МЕМУАРЫ

Под мемуарами стоит подпись: генерал-майор Эйзен фон Шварценберг. По всей видимости, это Карл Карлович Эйзен фон Шварценберг. В РГИА нам удалось обнаружить родословную семейства Эйзен фон Шварценбергов. Согласно документам генерал-майор артиллерии Карл Федорович Эйзен фон Шварценберг происходил из дворян Санкт-Петербургской губернии (РГИА, ф. 1343. оп. 33. л 696, л. 2). Он имел двух сыновей Карла Готфрида (родился 20 февраля 1830) и Николая Фабиана (родился 12 июля 1830) (там же, лл. 1 8 об. — 19) Карл был определен в число казеннокоштных кадетов Института корпуса инженеров путей сообщения и покинул его в 1840 (там же, лл. 16, 20).

Карл Карлович Эйзен фон Шварценберг был произведен в офицеры 16 августа 1843 г. (список полковников по старшинству на 1867 г СПб , 1867, с. 447) Причем в приказе от 16 августа 1843 г. сказано, что Эйзен фон Шварценберг (имя и отчество не названы) произведен из юнкеров 5-го саперного батальона в прапорщики того же батальона (Высочайшие приказы о чинах военных за 1843 г., с. 619). Таким образом, биографические данные К. К. Эйзен фон Шварценберга согласуются с текстом мемуаров: их автор служил в 5-м саперном батальоне, что вполне логично после учебы в Институте корпуса инженеров путей сообщения, и судя по тексту, незадолго до января 1844 г. был произведен в офицеры. За участие во взятии Дарго 6 июля прапорщик 5-го саперного батальона «Энзель фон Шварценберг» (ошибка или опечатка в фамилии, что не так уж редко встречается в приказах) был награжден орденом Св. Станислава 3 ст. (приказ № 87 от 14 августа 1845). К. К. Эйзен фон Шварценберг служил затем во 2-м резервном саперном батальоне (там же служил и В. Н. Норов), а в 1853 переведен поручиком в лейб-гвардии Семеновский полк. В 1864 К. К. Эйзен фон Шварценберг стал полковником, а в 1866 назначен командиром 46-го резервного пехотного батальона (Дирин П. История лейб-гвардии Семеновского полка, Т. II, СПб. 1883. Приложения, с. 183). К сожалению, нам не удалось установить, когда он стал генерал-майором. Младший его брат, Николай, стал генерал-майором в 1870, но участником Даргинской экспедиции он быть не мог по возрасту и потому, что офицером он стал только в 1849 (Список генералам по старшинству на 1871 г. СПб., 1870).

Впервые мемуары были опубликованы в «Южном сборнике в пользу пострадавших от неурожая, изданном Одесским обществом вспомоществования литераторам и ученым» (Одесса 1892, с. 101-110). Текст публикуется по этому изданию. Автор был прапорщиком 5-го саперного батальона, за взятие Дарго 6 июля он был награжден орденом Св. Станислава 3 степени (приказ Воронцова № 87 от 14 августа 1845).

(Из воспоминаний офицера)

В январе 1844 года 5-й саперный батальон, к которому я принадлежал в качестве только что произведенного в офицеры, получил приказание отправиться на Кавказ для участия в военных действиях против горцев. В конце мая батальон прибыл в назначенное ему место, в крепость Темир-Хан-Шуру. В составе 20 офицеров и 900 низших чинов, батальон отлично перенес 4-месячный беспрерывный и утомительный поход. Едва успев отдохнуть, он в июне уже частью назначен был для крепостных работ, частью с другими войсками действовал против горцев. На меня возложено было поручение доставить к месту действия материал для устройства временного моста через р. Сулак. По этому мосту, под неприятельскими выстрелами, и совершена была переправа войск. В августе того же года мне вторично довелось участвовать с одной ротой саперов в экспедиции против горцев, предпринятой под начальством генерала Пассека. На этот раз поход продолжался целый месяц, мы имели несколько стычек с неприятелем, и в одной из них я был контужен в плечо.

