ЗАПИСКА О СОСЛОВНО-ПОЗЕМЕЛЬНОМ СТРОЕ В КАЙТАГЕ

1901 г.

I. Общий взгляд на общественный строй Кайтага в прежнее время

Кайтаг составлял прежде отдельное и независимое владение. Хотя по временам он и признавал над собою верховную власть Турции, Персии и России до окончательного подчинения последнею в начале нынешнего столетия, но эта зависимость, как видно из исторического очерка и грамот персидских шахов и турецких султанов, представленных беками, была более номинальною, чем действительною; скорее она походила на союзные отношения с этими государствами, чем на вассальную подчиненность оным. Характеристической чертой отношений кайтагских уцмиев к персидским шахам может служить следующее обстоятельство, извлеченное из грамот персидского Надир-шаха к Ахмет-хану уцмию в 1154 г. мусульманского летосчисления (около 1740 г.). Изъявляя в начале грамоты свое благоволение, Надир-шах предлагает Ахмет-хану уцмию с войсками идти на соединение с его армиею в Чирах; далее выражается надежда, что он исполнит в точности это повеление; в заключение же говорится: «...а если Вы не исполните содержание этого документа, то делайте так, чтобы не случился переход наших войск через Ваше владение, ибо оно чрез это может разориться». Если могущественный Надир-шах в бытность свою с многочисленною армиею в Дагестане вынужден был употребить угрозу, то какого повиновения можно было ожидать к повелениям шахским от уцмия, когда шах находился вдали от него. Из этого обстоятельства можно видеть, что даже и союзные отношения уцмия были весьма ненадежны. Впрочем, в наружном поддержании этих отношений заключались материальные выгоды для уцмия, ибо он за одно изъявление готовности служить интересам и признавать верховную власть над собою персидских шахов [182] или турецких султанов получил от них богатые подарки и денежное жалованье (Грамот от русских государей или военачальников, бывших в разное время в Дагестане, не представлено беками. В грамотах турецких султанов и их министров советуется быть в постоянных сношениях с крымским ханом, не дружить с врагами султана и действовать заодно с его союзниками. Во многих грамотах как турецких султанов, так и персидских шахов упоминается о посылаемых уцмиям подарках, которые состояли: из халатов, лошадей, конной сбруи с седлами, украшенных золотом, и денежного жалованья, доходившего до 500 туманов.

Случалось, что в одно и то же время получали уцмии грамоты с изъявлением благоволения и от турецких султанов, и от персидских шахов).

В топографическом отношении Кайтаг можно разделить на 2 отдельные части: на Нагорный Кайтаг, иначе называемый узденскою частью Кайтага, и плоскостную часть, иначе называемую Терекеме. Этот топографический характер Кайтага служил, за незначительными исключениями, и редким характеристическим разделением населения в отношении политических и гражданских прав его. Жители первой части были свободные люди — уздени, пользовавшиеся полным самоуправлением и выборным судом, и не отбывали никакому лицу никаких податей и повинностей, тогда как жители плоскостной части — Терекеме всегда находились в зависимости от высшего класса населения — беков и, обязанные в отношение к ним различными податями и повинностями, управлялись теми же беками, которым принадлежало и право суда над ними. Каждое селение нагорной, или узденской, части Кайтага составляло самостоятельную общину под управлением выборных судей. Несколько селений, соединяясь для общей безопасности, — а иногда сверх того по некоторым местным условиям, доставляющим общие хозяйственные выгоды, — составляли более тесные союзы, давшие название так называемым магалам. Все магалы узденской части Кайтага с присоединением Терекеме составляли общий большой союз под названием Уцми-Дарга, главою которого признавался уцмий (Уцмий, или усмий — слово арабское и означает именитый).

О происхождении уцмия как главы или правителя Кайтага сохранилось следующее предание. Когда Абу-Муслим, один из арабских завоевателей, покорил Дагестан, то назначил в каждую из отдельных частей его, составлявших и прежде, вероятно, отдельные и независимые владения или общества, своих правителей. В число поставленных им правителей в Кайтаг был назначен один из потомков Амир-Гамзы, дяди пророка, по имени Амир-Чобан.

Впоследствии один из потомков Амир-Чобана, Рустам-хан, стал называться уцмием. Этот уцмий написал адаты для решения судебных дел (В письме канцлера Безбородко к каракайтагскому уцмию Рустам-хану от 2 мая 1797 г. между прочим выражено: «...во внимание его просьбы государь повелевает предоставить ему навсегда принадлежащие ему деревни округов Кубанского и Дербентского, а равно и пошлинный сбор с товаров, провозимых через Дербентские ворота» (см. третью часть книги «Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 г.», ч. 1, 1869)).

Сначала местопребывания уцмиев было в Кара-Курейше (Кара-Курейш есть историческое название Кала-Курейш, т. е. крепость курейшидов) в узденской части Кайтага, в магале Гапш, а потом резиденция их была перенесена в сел. Башлы, некоторые же из последних уцмиев жили в сел. Маджалисе.

Достоинство уцмия переходило к старшему по летам, но всегда сопровождалось народным избранием и провозглашением на общем сходе представителей всех свободных обществ с соблюдением некоторых обрядов. При жизни уцмия тот, кто должен был наследовать его власть, [183] назывался гаттым; по смерти уцмия гаттым призывался в сел. Башлы, худа собирался народ из всех свободных обществ, и на него возлагали шапку, которая хранилась в тухуме арабского происхождения в магале Ирчамуль.

Хотя достоинство уцмия, по установившемуся обычаю, и переходило к старшему в роде и всегда сопровождалось народным признанием, но в памяти народа сохранился случай узурпаторства. Так, после смерти Устар-хана уцмия по народному избранию был признан уцмием Мама, племянник умершего, но сын Амир-Гамзы с помощью акушинцев и своих подвластных вытеснил Маму и сделался уцмием. Спустя несколько лет кайтагцы восстали против Гамзы, и во время этой междоусобной войны Гамза умер, и уцмием сделался опять Мама.

Уцмий кроме дохода с наследственных имений получал и другие доходы, принадлежащие тому, кто носил это звание. Доходы эти заключались: 1) в пошлине с торговых караванов, проходивших через Кайтаг; 2) доход с пяти ятагов и пастбищной горы Андара-чи; 3) доход с нефтяных колодцев на Неут-кутане; 4) с отдельных уцмиевских соленых озер; 5) пшеницу и ячмень с жителей магала Каба-Дарга (Магал этот в конце XVIII столетия восстал против уцмия и с помощью акушинцев сделался независимым от него и присоединился к Акуша-Дарга. По административному разделению он и теперь принадлежит Даргинскому округу); 6) жители магала Ицари и Шари давали баранов, мед, масло и сигячи (грубый холст); 7) доход с мельницы в сел. Башлы и с ореховых деревьев около этого селения; 8) части штрафов за преступления с жителей сел. Башлы.

По призыву уцмия как беки со своими подвластными, так и уздени обязаны были ополчаться; но этот призыв делался обязательным для узденей к исполнению только в том случае, когда вопрос о войне был решен на общем их народном совещании; и тогда естественным предводителем этих ополчений был уцмий. Кроме того, уцмий содержал при себе постоянное войско, состоявшее из 300 всадников. Назначение их, по объяснению беков, было преимущественно для поддержания внутреннего порядка и для приведения в повиновение узденей, не исполнявших требований уцмия. Весьма возможно допустить, что это объяснение правдоподобно и что нукеры уцмия кроме постоянной стражи при нем исполняли и некоторые полицейские обязанности, но их влияние при отправлении последней обязанности относительно узденской части населения было более нравственное, так как сами они были преимущественно из жителей этой части Кайтага. Нукеров содержал уцмий: давал им лошадей, одежду, а иногда и оружие.

Уздени устраняют всякое вмешательство уцмия в судебные разбирательства, для чего у них были свои выборные судьи и свой апелляционный суд, о чем будет подробнее пояснено ниже. Некоторые же беки утверждают, что уздени иногда обращались к суду уцмия, и его решения, если постановлены были на основании адата, делались обязательны и приводились в исполнение. Полковник Ахмет-хан показал, что гаттым (наследник) один раз в год объезжал все узденские селения и производил суд, но не иначе, как при помощи и в присутствии местных картов (судей).

Беки обязаны были беспрекословно исполнять приказания уцмия, относящиеся к исполнению воинской повинности: являлись на службу его во время войны, на коне или пешие, вместе со своими подвластными. Но случалось, что и в подобных обстоятельствах бек оказывал явное неповиновение уцмию. Так, Хан-Мамед-бек, когда дядя его, уцмий Амир-Гамза, воевал с Фет-Али-ханом дербентским, перешел на его [184] сторону, укрепился в сел. Мамед-кала, привлек на свою сторону жителей селений Салик, Янгикент и Великент, которые и отошли из-под, власти уцмия и остались в независимом от него положении до смерти Амир-Гамзы. Когда после смерти Амир-Гамзы уцмием сделался Устар-хан, отец Хан-Мамеда, то селения эти опять подчинились уцмию.

За хорошую службу уцмий награждал беков подарками, состоявшими из вещей и разного рода скота; деревень и земель ненаселенных уцмий не дарил бекам, они доставались им только по наследству. Отбирать эти наследственные имения у беков уцмий не мог.

Бекам иноплеменным, приходившим из других мест на службу уцмию, он иногда давал во временное пользование доходы с деревень или нескольких дворов раят, но таких беков в настоящее время в Кайтаге нет.

В случае споров, возникавших между беками, уцмий разбирал их и старался примирить спорящих, и если не успевал в этом, то спорящие беки делались врагами и решали спор оружием.

Власть над поселянами подвластных бекам деревень (раятами) в судебном и административном отношении принадлежала тому беку, в зависимости которого они находились. Суд в этих селениях производили беки безапелляционно: налагали на виновных штрафы в свою пользу и даже могли казнить смертью (Смертного приговора беки, по обычаям края, не могли назначать, но вредных и» опасных для них раят они убивали (прим. председателя)).

Хотя для разбора дел, возникавших между раятами, и существовал адат, но бек иногда решал дело совершенно произвольно, и это называлось зюльм (насилие, произвол). Когда раят приносил жалобу уцмию на несправедливость или притеснение бека, то уцмий уговаривал его отказаться от излишних требований или изменить свое решение, приказать же этого не мог.

Из этого краткого очерка бывшего общественного строя в Кайтаге можно усмотреть, что значение и власть уцмия не походила на значение и власть бывших закавказских ханов. Отношения его к трем главным видам упомянутых классов населения может быть характеризовано следующими чертами: в отношении к подвластным лично раятам он был полновластный господин, но таким же был и каждый бек в отношении к своим подвластным; в отношении к бекам он был скорее старший член в семействе, чем повелитель, к которому обращаются другие члены за советом, но который могут принять или отвергнуть по своему благоусмотрению; в отношении к узденям и отчасти к бекам он был не более как предводитель в военное время всего Кайтага во внешних сношениях.

II. Подразделение населения Кайтага на различные классы по общественному положению

Из краткого обзора бывшего общественного строя в Кайтаге можно усмотреть, что население его разделялось на 3 главных класса: беков, узденей и раят, существенные различия между которыми по правилам и взаимным отношениям были до того резки, что могли бы служить достаточным основанием для причисления каждого из них к особенному сословию, но в действительности общественный быт прежнего времени установил еще несколько подразделений населения на отдельные классы, отличающиеся от указанных трех некоторыми особенностями. [185]

Таким образом, всех жителей Кайтага надлежит подразделить на следующие 7 классов: 1) беки, 2) беки, рожденные от гумы, или чанки-беки, 3) чанки, 4) шихи, или сеиды, 5) уздени, 6) раяты и 7) евреи. В прежнее время были еще чагары и кулы, но в настоящее время этих классов людей нет в Кайтаге.

1. Беки (Бек, или бег — слово тюркское и означает повелевающий) составляют высший класс населения в Кайтаге; все кайтагские беки происходят из рода уцмия; пожалованных или происходящих из другой фамилии в Кайтаге нет. Ныне живущее поколение беков имеет родоначальником своим Ахмет-хана уцмия (Хотя беки и представили родословную запись, восходящую от дяди пророка Магомета, но так как из записи этой, ровно как и из грамоты турецкого султана 1148 г. мусульманского летосчисления, видно, что Ахмет-хан уцмий был одно время последний в роде своих предков, то и не представит необходимости возводить родословную кайтагских выше этого уцмия. В упомянутой грамоте между прочим сказано: «...из великого рода дагестанского уцмия, по полученным нами верным сведениям, есть в настоящее время вседостойнейший и умнейший визирь наш». Прилагаемая при этой записке родословная кайтагских беков начинается с Ахмет-хана уцмия), жившего, по преданию, более ста лет и умершего, как надо полагать, в половине прошлого столетия; по крайней мере последняя грамота к нему от персидского шаха Ибрагима написана в 1162 г. мусульманского летосчисления.

Беки кайтагские владеют населенными землями; последние, называемые кутанами и ятагами бекскими, за исключением незначительных обычаем установившихся случаев, находятся в непосредственном их распоряжении. Населенными и ненаселенными землями беки владеют по наследству или по пожалованию от нашего правительства.

О правах беков в прежнее время относительно подвластных им поселян (раят) в общих чертах было указано выше; в настоящее время, с учреждением окружных управлений и судов, беки лишились административной и судебной власти над поселянами, однако же штрафы за преступления и проступки, взыскиваемые с раят по определению судов, и до сего времени поступают бекам.

Право беков на взимание с подвластных им поселян (раят) различных податей и повинностей в большинстве случаев, — по крайней мере в так называемых селениях, — произошло от того, что поселяне при водворении своем получили в пользование удобные к обработке земли и воду, принадлежавшие уцмию, от которого перешли по наследству к бекам. Вот почему поземельная зависимость поселян этих селений остается и до сего времени. Она выражается в обязанности поселян платить бекам определенную подать с различных земельных произведений и в исполнении некоторых натуральных повинностей.

Имения, остающиеся после беков, переходят к наследникам по правилам шариата, с тем лишь изъятием, что женщины не наследуют недвижимых имений: дочерям выделяется часть из движимого имения при выходе замуж; если же остается вдова бездетная, то наследник имения ее мужа выделяет ей часть из недвижимого имения покойного до замужества или до смерти для ее содержания (Из отзыва бывшего дербентского военного губернатора, директора канцелярии наместника кавказского от 18 июля 1852 г. за № 4102 видно, что, по шариату (приписать из дела), подвластные им раяты находились точно в той же зависимости, в какой раяты чистокровных беков от сих последних).

Хотя имения и должны были переходить в наследства по правилам шариата, но в прежнее время иногда более сильный из наследников завладевал большей частью, чем ему следовало. Примером этому может служить следующий случай. У Ахмет-хана уцмия был сын [186] Хан- Мамед; впоследствии, уже в преклонных летах, Ахмет-хан уцмий опять женился, и от этого брака у него родился сын Улубей; Хан-Мамед умер еще при жизни отца, оставив трех сыновей: Амир-Гамзу, Устар-хана и Султана. Когда умер Ахмет-хан уцмий, то имение его надлежало разделить на две равные части: одну Улубею, а другую сыновьям Хан-Мамеда. Но как в то время Улубей был еще малолетним, то шамхал тарковский, дядя и опекун Улубея, принимая участие в нем и опасаясь, чтобы сыновья Хан-Мамеда из желания не уделять половины имения Улубею не убили бы его, согласился на раздел имения на 4 равные части, так что Улубею досталась только четвертая часть из имения отца, а не половина, как бы следовало по шариату.

2. Беками, рожденными от гумы, или чанками-беками назывались рожденные от неравного брака, т. е. у которых мать была не чистокровная бике. Различие между ними и чистокровными беками заключалось в том, что они не наследовали в равной мере с ними имение отца. Так, в прежнее время обыкновенно чанкам-бекам выделялось из недвижимого имения отца: 12 дворов раят, 12 дворов евреев, 12 дворов чагар и один или часть ятага. По всем остальным правам они нисколько не отличались от чистокровных беков. Подвластные им раяты находились точно в той же зависимости, в какой раяты чистокровных беков от сих последних. Имения их переходили по наследству на тех же основаниях, как у чистокровных беков. Русским правительством они не различались от чистокровных беков: им одинаково жалуемы были чины, и ордена, и населенные земли.

3. Чанки составляют особый класс в Кайтаге. Хотя, по преданию, они и происходят из двора уцмиев, но не могут связать своей родословной с этим родом. Чанки эти живут по преимуществу в узденских селениях Кайтага, как в нагорной его части, так и в сел. Башлы.

Чанки не владеют населенными землями, а имеют в своем владении обыкновенные участки при селениях, в которых живут и пользуются общественною землею наравне с прочими жителями. Вообще чанки слились совершенно с прочим населением и ни в чем не отличаются от него, кроме названия чанки в этой стране.

Чанки обложены податями в казну наравне с прочим населением.

Впрочем, в Кайтаге есть одна фамилия, считающаяся тоже чанками, но не происходящая из рода уцмиев. Она пользовалась прежде и отчасти и теперь пользуется особым положением. Родоначальником этой фамилии был некто Щура-Гибек, переселившийся по кровомщению из Мехтулинского ханства сначала в Дербент при Фет-Али-хане, а потом перешел на службу уцмия.

Потомки Шура-Гибека показали, что они не знают, кто был отцом его (Шура-Гибека), но что он был племянником Магомед-шамхала тарковского, мать же его была из рода мехтулинских ханов; что Шура-Гибек был женат на внучке Али-бек уцмия, и от этого брака у него было два сына — Шах-Наваз и Рустам; другая же жена Шура-Гибека была узденка шамхаловского владения, от которой тоже был сын, имя которого не знают; что этого сына убил Шах-Наваз, и Шура-Гибек, боясь мщения родственников своей второй жены, бежал с названными сыновьями сначала в Дербент к Фет-Али-хану, а потом перешел на службу уцмия кайтагского, имени которого не знают; что уцмий тогда дал во временное владение Шура-Гибека несколько дворов башлинских чагар, несколько дворов янгикентских евреев, несколько дворов терекемейских раят и один ятаг; что Шура-Гибек и его потомки пользовались при уцмиях особым положением, это подтвердили и другие беки. [187]

В настоящее время из потомков Шура-Гибека два брата — Халил и Нуцал, сыновья прапорщика Каграман-бека, имеют в своем владения (т. е. пользуются доходами) с 7 дворов янгикентских евреев и 3 двора раят сел. Хан-Мамед-кала и несколько участков земли в сел. Янгикент. Эти дворы и участки даны были Каграман-беку Джамов-беком. Кроме названных были в его пользовании и еще раятские дворы в других селениях, но их отобрал Амир-Чобан, сын Джамов-бека. Оставшиеся же дворы евреев и раят находятся в селениях, подвластных Шамсулвара-беку с братьями, сыновьями того же Джамов-бека. Всех потомков Шура-Гибека насчитывается 12 душ мужского пола, которые, за исключением поименованных двух, ничего в своем владении не имеют и живут по разным селениям в Кайтаге, а одно семейство — в сел. Ерси Северной Табасарани.

Потомки Шура-Гибека в казну податей не платят.

4. Шихи (сеиды) называются люди, производящие род свой от пророка Магомета.

Существенное различие их от прочего сельского населения заключается в том, что казенные подати и повинности за них отбывают общества тех селений, где они живут, по добровольному своему желанию, а также и в том, что проживающие в бекских селениях никаких повинностей до сего времени бекам не отбывают (Впрочем, в последнее время один из беков, Амир-Чобан, уже требовал, чтобы они отбывали повинности наравне с прочими жителями, но шихи упросили его отказаться от этого требования).

5. Уздени. Уздень был свободный человек, ни от кого не зависимый, распоряжавшийся свободно своим временем и имуществом. По правилам все уздени равны между собою, различие же между ними было только по состоянию, по силе и древности тухума (Тухум составляют несколько семейств, принадлежащих к одному роду или фамилии. Тухум после семейства составляет первую ступень общественных связей, а потому жители каждого селения как отдельной общины подразделяются на несколько тухумов). Уздени владеют землями на праве собственности, из которых некоторые, так называемые мюльки, составляют собственность отдельных хозяев, другие же находятся во владении целых общин. Эти последние земли преимущественно составляют пастбищные горы и леса...

6. Раят или реэт назывался всякий человек, платящий подать или отбывающий какие-либо повинности другому лицу. Хотя зависимость терекемейских раят произошла от пользования землями, принадлежащими бекам, но неустановившийся общественный строй прежнего времени, дававший большой простор произволу всякого сильного лица над слабым, — а таким всегда являлся бек в отношении к раяту как по своему общественному положению, так и по материальным средствам, — изменил эти чисто арендаторские отношения раят до некоторой степени в личную зависимость. К этому послужила могущественным средством бесконтрольная административная и судебная власть, сосредоточенная в руках тех же беков-землевладельцев и сама по себе уже дававшая другой вид зависимости, кроме поземельной. Но при всем этом личный хозяйственный интерес побуждал их ограничивать свой произвол притеснением отдельных лиц, не распространяя его почти никогда на целые общества. Нигде, быть может, степень благосостояния землевладельца-бека не была с такой очевидностью тесно связана с благосостоянием его подвластных, как здесь, ибо доход, полученный им, зависел не столько от количества земли, находящейся в его владении, сколько от числа подвластных поселян и имеющегося у них рабочего скота, [188] так как подати и повинности раят распределялись не по дворам, а по количеству имеющегося у них скота. В получении хлебной подати (чихиш) и в отбывании некоторых натуральных повинностей, главнейшая из которых арбяная, заключался главный источник доходов и средств существования беков; так как сами они землевладельческим хозяйством не занимались, отдать же свою землю в аренду на более выгодных условиях посторонним промышленникам в прежнее смутное время, которое для Кайтага окончилось не более одиннадцати лет назад, не было возможности, а потому ненаселенные земли давали им только незначительный доход за пастьбу баранов в зимнее время.

Вот почему главная забота должна была заключаться в том, чтобы удержать на местах подвластное им население, а этого можно было достигнуть лучше всего тем же путем, каким достигалось получение большого дохода, т. е. не угнетением и разорением раят, а предоставлением им большей возможности увеличивать свое благосостояние. Но вместе с тем, весьма естественно, могло явиться у них стремление не допускать или по возможности затруднять свободное переселение раят. Так как в принципе беки не могли совершенно отвергать права свободного переселения раят, ибо они не находились в личной зависимости от них, как чагары и кулы, то и старались обставить его такими условиями, при которых свободное переселение фактически делалось бы почти невозможным. Так, раят, переселившийся без разрешения бека, должен был оставить все свое имущество как движимое, так и недвижимое, в распоряжение бека.

