№ 679

1772 г. январь — нач. февраля *. — Перевод письма ** царя Ираклия II ген.-м. А. Сухотину о том, что он (Ираклий) честно выполняет свои обязанности как союзник России: во-первых, он вовремя предупредил Сухотина, что летом нельзя идти в поход на Лоти, но тот, к сожалению, не послушался его совета; во-вторых, с турками он не помирился, а тайно договорился с хертвисским бегом о сдаче ему крепости, что и было сделано; в знак верности он послал сына своего Левана в Россию, и готов принять присягу верности

(* — Документ не имеет даты (см. подлинник: д. 24, лл. 331-333), но он приложен к донесению Сухотина гр. Панину от 10 февраля 1772 года. (См. лл. 326-327); Кроме того, в тексте письмо говорится, что «седьмой месец» как в Грузию вступил ген. Сухотин ( — декабрь 1771 год) и указывается, что «царевич Леван отправлен в Россию» ( — январь 1772 года))

(** — Подлинник см. док. № 678)

Его высокопревосходительству господину ген.-м.
Алексею Николавичу,
                                            Милостивейшему моему другу.

Я б от вашего высокопр-ва еще и теперь не уповал, чтоб вы кому нибудь дурное обо мне поверили, потому что вы полную верность мою к ея и. в. видели, и на письмо ваше ответствовать намерен был я непродолжительно, но токмо недосужно было мне, а теперь представляю.

Егда от ея и. в. повеление получено и высочайшим соизволением приказано, чтоб из Грузии противу турок воевать — с того времени проклинаю того человека, кто с турками держит мир.

Седьмой месец как ваше пр-во с почтением своим в области здешния вступили и (Сухотин прибыл в Грузию в конце апреля 1771 года) в какую службу ея и. в. вы нас призывали — оное все нами исполнено: под командою войска вашего — вьюками, також и доставлению артилери[и], у людей наших, как и у окота, спины забиты, также тасканием разных тяжестей арбами. Что сколько раз приказываемо было в оба пути в равной же силе исполнено и сколько потребно было вам лошадей, по возможности /л. 328об./ своей я доставил; еще приказано было для подъему провианта четырехсот въюшных лошадей, и где угодно и потребно доставить были готовы, и что провианту требовано было вами за деньги, а я безденежно семь тысяч кодов отдавал вам; но однакож взять их безденежно вам не понравилось, и оной провиант, где вашему [787] пр-ву угодно было на тот же термин, туда нами и доставлено.

Еще советом вашим противу ахалцыхских областей несколько раз войско мое послано было, где неприятелям не малой ущерб зделан.

В прошедшее лето утверждено было нами итти противу Ахалцыха, и в то время итти противу Поти было неспособно, а по соединении общем нашем в Хелтубане протчие присудили вам ехать к Поте, а я, по верности своей, письменно изъяснял и предудерживал, чтоб не ехать в тогдашнее время, и какия корпусу вашему болезни приключиться должны — обо всем словесно дал я вам знать, которое дело мне весьма сожалительно было, ваше и корпуса вашего болезнование, а ныне приношу богу моему благодарение, что теперь слышу вашего пр-ва противу прежняго облегчение.

Еще в бытность вашу в Хелтубане присудили, чтоб быть нам с войском в Треалете шесть недель, но я более того термина пробыл, и тогда единственно в сем дел с уверен был от вас, дабы, я из Ахалцыха для вспоможения противу Поти войско не допустил, которое мною и исполнено. /л. 329/

Паки уверили вас, что якобы я из Тифлиза выступил з двумястами человеками к Триалету. Сие весьма мне удивительно, как и пред сим вашему высокопр-ву обо всем от меня писано было: я сам себя еще так ненавижу, чтоб з двумястами человеками противу неприятеля куда-нибудь выступил. Егда персицкому государю справедливо и верностью служил, кольми паче сколь долженствую православному государю служить.

