Разговор Сафонова с Императором Николаем Павловичем.

28 Сентября 1846 1.

26-го Сентября 1846 г., по полученному мною на кануне письменному приказанию г. военного министра, я отправился в Царское Село и явился к нему в 9 часов. В 10 часов, я отправился с ним из Старого Дворца в Новый. Мы ожидали в комнате пред кабинетом Государя около четверти часа. Затем вышел из кабинета камердинер Его Величества и позвал князя Чернышова. Доклад его сиятельства продолжался около получаса. По выходе из кабинета, князь Чернышов сказал мне, что Государь займется с Адлербергом и потом примет меня. Прошло еще около получаса. Я услыхал звон колокольчика, и в след за тем, в 11 часов, двери вновь отворились, вышел камердинер и сказал мне: "Пожалуйте к Государю". Я вошел в кабинет.

Его Величество стоял посреди комнаты, в сюртуке Семеновского полка, без эполет. Я поклонился. "Здорово". сказал Его Величество. "любезный Сафонов! Очень-очень рад тебя видеть". [384] И протянул ко мне руку. Я поцеловал плечо Государя. Садись — сказал Его Величество — и указал мне стул у окна. Сев против меня, он начал разговор, продолжавшийся около полутора часа.

Государь. Каково здоровье князя Михаила Семеновича и как он переносит свои труды?

Сафонов. Слава Богу. Он немного отдохнул на водах.

Государь. Но он и там имел много занятий и бумаг. Употреблял ли он воды?

Сафонов. Он пил Ессентукские воды с Нарзаном, но ванн не брал.

Государь. Он действовал против предписания медиков, которые, при употреблении вод, запрещают заниматься какими бы то ни было делами.

Сафонов. Он не мог оставить своих занятий; по крайней мере здоровый воздух, прогулки пешком и поездки верхом много сделали ему пользы. В течении года, он думал побывать в Петербурге, дабы иметь счастие представиться Вашему Императорскому Величеству. Потом располагал побывать в Одессе и отдохнуть две или три недели в Крыму; но обстоятельства переменились, и он должен был отправиться во Владикавказ.

Государь. Да! Я имею известие, что он 12 числа был уже в Владикавказе. Душевно сожалею, что этот почтенный человек не мог найти возможности провесть некоторое время в Крыму, чего я очень желал для его здоровья. Я знаю, какие переносит он труды и в полной мере оные [385] ценю. Он сделал пожертвование, и Россия отдаст ему справедливость. После поездки моей на Кавказ, в 1837 году, я видел, что надобно было принять другие меры для управления этим краем. Дела шли хуже и хуже. Я должен был послать туда князя Александра Ивановича, хотя ему этого очень не хотелось. По возвращении он согласился со мною, и не прав ли я, назначив туда князя Михаила Семеновича? Это один человек, которого я имею для Кавказа. Дай Бог ему силы и здоровья! Ты видишь, что Кавказский Комитет и князь Александр Иванович делают все, что только возможно, к исполнению желаний князя. Я принимаю постоянное во всем участие. Ни одна бумага не проходит мимо меня. Я посадил туда своего сына. Я бы и сам хотел постоянно там присутствовать, но разорваться не могу.

Сафонов. Князь Михаил Семенович неоднократно говорил и говорит, что он в полной мере чувствует высокое внимание Вашего Императорского Величества и содействие Комитета и князя Александра Ивановича, и что без этого общего и дружного участия, ему трудно было б и почти невозможно управлять таким краем каков Кавказ.

Государь. А где княгиня?

Сафонов. Она отправилась из Кисловодска с Грузинскими дамами в Крым, где пробудет до конца Сентября и потом возвратится к князю в Владикавказ.

Государь. А Грузинки поедут в Одессу? Княгиня хорошо переносит беспрестанные вояжи и, кажется, что это не вредит ее здоровью. [386]

Ну, ты привез много важных бумаг и предположений. Я только слегка успел пробежать бумаги, но потом прикажу князю Александру Ивановичу дать им надлежащий ход. Я должен тебя предупредить, что против их есть много возражений со стороны министров и замечаний собственно от меня. Очень буду рад, если вы меня проясните, и хотя отчасти перемените мое убеждение.