Раяты отвергают это право и говорят, что они при переселении могли распорядиться своим имуществом свободно, по крайней мере движимым, и представили один пример давнего переселения, при котором переселившимся продан был даже мюльк. Некоторые относительно оставления имущества переселенцев в пользу бека показали, что он не имел права этого требовать, хотя мог это сделать, как в прежнее время бек мог поступить с раятом как хотел, но это называли они зюльм (насилие, произвол); теперь же, говорят они, если бы бек позволил себе поступить так с раятом, «то мы пожаловались бы начальству». Вообще же большинство показали как о добровольном переселении, так и праве бека прогнать раята из селения, что на их памяти таких примеров не было и они не слышали.

Что переселения фактически совершались и без согласия беков, это можно видеть из того обстоятельства, что, по сведениям, собранным Комитетом об устройстве мусульманского народонаселения высшего сословия, право переселения поселян без согласия беков было воспрещено при русском правительстве (Комитет этот был учрежден в 1843 г. Указанное сведение значится в деле его: «Занятия Комитета об устройстве и проч.» ч. I, разд. II. В числе источников, на которых основано это сведение, показан рапорт дербентского коменданта 27 февраля 1835 г., а управлению дербентского коменданта подлежали Кайтаг, Северная и Южная Табасарань. Это дело было в рассмотрении членов комиссии в числе многих других, послуживших материалом при составлении записки о ходе дел по определению поземельных и личных прав высшего сословия в мусульманских частях Закавказского края, находящихся в гражданском управлении).

Несколько случаев переселения или, лучше сказать, бегства раят из опасения кровомщения совершилось в селениях Верхнего Терекеме не в слишком отдаленное время, и при этом недвижимые имения их перешли к бекам.

Таким образом, бесконтрольная судебная и административная власть беков, а также стеснение свободы переселения раят ставили их до некоторой степени и в лично зависимое положение. В настоящее [189] время это положение раят, как было упомянуто выше, изменилось и они остаются только в поземельной зависимости от беков.

7. Евреи. Не только племенное различие и вера, но и обычные промыслы евреев и их отношения к бекам и прочему населению ставят их в положение особого класса людей в числе населения Кайтага.

Сохранилось предание, что первоначально кайтагские евреи жили в ущелье Джугут-кала, недалеко от Кара-Курейша, первой резиденции уцмиев. Потом евреи были переселены уцмиями в селения Маджалис и Янгикент. В какое время это переселение совершилось, неизвестно, но сами евреи полагают, что это случилось при самом начале основания этих селений.

Главные промыслы евреев заключались в торговле, в разведении табака, в выделке сафьяна и сыромятной кожи.

Евреи платят бекам с каждого двора по 2, 3 и по 5 руб., а также дают со двора: один сафьян, сыромятную кожу на пару поршней для прислуги бекской и табак от 7 до 20 фунт.; сверх этого янгикентские евреи отбывают бекам некоторые повинности работою, в числе которых главнейшая есть жатва хлеба, за что бек дает им количество высеянного зерна и кормит во все время работ. Маджалисские евреи, так как беки не живут там, работ для них никаких не исполняют.

Происхождение денежной подати объясняют как беки, так и евреи покровительством первых вторым. Действительно, в прежнее время евреи, как народ чуждый по племенному происхождению и вере с остальным населением и малочисленный в сравнении с ним, не мог бы существовать без особого покровительства сильного и влиятельного класса, каким были беки. Покровительство это выражалось тем, что за убийство еврея мусульманином бек взыскивал с виновного все его имущество, за воровство у еврея взыскивал в девять раз против стоимости украденного, из чего 1/3 часть поступала на удовлетворение обиженного, а 2/3 бек брал себе.

Хотя в настоящее время евреи за обиды, причиненные им, получают одинаковое удовлетворение с мусульманами и беки лишились возможности оказывать им особое покровительство, однако же денежная подать с евреев сохраняется и до сего времени.

Евреи имеют усадьбы, и некоторые из них (меньшинство) владеют незначительными участками земли, мюльками, образовавшимися из земель, расчищенных ими из-под леса или купленных у других поселян и беков.

Общественными пахотными и покосными землями они не пользуются.

III. О землях в Терекеме и подразделений их по степени прав пользования ими населением вообще

Терекемейская равнина, перерезанная несколькими речками, текущими от юго-запада на северо-восток, совершенно способна к орошению; и действительно, все возделываемые земли в Терекеме поливные.

Хотя такой характер в местности доставляет все удобства для развития оседлого земледельческого населения, но было время, когда равнина эта оставалась ненаселенною. В то время земли эти, по преданию, принадлежали ирчамульцам и каракайтагцам (Ирчамуль и Кара-Кайтаг — магалы узденской части Кайтага), по другому сказанию, — ирчамульцам и башлинцам (Башлы — селение узденское в магале Верхней Терекеме) и служили для них только зимними [190] пастбищами для скота. Земли названных обществ и в настоящее время сопредельны с терекемейскими землями.

Что земли в Терекеме принадлежали ирчамульцам, этому может служить некоторым подтверждением то, что жители этого магала до сего времени пользуются солеными озерами, находящимися в Терекеме, с апреля по июль месяцы, а потом этими озерами пользуются терекемейские жители.

Впоследствии один из уцмиев (В исторических записках Абаз-Кули-Ага-Бакеханова заселение Терекеме приписывается Султан-Ахмет уцмию, умершему в 1588 г. Рассказ об этом заселении подтверждает сохранившееся предание, что земли в Терекеме принадлежали прежде ирчамульцам и башлинцам) завладел землями в Терекеме и заселил их выходцами из других мест. Поводом к этому завладению, по показанию беков, послужило то обстоятельство, что уцмий потребовал от ирчамульцев подати, которые они будто бы платили ему до того времени в незначительном размере, и когда они отказались исполнить это требование, то уцмий объявил терекемейские земли своею собственностью и вызвал на них преселенцев из Кубы, Шемахи, Ленкорани и других мест Закавказья и из Сулака. Терекемейские поселяне подтверждают, что предки их были переселенцы из названных мест.

Таким образом, земли эти по переходе во владение уцмия и по заселении их выходцами из других мест стали делиться как собственность между его наследниками — беками. При этом необходимо упомянуть, что настоящего понятия о землевладении, в том смысле как принято у нас, в Кайтаге не было. Так, при переходе имений по наследству делились между наследниками только ненаселенные земли, так называемые кутаны и ятаги бекские, служившие прежде зимними пастбищами и потому приносившие непосредственный доход землевладельцам; земли же, находившиеся в общественном пользовании поселян, не делились, а при переходе какого-либо селения к нескольким лицам делились не земли, которыми пользовались поселяне известного селения, а выделялось число переселянских дворов, но так как передел земель между поселянами производится не на равные части между дворами, а по количеству рабочего скота, которое по обстоятельствам могло изменяться, то, следовательно, изменялся и надел, которым пользовались поселяне, отбывающие повинности известному беку. Правда, что такой дележ населенных имений представлял, да и теперь представляет в глазах беков некоторые существенные выгоды, так как, по понятию их, поселяне не столько их арендаторы, как подвластные, которые кроме поземельной подати обязаны им и некоторыми личными услугами, а потому понятно, что при таком взгляде на отношения своп к поселянам число подвластных людей должно представлять больше выгод, чем количество земли. Вот почему, хотя всякая личная подвластность, или так называемая административная зависимость, поселян к бекам и прекращена распоряжениями начальства, но проявление ее в отбываемых поселянами повинностях остается неизменною и до сего времени.

Таким взглядом на владельческие права беков обусловливается и то обстоятельство, что леса, как не приносившие непосредственного дохода бекам, по понятию, не считаются исключительной собственностью кого бы то ни было и вообще земли, покрытые лесом, приобретают, по их понятию, значение и ценность только по расчистке их из-под леса, когда они делаются годными под обработку. Такой взгляд на леса обусловил, со своей стороны, существенное различие и подразделение пахотных и покосных земель, находящихся в пользовании поселян, на два разряда: общественные земли и мюльки. [191]

Таким образом, все земли в Терекеме по степени прав пользования ими населением вообще можно подразделить на три главных разряда: 1) общественные земли, 2) мюльки и 3) ятаги, или кутаны бекские.

1. Общественные пахотные и покосные земли всегда находились в постоянном пользовании целых сельских обществ и переделяются почти ежегодно, за исключением селений: Берекей, Татлар и Джемикент (В Берекее земля была разделена поровну на каждый двор, в Татларе и Джемикенте — по числу рабочего скота), где они разделены около 30 лет тому назад и остаются в таком виде почти без изменения; в селении же Карадаглы общественная земля переделяется через три года. Передел происходил обыкновенно в присутствии целого общества без вмешательства бека; только иногда бек приказывал уделить больший участок старшине или своему ближайшему нукеру, жителю того же селения, посторонним же никогда не давал из общественной земли и себе не брал. В последнее же время, лет 15 тому назад, некоторые беки стали отбирать участки из общественной земли, оставляя поселян при прежних повинностях, и отдавать их посторонним лицам преимущественно под посевы марены, что продолжают делать и в настоящее время, когда комиссия уже приступила к занятиям (По заявлению об этом поверенных от поселян, в комиссии по обсуждении этого вопроса состоялось 27 января 1871 г. журнальное постановление, представленное на разрешение начальника, о воспрещении бекам отбирать общественные земли впредь до определения комиссиею нормы поземельного надела поселян; о совершившихся же фактах предоставить окружным судам войти в разбирательство.

Ныне получено уже сообщение, что начальник области это журнальное постановление комиссии утвердил).

Общественные земли делятся на участки по числу плугов, и участок каждому плугу достается по жребию; только тот плуг, в котором участвует старшина, имеет право выбрать себе участок без жребия. В селениях Берекее и Улу-Терекеме отводятся особые участки кузнецам, обрабатываемые обыкновенно теми из поселян, которым кузнец чинил в течение года какие-либо железные инструменты; за это кузнец обязан производить починку своим односельцам бесплатно. В этих же селениях, Берекее и Улу-Терекеме, незначительные участки, остающиеся от раздела общественной земли, даются мулле и чаушу сверх полученных ими участков в плугах (В Берекее разделу подлежат два казенных кутана и Неут-кутан, арендуемые обществом за 300 руб.; общественные же земли этого селения разделены между дворами 30 лет назад).

В большинстве селений земли распахиваются через год, т. е. половина ежегодно остается под паром, а в малоземельных только 1/3 часть ежегодно остается под паром.

В плуг обыкновенно впрягают 4 пары буйволов, и так как почти нет хозяев между поселянами, которые имели бы их на полный плуг, то в каждом плуге участвует несколько хозяев. Участок, предназначенный для одного плуга, распахивается, засевается; хлеб жнется и молотится средствами всех участников в плуге. При всех этих работах каждый участок выставляет рабочих пропорционально бывшему при распашке в упряже рабочему скоту; семена дает тоже каждый пропорционально рабочему скоту. Урожай уже в зерне делится между участниками пропорционально числу рабочего скота, бывшего при распашке.

Не имеющие рабочего скота получают особые участки от 5 до 10 саб земли (Саба земли равняется 1/12 десятины. Десятину составляют 4 капана. Капан составляет 3 сабы), или несколько дворов, обыкновенно не более 8, получают участок, равный участку одного плуга. Такие хозяева распахивают свои [192] участки запряженными плугами, принадлежащими другим хозяевам, которым за это они помогают работой при обработке и поливке их участков, или отдают свои участки в наем кому пожелают, за что получают части урожая, что бы там посеяно ни было: хлеб или марена (Участок, на котором посеяна марена, остается в пользовании хозяина до выкопки марены, при новом же разделе земли он получает менее (1 га) на количество, занятое под мареною).

В тех селениях, в которых общественная земля разделена несколько лет тому назад и не переделяется, участки эти переходят по наследству, как мюльки, с тем лишь различием, что продавать их поселяне не имеют права. Выморочные участки в таких селениях поступают в казенное распоряжение общества, а в бекских — бека или общества и передаются в пользование или вновь образовавшемуся двору, или тем из хозяев, у которых увеличилось число рабочего скота. Хотя ежегодного передела в таких селениях не бывает, но тот хозяин, у которого увеличилось число рабочего окота (За исключением сел. Берекей, где земля разделена между дворами), имеет право просить увеличения земельного участка, и в таком случае общество или бек прибавляют ему земли или из участков тех, у которых уменьшилось число рабочего скота, или из участков тех, которые имеют их в небольшом размере.

Если в числе общественных земель есть места покосные, то они делятся тоже пропорционально имеющемуся у каждого хозяина рабочего скота; не имеющим же рабочего скота даются участки в меньшем размере. Только в сел. Улу-Терекеме покос делится поровну на каждый двор, а в сел. Джемикент все общества вместе косят, и сено делится между дворами.

2. Мюльками называются участки земли, расчищенные из-под леса; они состояли в постоянном пользовании тех, трудами которых были расчищены, и переходили по наследству.

Мюльки отдают в аренду посторонним лицам, причем доход получает владелец мюлька. Владелец мюлька имеет право продать его, кому пожелает. Выморочные мюльки поступают в распоряжение беков, которые почти всегда передавали их кому-либо из своих приближенных, преимущественно жителю того же селения, где находился мюльк.

Такое положение мюльков ставит их в разряд земель, совершенно отличных от общественных, и дает основание поселянам считать их своею неотъемлемою собственностью. Беки отвергают это право и считают мюльки такою же своею собственностью, как и общественные земли.

Раяты в подкрепление своих прав на владение мюльками привели много примеров продажи мюльков не только между жителями одного и того же селения, но и другим, не подвластным тому беку, в селении которого находился мюльк. Беки отвергают право подобной продажи и говорят, что это делалось без их ведома и согласия. Раяты утверждают, что их зависимость произошла от пользования общественными землями, которые при начале водворения их были открытые, т. е. не поросшие лесом и способные к орошению: за эти, собственно, земли и воду, которые они считают принадлежащими бекам, они и отбывают им установившиеся обычаем подати и повинности. Что в расчет при отбывании податей и повинностей никогда не входили мюльки, могут служить подтверждением следующие обстоятельства.

1. Лица, купившие мюльки, но не жители селения подвластного тому беку, где находился мюльк, не отбывают такому беку никаких податей и повинностей. [193]

2. Размер хлебной подати (чихиш) и повинностей нисколько не зависит от величины мюлька, находящегося во владении раята, а от количества имеющегося у него рабочего скота; но соразмерно этому количеству он получает больший или меньший участок из общественной земли; таким образом, не имеющий рабочего скота, хотя бы и владел мюльком, получает общественную землю и платит чихиш в том же размере, как и другие подобные хозяева, не имеющие мюлька. Те же из хозяев, не имеющих рабочего скота, которые откажутся от получения общественной земли, хотя бы и имели мюльки, чихиш не платят; такой один двор есть в сел. Салик; обыкновенно же почти все получают общественные земли. В селениях Падар и Татлар есть дворы, не имеющие рабочего скота, которые не получают общественной земли по недостатку ее у общества, но те из них, у которых есть мюльки, чихиш беку платят, о чем, впрочем, поверенные от поселян этих селений добавили, что такое требование бека неправильно.

Под эту общую характеристику теракемейских мюльков не подходят мюльки жителей сел. Мамед-кала. Мюльки в этом селении образовались по большей части из земель, расчищенных от камыша, и служат преимущественно покосными местами, а потому единственное отличие их от общественных земель этого селения состоит в том, что они переходят по наследству, продавать же их поселяне не имеют права.

Относительно продажи мюльков поселянам селений, не подвластных тому беку, где находится мюльк, по произведенному расследованию оказалось:

Житель сел. Карадаглы (подвластного Амир-Чобану) Абдурзах-Хаджи-Шахмардан-оглы купил мюльк у жителя сел. Падар (подвластного Ахмет-хану) Абдур-Хады-Рамазан-оглы лет 8 или 10 тому назад. После покупки этого мюлька он падарскому беку никаких повинностей не отбывал, и бек никогда их не требовал. Этот же карадаглинец показал, что отец его лет 12 или 15 назад купил нига (пруд, устраиваемый для ловли уток) у жителя (сел. Татлар Эйба, по отцу не знает), теперь уже умершего; вокруг этого нига есть покосное место; мюльком этим владеет теперь он (Абдурзах-Хаджи-Шахмардан-оглы) по наследству от отца.

Житель сел. Великент (казенное) Ярмамед-Мансур-оглы лет семь тому назад купил мюльк у жителя сел. Салик (принадлежащего Амир-Чобану) Асланбека-Мардан-оглы за 45 руб.; мюльк этот величиною в 6 саб посева засеян им мареною. Он же (Ярмамед-Мансур-оглы) купил другой мюльк у жителя того же селения Аслана-Мирза-оглы за 36 руб.; величиною этот мюльк в 8 саб посева, засеян покупщиком тоже мареною.

Житель того же селения Гирейхан-Магомед-оглы показал, что он, а не отец его, Магомед-Али-Кирхляр-Кули-оглы, купил мюльк у жителя сел. Салик Аслан-Мирза-оглы лет 10 тому назад. Мюльк этот величиною около 20 капанов (капан равен 1/4 десятины) купил за 150 руб., но как он был уже заросший мелким лесом, то покупщик израсходовал еще 200 руб. на расчистку. Мюльк этот покупщик отдал в наем дербентцам под посев марены из 1/3 части урожая со своим расходом на выкопку этой части.

Оба названные великентцы показали, что им известно, что житель сел. Хаджи Зюдьфагар-Фезула-оглы (требовался для опроса), теперь же умерший, купил мюльк у жителя сел. Карадаглы Эмира-Эфенди-оглы лет 10 или 15 назад. Мюльк этот принадлежит теперь сыну покупщика, Паше, который по болезни не мог явиться к допросу. Кроме того, показали, что в их селении есть еще несколько человек, которые купили мюльки у жителей селений Татлар, Салик и Карадаглы.

Житель того же селения Чирах-Мирза-оглы показал, что житель сел. Салик Гусейн-Мирза-оглы продал свой мюльк жителям их селения Магомеду-Ахмет-хан-оглы с братом; по смерти Магомеда-Ахмед-хана половина этого мюлька перешла к сыну его, Моал-Магомеду, который при переселении в Турцию осенью прошлого года продал эту часть (Чираху-Мирза-оглы) с посеянной на ней мареною за 600 руб., из них 100 руб. определено за землю и 500 руб. за марену. Брат Магомеда-Ахмет-хан-оглы, Магомед-хан, переселившийся в это же время в Турцию, продал свою часть жителям того же селения (Великент) Уруджу-Магомед-Меградж-оглы и Келинч-Ибели-оглы за 800 руб. тоже с посеянной на ней мареною.

Житель сел. Карадаглы Халит-Мола-Амир Эфенди-оглы показал, что отец его купил мюльк у жителя сел. Татлар Айдемира-Гюль-Магомед-оглы лет 30 тому назад. Отец его лет 10 тому назад переселился в Турцию, и мюльк этот перешел по наследству к нему, которым он владеет до сего времени. Мюльк этот называется Карби-тала и [194] заключает в себе до 50 саб земли. На мюльке этом прежде была посеяна марена, которую он уже выкопал и засеял пшеницею. Кроме того, показал, что у отца его был еще мюльк, купленный им лет 25 назад у жителя сел. Падар Нефтали, который он перед, отъездом в Турцию продал жителю того же селения (Падар) Исмаилу-Балахал-оглы. Мюльк этот составляет до 10 капанов земли: за какую цену отец его купил и потом продал этот мюльк, не знает. Сверх сего у отца его были два нига, купленные им у татларского жителя, из которых один он продал перед отъездом в Турцию жителю сел. Татлар Хамутаю Хамутай-оглы, а другой продал он (показатель) жителю того же селения Хацы-Магомеду-Айдемир-оглы за 30 руб. У отца его был мюльк и в их селении (Карадаглы), приобретенный им расчисткою из-под леса, который он перед отъездом продал жителю сел. Великент Хаджи-Зюльфагару за 120 руб.; мюльк этот заключает в себе более 10 капанов (30 саб) земли.

Житель сел. Джемикент Будаг-Фатали-оглы, опекун малолетних детей умершего Мирза-Уруджи-Магомед-оглы, показал: Мирза-Уруджи-Магомед-оглы купил мюльк у жителя сел. Берекей Эскендера Алиб-оглы, а не у Алибека-Амидер-оглы (как показал поверенный этого селения). Купил этот мюльк около 20 лет назад за 45 руб. величиною около 30 саб земли.

Житель того же селения Ших-Али-Мола-Юсуф-оглы показал, что отец его, Мола-Юсуф-Фейцы-оглы, купил мюльк у жителей сел. Улу-Терекеме Шихали и Алибек (сыновья Худаверды) величиною 30 саб земли за 30 руб. Отец его купил еще другой мюльк, принадлежащий названным двум и жителю этого селения Ягиз-Магомед-Али-оглы за 40 руб. Мюльк этот составляет поливное покосное место, на котором накашивается от 15 до 20 арб сена. Оба эти мюлька куплены более 20 лет назад и перешли к нему по наследству.

Житель того же селения Амир-Али-Магомед-Юсуф-оглы показал:

1) что лет 10 тому назад у жителя сел. Берекей Муталима-Ахмет-хан-оглы купил мюльк сын сестры его, Султан-бек-Нур-Магомед-оглы, теперь уже умерший, у которого остались сыновья, за 30 руб.; величиною этот мюльк на 10 саб посева и засеян в настоящее время мареною;

2) что Магомед-Али-Магомед-Юсуф-оглы, его брат, купил ниги у карадаглинского жителя Мола-Эмира-Эфенди-Мола-Ахмеда-оглы 10 лет назад, при переселении его в Турцию, за 30 руб. Этот мюльк находится на земле их селения (Джемикент) и продан был прежде жителем их селения Гиреем (по отцу не знает) татларскому жителю Амир-беку, у которого купил названный карадаглинский житель Мола-Эмир-Эфенди и продал его брату. Мюльки эти теперь находятся во владении наследников покупщиков, которых он (показатель) опекун.

