НИКОЛАИ Л. П.

ДНЕВНИК

КАВКАЗСКАЯ СТАРИНА.

(Материалы для истории кавказской войны)

(Выписки из дневника генерал-адъютанта барона Леонтия Павловича Николаи).

IV.

1851 г.

Зимняя экспедиция 3 января — 1 марта.

После зимней экспедиции 1849 года, описанной в последней главе, барон Л. П. Николаи, в начале марта, отправился в Петербург, куда его призвали обязанности звания флигель-адъютанта Его Величества; в том же году он принял участие в венгерской компании, подробное описание которой, помещенное в дневнике, составит предмет особого издания. Затем, по ходатайству главнокомандовавшего, покойного князя М. С. Воронцова и с [2] соизволения Государя Императора, барон Николаи, весною 1850 года, возвратился на Кавказ, в чине подполковника и был вскоре назначен к командованию 3-м баталионом Кабардинского генерал-адъютанта князя Чернышева полка, а в 1852 году командиром того же полка. С этого времени и по 1857 год, когда он сдал этот полк князю Святополк-Мирскому, он, живя в Хасав-Юрте, участвовал во всех тех военных действиях, в которых кабардинцы постоянно отличались. По сему, начиная с настоящей главы, дневник барона Л. П. Николаи, за этот период времени, делается некоторым образом историею Кабардинского полка. Издание следующих за сим отрывков да будет храбрыми его боевыми сподвижниками принято как дань теплой любви, которую он не перестал к ним питать, и того восторженного уважения, которое ему внушали их примерные боевые достоинства. [3]

__________

3 января, в Грозной. Колонна наша, под начальством полковника Майделя (командира Кабардинского полка), в 8 часов утра, собрана на правом берегу Сунжи. Баталион мой занимает обе цепи, правую и левую, 1-й баталион в авангарде, 4 в арриергарде. Огромный обоз. Генерал Козловский 1 опередил нас с кавалериею. За ущельем Хан-Кале делается привал. Погода прекрасная, хотя немного пасмурная. Около 3 1/2 часов по полудни мы приходим в Воздвиженское. Колонна с войсками из Владикавказа, под начальством барона Вревского, прибыла уже утром. Я с большим удовольствием встретился с бароном Ипполитом Александровичем, Бартоломеем 2, Веревкиным, полковником Опочининым, князем Мирским. [4]

4 января. До 6 часов утра я получил приказание послать 2 роты моего баталиона за мост, чтоб прикрыть переход обоза. После 9 часов весь отряд собран по ту сторону реки; он состоит из трех баталионов Кабардинского полка, 2 1/2 баталионов Навагинского, 1 1/2 баталиона Тенгинского, одной роты стрелков Грузинского полка, одной роты сапер, четырех эскадронов драгун Нижегородского полка и пяти сотен казаков с ракетными командами, независимо таких же команд, состоящих при пехотных полках (это первый раз, что ракеты имеются при пехоте). Наконец 24 орудия, из которых 12 батарейных. Генерал Козловский начальствует над отрядом; барон Меллер-Закамельский исполняет при нем обязанность начальника штаба, князь Барятинский командует всею пехотою; генерал Крюковской, атаман линейного войска, всею кавалериею; полковник Опочинин артиллериею; генерального штаба [5] подполковник Дрейер исполняет обязанность отрядного квартирмейстера, а капитан Юргенсон — дежурного штаб-офицера. Отслужено молебствие. Отряд выступает и направляется по левому берегу Аргуна, вдоль самой реки, прикрываясь с правой стороны возвышенностию, которая тянется параллельно реке. Кавалерия и первый наш баталион составляют прикрытие, идя по вершине этого возвышенного берега. Погода великолепная. Любители охоты находят случай поохотиться на кабанов и зайцев. Берег Аргуна здесь совершенно открытый, несколько далее, за прошлогодним лагерным местом, начинается лес. Пройдя еще две или три версты, отряд останавливается. Лагерь располагается двумя частями: одна — на вершине уступа, другая — между уступом и рекою; в первой — три Кабардинские баталиона и вся кавалерия, во второй — остальная часть отряда. Лагерь имеет кругообразную форму, при 280 саженях в диаметре. Только немногие неприятельские [6] пикеты были замечены. Поднявшись на вершину холма, который находился в черте лагеря, можно, с помощью подзорной трубы, различить неприятельские укрепленные линии, которые устроены во всю ширину просеки, прорубленной в прошлогоднюю экспедицию; видна непрерывная нить туров. С обеих сторон укрепления тянется лес, но неприятеля нигде не видно. Перед верхним лагерем и до самых неприятельских линий обширная поляна, версты 3 шириною; невыгода этой местности — это отдаление от реки, по крайней мере, на 2 1/2 версты. Нижний лагерь расположен в лесу, который тянется по берегу Аргуна.

