ВОЛКОНСКИЙ Н. А.

ТРЕХЛЕТИЕ НА ЛЕЗГИНСКОЙ КОРДОННОЙ ЛИНИИ

(1847-1849 ГОДЫ).

Народонаселение обществ, принимавших постоянное и непосредственное участие в борьбе с нами на лезгинской кордонной линии.

В 1847-м году приблизительно насчитывалось: в Ункракле 5 т., в Тинди или Богозе 6 т., в Дидо 7 т., в Цунта-Ахвахе 5 т., в Ратлу-Ахвахе 4 т., в Томсоде 1 т., в Анцухе 3 т., в Капуче 4 т., в Джурмуте 3 т., в Тебеле 1 т., в Анцросо 2 т., в Тланаде (Канаде) 1 т., в Бохнаде 1 1/2 т., в Ухнаде 1/2 т., в Таше 3 т., в Келе 1/2 т., в Тлесерухе (Кейсерухе) 6 т. Итого, 53 1/2 тысячи.

Исчисление войск, находившихся на Лезгинской кордонной линии в первых числах мая 1847-го года.

В г. Нухе — 3-я рота № 6-го, 2-я рота № 7-го грузинских линейных баталионов и 4 горных орудия (168 чел.); в укреплении Ках — 3-я рота грузинского линейного № 15-го баталиона и [2] два легких орудия (207 чел.); в лагере близь с. Мухахи — 2-й баталион тифлисского и 4-й мингрельского егерских полков, два горных орудия (1403 чел.); в кр. новых Закаталах — 4-й баталион тифлисского егерского полка, три роты грузинского линейного № 15-го баталиона, 7-я рота новозакатальского артиллерийского гарнизона, с одним орудием, четыре легких орудия, часть джаро-лезгинской постоянной милиции, инженерная команда (1416 чел. без артиллерийской прислуги четырех легких орудий); в укр. Лагодехах — часть Грузинского пешего полка (сотня) и несколько человек джаро-лезгинской постоянной милиции и новозакатальского артиллерийского гарнизона, с одним орудием (152 чел.), в укр. Каратубани и на вышках и постах от Каратубани до Бежаньян — одно орудие с прислугою, 1-го Грузинского пешего полка и джаро-лезгинской п. милиции полусотня (всего 100 чел.); в укр. Бежаньяны и на вышках и постах до с. Кварели — одна рота грузинского линейного № 16-го баталиона и части: донского казачьего № 23 полка, 1-го Грузинского пешего

полка, джаро-лезгинской постоянной милиции и новозакатальского артиллерийского гарнизона, с двумя орудиями (251 чел.); в укр. Кварели, в с. Кварели и на вышках и постах до с. Шильды — одна рота и команда грузинского линейного № 16-го баталиона, команда 3-го баталиона тифлисского егерского полка, два крепостных и два легких орудия, команды 1-го Грузинского пешего полка и донского казачьего № 23 полка (493 чел.); в с. Шильды и на вышке у с. Сабуи — команды от грузинского линейного № 16 баталиона, Грузинского пешего полка и донского казачьего № 23 полка (203 чел.); в с. Сабуи и на сабуйском посту — рота 3-го баталиона тифлисского егерского полка и 5 чел. 1-го Грузинского пешего полка (190 чел.); в с. Греми, на постах и на вышках между Сабуи и Натлис-Мцемели — рота 3-го баталиона тифлисского полка и команда 1-го Грузинского пешего полка (169 чел.); в укр. Натлис-Мцемели и на вышке Джатвис-Хиди у подошвы горы Кодор — рота грузинского линейного № 16 баталиона, два крепостных орудия с прислугою и команды донского казачьего № 23 и 1-го Грузинского пешего полков (173 чел.); в укр. Кодор, на гиргальском посту и на вышках — одно орудие и команды от 16-го грузинского линейного баталиона и 1-го Грузинского пешего полка (164 чел.); в с. Шакриани — команды донского казачьего № 23-го и 1-го Грузинского пешего полков (10 чел.); в с. Напареули — рота 3-го баталиона тифлисского егерского и команда 1-то Грузинского пешего полков (226 чел.); в с. Артаны - рота 3-го [3] баталиона тифлисского егерского и команды 1-го Грузинского пешего и донского № 23-го полков (226 чел.). А всего на кордоне: 24 орудия и 5551 чел.

Письмо князя Воронцова к генералу Шварцу.

Тифлис. 20 апреля 1847-го года.

Любезный Григорий Ефимович. Князь Челокаев приехал сюда и сказал, что он слышал о вашем намерении приехать в Тифлис на свидание со мною. Спешу вас уведомить, что ежели вы точно можете это сделать, для меня будет большое удовольствие; но что я еду отсюда в субботу, 26-го, во Владикавказ. Ежели ничто вам не мешает приехать прежде того — тем лучше; но чтобы это было не иначе, как по вашему собственному желанию и совершенно согласно с вашими занятиями. Остаюсь навсегда преданный вам М. Воронцов.

1. Последующий ряд писем князя Воронцова к генералу Шварцу в 1847-м и потом в 1848-м годах, имеющих историческое значение, составляет случайное приобретение автора и в официальных источниках не имеется.

