю, потому что они с превосходством наградили себя из под убитых черкес. Экспедиция эта столь трудна, что солдаты, служа много лет, таковой трудной и опасной не видали; двое суток шли камышами и болотами более сорока верст; потом утомлены, поражая неприятеля переходя воды вброд; наконец шли тридцать верст дефилеею, ежеминутно подвергали себя опасности, и всем сим, также трехночной бессонницею, будучи удручены, отражали и партию черкес их перерезывавшую. — напротив, (экспедиция?) принесла великую пользу целому корпусу: не говоря о добыче, мелочных вещах, пригнали ста рогатого крупного и мелкого три тысячи четыреста, овец четыре тысячи, да разбросано и при переправах потонуло до двух тысяч: взяли в плен мужеска и женска пола пятьдесят человек, и том числе двух мурзинских жен; одну чугунную маленькую пушку, а другую, большую, но неудобности оной везти за величиною, [290] бросили в глубокую и тинистую воду; побито, подавлено и в води потоплено неприятеля, как и пленные показывают, обоего пола более тысячи человек; с самими владельцами, коих тут было восемь, а подданных более тысячи пятисот семей, и из лих едва ли трети часть спаслась, а сверх всего открыли путь и нашли дорогу к щи ходу в Анапу. Из добычного скота укомплектован подвижной провиантский магазейн на место убылых во все лето немалого числа волами; для больных на лазареты, также двум полкам драгунским двум пехотным, егерскому корпусу, артиллерийской команде и токам казачьим даны хорошие порции, которых почти безнужии станет до возвращения в квартиры и, судя бывшие в скоте недостаток и чрезвычайную на оный дороговизну, могут сохранить не только годные им на дальнейшее время деньги, но и собственное каждого здоровье.

Рекомендую вашей светлости перенесших такой подвиг, который нанес неприятелю великий вред, а нам пользу, господ подполковников: Нелидова, который как но своему искусству, трудолюбию, храбрости, довольному воинских действий знанию, так и рвение заслуживает не только особливого внимания, но и достоин награждения; кавалера Ребиндера, премиер-майоров Дорша и Голова, как неутомимых, храбрых, трудолюбивых, знающих распоряжения; купно последних и послушных штаб-офицеров, заслуживающих награждения. О чем всепокорнейше и прошу вашу светлость, как « в воздаяние, так и в поощрение другим при будущих движение» отличаться, равно и рекомендованных ими Азовского пехотного поли капитанов Харламова, Лопухина, Паскаля и Васильева; поручиков Андрея и Ивана Барышниковых, адъютанта Недоброва, сержантов Рудольфа и Харламова; Низовского — капитана Свищова, поручика Кобылина и прапорщика Попова; главной полевой артиллерии подпоручика Горлинова; четвертого егерского батальона капитанов Хотяинцева и Иглика поручика Полянского, подпоручика Прокофьева и прапорщика Ернета казачьих полков есаулов Золотарева, Гурова и Сухарева, сотника Горшешникова и хорунжего Матарыгина, отличивших себя пред [291] прочими храбростью, рвением и успехами при фланкерах и разных партиях в поражении и прогнании неприятеля, а Свищов и Харламов, сверх всего, открывали путь к проходам с небольшим числом людей, переходили вброд болотные места, заседали в купах и при обращении неприятеля захватывали его с тылу; сержант Харламов, как о том свидетельствует подполковник Нелидов, по лучшему в стрельбе искусству, убил выстрелами пять черкес и после, когда поражен пулею, подбежавшему неприятелю не дался до тех вор, пока у него вырвали из рук ружье, однако ж самого от взятия неприятелем спасли гренадеры.

Теперь, по снятии моста, понтопы посылаю на Черный проток Казачий ерик для переправы бригады господина генерал-майора и кавалера Шевича, которого в скорое прибытие ожидаю, о чем вашей светлости донести честь имею.

_________________________________

Рапорт (без даты 1).

Ордер вашей светлости от 1-го числа сентября под № 791 имел честь получить. Выполняя оный, захваченных в плен бригадиром Берхманом двух татар и одного пойманного тут же, в сражении, показывающего о себе грузином, да из числа взятых в последнюю 25-го числа августа экспедицию двух черкес и двух татар, поелику оные отправлены были в Ейское укрепление для пересылкн в Харьков, приказал нарочному курьеру, взяв, представить вашей светлости, а из прежде взятых двое от ран померли, а один едва ли выздоровеет. По случаю сей посылки и о так, что после отправленного кг. вашей светлости августа 30-го числа рапорта случилось, честь имею объяснить: господин генерал-майор и кавалер Шевич со вверенною ему бригадою прибыл из Тамана благополучно, не нашед нигде неприятеля. Вверх по Кубани до устья Лабы еще посыланы были две знатные партии, а вниз и [292] вверх же оной посыланы на тридцать верст разъезды, но нигде противников на нашем берегу не нашли, а видели партии на той стороне, не допущающие к водопою. На противном же берегу неприятель не оставлял наведываться и присматривать о нашем движении; дерзость его так велика, что 31-го числа августа наездники в панцирях, подъехав к самому берегу, до тех пор разъезжали, пока из орудий, стоящих у переправы и на отъезжем пикете чрез Кубань, успели убить четырех и ранить несколько человек. После того самолично видел на противном берегу разъезжающие партии и приехавших сбирать хлеб; однако ж не смели оные подъехать ближе трех верст к Кубани, а у подошвы гор в продолжение того времени часто слышны были пушечные выстрелы, из чего легко можно заключить, что закубанцы были и есть в больших скопищах. 6-го в двенадцать часов началась у подошвы гор беспрестанная пушечная и ружейная пальба; я наперед почел то действием отрядов от корпуса Кавказского, но беспорядочное оного происшествие и что неприятель на нолях начал собирать просо, также показание вышедшего из плену однодворца, которое у сего влагаю, вывело меня из сомнения; почему я и, видя на нашем берегу вокруг корпуса корм весь оббитым и невозможностью затем стоять более на одном месте, в два часа положил чрез Кубань понтонный мост и в тот же час послал подполковника Финка со вверенным ему первым егерским батальоном и полком казачьим Грекова вверх по Кубани к горам, на пушечную пальбу, для открытия, а чтоб можно было не только дать подкрепление, но в случае нечаянной встречи в превосходном числе против его неприятеля и поразить их по возможности, сам со всем коримом в продолжение двенадцати часов переправился на сопротивный берег и у переправы расположился лагерем; Финк в виду корпуса следовал к горам: пародов на полях уже не было, а кой час началась переправа — бежали; отошед от оной переправы в двенадцать верст, открыл в немалом числе неприятеля с пушками. [293]

1788 года, сентября 5-го дня, показание вышедшего из плена Кавказского наместничества, Александровской округи деревни Калиновой однодворца Ефрема Хитрова.

Прошлого 1787 года, июня в первых числах, при разбитии черкесами той деревни, попался он с прочими в плен и, перепродаваем будучи за Кубанью по разным местам, наконец того ж года в Филиппов пост отвезен к абазинцам, а оттуда в Анапу, где и продан черкесу Хадже за двадцать круш, что на нашем счете десять рублей, у коего и жил по побег, то есть августа по 20-е число сего года, а в бытность свою там знал, что в Анапе, Суджук-кале и по черкесским селениям зимовало турецкого весьма слабого войска не более двух тысяч, больше для уговору горских народов к нападению на россиян, да назад тому с месяц привезено на семи кораблях, кои он сам видел, до дву ж тысяч, которые, услыша о приходе войск российских к Кубани и разорении атукайцев, при нем вышли из Анапы с шестью чугунными пушками в намерении, не допусти российских войск к переправе, дать сражение, но где оные теперь — не знает; в Анапской крепости есть провиантский магазин с хлебом, а где пороховой погреб и припасы, хотя он и смотрел того, но не мог доведаться; крепость Анапская имеет один только в три аршина глубины канал и вал, да изнутри у вала невысокий деревянный острог; по углам крепости и у ворог наставлены превеликие и почти совсем неподвижные чугунные пушки, коих числом всех не более двадцати; жителей в крепости весьма много — турок, черкес и армян; имеют торги, лавки и хороший достаток, а вокруг есть кочующие ногайцы, и как войска и народы, узнав о поражении их сообщников, теперь в великом страхе; а о Суджук-кале слышал, что та крепость сооружена из дикого камня и гораздо крепче, но меньше Анапы, а жителей там почти совсем нет. [294]

_________________________________

Рапорт 24-го ноября 1788 г. № 1176.