В бытность нашу в Триалете хертвискои бег имел с нами переговорку об отдаче тамошней крепости и города, которой потом, пришед к нам, обещал и дал утвердительную присягу и обнадеживание об отдаче крепости и города Хертвиса, почему и от нас напротиву того взял присягу, дабу до времени содержать нам оное под секретом, и объявил нам, что егда де вы с войском своим находитесь здесь, тамошней народ содержит особливую предосторожность, и отдать вам на сей случай город и крепость неможно, и по возврате нашем и с войском, паки следственно было чрез несколько недель возвратитца нам с войском обратно, и должен был оной бег отдать нам ту крепость, которая и оказалась так: и егда щастием ея и. в. всем-шей нашей государыни во оную крепость и город войско наше вступило, каким образом они пленены, раззорены и созжены, обо всем в то же время письменно вам дано знать, и когда турок я обманул и ту одну лошадь и шесть катеров принял от них в презент, положим, /л. 329об./ что гв. кап. Львов думал заключение с турками мира, но и о прибыти[и] нашем в Тифлизе в свое время от меня ему объявлено было, что некоторой человек отдает нам крепость и город, и чрез несколько дней надлежит нам с войском ехать, куда обще и поехали, и взята была оная Хертвисская крепость войском моим, где и сам кап. Львов на тот случай с нами был, а после того когда он прибыл к вам туда, в Имеретию, зачем представил и уверил вас будто я с турками в замирении, и ежели он ныне, по прибытии своем, вашему высокопр-ву представил то, котораго времени замирением меня попрекаете вы в письме своем и егда беззаконники, махометане, ни нарушением против вас присяги или от постыдных дел не [788] пердостерепутся, и чем они могут нам, христианам, учинить какой-нибуть ущерб, во всем встараются, кроме нарушения присяги и неприличествующих дел стараемся и мы врага христианскаго чем-нибуть уязвить и учинить ему убытки, а что я присланную от паши лошадь и катаров принял, человека ево до себя допустил, — первое мое старание состояло в том, чтоб Хертвисская крепость и город достались нам, а как я от того паши знал, что он без выдержания батали волею ничего б не уступил, для того и я человеку ево сказал, чтоб они всех лезгинцов от себя выгнали и против Поти не сикурсировали, почему и мы в землю свою возвратимся, а после того, что воспоследует, он состоит во власти Божьей. Сие для того изъяснено было, чтоб они не догадались и успокоили мысли свои, дабы крепость не так в сбережени содержали, да и притом бы и войско мое, потаенно притти и взойти для занятия оной крепости могло. Удивительно, как можно именовать замирением, будучи при взятье той /л. 330/ крепости и города самому очевидцем; сие извольте, ваше высокопр-во, в тонкости разсмотреть, что противу турок таким искусством и под прикрытьем нападение происходило, а только явных нападков прежних и в нынешнее прошлое лето от нас было вам самим известно: я, хотя и еще таким образом и искусством, по милости божи обовладею крепостью и городом, не постыжусь, да и в славу еще себе предпочту. Все сие дело происходило посему.

Как скоро из Триалета возвратился, я в то же самое время к вашему высокопр-сву писал, и было намерение мое, чтоб хертвисские обстоятельствы в том же письме написать, но и испужался того, что в дороге сие мое письмо пропадет и попадетца лезгинщам, а только под прикрытием изъяснено было вам, что ежели напасть на турков явным или тайным образом можно будет мне, я не отстану, а ежели угодно, извольте посмотреть оное письмо, которое в сентябре месяце чрез князей Гиви Цицианова представлено было к вам, так уповаю, и вспомните, думаю, и сие вашему высокопр-ву предписано было, что я из гор выехал и, что от вас приказано будет, потому и поступать буду; егда ж и сие к вам писал: посему предвидитца, что я с турками не в замирении был, вить я знал, чтоб вы ко мне ни написали, а в свое время, когда надлежало объявить кап. Львову в Тифлизе, мною изъяснено было, а до того времени, как я был обязан присягою от того бега, чтоб никому до времени не сказывать и не объявлять.

И сие удивительно, что егда салтан турецкой в державе своей полною силою властвовал, да и еще /л. 330/ от великой российской монархини области ево ничего отъем лемо не было, и персицкое государство твердо охраняло державу свою, тогда предки, сродственники наши, цари с каким прошением просили покровительство достоблаженных великих государей, кои в России и скончали жизнь свою, а как ныне, по милости божии, салтан турецкой приведен в великой упадок и персицкое государство разорено, а я в сие время учинял с турками мир и моей всем-шей государыни, от которой имею я на себе знак, да притом какими от ея в-ва указами милосердием обнадежен, оные, чтоб позабыл, или только сих в трех годех неприятельские крови нами пролито, или неприятель просил кровь нашу, — те бы опорочил, — кто сие выдумал и вам представил, уповаю, он не христианин и не наблюдатель должности христианской. [789]