5 января. Мой баталион назначен на рубку леса между нижним лагерем и рекою. Полковник Веревкин командует колонною, которая состоит из четырех баталионов; я занимаю левую цепь. Рубка начинается в 8 часов утра и продолжается после заката солнца; довольно большая просека проделана. Пока мы занимались [7] рубкою, генерал Козловский, с частью кавалерии предпринял нечто в роде рекогносцировки, не приблизившись, однако, к неприятельским линиям.

6 января. Праздник крещения и праздник нашего полка и нашей 10-й роты. В 10 часов богослужение, после того завтрак в 10-й роте. В час большой обед у полкового командира Майделя, на котором присутствует начальник отряда, весь генералитет и все офицеры полка; вся компания очень весела — и после обеда, по обычаю, всех подкидывают, песенники поют без умолка, генерал Козловский, как бывший командир полка, принимает в празднике самое радушное участие. Вечером мы узнали, что на следующий день колонна, под начальством отрядного начальника, пойдет на рубку леса; полагают, что цель есть взятие неприятельских линий; я сожалею, что моему баталиону не приходится участвовать.

7 января. Мне совершилось 31 год; [8] увы! Я очень удивляюсь, что неслышно никакой перестрелки по направлению, куда двинулась колонна. В 11 часов утра генерал Козловский возвращается с кавалериею, и мы, к немалому удивлению, узнаем, что гора разрешилась мышью. Пройдя 5 или 6 верст по направлению к лесу, на левой стороне неприятельских линий, удостоверились, что то, что издали казалось сплошным лесом, были незначительные перелески не более 1/2 версты ширины, разделенные еще широкою просекою. Перейдя затем лесистый овраг, который представлял единственное естественное препятствие, отряд вышел на огромную шалинскую поляну. Таким образом, не встретив почти никакого леса, вся неприятельская линия была обойдена с тыла. И ни одного неприятеля не было видно! Так вот эти огромные препятствия! — результат просто смешной. Пехота, под начальством полковника Серебрякова, была оставлена на месте, а отрядный начальник [9] возвратился с кавалериею. В 2 1/2 часа по полудни колонна возвратилась, и мы узнали, что пока она рубила лес в лесистом овраге, около десятка неприятелей показались — по ним открыли огонь.

