Приложения.

НЕИЗДАННЫЕ ДОКУМЕНТЫ АКАДЕМИКА БУТКОВА.

II.

ДОНЕСЕНИЕ ГЕНЕРАЛА-АНШЕФА ГУДОВИЧА.

Всеподданнейший рапорт его от 7-го ноября 1791 года.

Исполняя Высочайшее повеление Вашего Императорского Величества, всеподданнейше доношу. При отправлении моем из армии к командованию в здешнем крае над корпусами Кубанским и Кавказским и Каспийскою флотилиею покойный генерал-фельдмаршал князь Григорий Александрович Потемкин-Таврический касательно персидских дел дал мне наставление, состоящее в том, что “флотилия, находящаяся в Астрахани, должна покровительствовать нашу коммерцию и содержать в обузданности ханов, коих владение на берегу лежат Каспийского моря; что хан Дербентский и Муртаза-Кули-хан, владеющий в Зензелях ¹, изъявляют нам свою преданность, также и Шемхал тарковский; что надобно и в ним оказывать опыты благорасположения; что из Канцелярии предместников моих усмотрю я поведение и прочих владельцев; чтоб я постарался узнать их точнее и, вошедши со всеми в сношение, обратить их на пользу России. ” По приезде моем на место, текущего года в исходе января месяца, я писал к ханам Дербентскому и Шамхалу Тарковскому, извещая их о препоручении мне здесь команды, и что ежели они пребудут непоколебимыми в верности и усердии своем к Высочайшему Престолу Вашего Императорского Величества, то могут [416] надеяться на милостивое и надежное им покровительство; писал в то же время к командовавшему тогда Каспийскою флотилиею флота капитану генерал-майорского ранга Шишкину, дабы он, согласно данному мне предписанию от покойного генерал-фельдмаршала, оказывал помянутым владельцам опыты благорасположения, стараясь обратить их на пользу России, и уведомил меня, какие имел он с ними сношение и в каком расположении прочие владельцы и народы, по берегу Каспийского моря обитающие. Из канцелярии предместников моих я никакого дальнейшего сведение о делах персидских почерпнуть не мог, а старался сам узнавать все тамошние обстоятельства, а особливо от находящегося давно здесь сведущего и надежного человека генерал-майора Савельева, и о всем том тогда же рапортовал покойному генерал-фельдмаршалу. После того, получа в феврале месяце от астраханского губернатора генерал-майора Брянчининова письмо Муртазы-Кули-хана, с приложением его просьбы на имя покойного генерал-фельдмаршала о принятии его в подданство Вашего Императорского Величества и пунктов, на которых он входит в оное, представил я о том по команде генерал-фельдмаршалу, а к Муртазе-Кули-хану и в одинаких же благорасположенных выражениях всем прочим помянутым ханам писал письмо. Приуготовляясь тогда и имея весьма краткое время к ранней кампании на поиск крепости Анапы, не мог в такое малое время узнать обстоятельно о расположении и силе всех персидских владельцев и войти со всеми ими в сношение, а, отдалясь совсем в другую сторону, в Черному морю, писал я перед выступлением моим в поход командовавшему Каспийскою флотилиею флота капитану генерал-майорского ранга Шишкину, при отправлении судов в Персию для покровительствование российской торговли, и в том числе в порт зензелинской, как важнейшее для оной место, бывшее тогда во владении Муртазы-Кули-хана, просившего в то время о пособии ему против его противников, — чтоб начальник, посылаемый в Зензели, оказывал ему, хану, по усердию его к России, сходно с повелением покойного генерал-фельдмаршала, в возможных случаях опыты [417] благорасположения и виды вспомоществование по причине, что торгующие российские купцы находятся в его владении и особливый консул, в зензелинском порте пребывающий, не входя однакож с противными ему ханами в войну и драку, чтобы затем делать прилежные примечание на поведение и движение прочих ханов, коих владение лежат по берегу Каспийского моря, и в то же самое время уведомлять о том меня, дабы, примечая их