Житель того же селения Надир-Пир-Магомед-оглы показал, что отец его, Пир-Магомед-Шахбан-оглы, купил мюльк у жителя сел. Улу-Терекеме Гасана Али-Гамза-оглы 20 лет назад за 15 руб.; мюльк этот занимает 10 саб земли. По смерти же отца его мюльк этот перешел по наследству к нему с братом.

Житель этого же селения Рустам-Гебек-оглы показал, что отец его, Гебек-Керим-оглы, купил мюльк у жителя сел. Берекей Алибека-Айдемир-оглы более 35 лет назад, величиною этот мюльк в 30 саб земли, куплен за 18 руб., но поскольку половина его была поросшая лесом, то отец его издержал еще 15 руб. на расчистку. Мюльк этот перешел по наследству к нему (показателю).

Спрошенные по указанию поверенных те лица, которые купили мюльки, подтвердили эти покупки, а также и то, что они тому беку или казне, в подвластных которым селениях куплены ими мюльки, никаких повинностей не отбывают, так как считают их своею собственностью, приобретенною покупкою.

Призывавшиеся к допросу покупщики мюльков указали на многих других лиц, своих односельцев, которые покупали мюльки в других селениях и продавали жителям других селений. Из расследования этого видно, что некоторые мюльки переходили посредством продажи из одних рук в другие по нескольку раз, а также и то, что мюльки продавали как казенные поселяне бекским, так и бекские казенным; продажи эти в указанных в расследовании случаях совершались начиная 35 лет назад до настоящего времени, так что последние продажи совершены осенью прошлого, 1870 г. Есть указания о продажах, совершившихся и в более отдаленное время, но таких случаев указано только 2, где продажа была совершена при переселении владельцев мюльков.

Что же касается до продажи жителями одного и того же селения, несомненно, что это случалось во все времена. Можно сказать, что [195] мюльки для поселян служат как бы запасным капиталом, который они пускают в оборот в крайних случаях. «У нас так заведено, — говорят поселяне, — что, когда человек беднеет, он продает свой мюльк, когда поправляется, он снова покупает для себя мюльк».

3. Кутаны бекские служили прежде преимущественно пастбищными местами, но в настоящее время беки имеют из них собственные распашки и отдают участки отдельным лицам из подвластных им поселян преимущественно бесплатно. Поверенные от жителей селений Падар, Татлар и Карадаглы заявили, что они кроме пастьбы скота на бекских кутанах пользуются на них землею под хлебопашество на известных участках, и бек им воспретить этого не может, так установлено издавна. В зимнее время земли эти, за исключением участков, занятых пашнями, отдаются под пастьбу баранов, за что доход получают беки.

По установившемуся обычаю, жители терекемейских селений пользуются правом пасти бесплатно свой скот на известных кутанах с весны до осени, т. е. когда они не заняты баранами. Это право, по установившемуся обычаю, принадлежит не только поселянам, подвластным тому беку, которому принадлежит кутан, но и посторонним. Так, например, жители казенного сел. Улу-Терекеме пасут свой скот в указанное время на кутанах: Араб-разамане, принадлежащем Ахмет-хану; Палаш-кутане, принадлежащем Шамсун-Вара-беку; жители сел. Джемикент пасут свой скот кроме известных кутанов, принадлежащих их беку Амир-Чобану, и на Аджи-кутане, принадлежащем Ахмет-хану. Таким образом, почти каждое селение имеет известные кутаны, которыми может пользоваться под пастьбу своего скота с весны до осени. Обыкновенно пользование этими кутанами продолжается до сбора хлеба. Особых выгонов для скота почти нет ни в одном селении, а ими служат леса, принадлежащие селениям, и пашни после сбора хлеба. Беки говорят, что поселяне могут пасти свой скот на их кутанах в указанное время только с согласия их и что от них зависит прекратить это пользование.

В числе общественных земель есть участки, носящие название кутанов, но они находятся в постоянном пользовании поселян, как и прочие общественные земли.

К числу описанных трех подразделений земель в Терекеме следует присоединить еще леса.

Леса, которые по характеру пользования ими не составляют исключительной принадлежности кого бы то ни было и вообще как по качеству своему, так и по занимаемому ими пространству, незначительны.

Лес как материал, по понятию терекемейцев, составляет общее достояние. Но этот взгляд, как видно из заявления поверенных от этих обществ, не вполне разделяют те общества, которые обладают большими и хорошего качества лесами: они, напротив, стремятся оградить свое исключительное право пользования принадлежащими им местами. Это стремление возбуждает жалобы терекемейских поселян, поверенные которых между прочим заявили, что они стеснены воспрещением начальства пользоваться каракайтагскими лесами без разрешения обществ этого магала. Тогда как прежде, говорят они, мы пользовались лесами этими беспрепятственно, теперь принуждены строевой и деловой лес приобретать покупкою или тайно вывозить, подвергаясь в случае неуспеха взысканию.

Леса в Терекеме состоят по большей части из деревьев, годных только на дрова, и кустарников.

В некоторых селениях леса, принадлежащие каждому из них, [196] известны жителям, в других границы определены не были, но как в первых, так и во вторых пользуются лесами свободно жители нескольких сопредельных селений. Так, жители селений Великент, Мамед-кала, Салик, Карадаглы, Падар и Татлар пользуются лесами совместно, хотя границы иных селений и известны. Жители селений Берекей и Деличобан пользуются лесами сообща, хотя границы, по показанию жителей, определены начальством; в Улу-Терекеме, хотя граница известна, но дозволяют пользоваться жителям других соседних селений; в Джемикенте есть кустарник в определенных границах, но жители пользуются и из других лесов.

Вообще можно сказать, что леса в Терекеме по незначительности своей недостаточны для удовлетворения всем потребностям местного населения; они должны будут войти в состав общественных земель, по определению границ угодий каждого селения.

Водою в Терекеме для орошения полей обыкновенно пользуются свободно; только в те годы, когда оказывается недостаток в воде, она делится. Особых надзирателей за пользованием водой нет, а в случае необходимости раздел происходит при собрании всего общества по жребию; причем для каждого плуга дается воды не более как на 4 дня подряд, а если бы этого оказалось недостаточным, то добавочные дни назначаются по окончании всей очереди. Поля в Терекеме поливаются два раза в год — весною и осенью.

Поля в Терекеме засеваются обыкновенно пшеницею, ячменем и чалтыком, причем 1/3 пашни засевается пшеницею и 1/3 — ячменем и чалтыком, но чалтыком меньшая часть. Средний урожай, по показанию жителей, сам-пят и сам-шест, лучший — сам-десят. Кукурузу и просе сеют только в те годы, когда ожидается дурной урожай. Мареноводством занимались наиболее зажиточные из поселян, ныне же занятие оставлено по случаю упадка цены на марену.

IV. Соображения о количестве общественной земли, находящейся в пользовании терекемейских поселян

Количество всех вообще общественных земель, находящихся в пользовании жителей терекемейских селений, по неимению подробной съемки определить невозможно. О количестве же собственно пахотных земель можно сделать приблизительные выводы по некоторым данным, заключающимся в показаниях поверенных от этих селений. Из показаний этих видно, что количество пахотных земель для каждого селения различно и при ежегодном разделе на каждую пару рабочего скота приходится от 20 до 40 саб земли; не имеющие же рабочего скота получают от 5 до 10 саб; но так как действительный раздел земли на участки производится не по количеству рабочего скота, имеющегося в каждом дворе, а земля делится на равные участки по числу плугов, в число которых входят и дворы, не имеющие рабочего скота, то вычисления по количеству плугов должны более приближаться к действительности, чем вычисление по числу голов рабочего скота. Результаты выводов по первым и вторым данным дают различные цифры, и разница эта для некоторых селений выходит весьма значительная, и вообще выводы распределения земли по числу голов рабочего скота дают меньшие цифры, чем по числу плугов.

Чтобы прийти к выводам, заключающимся в помещенной ниже сего таблице, необходимо принять в соображение кроме числа плугов, на которые делится земля в каждом отдельном селении, число [197] пахотных дней в году и количество земли, обрабатываемой в день одним плугом.

Данные для сего, извлеченные из показаний поверенных от поселян, заключаются в следующем: в плуг впрягается обыкновенно 4 пары буйволов, одним плугом можно распахать в день осенью — 3 сабы земли, весною — 5 саб земли; пахота продолжается обыкновенно весною 15 дней, осенью 30 дней.

На основании этих данных приблизительное исчисление пахотной земли для каждого селения будет следующее [табл. 1]:

[Таблица 1]

Примечание. Хотя поверенные некоторых селений показали, что в их селениях распахивается ежегодно более половины земли, но в таблице этой принято для всех одинаково, что половина земли ежегодно распахивается. Цифры, поставленные в первой графе выше черты, выражают число дворов по официальным сведениям, т. е. по списку генерала Комарова; ниже черты — по показанию жителей. При расчете количества земли, приходящейся на каждый двор, приняты последние цифры, т. е. по показанию поверенных от поселян.

* Эта земля находится на казенных кутанах Улу и Неут. Общественная же земля в Берекее, разделенная поровну между дворами около 20 лет назад, в расчет этот не входит.

Если к этим числам пахотной земли присоединить покосные земли, которые, впрочем, не во всех селениях есть на общественной земле, а в некоторых покосы производятся в мюльках; незначительные терекемейские леса, которые и теперь служат выгонами для скота, а также принять в расчет мюльки поселян и если возвратить поселянам все участки общественной земли, отобранные беками после покорения Восточного Кавказа, то можно надеяться, что надел поселян в Терекеме достигает удовлетворительной нормы. [198]

V. О податях и повинностях, отбываемых жителями терекемейских селений

За пользование землями, предоставленными беками в прежнее время, терекемейские раяты отбывают им определенные обычаем подати с различных произведений земли.

По размеру хлебной подати (чихиш) терекемейские селения разделяются на две группы: жители Падар, Татлар, Карадаглы, Салик, Хан-Мамед-кала и Великент платят бекам с каждой пары буйволов по 20 саб пшеницы и по 5 саб ячменя, с двух пар — вдвое больше и т. д. до 4 пар, т. е. полного плуга, прибавляя за каждую пару по 20 саб пшеницы и по 5 саб ячменя; имеющие одного буйвола платят по 10 саб пшеницы и по 2,5 сабы ячменя; не имеющие буйволов платят по 5 саб пшеницы с двора. Ко второй группе относятся: Деличобан, Берекей, Улу-Терекеме, которые платят бекам с каждой пары буйволов по 10 саб пшеницы и по 10 саб ячменя, увеличивая на такое же количество за каждую пару до 4 пар, т. е. полного плуга; имеющие одного буйвола платят по 5 саб пшеницы и по 5 саб ячменя; не имеющие буйволов — по 2 1/2 сабы пшеницы и 2 1/2 сабы ячменя с двора.

Различие в размере чихиша между этими двумя группами, по объяснению некоторых поселян и беков, произошло оттого, что в прежнее время жители селений второй группы, когда выходили на выкопку дикой марены, обязаны были сверх чихиша платить бекам с каждой лопаты по рублю, что называется бель-баши. Впоследствии же этим промыслом жители перестали заниматься, а потому бель-баши теперь не платится бекам.

Селения Великент, Берекей и Улу-Терекеме принадлежат казне, но в них есть по нескольку дворов, как показано в ведомости, отбывающих повинности бекам (Сверх сего в сел. Джемикент есть 12 дворов казенных поселян, недавно поступивших в казну по конфискации имений Ахмет-паши-Джамов-бек-оглы, переселившегося в Турцию, но они чихиша в казну до сего времени не платили). Казенные поселяне этих селений платят чихиш в казну в том же размере, как и бекские поселяне, за исключением сел. Великент, поселяне которого платят в казну чихиш в том размере, как селяне второй группы, тогда как бекские раяты этого селения по размеру чихиша принадлежат к первой группе. Различие в размере чихиша, отбываемого жителями сел. Великент бекам и казне, произошло, по объяснению некоторых, оттого, что это селение, находившееся прежде в зависимости от Джамов-бека, бывшего управляющего Кайтагом, платило ему чихиш в том же размере, как и теперь бекские поселяне этого же селения. Впоследствии правительство, находя сел. Великент пунктом более удобным для местопребывания терекемейского пристава, обменяло это селение на принадлежащее казне сел. Джемикент, а так как сел. Джемикент по размеру чихиша принадлежит ко второй группе, то казна стала взимать с жителей сел. Великент чихиш в том же размере, как платили его джемикентцы; раяты же, отбывавшие повинности не Джамов-беку, а другим бекам и оставшиеся в их зависимости, продолжают платить им чихиш в том размере, как и прежде.

Кроме чихиша поселяне, как казенные, так и бекские, обязаны сеять чалтык в определенном размере: первые — для казны, вторые — для беков. Повинность чалтычная исполняется обыкновенно следующим образом: бек дает 60 саб семян трем хозяевам-поселянам по очереди, а иногда еще и 20 саб для бике четвертому хозяину; каждый хозяин прибавляет столько же семян своих, т. е. по 20 саб, и засевает ими землю на участке, отдельно отведенном для сего же из общественных [199] земель. При жатве он нанимает рабочих, которым обыкновенно платится: если урожай хороший — 1/10 часть снопами, если дурной — количество посеянных семян; при молотьбе чалтыка, если у хозяина нет своей лошади, он нанимает ее, за что платит владельцу лошади по одной сабе в день из этого же чалтыка. Обмолоченный чалтык делится на две равные части: одна отдается беку, другая поступает посевщику чалтыка. Бек по получении чалтыка отделяет часть на семена для будущего посева, а остальное раздает поселянам по 30 саб на каждый двор по очереди; получивший от бека чалтык обязан обработать его в крупу и доставить беку из 30 саб чалтыка 10 саб крупы. Таким же порядком повинность эта исполняется и казенными поселянами, причем казна дает двум из принадлежащих ей селений по 60 саб семян, а третьему — 40 саб.

Казенные поселяне никаких других произведений в казну не платят (Пуд-баши с марены, пошлину с мельниц и толчей и саман поселяне казенных селений и прежде не платили, когда жители их отбывали повинности бекам. С шелковичных же садов платили 1/10 сбора шелком-сырцом, но теперь не платят, потому что сады почти все уничтожены). Бекские кроме названного платят бекам с пуда сухой марены 50 коп. (пуд-баши), дают бекам по одной чале саман (Чалою называется арба, на которой установлена высокая и длинная корзина, куда насыпается саман) с каждого двора, имеющего пару и более рабочего скота, и по 1/2 чалы с имеющего 1 буйвола (В Терекеме рабочим скотом служат исключительно буйволы); поселяне дают бекам подать с мельниц и толчеи от 5 до 15 саб пшеницы. Жители селений Джемикент и Великент (раяты, подвластные Абдула-беку), у которых есть тутовые сады и они занимаются шелководством, платят бекам: с большого сада — до 2 и 3 каляфов (Один каляф равен по весу куриному яйцу) шелку-сырцу, с малого сада — по одному каляфу шелка. Тутовые сады были и в других терекемейских селениях: Падар, Татлар и Карадаглы, но теперь уничтожены, как говорят жители, потому, что у них недостает времени заниматься шелководством.

Относительно пошлины с марены (пуд-баши) поверенные от поселян заявили, что они стали платить ее с тех пор, как был управляющий Кайтагом Джамов-бек, хотя и прежде в некоторых в незначительном размере занимались мареноводством. Принимая во внимание, что казенные поселяне терекемейских селений этой пошлины в казну не платят, хотя мареноводством занимаются едва ли не в большем размере, чем бекские [далее зачеркнуты следующие слова: «а также и то, что по конфискации имений и доходов бекских и уцмийских казна взимала их в том виде и размере, как и при прежних владельцах, и, не пренебрегая в таких случаях даже самыми мелочными сборами (Так, жители магала Ицари и Исари доставляли в казну мед, масло и сигязи (грубый холст) до обложения их в последнее время денежным земским сбором наравне с другими), не упустила бы такого довольно значительного источника дохода, как пуд-баши с марены»], заявлению поселян можно придать полную достоверность.

Кроме того, что пуд-баши с марены есть нововведение последнего времени, его нельзя назвать правильным в качестве поземельного налога еще и потому, что под мареноводство поселяне не получают особых участков земли пред теми, которые не занимаются посевом марены, а между тем чихиш (хлебную подать) каждый хозяин-поселянин должен платить в том же размере, по числу имеющегося у него рабочего скота, независимо от того, занимается ли он мареноводством или нет. Таким образом, при настоящей системе платежа поземельного налога, [200] выражением которого служит чихиш, пуд-баши с марены является добавочным налогом на землю, уже раз оплаченную чихишем. Налог этот можно было бы признать правильным только в том случае, если бы поселяне платили за земли, находящиеся в их пользовании, известную и определенную долю с урожая земных произведений; тогда каждый поселянин, засеявший известную часть находящейся в его пользовании земли мареною, тем самым уменьшил бы количество платимой им хлебной подати соразмерно урожаю, который мог бы быть на участке, засеянным мареною. Но так как размер чихиша, кроме того что нисколько не зависит от того, занимается ли поселянин мареноводством или нет, нисколько не зависит от урожая, и даже в неурожайные годы поселянин обязан внести чихиш в одинаковом размере, по числу имеющегося у него рабочего скота, или взамен оного уплатить по цене, какая бывает в этот же неурожайный год, то пуд-баши с марены нельзя назвать правильным поземельным налогом.

Таким образом, из предыдущего можно видеть, что поземельная подать у поселян, выражаемая чихишем, остается в одинаковом размере при всяких случайностях: при хорошем урожае, т. е. превосходящем средний, выгода достается на долю поселян, которая, впрочем, может несколько уравновешиваться упадком цен на пшеницу и ячмень; при дурном же урожае выгоды несомненные переходят на сторону беков, доход которых в атом случае не только не уменьшается, а, напротив, возрастает, так как получаемый ими чихиш в том же размере, как и при удовлетворительном урожае, стоимостью значительно возвышается в неурожайные годы.

Из предыдущего можно видеть, что основанием поземельных обязательств терекемейских поселян к бекам и к казне (селений, находящихся в казенном ведомстве) служит чихиш и посев чалтыка, а для селений бекских сверх сего и доставка самана для беков; другие налоги, за исключением с шелковичных садов, надо признать добавочными, как, например, пуд-баши с марены, не удовлетворяющими строгому понятию о поземельном налоге при существующей системе взимания чихиша; остальные же затем с огородов по своей незначительности и неопределенности следует считать мелочными поборами.

В указанных выше видах податей и повинностей заключается главнейший источник доходов беков, получаемый ими с подвластных поселян. Оценку всего этого дохода определить с точностью затруднительно по неимению никаких данных о количестве поступающего бекам пуд-баши с марены, дохода с шелковичных садов, которых вообще незначительное число (с мельниц и толчеи и других мелочных поборов). Но так как основанием поземельного дохода беков с поселян можно считать чихиш, посев чалтыка и саман, то эти статьи дохода могут быть определены и оценены по некоторым данным, заключающимся в сведениях, имеющихся в комиссии.

К числу этих сведений относятся: официальное сообщение по требованию комиссии начальника Кайтаго-Табасаранского округа о доходе хлебными произведениями, поступившими в казну с жителей трех казенных селений за три предшествовавших года с обозначением цен, и данные, извлеченные из показаний жителей.

Из сведений, извлеченных из сообщения начальника округа, видно, что поступило в казну [табл. 2]. Полагая в четверти пшеницы 6,5 саб, а в четверти ямченя около 7 3/4 саб (Такой расчет принят в упомянутом сообщении начальника округа), получен средний поземельный доход казны с каждого из трех селений [табл. 3]. [201]

[Таблица 2]

Хлеб этот по поступлении в казну был продан: В 1867 г.

[Таблица 3]

* Число дворов проставлено по официальному сообщению начальника Кайтаго-Табасаранского округа. [202]

[Таблица 4]

* Примечания к таблице.

1. Хотя, по установившемуся обычаю, бек дает на посев чалтыка не более 80 саб семян четырем хозяевам, которые столько же прибавляют семян своих, но в некоторых из тех селений не один владелец этот обычай нарушал в ущерб поселянам.

Так, в селениях Падар и Татлар главный владелец, полковник Ахмет-хан, дает на посев по 80 саб чалтыка, другой владелец, Абдула-бек, дает еще по 20 саб для посева своим подвластным, которых в первом селении всего 2 двора, а во втором 10 дворов. Таким образом, жители этих селений дают бекам урожай, причитающийся из 100 саб чалтыка. Из половины сбора, приходящегося на долю беков, исключены данные ими семена и 1/10 сбора, употребляемая на уплату жнецам.

2. Из этой таблицы видно, что хотя доля урожая чалтыка, полученная беками, значительно превосходит доли урожая других хлебов, но не следует забывать, что эту повинность отбывают ежегодно только несколько дворов в каждом селении по очереди, остальные же не отбывают, а потому при раскладке на все дворы в селении повинность эта составят меньшее количество по стоимости против пшеницы.

3. В сел. Деличобан не сеют чалтык для бека, а по условию, заключенному поселянами с беком в 1869 г., жители вносят беку 150 саб сарачинского пшена со всего селения. [203]

Но так как жители сел. Берекей сверх общественных земель, находящихся в их пользовании по недостатку оных, арендуют в казне еще 2 кутана, за которые платит общество этого селения 300 руб. в год, то, присоединяя к этой сумме, выражаемой ценностью вносимых в казну произведений, получим, что весь поземельный налог этого селения может быть оценен в 519 р. 50 к., или на каждый двор — по 4 р. 26 к. Средний же поземельный налог для всех трех селений будет 3 р. 59 к. со двора (В казенных селениях, по показанию поверенных от поселян, освобождены от взноса чихиша в казну, и общество оного за них не вносит, кроме поселян, отбывающих повинности бекам, и дворов, к которым принадлежат: старшины, чауши, муллы, сельские судьи, казенные нукеры и шихи. Таких дворов, по их показанию, насчитывается в селениях: Великент — 16 дворов, Берекей — 29 дворов и Улу-Терекеме — 3 двора. По официальному же сообщению окружного управления, за дворы названных должностных лиц, освобожденных от взноса казенных податей и чихиша, обязаны вносить общества селений. Но так как, по официальному счету, число дворов в этих селениях значительно меньше действительного, то весьма возможно, как показывают поселяне, что общества их селений за перечисленные выше дворы в казну ничего не платят).