Сафонов. Государь! Смею одного просить, чтобы по всем возражениям и замечаниям были потребованы от меня объяснения; я их представлю сколько могу и основываясь не на одних только предположениях, но на фактах и числах. Главное и, смею сказать, единственное возражение против льготной торговли за Кавказом заключается в жалобах Московских фабрикантов; но показания их неимоверно увеличены, и я надеюсь, что при рассмотрении данных и чисел это будет указано. По всем сведениям, собранным самым аккуратным образом, оказывается, что вместо 5 милл. рубл., вывозится только, по собственным показаниям купцов, приблизительно на 2 1/2 милл., что и эти последние показания, как я достоверно знаю и как мне лично говорили некоторые Тифлисские купцы, преувеличены ими по той причине, что всякий купец всегда старается показать, что он торгует на гораздо больший капитал, нежели есть в самом деле, для поддержания своего кредита. Убавив из этой суммы те товары и те произведения, которые шли, идут и будут идти ежегодно из России за Кавказ, как например: железо, сталь, стекло, полотно и проч., увидим, что [387] показания Московских фабрикантов уменьшаются в значительной степени, а при тщательном рассмотрении окажутся совершенно ничтожными. Смею думать, что изъяснения барона Мейендорфа о потерях Московских фабрикантов не основаны ни на каких положительных сведениях и что от льготной системы Московские фабриканты ничего не потеряют, а лучшие и добросовестные из них выиграют. При том же, Государь, довольно странно, что, два года тому назад, Московские купцы беспрестанно жаловались, что вывоз Русских товаров за Кавказ ежегодно уменьшается, а теперь те же купцы беспрестанно жалуются, что с учреждением льготной системы уменьшится и совершенно исчезнет увеличивающийся привоз Русских товаров.

Государь. Я думаю и сам, что жалобы Московских фабрикантов слишком преувеличены; но кроме этого, есть у меня другие причины в политическом отношении. Слушай меня и помни хорошо, что я буду говорить. Не судите о Кавказском крае, как об отдельном царстве. Я желаю и должен стараться сливать его всеми возможными мерами с Россиею, чтобы все составляло одно целое. Я к этому стремлюсь и должен стремиться. Я стараюсь, чтобы все истекало отсюда (здесь он показал на свою грудь), чтобы тамошние жители знали и чувствовали, что они зависят от Севера, что на них падают лучи тамошнего солнца и что они получают свою жизнь и свое благосостояние, наравне с другими частями обширного Царства Русского, от одного светила. Вот к чему я стремлюсь. [388] Я говорю с тобою откровенно; а вы желаетё, предоставляя Закавказскому краю свободную торговлю, заставить жителей оного быть уверенными, что все хорошее получают они не от России, а из вне, и вместо слития края, стремитесь к разъединению.

Сафонов. Я думаю, Ваше Императорское Величество, что делать добро краю есть самое лучшее средство сливать его с Россиею, а предоставляя Закавказью свободную торговлю, Вы сделаете ему величайшее добро.

Государь. Не думай, что кроме твоей канцелярии нет других важных управлений. Не думайте, что кроме Закавказского края нет другой важной отрасли в государстве. Я очень понимаю, что ты, как директор канцелярии, увлекаешься одним тебя занимающим предметом. Это очень натурально. Я сам четырнадцать лет управлял отдельною частию и думал тогда, что кроме моей части нет ничего важного в России и что все прочее трын-трава. Но с тех пор, как я уже двадцать первый год занимаю настоящее мое место, я переменил образ моих мыслей и вижу, что кроме Кавказа есть у меня и другие важные обязанности. Поэтому-то надобно, чтобы вы почаще приезжали в Петербург, дабы осваиваться с этими идеями, знакомиться вообще с направлением дел и идти к одной общей цели. Вот мои собственные политические отношения против вашего проекта, не говоря о возражениях министров. Потом, положим, что, как вы говорите, контрабанда очень сильна, но все-таки часть товаров проходит чрез таможни, казна получает пошлину, а с учреждением порто-франко мы лишимся этих доходов. [389]

Сафонов. Что касается этого вопроса, то я смело и решительно уверяю Ваше Императорское Величество, что с учреждением льготной системы таможенные доходы не только не уменьшатся, но непременно в десять раз увеличатся. Тогда не будет никакой надобности провозить контрабанду, что стоит провозителям довольно дорого, и все пойдет чрез таможни, будет платить пошлину. Надобно признаться, что теперь весь Закавказский край наполнен контрабандою. Она проходит чрез границу вооруженною рукою, и нет никакой возможности ее остановить. Пограничные жители делают обоюдные сделки, и очень часто караван с контрабандою проходит в виду нашего поста, на котором, большую часть года, половина казаков больны. Часто случается, что на казачьем посту нет ни одного человека на ногах. Между тем Персидское правительство поощряет контрабанду и даже, несколько лет тому назад, оно дало нашему таможенному чиновнику орден Льва и Солнца за облегчение при пропуске контрабанды.