В 1845 году назначен был наместником и главнокомандующим Кавказской армией князь Михаил Семенович Воронцов ³⁷⁴. Новый главнокомандующий составил отряд до 20 тысяч человек, имея целью направить его на Дарго. В этот отряд вошел и 5-й саперный батальон. В конце мая, по соединении всех частей, отряд начал поход по едва проходимым горным дорогам. Приходилось побеждать невероятные трудности, отнимать упорным боем защищаемые горцами высоты и ущелья, и каждый шаг вперед окупать потерями в убитых и раненых. Некоторые вершины, по которым приходилось двигаться отряду, в июле месяце были покрыты снегом. Наиболее возвышенное место достигало 9 тысяч футов. Здесь отряду нужно было остановиться на ночлег, хотя земля была покрыта снегом на пол-аршина глубины. Несколько солдат замерзло, 6 тысяч лошадей остались без корма. [514]

Наконец, 6 июля, мы подошли к большому Ичкеринскому лесу, за которым в 18 верстах находилась резиденция Шамиля Дарго. После двухчасового отдыха войска были введены в лес. Едва авангард подошел к его опушке, как был встречен выстрелами горцев из-за завалов т. е. прикрытий из земли и деревьев, а за неимением последних, и из убитых лошадей, сложенных в два ряда. Каждый завал был от 3-х до 40 и более аршин и шириною около 2-х аршин. Так как чеченцы, бывшие под предводительством Шамиля, упорно защищали лес, сделав в нем 22 завала, не считая засек и волчьих ям, то для взятия этих прикрытий были посылаемы по очереди батальоны и роты. Приступ или штурм подготовлялся ружейною или пушенною пальбой, иногда пусканием конгревовых ракет в местность, занятую горцами. Конгревовы ракеты извивались по лесистым горам, как огненные змеи, и неприятель более всего их страшился. Чеченцев насчитывалось в бою до 45 тысяч человек ³⁷⁵, вооруженных меткими винтовками, шашками и кинжалами; кроме того, они имели 4 пушки. Зная, что при потере Ичкерийского леса с резиденцией Дарго они лишатся важного стратегического пункта, горцы защищали упорно каждый шаг 18-верстною леса. От беспрерывного ружейного боя, длившегося до утра, во многих местах лежали грудами раненые и убитые люди и лошади, как свои, так и неприятельские. Но препятствия не могли остановить наших героев-солдат, и все 22 завала были взяты к рассвету следующего дня. 7 июля, был наконец занят считавшийся неприступным Ичкеринский лес, вместе с Дарго, который пред оставлением был подожжен горцами. Конечно, победа эта не легко обошлась воронцовскому отряду: убитых и раненых генералов, штаб- и обер-офицеров было до 25; в том числе убит генерал Викторов; нижних же чинов выбыло до 600 человек ³⁷⁶. Но вскоре нашим войскам суждено было понести несравненно большие потери.

На другой день, 8 июля, довелось и мне с одной из саперных рот участвовать, в составе 4-тысячного отряда, в выбитии неприятеля из занятой им горной позиции, находившейся ввиду нашего лагеря.

При наступлении нашем на эту позицию горцы немедленно открыли пушечный огонь: несмотря на это, отряд двигался беспрерывно и с помощью артиллерии и казаков, после 4-часового боя, чеченцы были сбиты со своей позиции, и преследование их продолжалось до ночи.

10 июля был послан отряд войск до 9 тысяч человек ³⁷⁷, в том числе несколько сотен казаков и грузинской дружины, под командою генерал-лейтенанта Клюки фон Клюгенау, для принятия большого запаса продовольствия, фуража и снарядов в тот же Ичкеринский лес, на позицию, с которой весь отряд выступил 6 числа. Отряду этому довелось вновь выбывать горцев из засад, что, конечно, снова не обошлось без потерь, как в офицерах, так и в нижних чинах. [515]

11 июля, по принятии 10-дневного запаса провианта и фуража от войск, прибывших для сдачи продовольствия, отряд Клюки фон Клюгенау двинулся обратно через тот же дремучий лес с навьюченным на лошадях продовольствием; и в этот день ему довелось испытать одну из самых больших потерь в течение этой кампании. Неприятель, воспользовавшись тем, что с отрядом следовал значительный запас продовольствия и снарядов, беспрерывно нападал на наши войска, отбивал вьюки с провиантом и проч. Так как лошадей с вьюками было очень много, то в лесу невозможно было их охранять должным образом, и потому ко времени приближения войск обратно к даргинскому лагерю почти весь отряд, вместе с лошадьми, был отбит горнами; причем 2 генерала были убиты, штаб- и обер-офицеров убитых и раненых было до 45-ти и солдат до 1200 ³⁷⁸. Почти все убитые остались в лесу, в том числе и храбрый Пассек, пораженный при штурме завалов несколькими пулями.