Возвратясь из-за Кубани в свои пределы, первым поставил донести вашей светлости о действиях вверенного мне корпуса Кубанского, после отправленного сентября 15-го числа рапорта случившихся.

Оставя на правом берегу Кубани вагенбург, также и больных, перешел вверх по Кубани более тридцати верст; 19-го числа сентября отправил казачьего полковника Грекова со ста казаками вверх по Кубани к открытию корпуса Кавказского и с донесением его высокопревосходительству господину генерал-аншефу и кавалеру Петру Аврамовичу Текеллию о прибытии на место против бывшего Марьинского редута 2; 21-го отправил с партиею казаков Владимирского драгунского полка подпоручика Тимофеева с таким подтверждением, чтоб оный старался захватить кого либо из неприятелей, подъезжавших иногда к корпусу для рассматривания положения оного, который, возвратясь благополучно, из числа разбитого и разогнанного им черкесского разъезда представил захваченная в плен атукайца, показавшего, что черкесы, будучи угнетаемы стоящим на их июлях корпусом, сделали решительное между собою положение напасть на вверенный мне корпус и, собрав скопища, послали ви. Анапу просить турок, чтоб те помогли им своими войсками и орудиями, что они на 22-е число и исполнить хотели. Почему я, но пробитии вечерней зари, послал Нижегородский драгунский полк и третий егерский батальон к лесу, расстоянием от лагеря в десяти верстах бывшему, с таким предположением, что если неприятель пройдет к корпусу по выгодной для него с левой стороны дороги, захватить его с тылу, кои, переночевав в ружье, возвратились к корпусу; а в продолжение времени до прибытия корпуса Кавказского не в дальнее от меня расстояние посылал частые партии как днем, так и ночью; в рассуждении каковой предосторожности и выгодного лагеря [295] собравшийся в горах неприятель не смел атаковать меня. 26-го числа у подошвы гор, против самого Кубанского корпуса лагеря, началась чрезвычайная пушечная и ружейная пальба, и поелику оная продолжалась весьма долго, почтя действием отрядов от корпуса Кавказского, кои, как казалось, по таковой пальбе атакованы, в половине девятого часа утра, взяв с собою кавалерийскую бригаду и третий батальон егерей, спешил на помощь к тому месту, где производилась пальба: пройдя более пятнадцати верст, видел неприятеля в больших толпах, который, усмотрев с бока и в тыл заходившие к нему войска, потянулся в лес к горам; я ж, отпусти отряд к корпусному лагерю, сам явился у его высокопревосходительства, ехавшего с места сражения, оставленного неприятелем, с донесением о том, что я был у него с правой стороны. 28-го его высокопревосходительство из лагеря корпуса Кавказского, расстоянием в четырех верстах стоящего, прибыв во вверенный мне корпус и осмотрев полки и батальоны, по изъявлении благодарности за найденный им порядок, приказал следовать в Заны и ожидать там его прибытия. Корпус Кубанский, в два перехода пришед к бывшей моей чрез Кубань переправе, наложа на оной понтонный мост, переправил в кубанский вагенбург раненых корпуса Кавказского и, забрав с собою на месяц в сухарях провианта, пошел но известной мне анапской дороге и 3-го числа октября, пришед благополучно в занинские селения, пройдя на тридцать верст дефилей и две неприятельские переправы, из которых у последней были ложементы, стоявший пикет черкес прогнал, а на вечер была небольшая шармиция (?) у партий казачьих с черкесами. Трое суток на сем месте ожидал прибытия корпуса Кавказского, разоря между тем несколько занинских селений, предал до тысячи домов огню; с 7-го по 9-е число корпус Кубанский, по соединении с Кавказским, шел по анапской дороге впереди, а с 10-го числа имел марш за авангардным корпусом, под командою генерал-майора князя Ратиева. 9-го при отряде от корпуса Кавказского отряжен быль от вверенного мне корпуса первый егерский батальон в [296] горы и возвратился благополучно с общею для всего отряда добычею, в котором ранено три егеря; потом продолжал марш к Анапе. 13-го получил от его высокопревосходительства повеление отрядить господина генерал-майора и кавалера Шевича с бригадою в Анапе для осмотру той крепости и местоположении; 14-го, в рассуждении отданного на Кубане приказа следовать до назначенного лагеря, отправя наперед бригаду кавалерийскую, сам шел за авангардным корпусом и, не доходя до Анапы, вверенному мне корпусу приказал остановиться вместе с корпусом Кавказским, и поелику полки драгунские стояли в добаталии, а передовые имели дело с вышедшими из крепости турками, к коим со всех сторон и с ожидаемой войск наших дороги превеликие толпы неприятельской конницы скакали на помощь и начали наступать весьма сильно, то я, послам о том с донесением к его высокопревосходительству, авангардные корпус завел от моря на левую сторону и, захвати возвышенное место, против самых неприятельских батарей, впредь подающихся, сделал батарею, производи с оной вдоль неприятельскому фронту или кучам пальбу, не позволил им сделать атаку противу стоящей конницы и тем самым дал время кавказскому второму егерскому батальону, также эскадронам драгунским и казакам отойти без дальнейшей потери людей назад, а неприятель, обрати свои орудия на устроенную мною батарею, производил сильную пушечную пальбу. Между тем подошел вверенный мне корпус Кубанский — и полки драгунские, так равно отряд под командою господина полковника Германа, примкнули к оному; я ж, осмотра положение мест около Анапы и самую крепость, но неполучению поколения о дальнейшем предприятии и за наступившим вечером, со всеми теми войсками прибыл благополучно в лагерь, побив весьма знатное число неприятеля; а вверенного мне корпуса в драгунских полках: Владимирском ранено: капитан один, трубач один, драгун два: строевых лошадей убито двадцать три ранено восемь: Нижегородском — убит драгун один, тяжело ранен один; строевых лошадей убито семнадцать, ранено пять; сотник один, казак один. 17-го, по [297] повелению его высокопревосходительства, корпус предпринял марш обратно, 18-го, во время растаха, в двенадцать часов дня от стороны гор показались превеликие турецкой и черкеской котищи толпы, подъезжая уже близко к нашим отъезжим; я, в рассуждении чрезвычайной болезни его высокопревосходительства, отрядил на поражение оных от войск кавказских арьергардный корпус, под командою господина генерал-майора князя Ратиева, а от кубанских — кавалерийскую бригаду, под командой господина генерал-майора и кавалера Шевича, третий егерский батальон и два полка казачьих, кои. разбив и разогнав неприятеля, положа до ста человек убитых на месте, возвратились; с нашей же стороны из вверенных мне полков драгунских: Владимирского убит драгун один, ранено вахмистр один, капралов два, драгун девять; строевых лошадей убито три, ранено одиннадцать: Нижегородского — убит капрал один, ранено драгун 3, канонир 1; лошадей строевых убито одна, ранено две; в казачьих ранено есаул один, казак один. Потом в продолжение обратного марша, при фуражировании, с партиями были схватки, а 24-го числа, по повелению его высокопревосходительства, господин бригадир Берхман с Кубанским егерским корпусом, двумя эскадронами драгун и полком уральским казачьим, в горах разбив и разогнав неприятеля, положил оного немало на месте, попалив множество хлеба и селения, а с нашей стороны убито: егерь один, казак один, ранено егерей четыре и казаков четыре ж. По опустошении всех тех мест, где проходил корпус. 26-го прибыли к переправе Кубанского корпуса и, наложа на оной понтоны, состоящие во вверенном мне корпусе по переходе наперед войск кавказских, переправился благополучно на правую сторону реки Кубани, где уже было довольно заготовлено сухарей и для лошадей овса, из которого, по недостатку в Кавказском корпусе провианта, отделил в оный на пять дней, да овса тысячу четвертей, с тем чтоб комиссия кавказская пополнила оный в кубанскую. С оставшимся на пятнадцать дней провиантом и на двадцать два дни овсом, 1-го числа ноября отправился к [298] Ейскому укреплению. Неблагополучному окончанию в своих границах похода много попрепятствовали чрезвычайные дожди, снег и самые прежестокие морозы, но каковым обстоятельствам вверенными мне корпус с 9-го по 17-е число от Чалбас до Ейского укрепления, расстоянием не более девяноста верст, едва мог дойти с подвезенным уже из ейского магазейна в хлебах провиантом, который заблаговременно приготовлен по моему приказанию. Могу вашей светлости объяснить ту справедливость, которую в рассуждении попечения начальника о сбережении людей, лошадей и скота донести обязан, что по позднему возвращению на зимовые квартиры, проходя от Кубани до Дону более трехсот пятидесяти верст степью, от осенних непогод, мокроты и самых жестоких морозов люди весьма изнурились, лошади и волы пришли в такую худобу, что чрез долгое время нет возможности их поправить; артели солдатские и офицеры претерпели немалый убыток от упали лошадей, а от холодов, по неимению лесов и камыша, многие для спасения своей жизни пожгли повозки, ящики, столы и палаточные древки, даже до того, что и несколько воловьих фур, бывших под месячным провиантом: обозы все б остановились если б не сделал им помощи волами подвижного магазейна; но за всеми стараниями и приискиваемыми способами к сохранению пропало столько, что во все лето до ноября месяца пропасть не могло; самое ж лучшее и удобнейшее средство вести противу обитаемого в сих краях неприятеля с 1-го числа мая по исход сентября, в которое время не успеют они ни поспать хлеба, ниже заготовить чего либо нужного к своему содержанию: если ж войска поступили б в октябре месяце на квартиры, то, сверх сохранения их здоровья, остались бы они в тех авантажах, что сберегли б приобретенное их храбростью у неприятеля. 18-го, по приходе всего корпуса к Ейскому укреплению, оставил в оном четыре роты мушкетер и два полковые орудия, два полка казачьих; распустив отсель полки и батальоны по квартирам, располагая оные по левой стороне Дона, в Азове полевую артиллерию, в Кагальпникой и Койсюгской слободах четыре эскадрона драгун и первый егерский [299] батальон, а второй вт. Таганроге и на Миюсе; затем, начиная от Ростова вверх по Дону — третий и четвертый батальоны егерей, Низовский пехотный полк, а от устья Донца вверх по оному — Азовский пехотный; драгунские полки — Владимирский в Донецком, Нижегородский в Бахмутской округах; погонщиков и волов подвижного магазейна в Миюских и прочих, к донским селениям слободах и хуторах принадлежащих, и полки до своих квартир, но худобе лошадей, не прежде половины декабря дойтить могут. О чем вашей светлости донести честь имею.