Государь. Хорошо, положим и так. Но на новое учреждение вы требуете денег.

Сафонов. Вместо тех миллионов, которые постоянно требовались на устройство одних только карантинов, по проектам генералов Вельяминова, Нейдгарта, Головина и в особенности Гурко, мы просим только несколько десятков тыс. рублей.

Государь. Да! Вы требуете 86 т. рубл. серебром.

Сафонов. Позволите, Государь, сказать, что со времени вступления князя Михаила Семеновича в управление краем по гражданской части не было [390] требовано от казны ни одной прибавочной копейки. Мы учредили новый участок в Карабахском уезде, усилили средства Кутаисского уездного управления, назначили оклады помощников в Горном Округе, учреждаем теперь две области, Имеретинскую и Дагестанскую, и на все эти учреждения мы не требовали и не требуем от казны ни копейки, а обходимся собственными своими средствами.

Государь. Это очень хорошо. Но откуда же я возьму и 86 т. рублей?

Сафонов. Если Ваше Величество встречаете в этом затруднение, то мы можем и здесь пособить. Я получил частное сведение, что торги в Астрахани на Сальянские рыбные промыслы кончены и что вместо 85 т. или около 100 т. рублей, которые мы обыкновенно получали за этот промысел, мы будем иметь теперь 170 т. рублей; следовательно слишком 70 т. руб. чистой прибавки в год, уничтожая вместе с тем ежегодные расходы на содержание Сальянского отделения в Астрахани и управления рыбными промыслами в самых Сальянах. Независимо от сего г. министр внутренних дел отнесся к князю Михаилу Семеновичу с предположением об уничтожении Астраханского карантина.

Государь. Как, ты думаешь, что Астраханский карантин можно уничтожить?

Сафонов. Это будет не только полезно, но и необходимо по местным обстоятельствам. Нет сомнения, что князь Михаил Семенович согласится на это предложение, и тогда мы вновь выиграем 20 т. р. сер. в год. Эти суммы с излишеством [391] покроют все то, что теперь требуется по новым предположениям. При том мы устраиваем не только карантины за Кавказом и в Кавказской области, но и таможни, и вновь учреждаем карантинно-таможенную линию на Восточном берегу, чего там теперь вовсе нет. А что касается слияния России с Закавказьем, то мне кажется, что образование края и поселение Русских за Кавказом суть одне из действительных мер к слиянию его с Россиею, а надобно признаться, что по части просвещения мы мало сделали за Кавказом.

Государь. Конечно, просвещение есть первое условие; что касается поселений, то Молоканы суть самый дурной народ. Я видел их там в 1837 году и увидел, что они не могут принести много пользы; да притом там и нет свободной земли для поселения. У меня давно была мысль сделать настоящее Русское военное поселение по границе с Персиею и Турциею, дабы иметь разделение между народами сходными по религии и обычаям; но до сих пор нет денег, нет возможности.

Сафонов. Конечно, это принесло бы величайшую пользу; но и поселение Русских крестьян среди края также очень полезно и мало-помалу вводило бы Русский дух и Русское начало. Князь Михаил Семенович старается о поселении крестьян на землях помещичьих на обоюдных условиях; но это дело как-то не идет, и тамошние владельцы или не умеют, или не хотят к тому приступить.

Государь. Я постоянно стремлюсь к этому; но за Кавказом это трудно сделать. Не знаю, возможно ли будет сделать поселение на Муганской степи? [392] Можно бы идти далее по Армянской области и Гурии. Вот почему я хотел начать с Гурии, дать ей военное управление и слить с другими военными поселениями на границе. Прочитав рапорт князя Михаила Семеновича, я убедился к сожалению в невозможности это теперь сделать. Я совершенно с ним согласен, и Гурия войдет в состав Имеретинской области. С большим удовольствием я читал проекты ваши о Дагестанской и Имеретинской областях. Я только приказал сказать князю, что вместо областей назвать их губерниями. Как ты об этом думаешь?

