О службе архиепископа грузинского Аливердея.

Послали ковер среди церкви и поставили но конец ковра ларец и положили на нем подушку. А в олтаре нареченный епискуп Захарей да два топа да дьякон уже отдействовали. И пришел архиепископ и стал на ковре среди церкви. И вышли из олтаря попы и дьякон и сняли с архиепископа манатью, а под манатьею на нем кафтан черн. [366] кушаком подпоясан. И положили на него параманд без креста и стихор надели без оплечья и патрахель и подпоясали протым поясом по пояснице и поручи /8/ по чину. И попы, облачая ево, пением припевают стихи, а иной пропевает “исполаити”. И положили на него сак, отлас бел, ветчан, пониже плечь; попереди и позади шиты на саку по три святых на стороне; сак без оплечья и без подольника. И поверх саку прицепили на левом бедре палицу и положили на него амфор по чину. И крест серебрян золочен невелик с мощами с гайтаном с шелковым поверх амфора положили на него. И принесли из олтаря крест древяной резной греческой да свечу тройную зазжену, как бывает в мирских церквах в великой пост на преже священных. И взял /8об./ архиепископ крест со свещею в правую руку и пошел ко алтарю и стал у олтаря блиско и поднял руки и персты розтопырил; со крестом и со свещею на все четыре стороны обращался, бутто осенял обема рукама, и потом стал на своем месте. И начал архиепископ сам пети, а на правом крылосе два епископа да третей мирской человек пели то же, что и архиепископ, а на левом крылосе не было никого; и того пели долго, мало не час времяни. И потом нареченной епископ Захарей говорил отпуск, святых много поминал и по отпуске кабы /9/ мало главы преклонил, как мочно слово другое молвить. И потом дьякон проверещал кабы “благослови владыко” и октенью говорил. А на крылосе пением “господи помилуй” не поют, вместо “господи помилуй” говором говорят “керей елейсон”. Архиепископ, облачась, входу и молитв архиерейских не говорил и не действовал, и книга у него в руках не бывала. И пошли на выход из олтаря северскими дверьми по обычаю. Наперед шли двое робят, главы у них пострижены, и виски против ушей оставлены; один нес кадило, а другой нес [367] две свещи, и прошли в царские /19об./ двери в олтарь без стихарей в однех зипунишках. Дьякон поднес евангелие малое к архиепископу и архиепископ евангелие поцеловал в верхней край, а не в подножие распятия Христова. И после архиепископа поднес дьякон евангелие к царю, и царь поцеловал евангелие в верхней край. И по входе архиепископ у престола пел много и высоко гораздо, неведомо что у нас нихто языка их не знает. И кадил архиепископ около престола, а за ним ходили служащие все, и робята в зипунишках тут же бродят меж престола и царских дверей. Апостл чел простой мужик я озяме /20/ на север, кабы к царю лицем, а не к царьским дверем, ни на восток. Во апостольскую “аллилуя” по чину дьякон ко архиепископу и служащим креста не подносил. Дьякон перед престолом “благослови владыко благовестить” не говорил, взял евангелие, пошел северскими дверьми в церковь чести евангелие, а перед ним два человека шли со свещами. Евангелие держал дьякон в левой руке, а чел евангелие по простой книге, по которой апостол чли, и прочет евангелие, дал простую книгу мужику, а евангелие подал архиепископу. И говорил дьякон октенью, а на крылосе “керей елейсон” говором говорили. А в те поры /20об./ архиепископ в олтаре пел много и высоко добре, кричал неведомо что. И проговори дьякон актеньи, пошел в олтарь летними дверьми, а не северскими. В херувимскую песнь кадил около престола сам архиепископ, а за ним ходили служащие. И пошли к жертвеннику и взял архиепископ просфиру и поднял мало покровов и выимал из просфиры из одной ямки крошек з десяток и больши, на дискос выметал, покрыв, и взял кадило и покадя святая, отдал дискос дьякону, а чашу попу и пошел сам к престолу. И пошли с переносом по обычаю в сиверские двери. Наперед два мальца, один нес /21/ в правой руке кадило, а в левой руке [368] архиепископову суконную скуфью, другой две свечи нес, а за ним дьякон и дискосом да нареченный епископ Захарей потир нес; поп нес архиепископов амфор опосле. И которые робята наперед шли с кадилом и с скуфьею и свещами в однех зипунишках, царьскими дверьми и прошли в олтарь. И архиепископ принял дискос и чашу и не показав на церковь, поставил на престоле и воздухом но обычаю покрыл, покадил. А завесою дверей не затворили, всякие люди видят как совершают тайную жертву. И егда дьякон возгласит “возлюбим друг друга", и у них божественнаго /21об./ целования во уста не бывает, и пречистые и божественные тайны принимая, потому ж целования не бывает; вместо целования друг со другом главами с обеих сторон стыкаютца. И потом, ежебы двема персты показати на божественный агнец и глаголати «приимите и ядите», и архиепископ всею рукою, длань вверх держа, поводи над дискосом и говорит «приимите и ядите” и над чашею такоже. И потом до причащения божественных тайн кабы походило на службу; агнеца божественного части всем дает по чину, а из чаши боготочныя /22/ крови сам архиепископ причащается и всех служащих причащает единою, а не по трижды испивают. Заобвонную молитву говорил епископ Захарей. На блюдех дар не выносили; ис которые просфиры выняты агнец, из другие пречистые богородицы часть, и те дары с протчим просвирами раздробляны на одном блюде. Отпуск литоргии архиепископ отпускал в олтаре в царских дверех, поминал святых много. И по отпусте все молвили “исполаити”, а мнолетия не поют. И вышед архиепископ среди церкви, сел, и поднесли к нему на одном блюде дробленые просфиры, к пришел к нему царь, и архиепископ сидя подал |22об.| царю на руку кусок, и царь принял одною рукою в шапке и сьел, и царевичь тако же. И прочит [369] служат литоргию над четырьмя просфирами, а больши четырех просфир не бывает. А просфиры тово ж лепешечново теста пекут, квас того ж теста оставливают; соль кабы есть знамение крестное, и имя Христово на просфире кабы знать. Царь на обедне стоит в церкви в шапке, снимает шапку к выходу к евангелию, к переносу и из места выходит к “достойну” и к страшенью. У архиепископа посох греческой, в дерево в черное вставливаны раковины белые; рога вверх загнуты, кость, белая; за сулка место на посохе носит плат тафтица /23/ тонкая черна с пестринами. Служит литоргию или просто ходит в сапогах или в башмаках в кривых; параманда со крестом иноческого совершения на архиепископе нет, и понагеи на собе не носит, и орлеца нет да и не бывало, и не знают того.

Августа (Описка в рукописи; должно быть “сентября”; срав. выше статейный список Волконского и Хватова, лл. 362 об.-363 (стр. 272 настоящего издания)) в 11 де, во фторник, часу в пятом дни приехал пристав Рамазан, и привели лошеди, и велел архимарнту Иосифу ехать Георгиева монастыря Лаверды к архиепископу Зеведею; по месту ево грузинцы зовут Аливердеом, Тот /23об./ монастырь и архиепископ первой у них в Грузех. А Самтавраскаго монастыря в Карталеи был архиепископ Иван и тот преставился, а в него место поставлен архиепископ именем Прохор. А Карталея и Самтавраской монастырь за шахом, а владеет тифлисской хан 15 лет. И тот архиепископ поставлен у шаха ж в земле, и к нему нам ехать было не уметь. И архимарит Иосиф с товарыщи приехали в монастырь к архиепископу по чину. И в сенных дверех полатных, где архиепископ живет, встретили архимарита два старца с тем же образом пречистые богородицы, с которыми в воротех встречали. И архи/24/марит у образа знаменался и старцов [370] благословил, и вошли к архиепископу в полату. Архиепископ стоит да с ним нареченной митрополит Никифор да епископ Захарей; не сотворили «достойна» и ничего, как во святителех ведетца. И архимарит, помоляся образом, говорил от великаго господина святейшего Иоасафа патриарха московского и всеа Русин: благодать, милость и мир от бога отца вседержителя и его святительское благословение да будет с тобою и на всем твоим священноначалии. И поднес к архиепископу патриарша благословение образ пречистыя богородицы владимерские и подал ему светительскую учительную грамоту. И архиепископ звал архимарита с товарищи есть и велел /24об./ садитца. Полатка невелика, одно окно в ней: на окне поставлены для архимарита образы; полатка послана коврами. Сам архиепископ сел против дверей в углу; нареченный Никифор митрополит архимариту велел сести но правую руку, а по левую руку архиепископа епископ Захарей сел; от архимарита сели черной священник Алексей да дьякон Арсеней; перемотчик и толмачи сели по правой стороне. Скатерти те же, что и у царя были, и ества была те же лепешки да каши да горох варен (В рукописи: «верен») с травами, сыр, ретка, рыбки сухие не от велика; питье чигир. /25/ В пол-стола встал архиепископ и взял в руку чарку с виноградом и говорил над нею молитву за государьское многолетное здравие чашу и проговори, пил сам и всем подавал государьскую чашу; а в те поры пел мирской человек сам друг многолетье государю.

И говорил архиепископ архимариту Иосифу: вы нашу службу видели, а царь Темраз да и мы желаем видети вашу службу; и вам бы служить, я мы станем смотрить. И архимарит говорил, чтоб царь Темраз да и вы дали нам предел, и мы, [371] освятя, служим в нем, и вы б смотрили. И архиепископ говорил: мы не еретики, не во освященной /25об./ церкви не служим; а вы приехали от такова великаго царства и от великаго благочестиваго правенаго государя даря и от великаго святейшаго патриарха, и вам в пределе служить невместно тесноты ради: царь с царицею и с царевичем и со всеми бояры и мы со всеми епископы и с попы хотим смотрить, и в пределе вам служити невмесно. И архимарит спросил: было зде у вас от неверных бесерман и от лесгинцов, разорение немалое, и стенное письмо в церкви показует явно их окаянных христианской православной вере поругание; и после того разорения хто тое церковь святил? И архиепископ сказал: давно свещена та церковь; а не сказал, хто тое церковь /26/ святшь. А он архиепископ еще только третей год, как поставлен в архиепископы, а ставил ево Иван архиепископ Самтавраского монастыря; а леты архиепископ млад, всего лет в 30. И говорил архиепископ; был зде патриарх цариградцкой Тимофей, а после разорения был здеся патриарх Феофан иеросалимской, и те патриархи в той церкви служили, а ты в ней служити не хочешь. И архимарит говорил: нам то неведомо, Феофан патриарх иеросалимской после разорения служил ли в ней или не служил. И ту речь архиепископ прекратил.

И говорил про тот монастырь: место бывало сильное, богатое; одново шолку с вотчин сходило в монастырь 24 въюки. И архимарит /26об./ говорил видим, что строение было немалое. И спросили ево, хто тот монастырь строил? И архиепископ сказал: была Динара царевна в Грузех и перского царя победила; тое Динары сын Георгии строил монастырь и в свое имя и церковь святаго великамученика Георгия поставил; да и сам лежит зде с церкви. И архимарит говорил: пишет в летописцех, что Динара царевна в Грузех [372] царствовала и перского безбожнаго царя победила, и потом царство ее на многа лета была_; мирно; а того не пишет, что у нее дети были или замужем была. И они долго думав, сказал архиепископ: была де замужем. И потом архиепископ /27/ говорил: мы правою верою истинные христняне, и ереси у нас никорые нет, лише того не ведаем, что от разорения неверных не изронили ли чего чину церковнаго, И архимарит говорил; святая соборная и апостальская церковь по преданию святых апостал и святых отец чин и утвержение закона прияла и сия подобает истинным християнам соблюдать и крепко хранити. Не хранящей бо божественнаго закона от того гнев божий и многии казни бывают и последни суд; тому всему новинни суть свтители, не бдяще ни храняще винограда Христова, еже есть церкви. И архиепископ сказал: истинно так есть. И архиморит говорил: /27об./ видим ныне с Грузех церкви без крестов, и божественные алтари с церковью не розгорожены, и царьских де-ерей нигде нет, а и есть завеса, и вы и тою литоргию не завешиваете; и робята у вас ходят к царские двери в олтарь без стихарей в однех зипунишках. И архиепископ говорил: кресты с церквей збили неверные бесермены, а на здешней церкви был крест серебрян з жемчюги и с каменьем, и тот збили; а ныне у нас и поставить креста некому на церковь. И то знатно, что крестов на церквах в Грузех не бывало, а архиепископ в том покрасил, что кресты с церквей неверные збили. А про алтари то же сказал, что с церквами не разгорожены, бутто неверные розорили, и то он солгал: знатно /28/ и ныне во многих церквах, что и следу не бывало церквам с олтарями разделены, и престолы к стене приделаны. А про робят сказал, что ходят в царские двери в однех чекменях, то-де у нас по нуже, что нет дьяконов. И посидев немного, говорил архиепископ: мы с вами с [373] вере не будем спороваться, добро вам пожаловать прохладиться.

И потом говорил о цареве Темразове матери именем Тамарин, как ее щах многими и различными муками мучили на древе роспинал, и главу ее отсекл; а дву сынов Темраза царя ускопил и ныне их у себя держит. И архимарит спросил: Темразовы матери Тамари кости где ныне? И оне сказали: у шаха. И как /28об./ архимарит был в олтаре в церкви саятаго Георгия, и видел на престоле в коробице главу да руку сухи; и сказали, что та глава и рука Темразовы матери Тамарии. И потом архиепископ пил чашу Темраза царя. И архимарит с товарищи поехал к себе в стаи.

