23. Д. III. 12 октября 1769 г.—Рапорт кн. Моуравова графу Н. И. Панину.

Вашему высоко гр. с-ву прошедшего 3 сентября от урочища Адос-Миндори с глубочайшим моим почтением донести счастье [69] имел, что я отправляюсь в Имеретию, а г. г.-м. граф Тотлебен остается еще на несколько дней при оном, куда оного ж 4 сентября и отправился, но, не доезжая имеретийской границы семьдесят верст, получил от оного графа Тотлебена письмо, в котором писал, чтоб без потеряния времени обратно приехал к нему, затем, что мое при нем присутствие нужнее, и что и архиерей Имеретийский прибыл к нему ж, с которым он и сам как можно скорее поедет к Имеретийскому владетелю Соломону, по которому письму принужден был возвратиться и нашел его со всей командою в лагере при деревне Хода, а от оного Адос-Миндори в четырнадцати верстах, и от туда вместе с ним и воинской командою на имеретийскую границу в урочище Кортохти того ж 26 сентября прибыл, куда на другой день и сам владетель Соломон, имея при себе брата своего родного, католикоса Иосифа и до ста человек имеретийцов, приехал, где всевысочайшую ее и. в. грамоту и письмо в-го с-ва вручил, которые он с великим почтением приняв, велел секретарю своему читать, и по выслушании оных объявил, что он такую ее и. в. матернею милость всячески станет стараться заслуживать и присланную к нему команду провиантом, фуражом и квартирами удовольствовать, и что он уж на несколько месяцев провиант и фураж в готовности имеет; ибо от первого прошедшего сентября граф Тотлебен и я три раза об оных к нему писали и уведомляли, что и команда вскорости к нему прибудет. И того ж числа приказал на два дня провианта пшеничным хлебом и пять быков на команду выдать, а 28 того ж сентября граф Тотлебен просил Соломона и брата его католикоса, и бывшего в России архиерея, и трех князей Имеретийских в свою ставку, и там Соломону объявил, что он по ее и. в. повелению прислан к нему всех его подданных привести в послушание и турков из Имеретии выгнать, и сделать его всей Имеретии владетелем, так как и прежние цари были, а если он сего сделать не в состоянии будет, то взять его и всю фамилию в Россию, где от ее и. в. принят будет как его царскому достоинству прилично. Потом с согласия оного Соломона граф Тотлебен [70] с командой пошел прямо к крепости Шорапани, которая построена из дикого камня на высокой горе, наподобие большей башни, при речках Дзирула и Квирила, и от столичного города Кутаиса половины дня, а от Черного моря два дня езды. И прибили к оной 3 числа сего месяца, в котором находятся двадцать три турков в гарнизоне, а жители оной за две недели до прибытия команды, оставя предместье, вошли в крепость же, ибо в здешней стороне за три месяца слух дошел, что из России тридцать тысяч войска в Имеретию посланы. По прибытии ж к оной крепости, Соломон чрез имеретийца велел туркам объявить, что российская армия пришла, и ежели они без сопротивления отдадут крепость, без всякого вреда отпущены будут, куда сами пожелают. И на сие отвечали, что они верные рабы султана, и затем крепость, которая им вверена, должны защищать до последнего человека и, не видя еще опасности, отдать не могут. И между тем Соломон получил известие, что князь Дадиан, собравши в своем владении четыре тысячи войска, да к тому ж с ним и до тысячи турок находится, принадлежащие Соломону деревни разоряет, а людей теснит; что услыша он того ж 3 числа с двумястами имеретийцами поехал к нему навстречу и ко всем другим в своем владении разослал приказы собраться и следовать за ним, и к лезгинцам, кои до трех сот человек пред сим Соломоном призваны были на помочь против Рачись-Эристова и находились еще на имеретийских границах, писал письмо и просил, чтоб они и против Дадиана вспомоществование учинили, по которому письму оные лезгинцы ныне и находятся при Соломоне; и брат его католикос вчерашнего числа получил известие, что Дадиан, несколько деревень разоривши и семьсот душ крестьян пленивши, в свое владение возвратился, но Соломон в наш лагерь еще не прибыл и находится от крепости Шорапани один день езды. При отъезде ж своем просил графа Тотлебена ту крепость взять, и для довольствия ж команду провиантом и фуражом оставил брата своего католикоса и трех князей, и хотя они всеми мерами стараются, но силы их к тому недостает, [71] ибо во всей Имеретии, как Соломоновом, Гуриэловом, Дадиановом, так и Эристовом владении, пшеничного хлеба весьма мало сеют, а имеют просу, называемое по Имеретийски гоми, из которой варят кашу и оную вместо