223. Д. X. 10 декабря 1772 Г. Рапорт кап. Львова гр. Н. И. Панину.

Препровождаемое при сем от 29 сентября всепокорнейшее мое в. гр. с. доношение не мог я, м. г., ни коим образом в [491] надлежащее время до Моздока доставить, потому что тагаурцы от сюда в границе нашей никого не пропускали, и дорогу по ущелью так заперли, что и профессора Гильденштета, который тогда с нарочитым конвоем от сюда обратно в Россию следовал, в пути его остановили до тех пор, пока Кизлярский комендант, об оном узнав, за оным профессором, и для открытия оного пути с границы нашей до шести сот человек военных людей прислал. И как я ныне, м. г., уведомлен, что оные тагаурцы опять усмирены, то, в дополнение помянутого моего всепокорнейшего доношения, в. гр. с. через сие имею честь донести. Царь Ираклий, по причине приближения Кунзакского владельца Муцаля в Кахетии, в последних числах октября собрал в Кизихе свое войско; а оный владелец, по недостатку провианта и по причине бывшей тогда весьма ненастной погоды, всего своего войска далее при себе удержать не мог, и остался только с не большим с тремя тысячами лезгинцов, почему оный владелец и принужден был в царю Ираклию прислать от себя нарочных с уверением, что он на Кахетию нападения сделать не был намерен, а желает напасть на Кубахана персицкого, и для того просил царя Ираклия, чтоб он помог ему в недостатке съестных припасов, а что он нападения на Кахетию не сделает, то во уверение того обещал он царю дать от себя аманатов; но не прежде как когда царь Ираклий обещает против оного Кубахана дать грузинское вспомогательное войско. И как оный Муцаль сей договор предлагал царю Ираклию с угрозами, давая ему между тем знать, что если он ему в требованиях откажет, то он, без добычи домой не возвратиться принужден будет, сообщаясь с царями, напасть и на Кахетию. Горцы ж, будучи издавна кахетинцам неприятели, оного Муцаля и более на то соглашали, обещая ему вспоможения собрать до трех тысяч человек из своего дистрикта. И потому, с. гр., царь Ираклий, опасаясь оного Кунзанкского владельца с чарцами соединения, старался не только от чарцов отвратить, но и уговорить, чтоб он, оставя свое на Кубахана предприятие и соединясь с царем, вступил бы в Джавахетию для разорения там турецких деревень, поощряя его к тому довольной добычей, и обещая сверх оной оному Муцалю и его старшинам дать от себя по нескольку денег, небольшое же число провианта и скота, о котором Муцаль просил,—царь Ираклий ему без заплаты доставил. Чарцы, не доверяя Муцалю и опасаясь, чтоб царь Ираклий, [492] по соглашении с ним не сделал и на Чар нападения, в то же время начали царя Ираклия просить о замирении с ними в пред на один год; на что царь охотно согласился, и получа от оных Чарцов аманатов, коих и от себя им дать был принужден, оное замирение утвердил. Муцаль, видя сие царя Ираклия с чарцами как бы вопреки ему утвержденное замирение, и не будучи в состоянии сам собою ничего предпринять, требует Кубахана добровольную контрибуцию, уверяя его, что когда он оную получит, то назад к себе в горы возвратится, а если оный Кубахан той требуемой им контрибуции добровольно не заплатит, то намерен он опять собрать ушедших от него тавлинцов и на Кубахана ударить. Главная Муцалева на Кубахана претензия состоит, м. г., в том, что в прошлом годе родной его брат и сын, при нападении на Кубу, Кубаханом убиты. А как здесь все горские народы, по их обычаю, должны отыскивать кровь своих родных и за оную мстить, или по меньшой мере стараться быть за оную заплачено деньгами, или скотом, то и оный Кунзакский владелец, по самому сему обычаю, не будучи теперь в силах кровь брата и сына своего Кубахану отомстить, требует за оную заплаты. А хотя царь Ираклий, как он со мною о том изъяснялся, Муцалю всем его предприятий помочь и желает, с тем условием, что оный Муцаль, хотя по окончании своего против Кубахана предприятия пошел с ним в Джавахетию, на что и Муцаль соглашается, но я царю Ираклию, с. гр., как и прежде, предложил, чтобы он ныне ни под каким видом персицких ханов не растрогивал, объясня ему притом могущие от того произойти вредные для него следствия. Между тем помянутый Кунзакский владелец находится и поныне между Чаром и Кахетией и о вспоможении ему против Кубахана царя Ираклия просить не перестает. В последних числах минувшего октября м-ца грузинский князь Хидербегов, по не удовольствию на царя Ираклия, из Грузии ушел в Ахалцых, и, спустя несколько дней после того, в ночное время подвел большую партию турков и лезгинцов к местечку, Цхинвал называемому, и, разграбя оного предместье, триста шесть душ обоего пола грузинцов захватил в плен. Чрез несколько дней после сего оный Хидарбегов подвел такую же партию и к Сураму, откуда также тридцать шесть душ грузинцов в Ахалцых увезено. Сверх сего, с. гр., по прошествии срока, бывшего с турками перемирия, лезгинские партии из Ахалцыха в Грузию беспрестанно впадают и причиняют оной [493] чувствительное разорение так, что о том почти ежедневно жалости достойные получаются известии. Имеретия же, как она по нынешнему зимнему времени окружена глубоким снегом, от нападения лезгинцов ныне свободна. Известный в. гр. с. здешний князь Давид Эристов, о усердии которого к нашей стороне в. гр. с. пред сим доносимо было, к сожалению большей части Грузии, за несколько дней пред сим скончался. Царь Ираклий, будучи теперь от Чарцов и от Кунзакского владельца Муцаля в довольной безопасности, намерен из Кахетии переехать в Грузию для защищения оной от впадающих из Ахалцыха неприятельских партий и для того просил меня царю Соломону предложить, чтобы и он к нему в первых числех будущего января месяца в Грузию приехал для заключения того договора, о коем я в. гр. с. в препровождаемом при сем всепокорнейшем моем доношении нижайше доношу.

Из Кахетии.