Ввиду большого объема комментариев их можно посмотреть здесь
(открываются в новом окне)

АБДУРАХМАН ИЗ ГАЗИКУМУХА

КРАТКОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ ПОДРОБНОГО ОПИСАНИЯ ДЕЛ ШАМИЛЯ,

КОТОРОЕ СОСТАВИЛ САЙЙИД 'АБДУРАХМАН, СЫН ДЖАМАЛУДДИНА АЛ-ХУСАЙНИ АЛ-ГАЗИГУМУКИ АД-ДАГЕСТАНИ В КАЛУГЕ

' Год 1281.

/л. la/ ХУЛАСАТ АТ-ТАФСИЛ 'АН АХВАЛ АЛ-ИМАМ ШАМУИЛ

/л. 1б/ Во имя Аллаха, милостивого и милосердного. С тобою помощь, о Помогающий. Хвала Аллаху, который вывел нас к свету ислама и оказал нам честь Пророком своим Мухаммадом, — ему и другим пророкам наидостойнейшая молитва и привет, — который (Мухаммад) заложил основу правильного пути посредством Слова. Да благословит Аллах Всевышний его, его семью и его сподвижников (асхабов) ¹ — светильников в темноте, ревностных львов в деле веры Царя всеведущего.

А затем. Попросил меня, — а я, добивающийся милости Господа моего саййид 'Абдурахман ('Абдаррахман), сын Джамалуддина (Джа-маладдина) ал-Хусайни (Доб. сверху: “род” (букв.: племя)) ал-Кибуди (Доб. снизу: “местность, известная как Газикумух” (Кибуди — квартал с. Гази-кумух)) ² , — тот, кто занимал в моем сердце почетное место [и к кому я относился с] дружелюбием и расположением, отличающийся дальновидностью, совершенством и разумом Аполлон Руновский ³ , которого /л. 2а/ назначил великий падишах, достойный и самый благородный господин, император владений российских с их окраинами (хазафир) и других внешних (Доб. снизу: “русского государства. От него” (т.е. от автора)) земель — городов (Доб. сверху: “объяснение землям. От автора”), населенных областей, укрепленных крепостей и больших сил, и огромных масс в беспредельном количестве, — да продлит Аллах тень своего расположения над старым и малым, — пока [45] воркуют голуби, и гремит гром, и растут цветы в соцветиях — все перед Ним в долгу (?), — [назначил] при имаме Шамиле ал-Гимрави ад-Дагестани ⁴ , чья слава и меч сияют на востоке и на западе и [который] превосходит всякого, кто искусен и ловок, неустрашимостью, где бы он ни был, далеко или близко. А это (Доб. сверху: “т.е. назначение Руновского при нем. От автора”) — в дни установления господства упомянутого падишаха /л. 2б/ над Дагестаном и его победы над ним после того, как произошли знаменитые битвы и сражения в 1276/1859 г., которые благодаря своей известности не нуждаются в разъяснении ⁵ , — [попросил меня], чтобы я написал (Доб. сверху: “в ответ на его просьбу. От автора”) для него (т.е. Руновского) (Слова “т.е. Руновского” добавлены снизу) в ответ на его просьбу небольшой рассказ о некоторых шамилевских (Доб. сверху: “т.е. об упомянутом имаме Шамиле. От автора”) событиях в последние дни джихада ⁶ в Дагестане, а также упомянул об императорских милостях по отношению к Шамилю и [отвел надлежащее место] высоким правителям, с тем чтобы они (эти милости) стали назиданием для последующих поколений и поучением для тех, кто [будет уже] без него, как это вытекает из слов Аллаха Великого: “А о милости твоего Господа возвещай”. Айат (Коран 93, 11. Ссылки на Коран даются в переводе И.Ю.Крачковского [Коран, 1963]. Как вариант иногда приводится перевод М.-Н.О.Османова [Коран, 1995]) ⁷ . И если спросят, дозволено ли благословлять падишаха, как мы упомянули, я скажу: “Разрешение вне сомнения”. И если полагают [иначе] некоторые из невежд, которым чуждо благоразумие, то законоведы (Слово “законоведы” добавлено над строкой с пометкой “От автора”) уже высказались по другому поводу (вар.: в другом месте?) /л. 3а/ относительно того, что разрешается молитва за христианина в отношении здоровья тела и правильного пути (Доб. сверху: “в его стремлениях и нуждах. От автора”). Более того, сказано в “Шарх ал-Кабир” (Доб. снизу: “название книги”) на “ал-Варакат” ⁸ : “Позволяется прощение грехов христианину”, и этим самым опровергается то, что препятствует упомянутому нами, [исходящее] от невежественных людей, а также и [все] то, что противоречит этому, [хотя], возможно, и [захочет] возразить мне в этом тот, у кого нет никакой доли в знании — ни осведомленности, ни разумения. Однако это не умаляет этой дозволенности, и каждый, кто способен запоминать наизусть, имеет аргумент против того, кто не [способен] запоминать, что не скрыто от разумного, проницательного.

И я ответил на просьбу Руновского в краткой, поучительной форме, свободной от ложных домыслов некоторых невежд — тех, которые совершенно ничего не знали ни о Шамиле, ни о событиях, с ним связанных. Я [тоже] не претендую на полное знание этого, однако я знаю больше, чем другие, в особенности /л. 3б/ о том, что касается Шамиля. [46]

И я привожу по этому поводу (Доб. сверху: “т.е. о том, какое благоденствие и счастье испытал имам Шамиль под покровительством великого падишаха. От автора”) слова поэта: “Гнев его завистников и ярость его врагов пусть видит зрячий и слышит внемлющий”. Стих.

Я назвал этот рассказ “Краткое изложение подробного описания дел имама Шамиля”, и я обращаюсь к Аллаху Всевышнему, чтобы Он сделал этот рассказ содержащим основные сведения, средоточием редких мыслей — подлинно, Он (Аллах) — обладатель добра.

Начнем сначала с сообщения о переходе имама Шамиля из Нового Дарго ⁹ в горную область, а это (т.е. Новое Дарго) — селение, которое он построил на территории Ведено ¹⁰ в Чечне (Доб. снизу: “чтобы обосноваться там со своими сподвижниками-мухаджирами” (см. коммент. 11)) ¹¹ .

Знай, что, когда увидел Шамиль, что у народа отсутствует решимость оказывать сопротивление русским, потому что каждая личность из различных горских народов (В тексте: “кабила” — букв.: племя) с их многочисленными языками, независимо от того, ра'ис ¹² он или простой, знатный или незнатный,— [все они] обращаются к /л. 4а/ русским, отказываясь от того дела, которое было возложено на них первым имамом Дагестана, павшим в борьбе с русскими Газимухаммедом ал-Гимрави ¹³ , [и которое было продолжено] третьим имамом Шамилем — его соучастником в знании, благородстве и священной борьбе, в малом и большом, — кроме небольшого числа (Доб. сверху: “исключая тех, которые отказались. От автора) их, [так что] их можно не принимать в расчет (Доб. снизу: “имеется в виду скорость исчезновения [их намерения]. От автора”. Сверху доб.: “по причине прекращения его при наличии воды для очищения. А источник этого сообщения — книги по фикху, и обращайся к ним. От автора”), [так как] это подобно угощению нуждающегося. Я приведу по этому поводу поговорку, широко распространенную среди старшего поколения в Дагестане: “Угощение для нуждающегося гостя подобно хождению дряхлого осла”, потому что и то и другое непродолжительно. И вместе с тем на лицах некоторых из них были заметны признаки противодействия (На полях имеется текст, смысл которого не ясен) имаму. А если на словах они говорили обратное этому, подобно исламу лицемеров, то это не меняет положения (Букв.: то это не поможет и не спасет от голода.).

И как хорошо сказано по этому поводу:

/л. 4б/ Люди (Доб. сверху: “Стих”) подобны сосудам, наполненным пороком (Сверху добавлено пояснение: “дагал, огласованное двумя фатхами, — порочное вмешательство в дело” с пометкой “От автора”).
Их уста смазаны медом.
Обманываются те, кто вкушает из них.
А как только они опрокидываются,
тотчас становится явным их порочное содержимое. [47]

А вот слова другого — как прекрасно они сказаны, — да будет возвращение его к благополучию рая, поскольку он хорошо сказал:

Если ты видел друга льстящим (Доб. сверху: “Поистине, льстец говорит на словах то, чего нет в сердце. От автора”),
то он — враг, заслуживающий того,
чтобы его сторониться. Нет добра в дружбе льстеца —
язык у него сладок, а сердце его горит. Он говорит вам приятную лесть,
а хитрит с вами, как лисица. Он встречает вас и клянется вам в верности,
а когда скроется от вас, то он — скорпион.

И слова другого опытного мудреца, речь которого как ключевая вода:

Когда (Доб. сверху: “Стих) я испытывал людей (Доб. снизу: “поставлено в винительный падеж с опущением ставящего [слово] в родительный. От автора”),
ища себе спутника —
верного брата в трудностях,
Я думал о мире — о надеждах и тяготах
и взывал к живущим: есть ли помощник?
[Однако] радовался я или огорчался,
меня окружали зло и зависть.

/л. 5а/ [Когда Шамиль увидел, что у народа отсутствует решимость оказывать сопротивление русским], он поднялся (Доб. снизу: “т.е. имам и его асхабы. От автора”. Доб. сверху: “Когда он увидел то, о чем говорилось выше. От автора”) на гору Килатль (Килал) ¹⁴ , а [Килатль] — это селение, основанное у подножия этой горы (Доб. сверху: “И называется она на аварском языке Килидерил-меэр, а также Кан-чатль-меэр. От автора”). Она уже укреплялась, огораживалась стеной, т.е. обносилась вокруг укреплениями из больших камней несколько лет назад с этой целью (Доб. снизу: “т.е. для того, чтобы подняться [на нее]. От автора”), однако войска Шамиля укрепили ее вторично в последние дни, так что стала она по своей прочности наподобие стены Искандара зу-л-Карнайна ¹⁵ , упомянутой в благородном Коране (Доб. сверху: “т.е. в суре Пещера. От автора”). И сопровождали его тогда мухаджиры из Чиркея ¹⁶ и им подобные, и солдаты, которые находились при нем (вар.: на его попечении) в течение уже нескольких лет, перешедшие со стороны русских, — пленные и перебежчики, и вместе с ними — пушки и военное снаряжение, [48] которое находилось в Дарго. Часть из них (Доб. сверху: “До поднятия на [эту] гору”.) (мухаджиров) жила в селении Ичичали ¹⁷ вместе с семейством имама, а другая — “Кривой” Мухаммед-эфенди ал-Гуйми (ал-Хуйми) ¹⁸ из области Газикумух ¹⁹ и ему подобные — в селениях вокруг Ичичали, /л. 5б/ — [готовые] подняться на гору Килатль (Килал) в случае необходимости. А причина того, что они (мухаджиры) оставили место жительства все вместе, — недостаток места для них в селении Ичичали. И тогда были сожжены по приказу имама селения Гумбета (Кунбйт) ²⁰ и Анди ²¹ ('Андал), так что не осталось в них и деревянного кола, и они (жители этих селений) не порицали имама за это ²² .

По такому поводу сказал поэт, описывая их [собственную] роль и власть, [которую они имеют над умами]:
Мы можем, если желаем, возражать людям в их высказываниях,
А они не возражают, когда мы говорим.
Наши сабли повсюду — на Западе и на Востоке,
На них отметины сражений тех, кто в кольчугах. (Доб. сверху: “Человек, на которого надета кольчуга”.)

Касыда ²³ .

