36

1735 г. июнь — июль — Претензии персидского двора относительно возврата персидских подданных в Персию

/л. 5/ В 1735 году по заключении с векилем персицким, что ныне шах с Тахмас-ханом под Генжею чрез тайного советника князя Голицына трактата оному в Дербенте тамошней командир Мурат салтан имянем векиля Тахмас-хана представлял и усилено домогался о высылке из крепости Святаго Креста выезжих из Дербента купцов многова числа со всеми домами, изъясняя, что дербенские жители и других персицких городов обыватели купцы с женами и [61] с детьми и с пожитки их на Сулак и в другие места выехали, которым не токмо всякое вспоможение к выезду их от стороны российской показано, но и в крепость Святаго Креста оные приняты, а переезжали оные туда может быть для переезду и в Астрахань; а Дербент весьма запустел. /л. 5об./ Тогда князь Голицын дербенскому командиру по описке с генералом Левашовым по совету оного употребил было отговорку, что купцам нигде переезды их не возбранены, но они постоянно на одном месте жить не могут и всегда для промыслов своих переезжают как и из Дербента в крепость Святаго Креста приходя, равномерно и оттуду в Дербент караванами переезжают. И не только, чтоб они в такой близости с женами своими переезжали, но обыкновенно и в Астрахани своими домами живущие армяня для купечества своего всегда в Дербент и в протчие места персицкой области переезжают.

И буде те их переезды запретить, то от них никакова купечества и обоим государствам плода не будет,/л. 6/ и хотя некоторое число армян в крепость Святаго Креста и выехало, но оные не по неволе, но по воле своей то учинили, которым никак невозможно было запретить, и неможно оные переезды в насильной вывоз толковать. И из армян, недавно в Россию приехавших, по обыкновенной их вольности некоторое число караваном паки из крепости Святаго Креста к Дербенту отъехали, а неволи и задержания им не бывает и впредь не будет, ибо оные только для промыслов своих переезжают, как то купечеству принадлежит.

А что некоторые из Дербента при российских людех отъезжали и таким образом они всегда переезды чинят при случившихся российских генеральных командах для безопасности своей /л. 6об./, дербенской командир, слыша то, просил, дабы по дружбе всех силою выслать или вывесть приказано было. И для того к генералу Левашову послан был минбаши Ибрагим-хан-бек, с которым князь Голицын к генералу Левашову о показании в том персицкой стороне какого ни есть угождения паки писал.

А помянутой минбаша, приехав к генералу Левашову, оному представлял о имеющихся в крепости Святаго Креста подданных персицких армянах, которые, оставя домы свои, разъехались из Тевриза, Ардевиля, из Шемахи, из Дербента и из оных мест с женами и детьми около 200 семей. Генерал Левашов ему,/л. 7/ минбаше, ответствовал, что в крепость Святаго Креста некоторые армяня хотя и приехали, но оные с купечеством, а не с домами на житье, между которыми есть несколько и без купечества, люди весьма бедные, токмо для пропитания, и для такой бедности, ведая тамошнюю дешевость, приходят, а домов и поселения не имеют, и получа пропитание, по-прежнему в свои жилища возвращаются и отечества своего вовсе не оставляют. И из оных и других, прибывших в крепось Святаго Креста, грузинцов и армян более 100 человек, в том числе несколько с женами и с детьми с помянутым минбашею отпущены, /л. 7об./ Между тем командир дербенской у князя Голицына неотступно требовал возвращения персицких купцов, а паче разных городов жителей армян и персидцов, которые при вступлении войск российских в крепость Святаго Креста уехали со всеми пожитками. А генерал Левашов по многому ево, князя Голицына, требованию к нему ответствовал, что некоторых якобы возвратить неможно [62] по причине разделки с российскими купцами, что от дербенского командира с немалою противностию принято, представляя сне де не иное токмо ища оных под тем претекстом на российской стороне удержать. И он, князь Голицын, к Тахмас-хану от 30 июня писат /л. 8/ что он по представлению Мурат салтана вышедших из Персии на Сулак грузинцов и армяня и индейцов по-прежнему в Персию велел возвратить и уже много грузинцов возвратясь в Персию с женами и с детьми, в старые жилища вступили, а у которых жены, также армяня и индейцы остались в Сулеке. то по согласию с Мурат салтаном для забрания оных послан один минбаша. и он, князь Голицын, к генералу Левашову писал, дабы всех в Персию силою выслал.