Сафонов. Мне кажется, что в этом затруднения никакого не может быть. Но слово губерния предполагает все те присутственные места, которых мы старались избежать в новых проектах.

Государь. И которых мы не будем иметь. Я бы душевно желал ввести во всех губерниях такое сокращенное управление, какое вы предлагаете. Я бы рад был уничтожить и Гражданские Палаты, и Губернские Правления, и Палаты Государственных Имуществ, если б была к тому возможность. И как бы я был этим доволен!

Сафонов. В таком случае и Каспийскую область надо назвать губерниею.

Государь. Мы ее так и назовем, а равно Кавказскую область. Я приказал спросить князя, полагает ли он возможным отделить теперь в этой последней военное управление от гражданского.

Сафонов. Думаю, Государь, что в этом могут встретиться некоторые затруднения, по случаю [393] несовершенного еще размежевания земель и наделения оными войск.

Государь. Тем более, что некоторые гражданские земли входят в военную и обратно. Но это нужно сделать. Что касается названия губерний, то к этому я имею одно и тоже побуждение, как о том сказал выше, чтобы все подводить к одному итогу и к одному направлению и чтобы даже в самых названиях мест и лиц не было различия с Россиею. Так в Царстве Польском я назвал воеводство губерниею. Я приказал также спросить князя Михаила Семеновича, что он думает делать с 4-м Отделением Береговой Линии.

Сафонов. Открытие Имеретинской области не будет этому мешать, и в военном отношении 4-е Отделение может остаться в настоящем его положении.

Государь. Князь Михаил Семенович, кажется желает назначить в Имеретинскую область генерал-маиора 2. Я должен сказать, что к сожалению могут встретиться препятствия в исполнении его желания. Я не думаю, чтобы он был хорошим областным начальником. Во-первых, он не знает Русского языка и наших постановлений. По некоторым, дошедшим до меня сведениям, во время бытности моей на Кавказе, я должен был удалить его из Имеретии. Прилично и удобно ли будет назначить его на то место, с которого он был мною удален, и приятно ли [394] будет для тамошних жителей видеть опять начальником того же человека, которого многие из них желали избавиться?

Сафонов. Князь Михаил Семенович получил об нем самое лучшее сведение от генерала Коцебу, хорошо его знающего, и кажется, в благородстве его правил нет причины сомневаться.

Государь. И ты думаешь, что он честен?

Сафонов. По крайней мере он находится теперь в Одессе с семейством, в таком положении, что решительно лишен средств к приличному содержанию.

Государь. Я не прочь, чтобы дать ему какое-нибудь положение; но полагаю, что князь Михаил Семенович согласится с приводимыми мною причинами. Я не имел никакого понятия об Абхазских портах. Это дело очень меня удивило. Конечно, оно не может остаться в настоящем положении.

Сафонов. В самом начале прибытия нашего в край, мы также не имели об нем почти никакого понятия; но при подробном рассмотрении новых предположений увидели, что три порта в Абхазии, Келасури, Очемчири и Гудава, принадлежащие князю Шервашидзе и брату его, совершенно свободны и производят торговлю без всякого с нашей стороны карантинного или таможенного надзора. Генерал Будберг немного поспешил своим распоряжением и, получив предписание от князя о доставлении только подробных сведений, распорядился о закрытии портов. Но это распоряжение, [395] сделанное на бумаге, не могло быть приведено в исполнение; князь отменил оное до времени и теперь ходатайствует о вознаграждении Ширвашидзе и его брата; без этого мы никогда не можем быть уверены в неприкосновенности наших границ, как по карантинной, так и по таможенной частям.

Государь. Я видел Шервашидзе в Тифлисе. Он показался мне ловким человеком. Он был хорошо одет и имеет хорошие манеры.

Сафонов. С ним надобно обходиться довольно осторожно. Теперь он находится с генералом Будбергом в самых лучших отношениях, помогает ему и исполняет все его распоряжения; но на него полагаться совершенно нельзя, тем более, что он имеет большое влияние в Абхазии. При том он не без ума и довольно раздражителен.

Государь. Каким образом?

Сафонов. Вы изволите помнить историю в Сванетии. По окончании этого дела, я вдруг получаю от него письмо, в котором он мне пишет, что после решения этого дела и после предоставленного князю Дадиану, он унижен в глазах народа и должен будет просить у Вашего Императорского Величества дозволения удалиться куда-нибудь на жительство в Россию. Разумеется, я показал письмо это князю Михаилу Семеновичу и по приказанию его сиятельства отвечал Шервашидзе, что князь нашел дело это уже конченным, но что вместе с вознаграждением данным [396] Дадиану за Сванетию ему дан чин генерал-лейтенанта.