И было (Доб. сверху: “т.е. сожжение. От автора”.) [это] согласовано между членами Совета ²⁴ и сподвижниками, которые полагали, что, если враги выступят против них (жителей этих селений (Доб. сверху: “т.е. Гумбета и Анди и так далее”.)) неожиданно, они [все равно] не выберут эти селения местом для сражения и борьба с ними [здесь] не будет успешной. Среди них были и те, кто придерживался другого мнения /л. 6а/ относительно местопребывания. (Слово “местопребывания” добавлено сверху с пометкой “От автора”.)

Неотвратима для них судьба, и никакими хитрыми уловками ее не избежать. Нет избавления от нее, даже если стремятся к спасению все живущие на земле, ведь сказано: “Когда судьбы наступают, меры предосторожности отступают”. И я приведу по этому поводу [слова] [Мухаммеда] аш-Шафи'и ²⁵ , — да будет доволен им Аллах:

Тому, чего Ты желаешь, (Доб. сверху: “т.е. о, Господи!”.) быть, даже если я не желаю этого.
Тому, чего я желаю, не быть, если Ты не хочешь этого.
Ты сотворил людей [такими], как Ты пожелал,
И с этим проходит [по жизни] и молодой, и пожилой.
Этого Ты облагодетельствовал, а того — оставил без помощи.
Этого Ты одарил, а того — нет.
Один из них — бедствующий, другой — счастливый.
Один из них — безобразен, другой — красив. [49]

И поразили меня также слова относительно предопределения:

Мощь Аллаха там, где Он повелевает.
Его решение о тебе свершилось,
И исполнилось то, чего Он желает для тебя.
Так желай же того, чего Он желает,
Если нет того, чего желаешь ты.

/л. 6б/ И удивительно то, что рассказывают со слов предшественников, будто бы халиф 'Абдалмалик (На полях под пояснительным значком *** добавлено: “А он тот, кто сказал, когда стал халифом, — [в тот момент] он сидел, читая Коран, в своих покоях: „Это разлучает меня и тебя". От автора”.) ибн Мерван ²⁶ — пятый халиф (Сверху на полях добавлено: “Всего их четырнадцать халифов. Первый из них — Му'авия ибн Абу Суфьян, а последний — Мерван ал-Химар. От автора”. См. коммент. 27.) Омейядов ²⁷ , — убегал от чумы. Сел он ночью верхом, а с ним его слуга. И он стал засыпать на своей лошади. Тогда он сказал своему слуге: “Расскажи мне [что-нибудь]”. Слуга ответил: “Я недостоин рассказывать тебе”. [Тогда] он сказал [ему]: “И все-таки расскажи то предание, которое ты слышал”. Сказал [слуга]: “Я слышал о том, что одна лисица была в услужении у льва, чтобы защищать его от неприятностей и бедствий. Однажды увидела та лисица приближающегося к нему орла. Подошла она ко льву и сообщила ему об опасности. Лев сказал: „Не бойся". Но не успокоилась лисица, и усилился страх ее. Когда увидел лев ее боязнь, он посадил ее к себе на спину. А орел набросился и похитил ее с его спины. Сказала лисица: „О великий лев, спаси меня, где же /л. 7а/ твое обещание?" Тогда лев сказал: „Я в состоянии одолеть только обитателей земли, и то не всегда. А что касается того, чтобы защитить тебя от обитателей неба, то это не в моих силах"”. И [тогда] сказал 'Абдалмалик: “О слуга, (Слева на полях под пояснительным значком *** написано: “Что за слуга у него, более разумный, чем его благородный господин. Подобный ему заслуживает быть купленным за полную пригоршню золота. От автора”.) ты поучил меня и хорошо сделал. Возвращайся”. Тот возвратился и был доволен судьбой. Конец.

Затем имам старался выяснить положение военных дел на этой хорошо укрепленной, согласно его совету, горе. Он сказал, что каждый, кто хочет помочь ему в деле религии, без сомнения прибудет к нему, даже без приглашения с его стороны. А что касается того, к кому можно отнести слова из благородного Корана: “... — все равно им, увещевал ты их или не увещевал, — они не веруют”, (Коран 2, 5 (6).) — не подействует на него ни призыв, ни желание его. “Наложил печать Аллах на сердца их и на слух, а на взорах их — завеса. Для них — великое наказание!”, (Коран 2, 6 (7).) /л. 7б/ Айат. И поэтому прибыла к нему группа ревностных сторонников. Другие же воздержались. И поднялась (букв.: [50] началась) между имамом и ними волна предательства и измены, несмотря на то что они присягнули (Сверху на полях под пояснительным значком написано: “Т.е. благородным Кораном и более того — разводом с их женами без промедления. А [произошло] это на последнем собрании (сходе) в Аварии. От автора”.) ему на смерть в дни испытаний. И тогда имам привел слова Аллаха Всевышнего: “...кто хочет, пусть верует, а кто не хочет, пусть не верует. Мы приготовили несправедливым Огонь...” Айат. (Коран 18, 28.) И он сказал: “Мне безразлично, буду ли я сражаться один или с помощником. Известно, что я полагаюсь только на Всевышнего. И он произнес по этому поводу: „Бессилен и терпит поражение тот, кто обращается за помощью к кому-либо, кроме Аллаха"”.

И имам принял решение таким образом и [объявил] войну за веру повсеместно. (Букв.: Направо и налево.) По истечении времени, когда возросло число сторонников имама, он все ждал, что появится тот, кто возвысился бы в его глазах тем, что соответствовал бы этому высокому предназначению. [Но] принесло небо счастья /л. 8а/ дым неудач. И сейчас имам достоверно знал, что закрыты пути и дороги помощи со стороны всех, кто обосновался на краю крутого, грозящего обрушиться склона. Как говорят: “Поистине, если счастье отступает, не поделать с этим ничего”. И он поспешил yйти (Букв.: И он поспешил оседлать верховое животное бегства.) с этой укрепленной горы [Килатль] в сторону горы Гуниб и приказал своим асхабам поднять шатер спокойствия и твердости, и разбили они его в месте пребывания. И Шамиль сказал: “Я ужесточил наказания в отношении тех, кто встал против нас теперь, тех, кто совершает беззакония, и притеснителей”. И он взял на себя обет перед семьей сражаться насмерть, помня о том, что случилось раньше с внуком Пророка (Доб. сверху: “Мир ему”.) Хусейном, сыном 'Али ²⁸ , — да будет доволен им Аллах Всевышний, — в борьбе /л. 8б/ с партией проклятого тирана Йазида ²⁹ (Доб. сверху: “Ибн Му'авия ибн Абу Суфьян. От автора”. См. коммент. 27.) злополучного, который (Доб. сверху: “Т.е. Хусейн, да будет доволен им Аллах”.) пал в борьбе за веру на глазах у своей семьи. Рассказ.

И он продекламировал при этом слова поэта:

Я смою с себя позор саблей, каково бы ни было решение
судьбы (вар.: И как решит Аллах!).
Я покину свой дом и разрушу его ради собственной чести,
чтобы не допустить того, кто состязается в дурном поступке.
А если вы разрушите вероломно мой дом, то он ведь —
наследие благородного, который не думает о последствиях,
Не боящегося трудностей, который не пожелает помощника
тому, кто замышляет подобное дело. [51]
Он полон решимости осуществить задуманное и гонит (Доб. сверху: “т.е. отступает, отказывается [думать о
последствиях]”.) прочь мысль о последствиях.
И полагается он лишь на собственное мнение, и защитником его будет только меч.

Они (Доб. сверху: “т.е. имам и его асхабы. От автора”.) стали двигаться ночью (Доб снизу: “А это [означает] выступление (движение) ночью. От автора”.) оттуда к Гунибу ³⁰ со стороны Караты ³¹ . Тогда главнокомандующий князь Барятинский ³² со своим окружением остановился на территории Тандо (Танду) ³³ , [а это] селение, возвышающееся над Ачабота ³⁴ — местностью, /л. 9а/ где теперь в селении Ботлих ³⁵ располагается русское укрепление. Между князем Барятинским и местом, где находился имам, не было тогда и часа пути при умеренной ходьбе. И если бы двинулся отряд Барятинского против нас в это время, то нам было бы трудно найти спасение.

И как хороши в этом смысле слова поэта: (Слово “поэта” доб. сверху с пометкой “От автора”.)

Когда сгустится темнота ночи, то ты приди,
И пусть будут твои шаги легкими.
Поистине наши стражники являются львами.

А с другой стороны находился генерал барон Врангель ³⁶ со своим многочисленным войском. Они расположились в местности близ селения Аргвани (Аргуна) ³⁷ напротив моста Сагри ³⁸ , а это тот [мост], который перешли войска барона Врангеля в сторону Аварии (Авар) ³⁹ . И тогда оказался имам подобно камню между двумя деревьями. И он приказал асхабам спуститься с только что упомянутой горы Килатль (Килал) с ношей, которую смогут взять из вещей. И были отправлены солдаты, /л. 9б/ которые находились на его попечении, вслед за асха-бами с драгоценностями казны, исключая орудия, которые были там. Эти орудия остались на горе, и имам приказал наибу Кади Ичичалин-скому ⁴⁰ разбить их, взорвав порохом, чтобы они не достались врагу. И было сделано так, как мы слышали об этом впоследствии от авторитетных лиц. Позже этот наиб был отправлен в город Ставрополь и умер там, как мы слышали, — а Аллах лучше знает.

Той ночью мы спали у моста Конхидатля ⁴¹ , а это селение, в котором есть соляной источник (букв.: *** соляная вода), и у них делают соль из речного песка, т.е. из того, который находится по берегам рек. А делается это, к примеру, так: они несут соляную воду в свои дома в бурдюках на спинах мулов, а также песок. Песок насыпают в большие котлы, /л. 10а/ заливают соляной водой и разводят под ними огонь до тех пор, пока [вода в них] постепенно не испарится (букв.: не уменьшится из-за сильного кипения) и не превратится в соль таким образом. [52]

На следующий день утром мы отправились в сторону селения Карата. И когда мы прибыли туда до полудня, то совершили там полуденный намаз⁴² и двинулись по дороге в Ахалчи ('Аххал) ⁴³ . Тогда мы увидели толпу на краю горы ⁴⁴ (Доб. сверху: “А это гора близ селения Сиух области Авар. От автора”. См. коммент. 44.) на расстоянии выстрела. Мы спросили у тех, кто был тогда с нами, о них (людях на горе). Нам сообщили, что они являются отрядом милиции, который выступил вместе с Ибрагим-ханом Мехтулинским ⁴⁵ , намереваясь отрезать нам дорогу в Гуниб. Они расположились на расстоянии пушечного выстрела от нас. Мы не обращали на них внимания и продолжали наш путь вместе с семьями, детьми и имуществом. По этому поводу наши асхабы приводят в качестве примера слова поэта: “Оставь угрозу, мне она не причинит вреда. Какой может быть вред от жужжания /л. 10б/ мухи”. Стих.

И может сравниться с ним (этим стихом) своим изяществом и необычностью то, что написал кто-то из правителей в отношении того, кто угрожал ему и запугивал его:

Что за люди! Зачем-то грозил он своим приговором,
[Но] никогда я не испытывал страха перед ним.
О тот, кто угрожал мне ударами меча,
Поистине, устоит стоящий со мной рядом,
когда его пытаются сразить.
Явился к соколу голубь, угрожая ему, а гиена (На полях под значком *** добавлено: “Сборище гиен, а это зверь наподобие волка, разве что только, когда он бежит, кажется, что он хромает, и поэтому его называют „хромой зверь", и если кто-то держит в руке колоквинт, то гиены убегают от него, а если кто-то имеет при себе ее зубы, то на него не будут лаять собаки. А шкура у нее на животе такая крепкая, что если обтянуть ею (этой шкурой) микьяль или кайль, а в нем семена, [то это] убережет посев от гибели, и обилие его [будет] радовать взор. От автора”.) звала на помощь львов суши (вар.: Разве может голубь угрожать соколу, а гиена звать на помощь львов суши).
Чтобы понять, что такое ехидна, (Доб. сверху: “а это коварная змея. От автора”.)
достаточно лишь прикоснуться пальцем к ее рту.
И [если] мясника не заботит обилие овец и обилие дров,
ему вполне достаточно и небольшого количества огня.
Орла не введет в заблуждение карканье вороны,
а львы пустыни не устрашатся голоса осла.