Чтобы прийти к приблизительным выводам о количестве дохода, получаемого беками с поселян тремя видами хлебных произведений (пшеницею, ячменем и сарачинским пшеном), необходимо принять в соображение: количество ежегодно обрабатываемой пахотной земли, сколько из оного ежегодно засевается под разные роды хлебных растений, средний урожай оных и на сколько плугов делится земля. Данные для сего включены в таблицу, помещенную в предшествующей главе, за исключением количества среднего урожая, который, по показанию жителей, для всех трех видов хлебных растений бывает сам-шест. На основании этих данных можно прийти к выводам о количестве общего ежегодного сбора хлебов, о количестве оного, платимого поселянами бекам, и какую долю урожая они составляют при среднем урожае сам-шест.

Из таблицы [№ 4] видно, что доля урожая, который составляет чихиш, за исключением чалтыка, существенно разнится между селениями первой и второй групп, так как и размер чихиша неодинаков для этих селений: селения первой группы, к которым принадлежат первые пять (селений), помещенных в таблице, платят с пары рабочего скота по 20 саб пшеницы и по пять саб ячменя; селения же второй группы, к которым принадлежат последние два (селения), помещенные в таблице, — по 10 саб пшеницы и по 10 саб ячменя. Вообще же можно сказать, что доля урожая, составляющая чихиш, почти равномерна для селений каждой отдельной группы, только для селений первой группы доля урожая ячменя составляет различные цифры: это происходит оттого, что первые два селения этой группы сеют большее количество чалтыка, а так как чалтыком и ячменем обычно засевается 1/3 часть ежегодно распахиваемой земли, следовательно, чем больше из этой 1/3 части засевается чалтыком, тем меньше остается под ячмень, а следовательно, тем меньше и общий сбор его, тогда как чихиш остается неизменным в одинаковом размере по числу рабочего скота.

К этим трем произведениям, получаемым беками с поселян, следует еще присоединить саман, которого получают беки с пары рабочего скота по одной чале. Таким образом, число чал самана для каждого селения определяется по табл. 5.

Если для оценки хлебных произведений, получаемых беками с поселян, принять средние цены, по которым проданы были пшеница, ячмень и сарачинское пшено, поступившие в казну с казенных поселян, [204]

[Таблица 5]

а для стоимости одной чалы самана на месте принять 80 коп., то получим следующую стоимость этих произведений и по раскладке на каждый двор и на каждую десятину пахотной земли (Стоимость чалы самана в 80 к. взята как средняя цифра по показанию поверенных казенных селений, не заинтересованных в этом; по их определению, чала самана стоит от 60 к. до 80 к., до 1 р., что зависит от урожая пшеницы) [см. табл. 6].

Из таблицы 6 видно, что средняя оценка дохода, получаемого беками с одной десятины пахотной земли, находящейся в пользовании поселян, будет 1 р. 59 к., если же исключить из расчета первые два сведения, то этот доход уменьшится до 1 р. 38 к. с десятины пахотной земли. Средний поземельный доход, получаемый беками с каждого двора поселян, составит 9 р. 87 к., а исключив первые два селения, на каждый двор придется по 9 р. 71 к. Эта сумма может служить приблизительно оценкою дохода, получаемого беками с поселян, не включая сюда натуральные повинности, отбываемые последними, о которых будет упомянуто ниже. Хотя при исчислении этого дохода не вошли пуд-баши с марены, доход с шелковичных садов и пошлины с мельниц и толчей, но так как при исчислении чихиша допущена была некоторая неточность для сокращения расчета (так, при этом исчислении принято было число плугов, на которые делится земля, причем каждый плуг считался в 4 буйвола, тогда как некоторые плуги или часть их составляют дворы, не имеющие рабочего скота, платящие чихиш в меньшем размере против того, сколько приходится на одного буйвола), то эту разность (А также и то, что в таблице № 6 показано количество чал самана, вносимого бекам поселянами по числу пар рабочего скота, тогда как в действительности дворы, имеющие пару и более рабочего скота, дают бекам по одной чале самана и имеющие одного буйвола — по полчалы; по неимению сведений о числе рабочего скота в каждом отдельном дворе невозможно сделать точное исчисление) может пополнить до некоторой степени пуд-баши с марены и пошлины с мельниц и толчей; что же касается дохода с шелковичных садов, то он только в одном сел. Джемикент составляет довольно значительную статью дохода, в других же селениях по малому числу садов он незначителен. Вообще же можно сказать, что средняя стоимость всех платежей, получаемых беками с поселян, не должна быть ниже исчисленной в помещенной ниже таблице, а скорее должна превышать оную.

Так, если для оценки чихиша принять цены, собранные комиссией по разделу имений Джамов-бека за 9 лет, то оценка бекского дохода произведениями значительно возвысится. Из этих сведений видно, что средняя стоимость в течение 9 лет была для одной сабы пшеницы 66 к. для сабы ячменя 33 к. или за четверть пшеницы 4 р. 29 к., за четверть ячменя 2 р. 56 к. Заменяя оценку пшеницы и ячменя, показанную в [205]

[Таблица 6]

Примечание. Эта ненормальность происходит оттого, что поземельный налог не составляет какую-либо определенную долю урожая или определенную плату с известного количества земли, а напротив, нисколько не зависит от урожая или количества земли, он состоит только в зависимости от числа голов рабочего скота, имеющегося у поселян. Средний поземельный налог на десятину пахотной земли для всех селений — 1 р. 59 к. Если исключить первые два селения, будет 1 р. 38 к. При более верной оценке три последние графы таблицы изменятся. [206]

таблице 6, приведенною здесь ценою, получим высшую оценку произведений, получаемых беками для каждого селения отдельно [табл. 7]:

[Таблица 7]

Сравнивая стоимость поземельного налога, приходящегося на каждый двор поселян трех селений, отбывающих оный в казну, с налогом, приходящимся на каждый двор поселян, отбывающих оный бекам, можно видеть, что последние (т. е. бекские раяты) платят относительно казенных почти втрое более.

Кроме упомянутых податей терекемейские поселяне отбывают бекам натуральные повинности: арбами, лошадьми и некоторыми работами. Виды этих повинностей, впрочем не одинаковые для всех селений, могут быть определены, размер же их никогда установлен не был. Эти натуральные повинности заключаются в следующих главных видах: поселяне по требованию бека дают лошадей для посылок по его надобности, повинность эта засчитывается в очередь с арбами; доставляют на своих арбах дрова в дом бека; доставляют чихиш и саман туда же и выставляют арбы по другим потребностям бека; в тех селениях, где есть бекские поля, роют и очищают для них канавы, но эта работа продолжается не более одного дня в году. В сел. Хан-Мамед-кала сверх сего косят сено для бека эврезом один день в году. Полевых же работ на полях, принадлежащих бекам, поселяне не исполняют нигде, за исключением жителей Падар и Татлар; жители этих селений, отбывающие повинности полковнику Ахмет-хану, распахивают для «его- своими плугами 3 и 4 дня в году; для молотьбы хлеба выставляют своих лошадей, рабочие же люди для сего выходят со дворов, не имеющих рабочего скота. Повинности эти, по показанию поселян, они исполняют с тех пор, как Ахмет-хан был назначен управляющим Кайтагом, и тогда они считали невозможным жаловаться на него; после удаления его от должности, хотя они и приносили жалобы начальству, но им объявили, что скоро будет учреждена особая комиссия, которая разберет их жалобы и успокоит их.

В некоторых селениях поселяне строят для бека казмы (Казмою называется землянка, устраиваемая в большинстве случаев, на зимовнике) и заборы вокруг дворов и садов бекских, но рабочие для этого выходят преимущественно со дворов, не имеющих рабочего скота.

Прислугу в дом бека поселяне нигде не выставляют, но есть повинность нукерская. Нукеров назначает сам бек, и число их зависит [207] совершенно от произвола бека: чем знатнее и богаче бек, тем больше у него нукеров. Нукеры в большинстве случаев избавлены от других натуральных повинностей, но чихиш и саман платят бекам. Нукер во всякое время по требованию бека обязан являться на коне с оружием для сопровождения его в поездках или для посылок, куда прикажет бек, хотя бы понадобилось ему отправить нукера по своим делам в Гифлис. Некоторым нукерам беки дают своих лошадей, но они обязаны иметь собственных.

Главнейшая из всех натуральных повинностей, отбываемая поселянами бекам, есть арбяная, в числе которых первое место по размеру занимает доставка дров в дом бека. Эта повинность, как и другие натуральные повинности, различна для каждого селения; она находится в некоторой зависимости от того, проживает ли бек в данном селении или нет, от числа дворов подвластных беку поселян и вообще от степени потребностей бека. Можно составить расчет о числе ароб, ежегодно выставляемых поселянами для различных потребностей беков, а также, сколько приходится каждой арбе исполнять оные в течение года [табл. 8].

[Таблица 8]

Примечание. Из этой таблицы видно, что жители селений Падар, Карадаглы, Хан-Мамед-кала выставляют наибольшее число ароб; это происходит оттого, что в них проживают беки семь месяцев в году, в том числе всю зиму и осень. Жители первого селения отбывают повинность полковнику Ахмет-хану, второго — подпоручику Амир-Чобану и третьего — Шамсул-Вара — беку с братьями.

Из этой таблицы [8] можно видеть, что число голов рабочего скота, приходящегося на один двор, для каждого селения следующее [см. табл. 9]:

[Таблица 9]

Если число голов рабочего скота, приходящегося на каждый двор, может служить до некоторой степени мерилом благосостояния поселянина-землевладельца, то из этой таблицы [9] можно вывести заключение, что наименьшая степень благосостояния должна быть в селениях Падар, Татлар (отбывающих повинности Ахмет-хану), за которыми следует сел. Хан-Мамед-кала. Что в действительности так и должно быть, на это указывают и другие данные, о которых упомянуто было выше. Так, по размеру пахотных земель, находящихся в пользовании поселян, наименьшее количество оных приходится в селениях Падар и Татлар (по 4,8 дес. на двор), за которыми следует сел. Хан-Мамед-кала (по 5,5 дес. на двор); между тем поземельный налог, приходящийся по расчету на каждую десятину пахотной земли, в этих селениях наибольший (в Падаре и Татларе): по таблице № 6 — по 2 р. 10 к., по таблице № 7 — 3 р. 7 к. с десятины.

По размеру в число видов натуральных повинностей, отбываемых поселянами бекам, наиболее обременены оными жители тех же селений — Падар и Татлар, за которыми следует Хан-Мамед-кала. Сверх показанных податей и повинностей поселяне обязаны содержать бекских кунаков. Повинность эта отбывается обыкновенно так: приезжающий к беку кунак помещается в очередном дворе поселянина, который обязан кормить его и его лошадь; если пребывание кунака продолжается долее 3-х дней, то его переводят на следующие три дня к другому поселянину и т. д. Эта повинность иногда бывает довольно тягостною для поселян, когда к беку собираются с многочисленною свитою.

Поселяне, живущие в казенных селениях, но отбывающие повинности бекам, исполняют довольно незначительные натуральные повинности, состоящие в доставке чихиша в дом бека, в посылке нескольких ароб по его надобностям, и, когда приезжает бек в селение, дают ему дрова, а в некоторых селениях выставляют нукеров.

Поселяне сел. Делихобан заключили с Гатам-беком и его племянниками, которым они отбывают повинности, особое условие (Условие это никем не утверждено) 2 февраля 1869 г., по которому обязались платить им чихиш и пуд-баши с марены в том же размере, как и прежде, саманом вместо 1/2 чалы со двора — по 1 чале со двора, взамен посева чалтыка доставлять им по 150 саб сарачинского пшена со всего селения, доставлять в дом беков чихиш и доставлять в Дербент по 2 арбы дров со двора: одну — весною, а другую — осенью.

При заключении этого условия Гатам-бек отобрал у поселян 6 значительных участков из общественной пахотной земли, которые обязался отдавать в аренду жителям этого селения за 1/5 часть урожая. Из этих отобранных земель два участка общество селения арендует ежегодно под хлебопашество. Эти арендуемые участки жители распахивают всеми своими плугами 10 дней в году: один год — весною, другой — осенью. На основании этого показания и числа плугов в селении (23) можно определить количество ежегодно арендуемой земли. Это количество должно заключать в себе от 690 до 1150 саб земли, или от 57 1/2 до 96 дес. (При этом исчислении принято, что весною распахивается одним плугом 5 саб земли, осенью — 3 сабы. При весенней распашке арендуемая земля составит 96 дес., при осенней — 5 1/2 дес.).

За это количество земли поселяне должны платить бекам, полагая половину пашен, засеваемых пшеницею и половину ячменем (при среднем урожае в сам-шест), от 828 до 1380 саб — половину пшеницею, [209] половину ячменем, или от 63 1/2 до 106 четвертей пшеницы и от 52 1/2 до 89 четвертей ячменя, что по принятой в таблице [6] оценке составит сумму от 239 р. 7 к. до 398 р. 68 к., или на каждый двор в селении (86 дворов) добавочный поземельный налог от 2 р. 78 к. до 4 р. 63 к., или в среднем числе по 3 р. 70 к. со двора ежегодно.

По объяснению поселян этого селения, они потому согласились на уступку своих общественных земель, что прежде они отбывали натуральные повинности в неопределенном размере по требованию беков, теперь же доставляют им только по 2 арбы дров (одна — весною, другая — осенью), чихиш и саман.

Сверх исчисленных здесь податей и повинностей терекемейские поселяне, как бекские, так и казенные, платят в казну по 2 руб. с двора в земский сбор, отбывают натуральные земские повинности и выставляют так называемых казенных нукеров. Название последних, по объяснению начальника округа, заключается в возке корреспонденции и иногда конвоировании; они занимают в различных местах округа посты, в том числе при Дашлагарском воинском управлении, и разделены для несения службы на несколько очередей.

Кроме исчисленных податей и повинностей полковник Ахмет-хан в поданном им комиссии объяснении перечисляет и другие виды повинностей, которые обязаны отбывать терекемейские поселяне. Так, в объяснении этом между прочим упоминаются следующие повинности: в случае, если зимою нельзя на полях пасти скот и табун, то бек скот свой разделял между раятами, которые и кормили его в продолжение всей зимы. Когда бек отправляет своих лошадей на пастьбу, то назначает с ними 20 или 30 нукеров, которых раяты обязаны кормить и продовольствовать. Если бек отправляется на горячие воды и его сопровождают нукеры, то раяты тоже должны продовольствовать их до тех пор, пока они будут с ним. При отправлении бека с людьми узденского происхождения в поле для препровождения времени раяты должны содержать и продовольствовать как бека, так и его спутников. Если беку понадобится баран или скотина на зарез для себя или в подарок другому, то он берет таковую через кевха и даргу у раята, имеющего большое количество скота, и при этом если бек захочет дать хозяину взятой скотины вознаграждение, то дарит ему подать, которую он должен был отдать беку, а в противном случае раят платит и следуемую беку подать. Прежде были в деревне Терекеме торгующие люди, с которых бек получал за право торговли от 100 до 600 руб., смотря по капиталу торговца. Бек имеет право взять от каждого богатого раята буйволиц и коров от 5 до 6 штук к себе в дом и доить их в продолжение 9 месяцев: весною, летом и осенью, а по истечении этого времени коров и буйволиц бек возвращает обратно хозяевам. За павшую в доме бека скотину он хозяину не платит ничего.

Прежде когда бек не имел достаточно хлеба, то такового не покупал, а брал у раят, у которых был лишний.

Гатам-бек в показании своем не перечисляя подробно требований беков, говорит, что бек вправе был требовать от раят все, что пожелает, и что иногда требования эти были до того обременительны, что раяты вынуждены были бежать с места жительства.

Поселяне в своих показаниях не упоминают о перечисленных выше, извлеченных из объяснений полковника Ахмет-хана поборах, а потому надо полагать, что в настоящее время их не существует или они составляют редкое исключение, ибо в противном случае поселяне, перечислявшие подробно все виды повинностей, не упустили бы упомянуть о них для доказательства своего стеснительного положения, [210] которое они постоянно старались выразить в своих ответах. Но что перечисленные в объяснении Ахмет-хана повинности в прежнее время существовали, в этом не может быть сомнения, так как и, по заявлению поселян, в прежнее время бек мог требовать от раят все, что пожелал бы, и они исполняли эти требования потому, как говорят они, что беки были сильнее нас и могли заставить исполнять всякое свое требование.

Все изложенное в этой главе может служить выражением настоящего положения, в котором находятся взаимные отношения терекемейских поселян к бекам.

Из этого обзора можно видеть, что хотя, с одной стороны, различные произвольные и случайные поборы, о которых упомянул в своем объяснении Ахмет-хан, почти не существуют в настоящее время, но, с другой стороны, введение пуд-баши с марены и оставление прежнего размера чихиша указывают на увеличение повинностей, имеющих вид правильного сбора. Объяснение последнему обстоятельству надо искать в существовавшей долгое время системе управления народом через посредство высшего класса населения и в отсутствии всяких правил или положений о взаимных отношениях между поселянами и беками. Первое условие, отношение нашей власти к бекам, влиянию которых в народе придавалось большое значение, ставившее их в положение чиновников-помещиков, в помощи которых наша власть как бы нуждалась для поддержания порядка, давало им полную возможность поступать в своих отношениях к поселянам, не стесняясь никакими условиями. Второе же условие (отсутствие положений) не давало никаких средств местной власти оградить поселян от неправильных требований беков, если таковые случались. А потому, если и возникали жалобы со стороны поселян на излишние требования беков, то они оставались в большинстве случаев без удовлетворения, потому что ближайшие местные учреждения, не имея для своего руководства никаких положений, затруднялись в постановлении своих решений и по необходимости должны были прибегать к способу так называемого уложения дела, причем, без сомнения, неправильные требования беков не могли быть устранены совершенно, а только несколько смягчены (Приступить же к исследованию вопроса о взаимных отношениях двух классов населения в таком объеме, чтобы из него могли выработаться общие основания взаимных отношений поселян к бекам, местная администрация не могла иметь никаких средств).

Таким образом, нельзя сказать, чтобы при нашем правительстве положение терекемейских поселян изменилось в пользу их. Прежде существовавшие отношения их к бекам, побудившие последних не обременять поселян излишними повинностями, ибо в благосостоянии их заключался главнейший источник доходов беков (как пояснено было во второй главе записки), изменились: в настоящее время беку выгоднее отдавать землю посторонним промышленникам-капиталистам, чем оставлять ее в пользовании поселян, откуда явилось стремление у беков отбирать земли, находившиеся в пользовании поселян, что тем более было выгодно для них, что поселяне оставались при прежних повинностях (Этот факт может служить подтверждением, до какой степени местная администрация затруднялась в решении жалоб поселян на неправильные действия беков. [Далее в оригинале зачеркнуто: по-видимому, не трудно было остановить беков, хотя в подобном случае, если только признавалось, что зависимое положение поселян к бекам произошло из-за пользования землями, принадлежавшими последним, и что, следовательно, бек, отбирая землю у поселян, оставляя их при прежних повинностях, поступали неправильно и произвольно.]). Также было указано, что беки при нашем правительстве [211] наложили на поселян новый налог — пуд-баши с марены, неправильность которого была объяснена тем, что под мареноводство поселяне особой земли не получают, хлебная же подать (чихиш) остается в неизменном размере (по количеству рабочего скота) независимо от того, занимается ли поселянин мареноводством или нет.

Что касается до натуральных повинностей, отбываемых поселянами бекам, то размер и виды их совершенно зависят от произвола беков, и они могут делаться до того обременительными для поселян, что за освобождение от них или уменьшение оных они готовы бывают отказаться от пользования частью общественных земель, на это указывает пример Деличобанского общества.

Весьма возможно предположить, что общее благосостояние терекемейских поселян в последнее время увеличилось в сравнении с прежним, но этим они обязаны не снисхождению беков, а продолжительному спокойному положению в крае, наступившему со дня покорения Восточного Кавказа, давшему поселянам более свободного времени и удобств заниматься своим хозяйством.

VI. О существовавших в прежнее время отношениях поселян к бекам в магалах Маджалис-ката и Верхнем Терекеме и существующее ныне зависимое положение трех сел последнего магала

Средину между Терекемейскою равниною и нагорной частью Кайтага составляет полоса предгорий и отрогов Кара-Сырта, заключающая в себе магалы Маджалис-ката и Верхний Терекеме. Жители всех селений этих магалов, за исключением сел. Башлы, находились прежде в зависимом положении от беков. Зависимость эта выражалась тем, что поселяне обязаны были отбывать бекам незначительные натуральные повинности, заключавшиеся в доставке дров и колючки в дом бека (в магале Маджалис-ката 2 арбы дров и одну арбу колючки для ограды сада), давали сено, саман и траву для прокормления одной лошади, содержали бекских кунаков. Нукерами же у беков жители первого магала служили только по своему желанию, и таким беки давали лошадей, оружие и одежду.

Происхождение зависимости поселян этих селений определить с точностью затруднительно. Произошла ли эта зависимость оттого, что селения эти образовались с разрешения уцмиев, которые, как правители Кайтага, могли простирать свои права на все ненаселенные земли и на этом основании наложить на переселенцев некоторые обязательства, или, как объясняют поверенные некоторых селений, что общества их были слабы и за покровительство, оказываемое им уцмиями, подчинялись их непосредственной власти и стали служить им, т. е. отбывать им некоторые натуральные повинности, право на взыскание которых впоследствии перешло по наследству к их потомкам — бекам.

Основание сел. Маджалис приписывают Султан-Ахмет уцмию, умершему в конце XVI в. Есть основание предполагать, что селения Янгикент и Туманляр имели такое же основание, ибо большинство жителей первого составляют евреи и мусульмане, происходящие от чагар, поселенных уцмиями; впрочем, поверенные от жителей этого селения показали, что до поселения евреев и чагар селение это уже существовало и большинство мусульманского населения считается по происхождению от узденей. Жители же второго селения все считаются [212] по происхождению от уцмиевских чагар. Жители сел. Чумлы (за исключением 2 дворов, происходящих от чагар) считают себя выходцами из Верхнего Кайтага и, не указывая времени поселения, объясняют это так: «Предки наши были бедные люди; найдя место настоящего поселения удобным, расчистили из-под леса для себя пашни и покосы и образовали селение. В то время земля эта никому исключительно не принадлежала, кроме уцмия». Таким образом, происхождение зависимости поселян этих двух магалов можно приписать отчасти обоим упомянутым обстоятельствам.