расположение, держать их в обузданности и тем больше покровительствовать российскую торговлю, что в оном нужно наблюсти топкую осторожность и политику, и оказывающим к России опыты большого усердия не войти в войну с другими, почитая лучшею пользою, не входя в предупреждение и пристрастие личное к тамошним владельцам, ни в их собственные интриги, усиливать тех только, которые, России будучи преданы, могут быть больше полезны, и стараться чужими руками приводить в бессилие таковых, которые и наклонности не показывают к доброжелательству; и в таковом расположении замечено было мною, что желательно бы было, чтоб Ага-Магомет-Хан, усилившийся чрезвычайно в Персии завоеванием Испагани со многими провинциями, не оказывающий никакого знака усердия к Высочайшему Престолу Вашего Императорского Величества, пришел в бессилие. После того, но умеретии в марте месяце дербентского Ахмет-хана, преемник его Ших-Ади-хан Дербентский, вступивший во владение и показывающий, равно как и предместник его, усердие к России, прислал ко мне в исходе июня месяца под Анапу письмо, прося помощи о возвращении ему города Баку от отложившегося в оной, до случаю смерти предместника его Ахмет-хана, его брата Мухамед-Кули-хана, называя его своим подданным наибом, дабы при осаде им Баку сделать из российских судов, при Баку находившихся, несколько Пушечных выстрелов. Я писал тогда к командовавшему Каспийскою флотилиею флота капитану

генерал-майорского ранга Шишкину, во уважение, что флотилия Ших-Али-хана была усердна к России, что сам он делает убедительные уверение о непременной верности и преданности своей к России и что он не с ханом каким имеет [418] дело, а желает только привести в послушание отложившегося от него подданного, ежели действительно Мухамед-Кули-хан был определен братом Ших-Али-хана только управителем в Баку и владеет теперь Бакою, употребивши во зло сделанную ему по управлении ее доверенность, не имея на то прав законного владельца, о чем я по отдаленности моей не могу знать подробно, то в таком случае просящему покровительства дербентскому Ших-Али-хану, показывающему особливую преданность к России и у которого во владении российская торговля происходит, дать просимое им пособие произведением нескольких выстрелов из судов российских, там находящихся, и о том рапортовал в то же время покойному генерал-фельдмаршалу. По прошествии четырнадцати дней, получил я письмо от осажденного тогда в Баку Мухамед-Кули-хана, в котором он, называя себя законным владетелем Баку, ища притом войти в подданство Вашего Императорского Величества, просил о помощи против осаждающего его дербентского Ших-Али-хана и приложил притом особые прошение к Вашему Императорскому Величеству и письмо к покойному

генерал-фельдмаршалу. Я послал тотчас нарочного к командовавшему Каспийскою флотилиею флота капитану генерал-майорского ранга Шишкину, чтоб, в рассуждение такового противоречие, что один почитает себя владельцем, а другой называет его своим подданным, по нахождению его на месте вблизи тамошних мест и потому имея лучший способ узнать, точно ли Мухамед-Кули-хан есть настоящий владелец, как он себя называет, или отложившийся подданный, как называет его Ших-Али-хан, и, по достоверном исследовании, поступить сообразно тому, как польза государственная требовать будет, не входя в предупреждение личное насчет сих ханов, и о том рапортовал тогда же с нарочным курьером покойному генерал-фельдмаршалу, от 7-го июля, представя и присланные ко мне от