И как прекрасно сказано:

Ты упрекаешь нас за то, что нас немного.
На что тебе я отвечаю: “Действительно,
[ведь] благородных мало. [53]
И мы не принесли вреда.
Поистине, нас мало,
Но тот, кто с нами, — силен,
А тот, кто с большинством, — унижен”.

/л. 11а/ Через некоторое время нам сообщили о том, что, когда спросили у Ибрагим-хана (Доб. снизу: “Мехтулинского. Верно”.) некоторые из его асхабов относительно нападения на нас, тогда он не одобрил этого решения, ссылаясь на то, что это им легко не удастся. И они отказались от этого — они знали, что если слепой поведет слепого, то упадут они вместе в колодец. Если повстречаются на одном склоне (Доб. сверху: “склон, волна, песок, утолщение, возвышающееся [поднимающееся] над землей, над водой...”.) семьдесят слепых по воле судьбы и сделают они одного из них предводителем, то упадут они все в колодец. И продекламировал один из них по этому поводу: “Если будет ворон путеводителем людей, то поведет он их дорогой гибнущих”.

Мы двигались весь день до тех пор, пока не заночевали в местечке близ селения Ассаб ('Ассах) ⁴⁶ , население которого во времена имама Шамиля постоянно славилось дерзостью и беспутством за пределами областей /л. 11б/ Дагестана. И возможно, надлежит продекламировать в адрес имама эти стихи:

Юноша (На полях доб.: “т.е. он (имам) — юноша. От автора”.) подобен черной (Сверху к слову *** (мн. ч. от ***) дано пояснение: *** (мн. ч. от ***), т.е. 'черные'. От автора”. (При переводе этого стиха вместо множественного числа использовано единственное.)) туче, которой боятся
и на которую уповают.
Ждут от нее дождя и боятся молний.
Перед ним дрожит от страха земля, когда он ступает по ней,
И сотрясаются высокие горы.

Однако мы были тогда не уверены в отношении Аварии (букв.: области Авар) и были начеку до рассвета, потому что эта местность была небезопасной в смысле предательства и измены. По такому поводу гласит известная пословица: “Тот, кто видел змею летом, испугается веревки зимой”. И мы избежали опасности со стороны этой местности и [ее] людей благодаря милости Всевышнего и его щедрости. Как хорошо сказал кто-то, его речь подобна ключевой воде — [вот этот] стих:

Защита Аллаха освободила от необходимости иметь двойные кольчуги и высокие укрепления.

А этот стих также приписывается знающему, разумному: /л. 12а/ “Каждое пронзающее оружие не пронзает, когда хранит человека [54] защита Аллаха”. И мне нравятся слова Сибавейхи ⁴⁷ или подобного ему, описывающего долину, изобилующую львами, по которой страшно ходить, особенно [там], где он говорит по такому поводу: “Я проходил мимо вади со львами и не видел подобного [этому] вади львов, когда наступает тьма. Проходила через него группа всадников, которая попала туда, сбившись с пути, и была бы напугана, если бы не защищал Аллах путешествующих ночью”.

Мы переправлялись из области Гидатль (Хйд) ⁴⁸ до тех пор, пока не расположились на горе рядом с Телетлем ⁴⁹ , родиной муршида ⁵⁰ Кебедмухаммеда ⁵¹ , который обосновался на краю крутого, грозящего обрушиться берега, и заночевали там. И было все вокруг подобно волнам разбушевавшегося моря. Шамилю сообщили, что наиб Исмаил, сын Хаджи Чохского ⁵² , уже заключил мир с русскими и они вошли в Чохскую крепость ⁵³ . Командующим их (русских) тогда был генерал князь Тарханов ⁵⁴ . А это та крепость, которую /л. 12б/ всеми силами неоднократно старался разрушить и снести до основания генерал князь Аргутинский ⁵⁵ , но не возымели действия его старания и угрозы. [Эти] известия (Слова “[эти] известия” доб. сверху.) были неприятны для Шамиля ⁵⁶ , и скорбь покрыла его тело при этом, как панцирь. Он убедился, что не избежать Божьей воли, хочешь или не хочешь. И он произнес слова: “Мы принадлежим Аллаху и к нему возвратимся”, — и это были не просто слова, они соответствовали сложившимся обстоятельствам. (Букв.: и он говорил это не языком изречения, а на языке обстоятельства.) И имам стал декламировать, и дыхание его участилось, а сердце запылало от сильной боли по поводу падения крепости:

Клянусь братьями, которых я считал панцирями, —
и они были ими, однако, для врагов.
Я считал их меткими стрелами —
и они стали ими, однако, в моем сердце.
Они сказали: “Чистые у нас сердца” —
и они сказали правду, но только о моей любви.

/л. 13а/ А этот наиб был один из самых любимых наибов Шамиля и самых верных ему. Однако, если вино превратилось в уксус, (На полях мелким почерком добавлено: *** (?) махара 'быть ловким, способным'.) не помогут тут никакие старания. И в подобном же случае говорят: “Если испортилось (На полях под значком *** доб.: “И выразил это один из них в стихах: „С помощью соли исправляется то, что может испортиться. А как быть, если испортилась сама соль?" От автора”.) мясо и стало непригодным, обрабатывается оно солью. Но как быть, если стала непригодной сама соль?”

Ей-богу, правят порочные благородными, верховодят ничтожные достойными и больше не пользуются спросом на рынке добродетели и [55] достоинства, а низкий относится с высокомерием к благородному, возвышенному. Пришло время, когда считают вежливость пороком, а хорошее знание наук — грехом. И Аллаху Милосердному жалуются на это время, когда правители достали розги притеснения и несправедливости в отношении тех, кто отличается добродетелями и превосходит своего противника отвагой и ловкостью. Смешался жемчуг со стеклом, и уподобилось сладкое горькому. Пропали обладатели /л. 13б/ ума, подобно мухам в тумане, и стало знание воображаемым призраком или гостем накануне отъезда. Ослабли основы знания и его здание, и поднялись силы невежества и притеснения. Ослабли руки помощи, и разрушены основы любви. Ушла любовь к Аллаху, и пришло стремление к силе. Утратила дружба искренность и верность, и ты не увидишь друга [иным], кроме как лишенным искренности. И если ты полагаешься на обладателя высокого положения и силы — Зейда ⁵⁷ или Амра ⁵⁸ , например, — то ты почитаем и оберегаем как зеница ока, будь ты [даже] слабее, чем Бакиль, и глупее, чем Ханабак (Справа на полях под значком *** доб.: “Имя человека, известного глупостью. От автора”.). А если ты лишен поддержки, то с тобой не будут считаться, даже если бы ты был красноречивее Сахбана (Справа на полях под значком *** доб.: “Оба они известны красноречием и наделены даром слова...”.) из племени Ва'иль и обладал даром слова большим, чем Кусси (На полях под значком *** доб.: “А он первый, кто сказал: „А затем" в книгах, и первый, кто сказал: Доказательство против обвиняемого и присяга [в отношении] того, кого обвиняют"”.) Айад ибн ал-Карим. И я прочитал по этому поводу:

/л. 14а/ Люди отвергли достойных и группу благополучных,
И безрассудные (Сверху доб.: “Безрассудный глупец тот, кто не искусен в деле. От автора”.) оказались у власти (Букв.: наследие могущества (бакиййат мин 'иззат).),
А люди умные (Снизу доб.: “т.е. [люди] разума. От автора”.) покинуты в нужде.

Распространились среди них осуждение и бесстыдство (Снизу доб.: “т.е. отсутствие совести”.), бесчестие и отсутствие щедрости, так что не осталось никого, у дверей которого можно было бы найти прибежище и надеяться на что-то с его стороны, кроме того, что все [теперь] как попало. Поистине, благородный человек — большая редкость, чем красная руда, и это он, без сомнения, — самый достойный из говорящих искренно. И это не было событием вымышленным.

И они продекламировали по этому поводу:

Погас светоч [разума] каждого умного юноши,
И в его нише я не встретил света. [56]
Большинство людей отвернулись от них.
Малочисленны те, кто [являются] для них помощниками.
Это то, чему научил меня жизненный опыт,
А если ты не видишь сам, то спроси у сведущего.

Когда он [имам] (Слово “имам” доб. сверху.) потерял надежду на своих друзей после того, как убедился в отсутствии мужества и их верности, а они отдалились от него, /л. 14б/ он продекламировал:

Большинство из тех, кого ты встречаешь, радуют тебя словами,
Но мало тех, кто радует тебя на деле.
Нет добра в дружбе непостоянного человека,
Куда подует ветер, туда склоняется и он.

У меня есть хороший пример по этому поводу, и я прочитал стихи:

Овца и волк не могут быть друзьями. (Букв.: овца знает, что волк ее съест, а волк знает, что есть в овце вкусного.)
Бойся того, кому ты доверяешь, и не полагайся ни на кого,
И я не буду искренним с тобой, пока не испытаю.
Вероломство в людях — качество,
которое постоянно присутствует в них,
И хитрость их наподобие коварства волка.
Не благодари юношу, пока не испытаешь его,
И не порицай его, пока не испытал.
И надлежит ему [имаму] (Слово “имаму” доб. сверху.) идти к заветной цели
и сторониться изменников.
Я дружил, но не испытывал,
и покинули меня друзья в трудную минуту.
Возблагодари Аллаха за трудности (Букв.: Вознаградил Аллах за несчастья всяческим добром.) благодаря им я узнал,
кто мне враг, а кто мне друг.
Если ты дружишь, испытывай того, кому доверяешь,
потому что друг познается в трудностях.
/л. 15а/ Я уже испытал своих предков, свою семью и своих братьев,
они покинули меня в трудную минуту.

Однако противоречат ему слова другого [поэта] в отношении искренности добрых людей:

Если ты дружишь с людьми, то будь таким другом (Букв.: юношей (слугой).),
как будто ты [всецело] принадлежишь каждому другу.
Будь наподобие вкусной воды — приятностью и прохладой —
для горячего сердца каждого друга. [57]

А вот то, что приписывается нашему имаму аш-Шафи'и, — да будет доволен им Аллах Всевышний:

Друг не приносит пользы в дни горя, он близок врагу при сравнении.
Во всякое время и друг, и товарищ ищут лишь утешения.
Всю жизнь искал я верного человека, но тщетны были мои усилия.
Стала неузнаваема для меня страна настолько, что [кажется], будто люди ее не являются людьми.

И ему принадлежит также:

Как много друзей, когда я считаю их,
Однако в бедствиях они немногочисленны.
Тысяча друзей для одного — это не много,
И поистине, один враг — это [уже] много.

/л. 15б/ И поэтому вместо любви и дружбы придет лишь несчастье без благополучия, [потому что] нет добра в дружбе, существующей по необходимости.

Если человек любит тебя только по необходимости,
То гони его и не оплакивай его, скорбя.
Люди изменчивы, — оставив [их, ты обретешь] покой.
И в сердце [сохрани] терпение к любимому, когда он холоден.
Не каждый, кого ты любишь, любит тебя сердцем,
И не каждый, к кому ты проявляешь дружелюбие, иркренен с тобой.
Если не сохранить дружбу естественным путем,
то нет добра в дружбе вынужденной.
Нет добра в друге, который изменяет другу
и отвечает ему на его привязанность отчуждением.
И нет добра в этом мире, если нет в нем
друга, верного обещаниям.

