53. Д. I. 9 июня 1770 г.—Грамота Императрицы Екатерины.

Объявляем всем грузинским князьям, дворянам и народу.

Подвигшись мы по природному нашему великодушию и по усердию к Православному закону в настоящее удобное время, когда Порта оттоманская по своему вероломству разрушила бывший с нашею империей вечный мир, воспособствовать грузинским областям к избавлению от тяжкого порабощения, в которое оные от превозмогшего магометанства приведены будучи, поныне злострадали и, употребя действительно к тому все достаточные средства, ожидали с удовольствием и надеждою не токмо с стороны грузинских владетелей без изъятия, но и каждого обитателя, к отечеству своему благонамеренного, глубочайшего благодарения, за такое до них, не смотря на иждивения и трудности, монаршего нашего попечения, единственно в собственную их пользу распространение, а потому и совершенного их с нашею волею и руководством соображения. Но Ираклий, один из знатнейших Грузинских владетелей, долженствовав по своему состоянию всем прочим служить примером, напротив того странным своим поступком, оказанным в рассуждении нашего г.-м. графа Тотлебена, которого мы избрали к предводительству наших войск в Грузии, оскорбя нашу собственную на сего военного начальника возложенную доверенность, как бы с умыслу и с намерением искал чрез тоже воспрепятствовать и военным предприятиям [126] против общего всего христианства, но того ж самого и особенного всей Грузии неприятеля, ибо вместо того, чтобы поступать с нашим генералом с искренностью и единодушием, общие, но согласные в произведении поисков принимать меры и действительно по оным исполнять, о прокормлении наших войск стараться, одним словом вместо того, чтобы ускорять, сколько от него зависит, совершенно благополучия Грузии, он допустил себя уловить злоумышленникам, оказавшимся из состоящих в нашей службе и, дозволя им у себя убежище, пользнулся укрывать их от должного правосудия и наказания, и все наши войска, порученные в команду помянутого генерала, отводить от послушания, как то особливо сделал своим письмом, присланным к полковнику Клаверу во время следования его с полком в Грузию, обвиняя оным письмом графа Тотлебена со всем ложно и некстати, по наущению беспокойных и коварных людей, с коими сообщился изменою по случаю отступления его (Тотлебена) от турецкой крепости, называемой Ацквери, которое однако ж было необходимо, в предупреждение по худым самого ж его Ираклия распоряжениям, вредных уже наступавшего голода следствии. Наш генерал граф Тотлебен, сохраняя право всем-ше порученного от нас ему начальства и в показание сколь тяжкое преступление составляет опорственность нашей всевысочайшей и самодержавной власти, как явная, так не меньше и коварная, а притом и, предваряя заведенных в Грузию для ее избавления наших войск употребление к исполнению посторонних и с сим главнейшим и богоугодным видам немало несопряженных намерений, и имел самые основательнейшие и самые убедительнейшие причины привести Ираклия в изнеможенное состояние. Оставляя его и впредь навсегда в настоящей несчастливой участи, собственным легкомыслием навлеченной, и тем воздавая ему возмездие за причиненной во всей Грузии соблазн, мы не превзошли б пределов справедливости, но, будучи склонны к милосердию, допускаем однако же заступать за него пред нашим и. престолом его ж самого к оному всегда и ненарушимо до сих злоключительных происшествий продолжавшейся [127] преданности, приемля притом в рассуждение, что он и впал в искушение, как выше сказано, не более по собственному своему побуждению, сколько по обольщениям злохитрых людей, которых коварные внушения ему, как недостаточно сведущему правил и положений правительства нашей империи и строгости военного подчинения, могли показаться вероятными и по обстоятельству их в нашей службе бытности и, что они и сами по большой части из природных грузинцов. И так, если отправленный в Грузию для прекращения происшедших там неустройств нашей гвардии капитан Языков усмотрит прямое его Ираклиево раскаяние и он подаст сему, нашей доверенности удостоенному офицеру на письме для представления нам повинную, в таком случае мы его, Ираклия, в учиненном им преступлении всем-ше прощаем и, возвращая ему прежнее наше монаршее благоваление, силой сей нашей всевысочайшей и грамоты восстановляем в прежние достоинства, в совершенной надежде будучи, что он от подобных поползновенностей всячески впредь предостерегаться имеет, поступая с нашим генералом с откровенностью и употребляя с ревностью и по совокупному с ним соглашению все способы, чтобы в самом деле прежде нежели продолжающаяся ныне между нашей империей и Портой война окончается, исполнилось наше человеколюбивое желание видеть расхищенную Грузию в безопасности, в распространении и в почтении, а между тем собственною своею подвижностью в деле собственного ж своего спасения, всю важность прилагаемых к тому с стороны нашей трудов признавающей не словами токмо, но самым делом и потому достойною и впредь нашего покровительства и предохранения в том благополучном состоянии, в какое мы оную возвести тщимся. Всевышний да устроит, чтоб подвиги наши, в защищение и в пользу всего Православного христианства приемлемые, не обратились в отчету в рассуждении одних грузинских народов, по собственному их небрежению. Дана в Санкт-Петербурге, нашей резиденции июля 9 дня 1770 года.