Целью Даргинской кампании было: по завладении Дарго и Чечней укрепить Дарго возведением земляных батарей, учредить в нем вагенбург (наблюдательный пост) и тем обеспечить надежное сообщение между крепостями. Но вследствие больших потерь в людях, и особенно в продовольствии, в продолжение двух последних дней, 10 и 11 июля, намерения эти пришлось отложить. Поэтому 13 июля все войска с несколькими тысячами раненых и больных направлены.были в обход горцев, в ближайшую крепость Герзель-аул через лес, несравненно больший Ичкерийского. Так как перед выступлением войск оказался большой недостаток в лошадях, то все палатки, ими возимые на вьюках, были сожжены, а на лошадей были посажены раненые, почему войскам довелось на ночлегах располагаться бивуаком. Горцы, пополнив свои ряды свежими силами, заграждали всякими способами движение русских войск. При этом обходном движении для выбития горцев из преград мы вынуждены были вновь штурмовать их позиции, причем убывало все более и более офицеров и нижних чинов. Тяжести увеличивались вследствие трудностей похода по пересеченным и гористым местностям и по недостатку пищи и даже воды. За неимением пищи ели несозревшую кукурузу, срываемую по дороге. Нижние чины ели даже убитых лошадей, предварительно жаря мясо их на шомполах над кострами. В довершение всего, так как горцы 11-го же числа отбили вместе с продовольствием и значительный запас патронов и снарядов, почти нечем было отстреливаться. Генералы и офицеры, для предохранения себя от неприятельских выстрелов, спешивались.

14 июля борьба с горцами дошла до крайнего ожесточения. Солдаты и офицеры от продолжительных военных действий до того были изнурены, что временно был утерян военно-уставный порядок для [516] противодействия неприятелю. Враги, видимо, этим пользовались и во время натисков почти беспрепятственно поражали ослабевший отряд, как шашками, так и кинжалами. В одной из схваток с горцами князь Воронцов едва спасся: если бы не два адъютанта, поддержавшие убеленного сединой вождя, да не подоспевшие в это время несколько солдат для его защиты, он мог бы быть убитым.

На отряд генерал-адъютанта Лидерса, корпусного командира, состоявший из 4-х батальонов пехоты, при 3-х орудиях и 2-х ротах саперов, в числе которых был и пишущий сии строки, возложено было поручение вытеснить горцев из занятой ими возвышенной местности по пути следования войск. Генерал Лидерс новел свой отряд на приступ под неприятельскими выстрелами; после 2-часового боя горцы, укрывшись за большими завалами и завидя наступление нашего отряда, двигавшегося на гору, открыли пальбу. Когда же мы подошли к их прикрытиям, они начали против нас пальбу залпами и с тем вместе часть горцев, бросившись в атаку, поражала нас штыками и кинжалами. Произошло кровавое побоище, причем перемешались офицеры, солдаты, казаки и горцы. Такая ожесточенная борьба могла бы окончиться гибелью всех; но в это время генерал Лидерс проявил необыкновенную неустрашимость. Пробравшись через толпу сражавшихся, он скомандовал: «Ребята, за мной!» Тогда из отряда выбежало 11 солдат, которые устремились на завалы ³⁷⁹; за ними последовали и все остальные и штыками выбили горцев из засады. Как скоро горцы обратились в бегство, их укрепленная позиция была занята нашим отрядом. Вслед за отчаянными защитниками главного завала и остальные горцы, находившиеся на тех же горах, должны были искать спасение в бегстве. В этом деле около 1/3 отряда было убито или ранено. Вообще сражения в лесу бывают весьма гибельны, потому что за теснотою местности невозможно в должном порядке руководить войсками, на Кавказе тем более, так как горцы, защищаясь за преградами, влезают и на деревья, с которых выстрелами из своих метких винтовок поражают в упор неприятелей. Во время упомянутою ожесточенного рукопашного боя часть горцев, находившаяся на деревьях, также метко поражала наши столпившиеся колонны. Таким образом, неудивительно, что, подвергаясь спереди выстрелам из завалов, а справа и слева с деревьев, солдаты наши временно оцепенели и приостановились. Не помню действий других офицеров в эту критическую минуту, но, видя наше безвыходное положение, пишущий эти строки, для ободрения солдат неоднократно с шашкой над головой громогласно позвал: «Ребята, вперед», что вместе с командой генерала Лидерса побудило солдат броситься вперед, на штыки, на окончательный штурм. Упомянутые 11 храбрецов на другой день в приказе по войскам главнокомандующего поименованы были и награждены [517] Георгиевскими крестами. Благодаря Богу, в числе очень немногих, уцелевших в этот день отчаянного лесного боя, был и я: меня не коснулась ни пуля, ни шашка, ни кинжал.