147-го году сентября в 13 де приехал пристав Рамазан и говорил архимариту: царь Темраз велел тебе с товарищи завтра в монастыре служить литоргию. И того же часу пришел из монастыря перевотчик Иван Дмитреев и сказал архимариту: завтра тебе служить не велели; служить-де завтра архиепископу, и будет у литоргии царица, и рускым людем тут быть не уметь. /29/

Того ж месяца в 18 де приехал пристав Рамазан и говорил архимариту: царь Темраз велел тебе с товарищи завтра служить без всяково переводу: будут с царем все смотрить службы вашея. И архимарит, поговори с послами, послал в монастырь черного свещенника Алексея да черного дьякона Арсения досмотрить в алтаре престола и на престоле срачицы и антимиса и препоясания и индитьи и, жертвеника и священных сосудов.

И священник Алексей да дькон Арсеней досматривали, а водил их в церковь и в олтарь и все им объявливал нареченной митрополит Никифор. И архимариту, пришед из монастыря, сказали: престол осьмероуголен, а не четвероуголен; /29об./ на престоле индития зашита накрепко поверху и снизу, и досмотрить не уметь срачицы и антимиса. И [374] оне спрашивали Никифора, есть ли на преcтоле срачица и антимис. И он сказал: есть-де, как без тово быть престолу. На престоле два евангелия, одно невеличко, обложено золотом с каменьем, а другое в полдесть, обложено ж, харатейные; да, на престоле ж литон, писано на литоне положение во гроб; на жертвеннике сосуды-серебряные золочены, святыни на них не писано ничего. И горнее место в той церкви есть.

Того ж месяца в 19 де, в среду, прислал царь Темраз пристава Рамазан, велел архимариту с торыщи ехать /30/ в монастырь и служить литоргию; и послов велел звати к обедне. И архимарит, поговоря с послы, и поехали в монастырь. И вшол архимарит в церковь, а царь с царицею и с царевичем и з бояры и архиепископ и все епископы в церкви. И архимарит, по чину положа начало, и ударил челом царю; и царь у архимарита благословился и целовал архимарита в руку. И говорил царь архимариту, чтоб тебе служити божественная литоргия и молити бога за царьское многодетно здравие, да и нас помянути в молитвах. И архимарит говорил: добро, царю, на се и посланы есми. Архимарит вход но чину говорил и у образов знаменался, а оне смотрили. И облачась архимарит, начали за государьское многолетное здравие молебен. И на молебне царь был у евангелия и после молебна был царь у креста и царевичь. /30об./ И после пришел ко хресту архиепископ, и архимарит ево почтил, поднес ему крест, и он взял к руку крест на опоко да смеется, не ведает, что им делати. И архимарит, взяв его руку со крестом, и благословил себя; и потом архимарит взял у него крест и его архиепископа благословил крестом. И протчие были у благословения у архимарита. И потом архимарит с товарищи действовали, а епископы их и попы в олтаре смотрили просфиромисания и протчего действа. А в действо [375] говорили часы; а у них молебнов и часов не бывает перед литоргиею. И служили литоргию по чину. В перенос царь сшел с места и священника с потиром целовал в руку. И по отпуске литоргии архимарит поднес царю и /31/ царевичю просфиры, и оне их, сидя на месте, и похранили. И царь велел людей всех из церкви выслать, а государевым послом велел сести блиско себя, да тут же сидел архиепископ Зеведей, Аливердей тож, да епископ Захарей да боярин Реваз бей. А архимарит в те поры разблачался в олтаре. И говорил Темраз царь послом: слава тебе господи, что праведный государь царь нашего прошения не презрел; ныне вижу благодать божию, истинно, божественная служба ныне совершилася в грузинской земле: как служат четыре патриархи, и ныне архимарит служил слово в слово також, и ничем не рознялося. Благодарю бога, хотя мне случитца смерть, и аз уже видел истинную божественную жертву. И говорил с послами о посольских делех, /31об./ как ему Темразу под государьскою высокою рукою быти и государю служити.

О службе святыя литоргии, как служат простые попы в Грузех.

Того ж месяца в 23 де, на празник Зачатия святаго Иванна предтечи, посылали послы, чтоб им велел царь для празника у обедни быть. И они преж отказали: не будет обедня. И погодя немного весть пришла, чтоб ехали к обедне послы. И архимарит приехал в монастырь, а царь в пределе у обедни. И послы вошлы в церковь. Церковь с олтарем едино, нисколько разделения нет; престол к стене приделан. По входе поп кадит на престол трижды, потом архиепископа и царя. Архиепископ стоял /32/ на правой стороне, царь и цареричь на левой, послы стояли за царем. Пел обедню, стоя у царя блиско, нареченной митрополит [376] Никифор. Апостал чел чернец на налой и отчетчи апостол, поставил налой с тою ж книгою пред архиепископа, и евангелие чел сам архиепископ по той же книге одному предтечи; а воскресно, но апостола и евангелия не чли. А служащей поп в те поры стоял в олтаре хрептом к престолу, а лицем к архиепископу. И как архиепископ отчел евангелие, и царь и все люди молыли архиепископу “исполаиди”. К переносу поп покадил престол трижды, осеня его на опоко; и пришед к жертвеннику, взял дискос в левую руку, а потир в правую /32об./ и пошел с переносом на север, а не посолонь; а перед попом шел поп в чекмене, в правой руке нес кадило, а идучи кодил царя и прочих, а в левой руке нес свещю. Во исповедание веры поднял поп воздух и завесился им от дискоса и от чаши, а не над дискосом и над чашею держа, говорил «верую во единого бога». Говоря “примите и ядите”, також всею рукою вверх дланию над дискосом и над чашею поведя, а не двема персты показуя. По отпуске многолетия не поют, так расходягца.

Февраля в 8 де. На цареве дворе церковь святаго Богоявления. И к той церкви пришел поп, а за ним малец принес кошель; и поп вынял ис кошеля сосуды /38/ древяные, выдолблено просто, и креста на них и ничево святыни не назнаменовано. И поделав плат на престоле, поставил сосуды, в одном чекмене действовал. И отдействовав и покрыв и потом облачася, начал обедню; а вместо звезды две свечки слепя, перегнув их, поставил на дискосе. А как пошел поп с переносом, и положил мальцу на руки воздух и на воздух положил книжицу простую и велел ему пред собою ити. А пел обедню сам поп, иное толсто добре, иное тонким голосом. И по отпуске литоргии разблачась поп, и пошел из церкви, а сосуды собрав [377] малец с престола, и по клал в кошель и понес к себе /33об./.

Того ж месяца в 22 де, в пяток на сырной неделе, в Архангельском монастыре, где государе? ш послы стояли, пришед, поп служил обедню тем же чином. А по уложению святых отец, на сырной недели в среду и в пяток литоргии не бывает.

Сентября в 25 де, на память преподобнаго и богоноснаго отца нашего Сергия чюдотворца, прислал царь, чтоб архимарит служил. И архимарит, для великого чюдотворца Сергия, с товарыщи в тон же церкви в Егорьевском монастыре за государьское и многолетное здравие молебное пение и божественную службу совершили. Царь и с царицею и с царевичем и боярин и ознауры и архиепископ и епископы все были. И говорил царь государевым послом: хочю ныне ехать гуляти да и к вам заеду побывать. И послы били челом, чтоб дожаловал побывал у них. И говорили ему послы, что прежние цари ц-ого в-ва послов жаловали часто посещали. И велели послы у себя припастися столом и протчими потребы. И после обедни, немного поизмешкав, царь приехал с царевичем, да с ним архиепископ Аливердей да нареченной митрополит Никифор да епископ Матфей да черной дьякон да боярин Реваз-бей с сыном /34об./ да ознауров человек з 10. Царь сидел против стола, царевичъ и углу, архиепископ и Никифор, епископ и дьякон в лавке, боярин Реваз бей с сыном и ознауры в скамье; и но чину стол шел. И после стола чашу празднику Сергию чюлотворцу пели, и соверша, архимарит Иосиф царю и царевичю и архиепископу и протчим чашу подносил. И царь увидел чюдотворца Сергия образ, и сняв образ, сам знаменался и целовал образ и спрашивал про Троецкой монастырь и про чюдотворца Сергия. И послы и архимарит ему царю росказывали про изобильство [378] Троецкого монастыря и про неизчетные и неизреченные чюдеса чюдотворца Сергия; и они тому дивятся. /35/ И царь говорил: в Цареграде я был, и там славен тот монастырь и чюдодворец Серги; и потом про многодетное здравие царьское чашу пели; совершал и титлу про государьское величество говорил и чашу по чину подавал архимарит Иосиф. И после того царь и с прочими сидели немало и прохладилися гораздо и попаздав, поехали с честию.

Месяца октября в 1 де, в понедельник, на празрик Покрова пресвятыя богородицы, приехал пристав Рамазан и говорил послом: царь Темраз велел вам ехати на новой стан, /35об./ в Крем; там де полюднее вам быти. И послы, собрався, поехали в Крем на своих лошедях.

И октября в 2 де приехали в Крем, и дворов послам ни станов не припасено, где стоять, и стояли на пустом поле 5 дней. А царь и с царицею за послами приехали туто ж на свой двор на другой день. И потом пристав Рамазан говорил послом, чтоб переехали с того места в монастырь архангила, Михаила; а тут вам жити страшно от кумык и от всяких воровских людей. А тот Архангельской монастыря от разорения пуст, и жильцов в нем не бывало; стоит на каменной горе высоко, от воды /36/ и от дров удалело, и никакова покою в нем нет: одна церковь каменная 7-ми сажен с олтари, 5 сажен поперег, стенным письмом писана была, да близ церкви одна полата и та запустела и вся розна. И государевы люди, поделав шелашишка, и маялись в них с великою нужею от Покрова пресвятыя богородицы до Страшные недези; воду и дрова издалека на себе носили, а хлеб и харчь собою покупали. Лошеди посольские бутто роздали по деревням ознауром и мужиком кормить; и они те лошеди, ездя и вьюки возя, на [379] смерть замучили, а иные клячи, туто ж около монастыря зиму бродя, и померли. /36об./

Того ж месяца в 12 де царь Темраз, идучи на Аристопа, заехал в Арханьгельской монастырь помолитися и был в церкви у образов и у архимарита принял благословение и говорил, чтобы о нем помолитися. И был у послов в полате послы ево потчивали. И царь, смотря в окно, сидя, говорил: место красно добре, тут-де вам и зимовати, а я-де еду ден на десять и много недели на две да буду к вам тотчас. И прожил в горах с тое поры, по Вербное воскресение с царицею и с царевичем и архиепископ и епископы все и ознауры с ним от послов два дни ходу, в горах вкопався жил, а в монастырь в Архангельской /37/ в те поры нихто не бывал к послом, и пристав недели две не-едет. И приставу станут послы говорить: за что к нам не ездишь? И пристав говорит: сором ехать, что нет корму вам; А тот Архангельской монастырь поставил царь Леон и в той церкви положить себя велел. А жили на том месте арменья; и царь Леон армян с того места согнал и двор себе устроил на низу, недалеко от того монастыря и воды к нему привел; и полаты были нарочаты, а ныне все пусто. А з другую сторону монастыря и под самым монастырем арменя и жидовя и ныне живут. И арменских церквей с 15 есть, и те пусты все. /37об./

Генваря в 24 де приехал в Крем Георгием монастыря из Лаверды архиепископ Аливердей, а; жил он в горах с царем. И приехав, был у послов в монастыре, и послы говорили ему о государеве о посольском деле: царь и вы ничего с нам, и не говорите и послов и всех государевых людей голодом морите. И архимарит Иосиф говорил ему ж от великого господина святейшего Иоасафа патриарха московского и всеа Русин подал я вам ево светительскую грамоту, и вы по сю пору ответ; нам не дадите и о духовных делех речей не [380] слушивали и с нами ни о чом не говаривали. И архиепископ говорил: нам было не время, /38/ а ныне еще мне ехать в Башаки; царь в Башаках умер, и его погребсти, а сына ево Олександра на царство поставити. И ево спросили: без тебя нам отпуск будет ли? И он сказал: без меня отпуску не будет. И у него спросили: много ли тебе будет ездов? И не сказал: недели з две и в силах с три; царь будет, и мы все будем с ним и о всем с вами будем говорить. И звал послов и архимарита на царев двор к обедне на память святого Григория богослова.