Земли пахотные и покосные, находящиеся в пользовании поселян этих селений, составляют мюльки, принадлежащие отдельному хозяину; только в сел. Янгикент есть незначительное количество общественной пахотной земли, переделяемой ежегодно между жителями этого селения — мусульманами; евреи же этою землею не пользуются. Кроме сего в некоторых селениях есть общественные выгоны, и все селения имеют в своем пользовании леса. Леса эти не составляют отдельные для каждого селения участки в известных границах, но в большинстве случаев ими пользуются совместно несколько сопредельных селений. Так, жители селений Маджалис, Ахмет-кент и Санчи имеют общий общественный выгон и лес; лес, которым пользуются жители сел. Чумлы, с янгикентским лесом границ не имеет, и им пользуются и другие селения магала Маджалис-ката; лес, которым пользуются жители сел. Туманляр, с янгикентским и маджалисским лесом границ не имеет; лесом, которым пользуются жители сел. Янгикент, пользуются также жители селений Чумлы, Туманляр и Мола-кент; лесом, находящимся в пользовании жителей сел. Гули, пользуются также и башлинцы. В лесах этих растут и строевые деревья.

Происхождение мюльков во всех селениях этих магалов жители объясняют тем, что предки их и они сами расчистили из-под леса каждый для себя отдельные участки, и на этом основании считают их своею неотъемлемою собственностью, которою могут распоряжаться совершенно свободно. Мюльки и теперь жители этих селений продолжают расчищать из-под леса. Местность, занятая двумя названными магалами, и до сего времени сохранила в большей части лесистый характер.

Мюльки этих селений по большей части составляют земли неполивные; только в селениях Маджалис и Янгикент есть часть поливных мюльков.

Землю жители этих селений преимущественно распахивают сохою, только в сел. Янгикент пашут плугом. Земли, обрабатываемые сохою, распахиваются предварительно несколько раз, прежде чем засеваются, что зависит от качества грунта: чем более он каменист и тверд, тем большее число раз земля распахивается. Так, в магале Маджалис-ката и в сел. Гули одна и та же земля распахивается 3 и 4 раза до посева, в других селениях Верхнего Терекеме — не менее двух раз. Поля в этих селениях засеваются преимущественно пшеницею, и небольшая часть — ячменем. Средний урожай в различных селениях различен и достигает от сам-четверт до сам-сем. По большей части только половина пахотных земель ежегодно обрабатывается, а другая половина остается под паром. В тех селениях, где земли недостаточно, жители арендуют ее в других местах из части урожая.

Чихиш и с других произведений земли жители этих селений никогда не платили бекам и теперь не платят, хотя остались в их зависимости, потому, как объясняют они, что никогда не получали от беков готовые к обработке земли и воду, как терекемейские поселяне, а все [213] пахотные и покосные земли приобрели расчисткою из-под леса или покупкою, а потому они составляют их собственность — мюльки.

О количестве пахотных, покосных и пастбищных земель, приходящихся на каждый двор поселян в этих селениях, можно сделать выводы из статистических сведений, собранных окружным управлением за 1867 г. Извлекая из этих сведений общее количество удобной к обработке земли и количество покосной и пастбищной земли, можно составить следующую таблицу [101:

[Таблица 10]

* В графе о числе дворов верхние цифры заимствованы из списка по населенным местам Дагестана, а нижние — из показаний жителей.

Примечания к таблице:

1. Количество покосной земли показано в статистических сведениях числом ароб накашиваемого сена, но так как, по показанию поселян, с одной сабы поливной земли можно накосить до 2 ароб сена, а неполивной — до одной, то, принимая все покосы неполивными (так как поливных весьма незначительное количество), число ароб будет соответствовать числу саб земли. Так и принято в таблице.

2. Хотя, по статистическим сведениям, показано при каждом селении и количестве саб земли, находящейся под лесом, но так как по собранным комиссиею сведениям границ между местными угодиями не существует, то леса не вошли в таблицу по невозможности определить даже приблизительно пространство оных, принадлежащих каждом отдельному селению.

3. Сел. Башлы, хотя и находится в магале Верхний Терекеме, но сведения о не будут помещены при описании узденской части Кайтага.

4. Жители селений Туманляр и Янгикент пасут скот свой на бекских кутанах. [214]

Весьма возможно предполагать, что количество земельных угодий, показанных в этой таблице [10], значительно ниже действительности, ибо при таких скудных земельных угодьях средств к существованию жителей едва ли будет достаточно на полугодовое продовольствие, а при несуществовании никаких особых побочных промыслов в этих двух магалах, к которым нужда заставила прибегнуть жителей некоторых частей Нагорного Кайтага, существование их должно казаться почти невозможным. Для наглядного представления такого положения сделаем исчисление о количестве ежегодного сбора хлеба, не включая семян, принимая для магала Маджалис-ката средний урожай в сам-пят, а для Верхнего Терекеме — сам-шест, хотя в некоторых селениях средний урожай, по показанию жителей, ниже этого. Полагая по принятой системе обработки полей, что только половина пахотных земель ежегодно засеивается и что вся эта часть засеивается пшеницею, получим следующую таблицу [11]:

[Таблица 11]

Из этой таблицы [11] видно, что средний годовой сбор хлеба, приходящийся на каждый двор в магале Маджалис-ката, будет 2,7 четверти на двор, в Верхнем Терекеме — 5,7 четверти. Полагая в каждом дворе средним числом около 5 душ обоего пола, получим, что из годового сбора на каждую душу придется в первом магале немного более 1/2 четверти, во втором немного более одной четверти; количество хлеба далеко не достаточно для прокормления населения. А потому, можно полагать, не будет преувеличением, если количество пахотных, покосных и пастбищных земель, находящихся в пользовании поселян этих селений, принять вдвое более против указанного в первой таблице [10]. И тогда для первого магала земля не дает достаточно средств к продовольствию населения, для второго же количество земли все еще будет незначительно.

Все населения названных двух магалов, за исключением сел. Туманляр, в разное время по разным случаям перешли в ведомство казны, но потом два из них, Чумлы и Янгикент, отданы были бекам. Таким образом, из помещенных в таблице селений в настоящее время остаются в зависимости беков три селения: Чумлы, Туманляр и Янгикент и сверх того в сел. Маджалис есть несколько дворов евреев, подвластных бекам. Затем все же селения магала Маджалис-ката и сел. Гули считаются казенными, но в казну, кроме двухрублевого земского сбора, другими податями не обложены, как три селения Нижнего Терекеме, вносящие в казну сверх земского сбора и чихиш (хлебную подать).

Жители сел. Туманляр и часть мусульманского населения Янгикента (1/4 часть, по показанию поверенных от еврейского общества этого селения) считаются по происхождению чагарами, но состояние этого сословия они утратили уже давно. Янгикентские чагары [утратили его], если не ранее, то, несомненно, с тех пор, как это селение после измены нашему правительству Адиль уцмия было конфисковано в казну (Чагарское сословие соответствует бывшему у нас крепостному состоянию), а потом через несколько лет было отдано в управление жене его по возвращении ее из Аварии после смерти мужа. О времени выхода жителей сел. Туманляр из состояния чагар нет никаких сведений: сами жители этого селения не признают себя даже по происхождению от чагар. Капитан Абдула-бек, которому они отбывают повинности, считает их происходящими от чагар, поселенных некогда уцмием, но между прочим показал, что ни он (ему около 60 лет от роду), ни отец его никогда не продавали и не брали к себе в дом в услужение жителей этого селения; следовательно, если и допустить, что они по происхождению от чагар, то это состояние они утратили так давно, что время это исчезло даже из памяти народной.

Жители сел. Туманляр особого выгона не имеют, а скот их пасется на Алвачи-кутане, принадлежащем Ахмет-хану, до сбора хлеба. Известным местом на этом кутане они пользуются издавна, так что весною, когда овцы еще и не перегнаны с кутана, это место оставляется для их скота.

Жители сел. Янгикент имеют мюльки: выше селения неполивные и ниже селения поливные. Эти последние (т. е. поливные мюльки) и общественные земли этого селения находятся на Араб-кутане, принадлежащем Гатам-беку, Альвам-кутане и Газучали-кутане, принадлежащих Ахмет-хану. Земли на этих кутанах всегда находились в пользовании жителей этого селения. Владельцам названных кутанов, по показанию жителей, принадлежат земли этих кутанов, кроме тех мест, которые [216] заняты жителями под хлебопашество и покосы; но места, не занятые посевами на этой земле, отдаются владельцами кутанов вместе с прочими принадлежащими им землями на тех же кутанах под пастьбу баранов в зимнее время года. Скот жителей этого селения до осени пасется на всех трех кутанах, принадлежащих Ахмет-хану; на кутане Газучали есть известное место, на котором скот пасется, как только начнет расти трава весною, хотя бы бараны и не были еще перегнаны с этого кутана; зимою же жители держат свой скот на дворах, а в хорошую погоду выгоняют в лес.

Владельцам — бекам названных четырех кутанов жители этого селения никаких повинностей не отбывают. Таким образом, кутаны эти представляют вид смешанного владения: с одной стороны, беки, по обычаю, имеют право отдать под пастьбу баранов и часть земель, не занятых посевами, находящихся в пользовании поселян сел. Янгикент, получая за это плату с хозяев (баранов) в свою пользу, с другой стороны, поселяне имеют право пасти свой скот с весны до осени и на тех местах этих кутанов, которые принадлежат бекам. Пространство мюльков на этих кутанах жители Янгикента определяют в 900 саб земли, т. е. 75 дес. Пространство общественных земель на этих кутанах поверенные не определили, но показали, что ежегодно они распахивают половину этой земли всеми своими плугами в течение 3 дней в году, иногда весною, иногда осенью. Всех плугов в селении, по показанию поверенных, 26; одним плугом в день распахивается: весною — 5 саб земли, осенью — 3 сабы. На основании этих данных и принимая среднее количество земли, распахиваемой в один день плугом, в 4 сабы, в три дня всеми плугами можно распахать 212 саб; прибавляя к этому такое же количество земли, остающейся ежегодно под паром, получим, что вся общественная земля в этом селении составляет 424 сабы, или немного более 35 дес. Земля эта делится между обществом селения, мусульманами, таким же порядком, как делятся общественные земли на Терекеме, причем на три двора, не имеющих рабочего скота, дается участок, равный участку одного плуга.

На Памаш-кутане, принадлежащем Шамсул-Вара-беку с братьями, которым жители сел. Янгикент отбывают повинности, общество этого селения никакого пользования не имеет, но отдельным лицам из поселян этого селения беки дозволяют пользоваться землею на этом кутане под хлебопашество бесплатно. Сел. Янгикент за измену последнего оставшегося в живых владельца Мехти-бека Джамов-бек-оглы предположено конфисковать в казну.

Жители сел. Чумлы имеют небольшой общественный выгон, на бекских же кутанах никакого пользования не имеют. По недостатку у них пахотных земель они арендуют их преимущественно у башлинцев.

Арендная плата, по объяснению жителей, бывает обыкновенно 1/4 или 1/5 частью урожая,, причем владелец земли дает семена на приходящуюся ему часть и нанимает на эту часть жнецов, так что арендатор, собственно, платит не долю урожая с арендуемой им земли, а принимает на себя обязательство распахать для владельца участок, равный 1/4 или 1/5 части нанятой им земли, и посеять на ней семена владельца.

Кроме мюльков в сел. Чумлы есть пахотные и покосные участки, принадлежащие мечети, которые отдаются в пользование беднякам,, за что они во время уразы (поста) приносят в мечеть чуреки для молящихся. Земли эти образовались по завещанию после умерших. Мюльками жители в этих трех селениях распоряжаются свободно и продают как между собою, так и посторонним; только в сел. Туманляр [217] не было примера продажи мюльков не жителям своего селения (Случаи продажи мюльков посторонним жителям, указанные поверенными, следующие.

Житель того же селения Рамазан-Гасан-оглы лет 12 назад продал свой мюльк на Араб-кутане капитану Абдула-беку-Казай-бек-оглы. Абдула-бек на запрос комиссии об этой покупке отвечал, что он действительно имеет участок на Араб-кутане, доставшийся ему от отца; как же приобрел его отец этот участок — покупкою или по наследству — не знает. Принимая в соображение, что ни он, ни отец его не имели в Янгикенте подвластных раят, участок не мог быть приобретен иначе, как покупкою. Рамазан-Гасан-оглы подтверждает, что мюльк он продал отцу Абдула-беку Казай-беку). Беки отвергают право поселян продавать мюльки посторонним лицам и говорят, что это делалось без их ведома и согласия. Вымороченные мюльки и от переселившихся поселян поступали в распоряжение беков, но в большинстве случаев беки передавали их кому-либо из своих приближенных; в сел. Туманляр есть у беков несколько участков земли, образовавшихся от вымороченных мюльков поселян и от переселившихся в прежнее время. В селениях Янгикент и Чумлы на памяти жителей не было примера одиночных переселений, но при отце Гатам-бека, Ибах-беке, все жители сел. Чумлы, как показали поверенные, перешли было в сел. Янгикент, в то время управляющим Кайтагом был Джамов-бек, который некоторых уговаривал, других заставлял возвратиться на прежнее место жительства, объяснив поселянам, что селение не может уничтожиться без разрешения государя.

Главнейшие виды повинностей, отбываемых бекам жителями селений Чумлы, Туманляр и Янгикент, заключаются в следующем.

Поселяне доставляют в дом бека по очереди зимою, когда нельзя выгонять скот в поле, саман и сено для прокормления бекских лошадей и скота. Повинность эта обыкновенно исполняется так: в те дни, когда необходимо, очередные дворы доставляют в дом бека (люди носят на себе) по одной сапетке (корзина) самана и по вязанке сена. Размер этой повинности зависит от количества лошадей и рабочего скота, имеющегося у бека.

Поселяне дают своих лошадей для посылок по надобностям бека, повинность эта зачитается в очередь с арбами; выставляют нукеров; доставляют дрова в дом беков и дают арбы по другим надобностям беков; заготавливают и перевозят материал для постройки дома, казмы и заборов для беков; иногда работают при постройке заборов и при починке дома бека, что продолжается не более одного дня. На полевые работы для беков не выходят; только жители сел. Туманляр иногда эврезом жнут хлеб бекский один день в [218] году и косят сено один день в году. Размер и виды всех упомянутых повинностей не для всех трех селений одинаковы. Вообще же все эти повинности можно подразделить на два разряда: на постоянные, т. е. повторяющиеся ежегодно, и случайные. К последним относятся: постройка дома для бека, случающаяся через несколько десятков лет; постройка казмы, повторяющаяся через 6 — 10 лет; постройка заборов вокруг дворов и садов бекских, случающаяся через 3 — 4 года. Кроме сего поселяне обязаны содержать бекских кунаков, что исполняется таким же порядком, как и в Терекеме, и выставляют нукеров для беков.

Главнейшая из всех видов этих повинностей есть арбяная. Можно составить приблизительный расчет о числе ароб, выставляемых ежегодно поселянами для доставки дров и по другим надобностям беков, и сколько очередей каждой арбе приходится сделать в течение года [см. табл. 12]:

[Таблица 12]

Примечание.

Чтобы не уменьшить по возможности действительно размер арбяной повинности, то сверх постоянных повинностей прибавлена одна очередь для всех ароб на случайные повинности.

В сел. Янгикент число ароб потому несоразмерно мало с числом дворов, что половина жителей этого селения евреи, которые ароб не имеют и этой повинности не отбывают.

Из этой таблицы [12] можно видеть, что число ароб, выставляемых жителями ежегодно, наибольшее в сел. Туманляр. Это происходит оттого, что беки этого селения круглый год живут в нем, а также и потому, что количество дров, доставляемых бекам, проставлено, по показанию капитана Абдула-бека, чтобы показать наибольший размер этой повинности; другие же беки подобных указаний не делали, а ограничивались непосредственным ответом по мере надобности. Число ароб, выставляемых жителями сел. Янгикент, потому наименьшее, что беки там не проживают зимою, через это значительно сокращается размер доставляемых в дом их дров.

Жители сел. Чумлы между прочим показали, что прежде они давали арбы только для перевозки бека с семейством, если оно куда-нибудь ехало, доставляли дрова в дом бека в селении и перевозили хлеб бекский на мельницу и обратно в дом бека; теперь же исполняют и другие повинности; что прежде был один бек и ему отбывали меньше повинностей, а теперь три и каждому отбывают больше повинностей. В сел. Туманляр тоже два бекских двора.

Муллы, старшины и чауши освобождены в этих селениях от повинности бекам; нукеры бекские тоже освобождены от всех других повинностей. [219]

В казну жители этих трех селений платят наравне с прочими по 2 руб. в земский сбор и исполняют натуральные земские повинности.

В магале Верхний Терекеме есть небольшое селение Мола-кент, образовавшееся около 30 лет тому назад. В этом селении в настоящее время около 18 дворов поселян, его образовали выходцы из Горного Кайтага Даргинского округа и из сел. Хущаха. На месте этого селения, по преданию, было прежде селение, носившее то же самое название, жители которого во время чумы все погибли. Нынешнее сел. Мола-кент образовалось во время управления Кайтагом Джамов-бека, который, разрешив селиться на этом месте, заключил с переселенцами условие, по которому они обязались по истечении 30 льготных лет доставлять ему по одной арбе дров. Это условие, написанное на клочке бумаги, нигде не засвидетельствованное, не должно иметь значения как обязательство для поселян, так как Джамов-бек не был уцмием, а управляющим Кайтагом, поставленным нашим правительством, а потому не мог распорядиться свободно землею, как собственностью, тем более что и соседнее селение Янгикент отдано было генералом Ермоловым в управление матери его, жене Адиль уцмия, по возвращении ее из Аварии после смерти мужа, вследствие чего и помянутое выше условие может служить лишь доказательством того, что жители сел. Мола-кент не самовольно водворились на месте настоящего их поселения. Да и сам Джамов-бек, как видно из протокола Дербентской комиссии, не простирал свои права на это селение, ибо оно в оных не значится; тогда как все земли и селения, на которые предъявляли свои права беки, записаны во вторую графу этого протокола.

Жители этого селения и теперь не отбывают повинностей бекам. Когда стали селиться в Мола-кенте, места прежде бывшего поселения заросли уже лесом, так что новые переселенцы и до сего времени расчистили для себя лишь небольшие участки под пашни и до 30 саб земли для общественного выгона; покосов же своих не имеют и нанимают их у жителей ближайших селений.

VII. Бывший общественный строй узденских частей Кайтага, владение и пользование землями в этой части Кайтага, сохранившееся и в настоящее время. Хозяйство узденей и ремесленные и побочные промыслы

О существовавших в прежнее время отношениях узденей к уцмиям было упомянуто в главе первой этой записки, из которой видно, что уздени составляли совершенно свободные и независимые от власти уцмия общества. Только магал Уцари и еще два селения, Абдашка (магал Шуркант) и Турага (магал Катаган), имели обязательные отношения к уцмию в том отношении, что платили ему определенную дань или подати от своего хозяйства, в остальных же отношениях — по своему общественному строю и праву свободно распоряжаться своим временем и имуществом — они нисколько не отличались от прочих узденей Кайтага.

Магал Уцари платил уцмию следующие подати: жители сел. Уцари — 30 баранов, 30 барашков, 20 козлов, 20 козлят; жители сел. Шари — 20 баранов, 20 барашков, 10 козлов, 10 козлят и 2 телят годовалых; жители сел. Чагры — 21 батман масла (один батман=6 фунтам); жители сел. Сона-Кара давали 9 веревок для увязки на вьюки масла, которое давали чагринцы, одну сабу ячменя для лошадей нукера уцмия и один шерстяной чувал для нукера. Подати эти по [220] конфискации имений и доходов уцмия долгое время поступали в казну в том же виде; в настоящее же время взамен этой подати жители обложены по 2 руб. с двора в земский сбор.

Жители сел. Абдашка платили маслом, а жители сел. Турага платили маслом или сигязи (грубый холст), или хлебом, но в каком количестве, поверенные от общества указать не могли. Право на взимание этих податей принадлежало тому, кто носил достоинство уцмия, к бекам же это право по наследству не переходило.

Происхождение таких обязательств жители магала Уцари объясняют тем, что магал их составлял слабое общество, подвергавшееся частым нападениям сюргинцев и кайтагдев, и, не имея средств, прибегал к покровительству уцмия, за что и обязался платить ему дань. Уцмий же имел следующее средство смирить их врагов: жители этих мест постоянно приходили в Терекеме с солью и хлебом, и здесь уцмий мог хватать и арестовывать их за набеги на уцаринцев.

Обязательства жителей селений Абдашка и Турага объясняют тем, что уцмий отдал им принадлежавшую ему гору Дубасара, которая и до сего времени находится в их пользовании под хлебопашеством и покосами.

Между всеми узденскими обществами сел. Башлы по населенности и богатству своих угодий имело преобладающее влияние в делах, относившихся до всего Кайтага. Но вместе с тем это селение из всех узденских обществ было в более тесных отношениях к уцмию, так как он жил здесь почти постоянно; хотя и случалось, что башлинцы, недовольные поведением уцмия, изгоняли его из своего селения, и тогда он переносил свое местопребывание в Маджалис. Башлинцы смотрели на уцмия как на своего естественного предводителя и защитника как от внешних врагов, так и внутренних, но по их понятию поддерживание внутреннего порядка и преследование злонамеренных людей лежало ла обязанности уцмия, для чего общество отдавало в его распоряжение всех своих тулганов (земскую стражу), словом, вверяло ему в некотором роде исполнительную власть и в вознаграждение за это представляло ему некоторые материальные выгоды. Уцмий, говорят башлинцы, за то, что держал наше знамя, защищал нас от внешних врагов и поддерживал внутренний порядок, пользовался правом на некоторых общественных землях в известное время года пасти свои стада или отдавать их под пастьбу посторонним лицам за плату в свою пользу, но с тем условием, что в случае отдачи их в наем поступало в пользу общества по 8 баранов с каждого ятага. Кроме сего в пользу уцмия поступала половина штрафа, взыскивавшегося с жителей за убийство, воровство, увоз женщин.

Суд же в сел. Башлы был совершенно самостоятельный, и уцмий не имел права наказывать жителей без судебного приговора.

Селение Башлы разделяется и теперь на 6 магалов, из которых жители одного магала по происхождению чагары, остальных пяти — уздени. Чагары были поселены в Башлах уцмиями и пользовались землями: отчасти на бекских кутанах, отчасти на общественных землях этого селения. В настоящее время чагары совершенно слились с прочим населением и пользуются общественными землями наравне с прочими жителями этого селения.

