ТОЛСТОЙ В. С.

ИЗ СЛУЖЕБНЫХ ВОСПОМИНАНИЙ В. С. ТОЛСТОГО.

(См. Русский Архив 1873 года, стр. 1762 и 1874 года кн. 1-я, стр. 884)

Поездка в Осетию в 1847 году.

Трудно указать другую местность, где было бы сосредоточено так много разнообразных вероисповеданий, как на пространстве, которое занято Кавказским наместничеством.

От Дона, при въезде в степи Ставропольской губернии, на первом плане господствует Ламское исповедание Калмыков; потом Магометанское исповедание Ногайцев; по линии, в среде Русского населения, вера православная, всевозможные поповcкие и безпоповские учения, начиная со староверов до Поморцев. Тут же встречаются Армяне-Грегорияне и Армяне-Католики в Моздоке, в прежнее время обращенные Иезуитами, имевшими в этом городе большой костел, а между колонистами Протестанты; далее Молоканы и Суботники. В горах преобладают Магометане, Суниты и Мюриды; потом небольшое число язычников, объязычившихся Християн, по спискам значившихся православными. За горами Грузины и Греки, все православные; Армяне-Грегориане, Армяне-Католики, потом Магометане-Суниты, Магометане-Шииты, Магометане-Бабии; далее масса Русских раскольников как то: Общиих, Акинфиев, Духоборцев, Суботников, Немолян, Духовидцев, Скопцов и преимущественно Молокан, руководимых Базельскими братьями, в прежнее время основавшими свою школу, типографию и проповедь в городе Шуше. Наконец около Баку — огнепоклонники.

Не должно терять из виду, что князь Воронцов застал войну в горах с Шамилем, создававшим себе новую державу, под предлогом введения истинного духовного учения. Следовательно скорее чем когда либо крайне необходимо было употреблять все усилия, дабы борьба с горцами не приняла характера религиозной войны и не породила изуверства и религиозного мученичества. Это же обстоятельство предстояло и относительно прочих исповеданиий, не исключая наших раскольников, посреди которых находились самые фанатические личности, высланные из России.

В 1847 году князь Воронцов получил уведомление от Грузино-Имеритинской Синодальной Конторы, что до настоящего времени она постоянно доносила Святейшему Синоду о приращениии Християн среди Осетинского народа, а ныне из донесений благочинных, находящихся в Осетии, оказывается значительное отпадение оных от Православной церкви. По этому поводу Синодальная Контора просила наместника поставить ее в известность, для пояснения Святейшему Синоду, каким причинам должно приписать столь печальное явление.

Князь Воронцов поручил мне объехать всю горную северную Oceтию, во многих местах которой до того никогда не бывала [266 ] Русcкая нога. Я должен был объявить жителям, что отступничество от Православия нашими законами, причисляется к уголовным преступлениям. При этом князь Михаил Семенович приказал мне вникнуть в дело и доискаться причин самого отступничества.

В Тифлисе я получил самые поверхностные сведения о миссионерстве в горах. В Штабе Кавказского Корпуса, где, прежде сосредотачивались дела, относящиеся до стран, которые не считались по местному выражению "мирными", все, что я успел узнать, заключалось в следующем: Осетинская Духовная Коммиссия учреждена в 1771-м году в Моздоке; в 1771-м году воспоследовало изменение в положении этой Коммиссии; в 1785-м году, она переведена в станину Екатериноградскую, горского линейного казачьего полка; в 1793-м году непосредственно подчинена викарию Моздокскому и Мажарскому; в 1814-м году поручена ведению apxиепископa Телавского, позднее поступила в непосредственное заведывание Грузино-Имеритинской Синодальной Конторы. По некоторым отрывкам следовало заключить, что, в сликком столетнее существование этой коммиссии, ею потрачены весьма значительный суммы.

Я отправился в крепость Владикавказ, как центр предстоящей мне деятельности. Здесь, пока собиралась команда казаков, имевшая следовать за мною в горы, обитаемые полумирным, вооруженным населением, я приискивал себе переводчиков и готовился в горный путь. До меня дошло, предание будто в 1842 году, когда проезжал тут военный министр князь Чернышев, ему были поданы разными Осетинскими племенами поголовные прошения, заключающиеся в следующем: одним и тем же лицам при первом крещении были выданы крест, снурок, рубашка и полтинник; при втором крещении крест, снурок и рубашка; при третьем крещении крест и снурок. Просители ходатайствовали о выдаче следующих им по одной рубашке и по два полтинника.

Выехал я в горы на Страстной неделе, и первое поразившее меня обстоятельство было то, что Осетины, из язычников обращенные в Православие, совращались в Магометанство преимущественно муллами, тайно приходящими из земель Назрановцев и Галгашевцев, покорных Шамилю. Церкви в горах представляли самый беднейший вид. Вместо богатых иконостасов наших православных храмов, встречались, в виду прежних благовидных языческих капищ, християнские церкви самой невзрачной наружности, в которых иконостасы топорно сколочены из голых, грубо отделанных досок с висячими, крошечными иконами. Царских дверей не было, занавес состоял из бедной бумажной ткани, ризы священников в заплатах. Впрочем все это порождало своеобразное чувство и убеждало в высоком значении Християнства: и при этой, столь скудной обстановке, совершаются те же великие таинства, исполняемые среди роскоши и пышности в православных храмах России.