Генерал Левашов от 22 того ж июня 1735 году доносил, что за высылкою с минбашием более 100 человек грузинцов с женами и с детьми в Дербент возвратились, о чем он к князю Голицыну писал /л. 8об./ и получил от него от 28 июня ответ, что вышеозначенные, высланные из крепости Святаго Креста грузинцы и армяня просили все дербенского Мурат салтана, чтоб их отпустить по-прежнему в крепость Святаго Креста. И дербенские старшины к нему, князю Голицыну, отзывались, что им в грузинцах такой нужды нет, как в персицких подданных и требовали наивяше тамошних обывателей персицких подданных возвращения из крепости Святаго Креста, причем князь Голицын разсуждал, чтоб от того не инако как холодность произойти может, для чего предложил Мурат-салтан, дабы он кого еще от себя послал к генералу Левашову обнадежил /л. 9/ ево, Мурат салтана, достаточным удовольствием. И потом салтан к той посылке назначил того ж минбашу и просил князя Голицына:

Об отпуске высланных грузинцов, жен и детей, також о высылке и достальных грузинцов, которые прежде того в Дербенте жили.

О высылке персицких подданных и армян шемахинцов, ардевильцов и других городов жителей, всех без остатку, которые хотя б и под видом купечества были.

О высылке грузинца Рафаила, бывшаго в службе российской подполковником.

Князь Голицын при том сообщил свое мнение, чтоб во всем том требовании дербенского командира удовольствовать и наиглавнейше /л. 9об./ высылкою всех тамошних обывателей, а паче купцов персидцов и армян и грузинцов. И по прибытии в крепость Святаго Креста минбаши оному оставшие 24 семьи грузинцов с женами и с детьми отданы и только остались одни те грузинцы и армяня, которые под протекцию российскую прямо из Грузии, а иные из варварских рук уходили, а другие сами себя от оных выкупали, и те, кои из казны е. и. в. выкуплены, и оные все слезно просили, дабы их отпустить прямо в отечество их в Грузию, в котором отпуске он, Левашов, не признавал никакой Тахмас-хану противности, разсуждая, /л. 10/ что они де и куды, вывозятся, но возвращаются во отечество, которое им, Тахмас-ханом, от турок освобождено, и требовал он, генерал Левашов, и о таком отпуске от князя Голицына мнения.

А что принадлежит до армян, жителей дербенских, шемахинских и ардевильских и протчих персицких подданных, оные все вышепомянутому минбаше отданы, кроме нескольких человек [63] купцов, которые в крепости Святаго Креста с российскими купцами торгами своими обязались, а по розчетам и те в Персию отправятся.

А от князя Голицына на вышепомянутое требование свое получил в ответ: 1) о грузинцах дербенской командир /л. 10об./ объявил, что им в них такой нужды нет, как в персицких подданных. 2) о купцах персицких подданных резоны, что из оных некоторые для розделок остаются. Не токмо дербенской командир, но и он, князь Голицын, за довольные не приемлет, они де и там будучи с российскими купцами равномерно разделываться могут, и чтоб от отпущения их в персицкую сторону убытки и разорение произошли, в том не согласуется и помешательства в российской торговле не предусматривает. И дабы такое малое дело не привело шаха в такое огорчение, чтоб он нарушения в трактате не учинил, и того ради он, генерал Левашов, всех обретающихся персицких подданных купцов /л. 11/ минбаше отдаст в скором времяни, а вышеозначенных грузинцов отпустит прямо во отечество их в Грузию.

Князь Голицын от 24 июня того ж году доносил, что дербенской командир говорил ему об армянах, бывших в службе российской и о испоганском купце Лазаре Христофорове и о тефлиском жителе Рафаиле и о протчих, что он уповает, что оные в персицкую сторону отпущены будут. А ежели они в России останутся, то Тахмас-хан возвращения их прилежно велит требовать.

Еще и о других армянах велит справиться, которые во время замешания в Персии в Россию выехали и в разных городех жилища свои оставили, и тех також де возвращения требовать будет неотменно.

/л. 11об./ В указех к генералу Левашову в 1735 году писано: от 5 августа: чтоб семенных казаков, грузинцов и армян и протчие народы, которые у крепости Святаго Креста поселены были, сколько из них в гребенских городках ⁶⁷ уместить и правиантом удовольствовать можно, тех на зиму оставить там, а достальных вывесть в Астрахань и в другие по Волге места и сколько каких народов в Астрахань и к Волге для поселения выведено будет, о том бы прислал известие.