И послы и архимарит пришли к церкви святаго Богоявления. Церковь без креста, полаткою; была писана стенным письмом; престол к стене приделан, наг, жертвенника нет. И принесли /38об./ и церковь сумы и выняли из сум старинные образы дядницы, обложены золотом скаменьем, а иные серебром обложены. И, дослали среди церкви коврик. И из сум выимая, сак нов делал архиепископ при нас обьяри виницейские, но серебряной земле дветные. Да при нас же зделал коруну древяную осьмоугольную; писали на ней государевы иконники деисуе, а по верхним киотцам писаны пророки апостали, а на верху крест з жемчюги. И то знатно, что Семейка иконник ему писать то умыслил: у них ко образом мало веры, и животворящего креста благодати отбыли. И говорил архиепископ архимариту: /39/ у меня-де дякона нет, вели своему дьякону служить со мною. И архимарит ему сказал: дьяконы к божественной службе не готовилися, и служить им не уметь; у нас, не изготовясь, не служат. «И ты-де дай кадила, у меня-де чадила нет», и архимарит кадило велел дать. И архиепископ, хотя нам сак свой и каруну в службе оказать, и сельских попов дияконом зделал, и велел им трем попом да дьякону действовати; и попы отдействовали да и покрыли. А архиепископ [381] в те поры с нами стоял под стеною, просто говорили. И мы надеелися, что ему и не служити. И покрыв святая, попы вышли архиепископа облачать, и архиепископ стал на ковре и облачался /39об./ по прежнему своему чину, и каруну на нет положили. А в те поры пели на крылосе удельной князь Муро да епископ Матвей да епископ Некресей, удельного князя Мура брат, в епанче в красной и чалмою голова повязана; и в олтарь так ходил в обедню. А как непоставленые их епископы и попы в олтаре действуют и покроют, и они в те поры, ризы положа на шею, все на перед свесят, я на зад риз не опускают, доколе и покрыют святая, и выходят з олтаря и перед царем ходят ризы на шеи повешены носят. А покрыв, как начинать литоргия, и в те поры ризы назад опущают. Стихари у всех без оплечья, /40/ а подольники есть. И вынесли древяной, крест, свечи к нему прилеплены. И взял архиепископ крест со свечами и стоя тут же на месте, стал кабы осеняти обема рукама, ростопыря персты, на четыре страны. И поп пропел «исполан-ди». И попы пошли в олтарь, и отпуск отпущал поп, много святых поминал, и начали литоргию. И по октенье архиепископ стал напевати, и на крылосе стали с ним петь; и того пел сам архиепископ и с крылосы с полчаса неведомо что. А потом пошли на выход. Наперед шел простой человек с кадилом и с свещею, и дьякон нес книгу простую в красной коже за евангелия место. И архиепископ тое книгу /40об./ поцеловал в верхней край, и пошли в олтарь; и по входе кажения не было. Вшед во олтарь, архиепископ пел сам неведомо что возгласа к пресвятому, обратяся на церковь; и свещьного осенения не было. Пресвятое пели на крылосе по своему языку. Во апостол архиепископ сам кадил престол и отдал кадило попу, и поп кадил на церковь. Архиепископ во апостал не сидел, стоял к престолу лицем. Апостал чел епископ Матвей, стоя [382] под стеною, книгу положа на полку; и потом вышел дьякон северскими дверьми, вынес простую книгу за евангелие, и архиепископ велел чести евангелие тому же, хто чел апостал; /41/ и епископ Матвей по той же книге, стоя цод стеною на крылосе, положа книгу на той же полке, прочел евангелие. Архиепископ стоял к престолу хрептом, линем на церковь; и дьякон подал архиепископу что, он держал книгу простую за евангелие, а за дьяконом среди церкви стрял поп в шубенке, держал архиепископов посох. И как прочли евангелие, и архиепископ взяв хрест со свещами, и архиепископ ну молвили “исполаиди”, и обема рукама бутто осенял на церковь. А возгласа “яко да под державою твоею” на церковь не говорят. В херувимскую песнь, по своему чину, архиепископ покадил престол и отдал кадило попу; и поп кадил на церковь. И архиепископ пошел к жертвенику и подняв /41об./ покровы, взяв просфиру, выимал из нее крошек з десяток и болши и покрыв, покадил и отдал дикос дьякону, потир попу, и пошли с переносом. Простой мужик нес в руке кадило, в другой свечку дьякон дискос, поп потир, другой поп нес коруну; амфора не несли, на архиепископе был амфор. И потом служили но своему чину, не завесясь ничем, видят всякие люди, как совершают божественную тайну. В перенос епископы скуфьи с себя, стоя на крылосе, снимают и мало главы преклоняют; «свят, свят» — снимают же скуфьи и преклоняютца мало. Против актеньи “господи помилуй”, “подай господи” не поют, говором говорят /42/ тихим гласом. «Пресвятое», “аллилуйя” апостольскую, херувимскую песнь, “достойно есть”, кенадики поют пением, на греческое и на русское не походило, свое у них знамя: иной толсто тянет, а иной средним гласом, а иной тонко, кабы мало на демество. [383]

И после обедни звал архиепископ к себе в цареву кибитку. И были у него дияк Артемей да архимарит с товарыщи. А со архиепископом были епископ Некресей да епископ Матвей да удельной - князь Муро да пристав Рамазан и иные ознауры.

И архимарит Иосиф Говорил архиепископу и епископом, чтобы оне великого государя святейшего Иоасафа /42об./ патриарха московского и всеа Русии о духовных делех речей послушали и о церковном благочинии и о утвержении божественнаго закона с нами посветовали, и что у них изронено, и то б себе внимали. И архиепископ и епископы говорили: нам ныне не время, а как будет сюды царь Темраз, и мы с ним все будем и о духовных делех речей послушаем и с вами о всем говорити станем; а без царя нам говорити с вами не уметь. И архимарит им говорил: видите сами, что мы зде у нас живем во всяком утеснении и в скудости; а торгу у вас нет, купити негде. И архиепископ и епископы говорили: срам нас обнял, и смотреть на вас стыдимся, видя ваше /43/ терпенье; да чтоб вам, пожаловать еще потерпеть немного: царя бог принесет, все будет добро. И потом архиепископ звал, чтоб с ним хлеба ели. И принесли от удельново князя Мура да от епископа Некресия да от пристава Рамазана лепешок да в маленьких кувшинцах гороху вареного, реткн, огурцов, капусты кислые, яблок, да от них же по кувшину чигирю. И то они сами ели и пили и гостей тем подчивали. А в той кибитке, где ели, образа и креста не было. Говорили архимарит с товарищи «отче наш» и после стола “достойно есть”, а поклонитися было нечему, у них того ничего не знают.

Того ж дни архиепископ Аливердей /43об./ поехал к себе, а послом велел от себя послать к царю Темразу: и я-де буду царю о всем говорить и нужду вашу ему всю роскажю. [384]

Генваря в 25 де послали послы перевотчика Ивана Дмитреева да кречетника Ивана к царю в горы, а велели им говорить царю Темразу, чтоб царь, верша государево дело, и нас бы отпутал; к про всякую нужнэ ему росказывали. царь говорил, чтобы потерпели до месяца марта; а в месяце марте буду к ним и отпущу их совсем.

И перевотчик Иван говорил от архимарита царю: государев богомолец архимарит Иосиф с товарыщи велел тебе /44/ говорить: по государеву указу и по благословению святейшаго патриарха прислан он в грузинскую землю для расмотрения християнския православный веры и снятых божиих церквей. И подал архиепископу и ко всему грузинского царства свещенному собору и ко всем христоимянитым людем великого господина святейшаго Иоасафа патриарха московского и всеа Русин учительную грамоту. И тово мы не ведаем, что тое святительскую учительную грамоту перевел ли и епископом и всему священному собору и всем христоимянитым людем прочитал ли. И о духовных делех речей с нами не говаривали, и о исполнении божественнаго закона и о церковном утвержении /44об./ и о благочинии ни о чем с нам не советует. И царь говорил: ведаю я, что говирить архимариту с нами о вере; и оне и сами ведают, что в грузинской земле христианская вера преже русские земли за долго лет. И подумав немного, говорил: я-де сам с архиепископом и ей епископы, приехав, буду с ним говорить и что будет у нас изронено, и мы то приимем. И велел перевотчику и кречетнику ехать к себе в стан.

Месяца марта в 7 де посылали послы к Темразу царю тово ж перевотчика Ивана, чтоб царь государево дело верша, их отпускал, потому что что государевы люди с нужи заскорбели. И царь говорил: одноконечно буду к послом на праздник Благовещения пресвятыя богородицы. И прислал /45/ [385] с перевотчиком послом на 60 человек корму 28 гривенок соли да рыбу вялую лосось.

Марта в 9 де, в пятницу, на 5-й недели великого поста, посылал архимарит Иосиф свещенника Алексея да переводчика Ивана к епископу к Некресею, чтоб он приехал сам к нам в монастырь смотрить церковнаго правила на празник Похвалы пречистыя богородицы; а своим бы попом велел також по их чину то празднество нам объявить. И епископ Некресей говорил им: я вашу литоргию и церковное правило видел, и вера ваша сущая християнская прямая, а наша с вашею верою во всем сошлася, и нам считатца не в чем. А попов у меня нет, а которые попы /45об./ и есть, и им недосужно, ходят ныне за пашнею, и мне послать к вам неково. И начал часы говорить у себя в кибитке и вечерню пел один; и оне дожидались отпуску. А как он говорил часы и вечерню, и он мотал рукою семо и овамо и кланялся, смотря на небо; а образы у него на левой стороне стоят руские к кибитке, и он-де образом не поклонился ни единова и свечи перед ними не поставил; а были свечи и стояли у стены прилеплены просто. И на том они с ним и розошлися.

Месяца апреля в 2 де, на 6-й недели великаго поста во фторник, /46/ приехал царь Темраз из гор 46 в Крем с царицею и с царевичем и заехал сам в Архангельской монастырь к послом. И был в церкви и принял у архимарита благословение. И говорил с послами, что он зажился в горах за неволно. А платья на нем было кафтан озям, киндяк черчат, наверху чюга короткая соболья под кутнею зеленою, шапка овчинная черна, платом перевязана. Да с ним были епископ Русбель да боярин Реваз бей да сапрачей стольник да ознауров человек с шесть.

Апреля в 3 де назавтрее царь царицу свою с царевичем и со всем отпустил на низ, на базар в Заген. [386]

/46об./ Апреля в 5 деде, в пяток шестые недели великого поста, были у послов боярин Реваз бей да поистав Рамазан да дьяк Нафанайло. И говорили потом, что царь едет севодни для вас на низ, на бозар Заген, а вам велел готовитца ехать за собою. И говорил боярин Реваз бей государевым послом: тифлиской хан смеетца нам: какую-де вы себе получили честь и корысть, что сам царь и вы такие, труды подняли, в горах встречая руских послов? Да писал-де шах к тейфлискому хану да к Темразу царю отпусти вас, тотчас назад ехать, и ему недосужно. И как боярин сьехал с товарыщи с монастыря, а царь Темраз сам приехал в монастырь и был в церкви /47/ и говорил послом: я для вас еду на низ; что с вами я не сиживал, и не едали вы у меня и не пивали; и вам бы ехати за мною, гам вас отпущю совсем.

Апреля в 8 де, на страстной неделе в понедельник, приехали к послом дьяк Нафанаил да пристав Рамазан и велели послом за царем итти на бозар. И послы, собрався, того ж дни пошли с ними за царем на базар в Загень.

И пришли на базар апреля в 12 де, в пятницу великую. И поставили послов на базаре в каменей городбе: тут бывал торговой двор, и лавки бывали каменные; а ныне пусто все. А царь стоял с царицею и с царевичем и ознауры и со властьми /47об./ от базара с версту в плетеных кибитках близ церкви. Церковь каменая о двух столпех; против церкви колокольница каменная, огорожена каменьем мелким. И того ж дни в великую пятницу присылал царь Темраз по перевотчика Ивана и говорил ему, чтоб архимариту завтра в великую суботу служить литоргию. И архимарит отказал, что служить ему не уметь, скорбен добре, а дорогою и досталь изнемог. А отказал архимарит для того, ведая их, что оне служат не в свещенных церквах. И послал архимарит дьякона Антония [387] досмотрить церкви, свещена ли церковь. И дьякон церковь осмотрил и пришед, /48/ сказал архимариту, что олтарь сь церквию не розгорожен, престол В олтаре четвероуголен, к стене не придвинут, наг, на престоле нет ничего; и при нем Антоние белою бязью с трех сторон престол оболокли на живую нить; и хочет-де архиепископ сам с епископы служить. И ево-де Антония спрашивали, за что архимарит не хочет служить, и он сказал им: архимарит неможет. И архимарит послал того ж Антонин смотреть их службы. И дьякон пришел в полобедни: служили в великую суботу обедню рано. Царь, был у обедни и с царевичем. И архиепископ взял к себе после обедни /48об./ епископа Захария Самопельского, а Козма епископ взял к себе дьякона Антония есть; и ели у них в суботу великую икру осетрью и горох вареной с маслом и кашу пшенную и пили чигир.