хлеба в пищу употребляют, с превеликой нуждою четыре дня пшеничным хлебом продовольствовать могли, а ржаного совсем не имеют, а ныне команда получает по самой малой порции просяного, и соли четырнадцать дней не имела, вчерашнего числа на четыре дня только получила, и во всей Имеретии оную не имеют, а достают из турецкой области, и за неполучением надлежащего провианта команда претерпевает крайнюю нужду, отчего ежедневно больных умножается. Сто верст имеретийскую землю проехал и ныне на такой высокой горе при крепости Шорапани лагерем стоим, что почти вся Имеретия видна, и состоит она окружена со всех сторон высокими горами, на коих местами беспрестанно снег лежит, и по всей Имеретии леса одни и горы, а поля, где б порядочно на ровном месте команду лагерем расположить можно было, не видал; в лесах же местами растут винные ягоды, каштаны, виноград, яблоки, груши и другие овощи, и лес по большей части буковой. Имеретийцы вовсе время зимою и летом довольствуют лошадей полевым кормом, сена не имеют, а, вместо ячменя и овса, просом. Деревнями называют—где по одному, по два и по три двора построены, и то в самых высоких горах, и такие деревни от деревни — расстоянием пять и десять верст, и строение их состоит на подобие шалашей без печей и окон. Соломон ни одного города и местечка неимеет, а турки находятся в четырех местах его владения, то есть Кутаисе, столичном городе всей Имеретии, где считают одних поселян турков пять сот дворов, которые кроме купечества и свое землепашество имеют; потом в крепостях Шорапани, Багдади и Цуцхвати. Жену, двух своих дочерей и одного сына содержит в деревнях и то не всегда в одной, но, смотря обстоятельства, из одной в другую переводит. Имеретийцы в самом бедном и жалостном состоянии находятся: князья и дворяне их носят платье из серого сукна, а подлый народ—своевольный, гордый и непослушный, и [72] большая часть босые и, не имея на себе рубашек, ходят в нынешнюю, дождливую погоду, и в восьмой день беспрестанно дождь идет, и притом нарочито и холодно; оружий и сабель многие имеют; довольствуют же себя лесными плодами и своего просяного хлеба весьма мало в пищу употребляют и сказывают, что и чрез всю зиму местами довольно овощей в лесах находят. Что ж принадлежит до собственной персоны владетеля Соломона, которому от роду тридцать пять лет, то он росту среднего, лицом пригож, в усах, бороду бреет, платье носить из серова сукна и вид представляет самого отважного и храброго воина, и заряженное ружье и один пистолет, саблю и большей кинжал всегда при себе имеет, так как и все прочие имеретинцы; в разговорах весьма легкомысленный и в обхождениях с простыми имеретинцами никакого различия не имеет и кто его персонально не знает, то и отличить от подлых не может. Имеретинцы и к своим друзьям и родственникам никакой доверенности не имеют и всякой час ожидают внезапного нападения и смертоубийства, что между ими часто и случается, ибо и Соломонов дед Георгий и предки его, также и другие знатные здешние, будучи зазваны в гости, от здешних же князей побиты, а мужики у своих же соседей имеретинцов крадут детей и отвозят их в город Кутаис и там туркам продают, и для того всегда вооружены ходят. Соломон конных и пеших с нуждою шесть тысяч войска набрать может и власть его, как от турков, так и от княжеских фамилий весьма стеснена; а в владении его находятся три архиерея и несколько князей и дворян, и хотя до восьми тысяч дворов крестьянских имеет, но оные от турков совсем разорены и в крайнюю нищету приведены. Спасает себя от неприятелей тем, что имеет такие крепкие в горах места, куда он прибежище свое в нужном случае берет, что не только регулярному войску с артиллерией действовать, но и легкой коннице взойти трудно, и там фуража и провианта достать не может. Большие пред сим в Имеретии турецкие армии, при которых и другие здешние владетели находились, имели от султана повеление Соломона убить или вовсе [73] из его владения выгнать; но во все то время, пока оные в Имеретии оставались, Соломон и все другие его владении имеретийцы, оставя свои жилища, находились в горах и, наконец турки, не имея чем себя содержать, принуждены были оставлять и выходить из Имеретии, и Соломон, пользуясь сими случаями, с своими верными имеретинцами, которых он однако ж самое малое число имеет, в лесах и узких дорогах чинил нападение на их только арьергарды и всегда оные разбивал; а гарнизон турецкий, как уже издавних лет в Имеретии находится, то и всегда при своих местах и оставался.