Письмо князя Воронцова к генералу Шварцу.

Лагерь на Ассе. 12 мая 1847 г.

Любезный Григорий Ефимович. Я не могу отпустить вашего адъютанта, не написав вам несколько строк. Генерал Гогель прислал его к нам, чтобы успокоить нас насчет ваших дел, но я и до приезда его нимало не беспокоился, потому что я знаю вас, вашу решимость и [4] деятельность, и знаю храбрые войска под вашим начальством. Так и вышло. Вы уже прогнали султана, и сильная его попытка послужила только к его стыду. Они все ошибочно полагаются на общее восстание и соединение с ними; это могло бы быть с плохими войсками или с плохими начальниками, ибо при больших успехах неприятеля народонаселение натурально с ним бы соединилось, но где начальники и войска делают свое дело — больших успехов у них быть не может, и к ним пристают не массы, а несколько частных лиц, которые говорят и за себя, и за других, а пользы им принести не могут. Буду ожидать дальнейшего известия от вас с нетерпением. Дай Бог вам здоровья и силы на славном поприще вашем, а в прочем я совершенно спокоен. Прощайте, любезный Григорий Ефимович. Остаюсь навсегда преданный вам к. М. Воронцов.

Письмо князя Воронцова к генералу Шварцу.

Лагерь при сел. Ходжал-Махи. 27 мая 1847 г.

Любезный Григорий Ефимович! Так как князь Аргутинский, может быть, к вам пошлет нарочного, я не могу не написать вам два слова, чтобы благодарить вас от всей души за прекрасные и успешные ваши действия. Вы видели по прежнему моему письму, что я был очень уверен, что этот бездельник Даниельбек ни в чем против вас не успеет; но вы умели еще сильнее его наказать. Дай Бог вам силы и здоровья, чтобы продолжать все то, что вы так хорошо умеете делать. Я уверен, что когда вы успеете подняться на горы, то все соседственные общества затрясутся и останутся спокойными по домам. Желаю, чтобы болезнь ¹ у вас исчезла; у нас она была довольно сильна, но теперь очень уменьшается. Прощайте, любезный Григорий Ефимович, буду ожидать от вас представлений. Дай Бог вам все, что только можете желать. Верьте истинному моему почтению и привязанности. При сем письмо к княгине, которое я прошу [5] вас отослать к ней как можно скорее. Поклонитесь от меня Колюбакину и всем вашим храбрым сподвижникам. Преданный вам М. Воронцов.

1. Холера, о которой генерал Шварц доносил главнокомандующему.

Воззвание Даниельбека к Рутульскому обществу.

Мы прибыли на эти места, решив исполнить богоугодное дело, но отнюдь не из честолюбивых видов и не для светского богатства. Наше настоящее намерение состоит в том, чтобы удалить от русских тех мусульман, которые еще не вполне ими покорены, и направить их на путь истины, дабы они могли исполнить все свои обязанности. А потому, вам следует, избегая грехов на будущее время, раскаяться в прошедшем и в том, что вы были в дружбе с русскими, потому что подобное дело есть один из ваших грехов и нарушение религии, Богом установленной, и противно тексту корана: ,,о те, которые уверовали! не считайте своими друзьями моих и ваших врагов и ведите для Бога священную войну". Есть еще много текстов, подтверждающих вышепоказанное. Вы непременно должны повиноваться Богу всевышнему и исполнять все его требования. Мы долгом считаем сперва сообщить вам то, что есть в нашей священной книге. Если вы не оставите неверных и не восстанете против них, то в таком случае мы начнем с вас, истребим ваше имущество и разорим села ваши. Мы будем действовать сперва не против русских, а против подобных вам обществ.

Цель нашего движения в Грузию состояла не в том, чтобы воевать против русских, а в том, чтобы отбить стада овец наших обществ — в чем мы совершенно успели. 16-го Джамадиеля-Ахири месяца, 1263 года гиджры (20-го мая 1847 года). [6]

Письмо князя Воронцова к генералу Шварцу.

Лагерь у сел. Гергебиль. 5-го июня 1847 г.

Любезный Григорий Ефимович. Мы получили вчера вечером отношения ваши вполне удовлетворительные, и на совершенной известности края основанные ваши предположения. Павел Евстафьевич обо всем вам отвечает и уведомляет вас о том, что здесь делается. Вчера у нас была неудачная попытка, но будьте уверены, что худых последствий не будет: я не оставлю этот край, не взявши такие меры, которые обеспечат оный и поставят в лучшее против прежнего положение. Бог нам в этом помогает тем, что около Улучура, близь Акуши, найден хороший каменный уголь — что даст, наконец, возможность иметь осенью и зимою сильный резерв для обеспечения казикумухского ханства и даргинского общества. Верьте истинному моему почтению и привязанности. К. М. Воронцов.

Собственноручное письмо князя Воронцова к генералу Шварцу.

Лагерь на Турчидаге. 6 июля 1847-го года.

Любезный Григорий Ефимович. Позвольте мне отнять у вас на время генерал-маиора Бюрно. Он нам нужен здесь по инженерной части. Его познания и опытность могут убавить потери людей и драгоценной крови. Чтоб не терять по напрасно времени, ему предписываю — с получения бумаги от г. Коцебу отправиться в Кумух и вам о том донести.