Желание мое есть, чтоб ваше высокопр-во от меня ничем не был досажден, а сие, что я к вам пишу, думаю вам не досадно будет, ибо от ея и. в. повелено, что сколько нас, грузинцов, здесь ни есть, всем нам обще противу неприятеля сколько возможность наша есть воевать; я, с моей стороны, нападение противу неприятеля не оставил, как то и выше сего показано, и надеюсь на бога, что и вам не безызвестно: кто советники ваши были, кои как меня и войско мое до вас не допустили, тако и вас с войском вашим стоят со мною не допустили ж — тем недоверственное дело причинилось (Подлинник письма царя Ираклия на груз, языке (см. д. 24, лл. 331-333). /л. 334/

Еще преудивительнее сие, что будто в день рождения цесаревича, во удовольствие одного турка, оной праздник мною умолчен, сие примечание презлое и беззаконическое дело есть, — ежели кто в помышлении своем имел, или кто и в самом деле употреблял, ибо в письменных и в словесных делах у меня не усматриваетца — ежели доноситель вашему высокопр-ву внутренние мои помышлени усмотрел, оное никак невозможно, да и в памети моей никогда не было; для чего тружусь я и мучу людей своих или область свою убивством или убытком для службы ея величества. Правда, что того пашинскаго человека в свое время отпустил, да и не водится у нас, чтоб таким образом приезжающих людей чем-нибуть обидить и неприлично их ловить, и никаких неприятельских людей приезжающих сим образом ко мне во всю свою жизнь не лавливал, да и от протчих я не учился.

Еще и сие писать изволите, что я якобы вас искушаю и нечистосердечно с вами поступаю. На оное искушение ваше сим ответствую, ибо искусить вас мне никак невозможно, да и не происходит, а единственное желание мое есть, чтоб быть мне при вас и при войске вашем и что пред сим от меня к вам предписано было — оное не признаваю за искушенье, но к верности; я думаю искуситель ваш и обманщик не вас искушает, но ея и. в., а кто ея волю искушает и обманывает, тот самого Христа искушает.

Для продолжения сего письма приношу мое пред вашим высокопр-вом извинение, но только извольте и сим быть известным, что ежели б я кого-нибудь имел в земле своей для сбережения и охранения здешних от неприятелей всегда желание мое было, да и теперь желаю ехать для поклонения всем-шей моей государыни и служить, которое для меня весьма прерадостное дело; но подданные наши люди не дозволяют и не дают свободу для своего сбережения; а когда окольные, соседствующие с нами люди, ис которых некоторыя со мною /л. 334об./ в соре, и я для того в нынешнее время ехать свободу себе излучить не мог, почему брата своего, его светейшество каталикоса, и сына своего Левана отправил, и какое к службе намерение мое было или прошение — все оное послал с ними; и прошу от вашего высокопревосх-ва, как прилично к справедливости и должности благоприятствующих друзей, законно повелевают в такой силе и от себя куда надлежит написать и нас в области нашей к службе благоденствующих делах одолжить.

Соли, которыя для корпуса вашего прислана была, о том пишете, чтоб дал я вам знать о цене, которую вы пришлете. [790] Я и гр. Тотлебену посылал, но цены и от него никогда не брал — я таких расходов много видал. Как могу просить цены с корпуса всем, нашей государыни? А которое петьдесят пуд пороху взаимообразно взят, как мы имеем довольное число неприятелей, а российской артилерийской оружейной порох весьма хвален, ежели того пожалуете ваше пр-во, прииму.

Паки изволите быть, ваше пр-во, известным, что я при Тотлебене неоднократно словесно к верности ея и. в. присегал и многократно просил, чтоб он, как меня, брата, детей моих и всех моих домашних привел к присяге, но однакож не принял моих речей, и по прибытии вашем в Чадис-жору словесно присягу свою довольно и вам объявлял, хотя и в самом деле и тогда было мое желание, но вы тогда мне ничего не сказали; а ныне прошу вашего высокопр-во прислать двух или трех чиновных своих людей, чтоб как меня, так детей и князей моих, как надлежит, к верности ея и.в. привесть всех нас к присяге.

На подлинно: Вашего высокопр-ва наивсегда благополучном пребывании и подвига желатель

Царь грузинской и кахетинской Ираклий.

АВПР, ф. Сн. России с Грузией, 1771-1772 гг., оп. 110/2, д. 24. лл. 328-330, 334. Перевод с грузинского (Опублик. См. Грамоты, I, 486-490).