_________________________________

ЖУРНАЛ

похода и действий Кавказского корпуса, под командою генерал-аншефа и кавалера Теккелия, от линии кавказской до Черного моря, 1788 году, с 24-го августа до последних чисел ноября, со описанием, по замечаниям, народов, разных поколений, обычаев и происшествий оных.

Все войска Кавказского корпуса, составляя 1000 пехоты, 400 драгун, 400 карабинер, 300 Моздокского полку, 2000 казаков, а с унтер-офицерами и артиллерийскими чинами до 13,000 боевых людей и 17 орудий от парка, собравшись на берегу Кубани к Темижбеку, в 25-ти верстах от Григорий-Полиса, сентября 5-го числа, разными шли дорогами по правому берегу Кубани до назначенной неправы, ниже устья Лабы 35 верст, от Темижбека 131 верста, а от Григорий-Полиса 145; все войска на переправу прибыли 11-го числа. Учреждены были для содержания связи с линиею и войском донским между Григорий-Полисом и переправою 6 редутов, и в каждом было оставлено пехоты и казаков для разъездов и в некоторых пушки. При самой переправе сделано было укрепление к прикрытию моста с обеих сторон, и магазейн был помещен в укреплении на правом берегу. Поисковой атаман господин генерал-поручик Иловайской с войском донским, которого было с лишним [300] 5000 человек, остался против называемого Романовского брода, на реке Бейсугу, для подкрепления постов по-над Кубанью, где он но обстоятельствам во все время похода держал часть своего войска.