У нас, слава Богу, все хорошо, холеры нет; но около нас она еще свирепствует.

Преданный вам к. М. Воронцов. [7]

Письмо начальника штаба генерала Коцебу к генералу Шварцу.

Лагерь при сел. Салты. 30 июля.

Милостивый государь Григорий Ефимович.

Письмо вашего превосходительства от 20-го числа я имел честь получить сегодня, равно как и журнал ваш и донесение о деле 19-го числа. Г. главнокомандующий поручил мне передать вам искреннюю его признательность за всегда благоразумные и успешные действия ваши, а вместе с тем и то, что его сиятельство разрешает вам войти с представлением о более отличившихся.

Письмо джурмутцев весьма приятно; надеяться надобно, что вы навели такой страх на все соседственные с вами общества, что в настоящем году нельзя ожидать уже значительных сборов и предприятий с той стороны. Меня беспокоит несколько расположение умов в округе, которое и по вашему мнению стремится к мюридизму — хотя и не в такой степени, как это полагает подполковник Колюбакин. Истребление беспощадное вредных людей необходимо, равно как и строгость с теми, которые будут пойманы на разбое, и с теми деревнями, на земле коих разбой случится. К этим мерам будет удобно приступить с наступлением осени.

Мы прибыли сюда 26-го числа почти без выстрела и расположились на позиции около селения. К несчастью, отряд наш не довольно силен, чтобы окружить аул со всех сторон, тем более, что Шамиль с большими силами расположен по горам в виду нашем, но неприступно для атаки. По сей причине нельзя сказать, что мы делаем осаду укрепления, но скорее укрепленной позиции, из которой неприятель имеет всегда свободное отступление в случае неудачи. Обстоятельство это весьма важно. Салты укреплены очень хорошо; гарнизон сильный и сменяется подкреплением часто. В прошедшую ночь мы начали инженерные работы; неприятель производил сильный ружейный огонь со стены, но раненых мы имели только двух человек, не смотря, что работы начались в 80 саженях от стен. Вчера же ночью [8] неприятель внешний сделал нападение на тыл нашего лагеря, но был встречен хорошо и прогнан; у нас ранили двух рядовых и полковника кн. Гагарина легко в ногу. 28-го числа прибыли к нам два баталиона из дагестанского отряда; занимая свое место в позиции нашей, полковник Евдокимов послал состоявшего при баталионе дагестанского полка адъютанта г. главнокомандующего ротмистра Глебова, со взводом стрелков, занять овраг близь аула, впереди лагеря находящийся; там сидело 4-е человека, которые произвели выстрелы, из коих один убил Глебова. Холеры у нас нет и, благодаря Бога, больных весьма мало. Мы зябли, подобно вам, на Турчидаге, но здесь весьма тепло. Желая вам здоровья и счастья, остаюсь искренно преданным и покорнейшим слугою Павел Коцебу.

Письмо князя Воронцова к генералу Шварцу.

Лагерь при Салтах. 31 июля 1847-го года.

Мы получили вчера, любезный Григорий Ефимович, рапорты ваши от 20-го, журнал от 22-го и письмо ваше к Павлу Евстафьевичу. Движения и успехи ваши суть все то, что мы могли желать, и что может нам способствовать в теперешнем нашем положении. По разогнанию вами сборов, по славному делу полковника Бельгарда и по наказанию джурмутских деревень нельзя ожидать, чтобы Даниельбек и соседственное общество пришли сюда на помощь Шамилю и здешних мест, и появление ваше вновь на Тамалде, когда это окажется нужным, всегда будет держать их в страхе и осторожности. Лезгинскому отряду досталось в сем году поприще трудное; но, по обыкновению своему, отряд ваш, оживленный вами самими, действовал сильно и славно. Три месяца сряду вы работали, имели труды всякого рода, но из всего вышли с успехом. Само собою разумеется, что я жду с нетерпением вашего представления и буду немедленно стараться исходатайствовать должное награждение от Государя Императора. Жаль, что внутри джаро-белоканского общества стараются усиливать мюридизм; но мне кажется, что опасения Колюбакина на этот счет немножко преувеличены: все жители видели совершенную невозможность преодолеть русскую [9] силу и власть в округе, и что всякая новая попытка стоит им только новых жертв и разоряет богатые их сады и поля. Строгость однако необходима против тех, которые действуют против нас или слушают возмутителей; изменников надо наказать на месте, а прикосновенных к ним и действующих против присяги отсылать в Россию — хотя. большим числом. Я уверен, что вы все нужные меры возьмете, и что округ успокоится и останется покорным, особливо ежели милиция джаро-белоканская будет продолжать служить верно и хорошо. Для очищения дорог и других мест от хищников на обоих берегах Алазани, вы всегда можете, когда нужно, взять казаков из Кара-Агача.