А вот что сочинил один из сынов Дагестана, людей опытных и знающих, который хорошо знал и понимал происходящие события, — вот эти стихи, проливающие свет на положение дел /л. 16а/ упомянутого наиба, — а он сказал, — как прекрасно прозвучали его слова:

А третий из них (На полях под значком *** доб.: “А он — Хаджи Мухаммед Чохский [по прозвищу] „Глухой", известный на аварском языке как Инкав Хаджияв. От автора”. См. коммент. 59.), Ибн ал-Асам Чохский ⁵⁹ , — известный раб
затылка и желудка (вар.: известный любитель поспать и поесть) (Букв.: раб затылка и желудка. На полях доб.: “Имеется в виду его усердие только лишь беспорядочно спать и есть, а это свойство клеветника, и поэтому говорят, что ценность того, чьи усилия направлены только на то, чтобы наполнить живот, определяется тем, что выходит из живота. От автора”.), [58]
Самый домогающийся из них в приобретении мирских благ,
Самый лживый из них в делах и словах.
Сколько жаловались на него имаму из-за его беспощадной
несправедливости, которая поражала людей.
Разжег огонь [раздора] среди населения и уничтожил
богатство и тайное (?)
Всех несчастных, покорных судьбе, и
всех предусмотрительных и разумных.
И как он дал ему власть, в то время как его сердце
переполняет жестокость?
Он не был способен даже пасти ослов,
не говоря уже о способности к [чему-либо] значительному. (Слева на полях доб.: “т.е. чтобы доверить ему людские дела. От автора”.)
Он — рассвирепевший низкий предатель —
изложенные [выше] качества его известны. (На полях доб.: “т.е. известны среди людей”.)
Если бы было ему присуще рвение мужчины,
не разлучили бы его с имамом последние обстоятельства.
Когда он был наибом над людьми, почитал его имам всегда.
/л. 16б/ Но не заслужил он такой чести
ни со стороны имама, ни с чьей-либо еще стороны.
Однако Шамиль придерживался иного мнения,
и не извлек он пользы из [этой ситуации], (В тексте обыгрывается слово хиляф: 1) 'противоречие, разногласие, расхождение во взглядах'; 2) 'ива'. Слева на полях доб.: “Деревья, которые не дают плодов, — имеется в виду этот наиб. От автора”.) полной разногласий.
И самое удивительное, как Шамиль не разглядел
этого низкого человека.
Разве он не понял характера этого оборотня,
к помощи которого он прибегал, чтобы избежать людского зла?

Затем, той ночью имам попросил кого-нибудь отправиться к его сыну Мухаммедшафи' ⁶⁰ с тем, чтобы тот возвратился назад с известием о его здоровье. А Мухаммедшафи' жил со своей семьей в Гунибе. И вот не откликнулся на эту просьбу никто, кроме Хаджи-Али, сына Малика Чохского (ал-Чухй) ⁶¹ . Он ушел оттуда вместе с Абдаллахом, сыном Шейха Чиркеевского (ал-Чиркавй) ⁶² , и возвратился с письмом от Мухаммедшафи' к своему отцу, в котором тот сообщал о своем здоровье и о том, что в его доме все без изменений. Имам возблагодарил Аллаха Всевышнего за это и похвалил Хаджи-Али за доброе дело. Он [имам] отправился /л. 17а/ в этот день со своими сподвижниками (В тексте: мухаджирун 'переселенцы'.) в сторону Гуниба. И тогда выступили против них главари преступников трех селений (При словосочетании “трех селений” употреблено местоимение хум вместо ха; т.е. здесь или не соблюдена форма множественного числа по отношению к неодушевленным предметам, или имеются в виду “жители трех селений”.) — Куяда ⁶³ , Ругуджа ⁶⁴ и Корода ⁶⁵ . Они находились [59] на всех подступах к ним (селениям) и в ущельях, намереваясь отрезать нам дорогу в Гуниб. А причина этого, как мы слышали, в том, что второй имам, Гамзатбек (Хамзат-бек) Гоцатлинский ⁶⁶ , выступил против них (этих селений) в дни установления его власти в областях Дагестана. И тогда он призвал к себе на помощь Шамиля с другой стороны. И произошли среди них ужасные убийства, пленения и грабежи. И говорят даже, что у него (Гамзатбека) не было ничего, кроме одного лишь имени. И всякий раз, когда он чинил по отношению к ним в те дни горе и насилие, виновником этого [якобы] был имам Шамиль. И руководствуясь требованием мести, они выступили против него (Шамиля), не понимая того, что, /л. 17б/ что прошло, то прошло. (Букв.: что мертвые коровы не дают молока.) И возвратились они (выступившие преступники) униженными. И я прочитал стихи:

Положение героя не является неизменным,
Превратности судьбы (Букв.: события времени.) беспорядочны. Опьянение и ясность (Сверху доб.: “а ясность — это когда проходит туман опьянения”.) [ума], слава и падение,
Радость и печаль, здоровье и болезнь.
Годы царствования [имеют] предел,
А дни величия — конец.
И цивилизация [сама] — причина для ее гибели.
А в наслаждениях жизни, как я узнал, — яд.

В то время как асхабы пытались найти выход из создавшегося положения, выступил один из них по имени Адаилали (Адаил Али) Чиркеевский (ал-Чиркави) ⁶⁷ , побуждая их напасть на разбойников. Он ругал их и поносил, и просил у имама разрешения на это. И он прочитал стихи:

Поистине, куядинцы собрались и поговаривают о моем убийстве,
[Но] я не обращаю на их сборище внимания, [потому что]
всякое множественное число (Имеется в виду, что в арабском языке множественное число относится к именам женского рода.) [относится] к именам женского рода.
И еще превосходнее этих слова поэта, высмеивающего людей, потому что они женщины в образе мужчин:
Зачем тебе нужны их бороды, все равно, в чалме они или в покрывале.

/л. 18а/ Тот из них, в руках которого копье, (Сверху добавлено неразборчивое слово.) подобен тому, в руках которого красящее вещество.

И образовались среди асхабов две группы — те, кто одобрил это [решение] и приготовился убивать притеснителей, и, с другой [60] стороны, те, кто отказался, опасаясь за семью, принимая во внимание то, что это время было тогда омрачено (Слева на полях доб.: “Имеется в виду, что счастье изменило со всех сторон. От автора”.) недовольством со всех сторон. Об этом несчастье говорит умный, рассудительный и образованнейший дагестанский ученый:

Как будто [сама] судьба разгневалась на них
и преследует их наказанием.

И стало это дело бесповоротно решенным для них, когда они ясно поняли, что он (имам) отказался исполнить это. И поскольку он отказался от этого, им [тоже пришлось] скрыть [свои намерения].

Как хорошо сказано по этому поводу:

Когда бы ни совершал доброе дело юноша, оно всегда похвально. (Букв.: юноши, замышляющие доброе дело ночью, славят их поступок и утро, и вечер.)

И они отправились в сторону Каракойсу ⁶⁸ , а это — местность Карахской земли ⁶⁹ , место жительства /л. 18б/ известного героя Букмухаммеда ал-Кибуди ⁷⁰ (Сверху доб.: “[место], известное сейчас как Газикумух. От автора”.) — наиба имама и предводителя его отряда в области Хайдак ⁷¹ . Он сражался в селении Шиляги ⁷² — одном из селений Хайдака — и пал там. [А было это уже] после того, как он был ранен дважды и был доставлен к командующему русскими войсками, — а это событие известно. А причина того, что его (Букмухаммеда) послали [туда], в том, что жители этих селений неоднократно просили помощи у Шамиля в деле веры, тайно направляя к нему посланников и письма. И он вменил ему в обязанность повиновение и руководство его делом.

А сначала был также испытанный герой, известный наиб Хаджи-мурад ал-Авари ⁷³ , посланный к ним с героями, собранными из числа смельчаков его области. И присоединились к ним [также] другие. [Однако] он возвратился, после чего совершил набег на селение Буйнак (Буйнах) ⁷⁴ , убил эмира Шахвали ⁷⁵ и взял в плен его жену и двух его детей и так далее, /л. 19а/ Во второй раз Шамиль послал наиба Омара Салтинского ⁷⁶ с большим отрядом, и он потерпел поражение на пути из местности, известной как Кукма ⁷⁷ , в результате внезапного наступления на него ночью князя, генерала свиты (гинарал сиввйт) Аглар-хана ⁷⁸ . Разбежались его товарищи по пустынной местности и возвратились по своим делам только спустя несколько дней.

И будет уместным продекламировать в его адрес эти стихи:

Если Аллах не поможет тебе в том, чего ты желаешь,
то нет для божьего создания к тому дороги. [61]
И если Он не поможет тебе, то не встретишь ты поддержки,
даже если сильны сподвижники и могущественно племя.
И если Он не укажет тебе путь в каждом государстве,
то ты заблудишься, даже если путеводителем будет Арктур ⁷⁹ . (Сверху доб.: “Яркая звезда. От автора”.)

А что касается Омара Салтинского, то, хотя он и потерпел поражение в том походе, возможно, не заслуживает он осуждения. И я прочитал по этому поводу стихи, чтобы утешить ему подобных:

Бегство не является позором для юноши сегодня,
если был он отважен вчера.

/л. 19б/ А упомянутый наиб Букмухаммед был третьим из посланных, и он достиг своей цели с помощью крепких сил. Он заслуживает похвалы и благодарности:

Ему не нужны были помощники в деле
благодаря его неустрашимости,
И его острые [мечи?] не нуждались в помощи войск.
Нет льва, который нуждался бы в чьей-либо помощи,
если целы его клыки и когти.

В то время как мы расположились на просторной местности за Бецор (Биц'ур) ⁸⁰ , к нам прибыл наиб Курбанилмухаммед ал-Бацади ⁸¹ вместе со своими карахскими товарищами. Он был у них тогда наибом, после того как имам отстранил его от наибства в области Согратля (Сугур) ⁸² из-за многочисленных и постоянных жалоб согратлинцев [с просьбой] отстранить его. А он был одним из лучших его ученых наибов. Курбанилмухаммед попросил имама направить его в крепость Ириб ('Ириб) ⁸³ , начальником (ра'ис) которой был Султан-Даниял Елисуйский (ал-Илисавй) ⁸⁴ , а он (Даниял-Султан) был русским генералом до перехода к имаму, и /л. 20а/ поэтому его избрали в качестве почетного доверенного [смотрителя]. Сын Шамиля Гази-мухаммед ⁸⁵ женился на его дочери Каримат ⁸⁶ , и она жила с ним, пока не умерла, в городе Калуге. Затем ее останки были перевезены, согласно ее завещанию, в город Нуха, один из кавказских городов.

Среди асхабов Шамиля не сложилось единого мнения по поводу этого неразумного решения. Они говорили: “Мы не в силах оказать сопротивление врагу в крепости Ириб. Мы должны сопротивляться в Гунибе”. Не секрет для разумного человека, что была между ними (этими крепостями) очевидная разница. Более того, вполне вероятно, что Гуниб можно считать одним из самых укрепленных мест среди кавказских владений, даже на всей земле и во всех населенных областях, особенно при наличии малых сил и неукрепленности убежищ и домов. И возможно, этот наиб высказал это непродуманное (букв.: [62] фатир 'слабый, вялый') мнение, /л. 20 б/ заботясь об общем благе, после того как увидел тяготы времени и горе семьи своей во всех отношениях (букв.: со всех четырех сторон), в противном случае умный человек не сказал бы этого никогда. Очевидно также и то, что гора Гуниб не нуждается в возведении защитных сооружений и в укреплении, напротив, она создана с превосходными укреплениями. Гордился ею один из дагестанских ученых, [предпочитая ее] остальным местам, крепостям и высоким горам, и с усердием воздавал ей хвалу. Он говорил:

Жилища (На полях доб.: “Сказуемое [именного предложения] к пропущенному [слову], т.е. Дагестан — страна (в тексте: жилища. — Н. Т.). От автора”.) в неподвижных горах и области на вершинах холмов (Сверху доб.: “множественное число от акамат 'холм'. От автора”.)
И те неприступные и незащищенные селения,
которые возвышаются между гор, поднимающихся к небу. (Сверху доб.: “т.е. вершины гор”.)
Они были хорошими обителями для героев и братьев по долгу.
Да, особенно гора Гуниб не нуждается в защитных укреплениях.
Она сотворена [так, что] укреплены границы. (Сверху доб.: “т.е. стороны. От автора”.)
и преграждены пути на вершину ее. (На полях под значком ***д об.: “Это то, что возвышается над спиной верблюда, — употребляется в переносном значении для каждой возвышенности”.)
/л. 21а/ Окружили ее ограды утесов со всех сторон, подобно чалме. (Сверху доб.: “т.е. подобно тому как заворачивается чалма. От автора”.)
На ней нашли защиту имам и люди веры,
когда убедились они в слабости поддержки.
Но не избавил Гуниб их от бедствий судьбы.
Разве можно избавиться от неизбежности (На полях доб.: “т.е. неизбежного для них, предопределенного извечно (букв.: бывшего в Его вечном знании). От автора”.) рока?