Для разбора и решения как уголовных, так и гражданских дел, по адату, общество сел. Башлы избирало 6 картов (судьи и старшины вместе) и одного кадия из людей ученых для решения дел по шариату. Решения как картов, так и кадий были безапелляционны. Для исполнения различных полицейских обязанностей, как, например, для [221] произведения и исполнения решений суда в случае сопротивления, для преследования воров и разбойников и вообще людей, совершивших какие-либо преступления, в сел. Башлы было 60 постоянных наследственных тулгаков, в помощь которым каждый магал по очереди ежемесячно назначал из среды своей еще 30 тулгаков. Кроме названных должностных лиц в Башлах избирался еще мангуш, обязанности которого заключались в следующем: он созывал общество на сход, когда нужно было решать какое-либо общественное дело, созывал картов для разбора судебных дел, созывал тулгаков для приведения в исполнение решений суда, свидетельствовал потравы на полях и арестовывал скот.

Карты за исполнение своих обязанностей получали следующее вознаграждение. Из дохода за сбор дикой марены на землях общественных каждый карт получал от 3 до 5 руб., с нефтяного откупа — по 5 руб., с соли — по 1 руб.; с кутанов, отдававшихся обществом на откуп, откупщики платили сверх откупной платы по одному барану с каждого кутана в пользу всех картов; при ежегодном разделе общественной земли каждый карт получал двойной участок. Кади получал с каждого двора по 3 са пшеницы (са = 1/8 сабы). Половина штрафа за преступления и весь штраф за маловажные проступки поступали в распоряжение общества. Штраф этот делился между теми тулгаками, которые приводили в исполнение решения суда, и часть из оного, более чем каждому тулгаку, поступала в пользу мангуша. Мангуш кроме сего получал от общества ежегодно по одной лошади; наследственные тулгаки никакими особенными преимуществами не пользовались, кроме почета.

В пользовании жителей этого селения находятся небольшие участки пахотной и покосной земли, расчищенные ими из-под леса, принадлежащие в собственность каждому отдельному хозяину (мюльки); остальные же земли находятся в общественном владении.

Общественные пахотные и покосные земли переделяются ежегодно между всеми жителями на равные части: сначала земля делится на шесть равных участков по числу магалов, а потом уже каждый магал делит доставшийся ему участок на равные части по числу дворов; если в каком магале больше дворов, то избыток дворов причисляется к тому магалу, где их меньше.

Селение это имеет общественный выгон и лес, в котором растут и строевые деревья. В числе общественных земель есть пастбища, отдающиеся на откуп.

Дохода с пастбищных мест общество получает: за выкопку дикой марены на общественных землях от 600 до 900 руб., но это доход непостоянный; бывают годы, когда этого дохода совсем не поступает; нефтяные колодцы общество отдает на откуп за 900 руб. (Из спорного дела между башлинцами и беками было видно, что за нефтяной откуп откупщик платил с 1866 г. по 2300 руб. и, кроме того, обязался отпускать на каждый двор поселян этого селения, платящий подати в казну, по 2 ведра нефти); за отдачу на откуп соленых озер откупщик дает каждому двору от 1 до 2 саб соли, смотря по количеству сбора соли.

Земли жители этого селения пашут плугом и сохою.

Поля засевают преимущественно пшеницею и ячменем, изредка кукурузою и просом, преимущественно в неурожайные годы; чалтык не сеют, в прежнее время сеяли хлопчатник, но теперь по недостатку воды оставили. Мюльки жителей неполивные; общественные же земли, хотя и считаются поливными, но так как воды недостаточно, то из этих земель засеваются небольшие участки. [222]

Население сел. Башлы считается в 823 двора. Количество пахотных, покосных и пастбищных земель, принадлежащих этому селению, определить без измерения невозможно, но несомненно, что ее избыток достаточен на потребности жителей, если общество имеет возможность из своих земель и угодий извлекать значительные выгоды (Статистические сведения, собранные окружным управлением, не дают даже приблизительного понятия о количестве земель, принадлежащих обществу сел. Башлы. Так, в них показано: всей удобной под хлебопашество земли 14 000 саб, или 1116 2/3 дес.;. покосной 600 саб, или 50 дес.; пастбищной 3500 саб, или 291 2/3 дес. Цифры весьма невероятные для общества, которое считается в Кайтаге из числа богатых по угодьям) отдачею их в наем.

Доходы, получаемые обществом сел. Башлы с общественных земель и угодий, расходуются: частью на уплату казенных податей за общество, а частью на уплату жалованья, 2 мангушам по 30 руб. каждому в год, 6 чаушам по 30 руб. в год каждому, 2 караульщикам, выходящим ночью в караул, по 30 руб. в год каждому и 3 конным чапарам для рассылки по казенной надобности по 30 руб. в год каждому.

В настоящее время в этом селении один старшина и 3 судьи, которые получают 1/3 штрафа за воровство, поранение и увоз женщин и весь штраф за маловажные проступки; остальные же затем части и весь штраф за убийство поступают в окружные суммы.

У Башлинского общества с наследниками Далгат-бека (племянниками Гатам-бека) есть спор за пользование Неут-кутаном. Кутан этот, как видно из дела, находится издавна в смешанном пользовании беков и жителей этого селения, причем общество сел. Башлы имело право пользоваться на этом кутане под хлебопашество, а беки отдавать этот кутан в зимнее время под пастьбу баранов. Впоследствии башлинцы и беки стали рыть на этом кутане нефтяные колодцы и отдавать их на откуп. При начале спора у башлинцев было вырыто 84 колодца, у беков — 12. Сущность настоящего спора заключается в том, что, по мнению башлинцев, беки, кроме права на пастьбу баранов в зимнее время, других прав на этот кутан не имеют; по объяснению же беков, башлинцы имеют право распахивать на этом кутане незначительное количество земли, пользоваться нефтью из болот, лесом наравне с жителями других селений и беками, а потому требовали закрытия колодцев, вырытых ими, или соглашались, чтобы доход с нефти делился между ними и беками пополам.

Опор этот несколько раз разбирался в окружном суде, и так как башлинцы не были согласны с решением суда, то дело было представлено на разрешение начальнику Дагестанской области.

Начальник области в предписании военному начальнику Южного Дагестана от 29 августа 1868 г. за № 4475 сделал следующее распоряжение: «Полагаю разбор дела возложить на комиссию, а до того утверждаю распоряжение полковника Мадатова: обязать Гатам-бека и Башлинское общество подписками, чтобы до решения дела не открывали нефтяных колодцев и чтобы не изменяли пользования землею, а оставались в границах и размерах пользования, какие существуют в настоящее время, причем в пользовании башлинцев должны оставаться 84 нефтяных колодца, а в пользовании наследников Далгат-бека — 12 колодцев. Что же касается до самовольной распашки башлинцами Неут-кутана (Гатам-бек поданным им прошением жаловался, что общество сел. Башлы выслало до 350 плугов и распахало всю удобную землю на Неут-кутане.

Спор о Неут-кутане между беками и Башлинским обществом разрешен комиссией, временным ее постановлением от 26 мая 1873 г.), то сделать распоряжение, чтобы по снятии [223] в этом году посевов земли эта по-прежнему предоставлена была в пользование беков».

Бывший общественный строй в прочих узденских магалах Кайтага был с незначительными изменениями одинаковый с башлинским. Везде для разбора шариатских дел существовали кади из духовных лиц и карты для разбора дел по адату; только в некоторых магалах карты назывались кевхами; мангуши были преимущественно по одному в магале, и главная обязанность их состояла в том, чтобы созывать общество всего магала на совещание. Тулгаки, так же как и в Башлах, были во всех магалах, за исключением магалов Ирчамуль, Кара-Кайтаг, и главнейшая обязанность их заключалась в том, чтобы приводить в исполнение решение суда. В магалах Ирчамуль и Кара-Кайтаг в случае сопротивления подчиниться решению суда лицо, которому следовало удовлетворение, прибегало к помощи своего тухума; через это по создании поверенных этих магалов у них часто происходили споры между тухумами и убийства.

Всех узденских магалов в Кайтаге было восемь, и каждый магал составлял отдельный и независимый союз; только в случае опасности, угрожавшей нашествием иноплеменников, все узденские магалы с присоединением и Других частей Кайтага составляли общий союз под названием Уцми-Дага.

Существенное различие общественного строя в различных магалах заключалось в том, что в некоторых местах право быть избранным в карты или кевхи принадлежало только некоторым известным тухумам, в других местах на эти должности избирались из среды всего населения. Так, в магалах Гапш, Шуркант (кевхи), Катаган (кевхи), Ирчамуль (кевхи) и Кара-Кайтаг (кевхи) карты или кевхи избирались из известных тухумов; в магалах Уцари и Ганк карты избирались из среды всего населения; только в сел. Кубачи (магал Ганк) карты избирались из известных 8 тухумов; в магале же Муйре карты, хотя избирались обыкновенно из известных тухумов, но если из среды их достойных не было, то избирали и из других. Карты последних трех магалов за исполнение своих обязанностей получали часть штрафов, взыскивавшихся с жителей за преступления и проступки, и освобождались от очередной караульной службы, что в прежнее время составляло довольно тяжелую обязанность, ибо каждому приходилось выходить в караул довольно часто. В других магалах или в тухумах кевхи, кроме освобождения от караульной службы, не получали никакого особого вознаграждения.

Таким образом, в тех магалах, где право быть избранным в карты и в кевхи принадлежало только известным тухумам, они довольствовались одним почетом и не получали от общества никакого вознаграждения. Тулгаки за исполнение своих обязанностей получали тоже часть из штрафов. Когда спор возникал между жителями различных селений, то его разбирали карты тех селений, к которым принадлежали тяжбущиеся, и если не успевали примирить тяжбущихся или решением их последние были недовольны, то дело разбиралось и решалось картами какого-либо постороннего селения. Карты или кевхи были в каждом селении, только в магале Ирчамуль, в состав которого входят 22 селения, было всего 3 кевхи, жившие в селениях Керхия, Шиланши и Кирцык. Апелляции на решения сельских картов поступали в одних магалах к джамаату (обществу), из среды которых почетные люди решали дела, в других — к собранию всех картов, в третьих — к картам известного селения; в числе последних карты сел. Уркарах пользовались особым предпочтением, которые в своем селении решали [224] дела безапелляционно; с апелляционными же жалобами обращались к ним не только жители того же магала (Гапш), но к ним обращались и жители других магалов — Муйре и Уцари.

Дела по шариату решали кадии, избранные из духовных лиц. Кадии были почти в каждом селении, только в магале Уцари был один кадий на все четыре селения. Почти в каждом магале были первенствующие кадии, жившие в известном селении, к которым обращались с апелляционными жалобами на решения сельских кадиев, но иногда апелляции приносились к кадиям из другого магала и даже акушинскому кадию. В Нагорном Кайтаге особенным предпочтением пользовались уркарахский и кубачинский кадии, к которым обращались с апелляционными жалобами жители и других магалов. Кадии в большинстве узденских магалов избирались из людей ученых, т. е. знающих шариат и известных своею справедливостью; только в магале Кара-Кайтаг первенствующий кадий, живший в сел. Карталай, и в магале Ирчамуль первенствующий кадий, живший в сел. Тама, избирались из одних и тех же тухумов обществом всего магала, кто был известен знанием шариата. Кадий за свои обязанности везде получал вознаграждение, состоявшее в большинстве магалов в получении с каждого двора по одной сабе пшеницы, при разделе имений — по 25 к. с 10 р. стоимости имущества, и освобождался от караульной службы. Кадий сел. Уркарах получал от общества этого селения по 2 са пшеницы с двора, но зато ему принадлежало исключительное право совершать раздел имений во всем магале; таким же правилом первенствующие кадии пользовались и в некоторых других магалах. В магале Ганк кадии в большинстве селений получали в вознаграждение за свои обязанности по 30 руб. в год. В магале же Уцари кадий получал от общества покосное место на 20 вьюков сена; если же кадий был избран не из общества их магала, то сверх сего получал по 15 баранов в год.

Почти все земли, пахотные и покосные, в этой части Кайтага составляют мюльки, т. е. собственность каждого отдельного хозяина; только в магале Ирчамуль б селений имеют общественные покосные места, в совместном пользовании нескольких селений и сел. Кимия (магал Ганк) имеется тоже небольшое общественное покосное место. Эти общественные покосы делятся между всеми хозяевами на равные участки по жребию.

Земли пахотные в большинстве селений, за исключением магалов Ирчамуль и Кара-Кайтаг, составляют незначительные участки: в сел. Кубачи только шесть хозяев имеют пахотные земли величиною от 3 до 10 саб посева, а в сел. Кара-Курейш совсем нет пахотных земель (В статистической таблице, составленной в окружном управлении, в этом селении показано пахотной земли 15 саб, или 1 1/4 дес.). Своего хлеба, по показанию жителей, почти везде недостает на годовое продовольствие; только в магалах Ирчамуль и Кара-Кайтаг производится хлеба в достаточном количестве.

Кроме мюльков почти во всех селениях есть пахотные и покосные земли, принадлежащие мечетям, образовавшиеся по завещанию. Порядок пользования ими в различных местах различный, что зависело от воли завещателя, но в большинстве случаев земли эти по порядкам пользования ими можно разделить на три разряда: к первому принадлежат земли, которыми пользуются постоянно наследники завещателя; ко второму — земли, переданные в распоряжение общества, которыми пользуются все жители по очереди; к третьему принадлежат земли, [225] находящиеся в непосредственном распоряжении мечети, которые отдаются в аренду благонадежным людям из части урожая. За земли же первых двух разрядов пользующиеся ими платят в мечеть, согласно воле завещателя: за пахотные — определенным количеством пшеницы, а за покосные — салом. Хлеб, приготовленный из пшеницы, поступающий в мечети, раздается молящимся, муталимам (ученикам школы) и мулле; сало же употребляется на освещение. В магале Уцари мечетские земли были разделены между жителями, и за пользование ими платят в мечеть по 10 батманов печеного хлеба (батман = 6 фунтам) с каждой сабы земли.

В общественном пользовании большинства селений этой части Кайтага состоят пастбищные горы, а в магале Кара-Кайтаг есть пастбищные места, лежащие ниже селений. Пастбищные места в большинстве случаев находятся в совместном пользовании нескольких селений, но есть и такие, которые принадлежат отдельным селениям. Так, жители сел. Кубачи (магал Ганк) имеют общественную пастбищную гору, называемую Дутля, на которой может пастись до 6000 баранов, но, по установившемуся обычаю, жители сел. Сулев-кент имеют право пасти там своих лошадей; селения Ширя и Амузги имеют пастбищную гору в совместном пользовании; сел. Харбук имеет отдельную пастбищную гору, а также и сел. Кишия. В магале Уцари все селения имеют пастбищные горы, но так как пастбищ там недостаточно для них, то нанимают у посторонних; горы эти служат летними пастбищами, но склоны, обращенные к югу, служат и зимними пастбищами, так что жители этого магала скот свой не перегоняют на зиму на плоскость. В магале Гапш только два селения, Уркарах и Кара-Курейш, имеют пастбищные горы; другие селения не имеют, хотя и занимаются овцеводством, а потому пастбищные места нанимают. Жители селений магала Муйре не имеют пастбищных гор, хотя во всех селениях более или менее занимаются овцеводством, и летние пастбища нанимают у сюргинцев и казикумухцев, а зимние — на плоскости. В магалах Шуркант и Катаган жители не имеют пастбищных гор, хотя в первом магале жители 4 селений: Абдашка, Джинабаджи, Дахниса и Беркли, а во втором магале жители всех селений занимаются овцеводством и пастбища нанимают: зимою — на плоскости, летом — в горах. В магале Ирчамуль селения имеют пастбищные горы: Турага и Кирадж имеют общую сенокосную и пастбищную гору Цуван (верхняя часть горы — пастбище, нижняя — покос). Шиланши и Барша имеют общую сенокосную и пастбищную гору Диглян; Бартуа и Ургаа имеют сенокосную и пастбищную гору Агли-Дирба; селения Тама и Ганаки имеют общую пастбищную гору и сел. Адага — отдельную гору. На горах этих жители названных селений пасут своих овец и отдают в наем. В магале Кара-Кайтаг все селения имеют пастбищные места, ниже селений эти места находятся в совместном пользовании нескольких селений, только сел. Джибагни имеет отдельный участок, остальные затем — Джевгат и Руча имеют общие пастбища; Кулягу, Машаты, Хадага — общие; Газия, Баршамай, Карталай, Карацан имеют общее пастбищное место.

Общественные выгоны находятся почти при всех селениях. Лес в пользовании жителей есть, но не при всех селениях: в магале Ганк жители селений Кубачи, Сулев-кент, Харбук и Шуркалу имеют в своем пользовании незначительные леса, другие три селения лесу не имеют; в магале Уцари леса очень мало, так что на топливо употребляется и кизяк; в магале Гапш есть лес, но не строевой; в магале Муйре есть нестроевой лес; строевым же лесом пользуются на Кара-Сырте; в магалах Катаган и Шуркант есть лес в совместном пользовании [226]

Нескольких селений, в магале Ирчамуль при каждом селении есть лес, но не везде строевой; магал Кара-Кайтаг изобилует лесом, лес по Кара-Сырту находится в общем пользовании жителей всего магала; лес, лежащий на плоскости под названием Улумеша, находится в исключительном пользовании жителей селений: Газия, Баршамай, Караталай, Карацан и Джинаби, а лес под названием Угру-меша находится в исключительном пользовании селений Дуга, Джевгат и Джибагни.

Кроме перечисленных земель жители магала Кара-Кайтаг имеют сады внизу почти на плоскости, а в пользовании жителей магала Ирчамуль находится земля, лежащая ниже каракайтагских садов, под названием Утар-кутан, служащая зимним пастбищем для их скота, они имеют сады вместе с каракайтагдами. Сверх сего 6 селений магала Ирчамуль имеют право пользоваться солеными озерами на берегу моря, в Терекеме, два весенних месяца. Право это принадлежит селениям: Антиль, Кирцык, Варент, Керхия, Шиланши и Барша.

Земли пахотные и покосные во всех магалах неполивные, только в магале Кара-Кайтаг есть часть поливных земель. Земля распахивается сохою и ежегодно удабривается, за исключением Кара-Кайтага. Одна и та же земля ежегодно засевается только в магалах Ирчамуль и Кара-Кайтаг, часть оставляется под паром.

Средний урожай, по показанию жителей, сам-третей и сам-четверт, лучший — сам-сем и сам-восемь. Поля засеваются преимущественно пшеницею (особые сорта, мелкое зерно называется сильсиль, покрупнее — магар), ячменем, просом и коноплею.

О количестве земель, находящихся в пользовании жителей узденских магалов, нет достаточно данных, по которым можно было бы составить хотя бы приблизительные исчисления. Поверенные от обществ не могли дать никаких указаний по этому предмету, а заявили, что сведения как о землях, так и о числе имеющегося у них разного рода скота они доставляли в окружное управление; впрочем, некоторые из них дали приблизительные цифры о скотоводстве. Таким образом, заимствуя сведения об этом из статистической таблицы, составленной в управлении Кайтаго-Табасаранского округа, можно составить следующую таблицу по земельным угодьям, находящимся в пользовании жителей узденских магалов Кайтага, приняв общие цифры для каждого магала в полном составе [см. табл. 13].

Цифры, представляемые этой таблицей [13], надо полагать, значительно ниже действительности, в особенности в отношении к покосным и пастбищным землям. При всем том цифры эти дают довольно верное наглядное понятие об относительном богатстве земельными угодьями между различными магалами, отношение же между пахотными и пастбищными землями, а также и то, что жители многих селений нанимают пастбища в других местах, указывают, что в большинстве магалов земледелие не должно составлять главного промысла жителей, и действительно, скотоводство, и преимущественно овцеводство, имеет более важное значение в этой части Кайтага [см. табл. 14].

Но земледелие и скотоводство не составляют еще всех средств существования жителей этой части Кайтага. Скудные по качеству в большинстве магалов земельные угодья побудили жителей издавна обратиться еще к другим промыслам, заключающимся в домашнем производстве различных предметов из местных продуктов, и некоторым ремеслам. Так, в магале Ганк жители сел. Кубачи занимаются выделкой оружия, как огнестрельного, так и холодного, сукон, и здесь есть серебряных и золотых дел мастера, работа которых — золотая насечка на кости и железе; жители сел. Сулев-кент выделывают глиняную [228]

[Таблица 14]

* В магале Ирчамуль 5 селений овец не имеют, в магале [...] 4 селения не имеют овец, и в магале Катаган одно селение не имеет овец, но они из расчета не исключены. Если исключить число дворов этих селений, то в магале Ирчамуль (72 двора) придется на каждый двор овец и коз по 5 голов, в магале Шуркант (92 двора) — по 7 голов на двор, а в магале Катаган (17 дворов) — по 36,6 голов на двор.

посуду и сукна; жители сел. Амузги выделывают кинжальные клинки, косы и другие железные изделия и сукно; жители сел. Ширя выделывают сукна; жители сел. Харбук выделывают ружейные и пистолетные стволы, косы, сохи, подковы, топоры и другие железные изделия, и есть между ними серебряных дел мастера; жители сел. Кишия выделывают грубый холст (сигязи); жители сел. Шуркалу выделывают сукна. В магале Уцари во всех селениях делают сукна. В магале Гапш жители селений Уркарах и Диблюк выделывают сигязи; жители сел. Чишили выделывают бурки; жители сел. Кара-Курейш и Зурмачи делают сукна. В магале Муйре жители селений Ирига и Кудагу выделывают сигязи (грубый холст) и паласы; в прочих селениях — бурки и паласы. В магалах Шуркант, Катаган, Ирчамуль и Кара-Кайтаг во всех селениях выделывают сигязи, а в сел. Хунгия (магал Катаган) выделывают бурки. Большинство предметов этого производства имеет сбыт и в других местах. Кроме сего бедные люди из всех магалов, за исключением Ирчамуль и Кара-Кайтаг, ходят на заработки в Терекеме и другие недальние места во время выкопки марены, покоса и жатвы.