Князь Дадиан, шурин владетеля Соломона, а за Ираклием двоюродная его сестра, имеет до тринадцати тысяч дворов крестьянских, трех архиереев, одного Эристова и несколько князей и дворян, коими повелевает, своего войска до восьми тысяч набрать может, и в двух крепостях в его владении при Черном море, Поти и Анаклии, турки содержат гарнизон. Князь Гуриель имеет пять тысяч дворов крестьянских, двух архиереев и несколько князей и дворян, подвластных себе, и в двух его крепостях при Черном же море, Дихис Дзири и Кобулети, турецкий гарнизон находится и туркам не запрещает добровольно покупать имеритинцев и имеретинок, так как и оный Дадиан.

Во всех же оных вышеописанных крепостях и в городе Кутаисе находятся в гарнизоне турков три тысячи, и из оных по большей части природные имеретинцы, оставя свой закон, приняли магометанский и женаты на имеретинках, и потому в здешней земле со многими имеют сродство и дружбу,—имеретинцы к ним всегда ездят.

Соломон до прибытия воинской команды, имея при себе несколько имеретинцев и триста лезгинцов, которым за труды вместо денег дозволял брать в полон крестьян из владения князя Рачис Эристова Ростома, чинил нападение на оного Эристова несколько раз и, хотя лезгинцами из его владения тысячи душ крестьян пленены и в свои жилища забраны были, но его самого Эристова покорить и владение завоевать не мог и, наконец, публично присягою между собою утвердили [74] вечный мир, и Соломон, спустя после того семнадцать дней, оного Эристова и сына его Георгия, за которым родная племянница Соломонова, зазвавши к себе в гости, арестовал и содержит их ныне обоих скованных, и владение его, где находятся три тысячи дворов крестьянских, из коих четвертую часть роздал своим князьям и дворянам, а остальными сам ныне владеет. Соломон и все другие владетели денежного доходу не имеют, а сбирают с крестьян оброк рогатым скотом и съестными припасами; да притом когда против неприятеля сбираются, то провиант свой каждый при себе иметь должен, и поход их, и то внутри Имеретии, ни для каких нужд, за неимением чем себя содержать, более трех недель не продолжается.

Нынешнего году турецкого города Ахалцихе паша, именем своего султана, пожаловал Соломону саблю и письменно обнадежил, что он за его преступления прощен, и зато, что в прошедшие годы туркам беспокойства наделал и сделался ослушным—приказал со всей Имеретии в султанскую казну собрать тридцать тысяч рублев; и имеретийцы, не будучи в состоянии чем заплатить, многие продавали своих детей туркам же и теми деньгами избавились такой для них великой и несносной подати. Представя все сие что я чрез так короткое время заподлинно узнать мог, осмеливаюсь вашему в. гр. с-у с глубочайшим моим почтением донести, что Соломон услугу и пользу всероссийскому имп. престолу показать не в состоянии,—он как дикий, не имея никакого воспитания, и при том самого бедного состояния человек, в малом своем владении никакого порядка не иметь, да и учредить не может, и окружен неприятелями, и двести человек, которых он для нужных случаев всегда при себе имел, за неимением денег содержать не в состоянии.