Заняв вражескую укрепленную позицию, отряд ждал около 2-х часов, в соседстве со своими убитыми товарищами, пока подошло остальное войско. Тогда, снявшись с этой позиции, войска двинулись далее и к ночи весь отряд собрался на бивуаки.

Почти такая же ожесточенная борьба, как 14 июля, продолжалась и 15-го с рассвета и до ночи, и только по прибытии на ночлежную позицию, в ночь на 16 число ³⁸⁰, князь Воронцов решил на военном совете приостановить военные действия, чтобы дать отдохнуть войскам и восстановить в них боевой порядок. Между прочим, были немедленно снаряжены двое из числа более опытных и храбрейших солдат Кабардинского полка, коим приказано было отнести записку от князя Воронцова генерал-майору Фрейтагу, чтобы он по получении ее двинулся со своим 6000-ным отрядом, стоявшим близ крепости Герзель-аул, на выручку отряда Воронцова, занявшего позицию Шаухал-Берды. Упомянутые солдаты для предохранения от горцев были переодеты в неприятельскую одежду, и они прошли в течение ночи 30-верстное расстояние лесом, через неприятельский стан, и добрались до генерала Фрейтага. Этим было положено начало спасения наших войск.

С 16-го по 19 июля отряд Воронцова стоял на поляне совершенно открытым, на виду у большого скопища горцев, расположившихся на лесистых горах вокруг занятой отрядом позиции. Кавказский наместник находился сперва в маленькой палатке, единственно для него одного сохраненной. Но так как горцы с прибытием нашим на позицию беспрерывно стреляли из орудий и снаряды их ложились подле палатки, то Воронцов вынужден был выехать в близлежащий аул, где собраны были все раненые. Принимавший участие в этом походе принц Гессен-Дармштадтский, ныне великий герцог, расположился было под большим деревом; но так как и сюда долетали выстрелы, то и он удалился с этого места. За неимением достаточного количества снарядов наш отряд не мог отвечать на неприятельскую пальбу. Два дня и две ночи войска стояли на поляне, будучи очевидцами того, как беспрестанно были убиваемы и ранены их товарищи от неприятельских ядер и разрывных гранат.

Генерал Фрейтаг, получив через посланных солдат приказание идти на выручку, поспешно в тот же день собрал с ближайших местностей 6000 штыков, 13 орудий и несколько сотен казаков и к следующему дню форсированным маршем прошел до 50 верст. Приближаясь к отряду кавказского наместника, он был встречен почти всеми полчищами Шамиля, желавшего не допустить соединения войск его и Воронцова. Но Шамиль не мог устоять против смелого натиска неутомимого войска, [518] бывшего под начальством дельного и храброго генерала Фрейтага. Утром, 19 июля, в отряде наместника услышан был грохот пушечных и ружейных выстрелов, из чего войска убедились в приближении на выручку генерала Фрейтага. Отряд ожил и после раздачи последних патронов немедленно двинулся навстречу Фрейтагу. Тогда чеченцы, очутившись между двух огней, бежали и тем дали возможность обоим отрядам беспрепятственно соединиться. Во время отдыха на общем привале сошедшиеся войска радостно приветствовали друг друга. Наместник и генерал Фрейтаг, находясь на лошадях, обнялись; принесенным отрядом генерала Фрейтага продовольствием солдаты радушно поделились с товарищами, бывшими в течение шести дней почти без всякой пищи.

Итак, после неимоверных усилий и невзгод воронцовскому отряду суждено было единственно с помощью генерала Фрейтага и его славного войска окончить экспедицию. Будучи в авангарде, Фрейтаг открывал Даргинскому отряду, с его бесчисленными ранеными и больными, дорогу к беспрепятственному возвращению в крепость Герзель-аул. Горцы в этот последний день кампании преимущественно налегали на арьергард: но солдаты, под начальством энергичного боевого генерала Лабынцева, и здесь отчаянно отбивались. К вечеру того же дня войска пришли на ночлег в село Мискит и на другой день уже без боя прибыли, наконец, в вышеназванную крепость и расположились на открытой местности. Этим и прекратились военные действия; но долго еще после кампании отзывался в ушах гул от пушечной и ружейной стрельбы, продолжавшейся 14 дней с рассвета и до ночи.

По прибытии в Герзель-аул немедленно было приготовлено до 10 тысяч чуреков для раздачи по одному как офицерам, так и солдатам. Чуреки пекутся в виде лепешек, величиной с тарелку. Хотя они неквашенные, но на голодный желудок показались весьма вкусными. На другой день явились маркитанты с провизией, хотя и продававшейся по непомерно дорогой цене, например, чурек по одному рублю за штуку в миг раскупался. В этот самый день кавказский наместник объезжал с Фрейтагом верхами все части войск, когда он останавливался и здоровался с ними, то войска приветствовали его криками «ура!»; но он, снимая фуражку и обращаясь к Фрейтагу, говорил войскам: «Не мне, а генералу Фрейтагу — ура!».