От 14 сентября: чтоб об оставших в России за отпуском в Персию армянах, кто при них офицеры и где они в российских землях селиться и сами ль собою содержать себя будут /л. 12/ или им обещано жалованье и поскольку кому в год и какую службу отправлять должны, обстоятельно донес с присовокуплением мнения, потребно ль тех армян в стороне российской удерживать или по усильному с персицкой стороны требованию отпустить; так же б прислал известие со мнением, нет ли еще, сверх военных армян, при реке Терке или в Астрахани из армянской нации купцов и ремесленников. На те оба указы генерал Левашов в ответ от 29 октября и 21 декабря того ж 1736 году доносил:

Что грузинцы и армяня от Кизляра для переселения на другие места переходить не хотят и за поздним водяным путем /л. 12об./ и за неимением судов никого в Астрахань не отправлено, а сколько каких народов на Терке и при Кизляре осталось, о том прислал известие, в котором написано: [64]

Что армяня, Лазар-жульфинец, пожалован генералом-майором, а Рафаил из Тефлиса был в службе российской при армянах подполковником и оные в разведовании персицких и турецких обстоятельств усердно служили /л. 13/ и шах никогда их не требовал и не чает, чтоб требовать стал. Но дербенской командир об них упоминался для того, чтоб их ограбить, как и других отпущенных с Сулаку армян многими нападениями обобрали. А они, армяня, просят, чтоб их в персицкую сторону не отдавать для того, что персиянам натолковано, что они против Персии досады чинили и боятся, что персияня не токмо их ограбят, но и удавить велят. Бывшие ж в службе российской грузинцы и армяня, которые при Сулаке остались, как офицеры, так и рядовые, содержат себя в пропитании своими промыслами и командира над собою не желают и службы не имеют, а жалованья им никакова не обещано, а в России селиться не хотят, и чтоб их в стороне российской задержать нужды нет. И когда б шах усильно оных просить стал, то во удовольствие ево их отпустить надлежит.

/л. 13об./ Сверх помянутых служивых армян при крепости Святаго Креста армянского народу купцов и мастеровых людей серебренников и сапожников немало было, из которых больше 200 семей с присланным от дербенского командира минбашием отпущено. И из оных тот минбаша сам многих с письмами в Астрахань распустил, а потом из тех армян с разными промыслами некоторый по- прежнему на Сулак и Терек прибыли и не чает он, чтоб оных шах более отзываться стал. А буде же и помянутых всех требовать станет, то надлежит выслать. И притом он, генерал Левашов, представлял,/л. 14/ чтоб прежде высылки их от российских министров к шаху отписать с разсуждениями, чтоб тою высылкою между Россиею и Персиею в коммерции остановки не учинилось и на обе стороны убытку не приключилось.

А когда грузинцы и армяня в персицкую сторону отдавались, он от них многую жалость и нарекание видел, что их издревле обещанная протекция не защитила.

В 1735 году августа 21 дня в указе к князю Голицыну писано, что надлежит до требования дербенского командира о возвращении подданных их купцов и прочих, которые выехали в крепость Святого Креста, и генерал Левашов доносил, что он по письмам /л. 14об./ ево, князя Голицына, большую часть из оных уже отдал, а и достальных окончав, им перепись отдать имел, и к нему еще указом подтверждено, чтоб всех выезжих из Персии тамошиих подданных купцов и других персиян в персицкую сторону без задержания отдал и выслал, итако, из упомянутых персицких подданных никто в стороне российской не останется. [65]

В 1736 году из бывших в службе российской армян и грузинцов генерал-маеор Лазар Христофоров, штаб-офицеров 4, обер-офицеров 5, унтер-офицеров и капралов 5, юзбашей 3 да рядовых 93 человека, и всего 108 человек по прошению их /л. 15/ по представлению от Коллегии иностранных дел и по резолюциям, состоявшимся в бывшем кабинете и в Правительствующем сенате (в разсуждении бывшей от них службы и впредь надобности кредита в тех краях наипаче, что они при стороне российской прибыли и службу и доброжелательство свое к России оказали, и в Персию ехать за страхом нельзя, а и куды деться-некуда, и пропитания иметь не от чего) все по-прежнему в службу российскую и теми ж чинами определены и при Кизляре для житья им велено отвесть места и тамо их в службу военную, куда нужда будет, употреблять и на первой случай к вспоможению оным учинено награждение выдачею им всем жалованья на весь 1736 год против прежных окладов, а впредь жалованья учинено им против прежняго со уменьшением.

/л. 15об./ В 1740 году июля 18 дня он же, Хулефа, в бытность у графа Остермана в конференции предлагал, что от кизлярской крепости даже до Санкт-Петербурга персицкого государства подданные, оставя отечество и отбегая платежа податей, в России домами поселились, о которых потребно какое ни есть определение учинить и их во отечество выслать, дабы от побегу их в казне шаховой ущербу не было.

Граф Остерман в ответ говорил, что о таких людех не известен, надобно справиться. А ежели о армянах говорить,/л. 16/ армяня уже чрез несколько сот лет в Россию выезжают и живут по своей воле, а потом паки когда похотят, отъезжают, о чем ныне и говорить непотребно.

