180. Д. X. 1773 г.

По указу е. и. в. в Коллегии Иностр. Дел определено: как находившейся в Грузии, во время бывшей с Портою оттоманскою войны, поверенным в делах надв. сов. князь Антон Моуравов, по представлениям на него предводительствовавшего в Грузии же здешними войсками ген.-м. гр. Тотлебена и по восприятым на него потому подозрениям вообще в малом рачении при исполнениях возложенной на него должности, и особенно, и в содействии выходившему из послушания его, гр. Тотлебена, подполк. князю Ратиеву, [398] будучи в 1770 году арестован посланным в Грузию для поправления происшедших там неустройств кап. Языковым, поныне без решения остается, а по рассмотрении в Коллегии по всей справедливости поданных его, Моуравова, изъяснении и ответов на заданные ему вопросные пункты столько же, или больше однако же, оказался он не умевшим и не возмогшим найтись в предстоявших ему различных и внезапных случаях, и пришедшим в замешательство от непривычки и недомысленности, нежели колико умышленно виноватым и точное имевшим намерение действовать против польза е. и. в. службы, с пренебрежением клятвы своей долгу и звания, как и сам он поданною между тем в Коллегию в 1772 году на выс. е. и. в. имя челобитною признание учинил, что сделанным им ошибкам причиною было единственно стечение трудных приключений и его в том замешательство, а не недостаток его верности, препроводя до того все время службы своей беспорочно, и равно в Прускую войну при всех случившихся тогда важных предприятиях и сражениях, на каком основании и просил себе прощения и призрения его бедности определением к какому либо месту, причем приемлется в рассуждение, что за все то что он ни сделал и что ему в вину не причитается, как и выше примечено, по большей однако части едва ли по умыслу его, а по неудобству, и подлинно бывшего его положения во время трудное по разным обстоятельствам и малой расторопности, почему вместо того, чтоб способствовать делам к возвращению в порядок, он и сам тут запутался, но и удовлетворил уже он некоторым образом отправлением его сюда под арестом из толь дальней стороны, претерпенным на дороге в горах от осетинцев грабежом всего своего имения и продолжавшимся по ныне неразрешенным его толь скучным состоянием, то по сим уважениям и обстоятельствам, и что между тем и князь Ратиев, главный в заговоре, и за то свой чин терявший, имел уже случай заслужить свою вину и прощение получить, и что, наконец, по отлучении из Грузии князя Моуравова и по определении на его место поверенным в делах гвардии кап. Львова ни сей последний Грузинских владетелей и тамошний народ, по дикому их состоянию, к исполнению всех здешних мер никак доводить не мог же, чем и князь Моуравов, в рассуждении возложенного на него обвинения о худом рачении бывшего на его руках дела некоторую там же вероятность получает, что в сем [399] случае небрежение его или поноровка грузинцам больше представились, нежели в самом деле каковы оные были,—призвав его князя Моуравова в Коллегию объявить ему, что он из под ареста, в котором содержан был, освобождается на основании всех вышепредъявленных рассмотрений, а потом, по надобности в Коллегии знающего человека грузинский язык, при исправлении переводов с которого он князь Моуравов и поныне уже употребляем был, за неимением другого переводчика по смерти подпол в. Абасаце, для того самого при Коллегии содержанного, быть и ему, князю Моуравову, при Коллегии у переводов грузинского языка и для того производить ему е. и. в. жалованья по 500 рублев, оклад секретарский, из отпускаемой в Коллегию из статс-конторы на калмыцкие, кабардинские и других горских народов расходы суммы.

NB. Поныне получает он, князь Моуравов, из той же суммы по триста рублев, половинный оклад надв. сов., какой сему чину положен в Санктпетербурге по статуту 15 декабря 1763 г., на здешние присутственные места состоявшемуся.