Мухамед-Кули-хана прошение к Вашему Величеству и письмо к покойному генерал-фельдмаршалу. После того, в сентябре месяце, получил я уведомление от командовавшего флотилиею флота капитана генерал-майорского ранга [419] Шишкина, что во время о зады Ших-Али-ханом дербентским, города Баку находившийся гам с фрегатом и ботом для покровительствование российской торговле флота капитан-лейтенант Меллер, по упорству города Баку и по сделанным выстрелам на суда российские, стрелял по городу обще с осадившим Баку Ших-Али-ханом, и что он, Шишкин, намерен послать туда еще фрегат для усилование осады, почему я послал поспешно нарочного как к нему, Шишкину, так и к приехавшему уже тогда на смену его к капитану флота Ахматову — фрегата еще к Баку отнюдь не посылать. Удивляясь, что приступлено было к формальной атаке города Баку, не согласно с данным от меня наставлением, где сказано было сделать только несколько выстрелов из российских судов в пособие Ших-Али-хану, ежели действительно Мухамед-Кули-хан не есть владелец, а отложившийся подданный, но между тем дело сие окончено. Бакинский Мухамед-Кули-хан, устрашась пособия и покровительства судов российских, помирился с Ших-Али-ханом на условиях давать ему некоторую дань, и теперь уже все там успокоено. Известясь потом, что Шемхал Тарковский, усердствующий России, находится в некоторой связи с бакинским Мухамед-Кули-ханом, бывшим в осаде, и принимает в нем участие, дабы не возбудить ненависти против торгующих в Баку россиян, я дал комиссию словесно внушить Шемхалу тарковскому, чрез конфидентов, сторонним образом, что стреляние по Баку было произведено ошибкою офицера, находившегося с судами при сем городе. О всех происходивших делах в Персии и всех известиях, оттуда ко мне доходивших, я всегда во все время рапортовал покойному генерал-фельдмаршалу, но на то решение и особливых никаких наставлений, кроме данных мне при Отправлений моем, больше не получал. По последним, сколько можно узнать, вернейшим известиям, персидские дела в состоянии, ниже сего всеподданнейше доносимом. Ближайший из ханов к границам российским — Шамхал Тарковский, которого владение начинается против Кизляра за Терском, позади народа, называемого кумыки, подданных Вашего Императорского Величества за Тереком, против Кизляра [420] обитающих. Сей хан, живущий в городе Тарках и владеющий Дагестаном по берегу Каспийского моря, оказывая всегда усердие свое к Высочайшему Престолу Вашего Императорского Величества, находится со мною в сношении и в последнем ко мне письме, недавно полученном, делает многие уверение о верности и преданности своей к Вашему Императорскому Величеству; он просил между прочим о возвращении его племянника, уехавшего с генерал-майором Горячем, о чем я представлял покойному генерал-фельдмаршалу в прошедшем апреле месяце. Сей хан в большом уважении у многих малых персидских владельцев, его окружающих — хана шемаханского и других; держит их спокойными, давая перевес своим пособием, и, сколько я мог приметить, сам спокойного расположения. За ним — дербентский Ших-Али-хан, находящийся тоже в сношении со мною, о котором я выше доносил, присылал прошедшим летом своего посланника для отправление к Высочайшему двору Вашего Императорского Величества, но он, будучи болен обыкновенною болезнью, умер в Георгиевской крепости во время нахождение моего под Анапою; о сем посланнике рапортовал я в свое время покойному генерал-фельдмаршалу. Теперь сей хан писал недавно ко мне письмо. Известя меня, что он вновь хочет послать своего посланника для отправление к Высочайшему двору Вашего Императорского Величества, на что я не писал к нему еще ответа, и тут же уведомляя о настоящих обстоятельствах персидских и оказывая несклонность свою к Аге-Магомет-Хану, предлагает свои услуги, только бы удостоен был Высочайшего Вашего Императорского Величества покровительства и милости; наконец пишет, что турки как до сего прашивали у него помощи, так и ныне о ней просят же, но он не намерен служить никому, кроме Вашего Императорского Величества» Во владении сего хана Дербент, . город Куба. Город Баку также был прежде в полном его владении, но теперь только в