Касыда.

И удивительно то, что мы слышали о качествах этого наиба, которого имам назвал Буга (Буга), — а значение этого [слова] по-арабски 'племенной бык', — что он отправился однажды в сторону Мукор (Мук'ур) ⁸⁷ , — а это селение на границе области Газикумух (Газигу-мук), — и вместе с ним большое количество лошадей и пеших. А в луке седла его лошади сумка, в которой огурцы. (В тексте написано: *** вместо *** (мн. ч. от ***) 'длинные огурцы'.) И он стал очищать их и есть, пока не уничтожил большое количество, [в то время как] его асхабы спешили на призыв к бою, подобно быстрым молниям, подобно разъяренным львам, [бросающимся] на добычу. Рассказ.

/л. 21б/ А эти стихи приписывают шейху Ибн Хаджару ал-Аскалани ⁸⁸ : [63]

Три вещи в дынях — достоинство, а в человеке — недостаток и порок:
Грубость кожи, вес и желтый цвет без признаков болезни.

А в другой раз произошел с ним случай, подобный этому, во время его похода [с целью] грабежа скота селений Газикумуха. В то время когда он стоял на холме между двумя отрядами, он приказал своим асхабам собрать множество древков знамен (?) и воткнуть их в землю, чтобы натянуть на них войлок. Он спрятался под этим навесом от жаркого солнца, ел груши и бросал кожуру тем, кто был рядом с ним. И по этому поводу хорошо сказал поэт: “Дорожащий мирской жизнью губит (букв.: расточает) свою веру, однако не бывает расточителен он в своем доме”. Затем он бежал оттуда и оставил на этом месте остатки плодов, подобно яйцам, с которых улетел страус. Этим он причинил им убыток /л. 22а/ убитыми и пленными в количестве, равном количеству уничтоженных им тогда плодов. Даже не смог вложить саблю в ножны от страха и удивления, когда увидел, какая участь постигла его асхабов, и бежал оттуда с палкой в руке. И я прочитал стих, описывая его меч, на котором зазубрины от сражений, — он как нельзя кстати в подобном случае: “Потемнела на нем кровь, (Сверху доб.: “т.е. кровь. От автора” (в тексте: наджим 'черная кровь'; в сноске: дамм 'кровь').) и он без ножен, но кажется, что он вложен в ножны”. А когда он прибыл в безопасное место, лицемеры стали говорить: “О известный герой, наиб Курбанилмухам-мед! Довольно ли тебе того угощения или, [может быть], хочешь еще?”. (Букв.: или мы увеличим его для тебя?)

Но они не произносили ни звука и не оборачивались по сторонам. Поведение этого наиба и присущий ему ум — это поучительный пример для того, кто хочет извлечь урок [из этого], и поэтому нет необходимости упоминать о качествах остальных наибов, /л. 22б/ Да простит Аллах нас и его и не будет порицать его за это. Это то, что дошло до нас из рассказа о нем. Как будто имам ошибся, называя подобных ему умников (букв.: остроумных) [словом] “Буга”, не зная, что такие, как он и ему подобные молодцы, [только] оскверняют узы [ислама] повсюду. (Букв.: во время состязания всадников на [открытом] поле битвы и в горных теснинах.)

И по этому поводу говорит упомянутый дагестанский автор восхваления (вар.: панегирист): “Он возложил дела не на тех [людей] и искал спокойствия не там, где надо”.

И поскольку Шамиль не прислушался к совету этого прославленного наиба и направился из этого места в сторону Гуниба, тот возвратился, повесив уши, подобно ослу, уставшему от тяжести ноши, наказанный по заслугам. А имам прибыл на самом рассвете в Гуниб ⁸⁹ .

Но, прежде чем мы покинули землю несправедливых притеснителей, мы встретили около пяти ругуджинцев /л. 23а/ на открытой [64] местности близ селения Ругуджа. А позади нас был груз — оружие, книги и холодное оружие, — который легко несли солдаты. Ругуд-жинцы сообщили имаму, что у него, его асхабов и сторонников нет иной опоры, кроме жителей Куяды и некоторых ругуджинцев. Имам и его сторонники в то время были подобны иглам, готовым вонзиться в глаза тем, кто подойдет к ним. Когда ругуджинцы увидели их в таком состоянии, они испугались [их] количества и смерти и удалились. Однако впоследствии мы узнали, что в этом с их стороны были дурные замыслы — подлинно, они просят кость, даже если она из навозной кучи. И они набросились на это имущество, когда узнали, что оно оставлено. Как хорошо сказал имам аш-Шафи'и о таких, как они:

Нет в наше время того, чьей дружбы ты желал бы,
и нет [рядом] друга, когда несправедлива судьба.
/л. 23б/ Живи в одиночестве и не доверяй никому.
Я был искренен с тобой в том, что говорил, — довольно!

И еще более прекрасны по этому поводу слова другого красноречивого (букв.: остроумного):

Сколько бы ни испытывал людей разумный,
Я уже вкусил с ними [горя] и испытал [на себе]. (Сверху к слову зака доб.: “Соответствует зукту 'я испытал' — отказался от этой [формы], чтобы сохранить рифму. От автора”.)
И я не видел в их дружбе ничего, кроме обмана,
И я не видел в их любви ничего, кроме притворства.

И если скажут: “Не следует возвеличивать низкого и унижать великого”, чтобы господствовала справедливость по отношению к великому, как он (великий) полагает, хотя обычно и то и другое по преимуществу имеет место в наше время, а это несправедливо, — то я скажу: “Нет, [не следует], и это общеизвестно”. И я продекламировал по этому поводу:

Постигают достойных людей рода человеческого
несчастья этого мира и его бедствия.
Подобно тому, как сажают в клетки лишь тех птиц,
у которых красивые голоса.

Как хорошо по этому поводу сказал также опытный и проницательный человек: “О Всемогущий, не удивляйся, если унижен благородный и возвеличен низкий, (Сверху доб. пояснение к слову махтид 'происхождение, порода'.) — /л. 24а/ поистине, и головы соколов лишены украшений, а голову удода украшает корона”.

И я прочитал также о современниках — предателях и изменниках, и тот, кто вдумается в то, что я говорю, не сочтет мое мнение невежественным и глупым. А правда горька, как бы то ни было: [65]

Человек в дни успеха подобен дереву,
И люди [собираются] вокруг него, пока есть плоды.
А когда они все опадут, они уходят
И оставляют его, страдающего от скорби и беспокойства.
Да погибнут все люди этого века!
Нет даже одного из десяти, кто проявил бы искренность.

Затем. После всех разногласий мы переправлялись из местности Ругуджа под выстрелами и ударами [орудий], среди криков и плача, пока не поднялись на гору Гуниб на рассвете, как мы уже упоминали. И как хороши по этому поводу слова поэта: “Я ощутил себя мишенью для стрел того, кто справа от меня и кто передо мной”.

/л. 24б/ Мы вошли в селение Гуниб и встретились все вместе с Мухаммедшафи', его семьей и семьей его старшего брата Газимухаммеда. [Мы прибыли] без особых потерь во время пути, целыми и невредимыми, не считая того, что произошло с казной. А она осталась подобно мертвечине в пустыне, которую разрывают на части собаки. И хороши по этому поводу слова поэта: “Не позор, если покинуло человека благополучие, но позор, если оставило его терпение”. Стих.

И я хочу добавить к этому стихи, которые мне симпатичны:

Не огорчайся, мой друг, ни в малом, ни в большом.
И не печалься, моя надежда, [по поводу] приобретения и утраты.
Поистине, судьба не пощадит ни нужды, ни благосостояния.
Сколько я видел горя (букв.: огня) в объятиях плена
И сколько испытаний и страданий [принесло] благосостояние.
Истинно, терпение — ключ ко всему, что бы ни принесла нужда.

Затем мне показалось этого недостаточно, (Букв.: я не утолил жажду этим питьем.) /л. 25а/ и я попросил [вторично напиться] из этого водоема, и остался доволен этими словами. Я сказал, надеясь утешить имама и его асхабов:

Не теряйте надежду на радость и благосклонность,
— и сила придет на смену слабости.
И может быть, придет к тебе после отчаяния
успокоение без труда и поисков.

И дело было так, как я уже сказал, хотя, возможно, я преувеличил— хвала Аллаху, единому, вечному! И мне кажется, что я вспомнил тогда рассказ некоего [человека], путешествовавшего по морю. Корабль потерпел крушение, и он оказался на острове. В течение трех Дней он не видел ни души, не ел и не пил. И он вспомнил эти два стиха и произнес — да будет доволен им Аллах Всевышний: “Я вернусь [66] к своей семье, когда поседеет ворон, станет смола (На полях доб.: “А это черное вещество, которым просмаливают корабли и тому подобное. Похоже, что поэт считает свое освобождение невозможным, так же как невозможно превращение смолы в молоко и поседение черного ворона. От автора”.) подобной белому молоку и станет море раздольем для всех волков, а суша — обиталищем всех рыб”. И возразил этому слушающий: “[Ведь] не видели ни его самого и не слышали его голоса”. [Затем] он сказал: /л. 25б/ “Возможно, придет вслед за беспокойством, в котором ты пребываешь, скорая радость, успокоит боящегося и освободит страдающего. И возвратится к семье своей странник”. И вот прибыло судно, и он обратился к ним [за помощью]. Они взяли его, и он щедро отблагодарил их. Рассказ.

Затем. Действительно, казначей имама Хаджияв Оротинский ⁹⁰ находился в местности Цуриб ⁹¹ с казной имама, книгами и оружием, после того как притеснители воспрепятствовали ему присоединиться к имаму и его группе. И они получили доступ к этому имуществу со всех четырех сторон ⁹² . А муршид Кебедмухаммед Телетлинский отправил гонцов и послания с обращением к жителям только что упомянутых селений, которые покушались на имущество имама, приказывая им в этих письмах возвратить все то, что они получили из его имущества, в руки гонцов. Он полагал, что командующий князь Барятинский /л. 26а/ сделал его владельцем имущества имама, и угрожал им в письмах, что если каждый, кто получит его приказ, затем откажется повиноваться ему, то пусть пеняет тогда на самого себя, ибо он не примет потом от них никаких оправданий (букв.: ни оправданий, ни слов). Большинство из них было введено в заблуждение этими словами, и они передали в руки его посланцев то, что было у них из денег, оружия и книг. И Кебедмухаммед сел на имущество имама, подобно страусу на яйцах, опасаясь прикосновения других рук и пыли. Однако он попользовался им недолго. Более того, пришла в этот мир утрата, и, подлинно, страдания будущей жизни огромны, если бы они только знали.