Государь. Что же он на это отвечал?

Сифонов. Он замолчал; но потом я был с ним в хорошей переписке на счет разных семян, табаку, хлопчатой бумаги и проч., которые я посылал к нему для разведения в Абхазии. Он обещал было приехать на воды, но что-то его задержало. Он намерен прибыть в Тифлис: но не знаю, исполнит ли это или нет.

Государь. На Восточном берегу, кажется, все довольно спокойно?

Сафонов. Вообще дела на берегу и на правом фланге довольно в хорошем положении. Конечно случаются более или менее нападения, но это одне только воровские партии. Горцы более и более распространяют свои торговые сношения. Генерал Будберг и начальники на правом фланге неотступно следуют по направлению данному князем, и дела идут стройно и ровно.

Государь. На левом фланге также довольно хорошо.

Здесь Его Величество вошел в подробное рассмотрение и рассуждение об известных уже делах в Чечне, о постройке Ачхоевского укрепления, о действиях Шамиля, о переселении жителей в горы, о желании Чеченцев передаваться к нам и проч. В заключение я сказал, что князь Михаил Семенович действует не блестящим, но постоянным и верным способом и если обстоятельства не переменятся, то очень может быть, [397] что в будущем году, с помощию Божиею, Малая Чечня будет навсегда успокоена.

Государь. Опять повторяю, не нрав ли я, назначив на это место князя Михаила Семеновича? Я решительно говорю, что для Кавказа у меня нет другого человека как он, а для Царства Польского князя Ивана Федоровича. Князю Паскевичу я это лично говорил. С ним я больше знаком, нежели с князем. Никто из нас не может отвечать за себя. Завтра не будет меня, не будет князя. А потому старайтесь всегда вести дела так, чтобы тот человек, который будет назначен после него, разумеется человек способный, мог идти по данному направлению. Я всегда говорил, что нет другого человека в России, как князь, который бы так был способен и так умел творить, созидать, устраивать. Его голова не годится для мелочей. Доказательство этому, что, в короткое время пребывания на Кавказе, он успел осмотреть большую часть края и положить начало таким предположениям, о которых давно думали, но ничего до сих нор не сделали. Спасибо и тебе за твою деятельность, за твое усердие.

Князь Михаил Семенович представляет также о транзите и Одесском порто-франко.

Сафонов. Ваше Величество изволили уже утвердить возобновление транзита из Одессы, чрез Редут-Кале и Тифлис, в Персию. Теперь князь Михаил Семенович представляет проект самых правил о транзите: по сношению с министром финансов, это дело может быть, кажется. кончено, без дальнейших препятствий и возражений. [398]

Государь. Да. Это дело, кажется, будет очень полезно.

Сафонов. Нельзя не жалеть, что существовавший несколько лет тому назад транзит был вдруг без всякой причины уничтожен. Мы как будто нарочито старались сделать все в пользу иностранцев и ко вреду нашему. Требизонд воспользовался этим и из ничтожного местечка сделался большим торговым городом, производящим теперь торговлю почти на 30 милл. рублей. Все купцы отправились на Требизонд, а мы остались совершенно в стороне. От этого потеряли много частные люди, потерял край. Конечно, по прошествии столь долгого времени, трудно, чтобы в первые годы весь транзит по прежнему обратился к нам; но нет сомнения, что, с учреждением транзита на продолжительное число лет, выгоды пути возьмут верх, и транзит обратится чрез Закавказский край. Теперь князь Михаил Семенович обратил особенное внимание на устройство хорошего и удобного сообщения из Редут-Кале, и работы производятся с деятельностию и успехом. Надобно признаться, Государь, что в этом отношении в Закавказском крае почти ничего не сделано, и вообще дороги находятся в дурном положении.

Государь. Но когда я был в 1837 году, дороги были довольно хороши.

Сафонов. К Вашему приезду Государь всегда и везде дороги хороши. Дороги требуют постоянного надзора и ремонтировки, а особливо в таком крае как Закавказский, не говоря уже о прочем [399] устройстве оных. К проезду Вашему были сделаны на скоро дороги, и потом в короткое время оне испортились и почти разрушились. Теперь большею частию из Редут-Кале отправляются вверх по Риону, потом сухим путем от поста Марани до Кутаиса и далее в Тифлис. На этом пространстве производятся теперь значительные работы. По устройстве дороги все товары, привозимые в Редут-Кале, с удобностию будут отправляемы в Тифлис.

