№ 107

1750 г. не ранее января — Запись расспросных речей архимандрита Пахомия и Николая и Кайхосра Махотеловых

(Датируется на основании предыдущего документа)

/л. 468об./ Вышепомянутый же архимандрит в ответе между протчим показал.

Всем де тем (о чем доносят) оной игумен Николай с братом Кайхосром по шельмовскому своему обхождению поклепали ево, архимандрита, напрасно, ибо де отец их и дядя, а имян их не упомнит, были от господина их грузинскаго князя Шанши Ериставова, имеющагося в Грузии, шельмованы, а Кайхосро отдан был в полон вместо вечной ссылки в Осетию в Трусов уезд осетинцу Хостикову, у коего несколько лет живши, бежал и вышел в Россию и находился по 1747-й год, и в бытность в Москве в подаваемых в правительствующий Сенат о разных делах от имяни матери своей и от себя прошениях писался, назвавшись собою князем Эриставовым, а в иных дворянином Махотелевым.

И на оное показание помянутые игумен Николай и брат ево Кайхосро Махотелевы сказали, — отец де их и дядя от грузинскаго князя господина Шанши Ериставова шельмованы не были. И они ево, архимандрита, ничем напрасно не клепали и брат ево, Кайхосро, в Осетию в Трусов уезд в полон отдан не был, и у осетинца Хостикова не живал, и от него не бегивал, а в Москве он в 744-м году для подачи в Сенат о выкупе из полону матери своей прошения был. И в прошениях писался князем Ериставовым, а дворянином нигде не писывался. И все де то оной архимандрит на них показал напрасно. Ибо де он, архимандрит, сам в 1744-м году царевича Паата Вахтангевича, которой обучен был по-латыни, по-немецки и артиллерии сполна и по намерению своему желал быть в российской службе, токмо де оной архимандрит ево, царевича, стал уговаривать, чтоб он в России не жил, а ехал в свое отечество, ибо де ево, царевича, он, архимандрит, обещался, когда он прибудет в Осетию, тогда соберет осетинцов и протчих и зделает ево в Грузии царем, почему де намерение свое оной царевич и положил, что желает быть в той Грузии, для котораго своего желания, согласившись с ним, архимандритом, поехал просить в Санкт-Питербург, где о том по приезде своем подал в правительствующий Сенат прошение. И по подаче ходил несколько времяни за делом. И видя, что так долговремянно не отпускают в свое отечество, пропал без вести, а куда он, игумен, неизвестен. [236]

А тот архимандрит во оправдание сказал, — /л. 469/ отец де оных Махотелевых и дядя от грузинскаго их господина князя Шанши Эриставова подлинно шельмованы были тем, что за непостоянство их выколол им глаза и, обрезав носы, губы, и уши, и домашних их роздал горским людем в полон, в чем де и свидетельствуется он, архимандрит, находящимся ныне в Санкт-Питербурге грузинцом, бывым при царевиче Бакаре,. стольником Шиоме Зедзинидзевым. А Кайхосро де Махотелев в Осетии в Трусов уезд в полон вместо ссылки подлинна ж был отдан осетинцу Хостикову, у коего несколько лет живши, бежал в Россию, в чем свидетельствуется обретающимися ныне в Санкт-Питербурге осетинскими старшинами Зурабом Азововым, Елисеем Хетаговым и Батирмизою Куртауловым.

Что же де игумен Николай объявляет, якоб брат ево Кайхосро в прошениях своих писался князем Ериставовым, а дворянином нигде не писывался, — и то де он объявляет неправедно, потому будучи де он, Кайхосро, в России в 1742-м году в марте месяце, бил челом с братом своим родным Иосифом в правительствующем Сенате о определении их в военную службу и о пожаловании против протчих грузинских дворян по 10 дворов крестьян.

Также и в поданной в 739-м году от покойной грузинской царицы Русуданы и от сына ея царевича Бакара в прежде бывый Кабинет ведомости, оные Махотелевы имянно написаны дворянами, а не князьями Ериставовыми, по коему де их прошению и определено было, когда они о вечном своем подданстве обяжутся и присягу учинят, в службу принять и в Малой России по 10 дворов крестьян дать. И они де, Махотелевы, не ученя о том обязательства и присяги, умысля, написали паки прошение, назвав себя облыжно княжеской фамилии, господина своего князя Шанши Ксныс Эриставовыми сродниками, чтоб тем обманом вылгать себе против настоящих грузинских князей по 30 дворов крестьян, подали во оный Сенат и, усмотря, что вылгать невозможно, так то свое прошение и оставили.

А он де, архимандрит, в 1744-м году в бытность в Москве царевича Паата, что он в России не жил, /л. 469об./ а ехал бы в свое отечество, не уговаривал, и таких слов, — что когда он, архимандрит, прибудет в Осетию, тогда де он соберет осетинцов и протчих, и зделает ево в Грузии царем — не говаривал, и такого со оным царевичем согласия и намерения никогда не имел. И тот царевич в Санкт-Питербург, поехал ли, и в правительствующий Сенат прошение подал ли, и о чем имянно, и по подаче несколько времяни за делом ходил ли, и потом куда имянно без вести пропал, — про все де то он, [237] архимандрит, не знает, понеже в Санкт-Питербурге тогда не был, а отправился в Осетию.