зависимости; владеющий оным — помирившийся с ним Мухамед-Кули-хан, дающий ему некоторую дань. В сем городе россияне производят большие торги и особливо шелковые. Во владении хана Дербентского [421] находятся Сальяны — при впадении реки Куры в Каспийское море, где российские купцы берут на откуп знатные рыбные ловли. За сим владением город Рящи ² и порт зензелинский, в котором и консул российский находится, бывший во владении до прошедшего марта месяца нынешнего года Мургазы-Кули-хана, ищущего подданства и покровительства Вашего Императорского Величества. Город Рящ два раза прошедшею зимою сам Муртаза-Кули-хан, с помощию некоторых других ханов, отбивал у брата своего родного, сильнейшого из всех персидских ханов — Ага-Магомет-Хана; но оный, наконец, в прошедшее лето, собравши большое число войск, выгнал Мургаза-Кули-хана из Зензелей и Рящи, который теперь находится в Талышах, а Ряща и порт зензелинский остались во владении Ага-Магомет-Хана. При сем изгнании Муртаза-Кули-хан приносил большие жалобы на командовавшего Каспийскою флотилиею флота капитана генерал-майорского ранга Шишкина, будто бы Ага-Мамед-Хан осмелился изгонять его наиболее по внушению там находящихся морских российских офицеров, что Муртаза-Кули-хан лишен покровительства российского и будто противникам его дана была от них помощь. Ага-Мамед-Хан преследовал его и в самые Талыши чрез посылку двенадцати тысяч войска, но Муртаза-Кули-хан с помощью талышского Мустафы-хана дал ему сильный отпор, по которому и принужден был Ага-Магомет-Хан отступить в Адыр-бежань, Сей Ага-Магомет-Хан больший брат Муртазы-Кули-хана, который одному из братьев своих глаза выколол и другого убил, самый тот, что генерал-майора, бывшего на Каспийской флотилии капитаном, графа Войновича держал под стражею, сильнейший изо всех персидских ханов, владеет Испаганом и многими провинциями; по примечаниям, намерение и виды имеет завладеть всею Персиею. Впадение сего

Ага-Магомет-Хана и царь Карталинский и Кахетинский опасались в свои владения. Прежде доходили известия, что сей Ага-Мамед-Хан и с Портой Оттоманской был всегда в сношении, о чем покойному генерал-фельдмаршалу я рапортовал, Я не [422] имею сношения с сим ханом и оный ко мне ни с чем не адресовался; торгующим в Вензелях Вашего Императорского Величества подданным до сих пор никакого не делает притеснения. Я, приходя с ним в молчании, не оказываю ему ни благорасположения, ни неудовольствия, дабы не привесть в ненависть россиян, торгующих в зензелинском порте, находящемся теперь в его владении, хотя беспрестанно Муртаза-Кули-хан, его брат, просит против его помощи и, по последнему его письму, сам сбирается идти выгнать его из Рящи с помощью своих приятелей. Муртаза-Кули-хан довольно смелый и предприимчивый человек, но бессильный и оказывающий великое усердие к России, а потому и осмеливаюсь донести Вашему Императорскому Величеству всеподданнейшее мое мнение, что для российской торговли полезнее ежели бы Муртаза-Кули-хан, будучи бессилен, имея необходимость в покровительстве российском для уменьшение сил Ага-Магомед-Хана, желающего сделаться общим владетелем в Персии, уделил бы власть свою брату и через то сделались оба слабы; Персия останется в равном расположении, разделена на мелкие владение и принуждена будет уважать тем больше покровительство судов российских. Карабагский и тушинский Ибрагим-хан еще довольно сильны и как сей, так тоже Лютф-Али-Хан и Риза-Кули-Хан, владеющие в Тигранах меньшие братья оного сильного Ага-Мамед-Хана, и в несогласии с ним находящиеся недоброжелатели брата их, Муртазы-Кули-хана, намерены были с помощью Аварского хана, владетеля Лезгинского, сделать нападение на Испагань, то Ага-Мамед-Хан, опасаясь сего нападения, по последним известиям, должен быль оставить Адырбежан и обратиться к стороне Испагана.