8 января. В 5 часов утра колонна, под начальством князя Барятинского, в сборе: она состоит из 1-го и 3-го баталионов Кабардинских, двух баталионов Навагинских, одного баталиона Куринского полка, стрелковой и саперной команды при 12 орудиях; кроме того, вся кавалерия под командою генерала Крюковского. Мы выступили еще в сумерках и направились налево от лагеря. Около 3 верст мы шли по открытой поляне, затем следуют перелески, которые постепенно сближались; но просека везде довольно широка и лес по обе стороны не густой. Говорят, что просека эта была проделана еще генералом Ермоловым и это весьма вероятно, ибо видны следы крупного и заветного леса. Генерал Козловский и барон [10] Меллер-Закамельский прибывают к колонне. Порядок марша был следующий: в авангарде и в арриергарде — по одному баталиону Навагинского полка, Куринский баталион занимал обе цепи, а наши два баталиона составляли резервы двух цепей: 1-й — правой, 3-й — левой цепи. Вся кавалерия шла в голове колонны. Мы достигли маленькой реки Шавдонки, которая на картах значится под названием Басс; через нее был устроен маленький мост. Налево, между двумя перелесками виднелась большая поляна, на дальней оконечности которой, близь опушки леса, стояла неподвижно довольно значительная партия неприятельской конницы; из нее отделились только некоторые разъезды. Перед нами, направо, открылась обширная шалинская поляна. После перехода через реку мы взяли дирекцию направо и, обогнув оконечность перелеска, который нас отделял от просеки, прорубленной в прошлом году,— мы, повернув круто направо, [11] увидели в тылу нашем знаменитые неприятельские линии, о которых целый год было говорено, и которые считали неприступными. Пока колонна совершала полуоборот направо, направляясь к линиям, кавалерия была выдвинута на поляну; она обязана была удерживать неприятельские партии, число коих увеличивалось. Цель эта была достигнута, ибо мы приступили к укреплению, не встретив ни одного неприятеля. Мы теперь подвигались тремя колоннами; 2 баталиона Навагинцев с саперами направились на центр линий, 1-й баталион Кабардинский с двумя ротами Куринцев на правый фланг, а мой баталион с двумя остальными Куринскими ротами на левый фланг. Нельзя было не удивиться тщательности, с которою это укрепление было воздвигнуто; непрерывная линия туров шла во всю длину парапета; глубокий ров имел такие крутые откосы, что невозможно было его перейти, так что если бы пришлось атаковать с [12] фронта, то он бы представил препятствие непреодолимое. Вся линия, пересекавшая просеку, во всю ее ширину, была прямая с двумя бастионами на оконечностях; с левой стороны, с которой я подошел, было за бастионом еще особое продолжение, которое составляло фас чего-то в роде отдельного редута, окруженного хотя и не широким, но все-таки трудно переходимым рвом и маленьким парапетом с живою над ним изгородью. Все стороны этого редута были заняты навесами из древесных сучьев, вероятно, приют для гарнизона и лошадей; маленький добавочный бастион, на левой оконечности этого продолжения, составлял еще особую фланговую оборону; он упирался в самый лес, был закрыт в горже и окружен рвом, в котором оказалась замерзшая вода; сия последняя была проведена посредством другого рва, также широкого, хотя и менее главного, составляя как бы продолжение сего последнего; [13] второй этот ров тянулся так далеко в лес, что я конца его не мог видеть. Наконец третий ров, проведенный перпендикулярно к двум первым, шел по опушке леса. Все эти работы, замечательно хорошо соображенные, были произведены в глинистом грунте, смешанном с мелким булыжником, который теперь от действия мороза приобрел крепость как бы одной скалистой массы. Две роты Куринские, находившиеся при моем баталионе, составили цепь в лесу, опираясь правым флангом ко рву, и заняли маленький оконечный бастион; с своим баталионом я занял главный бастион, и мы тотчас приступили к засыпке рва, для установления свободного через него прохода; я избрал для этого входящий угол бастиона к главной линии — трудность работы была в начале огромная: и топор, и лом были бессильны против этой, от мороза окаменелой земли; я назначил для работ 8 и 9 роту, поставил 3-ю с [14] одним орудием для прикрытия, по направлению просеки, обращенному к неприятелю, а 7-ю в самом бастионе, с другим орудием. Между тем была сделана ошибка — кавалерия была отодвинута от передового поста, который она занимала, отделяя нас от неприятеля и приближена к нашей позиции. Неприятельские партии немедленно стали собираться к нашему правому флангу, и скоро оне, в значительном количестве, начали стягиваться, выходя из-за оконечности леса в конце правой стороны просеки. С моей позиции я только мог видеть издалека — как эти массы прибывали. Только впоследствии, когда уже слышались пушечные выстрелы, я узнал, что было хорошее кавалерийское дело. Когда неприятель, под начальством Гаджи-Мурата и Гайтемира, собрался в достаточном количестве, он стал смело подходить к нашей кавалерии. Генерал Козловский тогда поручил атаману наказать его за такую смелость; генерал [15] Крюковской двинулся сперва рысью с 4 орудиями (батарея Есакова) и с ракетною батареею под начальством г. Тришатного, имея 4 эскадрона драгун в центре, 4 сотни на флангах, одну в резерве, артиллерию в промежутках; потом кавалерия, развернувшись, пустилась марш-маршем, ракетная команда впереди успешно пускала ракеты и артиллерия стреляла картечью. Эта неожиданная атака заставила неприятеля пошатнуться, но он еще не был опрокинут — его численное превосходство было так велико, что он стал огибать наш правый фланг. К счастию, в предупреждение этого, были двинуты 2 батарейные орудия (батареи Ермолова) с двумя ротами Навагинцев, которые под прикрытием небольшого леса могли приблизиться к левому неприятельскому флангу на расстояние менее ружейного выстрела, столь близкое, что в первую минуту Ермолов призадумался открыть огонь, опасаясь — не наши ли это казаки. Четыре картечные [16] выстрела сбили неприятельские массы, которые рассеялись в разные стороны. Шамиль был свидетелем этого дела, находясь в недалеком расстоянии; говорят, что он имел с собою несколько орудий, которые однако не решился выдвинуть. Пока происходило это кавалерийское дело, партия неприятельской пехоты скрытно подошла лесом к моему левому флангу, и вскоре с двумя Куринскими ротами началась очень живая перестрелка, при этом ранено 4 или 5 человек; неприятель мог смело подходить, ибо был прикрыт рвом, который тянулся в лес. Видя трудное положение Куринцев, я повел свою 7-ю роту в подкрепление им,— цепь Куринская подвинулась вперед с криком ура, но неприятель, рассчитывая на трудность перехода через ров, мало был этим смущен; однако, я решился перейти ров, хотя это было нелегко, и быстро двинулся в лес; неприятель не устоял и перестрелка тотчас окончилась. После кавалерийского дела [17] и этого маленького эпизода, мы спокойно продолжали свои работы и неприятель уже не пытался нас тревожить. К 3 часам по полудни были окончены три перехода через ров: один большой в центре и один на каждом из флангов,— затем мы без выстрела оставили позицию. Так совершилось занятие этих знаменитых укрепленных линий; когда подумаешь о всех затруднениях, к которым готовились, то нужно удивиться, что все обошлось так счастливо, с потерею всего 11-ти раненых. Нельзя при этом не отдать должной дани справедливости распоряжениям начальников, благодаря движению, которым мы обошли укрепленную позицию и удачному действию кавалерии, в особенности драгун, которые внушают неприятелю необыкновенный страх — сей последний не мог ничего предпринять! Шамиль и К°, вероятно, очень досадуют. Мы все возвратились в лагерь в очень хорошем расположении духа. [18]