Восстановив совершенно здоровье отряда на Турчидаге и получив достоверные сведения, что в Салтах и окрестностях холера прекратилась, мы, 25-го числа, оставили лагерь наш на благодетельном Турчидаге, ночевали в тот день около деревни Кегер и 26-го пришли сюда без всякого сопротивления. Салты сильно укреплены, и мы ведем теперь правильную инженерную атаку для взятия и истребления аула; он нам не нужен для сохранения; но истребление оного и деревни Кудали, в которой мы теперь фуражируем, необходимо для восстановления Цудахара. Местоположение здесь для нас выгодно; неприятелю трудно что-нибудь против нас сделать. Кибит-Магома и Хаджи-Мурат, терпя многие недостатки, шатаются по горам около нас, ничего не предпринимая, а Шамиль из-за Кара-Койсу навещает то того, то другого, и смотрит на нас сверху гор. Ночью, по наставлению Шамиля, небольшие партии спускаются разными дорогами и нападают на наружные части лагеря, но всегда отбиты с уроном. Вчера против лагеря князя Гагарина мы нашли пять одежд и вооружений, оставленных от убитых, которых они увезли; кроме того, духанщики рано поутру на месте поживились добычею. Князь Гагарин легко ранен в ногу, и всего в этом деле ранен один солдат, а другой контужен;— мы все сожалеем об адъютанте моем Глебове, служившем за младшего штаб-офицера в дагестанском полку. Он пришел к нам с полковником Евдокимовым из Ходжал-Махи, пошел ставить цепь на лагерном месте, вышел неосторожно вперед, и пулей в лоб убит на месте. Здесь мы нашли много хлеба всякого рода, и отряд ни в чем не нуждается, а из Кумуха чрез Цудахар получаем еще все, что нам нужно. Траншеи уже подходят к аулу, и я надеюсь, что дня через три начнем [10] действовать сильно. Впрочем, у нас так разочтено, что ежели внешний неприятель что-нибудь предпринял серьезное, то, с пятью баталионами, драгунами, четырьмя орудиями и ракетами, мы всегда готовы на него двинуться. Вот наше положение, любезный Григорий Ефимович! С терпением и твердостью, при помощи Всевышнего, я надеюсь, что все кончится хорошо. Между тем, вы сами видите, сколько вы нам полезны, удерживая соседственное к вам общество от увеличения сборов против нас. В Салтах два орудия, которые о сю пору не сделали нам ни малейшего вреда, а со вчерашнего дня даже не стреляют. Прощайте, любезный Григорий Ефимович! Остаюсь навсегда преданный вам к. М. Воронцов.

При сем приказ о ваших действиях.

Весьма нужное.

Лагерь при Салтах. 4-го августа 1847-го года.

Любезный Григорий Ефимович. Начальник штаба вас уведомил о нашем пришествии сюда и о том, что мы здесь делаем. Главный мой предмет, как и я прежде вам писал, есть восстановление Цудахара. Это нужное дело восприяло свое начало, а даргинская милиция спокойно занимает позади нашего лагеря деревню Кудали, и наша коммуникация с Цудахаром и Кумухом идет покамест безопасно. Но нам очень желательно овладеть аулом Салты. Он сильно укреплен и поддерживается соседством Шамиля и всего, что он мог собрать в Дагестане. Для избежания большой потери с нашей стороны, мы ведем правильную осаду, и траншеи наши уже дошли до 30 саженей от стены и башней аула. Неприятель снаружи днем не показывается, а ночные атаки его на разные части лагеря кончались и должны кончаться в нашу пользу. Явно, однако, что Шамиль употребит все данные для спасения деревни Салты. Сборы Кибит-Магомы и других наибов не смеют показываться, но стоят близко нас. Даниельбек был третьего дня у Шамиля, и ему велено воротиться и [11] сделать диверсию сильным нападением на Кумух. Вы нам сильно поможете, любезный Григорий Ефимович, ежели вы найдете возможным, сверх распространения повсюду слуха, что идете на Ириб, сделать движение к верховьям Кара-Койсу или по дороге на Арчи. Вы лучше знаете, что можно, и что будет полезнее. У вас отряд невелик, и далеко идти нельзя; рисковать этим отрядом не должно, но вы столько раз умели сделать там полезное и вместе с тем благоразумное, что я надеюсь, что вы найдете и теперь возможность сделать сильную диверсию в пользу решительных действий наших здесь. Дай Бог, чтобы вы были здоровы; о всем прочем я совершенно спокоен. Прибавлю только, что Бог нас благословил в том, что больше всего меня беспокоило: здоровье отряда в самом удовлетворительном состоянии и точно так, как на Турчидаге; о моральном духе и нечего говорить — все желают драться, хотя бы в кулаки. Мое дело стараться, чтобы драки было меньше, и дойти до результата инженерными работами, артиллерийским огнем и минами. Прощайте, любезный Григорий Ефимович, остаюсь навсегда

Преданный вам к. Воронцов.

Письмо князя Воронцова к генералу Шварцу.

Лагерь при Салты. 12-го августа 1847-го года.