Соседние народы, в здешней стороне прилегающие к границам Империи Вашего Императорского Величества, начиная от Черного моря: часть большой Абазы, горный народ, прозываемый Натухажцы ³, больше числом всех прочих, которого земли [423] начинаются в 20-тн перстах по Черному морю далее Суджук-Кале в горах и простираются вверх по Кубани до ста верст. Сей народ, по взятии Анапы, входил в подданство Вашего Императорского Величества и давал аманатов. Живущий небольшой народ около самой Анапы, прозываемый шегаки ⁴, на землях которого и Анапа была построена, мало значащий, но владелец оного, прозываемый Мухамед-Гирей-Занов, один из важнейших и значащих, уважимый прежде отменно Портою Оттоманскою, бывший во время осады крепости Анапы в оной, имевший особливую от султана грамоту, которая и представлена была от меня покойному генералу-фельдмаршалу, взят был раненый в плен, присягал на верность Вашему Императорскому Величеству и потом отпущен с прочими аманатами восвояси. К натухажцам соседний народ прозываемый шапсыхи ⁵, живущие в горах и под горами, довольно сильный, присягавший тоже на подданство Вашему Императорскому Величеству по взятии Анапы. К народу натухажскому по берегу реки Кубани прилегает народ, называемый зановцы ⁶, бывший в подданстве Вашего [424] Императорского Величества по взятии Анапы, которого часть была прежде поселена по правой стороне Кубани, но ушедшая прежде прошедшей войны с прочими татарами за Кубань; владелец сего народа Мисост Зановской оказывал больше прочих усердия к России и просил о переселении его опять на правую сторону реки Кубани. Потом вверх по Кубани — народ, называемый атукайцы ⁷ имеющий свои земли к горам и по берегу Кубани; сей народ покорен был тоже в подданстве Вашего Императорского Величества по взятии Анапы. Между атукайским народом живет от поколение крымских ханов Султан-Шагин-Гирей-Бахты-Гирей, отлично ими уважаемый по своему роду, имеющий самое малое владение и присягавший тоже на верность Вашему Императорскому Величеству. К атукайскому народу прилегает народ, называемый бжедухи ⁸, вверх по реке Кубани, которого часть во время похода войск под Анапу присягала на подданство Вашему Императорскому Величеству, а остальная часть, по взятии Анапы, присылала, ища придти в подданство, но по заключении перемирия с Портою Оттоманскою дело остановлено было; между тем бжедуховским народом также живет от рода крымских ханов Султан-Махмед-Гирей-Чобан-Гирей, весьма в бедном состоянии, но уважаемый по своему роду; он во время похода под Анапу присягал на подданство Вашему Императорскому Величеству. К бжедухам прилегает народ, называемый темиргойцы ⁹, которого часть присягала во время нынешнего похода под Анапу, часть присягала прошлого года в прошедший поход генерал-поручика барона Розена и последняя часть присылала искать о принятии в подданство, но перемирие с Портою Оттоманскою то остановило. Сей народ живет, по большой реке, называемой Лабою, вытекающей

из гор и впадающей в Кубань. По правую сторону реки Лабы жили прежде татары, называемые наврузовцы ¹⁰, которые прошедшего года все почти перешли на правую сторону Кубани и кочуют теперь на линии. В сем месте, по правую сторону реки Лабы, горы отделяются от реки Кубани и оставляют пространную плоскость до 60-ти верст, и потому тут горские народы жилья своего не имеют. За Темиргойцами, к горам, живет горский народ, называемый махоши ¹¹, которые присягали прошедшее лето, по взятии Анапы, к оставленному мною на линии начальнику генерал-майору Савельеву, прося о принятии их в подданство Вашего Императорского Величества, но перемирие с Портою то остановило. Подле сего народа живут Баракаи ¹², народ малый, ничего не значащий, на вершине реки Яман-су, не входивший в подданство. Подле их народ горский Бесленейцы ¹³, которые, по взятии Анапы, по дальнему моему от них с войсками пребыванию, присылали к оставленному мною на линии начальнику генерал-майору Савельеву ища войти в подданство Вашего Императорского Величества и присягали, но тоже с прочими закубанскими народами от подданства уволены и аманаты их отпущены восвояси, о чем я пред сим имел счастье всеподданнейше доносить Вашему Императорскому Величеству. Подле сих, на вершине реки Урупа, вытекающей из гор и впадающей в Кубань, к горам, малый закубанский народ, прозываемый Бишильбай ¹⁴, не входившие в подданство. Все сии народы, по большей части