9 января. Генерал Крюковской начальствует колонною, которая идет, чтобы продолжать начатую вчера работу разорения линии; ему пришлось только выпустить несколько пушечных зарядов против некоторых незначительных неприятельских партий.

10 января. День отдыха — я дежурным по отряду. Мирский отправляется в Тифлис с донесением к главнокомандующему.

11 января. Колонна в составе 5 баталионов с 2 эскадронами драгун и двумя сотнями казаков, под начальством барона Вревского, отправляется на рубку; мы идем прямо к неприятельским линиям и не застаем никого. Мы рубим лес направо; не могу не любоваться этою красивою местностию, совершенно напоминающею английский парк. Несколько неприятельских партий показываются на близком расстоянии, но пушечные выстрелы их удерживают. Барон Вревский делает [19] рекогносцировку вперед с 2 баталионами и с кавалериею; рубка производится очень усердно, мы возвращаемся в лагерь к 4 часам по полудни. Идет небольшой снег.

12 января. Полковник Серебряков идет на рубку леса с четырьмя баталионами.

13 января. 1-й и 3-й баталионы Кабардинские идут в лес, под начальством полковника Майделя; мы производим рубку около редута Талгика, на правой оконечности линий. Неприятель, в первый раз, действует артиллерийским огнем из двух орудий; у нас убиты две лошади; потеря неприятеля состоит из нескольких человек и лошадей; мы возвращаемся без бою.

14 января. День отдыха.

15 января. Полковник Веревкин командует колонною; она рубит лес налево от оконечности укрепленной линии. Слышна канонада, у неприятеля одно орудие сбито. Назавтра обещают дело. [20]