Любезный Григорий Ефимович. Вчера получено письмо ваше к начальнику штаба, и я читал с большим удовольствием прекрасные ваши распоряжения, которые все клонятся к тому, чтобы неприятель не мог из западных обществ посылать подкрепления сюда к Шамилю, чтобы действовать против нас. Вы так хорошо знаете и местность, и людей около вас, что мне только остается быть уверенным и вам сказать, что все, что вы делаете, и что будете делать — хорошо и полезно; я же всегда буду давать вам знать, что у нас делается, и как у нас подвигается. Неприятельские сборы около нас весьма мало нам мешают; вот уже более двух месяцев, что Шамиль морит [12] голодом несчастных горцев со всех обществ и не только ничего не смеет предпринять против нас серьезного, но мы их гоним всякий раз, когда можно дойти до них. Павел Евстафьевич вам сообщит о двух ночных экспедициях, которые мы сделали в три дня: первую на лагерь Кибит-Магомы, который совершенно разогнали с большою для них потерею, а другую на противоположную гору по правому берегу салтынской речки, и в обоих случаях мы гнали их до самого Кара-Койсу. Шамиль, который стоит к Мураде и Короде с малым сбором, в обоих случаях имел только удовольствие видеть, как его люди бегут без возможности им помочь.

Приехавший сюда третьего дня генерал Бюрно сказал мне, что наш рыжий мулла Шабан в Закаталах арестован. Неужто и он был найден в измене? Это было бы очень жалко. Прощайте, любезный Григорий Ефимович. Будьте сами здоровы, и все у вас пойдет хорошо. Остаюсь навсегда

Преданный вам к. М. Воронцов.

Перечень наиболее выдающихся нападений горцев и схваток с ними наших войск на кордоне и на плоскости в 1847-м году.

13-го мая партия лезгин в пятьсот человек, опрокинув (впрочем, без потери) наш караул в кварельском ущельи, проникла на плоскость, но узнав, что войска извещены и готовы ее встретить, 14-го числа возвратилась в горы. В тот же день другая партия напала на команду тифлисцев, высланную из Закатал, в числе 15 человек, в ущелье около с. Мацехи, для фуражировки, и убила одного рядового; остальные отступили без преследования.

27-го июня, при следовании, с летучею почтою, четырех казаков и одного всадника с муганлинского поста в Закаталы, пятьдесят человек хищников выскочили из леса и атаковали команду. Один казак был ранен; остальные отделались благополучно. Что помешало лезгинам истребить всю команду — неизвестно. [13]

В ночь на 15-е июля, караул в кварельском ущельи, при обходе, заметил следы хищников, и зная, что последние должны обратно проходить через урочище Сахрависцеви, засел в крепком месте. Но лезгины, замедлив, не прошли еще этого урочища и показались только с восходом солнца, беспечно спускаясь на линию. Милиционеры, допустив их на верный ружейный выстрел, сделали два залпа и разогнали партию, которая, отстреливаясь, ранила одного милиционера.

31-го июля, партия хищников произвела нападение в лесу на черводарский транспорт, возвращавшийся из Белокан в Лагодехи. Одна часть этой партии напала на прикрытие, но была с уроном отражена и опрокинута, а другая бросилась к лошадям, многих из них перебила и несколько угнала в лес. У нас убит один милиционер, ранен также один и, кроме того, вахтер. Неприятель потерял одного убитого и пять раненых.

Другие же семьдесят человек напали на десять милиционеров 1-го Грузинского пешего полка, следовавших от Катех в Белоканы. Милиционеры вступили в перестрелку. Конная команда того же полка, проезжавшая из Закатал, услышав выстрелы, поспешила на место боя и, вместе с пешими, дружно ударила на неприятеля и опрокинула его в лес, отбив у него несколько вещей. :

2-го августа партия хищников сделала нападение на команду милиционеров, следовавшую из Белоканы на урочище Цертель-Тахту, но отражена с уроном, оставив на месте боя часть своих вещей.

6-го августа, на засаду, выставленную из форта белоканского на губахскую дорогу, наткнулась партия хищников. Милиционеры встретили ее залпом, обратив в бегство, и захватили одного в плен.

10-го августа из Закатал послана была команда тифлисского полка в числе 36 человек, под начальством прапорщика Шимановского, для осмотра лесов по муганлинской дороге. В одной из лесных трущоб она встретила партию до сорока человек. Хищники сначала хотели уйти по оврагу, но, настигнутые командою, завели перестрелку. Бой не мог быть равен потому, что половина команды состояла из лучших стрелков полка и введена в дело хладнокровно и искусно. Лезгины думали только о спасении; вследствие этого, большая часть их уничтожена в овраге меткими выстрелами. Пять человек хотели бежать, но два из них положены на месте, а три принуждены были сдаться. У тифлисцев убит один рядовой. [14]

8-го сентября, из форта белоканского была выслана, для наблюдения за дорогою со стороны г. Губаха, команда 1-го Грузинского пешего полка, в числе 40 человек, под начальством прапорщика Георгия Мамука-швили. На другой день с рассветом она заметила неприятельскую партию в шестьдесят человек, спускавшуюся в Белоканы. Мамука-швили, приказав милиционерам залечь за срубленные деревья, бывшие близь дороги, подпустил горцев на полуружейный выстрел, сделал залп из ружей и, не смотря на превосходство противника, бросился на него в шашки. Горцы, изумленные неожиданным нападением, обратились в бегство; но скоро, ободренные своим начальником, остановились и вступили в перестрелку. Через полчаса, заметив, что они выносят своих раненых, прапорщик Мамука-швили атаковал их холодным оружием; горцы, с своей стороны, ударили в шашки. Но в это мгновение Мамука-швили, раненый пулею в бок навылет, упал. Тогда урядник Басиль Тевторадзе, не теряя присутствия духа и ободрив милиционеров, мужественно встретил неприятеля и, после нескольких минут рукопашной схватки, опрокинул его совершенно, преследовал и нанес сильный урон. Кроме Мамуки-швили, ранено три милиционера; у неприятеля ранено значительное число, четыре тела и много оружия он оставил на месте.