И в то время как Хаджияв Оротинский находился в таком положении, подвергаясь нападкам со всех четырех сторон, подобно мертвечине среди собак, ему было доставлено любезное, хитрое, преследующее определенную цель (В тексте: харис 'сильно желающий, домогающийся, алчный'.) письмо от Даниял-бека Елисуйского /л. 26б/ — друга имама в благополучии. А что касается его поведения во время бедственного [для имама] положения, то [только] у невежд не придается этому значения. И если не одобряют этого те, кому недостает разума, потому что они большей частью считают доброе порочным, то они не заслуживают внимания. [Об этом] стоит подумать.

А смысл того, о чем [говорилось] в письме, как сообщил тот, кто находился тогда при казначее, в том, что приславший это письмо предлагал ему переселиться к нему, так как он находился тогда в крепости Ириб с многочисленным имуществом и боеприпасами. И он [67] нанизывал для него слова и покрывал их золотом хитрости и обмана, потому что он знал о его благосостоянии, щедрости и большом количестве денег, которые были у него. И поэтому он хотел подкупить его за незначительную цену приукрашенными словами, хитрыми и продуманными. (Букв.: сплетенными и подкованными.) Понял его казначей и отказался поверить миражу в пустыне, который сильно жаждущий принимает за воду, /л. 27а/ [но] как только он [пытается] приблизиться к нему, то не находит ничего. Однако, если, с одной стороны, Бек не достиг желаемого, то, с другой стороны, [его старания все-таки] имели большой успех. Подобно тому как сказано ниже, и мне нравятся [следующие] слова по этому поводу: “Мне показалось, что я не могу постигнуть того, что прошло, и не предугадываю события”. И говорят, сумма, которую собрал Кебедмухаммед из вещей имама, — это восемь тысяч рублей, не считая украшений, одежды, оружия и книг. И как хорошо сказано о таких, как он: “Один собирал имущество, не тратя его, а растрачивал его другой”. И прекраснее этих другие слова знающего, опытного в делах:

Тягостен (Сверху доб.: “т.е. был трудным, тягостным. От автора”.) этот мир для того, кто его домогается,
и спокоен воздерживающийся, разумный.
Всякое богатство, которое он приобрел, — это суета мирская.
Ему достаточно и савана.
/л. 27б/ Он приобретает богатство и оставляет его,
и в обоих случаях он подвергается искушению.
Ведь я уверен, (Букв.: Моя надежда, я уверен...) что я заложник встречи с Аллахом.
Я чувствую отвращение к этому миру и к тому, каково в нем,
А тот, кто обременяет (Сверху доб.: “т.е. брать на себя трудное дело, обременять себя. От автора”.) себя в этом мире, тот дремлет. (Сверху доб.: “тяжелый сон. От автора”.)
Этот мир [еще] не был вечным ни для кого до меня, —
К чему же печаль и забота?
Как хорошо кто-то сказал, слова его как чистая вода:
Подлинно, эта жизнь — наслаждение.
А что касается невежды, то невежда тот, кто выбирает ее (эту жизнь).
Что прошло, то прошло,
А надежда — непостижимое будущее,
И тебе предназначен лишь час, в котором ты [пребываешь].

И если было что-то свойственно данному времени, то зачем же скорбь по тому, что прошло, и радость по поводу того, что придет? Для меня и то и другое одинаково. Не утруждай себя: и то и другое — тягостно. [68]

И если было в рассказе этого муршида, собирающего [имущество] и не допускающего [до него] Кебедмухаммеда, что-то, что поражает /л. 28а/ слушающего и смотрящего, то я приведу здесь небольшую касыду, указывающую на некоторые черты его характера, и пусть это послужит назиданием потомкам, чтобы они не пошли по стопам его, подобно тому как говорят: “Возьми плоды, а стебель брось в огонь” или: “Переправляйся через мост такой-то и не восстанавливай его”. Вот эта касыда:

Кебедмухаммед был опорой
для веры, судебных решений и руководства.
Он помогал имаму всеми силами
в войне и подавлении (На полях под значком *** доб.: “на территории Дагестана. От автора”.) неприятелей.
Стал (На полях доб.: “т.е. в начале войны в Дагестане. От автора”.) призывать людей к газавату ⁹³
саблей, имуществом и всяким провиантом.
Укреплял крепости столбами
и возвел резиденции подобно Шаддаду. (На полях доб.: “сын Ада — он построил город, который называется Ирам, наподобие рая, как его представляют в древних книгах и исторических преданиях. А рассказ об этом известен. От автора”.)
Он отлил большие орудия
и проявлял ненависть ко всякому неприятелю.
С длинным опущенным концом чалмы (На полях под значком *** доб.: “Оба они являются признаком преданного и искреннего борца. От автора”.)
и знаменем с длинным древком.
С выкрашенной бородой
и намерением, легко превращающимся в пепел. (Снизу доб.: “Имея в виду скорость исчезновения [намерения], подобно тому как сгорает в кратчайшее время падающая звезда. От автора”.)
/л. 28б/ В ложном шерстяном бешмете (На полях доб.: “Имея в виду недолговечность его намерений и слабость убеждений, хотя он и обнаружил признаки преданного подвижника [в виде] большой чалмы, крашеной бороды, длинного опущенного конца [кисточки] и суфийского облика, подобно тому [человеку], тайные помыслы которого не соответствуют [его] наружности, а это признак хитреца и обманщика, и называется это надувательством дьявола. И мы просим у Аллаха Великого защиты от подобных вещей и предательства после верности. От автора”.)
И с плеткой наказания, подобно палачу.
Едва только имам назначил его управляющим,
Он изменил делу [и начал] противодействие. (На полях под значком *** доб.: “т.е. когда сделал его имам управляющим (мудир) над людьми, он стал претендовать на имамство и затаил злобу и ненависть, а это свойство низкого человека. Изменники есть и у нас, и у русских, и когда-нибудь будет ему наказание за измену. Как великодушен [имам], верный Богу и народу, подумать только. От автора”.) [69]
Были сорваны с него покровы смирения, и предстал он в шкуре сатаны. (Сверху доб.: “проклятый шайтан. От автора”.)
За такой тяжкий проступок следует его изгнать (Снизу доб.: “ с родины его — Телетля. От автора”.)
и заключить его в темницу при “Любимом” (ал-видад). (Сверху доб.: “в Дарго при имаме. От автора”.)
Было отмерено ему (Сверху доб.: “т.е. Кебедмухаммеду”) его старой меркой (вар.: заплатили ему за измену).
Воздалось ему вместе с Агалар[-ханом], обладателем могущества. (Сверху доб.: “имеется в виду, что он был тираном для подданных. От автора”)
Хвала Аллаху, который выявляет секреты своего раба (Снизу доб.: “т.е. Кебедмухаммеду”.)
славному рабу своему, (Сверху доб.: “т.е. имаму”.) обладателю доверия.
В то время как его называли постоянным
[в том, что касалось] честности, надежности и здравого смысла,
Он казнил людей благородных (Снизу доб.: “т.е. чанки” (чункиб — аварская форма мн. ч. от чанка 'бек').)
и рубил их пополам в каждой долине.
И он, клянусь жизнью, самый твердый из людей
в отношении веры, однако не в сердце.
Да погибнет обманывающий доверчивого
и жестокий изменник. (На полях доб.: “...” (неразборчиво).)
Он начал газават с усердием, а стал впоследствии как сатана. (Снизу доб.: “т.е. непокорный шайтан. От автора”.) /л. 29а/
Не доверяй тому, кто изменил Аллаху
[и проявляет] преданность свою по отношению к людям.

Затем. Действительно, Даниял-бек Елисуйский был доверенным лицом у имама, а также и у русских до этого. (Сверху доб.: “т.е. до переселения к имаму. От автора”.) И действительно, он управлял делами. (Букв.: принимал слова и дела у людей.) Его известность требует, чтобы мы упомянули о его благородных качествах и добродетелях, хотя они и были фальшивыми, приукрашенными, [однако ничто] не может скрыть подделку. И основываясь на этом, я привел здесь стихи, которые сочинил тот, кто сочинил [их] несколько раньше относительно мудира ⁹⁴ Кебедмухаммеда и наиба Исмаила ⁹⁵ . Прежде уже упоминалось о необыкновенных качествах их обоих. И пусть этот бек поступит к ним на службу, чтобы сравниться с ними во многих благородных качествах, которых нет у большинства доверенных людей. Он был другом ему (Сверху доб.: “т.е. имаму. От автора”.) в благополучии [70] и [в период] завоевания мечом ему подобных /л. 29б/ эмиров [и] противником для него в несчастье — подобно то спокойному легкому ветерку, (Сверху доб.: “ветер, дующий со стороны Каабы. От автора”.) появление которого желанно, то дуновению дабура, (На полях доб.: “ветер, дующий с южной стороны. От автора”.) гибельного и неприятного. Врожденные качества его оказались достойными упоминания и того, чтобы воздать им должную похвалу и благодарность, [чтобы это было некоторой] компенсацией потаенных свойств его. Вот эти стихи:

Второй из них (На полях доб.: “т.е. наибов, которые изменили имаму, несмотря на близость их к нему и его расположение к ним в последние годы. От автора”.) — предатель Даниял,
который прежде был с русскими, но ничего не приобрел (Сверху доб.: “т.е. [не приобрел] ничего хорошего. От автора”.)
Бежал от них к имаму и пользовался у него почетом.
Явился ему порочный обладателем чести, а на деле он оказался шпионом.
И предал его подлый наконец, и вот он — зло очевидное,
Потому что он грабит его имущество,
Несмотря на то, что он был у него одним из тех,
кому имам отдавал предпочтение. (Букв.: из лучших его людей.)
И этот самый поклоняющийся и самый набожный из подвижников
стал отдаляться (Слова “от людей” доб. сверху.) от людей.
Но он продолжал (На полях под значком *** доб.: “Потому что он тратил имущество для обеспечения войны за веру, укрепляя крепости, отливая винтовки и удовлетворяя нужды му-хаджиров и тому подобное. От автора”.) [оказывать] ощутимую помощь людям веры
и количеством, и снаряжением.
/л. 30а/ Он тратил ради дела Аллаха каждое украшение,
подобно Ибн Аффану ⁹⁶ , (На полях под значком *** доб.: “А он — Осман ибн Аффан, зять Пророка, мир ему, — потратил однажды для снаряжения войска тысячу динар и триста верблюдов с подстилками и седлами ради [дела] Аллаха Всевышнего, и при этом Пророк благословил его словами: „Я простил Османа, который не выступал вперед и не отступал". И так далее. От автора”.) для войска в бедственном положении.
И подобно Ибн Ауфу ⁹⁷ , (На полях под значком *** доб.: “А он — Абд ар-Рахман ибн Ауф, десятый из предвещающих рай. Назначил его Пророк, мир ему, предводителем отряда в [Думат] ал-Джандал, и надел на него тогда чалму своей великодушной рукой, и благословил его. От автора”.) предводителю войск
в [Думат] ал-Джандал ⁹⁸ и [в период] всевозможных несчастий.
Более того, он был подобен даже “Правдивейшему” ⁹⁹ , (Снизу доб.: “А он — Абу Бекр — шейх халифов. От автора”.)
растрачивая (Снизу доб.: “День завоевания Мекки. Рассказ”.) его имущество, не зная границ, [71]
Для снаряжения войска и помощников в этой войне,
которые были подобны голодным львам.
Как был храбр Даниял-Султан,
когда он грабил имущество имама Шамиля! (Вар.: “Как осмелился Даниял-Султан грабить имущество имама Шамиля!”)
Неужели он не побоялся Творца всего сущего,
совершая (Букв.: уничтожая.) запретное, подобно ал-Хаджиму, (На полях доб.: “т.е. подобно адскому огню, запрещенному для правоверных людей. От автора”.)
В то время как его называли щедрым,
подобно Юсуфу “Правдивейшему” и aл-Каиму (Снизу доб.: “т.е. Муса ал-Калим (Моисей, “Говорящий с Аллахом”. — Н.Т.), мир ему”.) (“Говорящему”) ¹⁰⁰ .
Саййид Джамалуддин ¹⁰¹ (Сверху доб.: “А он — мой отец — священна его душа. От автора”.) [даже] полагал,
что он подобен Ибрахиму (Слева на полях доб. под значком ***: “[Один] из царских сыновей, известный святой, и так далее. От автора”.) ибн ал-Адхаму ¹⁰²
В совершении молитв и соблюдении поста —
нет ему равных на этом поприще.
Пока не было того, кто обеспечил бы людям
безопасность, веру и совершенство,
Посылал его имам с отрядами,
а он продолжал возвращаться с несчастьями.
/л. 30б/ И сколько битв закончились поражением,
вопреки желанию благородных асхабов,
Которые были подобны железным щитам
того, кого мы восхваляем, — Давуда ¹⁰³ , пророка Божьего.
Разбросали их враги в разные стороны,
убивая, пленяя и изнуряя.
А он — отважный, доблестный лев,
но только если у него есть люди.
[Однако], чтобы быть справедливым, о друг,
не осуждай его в каждом случае,
Потому что он принял титул хана,
которым называли испокон веков
Тех выдающихся людей ислама,
дядей лучшего и достойнейшего из посланников,
Сыновей Хамзата ¹⁰⁴ и Аббаса ¹⁰⁵ , которые продолжали
бороться по [пути] Аллаха ради нас с этим званием.
Рассказывали также, что когда они овладели этой страной,
подчинив беспутное и противодействующее население,
То они назначили над ними (Сверху доб.: “т.е. над населением страны, вроде бы по просьбам жителей этого селения”.) нескольких наибов,
которые правили справедливо и со здравым смыслом. [72]
И среди этих наибов [были] правители этой области —
местностей Хайдак и Табасаран ¹⁰⁶ ,
/л. 31а/ А также названный отцом ислама,
наш шамхал ¹⁰⁷ , (Сверху доб.: “А он — генерал-адъютант, покойный шамхал Абумуслим. От автора”. См. коммент. 107.) правитель над ними (Сверху доб.: “над людьми ислама” (мусульманами).) и покровитель.
И подобный им Аслан ¹⁰⁸ (Снизу доб.: “А он — генерал-лейтенант Асланхусейн-хан, правитель Газикумуха. От автора”. На полях под значком *** доб.: “[Один] из правителей Газикумуха. От автора”.) и ал-Агалар, (Сверху доб.: “А он — генерал свиты, а также правитель Газикумуха. От автора”.)
И все они уже стали ненавистны и погибли
Из-за непомерной несправедливости по отношению к подданным —
да бросит их Аллах в могилы.
И какие страшные страдания
ждут их в день воскресения мертвых,
когда будут подводиться итоги.
И спустя несколько лет им (Снизу доб.: “т.е. детям Хамзата. да будет доволен ими всеми Аллах Всевышний. От автора”.) было сообщено
из-за несправедливости всех порочных, (Сверху доб.: “обладателя порока”.)
Что каждый наиб и хан предал их на деле и в душе. (Букв.: рукой и сердцем.)
И принимая во внимание значение (Снизу доб.: “Потому что каждый хан не был лишен предательства, потому что он предрасположен к нему и поэтому назывался ханом”. Здесь игра слов: хан и глагол хана со значением 'предавать, изменять'.) этого слова,
не упускайте из виду их жестокости и гнева,
А также и других наибов, которым было чуждо благоразумие.

/л. 31б/ Дополнение. После того как имам прибыл в Гуниб, он нашел там смышленого юношу Муртуза ал-Уркачи ¹⁰⁹ , который был главой мухаджиров имама и его асхабов в Дарго и сопровождал его в Ахульго ¹¹⁰ , у которого произошло большое сражение между имамом и генералом Граббе ¹¹¹ и где он отдал своего сына Джамалуддина ¹¹² в руки русских в качестве заложника. Впоследствии он был возвращен к нему в обмен на детей князя Чавчавадзе ¹¹³ . А это событие известно. Муртуз ал-Уркачи имел в своем распоряжении храбрецов из мухаджиров числом около 60, готовых сразиться с врагом, укрепившихся на склоне горы над селением Ругуджа. С другой стороны [стоял] сын дяди имама со стороны отца Ибрахим, сын Бартыхана ал-Гимрави ¹¹⁴ (из Гимры) ¹¹⁵ , со своими товарищами, а также ученый, смещенный наиб Амирассул Мухаммед ал-Кудали ¹¹⁶ , [ставший затем] /л. 32а/ шахи-дом в Гунибе. На той же стороне находился также смещенный наиб [73] Нурмухаммед Согратлинский (ас-Сугурй) ¹¹⁷ , по прозвищу “Хурш”. И когда Шамиль увидел их, полных решимости, он попросил у Аллаха Всевышнего победы и преодоления несчастий войны. Затем он описал их в следующих стихах:

Тяжелые, когда они встречаются с врагом,
Легкие, когда к ним взывают,
Малочисленны, когда их покидают,
Многочисленны, когда сплачивают их [ряды].

Шамиль же вместе с мухаджирами расположился у укрепления, воздвигнутого у основания горы. Газимухаммед, сын Шамиля, вместе со своими асхабами из Караты стоял в стороне [селений] Хоточ и Хиндах (Хутуч-Киндах) ¹¹⁸ . С Газимухаммедом я был лишь некоторое время, а с имамом — постоянно, вплоть до завоевания Гуниба. (В тексте: “горы Гуниб”.)

Затем имам продекламировал этот стих:

Я выполню свой долг мечом, а шейхи (Сверху доб.: “А это — его асхабы. От автора”.) —
как будто они безбородые и закрылись покрывалами.

/л. 32б/ Такое положение сохранялось некоторое время — они укрепляли подступы, копая окопы, и изготовляли с большими предосторожностями винтовки. Они были окружены русскими войсками со всех сторон горы, так что никто из них не мог пройти к нам и никто из нас не мог пройти к ним ¹¹⁹ .

В то время как мы находились в таком положении, Шамиль получил известие, что полковник Лазарев ¹²⁰ , нынешний правитель (хаким) Центрального Дагестана (Сверху доб.: “т.е. 1280 год [хиджры]”.) и Даниял-бек Елисуйский, восхваленный в упомянутых выше стихах, прибыли к имаму вместе с другими почетными лицами, ожидая под стеной представителя, который стал бы говорить с ними относительно перемирия и союза с русскими, с тем чтобы оно было наиболее выгодным в том, что касалось прошлого и будущего. [Тогда] Шамиль послал к ним своего сына Газимухаммеда вместе с несколькими мюридами, среди которых были Инкачилди-бир ¹²¹ , наиб Аварии, не имевший войска, и /л. ЗЗа/ знающий ученый Хаджи-Али Чохский, до этого бывший посланником (сафир) имама к наибам и его доверенным лицом в выборе мест для крепостей. (Букв.: территорий, занятых крепостями.) На Хаджи-Али Чохском была кольчуга имама, которую подарила ему Умкулсум (Умм-Кулсум), жена генерал-лейтенанта Аслан-хана, правителя Кумуха, когда его завоевал имам. По чистоте и блеску не было ей равной. Казалось, что она из чистого серебра. На каждом кольце ее было выбито слово “Аллах” — подобное бывает редко ¹²² . Я был тогда [74] вместе с ними. Газимухаммед и полковник Лазарев (В тексте: “Они оба”. Слова: “Газимухаммед и полковник Лазарев” добавлены снизу с пометкой “От автора”.) встретились под стеной [укрепления] и переговаривались относительно упомянутого дела. После этой затянувшейся беседы, во время которой мы стояли около них, они разошлись по своим местам и сообщили имаму об итогах переговоров относительно перемирия, /л. 33б/ Шамиль ответил им, что перемирие между ними состоится при [условии], что ему будет предоставлена возможность совершить хаджж вместе с семьей и соратниками (асхабами). А если им будет отказано в этом намерении, то между ними не может быть ничего иного, кроме войны. (Букв.: не может быть никакого согласия, кроме войны.)

На следующий день к Шамилю поступило письмо от главнокомандующего (сардар) князя Барятинского, содержание которого сводилось к следующему: “Ты обратился с просьбой, успокой свое сердце”. Имам не поверил этим словам и сказал: “Русские уже несколько раз обманывали меня, какое может быть доверие к ним [теперь]? Однажды я уже отдал им в Ахульго своего сына Джамалуддина заложником с условием, что русские войска уйдут, предоставив [нам] возможность отправиться в хаджж, а они не сдержали слова. Затем, во второй раз, я отдал сына дочери моей сестры — Гамзата — во время сражения в Телетле, русские обманули и на этот раз. Так было уже неоднократно”. И сказали [имаму] члены его совета: /л. 34а/ “Будет хорошо, если ты пошлешь к главнокомандующему уважаемых людей из нас, чтобы узнать о его намерениях”. Все сошлись на том, чтобы послать двух избранных асхабов имама, [а именно] Юнуса Чиркеевского (ал-Чир-кавй) ¹²³ , который был послан [в свое время] под Ахульго вместе с сыном имама Джамалуддином, и наиба Дибира, сына Инкачи ал-Авари. И будет уместным привести здесь по поводу этого события слова одного из поэтов: “Три [вещи] становятся ценнее от времени — вино, динар и друг”.

Они отправились к главнокомандующему ¹²⁴ и на следующий день вернулись, как ослы с отрезанными ушами, с опущенными головами. Они известили нас, что напрасны ожидания, (Букв.: нет дождя в этих облаках.) и сообщили имаму, что они не нашли в делах главнокомандующего ничего иного, кроме хитрости, — как говорят, обстоятельства красноречивее слов.

После этих слов изменилось намерение имама, особенно /л. 34б/ когда он увидел отрицательное отношение Юнуса к миру с главнокомандующим. По этому поводу говорит остроумный, опытный литератор (адиб) стихами:

Вам надлежит скрывать три вещи —
это ваша смелость, ваша семья и богатство. [75]
Поистине, люди завидуют этому,
и они будут довольны, только когда все это исчезнет.

Однако мне кажется необходимым вспомнить, что говорил в подобном случае один из разумных, совершенных людей, а он хорошо сказал:

Сколько бы ни испытывал людей разумный [человек],
я уже натерпелся от них и знаю. (Букв.: я уже ел с ними (вкусил) и знаю (испытал). Возможен вариант перевода: “Я уже вкусил с ними [горя] и [на себе] испытал”. Слева на полях доб.: “Соответствует зукту 'я испытал' — 1-е лицо. Поэт отказался от этого по необходимости. От автора”.)
И я не видел в их дружбе ничего, кроме обмана.
И я не видел в их любви ничего, кроме притворства.

И хорошо сказал в этом смысле также другой:

Притязания к дружбе в благополучии многочисленны,
Однако друг познается в несчастье.

Тогда имам Шамиль приказан мне написать ответ на послание главнокомандующего следующего содержания: /л. 35а/ “Если вы отпустите меня с семьей, детьми и с некоторыми из моих асхабов в хаджж, то между нами — мир и согласие, в противном случае — меч обнажен и рука тверда”. В ответном письме имама не было его печати, так как она оставалась с казной, находившейся в пути. Дерзкий ответ имама рассердил главнокомандующего. В этом нет вины ни его, ни имама. Подлинно, отношения между ними испортил представитель главнокомандующего, как это известно тем, кто присутствовал тогда [при этом].