14-го числа неприятельский берег был занят авангардом, под командою генерал-майора князя Ратиева. Неприятель показался сперва, но был скоро прогнан и, посредством лодок, часть авангарда переправлена. В семь случае убито и ранено с нашей стороны четыре человека и некоторые с неприятельской стороны. 18-го сентября Кавказский корпус переправился немного выше устья речки Шекупса 3 по мосту, сделанному из лодок, привезенных с Черкеска без остановки. Оставлены для прикрытия моста и магазейна 2-й кубанский егерский батальон, несколько казаков и 4 пушки. Кубань в том месте глубока и более не имела ширины 45-ти сажен, и ее течение тихое; в жаркие ж месяцы ширина около сего места будет до 80-ти сажен, как берег доказывает. Сие место первое оказалось способным к переправе от устья Лабы, откуда Кубань, в рассуждении болот и густых лесов, сквозь которых она течение имеет, претив верхней ее части, где чрезвычайно быстра, малолесна и крутобережна, вовсе переменила свой вид. 19-го числа корпус шел чрез лесную дефилею и речку; ночлег имел на реке Шекупсе, 7 1/2 верст от переправы. 20-го числа корпус продолжал вверх по Шекупсу марш. 7 верст, приготовил чрез оную реку переправу и 21-го переправился. Сия река начало свое имеет в каменных горах, но вершинами не доходит до снеговых; она крутобережиста и течет в лесах болотисто, и по той причине корпус, шедши в трех колоннах, принужден был по оной подняться вверх к горам и не миг сыскать переправы близ Кубани. Сей деиь случилась небольшая перепалка с неприятелем, где с нашей стороны убит донской полковник Барабанщиков. 22-го марш был до речки Унабата — 12 верст от Шекупса; 23-го от Унабата до речки Суп, 9 верст, и от Супа, 24-го, до Каракубани, 8 1/2 верст, а 25-го от Каракубани до Убина 5 верст. Из всех помянутых речек одна Каракубань, [301] которая свои вершины имеет, равно как Шекупс, в каменных горах (?), доходит своим течением до Кубани; прочие едва имеют течете, разливаясь тонкими болотами, и вершины их дало подошвы гор не простираются; переправы чрез Шекупс и Каракубань, хотя уже в исходе сентября и в осеннее время, но весьма были трудные, а весною совсем невозможные; Каракубань особливо имеет прикрытые берега и глубока и только в некоторых местах по ней есть броды. Все сии места весьма лесные, однако с полянами, и потому корпус, во избежание по берегу кубанскому сквозь болота и густые леса, а при подошвах гор чрез частые овраги и леса больших трудностей, выбирая средину между гор и Кубанью, едва шинель способ пройти вт. три колонны, а тем самым несколько облегчился. Владение бжедухов, из которых один владелец вошел в подданство всероссийского престола, кончается на Каракубани. Сей народ черкесский, и его владение начинается около мест, где была переправа, и обнимает все плоские места между гор и Кубанью. Он немноголюден и бжедухи едва могут в 3-х тысячах оружейных людей выйти. 26-го числа было на речке Убине дневанье. коего числа отправлен был подполковник Мансуров с двумя батальонами, двумя эскадронами и 300 казаками открыть большую дорогу, идущую от Лабы чрез Заны к Черному морю, и рассмотреть самые горы, где уже несколько дней примечены были частые сигналы и дым виден был, подобно на неприятельский лагерь. Верст около восьми он только отошел от корпуса, где уже неприятель ему открылся. Сражение началось немедленно и, как неприятель поблизости был в сборе и некоторая часть турок и 8 пушек с ними неподалеку имели свой лагерь, то тотчас последние, приспев, собрались с прочими горскими народами; сделалась драка сильная с обеих сторон, и помянутой подполковник Мансуров, бывши в средине лесов и гор, чтоб из сих мест выйти, подался назад в главному корпусу, так что за полдень большая часть корпуса была в огне, и неприятель, которой умножился до 10,000, везде по лесам и оврагам рассыпался и продолжал атаку до 4-го часа пополудни. Авангард [302] генерал-майора князя Ратиева и резервный отряд полковника Германа были отправлены вперед для занятия корпусного лагеря, и они, услыша сильную пальбу, возвратится прежде полудня к месту сражения успеть не могли, но имели участие в сем деле, и наконец их движение оканчивалось последованием и расстройкою неприятеля, которой хотя жестоко продолжал свои атаки более 7-ми часов, однако нигде не имел успеха и с немалым уроном прогнан был, и весьма вероятно, как после узнали, что его потеря была до 1500 человек и некоторое число лошадей. Генерал-поручик Талызин, который верст около 20-ти от места сражения имел над Кубанью с деташаментом лагерь, услыша жестокую и продолжительную пальбу из пушек и мелкого оружия, подобную на большую и важную разделку, отделил егерской батальон и два полка драгунские: однако они пришли как дело уже было совсем кончено. Из всего видно, что неприятель приготовлен был к бою, имел намерение корпус атаковать в дефилеях подошвы гор, где идет большая вышесказанная дорога, и оп конечно мыслил, видя один корпус на самой Кубане, не надеясь, что другой идет по-над горами, где он и ждал, не воображая, что от нас открыта новая дорога. 27-го числа корпус продолжал свой марш чрез степные места до рукава реки Кубани, называемого Емансу. 28-го и 29-го было дневанье, откуда отравлены были раненые и больные за Кубань, в вагенбург кубанской части, которой на той стороне был в недальнем расстоянии. Кубанская часть, составляя около 4500 боевых людей и 10 орудий от парка, стояла в шести верстах на Кубане, и для продолжения марша до Черного моря были взяты общие меры таким образом, чтоб, но неизвестности мест, корпус Кубанский старался пройти к Занам от своей переправы по большой называемой занинской дороге, а корпус Кавказский держал бы середину между гор и Кубаном, с тем чтоб подавать вид пройти к Занам чрез абинские дефилеи и расстроить мысли неприятеля, который, как слышно было, Большие и Малые Ерлы, где переправа весьма трудная от стороны Кубанского корпуса, занял и начал укреплять берег. [303] 30-го на сём основании оба корпуса свой март предприятии, Кубанской шел над Кубанью к Занам, куда положено было ему поспеть чрез пять суток, а Кавказской шел вниз по Емансу, переправясь оную реку, имея марш 15 верст. В сих местах уже видно было кочевье ногайских ушедших татар в 1783 году, и подле лагеря был весьма недавно делан окоп, который сей проход хранил, по причине, что от стороны гор и Кубани болота, а сквозь последние, но большей части непроходимые, есть дорога прямо от Кубани, по которой шел бригадир Берхман с отрядом в первую экспедицию от Кубанской части нынешней осени. Октября 1-го числа было дневанье, а 2-го поход вниз по Емансу, 12 верст, и 3-го по той же реке вниз 9 верст; 4-го было дневание. Но все сие время неприятель только показался издалеча. 5-го продолжался поход до реки Атакума, 11 1/2 верст, и как Кавказский корпус известился, что Кубанский прошел благополучно занинские переправы, шел он 6-го числа чрез две трудные переправы в средине болот до Малых Ерлов, 9 верст, оставя абинские дофилеи влево своего марша. 7-го числа марш был чрез обои Ерлы, где мосты были, до занинских селениев, 5 1/2 верст, и продолжал он 8-го до реки Кулаковой, 8 верст, где был общий первый лагерь с частью кубанскою. Примечать должно, что занинские дофилеи, которые линовать нельзя, ежели идти к Черному морю, весьма опасные и разве проходимые с большою потерей людей, коль скоро заняты неприятелем. От стороны Кубани болота и переправы трудные, равно и от стороны гор по абинской дороге таковые ж и леса густые, так что по обеим дорогам ни направо, ни налево податься неможно, как приложенной маршрут яснее докажет. Атюкайское владение начинается от Кара-Кубани и кончается к Занам. Сии атюкайцы также род черкесов и не люднее бжедухов. Занинцы недавно из ушедших ногайцев поселились (?), а также примечательно из Некрасовцев, ибо найдены избы черные, но подобию русских, и между хлебом рожь, и видно что им от горских народов плоскость между гор и Кубанью уступлена; иные деревнями живут, другие [304] кочуют по Абину же и Атакуму; в горах и ущельях начинаются уже селения абазинские. И как лагерь бил на Кулаковой, подле подошвы гор, неприятель показываться начал чаще. Из наших фуражиров пропало два человека, для чего 9-го било дневанье, и полковник Герман отряжен в горы вверх по реке Кудаковой. В тот самой день Алди-Гирей-Султан шел с 500-ми человеками от Лабы на помощь туркам в Анапу; с ним и с прочими собравшимися абазинцами случилось сражение, но как подполковник Финк, бывший в том отряде с егерским батальоном пошел с левой стороны, а казаки — с правой, недолго неприятель держался, хоти в лесах и дефилеях занял путь, но оставил свои селения, которые с оставшим его имением по большей части сожжены ии истреблены были. Взято было при сем случае несколько скота и лошадей. С нашей стороны раненых и убитых было только четыре человека и несколько лошадей, от неприятеля там найдено было их в лесах до 20-ти и два абазинца взяты в плен. 10-го оба корпуса продолжали марш до называемого Лесного лагеря, 12 верст. Марш был учрежден следующим образом: авангард и резервный отряд шли впереди в трех колоннах и приготовляли переправы и дороги, за ними кубанская часть, а за кубанскою кавказская; воловий обоз с провиантом следовал назади, под прикрытием до 1600 человек пехоты и конницы. 11-го числа било дневание и фуражированье: с фуражирами был послан полковник Депрерадович, а авангард с резервным отрядом пошли вперед для прикрытия фуражиров сбоку и занятия гор на будущем марше; при фуражировании случилась перепалка, где с нашей стороны убитых и раненых было о человек. Вышел на лагерь авангарда посланный от нашего полковника Султан-Селим-Гирея к отцу его Султану-Батыр-Гирею, будто последний имеет намерение вступить в всероссийское подданство; дело сие однако кончилось после ничем. 12-го был поход на прежнем основании от Лесного лагеря до Султанской деревни на речке Шекупс 10 верст. 13-го от Шекупса до Кубанского лимана, до речки Напсу, 14 верст. 11-го от Напсу до лимана близ [305] Черного моря, до урочища Чучуде, 6 верст. Сего числа на самом рассвете послан за несколько часов до похода корпуса полковник Герман со своим резервным отрядом, составленным из двух батальонов и до Л 00 кавалерии, до самого города Анапы для рассмотрения оного от лагеря при Анансу. Анапа не более 13-ти верст била расстоянием, и генерал-майор Шевич, с двумя драгунскими волками кубанской части и Волгским казачьим полком, для подкрепления ого следовал же туда. По приближении наших войск верст около трех, турки притаились, будто их в городе нет или по крайней мере весьма мало. Однако конница их, до 300 человек, неподалеку от города в ущельях разъезжала, и наши с обыкновенною осторожностью подошли. За майором Львовым, который командовал конницею резервного отряда, посланы были два эскадрона кубанской части, в случае нужды, и пехота помалу следовало за кавалериею. Неприятель начал разъезжать, кавалерия все приближалась к речке Бугур, которая под пушечным выстрелом от города имеет проток в море, разлившись по низким местам, сделала озеро и болото, как вдруг из города открылась пушечная пальба из больших орудий, тотчас на вал взошла турецкая пехота и выставлено до десяти знамен со стороны, к которой наши войска подошли. Сии пушечные выстрелы из крепости служили сигналом горским народам, которые верст около семи от оной в ущельях и лесах имели свои собрания, и они весьма скоро приспели, привезя с собою 11 пушек трех и шести фунтовых, как было видно из ядер. Сражение, которое между тем уже началось с конницею, умножилось, янычары сделали вылазку из города и старались от стороны моря отрезать конницу; однако резервного отряда пехота уже приближалась и 2-й кавказский егерский батальон был для подкрепления первой сближен к морскому берегу, в Кочугуры, против янычар, а Владимирский батальон занял место подле Кочугуров и очистил левый фланг егерей, и тем самым способы подавали коннице помалу удалиться от горских выстрелов; пехота однако осталась на месте и не могла скоро отходить, хотя б приказано было, [306] по причине, что весь черкесский лагерь уже прибыл из города, вылазка умножилась и сражение началось сильнее со всех сторон, особливо в Кочугурах, где егеря, пользуясь выгодным для их местом, много раз прогоняли янычар и преследовали до самого протока Бугура, близ города, и тем самым другие войска принуждены были их дожидаться на месте. Наконец полковник Герман пять эскадронов Владимирского полка с полковником Поликарповым чрез Кочугуры к самому морю подвел, чем и способы дал егерям оттуда выйти, и весь резервный отряд свободно отошел и поднялся на гору: к тому способствовало еще прибытие авангарда князя Ратиева, который обще с кубанскою частью, услыша на походе из лагеря при Анансу сильную и беспрерывную пальбу из пушек, лагерное свое место миновал и прямо шел к городу; кубанская часть уже гораздо позднее прибыла туда, когда уже отдалились от города. Авангард производил пальбу из пушек чрез вышеописанное озеро, разливающееся от протока Бугура, в правый неприятельский фланг, а кубанская часть наконец пришла к месту сражения по следам резервного отряда и генерал-майора Шевича. Часть неприятеля старалась напасть на авангард, только скоро была прогнана, а кубанская часть, между морем и высотою выстроившись, сделала наконец обоюдную пальбу с неприятелем из пушек, но издалека, и как между тем вечер наступил, то войска помалу шли в свой лагерь между Черным морем и лиманом, в виду города. Сие сражение, случившееся по необходимости подходить близко к городу, чтоб узнать точно оного положение и укрепления, продолжалось более семи часов и хотя стрельба, особливо из пушек, не прерывалась, но урон с нашей стороны был весьма мал 4 и лошадей до 70-ти убитых и раненых. Турки, хотя проворно пушками поворачивались в поле и скоро стреляли, но не смели так близко их подвезти. к нашим войскам, держась за болотом, но удвоив заряды и на элевацию стреляли, следственно большая часть их ядер летала через наши войска; притом же егеря в Кочугурах, где перестрелка с янычарами боле 3-х часов [307] продолжалась, били в весьма сокрытом месте и удобнее могли сражаться с неприятелем, которого урон не малый простирался, и, по известию от приехавшего оттоль подвластного России Гаджия, убитых с ранеными турков и горцев более семисот. Анапа над самым морем лежит почти полукругом; морской берег весьма крут и от сей стороны он неприступен, а от стороны гор, которые не более 2 1/2 верст от города и весьма крутые, он укреплен ретраншементом на полугоре, однако довольно крепким, имея в средине на возвышенном месте каменный цитадель. Гавани нет при Анапе, только одна рейда, которая от севера и запада не сокрыта от ветров. Пушек, но известиям, в крепости было 58 и гарнизона до 4000 турков и жителей, а собрание около города горских народов было до 8000 и более. Но примечаниям генерал-майора Шевича и полковника Германа, Анапу вскорости нельзя взять, иначе как туром, но я, с общего совету, не приступил к тому но причине, что, помянутый город взявши, удержать его и связи с владением российским учредить в сие время не можно было, а для одной главы без всякого другого вида и пользы людей, коих потерять показалось непростительно; для формальной осады, не было ни артиллерии нужной и ниже довольно зарядов, а более всего время уже поздно для обратного марша корпуса, да провианту с собою только было до 1-го ноября, коего и завоет никак невозможно, а разве водою, и в фураже прекрайний недостаток. И потому положено было предпринять возвратной путь, разорить и истребить по дороге все остальное жилье и имение живущих поблизу города народов, а особливо ногайцев, поселившихся в окружности оного; а чтобы турки и черкесы не могли подумать или похвастать, что они нам делали вред в сражении под Анапою, куда войско 14-го послано было для одного рассмотрения только города, в вышеописанном лагере оставшись со всем войском до 17-го числа, истребил весь хлеб и ногайские деревни по лиману. И во все сие время никто из неприятеля не осмеливался показаться не токмо поблизости лагеря, ниже вдаль. 17-го числа соединенный корпус пошел обратно следующим образом: резервный [308] отряд, составлявший авангард, имея, как сначала, два батальона гренадерские, два егерские, четыре эскадрона драгун и 400 казаков, составил уже арьергард. Марш сей был 18 верст, до оставленного воловьего обоза, в 4-х верстах от Султанской деревни, а от лагеря при Анапе в 18-ти.