Так окончилась эта знаменательная кампания, во время которой войска понесли громадные потерн и в генералах, и в офицерах, и в нижних чинах. В саперном батальоне, в котором с 1843 по 1853 год пишущий имел честь состоять на службе, при начале кампании было в строю 22 офицера и до 750 солдат, по окончании же военных действий осталось 5 офицеров и около 170 солдат. Все остальные были убиты, между ними [519] командир батальона ³⁸¹ и почти все ротные командиры. Почти в таком же размере пострадали и прочие части войск, так что из 20 тысяч человек отряда осталось не более 5 тысяч.

Все, что было рассказано мною о военных действиях и лишениях, перенесенных войском во время кампании 1845 года, далеко недостаточно для получения полного о ней понятия. В истории кавказских военных действий, в продолжении почти 70-летней борьбы русских войск с кавказскими народами, не видано ничего подобного тому, что происходило в 1845 году, чему достаточным подтверждением служит неимоверное число убитых и раненых. Убито было 3 генерала, и несмотря на сильный неприятельский натиск, тела обер-офицеров и нижних чинов хотя и удалось поднять, но они были похоронены в общих могилах, которые были заделаны в уровень с землей, чтобы горцы, приметив могилы, не извлекали тела умерших, что ими обычно делалось с целью надругания.

Князь Воронцов за кампанию удостоился титула Светлейшего ³⁸²; генералы Фрейтаг и Лабынцев были пожалованы в генерал-лейтенанты, причем первый «за особое отличие». Остальные же генералы и офицеры получили по две и по три награды. Нижние чины, более отличившиеся, были награждены Георгиевскими крестами. Пишущий эти строки, хотя был младшим прапорщиком, получил помимо Анны 4-й степени, Станислава 3-й степени с мечами и полугодовое содержание. Два кабардинских солдата, вручивших генералу Фрейтагу записку, были произведены в унтер-офицеры и, кроме того, удостоились Георгиевских крестов. Всем батальонам и прочим частям были пожалованы Георгиевские знамена. Участвуя в достославных подвигах 5-го саперного батальона, который был удостоен таковым же знаменем, считаю для себя это отличие даже выше изжалованного лично мне креста. Немалой наградой было мне еще и то, что в 1847 году покойный император Николай I, по окончании смотров, произведенных им в Киеве в числе прочих войск, и 5-му саперному батальону, вернувшемуся в 1846 году в г. Киев, потребовал к себе саперных офицеров, оставшихся после Даргинской кампании и в лестных для нас выражениях благодарил каждого.

Комментарии

374. Воронцов был назначен на Кавказ в конце 1844, Отдельный Кавказский корпус был преобразован в Кавказскую армию только в 1856 г.

375. Цифра маловероятная, хотя точных сведении о числе горцев нам обнаружить не удалось. Беклемишев пишет, что на момент «сухарной экспедиции» численность чеченцев по слухам «значительно превышала 10 тыс. чел ». Бенкендорф пишет, что 6 июля «Шамиль был застигнут врасплох, имея для противодействия нашему движению не более 1000 человек» (Осада Кавказа, с. 384). В приказе Воронцова № 54 от 17 июня говорится, что 14 июня численность горцев составляла более 6000 чел.

376. По официальным данным 6 июля были убиты 1 генерал, 1 штаб-офицер, 2 обер-офицера, 28 нижних чинов и 4 милиционера; ранено 9 офицеров, 98 нижних чинов и 30 милиционеров, контужено 32 человека (Обзор, с. 45).

377. Цифра преувеличена, так как при наступлении на Дарго в строю всего было 7940 чел пехоты, 1218 чел. конницы и 342 артиллериста (Обзор, с. 40).

378. См. примечание 335.

379. См. примечание 142.

380. Шварценберг неточен: 16 июля отряд выступил около 8 часов утра и продолжал движение, отражая атаки горцев. Итогом дня стало расположение войск лагерем у аула Шаухал-Берды.

381. Полковник Федор Яковлевич Завалиевский.

382. Воронцов был графом, за Даргинскую экспедицию ему был пожалован титул князя. титул светлейшего князя он получил лишь в 1852.

© текст - Лисицына Г. Г. 2001
© сетевая версия - Thietmar С. 2019
© OCR - Karaiskender. 2019
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Звезда. 2001