В ту ж великую суботу присылал царь узнаура к послом звать на светлое воскресение к заутрени к себе в церковь и хлеба есть. И после того толмачь Леонтей был в царевых станех и сказал послом: царь велел послом (В рукописи «послов») на светлое воскрение заутреню петь у себя, а к обедне их позовут и лошеди по них пришлют. И послы /49/ по времени пели заутреню на светлое воскресение у себя в стану. И от царя озноур приехал с лошедьми и говорил послом и архимариту: царь прислал, чтоб вы ехали к заутрене на свету. И пришли в церковь, а царь и царица и царевичь и все люди в церкви стоят в шапках, батоги подпершись. А архиепископ Аливердей стал при нас облачатца среди церкви; облачал ево епископ Козма да черной поп Пахом да дьякон Филип. И облачась, архиепископ среди церкви сел на стуле на церковь лицем. И [388] поднесли ему /49об./ свечи не витые, немалы; и взяв свечю, не засвети, просто и взглянул на царя, И царь пришел к нему, и архиепископ кабы мало приподнялся и подал царю свечю, так и царевичю и государевым послом и властем и бояром, всем сидя подавал свечи. И как роздал свечи, архиепископ встал и взял себе в руку евангелие не величко, обложено золотом с каменьем, старинное, епископ Захарей взял на полотенце писаны праздники, епископ Козма взял спасов образ, поп взял распятие Христово, все малые иконы, и пошли из церкви в западные двери в паперть, царь и все за ними. И идучи из церкви приказал царь послом: тут-де царица стоит, и вы поклонитеся ей по обычаю, не ниско. И как вышли послы в паперть, а царица стояла в паперти с своим чином на правой стороне; и послы поклонилися царице по обычаю. И архимарит, поклонясь, хотел за послами ити; и царица архимарита к себе позвала и приняла от архимарита благословение; и архимарит, благословя царицу, руки не дал целовать, и царица сама взяла и целовала в руку. И на той стороне, где царица, поставлен налой; и архиепископ, вышед, на тот налой положил евангелие и все образы, которые несли. И архиепископ /50об./ сь епископы начали петь по своему языку и пели не мало. Церковные двери были затворены, и кадило было, а каженья не было. Архиепископ, взяв евангелие и кадило, и пошел к церковым дверем и отворя церконые двери, пошел в церковь, и царь и прочие; а царица стояла в паперти в церковых дверех. И пришел архиепископ в церковь, стал среди церкви, и пели немного. И пошел архиепископ с места и стал лицем на церковь близ олтаря, евангелие в руке держал; и пошли к нему епископы, которые в ризах целовав евангелие, и со архиепископ главами с обе стороны вместо целования /51/ стыкались. И после того архиепископ стал среди церкви, в [389] руке держал евангелие, а креста в руке не держал. Воздвизальный крест был, а ко кресту прилеплены три свечи; а держал ево простой детина по левую сторону архиепископа. А кажение ни едино не было; и пели на левом крылосе кабы канон Пасце недолго, и чтения ничего не было. И архиепископ пошел с места, и стали среди церкви на церковь и идем, в руке евангелие, а под ним стали епископ Захарей да епископ Косма да поп черной с теми же иконами. И пришел царь и целовал евангелие и со архиепископом такоже лобызался с обе стороны главы. А в уста у них не целуютца, и яиц красных не было, да и не знают того. /51об./ И потом были послы и всякие люди по тому же обычаю; а иным людем архиепископ велел плече целовать, а иным в руку. Потом царь с послами тако же лобызался, а у архимарита благословение принял и в руку целовал и лобызался такожь, а иным давал руку целовать, а иные целовали левые руки длань, И потом скоро и обедню начели епископы в олтаре. И ион и дьякон отдействовали и покрыли. А архиепископ в те поры сидел на месте и не говорил ничего, ни действовал, так и служил. На литоргии евангелие на два крылоса пели, а дьякон среди церкви, сь евангелием у налоя стоя, /52/ молчал. А архиепископ на горнем месте в апостал не был, стоял промеж престола лицем на церковь. И архимарит спрашивал: на иные празники евангелие поют ли? И они сказали: только поют на един празник, а больши того не поют. И служили литоргию по прежнему своему обычаю; литоргию архиепископ отпускал без креста, ни царя, никого не благословлял. «Христос воскресе» трижды на церковь говорил по своему языку. Царь и протчие “воистинну вокресе” отвечали; а крестного благословения у них не бывает, и не знают того. И вышел из олтаря, сел на своем месте и подал царю дробленые просфиры на руку и прочим. Потом [390] принесли в церковь на трех блюдах мяса баранина, части не велички /52об./ да яиц з десеть красных, и поставили на земли среди церкви; и над тем говорил молитву епископ Захарей. И царь, взяв з блюда по три яйца, давал послом; а сам царь, взяв часть мяса, да и есть стал и пошел из церкви, а послы за ним; и идучи царь от церкви, и взял еще часть мяса да ел ее и подал послу князю Федору и звал к себе есть послов и всех государевых людей. А на завтрене и на обедне стоял царь на правой стороне у столпа просто, не было под ним ничего, а царевичь Давыд стоял на левой стороне у столпа; а послы стояли туто ж близ царя и архимарит. На царе и на царевиче было платье /53/ шубы собольи под золотом и шапки собольи по обычею, на царице была шуба соболья под таусинным бархатом золотным; рук в шубные рукава не вдевают, просто на плечах носят. На обедне архимарит говорил Никифору нареченному митрополиту, чтоб он должил царя: государь святейший патриарх, прислал свое благословение царице образ, чтоб велела принять. И царь посылал епископа Рустебеля к царице, как царица изволит. И царица сказала: быть архимариту у меня с образом, да и речи у меня с архимаритом будут. И царь то архимариту велел и сказать.

И после полден прислал Темраз царь по послов звать к столу ознаура /53об./ с лошедьми, И послы и архимарит и все государевы люди у царя в плетеной кибитке по-прежнему сидели. И как стали ставить ествы на белых на деревяных блюдах и к чашках в белых в деревяных, и царь Темраз говорил послом: в старину, бывало, от Кремля до Загени, Базар тож, сходилося шелку 1000 въюков и мы посылывали в Ерусалим и в Святые горы милостыню вьюков по 20-ти и по 30-ти; а у себя было много и судов, были золотые и серебряные; и вам бы пожаловать ныне не осудить. И послы [391] говорили даст бог, тихо будет, и ты при государьской милости здоров будешь, /54/ все у тебя будет по-прежнему.

И в пол-стола царь и царозичь встав про государьское многолетное здравие и про его государьских детей заздравную чашу пили и послу и архимариту поврал. А властей в те поры было-для толмаченья Микифор посол да епископ Рустебель да епископ Захарей, и бояре и ознауры, иные сидели, а иные стряпали. И боярин Реваз бей пил чашу про своего царя Темраза и пришел к царю ударить челом. И царь из места своего против боярина и коленках вышел и обняв, целовал его в щеку, а боярин целовал его в руку и потом в ногу. И вышедчи из своего места, царь пил с ними стоя на колонкам довольно и того было: при послех дважды царь /54об./ для боярина своего Реваз-бея выходил из места и пил с ними стой на коленках.

Да в тот же день в светлое воскресения приготовлены были у царя два скомраха, один с сурнею, а другой з бубном. Да у тое ж кибитки, где у царя стол был, вкопана в землю соха, дерево стоячее сажен шесть вверх, и через то дерево перекинут конат, и концы того коната привязаны у земли крепко. И по тому канату ходил мужик кумычанин и сверху вниз и ногами ухватяса за копат, а сам повиснул и руками плескал. А как по конату ходил вверх и вниз, и у него было в рука дерево сажени в полтретьи, а по концам у того дерева навязано песку в дерюгах. /55/ И скоморахи играли, и он по канату ходил во весь стол и до вечера.

Апреля в 16 де, на святой неделе во фторник, после полден, прислал Темраз царь к послом лошедьми, велел послам к себе быть. И послы к нему поехали. А царь сидит на колокольнице, а ним архиепископ Аливердей, епископ Захарей, епископ бывшей Русбель, епископ Козма, Никифор [392] нареченной митрополит, боярин Реваз бей, удельной князь Муро, сапрачей стольник, озноур Евсей. И царь и власти и бояре говорили, на чем делу быть. И договорились, что царю Темразу крест целовать и запись на себя дать, что ему Темразу благочестивому царю государю /55об./ московскому служити и во всем повиноватись. И говорил царь послом: за что архимарит не приехал? И послы сказали, что он царь имянно не приказал, и архимарит не смел ехать. И царь говорил: мы с архимаритом о духовных делах наедине посидим.

Того ж месяца в 17 де, назавтрее в среду, приезжал к послом нареченный митрополит Никифор с черною записью для справки. И говорил Никифор архимариту Иосифу: царь и царица велели тебе служить в новое воскресение и после литоргии у царицы бы ти у стола. И архимарит говорил: служить нам не в свещеной церкви нельзе. И Никифор говорил: и ты, святя церковь, служи, /56/ а царь и царица и все посмотрят свещения церкви. И архимарит говорил: я, святя церковь, служить в ней готов, доложи о том царя. Того ж дни Никифор царя докладывал, и царь велел святить церковь. И Микифор о том и память писал к перевотчику, что царь велел святить церковь. А в той церкви архиепископ сь епископы в великую суботу и в светлое воскресение литоргию служили, и царь и все люди тут были.

Месяца того ж в 19 де, на святой неделе в ниток приезжал к послом архиепископ Аливердей, и архимарит ему Иосиф при послех говорил: благочестивый (т) М. Ф. и великий господин святейший Иоасаф /56об./ патриарх московский и всеа Русин прислали нас богомольцев своих в грузинскую землю для расмотрения православные християнския веры и святых божиих церквей и чюдотворных мощей. И подал я к тебе от великаго господина святейшаго патриарха учительную грамоту грузинского [393] царьства архиепископам и епископом и всему священному бору и всем христоимянитым людем. И ты святительские грамоты по сю пору епископом и всему свещенному собору и всем христоимянитым полем светительские грамоты не прочитал и не показывал, и о духовных делех великого господина святейшаго патриарха речей не слушивали /57/ и о божественном законе и о церковном благочинин и о утвержении ничего с нами не говоривали. И архиепископ говорил: по грамоте ответ будет, и о духовных делех говорити станем. А о вере нам спороватся не о чем; мы приняли веру християнскую от грек и божественный закон держим, как и четыре патриархи держат. И архимарит говорил: ведаем, что грузинская земля изстари крещение прияла; а ныне мы у вас закона божественнаго по преданью святых апостол и святых отец мало видим. В церковном украшени и благочинии и во крещении младенцев и в епископех и в попех и в дьяконех и во иноческом чину /57об./ и божественней литоргии и во всех чинех многое несогласие с соборною и апостольскою церквию видим; и о том вы с нами не советуюте, чтоб вам вере единым с нами быти. И архиепископ говорил: был в Грузех иеросалимской Феофан патриарх; и как он нас учил, и как мы у него видели, так мы и делаем. И архимарит Иосиф спросил у него: давно ли иеросалимской патриарх Феофан был в Грузех? И архиепископ сказал: лет у дватцеть. И архимарит спросил: много ли у вас в Грузех был иеросалимской патриарх Феофан? И архиепископ говорил: я-де еще маленек был, учился грамоте, и патриарх Феофан меня благословил /58/ тогда в архиепископы. И архимарит говорил: то мы от тебя слышим, что у вас еще в робятех в архиепископы благословляют и ставят, и то предание чюже святыя соборныя и апостальския церкви. [394]

И архиепископ говорил архимариту вам ли святить церковь, или мы преж святить станем, ни после святите? И архимарит говорил: ты архиепископ с своими епископы в той церкви в великую суботу и в светлое воскресение служил литоргию, a ныне хочешь тое ж церковь святить? И то знатно, что не в свешенных церквах служите литоргию. Ныне мы тое церковь, по преданию святых апостал и святых отец, святим, чтобы вам видети /58об./ истинная православная христианская вера и не лишитись бы вам таковаго божественнаго дара, его ж не весте; а про ваше церковное сношение мы ведаем. И архиепископ сказал архимариту: и вы святите храм, да и служите в нем. И поехал архиепископ к себе.

И того ж дни был у послов нареченной Никифор митрополит. И архимарит ему говорил, что архиепископ Аливердей святейшего патриарха учительныя грамоты епископом и всему свещенному чину и всем христоимянитым людем не показал и не прочитывал и речей о духовных делех у нас не слушивал; чтоб тебе о том известить царю. И Никифор царю о том говорил, и того ж дни прислал наметь к перевотчику Ивану своею рукою, что царь велел архимариту церковь святить, и архимарит бы готов был совсем.

Месяца того ж в 20 де, в суботу на святой неделе, Микифор посол прислал но перевотчика Ивана и говорил перевотчику Ивану, что архиепископ Аливердей не хочет церкви дать святить архимариту. II того ж дни архиепископ Аливердей сам приехал на торг к посольскому двору и стоял на лошеди у ворот. И выходил к нему иконник Семейка, и архиепископ єно спросил: что архимарит делает? И иконник сказал: архимарит готовится церковь святить. И архиепископ сказал: добро; попроси-де у архимарита бумаги листы с три-четыре, к патриарху не на чем грамоты писать. И архимарит послал к нему бумаги 10 [395] листов. И видит, что его не позвали на двор и поспел на лошеди немного, говорил, что архимарит хочет церковь святить; я-де сам церковь святил: что архимарит, воду святя, служил литоргию. А сам и поехал от ворот к себе. И архимарит изготовил к церковному священию вся потребная и говоря послами, перед вечернею послал дьякона Антонии и толмача да и конников и велел на церкви крест древяной поставить и столец/60/нов со всем потребным ко освещению среди церкви поставити. И архиепископ Аливердей, увидя их, говорил, чтоб архимарит к вечерне был. И архимарит с товарыщи пришли к церкве и около стольца среди церкви оставить велел четыре свети и велел начинать вечерню. И архимарит но чину к выходу литин облачался, и отпусти вечерню, пели повечерницу. И архиепископ и епископы Рустбель, Козма, За харей хвалили церковное правило. И звал архиепископ архимарита к себе на вечерниу, и архимарит не пошел. Царя у вечерни не было, был на поле. И розпрашивал архимарит архиепископа, которая церковь во имя, где ныне /60об./ мы ноем. И архиепископ сказал по своему языку: Сакдарии. А по руски церковь Воскресения Христова.