13-го сентября, из отряда, стоявшего на урочище Месельдегере, была отправлена почта, под прикрытием восемнадцати человек волонтеров. В двух верстах от селения Катех они встречены были выстрелами хищников, засевших в лесу по обеим сторонам дороги. Адъютант лезгинской линии поручик Гамалей, следовавший при команде в Закаталы, завел перестрелку. Другая команда, посланная прежде и независимо от волонтеров, для открытия неприятеля, услышав выстрелы, прибыла на помощь. Видя это, волонтеры тотчас бросились в шашки, и неприятель, атакованный с двух сторон, бежал в лес. У нас убито три волонтера: подпоручик Михаил Белисианов, прапорщик Григорий Андроников и 14-го класса Василий Цискаров; ранен канцелярист Алексеев.

17-го сентября партия лезгин напала на хутора, находившиеся близь алванского поля, недалеко от селения Лялисхури. Несколько человек жителей было убито, несколько уведено в плен, но подоспевшие на помощь войска отбили пленников и тела убитых, а партию рассеяли с уроном.

25-го сентября партия в сто человек, подойдя к [15] укреплению на горе Кодоре, завела с гарнизоном перестрелку; в то же время другая партия начала спускаться вниз — вероятно, для нападения на части войск, заготовлявшие дрова для кодорского укрепления. Покушение неприятеля было уничтожено, и он принужден был удалиться в дидойское общество.

20-го октября горный караул милиционеров, из десяти человек, находившийся в верховьях кварельского ущелья, заметил значительную партию, спускавшуюся в Кахетию. Расположившись в засаде и подпустив ее на выстрел, милиционеры открыли огонь и ранили четырех человек; остальные обратились в бегство, унеся своих раненых. У милиционеров тяжело ранен тушин Хведегули Мешвели-швили.

22-го октября, из кодорского укрепления посланы были в обход шесть человек милиционеров. Проходя мимо ущелья Сасантлис-хеви, они заметили разведенный огонь и возле него до десяти лезгин. Сделав по ним залп, команда бросилась в шашки. Горцы бежали, оставя на месте одного убитого, восемь ружей, пистолет и девять бурок. Темнота ночи не позволила их преследовать.

12-го ноября, партия кистин отбила и угнала 70 лошадей, находившихся в панкийском ущельи. Команда, преследовавшая хищников, по случаю большего снега, в горы проникнуть не могла.

Достаточно этих немногих случаев, чтобы составить себе некоторое понятие о роде и духе борьбы с горцами на линии и на плоскости.

Перечень важнейших нападений и схваток на Лезгинской линии в 1848-м году.

20-го апреля явилась небольшая партия горцев в двух верстах от селения Напареула, напала на восемь человек вооруженных грузин, пасших скот, и четырех из них увлекла в горы. За наступившею темнотою, поиски оказались бесследны.

4-го мая, в четыре часа пополудни, почти на том же месте, [16] близь Напареула, опять были взяты в плен два пастуха. Жители селения и милиционеры хотя нагнали на другой день в горах хищническую партию, виновную в этом разбое, но та, видя их приближение, бежала.

29-го мая, партия, имевшая целью напасть на сел. Гавазы, убила на дороге около урочища Аванис-хеви одного из грузин, и этим открыла себя и свое намерение, которое было предупреждено.

На ширакской степи, 10 июля, партия хищников напала на табун, пасшийся близь хутора, принадлежащего грузинскому линейному № 15-го баталиону, изрубила двух солдат и угнала часть скота.

С 10-го на 11-е августа партия хищников напала на тушинское селение Отхитвали, увлекла троих жителей в плен и разграбила часть имущества. Юзбаш панкийского поста дворянин Дмитрий Юталов, получив об этом известие, с 25-ю караульными немедленно пошел в погоню за лезгинами, догнал их и, после жаркой перестрелки, рассеял, отбил пленных и отобрал награбленное имущество.

15-го августа хищники прорвались в горную Хевсурию и близь селения Гуро убили одного пшавца. Хевсуры немедленно преследовали их, нагнали и вступили в бой, причем потеряли одного раненого. Темнота ночи дала возможность неприятелю спастись бегством.

5-го сентября небольшая кистинская партия приблизилась к тушинскому селению Чонтио. Заведывающий накадуртским постом Нико Георги-швили, заметив ее, сделал засаду, встретил выстрелами и обратил в бегство. При этом убит кистинский белад Нур Махмад-швили.

20-го сентября, высланные из кодорского укрепления для обхода по горам 13 милиционеров, открыв на горе Хубиари хищническую партию, сделали засаду и, подпустив ее на ружейный выстрел, дали залп. Один из хищников был ранен, а остальные обратились в бегство, бросив на месте лошадь, осла, две бурки и много других вещей.