мало упражняясь в хлебопашестве и скотоводстве, имея и хорошие земли и разные другие выгоды, не знающие никакого другого торгу, кроме продажи краденых людей, ни [425] ремесла другого, кроме делание употребляемого ими оружия, живущие в самых дурных хижинах и шалашах, прозываемых аулами ¹⁶, из которых некоторые переносятся с места на место, не имеют ни чиноначальства и никакого понятия о нравах, почитая и самое воровство как людей, так и прочего за удалые подвиги и добродетель, а оттого и все в бедном состоянии. Я старался приезжавшим ко мне вошедших в подданство внушать о хозяйстве и о добронравии, могущем составить собственное их благосостояние, внушал им при отпуске их аманатов сколько они чувствовать должны Высочайшую милость Вашего Императорского Величества, не потерпевши в нынешний последний поход ни малейшего в жилищах своих разорения, заслуживая довольно наказание за сделанные ими прежде набеги, подтвердил им письменно и внушал словесно, чтоб они впредь от всякого хищничества и воровства воздержались, дабы не подвергнуть себя гневу Вашего Императорского Величества и наказанию; совсем тем, по причине беспорядочной их жизни, ветрености и безначалия, нельзя положиться, чтоб она не продолжали хищничества и воровства на правую сторону Кубани в границы российские, тем более, что от устья Кубани, вверх по оной до укрепления, называемого Григориполис, на оной реке лежащего, на пространстве более трехсот верст со стороны российской никакого жилья нет, а потому никаких там постов непременных держать не можно, то могут оные, переходя беспрепятственно чрез Кубань и прокрадываясь вовнутрь земли малыми партиями, делать обыкновенные воровства; крепости же, на линии находящиеся: Донская, Московская, Ставрополь, Северная и Георгиевская, тоже редуты, но дороге до Черкаска лежащей постановленные, отделены от Кубани. Река Кубань от укрепление Григориполиса, на оной лежащего, последнего на правом фланге линии, до устья реки Лабы, от гор в реку Кубань впадающей, и за оною еще 30 верст, имеет правый берег, российский, высокий и места весьма [426] выгодные, осаждена будучи по обе стороны довольным числом леса и вся теперь необитаемая. Внутри земли на всем сем пространстве, начиная от урочища на Кубани, называемого Темижбек ¹⁶, где Кубань делает поворот к Черному морю, леса никакого нет и хороших вод весьма мало. Река Кубань наводнение свои делает весьма непостоянно и несколько раз в лето оных бывает. От Григориполиса, вверх по Кубани, до урочища Песчаного брода называемого, где Кубань отдаляется от линии к вершине своей круто в горы, на берегу оной первое укрепление, Прочный окоп называемое, а потом несколько редутов. В оных и между оными передовые посты от регулярных и иррегулярных войск постановлены, о которых я пред сим всеподданнейше доносил. Вверху реки Кубани, по обеим сторонам оной, начиная от урочища Песчаного брода к вершине реки Кубани, жил прежде татарский народ Алтыкесеки или Малая Абаза ¹⁷, из которых по правой стороне Кубани живущие, между оною и реками Кумою и Малкою, все в подданстве Вашего Императорского Величества с прошлого и других лет, под названием разных орд татар, и кочуют теперь в разных местах впереди линии у гор, называемых бештовыми, отделенных от гор кавказских в 30-ти верстах впереди Георгиевской крепости. Сии татары не были прежде во всех местах закрыты передовыми нашими постами, а кочевали впереди оных; но ныне поставлены мною впереди их посты, из которых важнейшие, по ведомости Вашему Императорскому Величеству всеподданнейше от меня представленной, показаны у Боровского леса ¹⁸ и на Песчаном броду. Из ушедших [428] прежде из сего народа в горы, живших по левой стороне Кубани и бывших даже подле самой Анапы прошедшим летом, после взятия Анапы пришли оттуда в российские границы на правую сторону Кубани 350 семей, которые и кочуют теперь с прочими, прежде вышедшими. На самой вершине реки Кубани, близь самой большой горы, прозываемой Эльбрус, куда кавказские горы углом не большую плоскость между собою оставляют, живет народ, прозываемый карачаевцы ¹⁹, который прежде зависел от Большой Кабарды и был всегда ею угнетаем, добронравнее других горских народов. Противу сего места, между реки Кубани и Малки, живой границы никакой нет, а находятся передовые посты на реках Золке и Етоке называемой, и позади оных, впереди Георгиевской крепости, лежащей прямо против