И назавтрее, по светой неделе в новое воскресение, пришел архимарит с товарищи к заутрене, и архиепископ и епископи идут от заутрени. И архиепископ архимариту велел заутреню петь, и были у заутрени для расмотрения епископ Козма да поп черной. И чли на заутрени евангелие учительное да синоксар; а у них чтения не ведется. На величанье архимарит облачался и кадил; у них окроме литоргии кажения не бывает. И после-де заутрени посылал архимарит перевотчика Ивана к нареченному /61/ митрополиту Никифору проведать, будет ли царь на освещение церкви. И Никифор сказал, чтоб архимарит совершал по своему чину все, а царь с царицею и со всеми будет к [396] литоргии. И архимарит, говоря вход и облачась, начал молебен и велел около церкви с четырех стран поставить по чину иконы, и по молебне светили воду. А архиепископ да епископ Козма туто ж были и смотрили на архимарите шапки и на ризах оплечья и поручей и потрихели и пояса; и на освещение коде смотрили крестного погружения и прочаго чину. И по освещении воде велел архимарит свещенником взяти столец со всем потребным и нести в олтарь. И архимарит учал в олтаре ко освещению /61об./ лентиом препоясатися. И архиепископ прибежал ко олтарю и закричал: «ара, ара», по-русски: не хочю, у меня-де церковь свещена. И архимарит на то не посмотрел, по обычных молитвах стал престол омывать, а архиепископ побежал из церкви. И архимарит все узаконеное, по преданию святых апостал и святых отец, в олтаре совершал. И того олтарнаго свещения смотрел епископ Козма да черной поп Пахом да дьякон Филип. И как архимарит в олтаре узаконеное свещение совершил, и царь пришел к церкве, а с ним ознауров человек 10. И архимарит из олтаря /62/ к царю вышел, и царь от архимарита приял благословение и говорил архимариту воистинно бедность великая изняла; пощититца и попотчивати нечем. И архимарит говорил; дай господи, благочестивый (т) М. Ф. прав был на многие лета его государьскою милостию леем покойны. И царь говорил архимариту: совершай по своему чину все. И архимарит роздал иконы и евангелие и царю и прочим поднес свечи и ходил около церкви; царь туто же ходил. А архиепископ смотрел е колокольницы. И по ответех пошли в церковь по чину. И по отпуске царь был с креста и у святым воды. И митрополит нареченной /62об./ Никифор и епископы и все люди у креста и у святыя воды были, и начали действовати; а в те поры говорили часы. И пришел архиепископ в церковь; а царь во всю обедню стоял с [397] архимаричьим посохом. И прислал царь к архимариту в олтарь, чтобы подождал царицы, и ждали царицы с час. Пришла царица, а с нею боярыни и вдов не мало, стояла в церкви за левым столпом против северских алтарных дверей. И по отпуске литоргии пришел царь к царьским дверем, и архимарит поднес на блюде просфиру, и царь велел архимариту подать себе просфиру на руку, и архимарит, но его веленью, з блюда подал ему просфиру. /63/ И царице поднес просфиру такоже на блюде, и царица архимариту велела подати, и архимарит подал, и Царица в руку целовала и велела себя воздвизальным крестом благословити и водою святою кропити. И потом архимарит поднес царице великого господина святейшаго патриарха Иоасафа благословение образ Успение пресвятыя богородицы, обложен серебром, невестке их царевичеве жене образ же: царица, приняв образ, прикладывалася, невестка також.

И после обедни присылал архиепископ Аливердей к архимариту попа черного Пахома, дал бы ему, что святейший патриарх прислал миро. И архимарит /63об./ с черным священником Алексеем да с перевотчиком Иваном послал миро к царю; и велел говорити царю, чтоб епископы и попы пол твоею державою в Грузех крестили младенцов, или хто от неверных придет в православную християнскую веру, в три погружения, и тем миром помазывали бы: ныне вам ведомо стало, да и сами от нашего чину то видели, в грузинской земле попы крестят единым погружением; и то православной християнской вере чюже; на том к тебе великого господина святейшаго Иоасафа патриарха благословение миро и послано, чтоб впредь /64/ у тебя в земле таковаго безчиния не было. И царь против того встал и принял миро и поцеловал и говорил с клятвою: зберу всех попов й о том им заповедаю накрепко. И говорил им, чтоб [398] архимарит, будет есть, и антимисы у нас оставил. И свещенник и перевотчик сказали царю: мы про то не ведаем.

Месяца того же в 23 де, на праздник святаго великомученика Георгия, прислал царь к послом ознаура, чтоб послы и архимарит ехали к царю к обедне. И архимарит с товарыщи пошли к обедне. И как будут против царевы кибитки, и в те поры царь пошел из кибитки к обедне; и архимарит царю ударил челом. И царь /64об./ архимариту поклонился и велел архимариту с собою ити. И царь пришед и церковь, а царица уж церкви, стояла за правым столпом с царем вместе. И приехав послы, стояли в церкви по левую сторону царя.

А архиепископ сидит среди церкви не облачать на стуле. И пришел царь к архиепископу и говорил с ним неведомо что, стоя, а архиепископ сидел. А в олтаре два попа да дьякон уже отдействовали и покрыли святая. И вышед попы из олтаря, и стали облачать архиепископа; и облачась архиепископ и не говоря ничего, и не действовал. И обедню начали по прежнему своему /65/ чину и много пели в олтаре по своему языку, и архиепископ в церкви много пел, а на крыл осе с ним вместе. И по входе архиепископ около престола трижды кадил, а жертвеника и святая на жертвенике не кадил ни единожды. По апостале дьякон кадил престол спреди и вышед сиверскими дверьми, кадил церковь, царя и всех людей. «Благослови владыко благовестити» дьякон не говорил, с евангелием вышел северскими дверьми, чел евангелие но простой книге, а евангелие держал в левой руке. В херувимскую песнь архиепископ сам кадил около престола и пошел к жертвенику и взял просфиру и из нее крошки выимал на дискос; /65об./ и как которого епископа или попа памянет, и тот архиепископа в плече поцелует и поклонитца архиепископу. Воздух положил дьякону на главу, [399] отдал дьякону с левые руки, и пошли с переносом: преж поп стар в шубенке несет посох архиепископов, потом малец с кадилом в кафтанишке, будто дьякон, кадит а в другой руке крест со свещами несет; потом ребята с репидами, а те рипиды деревяные здолали и написал государев иконник Ремейка, а у инова рипида в руках, в другой евангелие, и потом дьякон з дискосом, поп с потиром, другой поп нес амфор /66/ на руках да коруну. Служил не извеся, чтоб все видели нароком; и потом дослуживали по своему чину: сколько у них служеб, столько и воинов. После обедни царица пошла к себе; царь велел сех людей выслать из церкви вон, оставил послов да архимарита, а с царем царевичь да архиепископ да епископ Рустбель, епископ Захарей, епископ Козма, боярин Реваз бей, стольник сапрачей. И учал царь послом и архимариту говорить: терпели вы меня в земле нужу многую, и вам бы пожаловать то покрыть собою, праведному государю тем меня не огласить; видите и сами, что от неверных ся земля пуста, и взять ничего негде. И послы говорили: дай господи, благочестивый /66об./ (т) М. Ф. здрав и многодетен был, даст бог увидим его государьские пресветлые очи, всево тово забудем. И царь Темраз говорил: я хотел з женою и з детьми на Русь к праведному государю приехать, да за грехи за мои не было дороги, куды проехать. И я послал ко государю бити челом, чтоб государь меня пожаловал под свою царскую руку принял и велел бы осмотрить моего разорения. И государь моего прошения не презрел, вас послов прислал; и вы и сами видите все. И послы говорили: видим твое разорение и землю пусту от неверных. И царь говорил: /67/ я праведному государю холоп ево вековой, только бы государь мне помощь учинил от кумык, от лязгинцов; те на нас пуще и шаха и турского. И послы говорили: благочестивый (т) М. Ф. первый под сонцем благочестием сияющий, [400] о чем ты ему праведному государю учнешь бить челом, и государь твоего челобитья не презрит своим царским разсмотрением, как ему праведному государю бог известит, учнет тебя оберегать. И почал царь говорить: грузинская земля крещен еще при великом царе Костянтине, и по сю пору мы держали греческого закона християнскую веру и как приняли, так и ныне держим. И послы говорили: /67об./ присланы от государя и от патриарха духовного чину о том архимарит с товарищи. И архимарит царю и архиепископу и епископом учил говорить: ведомо всем от летописных книг, что изстари грузинская земля прияла крещение, а ныне и сами видим, что вы в сердцах своих держит, веру християнскую; а закона божественнаго и в церковном благочинии и украшении и в божественней литоргии и во крещении младенцев и в свещенном чину вь епископех, в попех и дьяконех и во иноцех видим многое несогласие с соборною и апостальскою церквию, и не по преданию святы к апостал и святых отец чин и утвержение церковное держите. И царь против того говорил: не диво тому, что от такова /68/ разорения что изронить: старые власти померли, а иные побиты; а ныне люди новые. И архиепископ Аливердей, сидя у царьских дверей на стуле в одном чекмене — и манатьи на нем не было, ни клобука, отслужа литоргию, так и сидел — и говорил: как четыре патриарха костянтинопольской, антиохийской, александрейской и еросалимской держат закон, так и мы держим; и сами те патриархи в Грузи приезжают и ничем нас не укоряют. А ты архимарит ныне у нас церковь святил, а та церковь как поставлена, в те норы и свещена; а другаго свещения церкви не бывает, святя воду и покропя церковь, и служат в ней литоргию. И архимарит говорил: аще от язык осквернится церковь, а на престоле будет все цело и непорушено, /68об./ то пев Храму молебен и святя воду [401] и кропя церковь и говоря на то уставлення молитвы, служить в ней; а мы видим в ваших церквах престолы все наги, и олтари сь церквами не розгорожены, а велите нам в тех своих несвещеных церквах служить. А мы, по божественному закону не в свешенных церквах не служим; а по благословению великого государя святейшаго Иоасафа патриарха московскаго и всеа Русии, по преданию святых апостал и святых отец церковь святили и в ней божественную литогию служили. И царь говорил архимариту (В рукописи ошибочно: «архиепископу»): не то досадно, что ты церковь святил, то ему досадно, что у него не благословился. И архимарит говорил: великий государь святейший Иоасаф божиею /69/ милостию патриарх царствующего града Москвы, и всего великого российского царства тот нас благословил и божественный закон по преданию святых апостал и святых отец указал нам исполнять. И взяв царь архимарита за руку а архиепископа за другую, и говорил: пожалуй архимарит для меня помирися с архиепископом. Архимарит архиепископу говорил: мир добро, а великого государя святейшаго патриарха учительную грамоту пред царем и епископы и бояры и всем христоимянитым людем прочти; за что такое божественное сокровище таишь? И архиепископ о том умолчал. И архимарит говорил царю: на тебя шлюсь, ты сам царь был в Цареграде немалое время и видел у патриарха и у прочих греков, как божественные церкви с смещенными олтари разделены, и царские /69об./ двери устроены, и божественными иконами церкви украшены, и престолы среди олтаря на четыре углы вогружены и срачицами и свешенными антимисы и протчими украшены, а не наги и не к стене приделаны, якож у вас видим. Да и Никифор нареченный митрополит, тот сам грек, ему ведомо, в каком [402] благолепии свещенныя церкви стоят. А тот Никифор в те поры толмачил тут.

И царь, подумав, говорил: так все, как ты говоришь; да хотя оне и в неволе живут, а церкви у них не разорены. Да о том ныне полно; о вере мы не станем с вами спороваться, станем делать царьственое. И вынес Никифор ис предела (Не достает двух листов) /70об./... холопи во веки, и грузинская земля вся ево государева. И взял царь запись у Никифора посла и дал государеву послу князю Федору Федоровичи?, и князь Федор, взяв запись, и дьяк Артемей говорили царю, чтоб ближнии его, по записи, государю целовали крест и руки к записи приложили. И царь говорил: я де за всех целовал крест сам. И послы о том стали накрепко, чтоб ближнии его целовали крест и руки к записи приложили. И царь велел царевичю и всем ближним крест целовати и руки к записи приложити. И дьяк Артемей, под крест подложа запись, подносил и велел крест целовать ближним царевым по записи, и все крест государю целовали и к записи руки приложили. И запись /70об./ послы взяли к себе.

И после архимарит говорил царю, что архиепископ о духовных делех государя святейшаго патриарха речей не слушивал и о божественном законе не говаривал. И царь говорил архимариту: есть зде епископы и бояря, да и я с ними послушаем речей о духовных делех; и вышел царь ис церкви и сел в паперти на ковре, и царевичь с ним и все ознауры и епископы, и велел послом ити к руке; и послы были у руки. И архимарит взял речи о духовных делех и хотел говорить царю и всем бояром и епископом. И царь говорил архимариту: пожалуй буди утре, а ныне позно; а се людей много, то дело духовное послушаем сь [403] епископы наедине. /71/ И потом государевы люди всех чинов были у руки; и послы поехали к себе в стан.