16 января. Колонна из 5 баталионов, в том числе и командуемый мною, под начальством князя Барятинского; генерал Крюковской командует всею кавалериею. Мы выступаем в 6 ч. утра, доходим до конца просеки и приступаем к рубке леса по левую сторону; мой баталион занимает с этой стороны цепь; мой правый фланг опирается к извилистому оврагу. Кавалерия располагается около 300 саженей впереди, на правом берегу Шавдонки (Басса); один баталион Куринский, командуемый Бартоломеем, подкрепляет кавалерию. С 9 часов довольно значительные неприятельские массы тянутся к нашему правому флангу. Накануне было решено рубить лес с правой стороны, но вследствие удостоверения лазутчиков, что неприятель соорудил там огромный ретраншамент, в форме подковы, который упирается к густому лесу и в котором может укрываться значительная пехота и кавалерия с 6 орудиями, князь Барятинский [21] и генерал Крюковской убедили генерала Козловского изменить план работ и назначить рубку с левой стороны. В 11 часов неприятель открыл огонь из 4 или 5 орудий, поставленных в полукруг против головы нашей колонны. Большое количество ядер, направленных преимущественно против кавалерии, долетали и до нас. Мы ежеминутно ожидали, что кавалерия будет атаковать неприятеля, или по крайней мере, подвинется вперед, чтобы заставить его орудия отдалиться; к этому предположению приводило еще и то обстоятельство, что генерал Крюковской приказал устроить чрез Шавдонку мост из фашинника. Вместо этого кавалерия оставалась неподвижною — это тем менее можно было объяснить, что таким образом, вместо пользы, она приносила вред, ибо, оставаясь так близко от колонны, она привлекала на нее все действие неприятельской артиллерии. Это обстоятельство может служить новым доказательством той истины, [22] насколько не выгодно при действиях военных одновременное начальствование двух генералов, имеющих одинаковое старшинство. Князь Барятинский, из уважения к атаману, предоставил ему действовать по ближайшему усмотрению; атаман же, в свою очередь, по-видимому, ожидал приказания, чтобы атаковать; если б он был младший чином, то князь Барятинский, признавая пользу атаки, не стесняясь, приказал бы ее произвести. Между тем мы продолжали усердно рубить лес. Около 2 часов началось отступление. При значительном загромождении просеки пехотою, кавалериею и артиллериею, неприятель, поставив два орудия около опушки и стрелков за рвами укрепленных линий, мог бы нанести нам значительную потерю; вместо этого он удовольствовался высылкою большого количества конных, которые джигитовали на малый ружейный выстрел от колонны под учащенным нашим картечным огнем; вместе с тем [23] густые массы держались опушки леса и редут Талгика наполнился как муравейник. В это время наши ракеты действовали отлично: распределенные в две большие батареи по обе стороны средней бреши, проделанной в укрепленных линиях, оне посылали в редут непрерывные огненные снопы, производя там большое замешательство. Благодаря этому, колонна могла беспрепятственно пройти через узкие проходы в неприятельских укреплениях, и только в то время, когда цепь Куринская, которая замыкала шествие, была уже вне выстрела крепостных ружей, неприятельские массы, с огромным количеством значков, заняли бывшие линии и открыли учащенный, но совершенно безвредный ружейный огонь, ибо только один куринский солдат был контужен. Вся наша потеря в этом деле была самая незначительная, неприятель же имел, по доставленным сведениям, более 20 убитых и много раненых. Шамиль, [24] который присутствовал при всем этом, был, говорят, очень недоволен нерешимостию своих и огорчен потерею, им понесенною; мы же с своей стороны могли быть вполне довольны этим днем — в особенности же он был счастливым для Бартоломея, который был в первый раз в огне и занимал довольно опасное место, а во время отступления под ним была ранена лошадь и шинель его была прострелена несколькими пулями.

17 января. Полковник Серебряков идет с 4 баталионами на рубку леса вправо от редута Талгика. Около того времени, когда ему приходилось возвращаться, мы вдруг услышали в том направлении усиленный пушечный и ружейный огонь; мы поспешили на холм, в лагере, с подзорными трубами, чтобы увидеть что происходило. Генерал Козловский прислал приказание двум эскадронам драгун и двум или трем сотням казаков идти на встречу колонне, но это было [25] немного поздно: оказалось, что неприятель наседал на отступавшую колонну с орудиями и с многочисленною кавалериею; потеря наша дошла до 30 человек. Нельзя не сожалеть, что кавалерия не была употреблена и раньше и с большею спешностию, но это общая слабость всех кавалерийских офицеров — чрезмерно жалеть лошадей; насколько такая заботливость разумна в известной степени, настолько она бывает преувеличена, когда теряется из вида, что лошади суть все-таки ничто иное, как военная машина, и что жизнь людей, дороже жизни лошадей. Вечером Барятинский и Веревкин уехали в Воздвиженское.