18-го числа было дневание и фуражирование, где показались до 700 черкес около деревни, куда фуражиры были посланы. Князь Ратиев был послан с арьергардом, из (с?) левой стороны генерал Шевич с двумя драгунскими полками и одним егерским батальоном. От арьергарда неприятель был прогнан без всякого урону со стороны оного, но с драгунскими полками была драка подле лесу, и они до 9-тн человек имели убитых и раненых, выключая лошадей: однако неприятельской урон в сем случае не малой был, и сие было последний раз, что он толпами казался. 19-го марш был до Султанской деревни, восприняв лагерь по высотам против называемой Куркинской переправы, где корпус намерен был перейти Кубань. 20-го и 21-го, по рассмотрении сей переправы, хотя я приготовления к тому сделаны были, однако как болото и много разливов, с обеих сторон Кубани представляли много времени и работы, то, соразмеряя и трудности, найдена неспособною, и корпус 22-го последовал по прежней дороге до Лесного лагеря, 13 верст; 23-го поход был от Лесного лагеря до речки Кудаковой, 13 верст; 24-го до Заны, 9 верст. 25-го было дневание. 26-го корпус переправился чрез Большие и Малые Ерлы, называемые между оным (?) Бригадир Берхман от кубанской части и полковник Герман от кавказской были посланы с отрядами истребить остальное имение в горах, что было исполнено; неприятель хотя и сбирался защитить свое жилище, по был прогнан и разбит с чувствительным уроном; а из обоих наших отрядов только урон был в семи человеках раненых и в нескольких лошадях убитых. 27-го марш быль до Кубани, 31 верста; 28-го до переправы кубанской части, называемой занинской, 14 верст; 29-го мост был наведен понтонной и пристань поправлена, а 30-го и 31-го все войско переправилось (через?) [309] Кубань. Река в сие позднее время здесь имеет только 47 сажен ширины.

1-го и 2-го было дневание. 3-го корпус Кавказский и кубанская часть, разделись, первый продолжал свой обратный путь вверх по Кубани, а последняя шла своею дорогою прямо на Дон. 4-го Кавказский корпус прибыль на место своей переправы, расстоянием от Кубанского 67 верст; 5-го было дневание;

6-го Кавказский корпус шел от своей переправы вверх по Кубани 22 1/2 версты, 7-го 23 версты, 8-го 22 версты, 9-го 31 версту, 10-го 11 1/2 верст, 11-го 23 версты, а 12-го до Терновского редута, неподалеку расстоянием от Григори-Полиса, 13 верст. Отсюда корпус был распущен, войска с правого фланга последовали на свои квартиры: 15-го числа средняя дистанция, 10-го в Георгиевскую и в Екатериноград к концу ноября, а последние, левого фланга, в начале декабря. Расстояние от Черного моря до Ставрополя по маршам было 111, до Александрова 505, до Георгиевска 582, а до Екатеринограда 660; до Кизляра ж 895 верст.

Сия дальняя и трудная экспедиция предпринята с (намерением?) сделать диверсию к Черному морю и особливо наказать ушедших в 1783 году ногайских татар, живущих близ моря, также и прочих народов, обитающих от реки Лабы и далее, которая подала возыметь иные примечания, служащие на предыдущее время полезными. Кавказские народы никогда не могут быть соединены и общими силами делать нападение, а еще меньше единодушно защищаться. Сии народы разделены между собою натурами, нравами и весьма многие языком и законом; они не соединены общим правлением, но вольные в независимые друг от друга, и не только по домашним нуждам, по ниже по прихотям, и никто не может причесть их к одному предмету, собрать и содержать большое число воинов. Крайность и всеобщая опасность могла бы их принудить завести сие правление или покориться одному, но положение их мест и безопасность, которую горы им составляют, никогда их до того по довели; (без?) соединения соседей в том месте, где была опасность, (они?) всегда могли защищаться от наружного нападения. И сколько до теперь ни было [310] покорителей кругом их ни сколько сильных и жадных народов ни жило в их соседстве, по они остались целые. Сии самые выгоды им весьма известны, вкоренили у них любовь к своему месту и житью в полности (вольности?), которую они ставят выше всех благ, и произвели в них род отвращения свою землю оставить, а стремятся к покорению других народов, между собою, но всегдашним враждам, захватывая всевозможное один у другого. Потому самому они неопасные соседи, но по их хищности и склонности к воровству и к разбою, в обычае вкоренившимся, весьма вредные. И ежели бы все народы, также которая-нибудь часть от Дагестана до Лабы, которых мы, но отступлении от линии, оставили, против оной могли согласиться на ее делать нападение — при взятии всех возможных мерь, оставшиеся на линии войска с большою трудностью защитили бы границу и особливо новые по оной селения. И хотя войсковой атаман с войском донским оставлен был около Темижбека, в средине войск, идущих к Черному морю и на линии оставшихся, но едва ли он в сей обширности мог быть везде и подавать помощь. Однако, как общий интерес сих народов не был нам делать зло, ниже туркам желать отменного добра, то всякой остался покойным и, убравшись в ущелья, ожидал равным духом (?) приключений, ища там убежища с женами, детьми и скотом, надежду только подающим им к пропитанию, по непостоянному их житью и неприлежному упражнению в хлебопашестве. И ежели бы народы, живущие между Лабой и морем, противились единодушно нашему проходу, считать надобно, по их существу, множеству и особливо по положению мест, сей проход невозможным. Но опыт, который сии народы, собравшись, сделали в сражении при Убине, считая их и наши обстоятельства, был для их более слаб, нежели для нас. Они против нас и пятой доли своих сил не подняли — и сей день довольно уже нас обеззаботил, хотя мы во все время нашего похода во всех своих действиях показали великость наших сил и поверхность наших оружий со успехом повсюду. Но в сей совершенно неизвестной земле и трудных местах, которые мы проходили, счастье нам весьма послужило. [311]