Посол говорил, что под Генжею с князем Голицыным говорено, чтоб персицких подданных армян и других в Персию возвратить, из которых в то время генерал Левашов несколько человек в Персию возвратил, а достальные обещано впредь возврат, которые еще и поныне не возвращено. Граф Остерман ответствовал, о таких людех он не известен, только знает, что из давных лет, которые по своему желанию выезжают и живут при своих вольностях, как и подданные российские многие тысячи в Персии находятся, о которых ему, послу, небезызвестно. И когда между государствами дружба имеется, /л. 16об./ то со обоих сторон и подданные переходят и живут по своей воле. В ответе, данном ему, Хулефе, на персицком языке, на вышеупомянутое ево предложение того ж июля 22 дня 1740 году писано: о персицких подданных, выехавших и взятых в неволю, в Астраханскую губернию и Коллегии указов не послано для того, что в 1734 году марта 28 дня персицкому посланнику Мирзе-Казим в ответе данном написано, что он, посланник, просил о возвращении из России взятых персицких ясырей, то от е. и. в. о малом числе бедных людей, которые и когда взяты в Россию, он, посланник, обнадежен, что всякое возможное удовольство показано будет. И хотя в постановленном между Российскою империею и персицким государством /л. 17/ трактате с российской стороны только обещано, что по разменении того трактата подданных шаховых, в Гилянскую правинцию пришлых, в неволю не брать, но буде и из тех, кто по заключении того трактата добровольно в службу [66] российских людей пойдет, а потом пожелает от них паки отойтить, и оным на то позволяется. Однакож е. и. в. по имеющей своей к шаху дружбе и ко всему персицкому государству доброжелательстве повелело, взятых из персицкого народа, которые сами не похотят у кого жить, а пожелают возвратиться, и которые не восприняли благочестивого христианского закона, тем свободу дать и отпустить, а тех, которые восприняли закон христианской, сам он, посол, разсудить может, что отпустить невозможно; и о том к генералам и к другим, кому надлежит,/л. 17об./ е. и. в. указы отправлены, которыми повелено публиковать и, которые сыщутся, отданы будут, а протчие потом, когда кто явится. И по силе вышеписанного данного персицкому посланнику ответу публиковано в Российской империи печатными листами, по которым такая отдача и воспоследовала и сколько нашлось отпущено.

А персицкому послу Хулефе на предложение ево в конференции ответствовано против вышеписанного.

Ведомо ему, послу, что прежде Генжинского трактата ⁶⁸ присылая ко двору е. и. в. Мирза-Казим, которому все отданы, как в России, так и в Персии при войсках находящиеся, и о том во всем Российском государстве указами публиковано, чтоб, которые персицкие подданные веры христианские не приняли, /л. 18/ желают во отечество возвратиться, те б были свободны, что и в самом деле отдачею показано, хотя в Рящинском трактате упомянуто относительно на помянутое Мирзе-Казиму снисходительное объявление, по которому и ныне е. и. в. соизволит, ежели такие персицкие подданные найдутся в России в не христианския веры, чтоб были свободны, яко е. и. в. конечно в них никакой прибыли нет. И о том ныне вновь наикрепчайшими императорскими указами подтверждено быть имеет.

Оных указов в посылке не имелось.

Пометы:

На л. 5. Князь Голицын доносил о сем от 4 июня того 1735 года.

На л. 5 об. О сем писано в доношении генерала Левашова от 12 того ж июня от реки Аксаи.

На л. 7 об. О сем князь Голицын доносил от 17 июля 1735 из Дербента.

На л. 15 об. В 1737 году марта 13 дня бывшей при дворе российском персицкой посол Хулефа, будучи в конференции у графа Остермана, подал письменное предложение о разных делах, в котором в 5-м пункте писано: многие иранского государства подданные люди, выехав в Россию, живут домами, о которых как князю Голицыну под Генжею говорено, так и в крепость Святаго Креста к генералу-аншефу писано, и при крепости Святаго Креста находящиеся отданы, а о достальных, хотя обещано впредь отдать и в Иранское государство их отправить, но до сего времяни еще не отправлены.

На л. 18 А сколько ныне при Кизляре и в других тамошних местах поселилось и дворами живут персиян, армян и грузинцов (кроме военных армян и грузинцов, генерала-маеора Лазаря Христофорова с протчими, которые 108 человек, и содержутся на жалованье) и есть ли от их Российской империи какая прибыль, о том в Коллегии иностранных дел неизвестно.

АВПР, ф. СРП, 1735 г., д. 16а, лл. 3-18. Копия.

Комментарии

67. Гребенские казачьи городки — гребенские казаки жили в то время в пяти своих городках по левому берегу Терека. Первый — Курлюков стоял от Терки в 80, а последний — Червленный в 130 верстах.

68. 10 марта 1735 г. между Россией и Персией был подписан Гянджинский договор, по которому Россия возвращала Персии все территории в Прикаспии. Персия брала на себя обязательство не передавать эти территории никакой другой державе и не заключать сепаратного мира с Турцией. Однако, нарушив это условие, Персия уже в 1736 г. заключила сепаратный договор с Турцией.