№ 530

1771 г. февраля 27. — Донесение кап. Львова гр. Н. И. Панину о неправильном ведении осады Потийской крепости гр. Тотлебеном и отступлении его от Поти

/л. 164/ Сиятельнейший граф,
Милостивейший государь [587]

От 25 числа минувщаго генваря месеца сего 1771 года я ваш. высокогр. с-ву о здешних обстоятельствах, чрез нарочно посланнаго до Моздока, всенижайше имел честь донести; после онаго всенижайшаго моего доношения 1-го числа февраля ввечеру усмотрены были стоящими нашего корпуса у Чернаго моря пикетами неприятельския суда в немалом числе, из коих некоторыя и к берегу, на короткое время в ночи, приставали. На другой день оных судов совсем невидно было. 3-го числа февраля уведомил царь Соломон, что абхазинцы собираются и намерены напасть на наш корпус; и хотя кн. Дадиян уверял, что от абхазинцов не надлежит опасатся, но по прежним на онаго князя подозрениям не можно было на его уверении пологаться, а упомянутыя неприятельския суда подтверждали более, что неприятели в сикурс к крепости Поти еще прити намерены; и посему с согласия его с-ва гр. Тотлебена надлежало мне, обще с госп. кап. Языковым, ехать к царю Соломону, чтобы о собирающихся абхазинцах точно узнать и в случае оных на корпус наш /л. 164об./ нападения царя просить, чтоб им в том воспрепятствовать. Прибыв к царю Соломону, о собирающихся абхазинцах услышали мы от него подтверждение; между тем узнали, что часть корпуса нашего от крепости Поти идет назад, и после сего сведали, что 6 числа февраля и весь корпус от крепости Поти отступил. При отступлении от оной крепости его с-во гр. Тотлебен требовал от кн. Дадияна в аманаты брата его и четырех князей. Кн. Дадиян принужден был брата своего отдать, а князей после прислать обещал. Помянутые князья присланы не были, а брат кн. Дадияна, взятой под караул, во время следования корпуса нашего от Поти, из под караула бежал; все жители из деревень кн. Дадияна, лежащих по дороге от Поти до самой Имеретии, разбежались же. Его с-во гр. Тотлебен, хотя и посылал команды при гусарском порутчике Халецком и карабиниерном корнете Аничкове, чтобы кн. Дадияна или брата его поймать или застрелить, и чтобы скот и лошадей из деревень отогнать, но их и ничего в деревнях найдено не было. Между тем уведомлял царь Соломон, что он опасается, чтобы кн. Дадиян на корпус наш, во время ретирады-в земле своей, не напал, о сем я его с-ву письменно представил и, к крайнему моему удивлению, получил от его с-ва между протчим в ответ, что его с-во кн. Дадияна нимало подозрительным не почитает, котораго однакож и в бытность при крепости Поти по справедливости, весьма подозрительным почитал, о чем и из приложенной при сем копии с его с-ва ко всем штаб-офицерам запросных пунктов ваше высокогр. с-во усмотреть соизволите, как и об обстоятельствах, в коих корпус наш пред отступлением от крепости Поти находился. /л. 165/ Теперь его с-во приписывает причину отступления своего от крепости Поти в вину царю Соломону; а более в разсуждении того, что когда царь Соломон был призван в Гурию для вспомоществования нашему корпусу во время приходимаго к Поти сикурса, что от некоторых князя Гуриеля подданных взял аманатов и многих его подвластных князей привел к присяге, а почему он сие зделел, о том царь Соломон вашему высокогр. с-ву преставляет при сем особо, я долженствую вашему высокогр. с-ву с крайним прискорбием всенижайше донести, что его с-во гр. Тотлебен пришел к крепости Поти, не имея почти ни малейшаго об оном сведения, равно как и о положении земель Мингрелии и Гурии, между коими его с-во с корпусом к Поти проходить изволил и, не [588] уважая нимало обстоятельств владельцов помянутых земель, не имея при том запаснаго провианта, обнадеясь только на кн. Дадияна и Гурьеля уверении, раздав оным князьям вперед за провиант немалую сумму денег, кои его с-во в провианте, равно как и в способствовании в военных действиях, совершенно обманули, от чего и произошло, что корпус наш, стояв при крепости Поти три месеца с половиною, претерпел великой в пропитании недостаток; время пребывания корпуса нашего при крепости Поти его с-во изволил называть блокадою; его с-во ясно видел, что блокированной неприятель имел довольно съисных припасов, так, что и пред отступлением корпуса нашего слышен был в крепости крик рогатого скота и птиц, а корпус наш с самаго начала оной блокады претерпевал в съисных припасах великой недостаток. Но хотя бы корпус наш и не имел в пропитании недостатка, однакож не надежно кажется, чтобы противу регулярно построенной, на весьма выгодном месте лежащей, /л. 165об./ довольным числом гарнизона и протчими к обороне принадлежностми снабженной крепости, с одним некомплектным пехотным полком, четырьмя ескадронами и тремястами мингрелцов формальную долговременную блокаду с пользою предпринять возможно было, будучи при том принужденну и от сего малаго корпуса всегда отделять не малыя команды для занимания нужных наружностей сея крепости. Невозможность, чтобы продолжать сию блокаду с успехом, представлялась его с-ву с первых дней начатия оной, а видимая возможность пошучить оной крепости многочисленной сикурс — сию блокаду совсем уничтожили; долгое время сея блокады его с-ву ясно показало, что оное предприятие было нетолько ненадежное, но и, по многим обстоятельствам, вредное; во все время блокады недоведено было и до того, чтобы между разделенными нашего корпуса командами иметь надлежащую и необходимо нужную коммуникацию, и для упомянутых команд, обыкновенное в таковых случаях, надежное прикрытие, траншееми было называемо то, что весьма мало на траншеи и походил, а с намерением, с коим траншеи учреждаются, и совсем не согласовалось; батареи, вокруг крепости построенный, имели только одно оных название. Госп. полк. Клавер и протчие штаб-офицеры сначала блокады его с-ву представляли справедливыя способы, кои должно было употребить при атаке гей крепости, но его с-во оных принимать не изволил, продолжая при крепости, по своему желанию, земляную работу, нимало с правилами инженерства не сходную. /л. 166/