Второе примечание касается до народов между Лабой и Черным морем.

Всех сих разделить можно в три главные поколения, то есть в черкесы, мунгальцы (называемые обыкновенно черные ногайцы) и абазинцы. Прочие ж их отделении под разным названием принадлежат какому нибудь из их поколению, отделившемуся издавна но наследству какому либо владельцу и со временем вышедшему из роду. В древних временах, сколько можно разобрать историю сего края, Цихи или Ясы наполнили все горы и места между Кубанью и морем. Они составляют корень всех нынешних черкесов. Другие народы, ушедшие от них в Колхиду и жившие тогда но черноморскому берегу едва известными, и только об них знаем, что они били тракискаи (?) природы и что наконец смешались с цихами и составили один народ в начале первого столетия. Абазинцы, хотя, невидимому, составляют совсем особливой народ, но язык их (ныне друг друга почти неразумеют) но началам один, следственно и народ. Атуйгальцы переведены были в сей край, сколько известно, крымским ханом Магомет-Гиреем и его наследниками в конце 16-го и начале 16-го веков. Первый народ, известно по истории, имевший в древних временах сообщения с сим краем, были финикияне, более 800 лет до Христа; после них скоро пришли сюда греки, лет около 600 до Христа, и строили Германасу, где мы в последнюю нынешнюю экспедицию видели на языке, простирающемся в кубанской лиман (и ныне неподалеку от Германасы была ногайская деревня), и в то время от Черного протока до Дону жили сарматы, народ скифской. Греки с народами, живущими около устья Кубани и ими строенными городами, как Германаса, Фанагория, Корокондале, Таман, все вошли, уже почти 400 лет до нашего века, во владение Босфорского царства. Аланы, гунны, которые в 4-м веку истребили Босфорское царство, болгары, утигуры, авары, хазары в 7-м веку, в 9-м печенеги и половцы — все в сем краю друг друга прогоняли и истребляли. А в конце 10-го века устье Кубани с Таманом и часть черкесов принадлежали уже великим князьям [312] российским. В конце одного 12-го века, кажется, сии владения кончились чрез половцев; скоро после того, в начале 14-го века, монгулы вошли на сей театр, покори весь кубанский край, даже часть черкесов, живущих на плоскости под Мангутемир-Ханом. (отчего называются теперь темиргойцы) и известным ногаем(?). Однако черкесы против всех сих народов защитили свои горы и вольность и. хотя в конце 14-го века все черкесы, живущие около устья Кубани, покорились Тамерлану, который их жилища там истребил с городом Кубаном, бывшим над Черным протоком около Ачуева, но черкесы, живущие на левом берегу Кубаин, в горах и лесах, остались вольные. И сколько осталось (от?) всех вышеномянутых пародов следов по правому берегу Кубани, как например курганы, или гробницы, которых нигде столько нет, и многие древние и немалые укрепления, особливо от устья Лабы. Но левому ж берегу сих нет следов, и из того видно, что реченные народы, которые но плоскости весьма далеко простирали свое владение, не могли утвердиться на левом берегу Кубани, и черкесы все остались на прежнем основании их вольностей и независимостей. Укрепления на устье Лабы, на левом берегу Кубани и при реке Шекупс, где живут ниве бжедухи, не древние и не дале владения крымских ханов идут, которые, как сии старались черкесов притеснить, переселили по Лабе, как уже сказано, ногайцев из астраханских степей, а ради их и сии укрепления сделаны были. Одно только укрепление на левом берегу, недалеко от Курков, принадлежит древности и, кажется. Босфорскому царству. Но сколько крымские ханы после того до наших времен ни старались утвердить и распространить свою власть у черкесских народов, никогда не могли в том успеть; и ежели некоторое число девиц черкесы крымским ханам ежегодно прежде доставляли за дань и за подданство, то надобно напротив думать, как и сами с сих народов объявляют, возымевшие сведения от предков своих, что сии девицы взаимно большими подарками от ханов более были куплены; и ежели дань или, лучше сказать, принадлежность ханам над черкесами удержана, то одними их подарками. [313] Род домашней жизни всех черкесов почти одинаков: они живут деревнями, пашут нужное число хлеба, однако главный их промысел и богатство есть в скотоводстве и особливо в лошадях, которая у них отменной доброты. Хотя ныне все черкесы магометане, однако простые люди только имеют по одной жене, уздени и князья имеют двух и трех, по состоянию. У них (нет?) никаких гражданских законов; обычаи место законов заступают, и при су мнительных приключениях сбирается у них общий совет, которой часто кончается дракою, а иногда и смертоубийствами. Их правление походит на правление прежних воинских народов: каждый князь или владелец имеет своих дворян, называемых узденями, которые его всегда провожают, особливо когда князь идет на драку, и каждый младенец числом своих узденей прославляется. Простые черкесы, дитя подданные, но мало зависят от своих владельцев; однако каждый владелец имеет более или меньше особливых настоящих подданных, невольников, татар или от пленных размножившихся. Язык черкесской ни с каким не имеет сходства и говорится много и горло. Черные ноганцы или монгольцы живут вниз по Лабе, от Емансу до устья той реки. Главные их поколения — наурусовцы, кипшаки и мангуты (монголы ?); часть наурусовцев ныне живут деревнями и почти как черкесы и иные киншаки, мангуты также имеют деревни, но из них еще не малая часть (сохранила?) прежний их обычай и кочует от места на место с своими аулами. Черный народ у них боле подвластен к своим мурзам и владельцам, пекли у черкесов, но общее правление у них такое же. Они все магометане, а их язык татарский, но по большей части и черкесской знают. Третье главное поколение закубанскнх народов — абазинцы и поколении от них абазехи. Последние живут по рекам Шелкуче, Спаге, а абазинцы начинаются от Абина и их жилища под-на Черным морем до самой Имеретин простираются. Абазинцы, хотя природы черкесской, как язык их доказывает, поныне составляют совсем почти особливый народ, едва друг друга разумеют: их обычаи, даже и одеждой совсем разные. Все абазинцы живут по [314] обычаю древних времен, стали друг другу приближаться дворами, а не деревнями, но всякая фамилия живет одна в недальнем расстоянии от другой, и но которой-нибудь реке живут несколько сот фамилий, более или менее, как место позволит. Абазинцы гораздо дичее черкесов, не имеют они никаких владельцев и их старшины выбираются но обстоятельствам; некоторая только часть их, близ Имеретин, имеет своего князя, и то по соседству турецких городов и (в?) не дальности от Анадолии. В рассуждении ж закона они не магометане и не христиане, а почти никакого не имеют. Впрочем все черкесские народы христиане были, как известно, и множество в горах церквей до нынешнего дня целых довольно. Сие доказывает, что и магометанский закон недавно у них настал, и почти еще не всюду, а особливо у абазинцев царствует. Последний народ, недавно прибивший за Кубань — ушедшие от Еи татары в 1783 году. Они живут от Заны по-над Кубанью до Черного моря; иные уже строили деревни, иные еще кочуют. Главное их пристанище около моря, недалеко от Анапы; много их пропало от черкесов, которые стараются их пленить ради работы и продажи, притом и в последнюю нашу экспедицию до крайности еще они разорены, по причине, что большая часть их хлебов и жилищ попались в паши руки, которых мы и все без изъятия войска разным образом истребили, и они черкесамь принуждены были дорого заплатить, чтобы их семьи и скот последние приняли в горы во время нашего там пребывания. Но последние, сверх платы, их весьма и обворовали и сделали столь много обиды, что не скоро они придут в (благо?)состояние. Число всех вышеписанных закубанских народов им самим неизвестно, но сколько могли от них разведать и сколько сами могли чрез прошлогоднюю и нынешнюю экспедицию узнать, их до 40 тысяч может быть в собрании; но трудно и невозможно их соединить, как я уже приметил в начале сего журнала. Земли закубанские для жилья весьма хорошие, водою и лесом изобильные, но трудные для прохода войск. Правый берег Кубани от Темижбека до Копыла чист и для ходу войск удобен. От [315] устья Лабы хоти Кубань идет болотами и лесами, но от переправы Кавказского корпуса до переправы кубанской части разные есть еще возможные способы к переправе, но не так удобные. Проход от переправы до Черного мори везде труден, от кубанской переправы до моря только 100 верст, но ниже оба Ерлы и дефилеи от речки Кудаковой до Лесного лагеря заняты неприятелем. Пройти можно, но только с большою потерею, как маршрут яснее докажет. Прежде, как уверяют, переправа была при урочище Курки и сия переправа в рассуждении прохода до Черного моря лучше всех, и Кубань при Курках не широка. Но ежели считать от стороны Дона переправы чрез Казачий ерик, Черный проток и при Курках, до шести переправ через разные протоки, кроме Кубани, и до 5-ти верст болота по обеим сторонам сей реки, то и сия переправа, ежели она когда-нибудь была, весьма была подвержена опасности и великим трудам, Лучшая переправа — при самом устье Кубани от стороны Тамана; но в сем месте мост, в рассуждении стремления мора против сего места во время ветров, нельзя иметь, и переправа должна бить на судах. И выключая сию неудобность, в рассуждении коммуникации, подвоза провианта и безопасности для войска, нет лучше сей переправы. Должен я наконец примечать, кап уже л довольно имел случаев во время командования моего в здешнем крае чрез опыт узнать, что весь кубанский край тягостен. Ежели кубанскую часть войск содержать на нынешнем основании, то всякий год она должна дальнею идти дорогою из своих квартир на Кубань и при самой большой воде переправляться (через?) Дон, проходить и степь задонскую, где, как известно, ни леса, ни хорошей воды совсем нет, следовательно, выключая прочие иждивения, потеря людей и скота неминуемая. Притом же в сем положении поголовной поход войска донского или части оного необходимо надобен. Ежели опять Кубань занять крепостьми и селениями, что для границ действительно лучше, то расширение слишком и сии крепости всегда пустыми стенами будут отделены от прочих наших селений, и состояние на Кубани расположенных войск также небезотяготительно. Ежели ж [316] еще занять Черный мореной берег и турков из своих городов выгнать, то сей поход не без трудности будет, и предметы могут быть только дна: заведение торга и обуздание горских народов. Но торг ныне с горскими народами весьма маловажен, и как сии народы с древних временах верно не были ни богаче и не лучше как теперь, то торг, как понимаю, видев сам народы и места, едва ль и в древних временах важнее был. Ибо ежели греки рано познакомились с сим морским берегом, то изобильное рыболовие, доброта земли и скотоводство более их сюда притянули, нежели торг. Притом же тогда степи между Доном и Кубанью наполнены были народами. Да и обуздание горских народов чрез занятие мореного берега не есть твердым, потому что турки давно владеют сим берегом, но горских народов никогда не могут покорить, и последние первым и теперь мало подвластны и почти совсем нет. И они турков не только не уважают, но во многих местах не дают им пристанища и пропитания и, словом сказать, что горские народы тогда склонны к подвластию туркам, когда они снабжают их деньгами и подарками, то что, наконец будет стоить содержание сильных гарнизонов и связи с ними в сей отдаленности. Подписал генерал Петр Текеллий.