Государь. Жаль, что в Редуте дурной порт, или лучше сказать нет никакого порта.

Сафонов. Князь Михаил Семенович имеет непременное желание и надежду устроить главный порт на Восточном берегу в Сухуме. Подполковник Черников уже составил проект сухопутной дороги от Сухума в Редут, и очень может быть, что в будущем году приступлено будет к самым работам.

Государь. Но мне кажется, что главное затруднение в устройстве этой дороги будет учреждение переправ чрез реки Ингур и Кодор.

Сафонов. Это правда, что это представляет затруднение; но Черников находит возможным устроить паромные переправы, которые с удобностию могут существовать круглый год, исключая нескольких дней, два или три раза в году, когда от таяния снегов или от сильных дождей вода в реках подымается, и течение делается чрезвычайно быстрым. Если эта дорога устроится, тогда торговля Восточного берега и Закавказского края примет другое направление и разовьется в сильной [400] степени. Нельзя не жалеть, что при заключении Андрианопольского трактата не обратили внимания на Батум и не присоединили его к России. Это довольно порядочный порт, и оттуда легко было бы устроить дорогу на Кутаис и Тифлис.

Государь. Да, это жаль! Но в то время была пикировка между покойным графом Дибичем и князем Иваном Федоровичем, и потому-то Батум остался не нашим. А дальше дорога от Тифлиса в Персию хороша?

Сафонов. Там нет никакого затруднения в следовании караванов как с одной стороны чрез Аракс в Тавриз, так и с другой на Баку, для отправления в Астрабад. Этот путь, при открытом в нынешнем году регулярном сообщении посредством пароходов, еще более сделается удобным.

Государь. Кстати о Персии. Случившиеся в недавнем времени там происшествия сильно меня занимают, и я беспокоюсь, чтобы не вышло каких-либо неприятных последствий. Ты верно знаешь о том, что Персидское правительство сделало затруднение в допущении наших пароходов в Зинзили?

Сафонов. Это еще было до отъезда моего из Тифлиса. Князь Михаил Семенович, получив уведомление о том от нашего посланника, тотчас предписал приостановиться с оправлением пароходов в Персию, впредь до развязки дела. И в тоже время прибыл в Тифлис контр-адмирал Путятин, который тогда же отправился в Астрахань с намерением сделать рейс лично [401] на пароходе. О последствиях я ничего еще не знаю.

Государь. Путятин уже здесь, и он сделал свой рейс на пароходе. Во-первых, Долгорукий не должен был поступить так, как он сделал. Будучи принят шахом, он не имел права прервать с ним объяснения и с гневом оставить комнаты. Посланники так не поступают. Но меня беспокоит то, что первый министр, как говорят, Мюрид и, очень может быть, что он подбивает шаха к подобным действиям, имея в виду сделать суматоху и найти поддержку в наших мусульманских провинциях и распространить это до самого Дагестана. Покойны ли у вас мусульманские провинции?

Сафонов. В течении почти двух лет со времени прибытия нашего в край, совершенно покойно, и мы не имели никакого повода сомневаться в их покорности и тишине. В прошедшем году они тотчас и без затруднения дали нужное число милиции, которая во время экспедиции служила очень хорошо. Все требования и распоряжения правительства исполняются беспрекословно и если случаются разбои и грабежи, то это приписать должно не к общему духу неповиновения, но к привычке и характеру народа. Впрочем и разбои, по сильным мерам, принятым князем, почти совершенно прекратились.

Государь. На всякий случай надо быть готовым, и я бы желал, чтобы князь Михаил Семенович обратил на это особенное свое внимание. Там у [402] него теперь почти нет войска, и в случае нужды или какой-либо диверсии нельзя будет действовать.

Сафонов. Смею думать, Государь, что все обойдется тихо, и дело устроится в нашу пользу. Конечно, Персияне не опасаются, чтобы мы не сделали какого-нибудь прочного заведения во внутренности залива Зинзили; когда пароходы ходят, то они имеют нужду в угле и других материалах. Для этого необходимо устроить на берегу некоторого рода помещения, иметь постоянно караул и проч. А этого-то не столько Персияне, сколько Англичане боятся.