Сотник донского № 28-го полка Гнилорыбов, находясь с 20-ю казаками на бахтальском полупосту, послал, того же числа двоих из них осмотреть окрестность — для корма лошадей. Едва они подъехали к лесу, как оттуда послышался залп, которым был ранен один казак; затем, выскочила партия хищников и изрубила другого казака. Гнилорыбов бросился с поста, с [17] остальною командою, на выстрелы, но когда прискакал на место, то горцев уже не застал.

Перечень некоторых нападений и охваток на Лезгинской кордонной линии в 1849-м году.

9-го апреля, на ширакской степи, шайка хищников угнала скотину, принадлежавшую одному из жителей сигнахского уезда. В глухую полночь она тайком пробиралась вниз по Алазани и в восьми верстах выше муганлинского поста, у брода через реку, наехала на казачий секрет. После перестрелки, добыча была отбита, и лезгины бежали в лес.

26-го мая, вследствие известия о том, что партия хищников появилась возле с. Белоканы, начальник партизанской команды, прибыв туда из Лагодех, разделил свою команду на две части и отправил ее для розысков. В полночь трое из хищников явились в Белоканы и вошли в дом одного жителя, бывшего в отсутствии. Партизаны их выследили, окружили дом и требовали добровольной сдачи, но лезгины выскочили с обнаженными кинжалами, решив проложить себе дорогу силою. В происшедшей при этом схватке один из них был убит и один партизан ранен, другие успели скрыться.

На другой день, командир первой сотни 1-го Грузинского пешего полка, расположенной в белоканском форте, осведомясь, что в Белоканы намерена явиться неприятельская партия, поставил вблизи этого селения засаду из двадцати человек. Сведение оправдалось: когда совсем стемнело, появились лезгины, но были встречены ружейным огнем милиционеров. Потеряв одного убитого и опасаясь прибытия из форта подкрепления, они оставили тело своего товарища и бежали в горы.

3-го июня партия в сто человек произвела нападение невдали от р. Мазым-чай на офицеров постоянной джаро-лезгинской милиции подпоручика Махмуд-Али-Махма-оглы и прапорщика Цебель-хана, ехавших в Закаталы в сопровождении пяти милиционеров. Цебель-хан убит, а Махма-оглы ранен несколькими пулями. [18]

В три часа пополуночи на 20-е июля, разъезд, в числе трех казаков донского № 28-го полка, был атакован партиею лезгин в пятьдесят человек, в двух с половиною верстах от муганлинского поста, в крутом овраге. Один из казаков был убит, а остальные спаслись на пост и дали знать о происшествии. Поиски высланной команды оказались безуспешными.

В ночь с 30-го на 31-е июля партия горцев захватила на горе малый Салават конного нукера, отправленного из рабочего отряда с бумагами в г. Нуху, и ограбила его; затем, на другой день она отбила транспорт с мукою, следовавший из с. Шин к оборонительному редуту, мешки с мукою разрезала и бросила на дороге, убила провиантского служителя, двух рядовых ранила и угнала в горы пятнадцать лошадей. По расследованию оказалось, что партия имела свой притон в хуторах на г. Салават, где укрывался, когда встречалась надобность, и известный наездник Богарчи. Хуторяне понесли достойное наказание.

Енисельский участковый заседатель, узнав, что партия хищников должна, возвращаться из джаро-белоканского округа в горы через мухахское ущелье, 10-го сентября дал знать о том командиру 1-го баталиона эриванского полка, расположенного близь с. Чардахлы. Вследствие этого, в ту же ночь на двух тропинках были устроены засады. На одну из них направились двадцать человек хищников, встреченные ружейным огнем. Потеряв трех человек убитыми и двух ранеными, лезгины разбежались.

Тушино-пшаво-хевсурский окружной начальник, желая наказать кистин за их нападения и грабежи, собрал 450 тушин и 8-го сентября отправился к сел. Хушеты. Здесь тушины захватили 1500 баранов и 79 штук крупного скота. Хушетцы пытались отбить добычу, но подполковник князь Челокаев, разделив свою партию на две части, с одною частью отправил весь скот назад, а с другою завязал с неприятелем дело, в котором хушетцы потеряли значительное число убитых и раненых и оставили на месте восемь тел. У тушин ранено трое.

21-го сентября посланы были из Лагодех подводы, с прикрытием в 44 человека 2-го баталиона тифлисского полка, под начальством прапорщика Волоцкого, для перевозки сена, накошенного близь Каратубани, на лагодехской просеке. Когда обоз возвращался назад и был приостановлен на угель-техильском перевале. Волоцкой отъехал шагов сорок в сторону к опушке леса и неожиданно получил сзади несколько ран шашками и [19] кинжалами. Прибывшие на возглас его нижние чины не нашли никого.

13-го октября получено было известие, что партия горцев намерена пробраться на линию через гору Доорджабал. Тотчас послана была в засаду часть партизанской команды, которая, увидев передовую шайку этой партии в пятнадцать человек, сделала по ней залп и бросилась в шашки. Лезгины оставили на месте два тела; партия же не поспела спуститься на плоскость.