(Выписано ил дел князя Потемкина Таврического, хранящихся в Московском отд. ар. Глав. шт. опись 194, связка 117 .№ 1-й лист. 14-33).

_________________________________

ДОНЕСЕНИЯ ГЕНЕРАЛ-АНШЕФА ТЕКЕЛИ КНЯЗЮ ПОТЕМКИНУ.

Рапорт от 16-го января 1789 года № 50.

Прошедшего декабря месяца, в средних числах, из редута при Пещаных копанях посланы были в разъезд в обыкновенное время казаки и после того чрез четверть часа стоящий в оном редуте с командою Ладогского пехотного полку поручик Каменев, нс сказавшись никому, поехал один за охотою с собаками по балкам, отделившимся к Кубани, и, видно нашедши, удержал [317] сказанных казаков к совместному ж упражнению в ловке зверной, и как к половине дни не возвратилися казаки и поручик, то донской сотник Щебадашев, находящийся ж при том редуте, поехал с командою и, нашед неприятельской партии следы, удостоверился по оным, что поручик и казаки захвачены злодеями, пролезшими с Закубанья. На сих же днях получил я от означенного Каменева, чрез конфидента посыланного, письмо, извещающее, что он находится купно с двумя казаками, захваченными с ним, в плену, за рекой Лабою, и что требуют взамену его пять человек закубанцев. А залабинской Мурза-Калигирей-бек пишет к подданному России кубанскому Мурзе-Исламу-Мусину, называя Каменева майором, требу в возврат уже восьми человек; и как пленных закубанцев не имеется, то затем размен окончиться должен выкупом на деньги. Все способы, отвращающие захват наших хищниками закубанцами употреблены.И они, имея пролазы ниже кордонов наших, потянувшихся от линии к черкасской дороге, ищут но пространству стога случая, где бы двух или трех схватить нечаянно, скитаясь иногда и несколько дней для того, не отдаляясь однако ж от Кубани, имея большею частью убежище но балкам крутобережистым, и как скоро увидят наши партии — стремительно бегут на свою сторону. Случалось, что их в довольном числе шайка нападает на наших и как скоро спешатся к перестрелке неробким духом — тотчас воры уходят, а ежели пустятся в побег, предаются непременно жертве хищников. Впрочем о скопищах неприятельских и заразительной болезни петь никаких слухов и во всех частях, где войска расположены, состоит благополучно. Зима продолжается весьма теплая, без морозов, и снегу почти ничего нет, почему реки нигде не покрылись.

_________________________________

Рапорт от 2-го февраля 1789 года № 83.

Господин генерал-поручик и кавалер Талызин представил ко мне при рапорте дошедшие к нему при таковом же от учрежденной к стороне Кубани фанагорического края пограничной [318] ногайской татарской экспедиции, поданные во оную на турецком языке преданных России орд, от беев, мурз с их сообществами: Едисанской, Буджакской и Кизлярской, Боязита, Едичкульской, Кара, Жембулутской Муссы и Бешлейской Гасана, прошения, о переводе их за прописанными обстоятельствами за Дон, к реке Калмиюсу, с отводом там земли с выгодами, которые, оригиналом в переводах на высокое вашей светлости благорассмотрение поднеся, приемлю честь присоединить, что ежели сии татары переведены будут по их прошениям на правую сторону реки Дона и дать место им при Азовском море, у Петровской крепости, чем, полагаю, они могут быть и довольны, имея способ к кочевью и скотоводству на пространстве степей, то граница от устья Кубани до начатия кавказской линии будет обеспечена, ибо закубанские неприятели еще никогда не смели нападать на крепости Азов и прочие в тех местах, которые в состоянии отражать их силою, а набеги их стремятся к единственному похищению скота и обезоруженных людей, а паче всего и самых сих своих единозаконников.