Государь. Я сам тоже думаю, что главными действователями в этом случае суть Англичане. Это заметно из самых бумаг. Но все меня это занимает, и я с нетерпением жду дальнейших известий. А что Тифлис строится ли?

Сафонов. В последние два года сделано очень много построек. В одном прошедшем году выстроено до 62-х домов и лавок, из коих некоторые очень хорошей архитектуры.

Государь. В какую же сторону город более распространяется?

Сафонов. Большею частию к Московской заставе. Но много построек делается в верхней части города, называемой Салалаки, где отчасти истребляются виноградные сады для построек. Даже на той стороне Куры, где предместья состояли из неопрятных и полуразрушенных саклей, образуются прямые улицы и строются хотя небольшие, но опрятные дома, так что эта часть города приняла совсем другой вид. [403]

Государь. Скоро ли будет построен мост чрез Куру?

Сафонов. До сих пор не утвержден окончательно план моста. Генерал Девятин, во время бытности в Тифлисе, выбрал место для моста не там, где назначило инженерное ведомство. Между тем прибывший из Одессы архитектор предлагает удобнейший и дешевейший способ. Этот проект должен быть рассмотрен в Главном Управлении Путей Сообщения. Вообще Тифлис довольно оживлен, а если утвердится транзит и предположения о торговой системе, то деятельность его увеличится в большой степени, равно как и по всей дороге до Редут-Кале и до границ Персии.

Государь. Ты привез еще представление князя об Одесском порто-франко?

Сафонов. Так точно, Государь. Срок Одесскому порто-франку оканчивается в 1849 году, а потому князь Михаил Семенович считает нужным заблаговременно заняться решением этого дела, дабы дать и правительству, и негоциантам время принять нужные меры в случае какой-либо перемены. При том Одесское порто-франко имеет связь с представленным проектом о торговле на Кавказе, так что оба эти дела должны быть рассмотрены в одно время. Князь Михаил Семенович надеется, что не встретится препятствий к продолжению порто-франко в Одессе.

Государь. Министр финансов сильно восстает против оного, доказывает, что порто-франко вредит интересам России и предоставляет жителям [404] города исключительное право пользоваться иностранными товарами.

Сафонов. Не говоря о том, что порто-франко поставило Одессу на ряду первых городов в России, оно разлило пользу и благоденствие на весь Южный край России, который в Одессе находит верный сбыт хлеба и других произведений. Порто-франко привлекло большие иностранные капиталы, которые разлились по всему краю и доставили пользу как помещикам, так и значительному классу рабочего народа. Уничтожение порто-франко будет большим ударом не только для иностранного, но и для нашего купечества.

Государь. Отчего же для нашего купечества?

Сафонов. Кроме того, что некоторые Русские купцы имеют торговые дома в Одессе и ведут значительный торг хлебом и другими произведениями, многие из них торгуют с прибылью Русскими товарами, и этот торг постоянно усиливается, так например: железные и медные изделия, стекло, нанки, простые бумажные платки, простые тулупы, даже сукна низшего сорта, сбыт которых в последнее время очень увеличился, так что два помещика нашли выгодным открыть в Одессе магазины для продажи сукон.

Государь. Но министр финансов говорит, что в Одессе делается большая контрабанда.

Сафонов. Не стану утверждать, чтобы контрабанды вовсе не было, но смею думать, что она не так значительна и что в общей массе она ничего не значит. Впрочем, это легко поверить, [405] сообразив количество привезенных и вывезенных товаров и местное потребление.

Государь. Но министр финансов говорит, что помещики Подольской, Киевской и других губерний приезжают в Одессу шить себе платье и прочее.

Сафонов. Если бы не было порто-франко, то не было бы негоциантов, не было бы капиталов, никто не покупал бы пшеницу у помещиков, которые, не имея денег, не имели бы возможности приезжать в Одессу и покупать товары. Да и можно ли уничтожать Одесское порто-франко в то время, когда в соседстве открыто порто-франко в Галацах? В случае закрытия Одессы, мы опять все сделаем для иностранной державы во вред себе.

Государь. Кстати о Галацах. Ты знаешь историю о Сулинских гирлах, Австрийцы беспрестанно жалуются на притеснения наши в Сулине, так что надобно было послать особого чиновника, от которого теперь получены донесения.