По приезде моем с госп. капитаном Языковым к крепости Поти из Грузии, обще с протчими штаб-офицерами, о необходимо нужных и ко взятию крепости надежнейших средствах его с-ву много раз представляемо было, то есть, чтобы зделать возвышенныя и исриладныя (?) батареи, также и батарею для пробития бреша в надлежащем месте, но его с-во сии представлении, равно как обыкновенно и все протчия, принимать не изволил, и казалось, что его с-во думал взять оную крепость, надеясь только на переговоры с неприятелем, в крепости находящимся, к которым от его с-ва употреблен [589] был Мингрелской князь, Хаху Чичуа называемой, которой издавна в турецком покровительстве и которому есть главной командир сея крепости ближней родственник. Оной князь имел позволение переговаривать с турками чрез стену и к самым крепостным воротам ему подъезжать, и людей своих посылать дозволялось. Чтобы его с-во оному князю ни доверял, и говорить с неприятелем приказал запретить, в разсуждении вышеписанных обстоятельств и для того, что оной князь говорил с турками, хотя иногда и вслух, но всегда по мингрельски, а в корпусе нашем нет ни одного человека, ктобы оной язык разумел, о сем много раз его с-ву предсталяемо было. И хотя его с-во уверять изволил, что оной князь уже в последней раз с турками говорил, и что впредь то ему запретится, однакож оные переговоры и после того продолжались. Кн. Хаху Чичуа уверял графа, что он уговорит гарнизон к здаче крепости, и сие уверение продолжаемо было до того время, пока, наконец, по всем обстоятельствам, корпусу нашему от крепости отступить надлежало, пред которым времянем и оной князь уже объявил, /л. 166об./ что турки больше говорить и крепости здать не хотят. В один день упоминаемой кн. Хаху Чичуа посылал своих людей к крепостным воротам водою для обыкновенных переговоров, и когда его люди назад к оному князю возвратились, то стоящими в карауле нашими людми примечено было, что оные посыланные к крепостным воротам люди вывезли с собою из крепости в лодке несколько соли и табаку, о чем, узнав я обще с госп. капитаном Языковым, его с-ву объявляли. Его с-во изволил нам на то говорить, что он о сем знает и что оное дано кн. Хаху Чичуа в подарок. После того когда у князя того о сем подарке спрашивано было, то оной князь в том отперся и уверял нас, что люди его ничего из крепости не вывозили (о князе Дадияне слышно, что он живет теперь в своей крепости, близь Абхазии, а многия его деревнии и по сие время пусты, жители оных живут в лесах), что же принадлежит до тех кн. Дадияна деревень, кои лежат по обе стороны реки Риона и кои простираются до крепости Поти, то еще и до вступления нашего корпуса в оной край, из многих жителей ушли, для того, что оне были магометанскаго закона, а христианскаго закона жители, уже по отступлении корпуса нашего от Поти, из оных разбежались (прошлаго 1770-го года в сентябре месяце корпуса нашего порутчик Порошин был захвачен в Грузии лезгинами в полон и продан туркам в городе Ахалцихе, откуда на сих днях на пленника турецкаго, взятаго в Имеретии, выменен, которой по возвращении своем объявил, что в Ахалцихе положено, чтобы в наступающее лето нанять до 10 тысяч лезгин, и их послать для разорения Грузии, /л. 167/ и что турок около Ахалциха собрано из разных мест более 12 тысяч человек, чтобы напасть на Имеретию и Мингрелию; для содержания ж онаго войска, слышал оной порутчик, что получена в Ахалцихе от Порты оттоманской великая сумма денег). На сих днях его с-во гр. Тотлебен изволил меня уведомить письменно, что он заподлинно знает, что у царя Ираклия был от турецкой стороны посланник, а каким образом его с-во о сем сведал, о том объявлять не изволит; для точнаго о сем разведывания и для изъяснения с его высочеством, я, с госп. капитаном Языковым, намерен вскором времени ехать в Грузию. [590]

Со времени вступления моего в теперешнюю, порученную мне должность, его с-во гр. Тотлебен изволил отправить в Россию несколько куриеров и об отправлении оных никогда мне объявлять не изволил, и отправлены они все тайно; теперь его с-во со всем корпусом вступил опять в Имеретию, и как во оной запаснаго провианта не было, то еще и поныне солдаты чувствуют во оном недостаток, хотя здесь, как и в протчих здешняго края местах, хлеба, называемаго гоми, которым обыкновенно здешния жители питаются, в короткое время потребное число искупить легко можно; но как наши люди к оному гоми еще не весьма приобыкли и рожь в здешнем крае почти совсем не сеется, а хотя пшеницу и сеят, но одним пшеничным хлебом, по недостатку онаго, корпус наш продовольствовать не можно, заключении сего повергая себя в покровительство вашего /л. 167об./ высокогр. с-ва и достодолжным почитанием пребыть честь имею.

Сиятельнейший граф, милостивейшей государь, вашего высокогр. с-ва всенижайшей слуга

Иван Львов.

Февраля 27 дня 1771 года
Имеретия.

АВПР, ф. Сн. России с Грузией, 1769-1770 гг., оп. 110/2, д. 13, лл. 164-167. Подлинник. (Опублик. См.: Грамоты, 1, с. 296-300).