_________________________________

Переводы с трех турецких на российский язык прошениев, поданных в пограничную ногайскую татарскую экспедицию разных орд от беев, мурз с их обществом, 30-го июня 1788 года, содержание которых есть одинаково и нижеследующее:

“Не безызвестно есть сей экспедиции и прочим здесь начальствующим, что и сего года уже два раза из-за Кубани неприятель из черкес и татар закубанских нападал на кочующие тут России подданные сих орд и прочие аулы, разграбливал скот и имущество и, с собою увозя, загонял за Кубань, но как той неприятель, хотя и единоверный с тутошними ногаями, но при неприятельских заборах людей продает в черкесские горы, а здешние российские, как от многих слышим, войска, говорят, якобы по согласию с ними тутошних ногаев те неприятельские войска достигают и производят всем по удаче неприятельское удовольствие(?), то в таком последствии сию экспедицию с обществами всепокорнейше просим, дабы мы более от закубанского неприятеля разграбливаемы не были, о переводе нас со всею ордою за Дон, к речке Калмиюсу и о даче там к поселению домами, к хлебопашеству, сенным «косам и к плодоскотству земли. Куда надлежит о представлении, «спрашиваем от сей экспедиции милостивого рассмотрения.

На подлинных по-турецки с приложением печатей, а у кого оных нет, то пальцем подписали:

1-е) Едисанской, Буджакской и Кизлярской орд, Бей-Боязит- мурза, с приложением печати, Бегали-ага, с приложением пальца. Кадий Асан-Афадий, с приложением пальца, Куйлубай-Аджи, с принесшем печати, Еселий-ага и Сатуал-ага, с приложением пальцев.

2-е) Едичкульской орды Бей-Кара-мурза. Кель-Мамбет-мурза. Муса-мурза, Сары-мурза, Сатувал-ага, Усман-ага, Андрале-ага, Нураш-ага, Мустафа-ага, Акуль-ага, Менглебай-ага. Каря-мулла, Утепь-эфендий, Халим-эфендий, Мукбаш-эфендий, с приложением пальцев.

3-е) Жембулуцкой Бей-Муса-мурза, Бешлекской Бей-Асан-мурза, Козмамбет-ага, с приложением печатей, Жембулуцкой Али-мурза и Шимамбет-мулла. Xаджи-Мамбет-мулла, Саганой-Хаджи, Бешлейской орды Сали-Адобаши, Абраш-ага, Карт-Мамбет-ага, Куюк-мулда, с приложением пальцев.

_________________________________

Рапорт от 4-го февраля 1789 года, № 361.

Господин генерал-поручик войска донского войсковой атаман и кавалер Иловайский представляет, что по нынешним военным обстоятельствам и чувствительному оставшегося за раскомандировании в наличности донского войска отягощению, а особливо претерпеваемой чрез неурожай хлеба крайности, во отвращение встречающихся трудностей, находит он за полезное содержать вместо ныне состоящей по тракту от Черкеска к линии от стороны войска донского, при занимающей на немалом пространстве посты и на [320] почтах, трехсотной команды, целый уже пятисотый полк, дабы из оного половинная часть могла обнять посты и содержать почтовую гонку, а другая б как тем постам, так и проезжим была б прикрытием, испрашивая притом сему пятисотному полку производства от стороны казенной жалованья и провианта, а лошадям фуража; по обстоятельствам, что передовую стражу между Кубанью и линиею проливу дистанции черкасской содержит особливо отряжаемая в числе двухсот человек команда ж, начиная со окончания кавказских постов при Болдыревской Окопе, и соединяются с таковыми ж от войск кубанской части; но на зимнее время всегда (в рассуждении степных и безлесных мест, не состояния нигде пристанища людям и лошадям и трудностей чрезвычайных в продовольствии, кое должны иметь люди и команда от своих жилищ, но не производству от казны) сводятся оттоль к Черкаску до начального открытия весны, а потому, чтобы не обременять войско в переменах откомандированиями на передовую стражу, поставляя лучшим способом для оной к содержанию постов по дороге черкасской иметь пятисотое число, о чем и просит моего предстательства; я приемлю смелость представить вашей светлости, не благоугодно ли будет сходно с представлением означенного господина генерал-поручика и кавалера, вместо трехсотой команды, командировать целый пятисотный полк к обнятию передовой стражи противу дистанции черкасской и содержания почт, зависимых от донского войска, до линии кавказской, и о произвождении оному жалованья, провианта и на лошадей фуража противу получаемого ныне трехсотою командою, испрашивать честь имею высокого вашей светлости рассмотрения и в резолюцию предписания.

_________________________________

Рапорт от 26-го марта 1789 год № 231.

Ба всеми предосторожностями, продолжающимися в лучших мерах по всем вверенным мне частям войск, злодеи закубанцы. 11-го числа сего месяца, пролезши к редуту Вестославскому, вдруг из балок выскочив человек до трехсот, из пикета, [321] поставленного в 7-м часу на кургане в числе трех казаков, схватив двоих, бросились к редуту и. по сделавшейся тревоге тотчас, поравнялись с редутом и под выстрелами проскакали к казачьему табуну, бывшему на подножном корму, а часть, отделясь к обывательскому скоту поселенных тут отставных солдат, угнала казачьих и собственных состоящего при той слободе и редуте секунд-майора Тетюнина 49, скота обывательского, по показанию тамошнего старости (но на оном Тетюнин не утверждается) волов якобы 250, коров 59, лошадей 136, и хотя тотчас собравшиеся команды и последовали за оными, но по сильной грязи пешие достичь не могли, и злодеи, спеша, даже усталых но дороге бросали лошадей и волов, дорезывая оных, а по ознаменованному последованию сему чрез редуты на Кубане, на другой день рано с Григория-Полиса пехотная команда с казаками отправлена была к преследованию вниз по Кубану к Темижбеку, где их всегда злодейские переходы бывают, и я чаял успеха, но господин генерал-майор и кавалер Елагин рапортует, что партия сия не могла преследовать хищников, а (они) открылись издали на той стороне Кубани при Романовском броду, перешедши, и, примета наших, поспешно потянулись с добычей к Лабе. Оплошность в отгоне сего скота от секуид-майора Тетюнина, поздно выставившего пикет на кургане, который, как и мне известно, открывает далеко но Калалам, а притом и самих жителей тут поселенных, которые имеют у себя и ружья, пикета у них обыкновенно при скоте не было, и они скота до сего не выпускали, а некоторых хотя и был пущаем, но за речкою при самом селе, а 11-го пущен, но не везде, и поселенцы сии за многими от его, Тетюнина, приказаниями упрямствуют, поставляя за тягость, что посылаются в ночное время двадцать человек в резерв, не веря никогда, чтоб могло последовать таковое злодействие; а притом мало попечения имеют о настоящем их хозяйстве, имев уже неоднократно в наместническом правлении прошения но безлесью о переселении их на другое место и теперь с отгоном скота многие ряды, в чаянии, что сделается им перевод и притом из казны [322] пополнено будет за оный, потому показали такое большое число скота в отгоне, а секунд-майор Тетюнин с начала заселения при их находящийся, представляет, что такого числа и во всей деревне не было.

Все способы, которые ни служит к преграждению злодейским пролазам представляя нахожу, быть низу Темижбека посту достаточному, по сего в зимнее время пет способа держать в таком отдалении, а паче держась правила не раздроблять войск, по дабы и паки злодеи, где либо не успели, приказал при малейшем поднохном корму выставить отряд при Темижбеке и повсюду соблюдается всевозможная осторожность, а по Кубане в подкрепление казачьих разъездов, по крайней слабости их лошадей, посылается всегда пехота, ибо во время продолжения жестоких метелей, сколько но сему, столь паче и собственной казаков оплошности в последних числах февраля и настоящем марте разномастно семь человек казаков ворами захвачены, с коих четыре выкуплены, а один обменен на закубанского кипчаковских народов татарина; злодействия ж все сии происходят от наврузовцев, имеющих жилища на Лабе.


Комментарии

1. Надо полагать, 15-го сентября. Ред.

2. Мариинской редут, сооруженный ген.-пор. Суворовым в 1778 году, находился в расстоянии одной версты к востоку от нын?шней Елизаветинской станицы. Е. Ф.

3. Псекупс. Е. Ф.

4. Здесь вероятно пропуск. Ред.

Текст воспроизведен по изданию: Материялы для истории Северного Кавказа 1787-1792 гг. // Кавказский сборник, Том 19. 1898

© текст - Фелицын Е. Д. 1898
© сетевая версия - Тhietmar. 2021
©
OCR - Валерий. 2021; Иванов А. 2021
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Кавказский сборник. 1898