18 января. Барон Вревский ведет колонну из 5 баталионов, в том числе 3-й и половина 1-го баталиона Кабардинские, а также Куринский баталион Бартоломея; велено возможно более разорить неприятельские укрепленные линии. Я опять назначен с своим баталионом на левую оконечность; 6 рот Куринцев, под начальством полковника [26] Серебрякова, имеют на правой оконечности разрушить редут Талгика. С начала неприятель не показывался, но около 11 часов несколько ружейных выстрелов раздалось близь опушки леса; вслед затем неприятель открыл огонь из трех орудий; он преимущественно его направлял против центра нашей позиции, где один баталион Навагинский прикрывал работы, находясь по ту сторону извилистого оврага, а один линейный баталион и 2-я рота наша с саперами были заняты на вале расширением бреши. Наша 3-я рота с двумя орудиями занимала промежуток между Навагинцами и мною. Только несколько ядер долетели до нас, но за то мы подвергнулись сильному ружейному огню из опушки леса; пули направо и налево свистали безостановочно. Прапорщик Чернявский был ранен возле меня в ляшку, 2 артиллериста и 2 карабинера моих также были ранены; к счастью, карабинеры лежали частию во рву, который со стороны [27] опушки прикрывал линии, частию за срубленными деревьями, а посему неприятельские выстрелы были направлены преимущественно против артиллеристов и офицеров. Однако, благодаря непрестанному картечному огню, неприятель с этой стороны был удержан на расстоянии; хотя, как я в последствии узнал, значительные массы его направились к нашему флангу. В центре позиции несколько Навагинцев были ранены ядрами. Но на правом фланге дело не обошлось так благополучно: до 1 часа пополудни там не было ни одного раненого, как вдруг неприятель открыл адский огонь, в особенности против 2 роты Куринской (барон Швахгейм) и 3-й (капитана Чеснокова). Оказалось, что первый баталион несколько слишком растянулся по опушке за оконечностию рва и что полковник Серебряков не поддержал себя артиллериею. Говорят, что нападение было сделано Салатавским наибом Абакиром, под начальством [28] которого состояло еще несколько наибов, и что он поклялся уничтожить какую-нибудь часть нашей колонны. В продолжении не более как 20 минут, из второй роты выбыло 4 человека убитых и 25 раненых и контуженных, в числе коих несколько тяжко раненых; третья рота также пострадала. Всего первый баталион Куринский потерял до 50 человек, из коих 25 контуженных, в том числе сам Бартоломей, пулею в ключицу; и он и все его подчиненные вели себя отлично. Не задолго перед этим генерал Крюковской с кавалериею был выдвинут к средине просеки, и хотя он не предпринял никакого движения, но присутствие его, вероятно, воспрепятствовало неприятелю приблизить к нам свои орудия. Началось отступление; я совершил его благополучно, пользуясь завалом; я расположил за ним 9-ую роту, которая пропустила орудия, отступавшие медленно на отвозах и беспрестанно стреляя, 3-я карабинерная их [29] прикрывала. Когда они были в достаточном расстоянии, то 9-я рота быстро отступила, прикрываемая седьмою. Вслед за сим вал покрылся густою массою неприятеля, который открыл сильный огонь, но без всякого вреда. Между тем наш центр и правый фланг также совершали свое отступление — первый несколько приостановился, чтобы осыпать неприятеля ракетами; сей последний довольно медленно выдвинул два орудия, так что мы уже были вне выстрела их. Лазутчики сообщили, что с левого нашего фланга у неприятеля было 7 убитых, а с правого — только 3,— кроме того, что наиб Гойтемир был контужен ядром в живот, так что его кинжал и пистолет были изломаны, а наиб Шатойский был тяжело ранен.

19 января. Полковник Майдель идет в лес по направлению к редуту Талгика; отступление его совершилось благополучно и у него было всего 5 раненых. Барятинский возвращается из Воздвиженского. [30]

20 Января. Утром густой и сырой туман; я участвую в колонне из 4 баталионов, под начальством полковника Веревкина, и нахожусь в авангарде с 4-мя батарейными орудиями. Мы выступаем в 6 часов утра; темнота, усиленная туманом, была так велика, что за 10 шагов впереди ничего не было видно,— так что некоторое время мы блуждали, не находя дороги. Я занял с авангардом редут Талгика; рубка производится несколько позади, в перелесках. Полковник Веревкин довольно рано приказал мне оставить мою позицию, и поэтому неприятель не успел нас беспокоить; мы отступили на 3/4 версты назад, чтобы вырубить один отдельный лесок. Тогда неприятель занял вал; производится канонада. Мои орудия были так удачно поставлены, что в моем баталионе не было ни одного раненого, в Тенгинском баталионе 5 человек легко раненых.

21 января. Воскресенье; распутица при [31] пасмурной погоде. Генерал Козловский с кавалериею отправляется для осмотра произведенной до сих пор рубки; я сопровождаю его.