Того же числа из кипручинской башни отправлен был в лазарет больной милиционер с конвоем из десяти человек Грузинской Дружины. Команда эта была встречена на дороге в с. Артаны партиею горцев, которые сделали по ней залп. Милиционеры завязали перестрелку, продолжавшуюся до тех пор, пока подоспело к ним подкрепление из башни на г. Андаразани. Тогда только хищники удалились и скрылись в лесу. В команде ранен один милиционер.

Обязательство, данное дидойцами в 1849-м году,

Мы нижеподписавшиеся, дидойских обществ старшины, уполномоченные от всех вообще жителей селений: Асахо, Актуры, Кемеши, Ретло, Чилиахо, Циберо, Ицирахо, верхнее Хитрахо, нижнее Хитрахо, Хупро, Шопихо, Квичула, Цицмахо, Хвалахо и Осхо, принося покорность русскому правительству и желая при этом иметь свободный вход в Кахетию с своими семействами, скотом и имуществом, вести торговлю с жителями Кахетии и проживать у них в услужении, обязуется под присягою исполнять следующее:

1) Для обеспечения верхних селений Кахетии от вторжения значительных сил неприязненных горцев со стороны Дидо и Иляневи, обещаемся отныне впредь сообщать начальнику левого фланга лезгинской кордонной линии и в Тушетию о замыслах, предприятиях, сборищах враждебных горцев заблаговременно, и именно: первый раз тогда, как скоро только горцы собираться будут где-либо; другой раз тогда, когда они где-нибудь [20] соберутся в Дидо, а третий раз тогда, когда собравшееся скопище предпримет свое движение, с пояснением — по какой дороге и на какой именно пункт оно направляется.

2) Малых хищнических партий, откуда бы оные ни были, чрез свои селения ни в Кахетии, ни из Кахетии не пропускать, а своих разбойников удерживать и не выпускать из селений, под строжайшею ответственностью за невыполнение сего. Если же бы хищники прокрались мимо наших селений в Кахетию, и мы о том осведомились, должны в тот же час дать знать ближайшему кордонному начальнику, смотря потому, куда хищники направились.

3) В случае неисполнения нами обещанного, сказанного в предшествовавших двух пунктах, вольно будет русскому правительству наших людей, по какому бы то ни было случаю находящихся и могущих находиться в Кахетии, арестовать и сослать в Россию, а все их имущество обратить в пользу казны.

4) Из селений наших жители обязаны прибывать в Кахетию по кордонной дороге через укрепление Натлис-Мцемели без оружия, предъявлять свои товары, скот и прочее имущество своему приставу, получать от него билеты на право торговли и на жительство в Кахетии; при уходе же из Кахетии в горы — возвращать эти билеты ему же для уничтожения.

5) Как мы, так и все односельцы наши, должны исполнять в точности все требования пристава нашего, которого, если правительство почтет нужным, чтобы он находился в обществе наших селений, мы обязаны принять с должным уважением и за безопасность его особы ответствовать. Для вящшего же исполнения всех требований начальства, мы должны иметь своего наиба, назначенного русским начальством, без ведома как и без получения от него печатного билета, мы не должны приходить в Кахетию.

6) Если бы правительство потребовало от наших селений аманатов, то мы должны выдать их из лучших семейств, которые потребуются; но они должны быть содержимы не на наш счет.

7) Всех беглецов из русских подданных, могущих искать в наших селениях убежища, мы должны выдавать русскому правительству и получать за то законом положенную плату.

8) Мы не должны противиться разработке дорог через земли, селениям нашим принадлежащие, но напротив того, способствовать к тому русскому правительству зависящими от нас [21] мерами, не допуская соседних жителей силою оружия причинить какой-либо вред разрабатывающим дороги войскам.

9) Мы не можем участвовать нигде и ни в каких враждебных предприятиях горцев против русских войск с оружием в руках, хотя бы вызываемы были для сего наибами Шамиля; напротив же того, мы охотно обязуемся совместно с русскими войсками сражаться против неприязненных им горцев, чего если не исполним, то подвергаемся тому наказанию, которое определяем для себя третьим пунктом сего обязательства;— и

10) Прибывающие в Кахетию для торговли и на временное жительство из наших селений люди будут вести себя честно и добросовестно, не заниматься воровством и другими предосудительными поступками, не заводить ссор и драк с жителями Кахетии; возникшие же жалобы по каким-либо причинам приносить на суд и удовлетворение своему приставу, который, если не окажет надлежащего удовлетворения, то должны обращаться с ними к начальнику левого фланга кордонной линии. Если же кто-либо из дидойцев наших селений, пустившись на воровство или на какой-нибудь другой законопротивный поступок, будет при этом ранен или даже убит, то в таком случае начальство не обязано делать никаких розысков и преследований.

Что все прописанное в предшествовавших десяти пунктах этого нашего обязательства будет отныне впредь навсегда свято н ненарушимо исполнено жителями селений (таких-то), мы, как уполномоченные от общества сих селений, клятвою на коране заключаем и своеручно подписью при свидетелях утверждаем.

Следует ряд подписей.

Текст воспроизведен по изданию: Трехлетие на лезгинской кордонной линии (1847-1849 годы) // Кавказский сборник, Том 9. 1885

© текст - Волконский Н. А. 1885
© сетевая версия - Тhietmar. 2019
© OCR - Karaiskender. 2019
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Кавказский сборник. 1885