сего места, на Куме редут, называемый Покоривший ²⁰, занятый постом пехоты. Укрепление Константиногорск ²¹, лежащее у Бештовых гор, где поставлен первый батальон Кавказского егерского корпуса на зимовые квартиры. Между рекою Малкою, выходящею из кавказских гор и делающею крутое колено к впадению своему в реку Терек, и оною рекою Тереком, которая, тоже выходя из кавказских гор, делает у крепости Екатериноградской крутой поворот, продолжая дотом почти прямое течение до Каспийского моря и делая живую границу, — Большая Кабарда, народ находившийся с давнего времени в подданстве Высочайшего Престола Вашего Императорского Величества, колебавшийся в верности своей несколько раз, из которого и в последнюю войну с Портою Оттоманскою некоторые ветреные люди были в сношении. Сей народ не имеет тоже ни прямого чиноначальства, ни внутреннего порядка, имея остаток нравов прочих закубанских горских народов. Оный разделен между собою на четыре рода, под названием [429] владельцев или князей их. Образ жизни их до сих пор беспорядочный и, хотя по данной ими в последний раз Вашему Императорскому Величеству подданнической присяге, должны они во всем зависеть от начальника, здесь поставленного, но они привыкли к прежним своим обыкновениям, не имея между собою никакого суда ни чиноначальника, почитают важные пороки и самое убийство за малые проступки, делая за оное только междоусобное мщение и грабеж. Дерзая при сем Вашему Императорскому Величеству донести всеподданнейшее мое мнение, что ежели в сем народе не учинить суда и порядка, то оный будет государству Вашего Императорского Величества бесполезен и самому себе во вред и разорение. Позади Большой Кабарды — осетинцы, в горах живущие, из которых часть есть христиан, давших присягу в подданство Вашего Императорского Величества, от которых есть и аманаты. Подле Большой Кабарды, по правую сторону реки Терека, начиная от подошвы Черных гор, против Екатериноградекой крепости и Моздока — Малая Кабарда, народ, состоящий с давних лет в подданстве Вашего Императорского Величества, сходный с Большою Кабардою, но меньше колебавшийся в своей верности и мягче в своих нравах и поведениях, разделяющийся на два рода. Большая Кабарда часто имела виды к притеснению сего народа. Оный народ тоже требует особливого чинопачальства и расправы. Подле Малой Кабарды к Черным горам, при вершине реки Сунжи — народ горный, прозываемый карабулаки, вошедшие прежде в подданство Вашего Императорского Величества, от которых и аманаты находятся. Позади Малой Кабарды — ингушевцы, в числе которых часть есть христиан; народ черный неимеющий ни владельцев, ни князей, в беспрестанном почти несогласии с Большою Кабардою находящийся, добродетельнее других горских народов и особливо со стороны воровства, и упражняющийся больше других в хлебопашестве и трудах; оный народ в подданстве Вашего Императорского Величества. Подле карабулаков, вниз по Тереку и по реке Сунже, начинай от Моздока, против Наура и до станиц Гребенских казаков живут чеченцы, народ злой, дикий к хищничеству и воровству более всех [430] горских народов склонный; оного не много и не более как тысяч до пяти. Из сего народа несколько деревень вошли в подданство Вашего Императорского Величества и дали аманатов, которые однако ж не обнадеживают в их добронравии. Подле чеченцев, вниз по реке Тереку, при подошве черных гор кавказских — кумыки, которые простираются до Каспийского моря; под сим именем разумеются четыре народа: брагунцы, аксайцы андреевцы и костюковцы; все они магометанского закона и состоят в подданстве Вашего Императорского Величества с давних времян; народы довольно спокойные. Против сих народов, начиная из средины линии, от крутого колена реки Малки, расположены как передовые посты, так и зимовые квартиры для полков и команд левого фланга Кавказского корпуса. На реке Малке, начиная против Большой Кабарды у Соляного брода, поставлен пост из пехоты и казаков. В Екатериноградской крепости, на устье реки Малки, впадающей в реку Терек, полк мушкетерский Кавказский. В крепости Моздокской — Егерский батальон и сверх того батальон гарнизонный. В крепости Науре три эскадрона Легионных и часть Моздокского казачьего полка. Между Моздоком и Науром — станицы и селение полка Моздокского казачьего. От Наура до Кизляра, вниз по Тереку — станицы гребенских казаков и Терских семейных казаков и в сих станицах постановлен