22 января. Полковник Серебряков идет на рубку вправо между оконечностию укрепленной линии и дорогою из Артага в Зурман-Юрт. Он встречает огромный завал, который неприятель устроил в эти последние дни, дабы преградить эту дорогу. Не найдя никого для охранения завала, он большую часть его разрушает и затем отступает, чтобы приступить к рубке. Между тем неприятель значительными массами собрался; открылся артиллерийский и ружейный огонь. Около 1 часа колонна возвратилась с потерею 2 убитых (в том числе юнкер Куринского полка Шидловский) и 18 раненных. Вечером узнаем, что наиб Чохский убит и что у неприятеля довольно значительная потеря.

23 января. Полковник Майдель ведет [32] колонну, мой баталион участвует; мы выступаем в 6 часов утра. Погода прекрасная. Мы направляемся рубить лес налево от оконечности неприятельского укрепления. Расположив свой баталион я отправился к 8 роте, которая занимала цепь возле 1 карабинерной, под начальством Властова 3. Неприятель показался только около 10 часов; он установил три орудия; самый сильный огонь его производился из редута Талгика. Вскоре несколько выстрелов, направленных против 1 баталиона Кабардинского, указывают нам, что он в нашем соседстве,— вслед затем открывается сильный огонь в обеих цепях наших; вдруг я вижу, что моя 8 рота бросилась вперед с криком ура! Я только успел ее догнать; оказалось, что три неприятеля были убиты около одного большого дерева, и что люди наши хотели захватить тела их; [33] неприятель успел убрать двух, но третий остался в руках наших — это был тавлинец; он еще дышал. Я очень был недоволен Белецким за такое неуместное увлечение — и привожу роту назад на ее место. Некоторое время огонь неприятельский притих, но потом опять возобновился. Не помню о чем я размышлял, неосторожно прохаживаясь перед цепью; вдруг я почувствовал сильный удар в шею, от которого сперва пошатнулся, а потом упал; я чувствую, что я ранен — мне кажется, что у меня шея прострелена, при этом я не в состоянии выговорить ни одного слова. Зная насколько подобная рана опасна, я предполагаю, что жизнь моя в опасности и поручаю душу свою Богу. Добрые мои солдаты приподняли и повели меня под руки; я ступаю довольно твердо; меня отводят к опушке леса, где находилась 3-я карабинерная рота. Я очень тронут общим сочувствием, которое мне выражается; мне дали выпить немного [34] воды, и я очень успокоился, замечая, что вода не вытекает обратно из раны — пуля прошла слева направо через шею. Врач Комарецкий делает мне первую перевязку; меня посадили около дерева, пока принесли носилки, на которых меня отнесли к 1-му Навагинскому баталиону. После довольно долгого ожидания началось отступление, и меня понесли в лагерь; неприятель провожал нас пушечными выстрелами и несколько ядер ложатся по обе стороны моих носилок; один из офицеров 1 Кабардинского баталиона, Дюверри, также ранен пулею в плечо; один молодой артиллерийский офицер был убит наповал ядром; Белецкий также ранен в подошву, но легко. Приближаясь к лагерю, я увидел доктора Геймана, потом Барятинского, Вревского, и других, которые шли ко мне на встречу и выразили мне самое теплое, дружественное участие, которое меня глубоко тронуло. Когда меня принесли в мою палатку, доктор Гейман [35] зондировал рану и объявил, что опасности никакой нет. Я не могу достаточно благодарить Бога, который меня предохранил от такой явной опасности, ибо жизнь моя была на волоске, так как пуля прошла между дыхательным и глотательным каналом. Но я чувствую какое-то сдавление в горле, и боль при сильном кашле. Возвращаюсь к действию колонны: отступление совершено благополучно. Неприятель, увидев, что рубка прекратилась, хотел было сильнее наседать, но полковник Майдель вдруг приказал 1-му баталиону и полубаталиону 3 Кабардинцев перейти в наступление; они пошли на неприятеля с криком ура! и опрокинули его. Богданович, который командовал стрелковою командою, был оставлен в засаде; это еще более произвело смятения у неприятеля. Пользуясь этим, полковник Майдель быстро вышел из леса, удаляясь таким образом от укрепления. Неприятель опомнился только тогда, когда мы уже вышли [36] из опушки; он преследовал колонну сильным ружейным огнем, и в это время Белецкий был ранен. Вся потеря в нашем полку не превышала 13 человек.

24 января. Я провел предурную ночь, при постоянном нервном раздражении. Погода совершенно изменилась, зима установилась с морозом и снегом. Генерал Козловский идет сам в лес с кавалериею, которая разрушает редут, устроенный неприятелем на Шавдонке.