VIII. О Гамринском магале, бывшие отношения населения этого магала к бекам. Подразделения населения на различные классы. Существовавший прежде общественный строй в селениях этого магала. Существующие теперь отношения к бекам поселян сел. Каякент

Гамринский магал составлял прежде отдельное и независимое владение под управлением бека из фамилии Карачи, из которых старший в роде был правителем всего магала.

Беки этого магала, как правители малочисленного народа, никакого особого политического значения не имели в прежнее время, и если не находились в вассальной зависимости от других, более сильных владетелей, то, как видно из исторического очерка, находились почти [229] постоянно в принужденном союзе с уцмиями. Власть старшего бека этого магала над всем населением вообще выражалась тем, что он был предводителем народных ополчений во время войны и по его призыву жители обязаны были ополчаться; кроме сего часть штрафов, взыскивавшихся за преступления и проступки по определению суда с жителей этого магала, поступала в пользу беков. Других обязательств население этого магала не имело к бекам, за исключением жителей сел. Каякент, которые платили им подати произведениями земли, потому что были водворены на землях, принадлежащих бекам.

Население этого магала в прежнее время делилось на те же классы, как и в Кайтаге, т. е. на беков, чанков-беков, чанков происхождения неизвестного, шихов (сеидов), узденей, раят и чагар. В настоящее время как чистокровных беков, так и чагар в этом магале нет. Все касты населения этого магала имеют те же характеристические отличия, как и в Кайтаге. Раяты находились только в сел. Каякент, которые и теперь находятся в зависимости бека; чагары же бекские были только в сел. Утамыш, но утратили состояние этого сословия уже давно, так что в настоящее время нисколько не отличаются от прочих жителей этого селения и пользуются на равных правах с ними общественными землями.

В настоящее время, как было упомянуто выше, чистокровных гамринских беков нет, а есть внуки Кичи-хан-бека, последнего наследственного правителя этого магала, дети прапорщика Али-хана, рожденного от простой женщины. Беки эти, между которыми старший Амирхан, пользуются и теперь доходом с 30 дворов сел. Каякент (Селение это было продано Абыш-ханом и Али-ханом сыновьями Кичи-хана Джамов-беку за 8000 руб. Настоящей владелец этого селения — сын Джамов-бека, Амир-Чобан, говорит, что дворы эти предоставлены были его отцом во временное пользование Али-хана; сын же последнего, Амирхан, показал, что отец его пользовался доходом с 15 дворов еще до продажи Каякента, которые представлены были ему Кичи-ханом. Кроме сего несколько дворов каякентских платят подати дочерям Кичи-хана), из общественной земли сел. Утамыш им ежегодно выделяется участок: по показанию бека — на 60 саб посева, а по показанию поверенных сел. Утамыш — участок, равный участкам, приходящимся на два двора поселян; и кроме сего они пользуются водою из общественной канавы сел. Утамыш трое суток в течение года, имеют в своем владении два мюлька, купленные у жителей этого селения.

В прежнее время гамринские беки кроме земель, находящихся в пользовании жителей сел. Каякент, имели в своем владении и другие земли, проданные ими в разное время, из которых значительная часть находится во владении общества сел. Утамыш.

Жители всех селений этого магала, за исключением Каякента, в прежнее время назывались узденями. Суд по адату во всех селениях этого магала производили карты, избранные народом, а по шариату — кадии, избиравшиеся из духовных лиц, знающих шариат. Для исполнения полицейских обязанностей в каждом селении были мангуши и тулгаки, назначение которых было то же, что и в узденских частях Кайтага. Вообще общественное устройство в селениях этого магала в сущности нисколько не отличалось от такового же в узденских частях Кайтага; только жители сел. Каякент, как раяты бекские, обращались иногда с апелляционными жалобами на решение своих картов к бекам. Карты за свою службу получали право пользоваться водою 2 сутками более прочих жителей; при разделе общественной земли получали участки по своему выбору, освобождались от общественных повинностей; штрафы же за преступления делились между картами, мангушами и [230] тулгаками. Кадии за исполнение своих обязанностей получали 4 са пшеницы с двора и при разделе наследства по 25 к. с 10 р. стоимости наследуемого имущества.

Жители селений этого магала имеют в своем владении отдельные участки пахотной и покосной земли, составляющие собственность каждого отдельного хозяина (мюльки (О происхождении мюльков некоторые показали, что они образовались из земель, расчищенных из-под леса, другие же — что о происхождении их не знают, но что они достались им по наследству от предков)), которыми они распоряжаются совершенно свободно, не исключая жителей сел. Каякент; только в одном сел. Усемикент нет мюльков, а вся земля общественная; впрочем, 5 хозяев этого селения имеют мюльки, купленные ими у жителей сел. Гашия. Почти во всех селениях этого магала есть небольшие участки пахотных земель, принадлежащие мечетям, образовавшиеся по завещанию, которыми пользуются, и доход распределяется на тех же основаниях, как и в других местах, где есть мечетские земли. Кроме сего в некоторых селениях есть земли, находящиеся в общественном пользовании жителей.

В сел. Утамыш (477 дворов) незначительная часть пахотной и покосной земли составляет мюльки, остальные затем земли находятся в общественном пользовании жителей не только этого селения, но и сел. Мюрего. Кроме сего жители сел. Утамыш имеют зимние пастбища, лежащие вокруг их селения. Жители сел. Мюрего (366 дворов) имеют мюльки, общественные же земли их находятся в нераздельном пользовании с жителями сел. Утамыш. В числе этих земель есть 4 участка пахотной поливной земли, которыми пользуются 4 года подряд жители сел. Утамыш, а потом 2 года жители сел. Мюрего. Поверенные этого селения заявили желание, чтобы общественные земли их, находящиеся в общественном пользовании с жителями сел. Утамыш, были разделены, поверенные же последнего селения заявили несогласие на раздел земель.

Жители сел. Кичи Гамри (72 двора) имеют в своем владении только мюльки, составляющие преимущественно пахотные земли, и только некоторые хозяева имеют и покосные участки. Жители этого селения платят ежегодно утамышскому кадию по 100 саб пшеницы за то, что общество сел. Утамыш предоставило в их пользование два участка земли — Бахля-иляля и Бурхиль-тя-иляля. Участки эти находятся в их пользовании с незапамятных времен, и ими пользуются все жители этого селения: некоторые — под хлебопашество, другие — под пастьбу скота. Земли, находящиеся в пользовании жителей этого селения, все неполивные.

Жители сел. Мамаул (14 дворов) имеют только пахотные неполивные мюльки, покосов нет. Жители этого селения платят утамышскому чаушу от 15 до 20 саб пшеницы в год за то, что общество сел. Утамыш предоставило в их пользование участок земли под названием Кара-Буга. Земля эта, по показанию поверенных этого селения, прежде принадлежала их обществу, но потом, очень давно, за эту землю у них возник спор с утамышцами, оконченный миром, по которому земля была оставлена в их пользовании, с тем чтобы они платили ежегодно утамышскому обществу определенную подать пшеницею. Земля эта находится в пользовании не всего общества, а только некоторые из жителей этого селения имеют там участки под хлебопашество, переходящие по наследству; те, которые пользуются этою землею, те и платят утамышцам. [231]

Жители сел. Бурдаки (27 дворов) имеют в своем владении только неполивные мюльки, в числе которых есть и покосы. Жители этого селения имеют право весною в течение 3 или 4 недель пасти свой скот на земле, принадлежащей обществу сел. Утамыш.

Жители сел. Алхаджа-кент (269 дворов) имеют в своем владении мюльки и два небольших участка общественной земли, из которых один, около селения, предоставлен в пользование казенным нукерам, а другой, близ берега моря, называемый Эльдарки, составляет пахотную поливную землю. Кроме сего в общественном пользовании жителей этого селения находятся зимние пастбища, лежащие вокруг селения.

В сел. Усеми-кент (105 дворов) все земли общественные, мюльков нет; только пять хозяев имеют мюльки, купленные ими у жителей сел. Гашия.

Жители сел. Гашия (24 двора) имеют мюльки, поливные и неполивные, общественные же свои земли они продали обществу сел. Каякент более 50 лет назад; впрочем, в общественном пользовании их есть пастбищные места, лежащие вокруг селения.

Кроме сего в общественном пользовании жителей названных селений, за исключением Усеми-кента и Гашия, есть леса.

Пашут землю жители селений Утамыш, Мюрего и Усеми-кент плугом, остальные — сохою. Сеют преимущественно пшеницу и ячмень, немного проса и кукурузы; чалтык и марену не сеют. Большая часть земель неполивная. Сады виноградные и фруктовые имеют жители только одного сел. Усеми-кент. Средний урожай на поливных полях сам-четверт и сам-пят, на неполивных сам-третей.

О количестве земель, находящихся в пользовании жителей этих селений, нет достаточных данных, на основании которых можно было бы составить хотя бы приблизительное исчисление. Несомненно, что самые богатые общества по земельным угодьям есть общества селений Утамыш и Мюрего, за которыми следует Усеми-кент; остальные селения бедны угодьями.

Скотоводством, и преимущественно овцеводством, занимаются в незначительном размере жители почти всех селений.

Особыми промыслами в этом магале жители не занимаются, только раннею весною жители уходят на заработки в Терекеме во время выкопки марены.

Сел. Каякент (376 дворов) образовали выходцы из бывшего Кубинского ханства, селений Даразарат, Абиль и Чархи; земля, на которой водворились переселенцы, принадлежала Гамринским бекам, и за пользование оною они обязались платить им определенные подати земными произведениями. Жители этого селения отбывают бекам следующие повинности: с одной пары рабочего скота дают по 5 саб пшеницы, с шелковичных садов дают бекам с большого сада по одной сабе барамы (шелковичных коконов), с малых садов — по 1/2, 1/3 и 1/4 сабы и т. д. Малые сады образовались от разделов по наследству, и на сколько частей сад разделился, такую долю одной сабы барамы и доставляют бекам. Натуральных повинностей жители этого селения никаких не отбывают, за исключением доставки податных произведений в дом бека.

В пользовании жителей этого селения находятся земли, носящие следующие названия: Кутан-кал, два кутана Даш, кутан Ахмет-хан и Гашия-Дуз; последний куплен обществом этого селения у общества сел. Гашия. Земли, находящиеся на этих кутанах, за исключением мюльков, «находятся в общественном пользовании и переделяются почти ежегодно поровну между дворами. Пашут землю жители этого селения плугом. Ежегодно распахивают половину пахотных земель, большая часть [232] которых поливная. Сеют преимущественно пшеницу и ячмень, средний урожай которых бывает сам-пят.

Сел. Каякент сыновья Кичи-хан-бека, Алыш-хан и Али-хан-бек, продали бывшему управляющему Кайтагом Джамов-беку за восемь тысяч рублей. В 1851 г. продавцы подавали в губернский суд прошение о совершении законной купчей крепости на продажу этого селения. Вследствие чего губернский суд, представив дербентскому губернатору просьбу названных наследников Кичи-хана, просил уведомления, нет ли со стороны правительства препятствий на совершение просимой купчей крепости. На это губернатор, уведомив суд, что просьба Алыш-бека и Али-хан-бека передана на рассмотрение в дербентскую комиссию о разборе бекских прав на имение, предложил суду приостановить совершение купчей крепости впредь до особого распоряжения (журнал Дербентского губернского суда 10 мая 1857 г.). Таким образом, купчая на продажу этого имения не была совершена, но Джамов-бек остался фактически владельцем этого имения.

Спустя несколько лет, в 1856 г., жители сел. Каякент подали в губернский суд прошение, в котором, жалуясь, что Джамов-бек стал требовать от них и другие повинности, в том числе и луд-баши с марены, которые они не отбывали прежним владельцам, и, представляя шариатские документы на покупки ими некоторых земель, находящихся в их пользовании, и на выкуп некоторых повинностей у Кичи-хан-бека, просили разрешения на выкуп земли и повинностей у Джамов-бека за ту цену, которую он заплатил гамринским бекам. При этом прошении были представлены следующие документы: 1) 1804 г. на покупку у Кичи-хан-бека и брата его Хасая двух кутанов лишь за 1320 руб., причем обязались взамен процентов с недостающей суммы платить ему сверх определенной подати еще по одной сабе пшеницы с двора и по одной чале самана с двух дворов; 2) что подать эту они выкупили у Кичи-хана в 1825 г. за 800 руб.; 3) 1830 г. о покупке у него (Кичи-хана) кутана Ахмет-хан за 650 руб.; 4) что в 1837 г. они выкупили подать, платимую ими взамен натуральных бекских повинностей по 5 саб ячменя с двора, за 1000 руб. и 5) 1831 г. о приобретении ими от общества сел. Гашия земли под названием Гашия-Дуз за 1036 руб.

Таким образом из всех земель, находящихся в пользовании жителей сел. Каякент, они считали не выкупленным один кутан Кал.

Джамов-бек в объяснении, поданном им в губернский суд, объявил документы на покупку земель у Кичи-хана обществом сел. Каякент подложными, но доказательств и доводов никаких не представил.

Во время производства этого дела Дербентский губернский суд входил с представлением в совет Главного управления Закавказским краем, испрашивая разрешения, можно ли право выкупа продаваемых имений в Грузии (ст. 1004, 1005, т. IX свод, зак., изд. 1842 г., и приложения к 3-му пункту ст. 1006 того же тома в VIII приложении) распространить на бекских поселян Закавказского края. На что совет Главного управления выпискою из своего журнала 13 июня 1857 г. сообщил губернскому суду между прочим следующее: «Совет Главного управления находит, что из самого смысла приведенных законов Дербентский губернский суд ясно мог убедиться, что законы эти относятся, собственно, до крестьян крепостных, почему не было ни необходимости принять их в соображение при разрешении настоящего случая, ни основания возбуждать по оному вопросу».

Вслед за тем губернский суд приступил к проверке подлинности, представленных каякентцами документов через особо избранных экспертов из почетных жителей г. Дербента (экспертов было 40 человек). [233] Так как документы эти, по обычаю края, были за печатью Кичи-хан-бека, то для сличения их с другими, з подлинности которых не могло быть сомнения, губернский суд предписал уездному управлению поискать в делах прежнего времени бумаг за печатью Кичи-хан-бека, относящихся к 1825 г., 1830 и 1837 гг., а если таковых не окажется, то и других годов. Вместе с тем обеим тяжбущимся сторонам были предложены вопросы: согласны ли они на осмотр документов через выбранных экспертов и не могут ли они представить какие-либо бумаги или указать, где таковые находятся за печатью Кичи-хан-бека? На осмотр через экспертов как поверенные общества Каякент, так и опекуны над имением наследников Джамов-бека (Совершеннолетние наследники Джамов-бека, Амир-Чобан и Ахмет-паша, согласия не изъявили, но суд признал отвод их не заслуживающим внимания) изъявили согласие, но последние испросили двухнедельный срок на разыскание бумаг за печатью Кичи-хана и таковых по истечении срока не представили; поверенные же каякентцев представили один документ, данный Кичи-хан-беком за его печатью односельцу их, Абдула-Гаджибу, засвидетельствованный бывшим терекемейским приставом штабс-капитаном Капуцининым. В делах уездного управления нашлась тоже бумага за печатью Кичи-хан-бека, относящаяся к 1830 г. По сличении экспертами печатей на бумагах, представленных из уездного управления и каякентцами за подписью терекемейского пристава с представленными документами, эксперты нашли, что печати на документах 1825, 1830 и 1837 гг. совершенно сходны с печатями документов, представленных для сличения, «печать же на документе 1804 г. (Документ этот относится до покупки у Кичи-хан-бека каякентцами 2 кутанов) не только не сходна с печатями на тех двух бумагах, но, как заметно, не оттиснута настоящей печатью, а оттушевана, причем слова в ней скопированы пером».

Вместе с этим судом было предписано уездному начальнику произвести дознание о том, какие повинности отбывали бекам жители сел. Каякент начиная с 1837 г., и произвести оценку спорным землям. По произведенному дознанию помощником управляющего Кайтагом, причем спрошены были под присягою окольные жители, в том числе утамышский кадий, оказалось, что начиная с 1837 г., когда жители сел. Кая кент выкупили у Кичи-хана ячменную подать, платимую ими взамен натуральных повинностей, они платили: с одной пары рабочего скота по 5 саб пшеницы, с двух пар и более — по 10 саб пшеницы, с большого шелковичного сада — по одной сабе барамы (шелковичных коконов), с малых — по 1/2, 1/3, 1/4 и т. д.; более никаких повинностей не отбывали.

Для оценки же земли дербентский губернатор назначил: дербентского жителя Гаджи-бека-Гамзаева и двух табасаранских беков: поручика Ага-бека-Иса-Кади-оглы и подпоручика Аджи-Али-бека; эти присяжные оценщики в присутствии посторонних свидетелей осмотрели спорные земли в указанных границах (в акте границы обозначены), а именно: два кутана Даш и один Ахмет-хан-кутан, нашли, «что эти три кутана заключают в себе места гористые, каменистые и лесистые, не удобные для посева, а также удобные и годные для посевов пшеницы и разного зерна с водопроводными канавами», они, присяжные оценщики, оценили их в четыре тысячи рублей.

Суд, считая это дело достаточно полным, журналом на 8 декабря 1858 г. поручил секретарю сделать из оного выписку, которая и находится при деле. [234]

Решение же это постановлено не было за неразделом имений между наследниками Джамов-бека и по случаю возникшего между ними спора. В таком виде дело это перешло в областной суд за упразднением губернского суда и оставалось нерешенным по тем же обстоятельствам за неизвестностью, кто должен быть ответчиком по делу. После же раздела между наследниками имений Джамов-бека областной суд вследствие отношения к нему военного начальника Южного Дагестана, основанного на предписании начальника Дагестанской области, препроводил дело это к нему для передачи в ожидавшуюся к открытию сословно-поземельную комиссию (отношение суда 21 января 1869 г.).

IX. На чем основаны права кайтагских беков: на владении населенными и ненаселенными землями? Соображение этих прав с изданными правительственными распоряжениями, касающимися оных

Кайтагcкие беки, как упомянуто было во II главе этой записки, владеют населенными и ненаселенными землями отчасти по праву, наследованному от предков, а отчасти по предоставлению от бывших наших начальников в крае (Полковнику Ахмет-хану в недавнее время высочайше пожалованы ненаселенные земли в Кайтаге). Имений, которыми владеют беки на последнем основании, несравненно более первых.

После измены нашему правительству Адиль-хана уцмия в 1820 г. все его имения, равно как и имения присоединившихся к нему беков, были конфискованы. Потом после происшествия в Великенте в 1835 г., когда во время ссоры между беками многие из них были убиты, в том числе Эльдар-бек, оставивший малолетнего сына Амир-Гамзу, умершего спустя года три, тогда все имения, доставшиеся ему от отца, поступили тоже в казну.

При этих конфискациях все селения магала Маджалис-ката поступили в казенное ведомство, где и ныне состоят, а также все селения Нижнего и Верхнего Терекеме, за исключением сел. Туманляр, из которых некоторые в разное время предоставлены были опять бекам. Но при всех этих конфискациях во многих селениях оставалось по нескольку дворов, находившихся в зависимости беков, на которых конфискация не распространялась; эти только беки и имеют наследственное право. Все эти второстепенные владельцы, равно как и туманлярские беки, принадлежат чанкам-бекам; только один из числа второстепенных владельцев, Бадыр-хан-бек, принадлежит к чистокровным бекам, но дворы, отбывающие ему повинности, предоставлены ему Гатам-беком в пожизненное пользование, как показал Гатам-бек (Бадыр-хан-бек в 1815 г. по наговору Адиль-хан уцмия был сослан в Сибирь, а имение его, состоящее из сел. Улу-Терекеме и двух ятагов, перешло к Эльдар-беку, которое, после смерти сына, в числе других его имений поступило в казну. По возвращении из Сибири Бадыр-хан-беку взамен бывших у него имений назначена из казны денежная пенсия).

По родам же повинностей, которые отбывают поселяне бекам, селения, находящиеся в их зависимости, можно разделить на два разряда: на платящих бекам определенную подать с произведений земли и отбывающих им одни только натуральные повинности и доставляющих им неопределенные поборы, преимущественно для прокормления бекского скота и лошадей в зимнее время года; к последним принадлежат все три селения Верхнего Терекеме: Чумлы, Туманляр и Янгикент. [235]

На владения недвижимыми имениями беки, владеющие по наследственному ими праву, от предков никаких документов не имеют, те же беки, которые владеют на основании предоставления имений при нашем правительстве, представили документы или копии с них.

Содержание этих документов заключается в следующем:

1-й документ. Ибах-беку, сыну каракайтагского владельца Мирзы-бека.

«За усердие Ваше к службе великого государя и храбрость, оказанную против изменника Адиль-хана, бывшего уцмия каракайтагского, именем его императорского величества предоставляют Вам селения Деличобан и Шахбаз (Сел. Шахбаз теперь не существует; жители оного переселились в другие селения, преимущественно в Деличобан) со всеми их пастбищными местами и выгонами, принадлежавшие до сего времени изменнику Султан-Ахмет-беку, находящемуся в бегах с бывшим уцмием.

В Дербенте 1820 г. января 26 дня».

Подписал главнокомандующий в Грузии и на Кавказской линии генерал от инфантерии Ермолов.

2-я копия с документа. Ему же.

«За усердие Ваше к службе великого государя и храбрость, оказанную при изгнании из Янгикента изменника Адиль-хана, бывшего уцмия каракайтагского, именем его императорского величества предоставляю Вам по-прежнему во владение деревню Чумлы с пастбищами и выгонами, которые при ней прежде находились, прежний же владелец, Омар-бек, как изменник, лишается оной».

Подлинный подписал генерал Ермолов 2 июня 1820 г. в Тифлисе, а копия подписана дербентским комендантом полковником Васильевым 4-м.

3-й документ заключает в себе копию с предписания генерал-майора Граббе исполняющему должность дербентского коменданта майору Говорскому от 18 ноября 1826 г. за № 660.

«Его высокопревосходительство господин главноуправляющий Закавказским краем в разрешение представления моего к нему, основанного на донесении ко мне вашего высокоблагородия, изволил предписать от 8 минувшего месяца № 2540 деревни, принадлежавшие умершему прапорщику Ибах-беку в терекемейском владении, оставить за детьми его, так как оные пожалованы были отцу их за усердную службу.

О чем вашему высокоблагородию для надлежащего сведения даю знать».

Подлинное подписал генерал-майор Граббе. С подлинным верно: полковник Бучкиев.