Сафонов. Еще прежде сего раза два доходили об этом жалобы до князя Михаила Семеновича. Он сообщал эти жалобы генералу Федорову; но, по производившимся в тоже время следствиям, жалобы эти оказывались неосновательными или преувеличенными. Австрийцы были недовольны и даже, кажется, имели намерение сделать канал от Галац на Кистенджи, чтобы избежать прохода чрез Сулинские гирла.

Государь. Да. Я знаю! Во время Турецкой войны и мы думали об этом канале; но дело в том, [406] что надобно принять решительные меры. Федоров сам честен, но чиновник Соловьев, которого он поддерживает, большой грабитель. Я думаю отдать все тамошнее управление в руки морского офицера, и это тем удобнее сделать что он будет находиться под постоянным надзором начальника Дунайской флотилии.

Сафонов. Однако, Государь, не надобно бы забыть, что там есть карантин, который должен, мне кажется, оставаться в непосредственном ведении Бессарабского военного губернатора, который заведует другими карантинами и пограничною стражею на Дунае. Впрочем, оставляя карантин в ведении гражданского начальства, нет препятствия дать в заведывание морского офицера прочистку устья Дуная, сбор денег с проходящих судов и местную полицию. Это тем будет выгоднее, что тогда между двумя начальствами, морским и карантинным, будет учрежден некоторого рода контроль.

Государь. Я думаю, что это нужно будет сделать. Теперь из Галац ходит постоянно пароход в Одессу.

Сафонов. Если благоугодно будет, по утверждении транзита, сделать еще два парохода для прямых сообщений мел«ду Одессою и Редут-Кале, тогда транзитная торговля и вообще все торговые сношения на Черном море будут в наших руках, весь край оживится, и это будет величайшим благодеянием.

Государь. Что касается пароходов, то я в этом не затрудняюсь, и это можно будет сделать. Но [407] что касается торговой системы вообще, то здесь надобно действовать осторожно и с большою осмотрительностию.

Сафонов. Мысли о свободной торговле и об удалении запретительной системы получили в последнее время такое сильное развитие, и общее стремление к свободной торговле так велико, что его трудно остановить, и смею думать, что не пройдет двух лет как Министерство финансов обязано будет представить вновь об изменениях и облегчениях тарифа. В нынешнем году министр финансов, без ходатайства с какой-либо стороны, должен был представить Вашему Величеству об изменениях и облегчениях тарифа: не пройдет двух лет, и он должен будет опять изменить тариф.

Государь. Я никогда не препятствую натуральному ходу вещей и конечно смело могу сказать, что мы осмотрительно идем вперед без всяких крупных перемен или сильных переворотов. Этим Россия может похвалиться пред другими державами. Но опять повторяю, что во всех переменах, кроме их постепенности, надобно иметь в виду одну главную идею, о которой я выше сказал.

Сафонов. Позвольте мне, Государь, сказать, что в настоящее время интересы России должны быть преимущественно обращены на Юг; на Востоке разыгрываются теперь более или менее Европейские вопросы, и потому-то туда мы должны обратить особенное наше внимание.

Государь. Мы не ищем завоеваний, но прочного устройства там, где мы владеем, и благосостояния присоединенных к России народов. [408]

Сафонов. Дайте, Государь, свободную торговлю Закавказскому краю, продолжите на несколько лет Одесское порто-франко, утвердите окончательно транзит на Тифлис и соедините Одессу с Редут-Кале посредством постоянных пароходных сообщений, и тогда весь тот край примет совершенно другой вид, благоденствие разольется в скором времени и в сильной степени, и откроется торговый путь в Персию не только чрез Тавриз, но и чрез Каспийское море, о котором думал еще Петр Великий.

Государь. О, если бы можно было привесть все это в исполнение! Я займусь с особенным вниманием всеми привезенными тобою бумагами и, очень может быть, что, по возвращении из Москвы, составлю Комитет под личным своим председательством. Ты отвечай, а я буду помогать. Ну прощай!


Комментарии

1. Вверху помета рукою князя М. С. Воронцова: "Весьма секретно".

2. Имя генерал-маиора не означено в нашей рукописи, которая не подлинная, а список. П. Б.

Текст воспроизведен по изданию: Разговор Сафонова с императором Николаем Павловичем // Архив князя Воронцова, Книга 38. М. 1892

© текст - Бартенев П. И. 1892
© сетевая версия - Тhietmar. 2021
©
OCR - Karaiskender. 2021
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Архив князя Воронцова. 1892