Того ж месяца в 26 де, в Пяток, приехал ознаур от царя Темраза, и говорил архимариту, чтоб архимарит ехал к церкви Воскресения Христова для духовных дел. И архимарит приехал в царев стан к церкви Воскресения Христова, а со архимаритом был перевотчик Иван Дмитреев да подьячей Иван Федоров; а в церкве епископ Рустбель да епископ Захарей да митрополит нареченной Никифор. И архимарит говорил епископом: хотел сам царь з бояры и с вами послушати о духовных делех речей, и вам бы о том известить царю. И епископ Рустбель ходил к царю и пришед от царя, сказал: царь /71об./ недомогает, велел нам речей слушать и себе о том известить.

Речи о духовных делех архимарита Иосифа с товарыщи к грузинским епископом

(«Речи о духовных делех» Иосиф до слов на л. 82 об. «тетка двоюродная» опубликованы у Белокурова С. I. стр. XXIII-XXIX).

Крепкий поборник и хранитель истинныя православныя християнския веры и всего благочестия исполнитель и святым миром благодати помазанный благочестивый (т) М. Ф. и великий господин святейший Иоасаф божиею милостию патриарх царьствующаго града Москвы и всего великаго русскаго царства, но прошению Темраза царя и по вашему челобитью, прислали нас богомольцов своих /72/ в грузинскую землю для разсмотрения православныя християнския веры и святых божиих церквей и чюдотворных мощей. И то ведомо от летописных книг, что грузинская земля истари прияла святое крещение, а божественнаго закона мало видим от вас соблюдаема и в церковном украшении и [404] благочинии и в свешенном чину и во божественней литоргии видим многое несогласие с соборною и апостольскою церквию; и не по преданию святых апостол и святых отец чин и утвержение церковное держите.

И митрополит нареченной Никифор и епископ Рустбель Преображенской, епископ Захарей Самепельской говорили: грехом нашим было от неверных разорение /72/ немалое; а что будет мы изронили, и то не диво. А нам мнится, что держим закон по-прежнему.

И архимарит говорил: первое у нас несогласие с соборною и апостольскою церковью—в грузинской земле церкви со алтарем не розгорожены якоже узаконено святыми апостолы и святыми отцы. И как служат у вас литоргию и божественную жертву совершают, и то видят всякие люди, и божественная уже несть тайна, но явна всем и безстрашна стала по вашему служению. И царьских дверей нигде нет, да и не бывало, и престолы везде наги и к стене приделаны, и как служить где архиепископу или епископу, и вы, поделав на престоле пелену, а иной простой плат, /73/ так и служите не в свешенных церквах. А по преданию святых апостол и святых отец, во всех церквах престолы водружати подобает среди олтаря на четыре углы и украшати их срачицами и препоясанием и свешенными антимисы с мученическими мощми и индитиею. И горних мест и жертвеников и дверей северских нет; а вы во всех тех церквах слжуите литоргию. И крестов животворящих ни на одной цекви нет, да и не, бывало. А животворящий крест всякому благому делу начало и красота церковная, и бесом губитель, врагом прогонитель, без него ничто же благо ни начается, ни совершается.

И епископи говорили: ныне церкви все разорены от неверных, а преж сего были /73об./ в соборных церквах престолы среди олтаря. А то-де в малых [405] цервах к стенам приделаны престолы для утеснения; в иные бояря ставят церкви, как хотят. А ныне о церковном утвержении как государь патриарх московский укажет, так впредь и будет. А был у нас и Грузех иеросалимской патриарх Феофан, и он нам о том ничего не говорил.

И архимарит говорил: был у вас иеросалимской Феофан-патриарх для милостыни, а не для исправления веры. Вы нарицаетеся християне, а христианского закона не исполняете, иконами божественными и животворящими кресты церквей не украшаете; а где и есть иконы в церкви, и вы свещи прилепляете к простой стене, а иконы /74/ о себе стоят. И нам мнитца, что у вас к божественным иконам и к честному кресту вера оскудела. Да и на себе креста не носите, якоже истинные христиане на прогнание всякие неприязненые детели, себе же на сохранение души и телу; а в домех своих икон и честнаго креста на стенах не поставляете. А у кого и есть иконы, и оне держат их сокрыто, а иные носят малые иконы на поясех за кушаками, якоже иконоборцы. И матаете рукою не воистинне, и кланяетеся на небо смотря, а не на иконы. Архиепископ ваш и епископы и попы сами себя знамением крестным, по преданию святых апостал и святых отец, оградить не умеют, а прочьчих людей благословити истинно и не знают. /74об./ И то явно стало, что вы божественнаго креста благодати отбыли.

И епископи говорили: креста и греки на себе не носят, потому и у нас изстари пошлю. А хто зa поясом носит иконы, тово и мы не хвалим; да грехом нашим живут самовольно, хто как хочет.

Архимарит говорил: когда архиепископ ваш служит литоргию, и преж ево облачатся, попы или епископы и действуют и покроют святая. А архиепископ в те поры стоит в церкви просто, с людьми говорит о всяких делех. И епископы и попы, [406] содействовав и покрыв святая, выйдут и облачат архиепископа. И облачась архиепископ, начинают литоргию, а сам архиепископ призыванием святаго духа божественнаго агнеца не закалав, служит /75/ протчими служащими и причащается святых тайн. И то не по преданию святых апостал и святы: отец у вас совершается. Соборная и апостяльская церкви такова закона не приела, от неле ж новая благодать восия. И доныне все православные патриархи, и наместнии святий отцы облачаются и действуют сами во едино время с служащими, кроме отступника божественнаго папы и его стаибников и проклятых армен.

И епископы говорили: мы того и сами не знаем; старые власти извелись в грузинской земле, архиепископ Зеведей у нас внове и навыкнуть было ему не от кого.

Микифор нареченной митрополит говорил: /75об./ в греках так не служат; а он архиепископ неведомо от кого взял такой чин.

Архимарит говорил: которому епископу или попу у вас где случится служить литоргию, и он принесет с собою сосуды и ризы в кошеле; а евангелия и креста ни у ково нет. И сам архиепископ многазщи без евангелия и без креста служит. А иной поп пришед к церкве, и подстелет на прес голе плат и поставя сосуды, так и действует в одном чекмене и отдействовав и покрыв святая, тож облачится в ризы и начинает литоргию. И отслужа литоргию, велит мальцу собрати с престола сосуды и ризы в кошель и понесет к себе, а церковь пуста останется. И то все чюже /76/ соборные и апостольские церкви и нигде того во християнских церквах не ведется.

И епископи говорили: у нас того не ведется, развее сельской поп так сплутал, что действовал без риз. И того годно смирить. [407]

Архимарит спросил их: как вы епископы и попы ваши действуют, ризы надев на шею, наперед только свесите, а назад риз не опущаете, доколе отдействуете и покроете святая? От кого вы то неправое предание прияли, а как начинать литоргия, тогда ризы назад спутаете?

И епискупи сказали: изстари у нас на то завелось; а будет худо, и мы учнем по-вашему ризы носить, как у вас, видели.

Архимарит говорил: ведомо нам /76об./ учинилось, а иные от нас и видели, крестят у вас младенцев единым погружением. А по божественному закону и по преданию святых апостал и святых отец, достоит крестить во имя отца и сына и святаго духа в три погружения, прообразуя тридневное Христово воскресение. А хто крещен единым погружением, того; по правилом святых апостал и святых отец, совершено крестить в три погружения узаконено. А кто крестит единым погружением, того правила святых апостол и святых отец измещут от свещенства.

Епискупи говорили: мы крестим в три погружения, а сельские попы плутают, единым /77/ погружением крестят. Ныне мы с царем собор зберем и впредъ им так не велим плутать.

Архимарит говорил: вы епископи ходите в однех рясках без монатей, а иные носят на себе кафтаны озямские, а наверху чюги короткие по-тезицки; и архиепископ и вы в кривых сапогах и литоргию служите. А по преданий святых апостол, свешенному чину чюже мирское одеяние и обуища, паче ж языческое; в грекех и во истинных християнех в священном чину того не ведется. И нам мнится, что вы по преданию святых апостол во иноский чин и непострижены и совершения иноческого не знаете.

И епископи говорили: у нас так изстари чин повелся, и мы надеемся что так /77об./ и добро. [408]

И архимарит спросил: есть ли у вас в Грузех или преж сего бывали ли общежительные монастыри?

И епископи сказал: не бывало у нас монастырей в Грузех общежительных. Есть монастырь Иве рекой во Святой горе; хто захочет, и он в тот монастырь отходит и там и до смерти живет.

Архимаритов игуменов у них нет в земле; где церковь огорожена, и поп черной живет, то у них и епископ словет и монастырь.

Архимарит спросил епископов: как у вас церкви святят?

И єпископи сказали: пришед к церкви архиепископ с собором, и припадет на коленках прочив престола и говорит молитвы.

И Никифор /78/ у них речь перемолвил: и по том-де по потребнику святят и около церкви ходят на левую сторону против солнца, а не на север.

И архимарит спросил: а около всей церкви полотном обвиваете, для чево так святите?

И епископи сказали: то-де сельские попы так делают, а мы так не делаем, не обвиваем полотнами церковь

А то подлинно ведомо, как святят церковь, и около ее обвивают полотном.

Архимарит спросил: как разорят церковь неверные и на престоле все порушат, и вы потом в той церкви святя ли служите, или не святя?

Епископи сказали: мы-де в другой ряд не святим церкви; только светя воду и кропя, так в ней /78об./ и служим. А ныне мы видели у вас, так станем и делать.

Архимарит спросил: кто у вас ставит и выбирает архиепископа?

И епископи сказали: ково царь изволит, а нынешнего архиепископа Зеведея поставил Самтавразскаго монастыря архиепископ Иван. [409]

И архимарит спросил: а Самтавраского архиепископа хто ставил?

И епископи сказали: Самтавраского архиепископа нынешняго в шахове земле есть в патриархово место, тот ставит.

Архимарит спросил: кто у вас в Грузех попов и дьяконов ставит?

И епископи сказали кто ж в своей /79/ области ставит попов и дьяконов?

И архимарит говорил: как вы попов и дьяконов ставите, я сами вь епископы не поставлены?

И епископы в том винилися: мы-до то делали не знаючи, и преж нас также делали; а впредь так не станем делать.

А дьяконов у них ставят и попы мирские, лет в 12 и меньши, робят холостых. А как женится, и он поп будет; а не захочет в попы, и он в мирских живет.

Архимарит спросил: как у вас во иноческой чин постригают?

И епископи сказали: у которого человека два сына или три, и оне муж з женою единого обрекут к богу в ыноки; и облекут его в платье /79об./ черное и зовут иноком (В рукописи «иноков»). А как будет велик, и он пострижется; а постричись не захочет, и он женится.

Поп старой Иоаким, ныне у царя ключник хлебной, сказал: то-де у них и постригание: так зватца учнет чернецом и епископом, как отец и мати его нарекут иноком.

Архимарит говорил: покаяния, сииречь исповедения грехов отцем духовным, мало у вас знают, тако и причистаго тела Христова и боготочныя крови, которые здравы, о том не радят; только при смерти дают причастие и то без покаяния.

И епископи говорили: ныне Темраз царь, слыша от тебя, без исповедания /80/ грехов отцем [410] духовным не велел причастия никому давать, а то дела ли не знаючи.

Архимарит спросил: как у них черний постригают?

И оне сказали; как умрет муж, а жена его не захочет замуж, и она, проводя мужа, придет в церковь и наденет на себя чернеческое платье и не станет мяса ясть, то у них и постригание.

Архимарит говорит: бояря ваши и ознауры и всякие люди на главе своей носят хохлы среду главы, и подбривают главы около хохлов и брады и бруди мало не по вся дни; и усы и брады и у рук нохти красками хоненят, а иные и все руки /80об./ красят; и епископи нохти у, рук красят. И то языческое дело, а не христианское; позавидели есте близ вас живущим языком.

И епископи говорили: мы и сами того не хвалим, что делают не по-християнски.

Архимарит говорил: и тем святую церковь безчествуете: всякие люди у вас входят в церковь в шапках, с саблями и ослопы и стоят на литоргии в шапках, подпершися ослопы; и певцы поют такоже в шапках; и вы епископы також ходите и ослопы в церковь и в олтарь.

И епископы говорили: мы не ведали, что грех ходить в церковь в шапках и з батоги; а в Греках ходят в церковь /81/ в шапках. И мы, на них смотря, тако ж жили, потому что мы от них за ко прияли.

Архимарит говорил: когда садятся у вас яс ти, и по преданию божественному, преж обеда и но обеде молитвы не творят и молитвы богу, питающему всех, не воздают, но тако просто садятся и вставают из-за трапезы, якоже скоти безсловесни. А по преданию святых апостал, без хлебц; пречистыя богородицы не велено ясти епископод не токмо в домех, но и на пути выимати хлебец [411] пречистые богородицы и тем хвалу богу и прочие той богородицы воздаяти.