4-й документ заключает в себе письмо командира Куринского пехотного полка подполковника фон-Дистерло I к Хан-Магомед-беку 10 сентября 1826 г. № 25.

«Достойнейший Хан-Магомед-бек!

Признательность начальства к Вашей усердной службе нашему государю императору и благодарность за полезное дело в недавнее время с успехом Вами исполненное (Хан-Магомед-бек тайно убил Абдула-бека ерсинского, взорвав на воздух дом, в котором он остановился на ночлег. Абдула-бек был северотабасаранский бек, находившийся в бегах и производивший набеги и грабежи в наших пределах) (что Вы должны помнить), заставило [236] его превосходительство господина генерал-майора фон-Граббе оказать сию милость.

Вам, дорогой Хан-Магомед, поручаются с сего времени в управление терекемейские деревни: Великент, Салик и Хан-Мамед-кала на полное Ваше владение оными деревнями; к Вам пришлется вскорости от его превосходительства законная бумага, а я по теперешнему моему заведыванию здешним краем сейчас же сделал должное о том распоряжение».

5-я копия с документа. Каракайтагскому почетному беку Джамов-беку.

«По предписанию военно-окружного в Дагестане начальника господина генерал-майора и кавалера Коханова от 13 ноября сего года за № 934, основанному на воле начальника штаба Отдельного кавказского корпуса господина генерал-адъютанта и кавалера Панкратьева, в воздаяние заслуг Ваших, оказанных в настоящее время, предоставляются во владение Ваше деревни: Карадаглы, Падар и Татлар и кишляги: Кеджух, Карымкарт, Дашкичи, Усми-Кутан, Акперек Улу-истису и Палаш-кутан со всеми принадлежащими к ним доходами, какие до сего времени поступали в государственную казну. В удостоверение чего Дербентский городской суд выдает Вам сие документом за подписями председателя и членов. Ноября 30 дня 1831 г.». Подлинное подписали: председатель суда майор Шитников, заседатель дворянин Гахалов, Аджи-Касым и Абдурзах-бек, № 2531.

6-й на арабском языке заключает в себе документ, данный генерал-адъютантом Панкратьевым на владение вышепрописанными деревнями с 7 кутанами. Содержание его заключается в следующем:

«Противу оказанных прапорщиком Джамов-беком нашему государю служб я предоставляю во владение его вместе с его братьями 3 деревни: Падар, Карадаглы и Татлар, состоящие в Терекемейском магале, и семь кутанов, находящихся из числа их наследственных имений; я войду с представлением, прося об утверждении их для них правительством потомственно».

Приложена печать генерала Панкратьева.

7-й документ. Высокостепенному управляющему Верхним Кайтагом господину капитану и кавалеру Джамов-беку.

«Его высокопревосходительство г-н главноуправляющий Грузиею по уважению засвидетельствования командующего войсками в Дагестане господина генерал-лейтенанта Фезе о заслугах Ваших, а равно и постоянной преданности к правительству родственников Ваших и влияние Ваше на народ, предписанием от 17 числа минувшего июня за № 4604 изволил изъявить согласие на оставление в управлении Вашем и брата Вашего прапорщика Али-бека, с детьми старшего Вашего брата, Хан-Магомеда, деревень Салик и Калу (Хан-Мамед-кала) с двумя пастбищными местами и деревню Янгикент, и на отдачу Вам вместо деревни Великент, по местному положению своему долженствующей остаться в казенном управлении, другой такой же, именуемой Джеми-кент, на том самом основании, на каком означенные деревни: Салик, Кала и Великент находились у умершего брата Вашего, Хан-Магомед-бека (Из всех документов этих выписан главный текст, заключающий в себе существенно важные обстоятельства, полные же копии с них помещены в числе приложений в этой записке)». [237]

Подписал комендант полковник Бучкиев, 5 августа 1840 г., № 1796, г. Дербент.

Содержание всех выше прописанных документов в кратком изложении, без сохранения подлинных выражений, вписано в протокол бывшей Дербентской комиссии (№ 22). Кроме всего в протоколе этом вписан документ, не представленный ныне беками, на имя старшего сына Адиль- хана уцмия, Хан-Магомед-бека, когда мать его после смерти мужа возвратилась из Аварии со всем своим семейством и явилась к генералу Ермолову. 19 февраля 1824 г. (без № ) из сел. Касым-кент.

«Исполняя намерение великодушного российского правительства благотворить просящим его покровительства и уважая чувства раскаяния Вашего и желание заслужить вину, позволю я родительнице Вашей, Вам с семейством и прочим братьям Вашим иметь пребывание в провинции Кайтагской. Правительство, прощая Вас, не только забывает прежнюю вину, но и, полагаясь на обещание хранить верность великому императору, готово вознаградить службу усердную и преданность. Уважая ходатайства за Вас превосходительного и высокостепенного генерал-лейтенанта шамхала тарковского, я предоставляю в управление матери Вашей кайтагское селение Янгикент, к которому приказано присоединить два пастбищных места, что исполнит пристав г-н майор Якубовский (Майор Якубовский назначил два ятага — Алвачи и Кезучали). Ведите жизнь кроткую, удаляйтесь от желания иметь какое-либо влияние на прежних подвластных отца Вашего. Навеки уничтожено достоинство уцмия. Заслугами одними снискивать должны благоволение справедливого правительства».

Из этих документов можно видеть, что они даны от разных начальствующих лиц: 3 документа — за подписью главнокомандующего генерала Ермолова, другие же — за подписью местных начальников по распоряжению главноуправляющих в Грузии, один по распоряжению начальника штаба и один от его имени на то же имение. В одних документах употреблено выражение «именем его императорского величества предоставляю деревни со всеми их пастбищными местами и выгонами»; в других — «предоставляется во владение»; в третьих — «деревни и ятаги предоставляются в управление». Но эти документы дают достаточное основание полагать, что имения предоставлялись бекам пожизненно.

Так, после смерти Ибах-бека в 1826 г. предоставленные ему генералом Ермоловым деревни по представлению местного начальства главноуправляющим в Грузии разрешено оставить за детьми его, из которых один сын Гатам-бек с племянниками, с детьми умерших своих братьев, владеют ими до сего времени; после смерти Хан-Магомед-бека бывшие в управлении его деревни Салик, Кала, Янгикент и взамен Великента Джемикент предоставлены в управление его братьев и сыновей.

При предоставлении по этим документам имений бекам права их по отношению к живущим в деревнях поселянам определены не были; только в одном документе, выданном из Дербентского городского суда на деревни Карадаглы, Падар, Татлар и 7 ятагов, определяется как бы предел получавшихся выгод с поселян, где сказано: «...со всеми принадлежащими к ним доходами, которые до сего времени поступали в государственную казну» (Этот доход казны по ведомости о хлебной подати с жителей терекемейских деревень, в том числе с названных селений, за 1823 г., представленной приставом майором Якубовским к военному окружному начальнику в Дагестане, заключался в платеже с каждого двора по 8 саб пшеницы и 3 сабы ячменя). Все предоставленные по этим документам [238] деревни и ненаселенные земли в день издания высочайшего рескрипта 6 декабря 1846 г. находились в следующем положении.

Во владении Джамов-бека селения: Карадаглы, Падар и Татлар и семь участков ненаселенной земли, предоставленные ему по документу 1831 г.; деревни: Салик, Кала, Джемикент и Янгикент и два участка ненаселенной земли переданы в управление его с братом и племянниками, детьми Хан-Магомед-Бека (В протоколе бывшей Дербентской комиссии между прочим значится:

Полковник Джамов-бек предоставил г-ну дербентскому военному губернатору от 13 ноября 1850 г., что он не изменяет своего распоряжения, сделанного в 1840 г., некоторому из отцовского имения выделена часть в пользу племянника Ахмет-хан-бека.), по документу 1840 г. и два участка ненаселенной земли показаны им как доставшиеся ему по наследству.

Джамов-бек умер в 1857 г. Еще при жизни он отделил племяннику своему, Ахмет-хану, две деревни: Падар и Татлар и три участка ненаселенной земли: Кезучали, Алвачи и Араб-Рамазан, которыми он и до сего времени владеет, остальные затем имения Джамов-бека перешли к его сыновьям, из которых три деревни из числа упомянутых выше перешли к его сыну, Амир-Чобану, которые и теперь находятся в его владении, а две деревни — Кала и Янгикент — к сыновьям от другой жены: Шамсул-вара, Гебеку и Мехти. За измену правительству в 1877 г. последнего оставшегося в живых владельца Мехти-бека имение его предположено конфисковать.

Во владении Гатам-бека с племянниками, сыновьями умерших братьев его, Мирза-бека и Талгат-бека, находятся селения Чумлы и Деличобан и 6 участков ненаселенной земли, которые в пожаловании не были поименованы по документу 1826 г., заключающему распоряжение, чтобы деревни эти оставить за детьми Ибах-бека. В настоящее время имение его находится во владении наследников умершего Гатам-бека (сына Ибах-бека) и его племянников, детей двух умерших его братьев. Сверх всего во владении этих беков находятся по нескольку дворов подвластных поселян в двух селениях, доставшихся им по наследству.

Во владении вдовы Искендер-бека, Хаджи-ханум-бике, находились по нескольку дворов подвластных поселян в различных селениях и один кутан, доставшийся по наследству. В настоящее время эти дворы подвластных поселян отбывают повинности Бедыр-хан-беку. [239]

Во владении Абдула-бека с братьями находились сел. Татлар, по нескольку дворов подвластных поселян в других селениях и два ятага, доставшиеся им по наследству, из которых один кутан куплен отцом их, Казай-беком. В настоящее время это имение находится во владении поименованного выше Абдула-бека и его племянников.

Достойный Хан-Магомед-бек!

Признательность начальства к Вашей усердной службе нашему государю императору и благодарность за полезное дело, в недавнее время с успехом Вами исполненное (что Вы должны помнить), заставили его превосходительство господина генерал-майора фон-Граббе оказать сию милость.

Вам, дорогой Хан-Магомед, поручается с сего времени в управление деревни: Великент, Салик и Хан-Мамед-кала на полное Ваше владение оными деревнями; к Вам пришлется вскорости от его превосходительства законная бумага, а я по теперешнему моему заведыванию здешним краем сейчас же сделал должное о том распоряжение.

Видимые Ваши благородные поступки и истинная преданность великому российскому государю позволяют нашему правительству совершенно надеяться, что Вы за оказанную ныне Вам милость поощритесь сугубо доказать свое усердие и верную готовность к службе его императорского величества. Уведомляю Вас, что правительство опытами уверилось в Ваших хороших способностях и готовности доказать всегда на деле добрыми поступками честь, стоющую сына чести, имеет в предмете еще более новыми награждениями возвысить Ваше достоинство.

По настоящей моей обязанности я имею сказать Вам следующее: как властелин ныне вышеупомянутых терекемейских деревень Вы, вступив в управление ими, имеете довольный способ охранять всю Терекемень. Почему и примите надежные и верные меры оберегать как можно строже и лучше спокойствие терекемейских деревень от разбойников Зала, Абдурзах-кадия и Умара и всех негодяев. Имейте непременное влияние на кайтагские, магалы и самую Табасарань, в чем, без сомнения, по Вашему старанию должен быть успех.

Вы не только обязаны блюсти спокойствие людей добрых и нашему правительству преданных, но всячески как можно славнее разбойникам вредить, не щадить их, захватывать больших преступников, отсылать их за крепким караулом ко мне и действовать противу их негодных намерений вооруженною сильною рукою. По всем пунктам, где могли бы прокрадываться злодеи на низ к Терекемени, поставьте как можно чаще объезды под начальством из стариков, Вам подвластных, которых Вы знаете в добрых правилах и кои власти нашего правительства покорны. Вы же не считайте за труд иметь бдительнейшее смотрение во всех местах, Вас окружающих, — сколько возможно, старайтесь упреждать все покушения разбойников и не упускайте уведомлять меня о всем, что случится или по слухам Вам будет известно в самоскорейшем времени.

Я сейчас получил достоверное сведение от начальника Дагестана господина генерал-майора фон-Граббе, что великий наш император для наказания за дерзость персиян, вторгнувшихся в пределы границ здешних, повелел двинуться сюда большим русским военным силам, из коих значительная часть имеет в скором времени прибыть сюда. О сем Вас уведомляю. Впрочем, будьте уверены, что и одних войск наших, находящихся теперь здесь, весьма достаточно для жестокого обуздания всех мятежников, и они очень скоро потерпят гибельный конец.

С воли его превосходительства имею удовольствие Вам сообщить, [240] что все деревни, кои Вы успеете преклонить на нашу сторону в Кайтаге, будут подчинены Вам беспрекословно, как собственно приобретенные, и что за услуги, коих правительство от Вас ожидает, непременно исходатайствуется Вам чин, приличествующий Вашему происхождению.

При сем свидетельствую Вам мое почтение, поздравляю с прописною наградою и прошу не только быть со мной знакомым, но и считать меня Вам приятелем. Я всегда охотно готов содействовать Вам во всех надобностях, и Вы меня в том упреждайте.

Желаю Вам быть благополучным, прошу от теперешнего времени уведомлять меня первого о всем писанном и о Вашем здоровье. Я всегда буду верно усердный и готовый к услугам Вашим подполковник фон-Дистерло I, командир Куринского пехотного полка. 10 сентября 1826 г., № 25. Лагерь близ г. Дербента на возвышенности Кифары».

С подлинным верно: председатель Южнодагестанской сословно-поземельной комиссии полковник Мадатов.

Сверил: и. д. делопроизводителя штабс-капитан Борисов.

«Каракайтагскому почетному беку Джамов-беку

По предписанию военно-окружного в Дагестане начальника господина генерал-майора и кавалера Коханова от 13 ноября сего года за № 934, основанному на воле начальника штаба Отдельного кавказского корпуса господина генерал-адъютанта и кавалера Панкратьева, в воздаяние заслуг Ваших, оказанных в настоящее время, предоставляются во владение Ваше деревни: Карадаглы, Падар и Татлар и кишляги: Кеджух, Карымкарт, Дашкичи, Усми-кутан, Акперек, Улу-истису и Палаш-кутан со всеми принадлежащими к ним доходами, какие до сего времени поступали в государственную казну. В удостоверение чего Дербентский городской суд и выдаст Вам сие документом за подписями председателя и членов. Ноября 30 дня 1831 г., № 2531».

Подлинное подписали: председатель суда майор Шитников, заседатель дворянин Гахалов Аджи-Касым и Абдурзах-бек.

С копии верно: председатель Южнодагестанской сословно-поземельной комиссии полковник Мадатов.

Сверил: и. д. делопроизводителя штабс-капитан Борисов.

«Высокостепенному управляющему Верхним Кайтагом господину капитану и кавалеру Джамов-беку Удиль-Уцмиеву

Его высокопревосходительство г-н главноуправляющий Грузиею по уважению засвидетельствования командующего войсками в Дагестане господина генерал-лейтенанта Фезе о заслугах Ваших, а равно и постоянной преданности к правительству родственников Ваших и влияние Ваше на народ предписанием от 17 числа минувшего июля за № 4604 изволил изъявить согласие на оставление в управлении Вашем и брата Вашего, прапорщика Али-бека, с детьми старшего Вашего брата, Хан-Магомед-бека, деревень: Салик и Калу с двумя пастбищными местами и деревню Янгикент и на отдачу Вам вместо деревни Великент, по [241] местному положению своему долженствующей оставаться в казенном управлении, другой такой же, именуемой Джемикент, на том самом основании, на коем означенные деревни Салик, Кала и Великент находились у умершего брата Вашего, Хан-Магомед-бека.

О чем по предписанию ко мне командующего войсками господина генерал-лейтенанта Фезе от 30 минувшего июля за № 48, давая знать вашему высокостепенству, предлагаю вступить Вам с братом Али-беком и сыновьями старшего брата Хан-Магомед-бека в управление деревнями Кала, Салик, Джемикент, за исключением имеющихся казенных посевов при последней деревне, и пользоваться доходами их, и начальство надеется, что при оказании Вам новой милости видеть Ваши новые заслуги с братом и родственниками, и даю знать, что вместе с сим предписано от меня каракайтагскому приставу капитану Капуцинину поручить Вам означенные деревни, по принятии оных в Ваше владение прошу донести мне».

Подписал: комендант полковник Бучкиев. 5 августа 1840 г., № 1796, г. Дербент.

С подлинным верно: председатель Южнодагестанской сословно-поземельной комиссии полковник Мадатов.

Сверил: и. д. делопроизводителя штабс-капитан Борисов.

ПЕРЕВОД С КОПИИ ДОКУМЕНТА БЫВШЕГО ГЛАВНОУПРАВЛЯЮЩЕГО КАВКАЗСКИМ КРАЕМ Г-НА ГЕНЕРАЛ-АДЪЮТАНТА ПАНКРАТЬЕВА, ДАННОГО ПРАПОРЩИКУ ДЖАМОВ-БЕКУ ОТ 24 РАБИАЛ-АВВЕЛ МЕСЯЦА.

1847 г. МУСУЛЬМАНСКОГО ЛЕТОСЧИСЛЕНИЯ

«Противу оказанных прапорщиком Джамов-беком нашему государю служб я предоставляю во владение его вместе с его братьями 3 деревни: Падар, Карадаглы и Татлар, состоящие в Терекемейском магале, и 7 кутанов, находящихся из числа их наследственных имений; я войду с представлением, прося об утверждении их для них правительством потомственно».

Председатель Южнодагестанской сословно-поземельной комиссии полковник Мадатов.

И. д. делопроизводителя штабс-капитан Борисов.

Копию с подлинного арабского документа снимал и на русский язык переводил: переводчик комиссии поручик Мирза-Али-Аббас-бек Мамед-Беков.

И. д. военного губернатора Дагестанской области.

Рапорт

Чумлинские беки Абдул-Джалил-бек Талгар-бек-оглы Уцмиев и наследник Ибах-бека — Мирза-бек-оглы Уцмиев неоднократно обращались ко мне с жалобою на то, что подвластные им раяты сел. Деличобан уклоняются от исполнения лежащих на них повинностей, чем нарушают издавна существующие между ними по этому предмету соглашения и причиняют им большие материальные убытки. [242]

Командированный мною в сел. Деличобан для выяснения степени справедливости заявленной жалобы начальник нижнекайтагского участка штабс-капитан Булач в свою очередь представил мне два при сем прилагаемых протокола, от 29 января и 25 февраля 1900 г., в которых подтверждается, что общество сел. Деличобан действительно отказывается от исполнения бекских повинностей, выражая отказ свой в форме крайне грубого неповиновения повторному требованию начальника участка. Как на мотивы нежелания раятов исполнять повинности указывается, со слов раятов, на то, что будто бы беки лишают их права пользоваться кутанами под названием Рамазан-кутан и Шахбаз и что все прочие земли, находящиеся в пользовании раятов, — их собственные, за которые они не считают себя обязанными отбывать бекам какие бы то ни было повинности.

Исследуя основательность последнего возражения раят относительно их прав собственности на земли, добыл ценный для дела документ — маслаатское соглашение, состоявшееся 2 февраля 1869 г. между штабс-капитаном и подвластными им жителями сел. Деличобан об установившихся между ними отношениях, утвержденное предписанием начальника Дагестанской области на имя военного начальника Южного Дагестана от 21 мая 1869 г. за № 2502, в котором говорится, что названные беки навсегда избавляют своих раятов от издельной (натуральной) повинности, представляют в их пользование земли в точно указанных границах, за что раяты в свою очередь должны отбывать им определенные повинности, подробно указанные в семи пунктах документа.

Маслаатское соглашение это в доказательство неоспоримости его подписано заинтересованными сторонами и многими участвовавшими в деле свидетелями.

По справке все перечисленные в документе земли и по настоящее время находятся в фактическом пользовании деличобанцев.

Значущееся в протоколе от 25 февраля возражение деличобанцев о том, что они отказываются от исполнения бекских повинностей вследствие того, что беки незаконно лишают их права пользования кутанами Рамазан-кутан и Шахбаз, также неосновательно, ибо эти кутаны составляют частную собственность чумлинских беков, о чем много ранее сего донесено его сиятельству господину военному губернатору рапортом от 17 февраля 1900 г. за № 4581, и они вправе располагать ими по собственному усмотрению.

Усматривая, таким образом, в действиях деличобанских раятов исключительно стремление свергнуть с себя путем открытого протеста против существующего порядка всякие обязательства по отношению к бекам, признавая за вышеупомянутым документом неоспоримую силу доказательства, устанавливающего известные обязательные отношения между двумя сословиями, и руководствуясь ст. 569 и 572 Св. Законов Гражд. т. X, ч. 1, изд. 1887 г., покорнейше прошу разрешения вашего превосходительства: в отношении раятов сел. Деличобан, уклоняющихся от взноса в пользу беков всех следуемых с них платежей, поступить применительно к ст. 571, 578, 599 и др., т. XVI, ч. 2, Закон о судопр. и: взыск, гражд. по бесспорным делам иска 1892 г., т. е. обратить взыскание платежей в их движимое имущество, как это разрешено... по отношению к раятам полковника Амир-Чобана Уцмиева (предписание от 1& февраля 1900 г. за № 284).

При этом считаю долгом доложить вашему превосходительству, что из произведенного мною расследования оказалось, что главарями агитации раятов против беков в сел. Деличобан являются Ага-Керим [243] Абдуразак-оглы, Абдула Исмаил-оглы и сельский кадий Бек-Ахмед-оглы; они более всех шумели на сходе во время производства дознания штабс-капитаном Булачем, и открытые возгласы толпы: «Хоть убивайте нас, сошлите нас в Сибирь, а мы ни за что не заплатим бекам» — я исключительно приписывал их пагубному влиянию на народ.

Признавая необходимым обуздать их, как главных зачинщиков всех происходящих в Деличобане беспорядков, покорнейше прошу ваше превосходительство не найдете ли возможным подвергнуть их административному наказанию.

При сем на случай надобности представляю копию с упомянутых документов: с предписания начальника Дагестанской области от 21 мая 1869 г. за № 2502 и с маслаатского соглашения, состоявшегося 2 февраля 1869 г.

По миновании надобности прошу возвратить их обратно.

Приложения: два протокола и две копии.

И. д. начальника округа подполковник (подпись).

И. д. делопроизводителя поручик (подпись).

ЦГА ДАССР, ф. 90, оп. 2, д. 24, лл. 1-107.