полк мушкетерский Кабардинский и батальон Московского мушкетерского полка. В Кизляре другой батальон Московского мушкетерского полка, Терское Кизлярское войско в малом числе и два батальон а гарнизонных. Пред Кизляром, за Тереком, по правой стороне, но дороге к Дагестану, сделан редут — и в нем пехотный полк с двумя пушками. Между Кизляром и Каспийским морем пост пехотный того же Московского мушкетерского полка и посты от казачьих поселенных полков. Город Кизляр, лежащий на реке Тереке, стоял прежде на левом берегу оной, по прорывом сделанного в 1765 году от Терека канала для напоение полей обратился Терек на левую сторону Кизляра, а впереди Кизляра остались малое течение оного, так что теперь можно полагать Кизляр [431] больше на правой стороне Терека, нежели на левой. С левого фланга границы гораздо покойнее и надежнее, хотя соседи тут самые склоннейшие к хищению и воровствам — чеченцы, потому что тут расположены Моздокский казачий полк, Легионная команда, Гребенские и Терские семейные казаки, защищающие собственные свои селения, из которых гребенские казаки отменно храбрые, хорошо стрелять умеющие и для здешнего горного края полезные; можно оных почесть конными егерями; они в прошедший поход под Анапой везде себя особливо отличили. Начальник сего левого фланга генерал-майор Савельев, давно в сем крае живущий, об оном совершенно сведущий, уважаемый в соседних народах, который не токмо все сии войска содержит в должном порядке, наблюдая целость и строгую стражу границ, но и научает там поселенные войска в собственном их хозяйстве и безнужном прожитии; из особливой к нему надежды, во время моего похода под Анапу, оставлял я его начальником линии для обеспечение границ; он не токмо все здесь сохранил в лучшем порядке, не допусти нигде границам сделать ни малейшего беспокойства, но и делал мне отменную помощь в отправлении к войскам, в походе находящимся, как провианта из магазинов, так и прочего нужного. Я дерзаю об отличии сего достойного и усердного офицера всеподданнейше донести Вашему Императорскому Величеству. Спокойнее бы сей край был, ежели бы вся граница по Кубани была такими же обеспечена войсками, защищающими собственные свои дома, как и по реке Тереку. Вышедшие в прошедших годах и в нынешнем году из-за Кубани и из Малой Абазы разных орд татары расположены впереди линии тесно и не у места и большая часть между Кубанью и рекою, Подкумком называемою, закрыты теперь, как я уже выше всеподданнейше доносил, передовыми постами; число их простирается вообще до шести тысяч шестисот домов. Покойный генерал-фельдмаршал хотел из них едисанскую и джанбулатскую орды переселить за Дон на Молочные горы и поручал сие переселение и начальство над остающимися здесь ордами надворному советнику Халил-Аге. Сей Халил-Ага, без приготовление оных к [432] сему переселению, хотел прошедшею весною, в мае месяце, оное начать, требуя к тому крайнего принуждение и команды, почему из них некоторые бежали, а другие изготовились к побегу, будучи им недовольны и не имея доверенности к сему своему начальнику, который круто с ними поступать начал. Старшие из сих народов приходили ко мне и просили моей помощи, чтоб им не делать вдруг разорения, принуждены будучи в то время оставить посеянные хлеба и прочее хозяйство. Я, видя в том крайнее неудобство, по причине отдаление тогда знатного числа войск на поиск к Анапе, и стараясь, чтобы между тем спокойны были границы, если татары, ушедши, не умножили еще числа горских народов, но большей части тогда России противных, не настоял в скором их переселении, а сказал им вперед изготовиться, вразумляя их, что сие послужит к собственному их добру и спокойствию. Теперь некоторые из них сами уже желают и изготовились к переселению. Дерзаю представить о сих татарах мое всеподданнейшее мнение: полезно бы было часть сих татар присовокупить к туркменцам и нагайцам, кочующим внутри земли, позади Наура и Кизляра, гио берегу Каспийского моря к стороне Астрахани, которые приносят пользу казне Вашего Императорского Величества, перевозя с пристаней Каспийского моря за малую постановленную поверстную цену провиант в магазины для войск левого фланга линии, где бы без того доставлять оный весьма трудно и неудобно было; при таковом переселении их вступят они в правление Кавказского наместничества, в котором находятся помянутые кочующие нагайцы и туркменцы.

Комментарии