Русские пошли на хитрость — решили подняться на гору с какой-либо [незащищенной] стороны и атаковать нас без промедления (Букв.: без долгих слов.) с той стороны, где стоял бывший наиб Амирассул Мухаммед ал-Кудали, под покровом ночи. Амирассул Мухаммед вместе с четырьмя товарищами стоял на страже на участке горы, обращенном в сторону селений Куяды (вар.: со стороны селений Куяды).

В то время имам находился /л. 35б/ вместе со своими приверженцами (ансарами) и сподвижниками (мухаджирами) в доме “Глухого” Хаджи Чохского (ал-Чухи) за ограждением. Когда имам отдыхал у него в доме, ему сообщили, что русские атаковали его сына Газиму-хаммеда со стороны Хоточа. С имамом в это время были только я, Хаджи-Али Чохский и еще один человек, которого я не знал. Была полночь, и мне показалось тогда, что имам декламировал бейт из стихотворения одного из адибов, и я нашел этот бейт очень красивым: “Начало волноваться сердце, подобно бьющейся рыбе, вытащенной из [76] воды”. Это потому, что из-за малочисленности сил и обширности горы войску пришлось оставить незащищенными некоторые участки горы.

Имам приказал немедленно подать ему коня с пастбища. С ним поехали также я и Амир Чиркеевский (ал-Чиркавй), [бывший] до этого его распорядителем (букв.: управляющим — 'амилъ) над третьей частью закята. Что касается Хаджи-Али, то он поспешил (Букв.: полетел.) на другую сторону /л.36а/ горы со словами: “Подлинно, я укреплю местность там, где ненадежно”. Там (в этой местности) наблюдателем был Мик-кик Муртазаали Чиркеевский (ал-Чиркавй) ¹²⁵ с товарищами. Когда дошло до нас известие о наступлении русских на Газимухаммеда, мы отправились в его сторону и услышали там, как русские кричали в один голос: “Ура! Ура!” Мы слышали их голоса, но не видели их самих из-за сильной темноты. Некоторые из защищавших склоны горы со стороны Хоточа начали поспешно бросать на русских большие камни, которые были приготовлены для этой цели на случай необходимости. Амир Чиркеевский громким голосом обратился к тем, кто бросал камни: “Не тратьте напрасно камни, берегите их, мы найдем для этого подходящий момент. Это хитрость со стороны русских. Имам с нами. Успокойтесь и берегите то, что бросаете”, /л. 36б/ И сказал имам своим асхабам, — да смилостивится Аллах Всевышний над ним: “Клянусь Аллахом, эти голоса и удары барабанов — обман и игра, (Букв.: игра и шутки.) Это не что иное, как чистая хитрость. И если правда то, что я думаю, то, несомненно, русские поднимутся к нам с другой стороны. Они делают это, чтобы отвлечь нас от других участков”.

В это время неожиданно поднялся Инкачилдибир ал-Авари и сказал имаму: “Не беспокойся, (Букв.: Будь счастлив.) я отправлюсь сейчас же и узнаю, в чем дело”. Он тут же исчез. Мы не видели его после этого. Мы только слышали, что он в конце концов был доставлен связанным к русским, потому что он последовал за голосами поднимающихся на гору русских, вошел в селение Гуниб, вывел оттуда свою семью и удалился.

Мы оставались /л. 37а/ в местности, где кричали, до утра. Перед рассветом (Букв.: Перед уходом темноты ночи от нас.) мы увидели всех, кто кричал “Ура!” и тем самым поднимал шум. И вот они приближались к нам, пока не дошли до основания горы.

После того как мы совершили утреннюю молитву, имам вернулся в свой дом. Я оставался с “Глухим” Хаджи Чохским и еще одним человеком из Чиркея (в тексте: Чиркеевского) на том укреплении, происхождение которого связывалось с именем мухаджира Хаджи [77] Насрулла ал-Кабири (из Кепира) ал-Курали (Кюринского) ¹²⁶ , павшего в Гунибе. Мы (В тексте: “Я и они оба”.) начали стрелять в тех, кто был близко к нам у основания укрепления. В то время как я был занят этим, кто-то сзади окликнул меня: “Шамиль и те, кто был с ним, отправились в селение Гуниб вслед за голосами поднимающихся на гору русских”. И не знал об этом никто из тех, кто находился на укреплении “Глухого” Хаджи /л. 37б/ из чиркеевских мухаджиров. Тогда я вскочил на свою лошадь и погнал ее. Я вошел вслед за имамом в Гуниб, приблизился к дому его сына Мухаммедшафи', у которого находилась наша семья. Когда я прибыл, то не застал там ни имама, ни семью. Там оставались только Юнус Чиркеевский (ал-Чиркави) вместе с женой и Хаджи-Али Чохский (ал-Чухи) и Хусру ¹²⁷ — наиб Семиземелья ¹²⁸ (Анкратль) (На полях под значком *** доб.: “Известного среди горцев под названием Анк Ак. От автора”.) с двумя товарищами.

Я спросил, куда ушел имам. Мне указали на мечеть. Я поспешил к нему и его спутникам, готовым к сражению, засучившим рукава и полностью вооруженным.

Затем я отправился туда, где находились наши семьи, нашел их в доме по соседству с мечетью [в таком состоянии], что они были похожи на птенцов ласточки, сжатых в руках, /л. 38а/ Они плакали от ужасов дня. И что может быть сказано сильнее по поводу этого дня: “Если вы спросите про утро осады, то [лучше] не спрашивать, потому что это — день Страшного суда”.

В тот момент мы были атакованы войсками русских со всех четырех сторон, так что стало не видно горы от множества их на склонах. (Букв.: так что стала тесной гора от множества их на склонах.) И пришли в движение теперь те, кто находился в укреплении около нас, по направлению к Гунибу, а это из-за растерянности в первый момент, когда узнали они это известие. И вот, когда они дошли до открытого места за селением, русские окружили их. Они, [в свою очередь], совершили нападение на русских. Многие из них приняли там мученическую смерть, а некоторые были ранены. Среди убитых тогда были мухаджир Хаджи Насрулла ал-Кабири, дети Шах-Аббаса ал-Гурани ¹²⁹ , мухаджир Камал ал-Гадири ¹³⁰ , Хассанилав ал-Чиркави ¹³¹ , а также Газали ¹³² , юноши из Гуни ¹³³ /л. 38б/ и подобные им.

Имам продекламировал при этом следующую касыду, как она хороша:

Превратности этих ночей преградили дорогу назад,
и смертоносная стрела пущена в разные стороны. (Букв.: разбрасыванием (рассеиванием).)
Несправедлива эпоха в эти дни,
когда стали отдавать правителей земли под заклад. [78]
Есть ли кто-нибудь, кому не изменила судьба?
Были враждебны по отношению к нему эти ночи,
придя на смену радости.
Напоили нас эти ночи из чаш,
в каждом глотке которых перемешались (Снизу доб.: “смешивать что-либо. От автора”.) удары судьбы.
Сколько раз поили они (эти ночи) нас (Сверху доб.: “питьем, а это питье уже не впервые (букв.: вторично). От автора”.) из водоемов,
наполненных (На полях под значком *** доб.: “Наполнил чашу до краев ими (бедствиями) и водой и сразу выплеснул все из нее (букв.: и опорожнил ее сильным опорожнением), так же как и наполнил до краев. От автора”.) до краев бедствиями (Снизу доб.: “беда, несчастье. От автора”.) и великими несчастьями. (Слово “великие” добавлено сверху с пометкой “От автора”.)
Сколько раз обрушивался на нас проливной дождь, (Букв.: совершал обход вокруг нас странник — проливной дождь. Сверху доб.: “а это сильный, крупный дождь. От автора”.)
и как наполнилось море до краев (Снизу доб.: “т.е. высший предел. От автора”.) несчастьями.
И какой дождь бедствий (Сверху доб.: “низвержение”. Снизу доб.: “т.е. бедствия ее. От автора”.) устремился (Снизу доб.: “т.е. низвергнулся. От автора”.) [на нас] —
его источники подобны бескрайним морям.
Они затопили нас штормами,
и громы судьбы ревели (Снизу доб.: “и рычали, [подобно] льву, и ревели, вторя этому рычанию. От автора”.) с небес трагедии.
Молнии стремительно преследовали цель,
и их быстрые [вспышки] тревожили темноту мрака.
/л. 39а/ Сколько обрушилось ударов грома,
сотрясавших своими раскатами высокие горы.
Сколько разрушено среди нас крепостей,
которые были недоступными
для распространения разрушительных ложных слухов.
Сколько было приложено сил, чтобы запугать нас
отточенными и отполированными до блеска мечами.

Затем. Между нами началась перестрелка. Сын имама Газимухам-мед со своим братом Мухаммедшафи' укрепился в домах на окраине селения, и с ними было несколько мюридов из Караты. Сражение постепенно усиливалось, пока не разгорелось пекло. На нас посыпался град пуль со всех сторон, сверху и снизу, так что мы не могли перейти улицы селения, и не было прохода к кому-либо из нас.

В это время к нам обратились со стороны русских: “Берегите ваши снаряды, /л. 39б/ не подвергайте сами себя смерти. Не проливайте свою кровь и берегите свою честь от позора”. [79]

Мы тогда прекратили стрельбу и стали прислушиваться к их голосам и разговорам. Те, кто был в селении, стали незаметно пробираться, ища убежища, подобно овцам, которые разбегаются, если кто-то нападает на их стадо. Суть их требований к нам, выраженных при помощи криков и призывов, сводилась к тому, чтобы мы послали к ним кого-нибудь, кто был бы уполномочен вести переговоры относительно того, что было бы для нас приемлемым в предстоящей встрече.

Часть мюридов одобряла этот призыв, а часть же находила это сомнительным и устремляла свой взор к имаму, пытаясь понять, желает ли он этого [перемирия]. Они не говорили ему об этом, боясь позора. Как говорят, огонь лучше, чем позор. А имам молчал, ничего не отвечал, он был полон решимости умереть и сразиться мечом своим, пока меч не разобьется на части.

/л. 40а/ Те, кто одобрял перемирие, не переставали настойчиво влиять на имама, с тем чтобы уговорить его уступить многочисленным просьбам со всех сторон, вплоть до того, что стали умолять его через его сына Газимухаммеда. Он не мог не ответить им, увидев чистоту их намерений в отношении их просьбы. Вместе с тем он спросил их: “Нет ли среди вас того, кто убил бы меня своим мечом или [другим] оружием? Я разрешаю ему пролить мою кровь, чтобы враг не увидел меня”. И не нашлось человека, который ответил бы ему на это.

[Тогда] со стороны имама к русским послали Юнуса Чиркеевского и Хаджи-Али Чохского. Они не знали, что Юнус Чиркеевский с самого начала был опечален положением их дел. Они оба удалились. Я не знаю, как было дело тогда. Затем Юнус вернулся к нам, а Хаджи-Али остался у русских. Юнус принес известие о том, что русские /л. 40б/ хотят, чтобы имам прибыл к главнокомандующему для устных переговоров с ним и чтобы он сообщил ему о своем положении и пожеланиях и, [в свою очередь], узнал о положении дел [у русских]. Все одобрили эти слова, кроме имама. Что касается его, то он оставил [это предложение] без внимания и не хотел договариваться с главнокомандующим о чем-либо. Он сказал: “Пусть пойдет к нему, кто желает, а мы не хотим от него ничего, кроме его ухода. Поистине, я не воевал с русскими до сих пор, опираясь на народ (букв.: на созданного)”. [Затем] он продекламировал: “Живое существо покорно только воле Аллаха, и человек не волен в совершении добра и зла”.

(пер. Н. А. Тагировой)
Текст приводится по изданию: Абдуррахман ал-Газикумухи. Краткое изложение подробного описания дел имама Шамиля. М. Восточная литература. 2002

© текст - Тагирова Н. А. 2002
© сетевая версия - Тhietmar. 2005
© OCR - Медведь М. 2005
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Восточная литература. 2002