Гуриель и Дадиан, хотя как от надежных людей слышал, сами своею персоною не такие храбрые и отважные воины как Соломон, но Дадиан превосходит владением, да к тому ж и турки им всякое вспомоществование против Соломона делают и стараются всеми мерами не допустить, чтобы он мог усилится, и над ними взял верх, и только мог приметить, [75] что и сам Грузинский и Кахетанский царь Ираклий держит партию оного Дадиана, ибо как супруга его Грузинская и Кахетинская царица Дареджана двоюродная сестра Дадиана, то и она писала ко мне письмо и рекомендовала его с тем, что и сам Дадиан приедет к графу Тотлебену, как скоро в Имеретию вступит; и я сам намерен был писать к оному Дадиану и Гуриэлу, чтоб мне дозволили приехать к себе, но Соломон не допустил, объявляючи, что в нынешнее время никакими резонами уговорить и склонять их не можно, чтоб против турков какой-нибудь подвиг предприяли, а советовал оставить оное впредь до удобного времени. Если с имеретинской стороны турках диверсию делать и их изо всей Имеретии истребить, то надлежит сперва как Соломонова, так Дадианова и Гуриелова владений имеретинцов покорить и привести в послушание, чего Соломон и помощью присланной ныне к нему воинской команды учинить не в состоянии, по крайней мере, из России до двенадцати тысяч войска прислать, и их провиантом и фуражом оттуда ж или из Грузии снабдевать, а транспорт к тому весьма трудный и убыточный, потому, что от Кавкаских гор урочища Чим (?) до местечка Ананури, которая принадлежит Ираклию верст семьдесят, лежит большей частью дорога чрез высокие каменистые горы и леса, и в узкой только тропинке, по которой воинская команда маршировала и во многих местах чрез быстрые речки Терк и Арагви, где мостов нет, переправлялись и помощью грузинцов трех фунтовые пушки с превеликою трудностью перевести могла, и жители около сих мест никаких упряжек не имеют, а ездят верхом, да к тому ж и по всей Имеретии леса и высокие горы, и дороги весьма узкие, и от самой грузинской границы до нынешнего нашего лагеря сто верст чрез высокие ж горы и леса; Имеретинцы нарочно делали дорогу и чистили лес, и бес того б артиллерию перевести никак не можно было, а от ноября по апрель месяц чрез Кавказские горы, где осетинцы живут, за глубокими снегами и верхом не ездят.

Царь же Грузинский и Кахетский Ираклий, хотя владение свое имеет, в рассуждении европейских мест, бедное и почти [76] во всем великая дороговизна, и у него многие места и деревни лезгинцами разорены и опустошены, и ныне частые нападении чинят на деревни ж и на проезжающих по дороге в лесах, где бьют и в полон забирают людей, и многие грузинские помещики имений своих и крестьян лишены и ныне лишаются чрез частые и нечаянные набеги оных же лезгинцов, но напротив того оставшейся же затем народ как в Грузии, так и Кахетии послушен ему, в деревнях и местечках учреждены начальники; и в местечках же в Ананури, Цхинвали, чрез которые команда маршировала, находятся армяне и жиды, кои имеют торг и продают такие товары, какие у них в употреблении, и войска своего имеет до пятнадцати тысяч, и в городе Тифлизе монетный двор, где серебренные и золотые и медные деньги делают; он в нынешнее время в здешней стороне сильнее всех прочих владетелей, и буде из России получит пять тысяч войска, о чем я прошедшего 3 сентября вашему в. гр. с. и представлял, да к тому ж и он так как обязывается и надеется провиантом и фуражом их довольствовать будет, то он в состоянии оказать в самое короткое время больших успехов и услуг. Имеретинских князей Дадиана и Гуриели очень легко будет склонить и соединится с Соломоном, и они все, совокупясь вместе, могут себя употребить при настоящей войне в пользу всероссийского и. престола. И еще прошедшего 19 сентября в деревне Ламис Кана, при которой команда лагерем стояла, от Тефлиза половина дня езды, присылал двоюродного своего брата католикоса Антония с тремя князьями объявить графу и мне, что он в твердой надежде остаются по уверению графа Тотлебена получить из России пять тысяч войска и как скоро той требуемой им помощью удостоится, то и объявить туркам войну. И на сие граф Тотлебен в подтверждение прежнего обнадежил и уверил с тем еще, что ежели Ираклий в скорости из России пять тысяч войска и денег сколько потребно будет не получит, то он зато отвечает ему своей жизнью, я ж на сие отвечал, что в. в. гр. с-у об оном представлял и при оказии еще донести же имею, о чем вашему в. гр. с-у сим с глубочайшим [77] моим почтением представляю и на все сие ожидаю от вашего в. гр. с-а повеления.

Писано 12 октября 1769 года, а отправлено ноября 4 числа 1769 г. из местечка Ухирван чрез сержанта Веглера, который находился у графа Тотлебена в должности адъютанта.