№ 268

1854 г. октября 18. — Газетная корреспонденция о возвращении осетинской конной сотни из лезгинской кордонной линии

Письмо из Кахетии к редактору газеты Кавказ, г. Сигнах, М. Г.

Читателям нашей газеты известно, что в начале этого года была сформирована, по предложению тифлисского военного губернатора ген. лейт, князя Андроникова, грузинская дружина конных охотников. Все знают, каким блистательным образом она оправдала свое назначение, какую стяжала себе и своей родине славу в битву 4 июня за р. Чолоком, и многие видели эту дружину в полном составе при следовании ея из грузинского отряда через г. Тифлис, где она была угощена роскошным обедом, данным в честь ея тифлисскими гражданами (См. «Праздник конной грузинской дружины охотников», газ. «Кавказ», № 59).

Позвольте же мне теперь сообщить Вам еще несколько новых подробностей об этом храбром ополчении.

Из Тифлиса дружина была направлена в Кахетию, где, однако, ей не представилось случая лично отрекомендоваться горцам, которые, проведав о близком присутствии сразителей не одной турецкой регулярной колонны, нашли благоразумнейшим не появляться на Алазанской плоскости.

Мирно простояла дружина лагерем при Алазанской долине до 16 числа сентября, миром и спокойствием одарила Кахетию и одним своим присутствием, дала жителям возможность убрать покосы, снять хлеба, виноград и произвести приготовительные к будущему году полевые работы.

14 октября прибыл в г. Сигнах г. тифлисский военный губернатор, генерал-лейтенант князь Иван Малхазович Андроников. 16 числа его сиятельство получил разрешение г. командующего корпусом на роспуск дружины конных охотников по домам, так как при настоящих обстоятельствах и в зимние месяцы не предвидится особой надобности иметь её в Кахетии. Того же 16-го числа князь Иван Малхазович прибыл в с. [506] Бакурцихе, при котором в последнее время была расположена дружина. Таким образом, сформировавшему эту дружину и свидетелю ея за чолокские подвиги представилась возможности лично объявить всадникам, что они отпускаются по домам, поблагодарить их за славную службу и проститься, может быть, ненадолго.

Дружина, выстроенная посотенно пешею перед линиями лагеря, радостно приветствовала виновника своей славы, дружным русским “ура”, выразила восторг свой при виде ахалцихского и чолокского героя. Каждая сотня отдельно, зайдя справа и слева, с благоговением выслушала наставительную отеческую и вместе с тем благодарственную речь князя, была опрошена о претензиях и, наконец, получила разрешение разойтись на другой день по домам. Трогательно было прощание храбрых с храбрым, искренна была их признательность за попечение об них, но примернее всего было неимение в целой дружине ни одной претензии: все и всем были довольны и скромно попросили только об одном: не отбирать от них боевых патронов, чтобы быть в состоянии явиться совершенно готовыми по первому призыву, куда прикажут. Затем, среди лагеря было воспето сельским священником благодарственное господу богу молебствие, провозглашено многолетие государю императору и всему августейшему дому, а знамя, сотенные значки и вся дружина скреплены святою водою. По окончании этого церемониала дружина получила значительный денежный подарок от князя Ивана Малхазовича и особо от сына е. с. князя Арчила. Последовал обед, данный для всех присутствовавших и дружины ее достойным начальником князем Джандиеровым. Тосты следовали за тостами» “ура” не умолкало, заглушая звуки зурны известного Алексея, музыканта-воина, достойно заслужившего знак отличия военного ордена еще в 1841 году, участвовавшего в деле 4-го июня и сражавшегося в рядах тех, которые под его зурну так весело и одушевленно устремлялись в бой. После обеда началась лезгинка и пляски всевозможных сортов: грузинская, кахетинская, имеретинская, абхазская, осетинская, чисто горская лезгинка поодиночке сменялась туземными на все лады хороводами, в том числе и двухэтажными, земкрелло; наконец все слилось в общую неслыханного размера лезгинку. Вместе, в одно время, [507] пустились плясать до семисот человек, каждый по-своему, ж стараясь друг перед другом выделывать ногами самые замысловатые штуки. Картина была самая поразительная; ее преставить себе может лишь тот, кто знает, как разнообразны на Кавказе костюмы, наречия, лица, обычаи и характеры племен, населяющих этот край. За песнями и пляской устроились игры: бег взапуски попарно, прыгание с места и с разгона и чехарда; в первой игре одержали победу осетины, в остальных тушины — двое из них совершили прыжок невероятный: каждый перескочил пространство в две сажени длиной! Захождение солнца прекратило пир, окончившийся чинно, без ссор и прочего, случающегося весьма часто даже на пирах образованных наций.

На другой день, 17 октября, дружину угостили изобильным обедом сигнахские граждане. Повторились вчерашние забавы, по-вчерашнему и кончились. Князь окончательно распрощался со всадниками, уже не составлявшими с этого дня стройного целого. С грустью на лицах проводили всадники за лагерь князя, долго гремело ему вослед их «ура», наконец все смолкло, кроме вечной народной молвы о славных подвигах за р. Чолок грузинской дружины конных охотников.

ЦГИА Гр. ССР. ф. Газ. «Кавказ», № 84, 1854, стр. 337.