И епископи говорили: мы тово незнаем; в старину бывало, сказывают, а ныне врехом нашим вед извелося от разорения неверных. /81об./

Архимарит говорил: егда кто от вас в Грузех преставится от житья сего, и наредя его по-своему обычаю и вложа ему вощеные кресты в руки, и шапку, что он носил на главе, ему положат, и понесут ево на доске к погребению; а за ним идут жена его и дети и сродницы и други, все с себя платье скинут и обнажат себя до пояса до-нага, а жены и девицы и власы главы своея росплетут и власы терзают и лица бьют. И такова позору и безчиния ни во языцех имяцуется. Было то бесование во еллинех, преже сошествия Христова на землю спасения ради /82/ нашего, егда еллине бесом жертву тем безчинием приносили, яко ж богословию тезоимянитый великий Григорий в своей книзе изъявляет на святая просвещения. И Христовым пришествием на землю сия вся упразднишася. А вы называетеся християня; от кого такое студное дело прияли и держите неподобно и содетеля бога много тем прогневаете?

И епископы говорили: царю Темразу литого мы о том говорили, чтоб унял от такова безчиния, и оне царя не слушают. Мы и сами того не хвалим безчиния: добро худо, а впредь станем унимать.

А оне епископи и сами також п... /82об./

Архимарит говорил: вы нарицаетеся християня, а поймают у вас в свойстве, а за иным и ныне тетка двоюродная.

И епископи говорили: у нас нет таких.

И архимарит сказал: как у вас в Грузех иеросалимской Феофан патриарх был, и он хотел и розвести их; и то и самим вам ведомо.

И епископи умолчали. [412]

И архимарит говорил: в Грузех у вас поемлют себе жены и живут с ними без венца безстыдно; и будет дети будут, и он с ней венчается, а детей не будет, и он, тое покиня, поймет иную. И свадьбы у вас играют в великой пост, и праздник /83/ пречистыя богородицы Благовещения. И по все православной християнской вере.

И епископи говорили: как был в Грузех иеросалимской Феофан патриарх, и он благословил по нужен великой пост, коли рыбу едят, в тот день свадьбу играть велел.

И архимарит им говорил: Феофан патриарх был по истинной вере поборатай, а вы на него то изводите за посмех; лутче было вам прощаться в том, а впредь унимать от такова безчиния.

И епископи о том винились.

На Крещение господне на воду в Грузех ходят царь и архиепископ и прочии, образа три или четыре... /83об./ над руку мужик. И пришел, к реке, архиепископ велит почерпнуть воды из реки и над чашею полепечет немного да и кропит царя и протчих. А Ердани и крестного погружения у них нет и не знают. Да где царь зимовал в горах, и тут зделали шелаш камышной, и литоргию божию служили в камышном шалоше.

О Картолии.

В старину за двесте лет до нынешнего, времени владели Карталиею три брата: грузинской, тифлисской, башачинской; а дадьянской был их холоп в старину, а не их роду, и от них отложился давно.

...ахов тифлисской хан владеет и Карталиею, 15 лет; а Тифлис город грузинской, за шахом 35 лет. А тот тифлисской хан царице грузинской родной брат, у шаха бусурманился, и шах прельщая иных, дал ему ханство в Тифлисе и в Карталии; [413] да сверх того ему ж дал в Ыспагани со всего города всякие доходы до смерти его, чтоб на то смотря, иные прельщалися на их агарянскую прелесть. Ныне башачинской и дадьянской дают дань турскому царю и кизылбашскому шаху. А Гурелы ныне владеет дадьянской, потому за гурельским князем дадьянского дочь. И додьянскому князю зять сто гурельской князь не полюбился, и он оманом зятя своего ослепил, а дочь свою выдал за бугурмана, /84об./ за шахова хана; и оттоле завладел Гурелы дадьянской и емлет с них подать. А приказал дадьянской владеть в Гурелех епископу. Тот князь и епископ ныне в Гурелех брат зятя его, которого ослепил он дадьянской.

В старину бывало ко всей грузинской земле 300 церквей, а ныне все пусты, лесом поросли, иных и не знать. А попов ныне есть с 60; епископов все не поставлены, лише именем словут епископы. А служат, как и простые попы, и попов совершают и дьяконов ставят. Да и простые у них попы дьяконов робят неженатых ставят; и как изростет, и его женя, /84об./ поставят в попы; а не по хочет в попы, и он так живет.

Роспись имянам в грузинской земле епископом. Архиепископ Зеведей Георгиевского монастыря Лаверды; архиепископ Гаврил Вадбали святаго Стефана монастыря, мало бывает у царя за старость; епископ Арсеней Некресей Богородицкого монастыря, брат удельному князю Муру, а большой брат их был у шаха бесермян, ныне умер; епископ Козма Иночиминдильской снятия Нины, которая крестила их землю; епископ Матфей Черемельской Богородицкого монастыря; епископ Рустбель Захарей - Преображенского монастыря; епископ Матвей Хачеса Георгиевского монастыря: /85об./ Ни един вь епископы не поставлен, служат как и простые попы. А вотчины за ними и угодья есть; [414] и царь их почитает и без них ничего не делает. А в монастырях своих оне не живут, приезжают на время; а живут по деревням с мирскими просто.

Апреля в 28 де, после светлого воскресения 2 недели спустя, в неделю святых жен мироносиц поехали государевы послы из Грузей из Загени з базару на своих лошедях. Провожали послов боярин Реваз бей, стольник сапрачей з детьми, удельной князь Муро, ознауров человек 30; епископ... версты з две. И ехали послы /86/ того дни... у и стали на речке; та-де речка грузинской земле рубеж. И оттоле шли лягинцами два дни. На третей день наехали церковь пустую в шахове земле архиепископа грузинского Аливердея, а архиепископ был тут в деревне. И пристав, которой от Темраза царя послан Щермазан послов провожать, велел послом подождать архиепископа. И на четвертой день приехал архиепископ Аливердей к послом в стан к позвал архимарита да Никифора нареченного митрополита и говорил архимариту Иосифу: царь Темраз благочестивому (т) М. Ф. землю грузинскую отдал и сам ему государю холоп учинился, /86об./ и царевичь и все люди... крест целовали. Так и я сь епископы и со всеми церковными чинми государя царя русского и святейшаго Иоасафа патриарха московского богомольци их подданые, чтоб праведный государь царь не покинул нас, помощь нам учинил от кумык. И дал архиепископ архимариту к государю святейшему патриарху грамоту, своею рукию писал; не запечатану. И архимарит ему говорил: за что великому государю святейшему патриарху грамота не запечатана? И архиепископ сказал: у нас таков чин, мы того не знали; мы пишем к патриархом царегадскому и к еросалимскому /87/ не печата... к нам посылают грамоты... також просто. И снял с себя св... скусенку, отлас золотной, запечатана. И говорил архимариту: бью [415] челом великому государю святейшему патриарху многоценое миро, а отдал Никифору послу, чтоб отвез к патриарху. И архимарит его спросил: которое миро имянуетея? И архиепископ сказал: то миро ко Христу принесли мироносицы, а в Грузех то миро в Лаверде в Егорьевском монастыре давно богом соблюдамо было. И архимарит говорил: бывало ли... от того мира кое знаменит... И [архиепископ сказал: милости н... /87об./ только не будем...ра чюдотворения. И пошли кождо в путь свой.

О Кресте.

В Грузех крест золот, слит вершков аршинных в семь; вылито распятие Христово; назади подпись по-грузински. Под крестом кабы церковь вершки полчетверта на четыре угла, золота, чеканеная, пуста; на первой стороне выбит спасов образ на престоле; на второй стороне пресвятые богородицы Одигитрие: на третей стороне, [на] четвертой по два святых мученика; все чеканены с каменьем... ено. На чем ево носят, /88/ кабы по от...и сь яблоки, сребрено... [в]нутри того сердечни... зной. Возят тот крест пред царем... [ку]ды царь пойдет, в срачице в суконной в красной. И где царь приехав, сядет, и тот крест подле ево поставят просто в срачице на земле... и в тветлое воскресение за столом. Сам царь про тот крест говорил, что того креста для победы на сопротивных зделал грузинской преж бывшей прадед ево. Леон царь. /88об./

О царь Те[мразе] грузинском.

Был царь Александр... Давыд, а Темраз Давыдов... того же царя Александра сестр... ла за Юрьем. [416]

И того Юрья и сестры Александра царя дочь, но руски Крестина, по-грузински Хотошен, за Темразом царем ныне, а ему Темразу тетка двоюродна, И как был в Грузех Феофан патриарх Иерусалиме кой, и он их розвел было. И царь Темраз и царица дали ему Феофану старинной потир золот с каменьем да золотых не мало, и он им велел по-прежнему жить. Как Темраз царь... шаха в Царьград... к турскому... Цареграде лет... ть и больш...

ГДК. № 4 июль - 7148/1610. Статейный список Ипаткого монастыря архимандрита Иосифа и монаха Алексея, посыланных в Грузию при российском посольстве для исправления тамо христианской веры от вкравшихся в оную злоупотреблений.

IV

148 г. октября в 10 де прислали ко (т) М. Ф. его государевы послы, которые были в грузинской земле, князь Федор Волконской да дьяк Ортемей Хватов с отписками кречатника Ивана Ковалева. А посылан был он Иван да Федор Тоболин с ними послы в грузинскую землю к царю с кречаты. А птиц с ними было 2 кречета с нарядом, а третей послан был в запас.

И в Посольском приказе кречетник Иван Ковалев роспрашиван, а в роспросе сказал: как-де государевы послы и они все государевы люди с Москвы пошли, и в Астарахань приехав, жили 3 недели, дожидалися судов. А из Астарахани ехали морем до Терка. /2/ А на Терек приехали на Дмитровскую суботу и на Терке зимовали и жили до Вознесеньева дни. А в Грузи к царю посылали государевы послы с Терка пятидесятника [417] стрелецкого Степашка Кропиву с товарищи осми человек, а грузинской посол митрополит Микифор послал с ним к царю от себя человека своего. А в которую-де пору те их посыльщики в Грузи к царю ездили, и послы-де в те поры покупали на Терке под себя и под людей своих лошеди самою дорогою ценою, да одва и купить добывали. Да как-де посыльщики их из грузинские земли на Терек приехали, и послы-де с Терка поехали в Грузи тотчас. А с Терка-де пошли на Вознесеньев день и пришли в Мундарову Кабарду, /3/ и Мундар-де дороги им в Грузи не дал, а сказал, что от него проходу в грузинскую землю нет. И послы-де и все государевы люди у Мундара в кабаках жили 7 недель, всякую нужу терпели и пришли опять на Терек. А в Грузи к царю опять послали послы толмача, а посол Микифор послал от себя к царю опять человека ж своего, и жили на Терке 5 недель, дожидались от царя по себя присылки. И грузинской царь прислал к ним с вестью, а велел послом ехать к себе в грузинскую землю совсем. И послы-де к грузинскому царю поехали на Мундаровы ж кабаки. И как-де они пришли к Мундару, и Мундар-де им дорогу в Грузи дал и проводить их послал сына своего, а велел проводить до /4/ Хапсы мурзы. И Хапса-де мурза пропустить их не хотел же. И послы ему дали за себя и за государевых людей подарки, со всякого человека по 3 аршина сукна. И Хапса, взяв подарки, их пропустил и проводил их сам Хапса и ехал с ними 8 дней горами косогором, самыми нужными одва проходимыми местами. И учали было их в горах горские мужики грабить и з гор пихать и вьюки розрезывать. И встретили-де середи гор Теймураза царя люди, пехоты человек со сто, и от горских мужиков оборонили. А Хапса воротился назад. А после-де того на третей день и сам грузинской Теймураз царь их встретил в горах же, а с ним было людей ево конных со 100 да пеших [418] со 100 ж человек, и всего с ним было и с прежними встрешники конных и пеших с 300 человек. И как-де он Теймураз II царь с послы встретился, 5 и он с ними сам не съехался, стоял в стороне в полу-версте, а к послом прислал боярина своего Реваз-бия, а с ним прислал пехоты всяких служилых людей человек со 100. И спрашивал их послов от Теймураза царя про государево (т) М. Ф. здоровье, а после того спрошал про их посольское здоровье, здорово ли они дорогою ехали. А корму-де к ним в тот день Теймураз царь прислал с ним же Реваз-бием 5 спин севрюжьих да 120 лепешек пшеничных пресных, по 2 лепешки на человека; и говорил им, чтоб послы на Теймураза царя не покручинились, что больши того царю прислать было нечево, потому что стоял он в горах, дожидался их государевых послов, и что ни было привезено, то все издержано. А в приставех-де к ним прислал царь розноуров своих, по-руски дворян, 2 человек, Дмитрея да Ивана, а которые словут, того не упомнит. А встретя-де послов, пошел царь в свою землю х Кехети. А послы пошли /6/ с ним же. А шли с ними с послы и до Кехети с б приставы. А царь шол особно, иное назади, а иное напереди, потому что дорога тесна. А вместе с послы дорогою царь не езживал и корму ничево не присылывал, и до Кехети ели свое, что с собою привезли. А как послы пришли в Кехеть, а царь пришол в Кехеть же. И поставили их приставы на лугу у реки, и они послы стали в шатрах. А царь стал на лугу ж, от них послов в полу-версте, и прислал к ним с кормом. А корму прислал 120 лепешек пшеничных, а лепешка весом в пол-фунта да 4 борана да шарапу ведер с 6. И стояли царь и послы в Кехети 3 недели, а корм им шел повсядневно лепешек по 109 и больши да борана по 3 и по 4 да шарапу ведер по 5 и по 6 на день. А Кехеть место меж гор каменых и снежных, а [419] города /7/ и дворов нет. Только был один двор царев, полаты были великие, подписаны розными красками; только-де тот царев двор разорен от старого шаха в воинское время, как воевал грузинскую землю 37 лет. А около Кехети села и деревни великие и и винограды и сады яблочные и грушные многие. А владеют ими розноуры, а по-руски дворяне и дети боярские.