Одно здание, мною посещенное, очень замечательно. Над ледниками, на самом рубеже вечных свегов, в урочище "Рекоме", [267] которое считается святым местом у объязычившихся Християн, заменивших священнослушателей своими "Деканозами", стоит низенький сруб, к которому все без исключения не иначе подходят как разувшись сажень за двести. Никто не решался открыть дверь строения в отсутствии местного "Деканоза", вероятно не успевшего приготовиться к этому: для того целую неделю он должен питаться одним молоком, которым также обязан ежедневно омывать все свое тело. С трудом бывшие со мной священники и я ухитрились открыть дверь этого святилища. Что же мы нашли? В сенях стояла жестяная купель для крещения, и лежал колокол в аршин вышины, с Грузинской надписью "хуцури", — доказательство, что Християнство исповедывалось здесь еще во времена Грузинских царей. В срубе в одной стороне сложены были доски, обитые листовым железом с горельефами, изображающая Де-Иисуса и другие иконы. Ясно, что эти доски прежде составляли иконостас. В другом углу лежала огромная куча по полам изломанных стрел. Сопровождавшие меня старики Осетины пояснили мне, что в давние времена был здесь воинский обычай брататься следующим образом: два воина отправлялись в Рекому, из каждого колчана вынимали по стреле, перемешивали их, одну переламывали по полам и оба куска оставляли в стенах Рекома. Это обязывало с самоотвержением оборонять друг друга в бою, а в случае гибели одного побратима, другой должен вынести тело из сражения и похоронить его.

Християнство в Осетии находилось в самом печальном виде. Приходские священники из Грузин, с начала своего определения, в продолжении многих лет, не узнавали ни слова поосетински, а прихожане никакого языка не знали кроме своего природного и Черкеского. Церковная служба отправлялась на языке Грузинском. Был сделан опыт печатать Осетинский перевод Грузинскими буквами, но вышли звуки никому не понятные (азбуки собственно Осетинской не было). Я нашел Осетинское духовенство в ужасном положении; скудного содержания решительно не доставало ему, и она с семействами, не в состоянии будучи даже изъясняться с прихожанами, действительно голодало. Сверх того приходов было очень мало, и те перемешаны с язычниками и враждебными Християнам Магометанами. Можно сказать, что духовенство совершенно изводилось вследствие трудных пеших переходов по исполинским горам, в которых круглый год свирепствовали ужасные непогоды, обыкновенный в горных странах. Хотя Осетины охотно крестились, но так как не было и помину об утверждении новоокрещенных, то они также легко впадали в отступничество.

Князь М. С. Воронцов вникнул во все эти подробности, сделал что от него зависило и с энергией настоял, чтобы, во первых во Владикавказском училище преподавалась Осетинская письменность по азбуке, составленной академиком Броссе и вполне приспособленной к звукам Осетинского языка, и во вторых, чтобы немедленно было приступлено к постепенному переводу на Осетинский язык всего богослужебного круга книг, начиная с четырех Евангелий. [268]

Bсe мною здесь описанное относительно Християнского просвещения Осетинского народа подтверждается делом гражданской канцелярии Наместника Кавказского и доказывает, что основание духовной проповеди посреди Осетин следует отнести не к 1745-му году, а ко времени основательных и практических распоряжений князя М. С. Воронцова.

Припоминая эту мою поездку в северную Осетию и Дагорию, естественно не могу я не сожалеть, что по окончании трудных военных событий, тогда все дело поглощавших время и внимание Кавказского начальства, не приступается к изучению того края, что без сомнения обогатило бы науку. Край этот изобилует народными легендами, былинами, преданиями, памятниками. Здесь, как и в Грузии, гигантские развалины, драгоценные археологам, приписываются царице Тамаре; например циклопическая стена, поставленная поперек целого ущелья, перекинутая через бешеный поток и кончающаяся башнею на самой вершине исполинской горы. Там капища языческая, развалины крепостей, и пр. и пр. Каки богатства открылись бы для геологии, минералогии, фауны, ботаники в этой неисследованной горной стране! Наконец, образ, каким люди сливались в общества, в Осетии не имеет гадательного характера ипотезы: в этой каменной стране видно воочию, по сохранившимся древним жилищам родоначальников, постепенное размножение семейств, в последствии переходящих в племена, из которых наконец сложился и сам народ. Не перечтешь всего что разные отрасли науки нашли бы себе нового, пояснительного в Oceтии. Я мог только верхоглядно заметить это; но мне не предстояло возможности что либо исследовать, по неимению надлежащих специальных познаний и времени: слишком месяц, проведенный мною в горной Осетии, был весь посвящен исполнению служебной обязанности, возложенной на меня и требовавшей значительных трудов, в том числе и физических, так что ежедневно, при наступлении ночи, в полном смысле я изнемогал от изнурения. К тому же и военные обстоятельства того времени очень стесняли всякую попытку какого либо научного исследования, когда всюду фланкеры тщательно рассматривали личность, и само военное прикрытие во все стороны смотрело в оба. Теперь же в стране, о которой идет речь, чуть ли не спокойнее, чем в иных местах самой России. По прекращении побед военных, кажется, пора бы и очень пора бы приступить к завоеваниям науки. Время уходит, поколение изчезает, и без сомнения скоро многие следы скроются, а это в будущем значительно усугубит труд изыскания: что теперь видно воочию, со временем даст повод только к гадательным предположешям.

Понадеемся, что и для наших Кавказских гор своевременно найдется личность, подобная господину Миклухо-Маклаю, неутомимо исследующему дальнюю чужбину.

27-го Марта 1875.
Бараново.

Текст воспроизведен по изданию: Из служебных воспоминаний В. С. Толстого. Поездка в Осетию в 1847 году // Русский архив, № 7. 1875

© текст - Толстой В. С. 1875
© сетевая версия - Тhietmar. 2009
©
OCR - Анцокъо. 2009
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русский архив. 1875