И оттоле-де Теймураз царь пошол вь Егорьевской Лавердинской монастырь, от Кехети тот монастырь в 2 днях, а им послом велел итти за собою. И как пришли к монастырю, и их поставили от монастыря с версту подле реки. А сам царь стал в монастыре и с царицею и с сыном, а бояре его и дворяня и всякие служилые люди стали круг монастыря. /8/ И стояли тут с неделю.

И взял их послов царь к себе на посольство и тот в Егорьевской монастырь. А сидел царь в том монастыре в полате каменной, а полата вся услана была коврами. А сам царь сидел на коврах же на земле на подушке на золотной, а подле ево на левой стороне сидел сын ево царевичь Давид на подушке ж. А платье было на царе и на царевиче шубы золотные участковые на соболех, кафтаны озямые; на головах были шапки собольи ниские на кумыцкое дело с прорешками, покрыты участком же золотным. А подле царевича сидели власти, а подле властей бояря и дворяня в озямых кафтанех в дорогильных и в киндячных. А всех их было в полате властей /9/ человек з 10, а бояр и дворян человек с 50. И как-де послы ехали в монастырь на посольство, и под ними лошеди были царевы, под послы аргамаки, а под государевыми людьми были кони. А на площади около монастыря и по монастырю были чернь всякие люди, а пищальников не было. А как послы приехали к монастырю, и их встретили за монастырем от царя дворяня, человек з 10 и пошли с ними на [420] монастырь к царю. А как пришли к полате, и царь выслал послов встретить властей и дворян же. И встретя, пошли в полату, и их встретил первой их боярин Реваз бей, тот же, которой их встретил на дороге в горах. А как послы вошли перед царя в полату и учали от государя править царю поклон и царь и царевичь тотчас встали и шапки сняли. И спрашивали про ц-ого в-ва /10/ здоровье царь и царевичь сами, и грамоту государеву у послов принял сам же, и речи выслушали и поминки приняли все стоя. А принимал все с великою честью; грамоту приняв, да поднял высоко и отдал боярину Реваз-бею. А кречат один принял царь сам и держал, покаместа послы речь говорили и на посольстве были, а другой велел принять боярину своему Реваз-бею. А как послы от государя царю и царевичю поклон исправили речь изговорили и поминки явили, и после того поднесли к царю дары от себя, соболи и сукна. И царь пожаловал послов и государевых людей к руке. А после того велел им царь сести, а посидев, звал их царь к себе опять к руке и отпустил на тот же стан. Провожали не политы тот же боярин Реваз бей и власти и дворяня за ворота до лошадей, а дворяни и до стану провожали. /11/

А в летех Теймураз царь в 50 лет, волосом борода черна, кругла, а лицом бел, голова брита, а тафьи нет, ростом середней, плоек, в плечех широк, во всем у ряден. А царевичь Давыд лет в 18, ростом с отца, с Теймураза царя или и выше, очи черны и велики, волосы на голове русы, лицом бел и румян, собою уряден. А как были царь и царевичь на посольстве, и у них в руках ничево не было. А иных царевичей у царя нет.

А дочерей царевеи у царя две, обе замужем, одна за башачюнским царевичем, а другая была девицею, и шах-де к Теймуразу царю присылал многижды, чтоб свою дочь выдал за него. И [421] Теймураз-де царь ему отказывал, что ему в бусурманскую веру дочери своее християнского закону дать никако невозможно. И шах-де на него за то многижда /12/ приходил войною и государство ево воевал и пустошил. И к нему-де царю приходили власти ево и бояре и дворяне и всяких чинов и всего ево иверского государства люди миром и били челом царю Теймуразу, чтоб он кровь унял, с Абас-шахом помирился и дочь свою за нево выдал, чтоб он иверской земле покой дал. И Теймураз-де царь, много о том думав, положил то на божию волю и для покою християнсково дочь свою за Бас-шаха выдал перед их посольским приходом за полгода или мало больши. И шах-де с ним с тех мест учал быть мирен, и в земле-де ево Теймуразове цареве всякие люди учали заводити винограды и шолк и пашни и всякие пожитки, и люди, которые были в бегах в Кизылбашех и в горах, и те стали приходить на старые свои житья. И ныне-де в иверекой земле все люди починают /13/ жить во благоденствии и в тишине.

А как их послов царь отпустил от себя с посольства, и за ними прислал с столом дворянина своего, а ково имянем, того он не упомнит. А ествы принесли мяса жареного и вареного говядины и боранины на 10-ти блюдах да каши с мясом же з жареным на 5-ти блюдах да лепешек со 100 да питья шарапу ведер с Н. А блюда были медные, полужены, большие мисы.

А после посольства в третей день звал Теймураз царь послов к себе есть. А ели у него на монастыре в той же полате, где посольство правили. Сидели на коврах, а под коврами подметаны были для их бревна. А царь и царевичь сидели особно, а послы сидели близко царя. А есть было боранина и говядина жареная и курята, да каши пшонные с мясом ж жареным, а ух не было. А блюда были передо всеми особные. А питье было все шарап, а [422] подносили в чашах серебряных больших и в середних и в малых. А опричь /14/ чаш иных никаких серебряных судов не было. А после стола, встав, царь пил чашу про государевр (т) М. Ф. здоровье сам и царевич Давыд и власти ево и бояре и розноуры и все люди, что ни были за столом. А после того про государево царевичево князя Алексея Михайловича здоровье чашу пили все ж.

И стояли-де послы тут под Егорьевским монастырем недели з две. Да перевели их в Кремль город, от того монастыря верст со сто, и поставили в Кремле городе в Архангельском монастыре. А сам-де царь пришел тут же в Кремль город и стал на своем цареве дворе. А двор ево был ка-меной, да разорен от кизылбашских ж людей. /15/ И приехал царь в монастырь к ним послом и пришол в церковь архистратига Михаила и говорил послом, что он едет против недруга своего Алистопа князя, потому что тот Алистоп был ево подданой, да отложился, и ему б-де с ним поуправитца. И ездил царь всю зиму, а они зимовали гут в Архангельском монастыре. А корм-де им без нево был скудной, и они иное покупали собою.

А на весне-де, после велика дни вскоре, приехал Теймураз царь из гор в тот же Кремль город и был у них в монастыре у Архангела в церкви. И с ними, послы виделся во храму и сказал, что он едет в Заген. А то место Заген от монастыря и от Кремля в полуторесте верстах; учинен городок невелик, кабы двор, и огорожон каменою оградою. В городке лавки каменые, а двора царева и полат нет. И поставил их тут в тех лавках. А сам царь стал посторонь городка, от них с версту, в шатрах на поле. /16/

И имал их царь к себе в ответ. И были в ответе трожды, а он-де Иван с ними не был и что говорили, того он не ведает. Только он слышел, что Теймураз царь и сын ево царевичь Давыд и [423] боярин и ближние люди государю крест целовали, что ему быть под государевою высокою рукою со всею своею землю, и руки свои Теймураз царь и сын ево царевичь Давыд и боярин и ближние люди к записи, на которой целовали, приложили и послом отдали. А как был в те поры, как они крест целовали, чин, и того он Иван не видал, потому что их послы с собою не имали. А того дни, которого Теймураз царь государю крест поцеловал, послы у него царя ели жь, а стол был и государевы чаши во всем по тому ж, как /17/ было на приезде.

А как-де послы государево дело по его государеву указу совершили, и царь-де их взял к себе на отпуске, и их государевых людей всех. А приезд их был к царю и встречи по тому ж, как было и на приезде. А царева жалованья послом на отпуске дано: князю Федору 3 пуда шолку сырцу да 2 платна золотных, а Ортемью 2 пуда шелку сырцу ж да-2 платна золотных, а им-де кречатником и подьячим и толмачом всего 6-ти человеком дал 2 пуда шолку да всем по дорогам.

И отпустил царь послов из Загеня на шахову землю, на Шемаху, а в приставех с ними послал до Шемахи 2 человек розноуров, а к шаху писал, чтоб шах государевых послов велел пропустить через свою землю. И шах-/18/де к нему Теймуразу царю отписал, чтоб государевы послы шли через ево шахову землю, куды им надобно, безо всякого опасенья. И как послы пришли в Шемаху, и по шахову указу государевым послом корм давали не скудной. И послы из Шемахи послали ево Ивана на Терек для государевых людей, чтоб их для береженья с Терка встретили горами.

И как-де он Иван приехал в шахов же город, в Дербень, а в Дербени-де литовской посол, которой был у шаха, да шахов посол, которово шах отпустил к литовскому королю, а с ними послы [424] государевых торговых людей 23 человека. /19/ И Дербенской-де салтан отпустил ево Ивана с литовским и с шаховым послом вместе, и государевых торговых людей с ними ж отпустил на Терек. И как-де они приехал в Буйнаки, и буйнацкой-де князь литовского посла и государевых торговых людей, побил, а убил и с торговыми, рускими людьми 24 человеке. А животы все, что ни было с ними, то все поимали. А шахов посол был тут же, и буйнатцкие люди ево ничем не тронули. И тарковской-де Суркай о том писал к шаху, и шах-де присылал людей своих нарочно и велел того своего посла, которого было послал шах к литовскому королю, казнить, отсечь голову на том же месте, на котором добили литовских послов. А животы ево и казна шахова, что была послана к литовському королю, в Тарках велел /20/ запечатать до своего указу. А казнить велел посла своего за то, что он выдал буйнатцким людем литовского посла и государевых торговых людей. А на буйнатцкого князя землю отрядил 4-х пашей с ратными людьми, а велел горских князей, которые ему непослушны, и буйнаков воевать и разорять, чтоб их тем смирити. И буйнаки-де все ис той деревни, под которою посла и государевых людей побили, выбежали в горы и бегают, хоронятца по горам. А он-де Иван с того побою ушел в горы в Тарки душею да телом, а что-де было рухлядишка, то все буйнаки поимали.

И послы-де князь Федор и дьяк Ортемей, послыша то, что буйнаки литовского писла и государевых торговых людей побили, не смели ехать горами, наняли в Дербени бусу и отпустились и з грузинским послом /21/ в Астарахань морем и приехали в Астарахань, не заимуя Терка, совсем здорово. А он Иван Ковалев, из гор выехав на Терек, а с Терка в Астарахань, и сьехал послов в Астарахани. И из Астарахани-де государевы послы князь [425] Федор и дьяк Ортемей послали ево ко государю с отписками степью, а сами поехали водою, а отпустились из Астарахани до Семеня дни за 4 дня. А грузинской посол митрополит Микифор поехал с ними ж водою. А он Иван из Астрахани поехал канун Семеня дня и ехал до Москвы всего 6 недель безо дня. /22/

Да он же Иван Ковалев сказывал, что в грузинской земле монастырей и церквей много, а все каменные и подписаны были чюдным писмом, только многие пусты. А власть у них пестрая; одна живет в Егорьевском Лавердинском монастыре, а митрополит или архиепископ, того он не ведает; а архиморитов и игуменов и чернцов по монастырем много. А образов в церквах местных и пядниц мало, только стенное писмо, и то многое перепорчено. А у которых властей или у мирских людей образы от разоренья убережены, и те-де украшены гораздо всяким украшеньем, золотом и каменьем и жемчюги. А престолы-де в церквах в ыных по-руски, середи олтары, а в ыных у стены. А ходят власти и старцы чорные по-гречески, как греки мирские люди ходят, в чюгах в долгих, а 23 на головах треушки не великие; а кло/23/букови манатей по-руски не носят. А и большая их власть, что в Егорьевском монастыре, наряжаетца в сак и в ризы к службе, а без службы ходит в чюге ж в долгой в отласной. И как-де он служит обедню, и он присылал по послов, и послы к нему к обедне ходили. А как-де служили государевы власти архимарит и священницы в том же Егорьевском монастыре, и Теймураз-де царь и с царицею своею и с царевичем Давыдом и з бояры приходили в монастырь и слушалиобедни, а послы государевы и-государе вы люди тут же были.

Да Иван же Ковалев сказывал, что в грузинской земле виноградами и яблоками и грушами изообильно, и хлеба ржи и пшеницы и ячмени и [426] меду и животины всякие много. А больши всего /24/ сеют пшеницы. А покупают всякой хлеб в вес: 2 пшеницы пуд купят в 10 алтын, а ржи пуд в пол-полтины, а ячменю в 5 алтын, а пшена не делано в окуп в 2 гривны. А меду купят пуд в 10 алтын, а доброво самово в 4 гривны. А ныне-де, как царь с шахом помирился, и торговые-да и всякие люди учали заводить шолк Сырец и пашни и винограды многие. А товаров-де никаких нет, все привозят из шаховы земли.

В начале документа — I, сверху: государю чтено; 2, на полях: не писать для того, что написан в книгу ниже сего посольской весь статейной список.

ГДС. 1639 окт. Роспросные речи бывшего в Грузии при российском посольстве кн. Ф. Волконского кречетника Ивана Ковалева.