25 января. После поставленных вечером пиявок, я чувствую себя легче. Погода холодная. Полковник Веревкин идет в лес для рубки.

26 января. Кашель меня очень беспокоит и я чувствую сильное раздражение в горле. Князь Барятинский идет в лес, вся кавалерия, под начальством атамана, его сопровождает, и располагается на Шавдонке. Неприятель, который ее с начала не заметил, подвез влево орудие и поставил его в овраге по сю [37] сторону Шавдонки. Вдруг он увидел нашу кавалерию и поспешно отвез свое орудие по дну оврага; к сожалению, это не было замечено, и он успел таким образом переправить его выше через реку. Кавалерия пошла в атаку и рассеяла несколько скопищ; потеря наша, в этот день, была всего 8 человек.

27 января. Барон Вревский пошел в лес с одною пехотою. Получается известие, что Гаджи-Мурат ушел с 1200 человеками отборной конницы; но неизвестно куда он направился. В 2 часа по полудни меня увозят в Воздвиженское. Доктор Гейман и добрый мой приятель Бартоломей мне сопутствуют. Я с некоторым удовольствием помещаюсь в комнате, в доме барона Меллера.

28, 29, 30, 31 января. Дни проходят весьма однообразно, рана имеет свой правильный ход.

1 февраля. Мы получаем через прибывших татар первое известие о [38] неудачном набеге полковника Слепцова в окрестностях аула Шалай. Из лагеря мы узнаем, что под редут Талгика подвели мину, и что при взрыве оной убито 9 или 10 чеченцев и взят один пленный; но с нашей стороны Навагинского полка маиор Запольский убит ядром и капитан Нордштейн ранен пулею в ухо. Вечером я обрадован приездом барона Вревского.

2, 3 февраля. Получены точные сведения из Урус-Мартана о набеге полковника Слепцова; бедный полковник Герман, комендант Ачхоевский, убит. Видно, что полковник Слепцов был введен в обман своим переводчиком или своими вожаками, которые завели его в ужасную трущобу. Неприятель, который был предупрежден и ожидал его в засаде, внезапно бросился в шашки. Полковник Герман, желая воодушевить своих людей, бросился вперед, но был схвачен двумя неприятелями, которые его убили; потеря [39] была значительная, в особенности в линейном баталионе, но полковник Слепцов, по показанию всех, сделал чудеса храбрости, чтобы восстановить дело и вырвать у неприятеля тело полковника Германа. Вечером капитан Нордштейн прибывает с оказиею; он отделался потерею кончика уха, который оторван пулею. Мое выздоровление подвигается правильно.

20 февраля 4. Генерал Козловский, прибыв из лагеря, сообщает мне радостное для меня известие, что в этот самый день барон Вревский нанес чувствительный удар неприятелю. Во время рубки леса он предпринял усиленную рекогносцировку к подошве горы. На обратном пути наш передовой разъезд, из [40] линейных казаков, чуть-чуть не захватил в плен наиба Талгика, который с 5 или 6 человеками осматривал местность, чтобы установить свои орудия, и который принял наших казаков за чеченцев. Он сам с трудом спасся и только благодаря тому, что казаки не знали его, но из сопровождавших его один был убит, а двое взяты в плен. Когда началось отступление колонны, по окончании рубки, барон Вревский заметил, что влево от него (там, где 16-го числа была правая оконечность моей цепи), неприятельская партия, из пехоты и кавалерии, перешла Шавдонку и направлялась к лесу, вероятно, с намерением, по обыкновению своему, занять во время нашего отступления, завал или лес. По-видимому, они не заметили нашу кавалерию, которая была скрыта от них выходящим в виде мыса леском. Не теряя ни минуты, барон Вревский приказал линейным казакам обогнуть мыс и атаковать неприятеля; [41] конница его спаслась за Шавдонкою; но пехота, отрезанная от своих, бросилась в близь лежащий небольшой лес. Тогда часть нашей кавалерии, спешившись, окружила лес с нашей стороны, драгуны к этому времени подоспели и вместе с остальною частью казаков, с противуположной стороны, выжидали выхода неприятеля из леса. В это время наша артиллерия удерживала неприятельскую конницу, которая пыталась идти на выручку своих. По-видимому, запертые в лес неприятельские пехотинцы совершенно растерялись; большая часть из них была порублена, насчитали 50 тел оставленных, взято много оружия, принесено около 36 неприятельских голов и 2, или 3 человека взято в плен.

28 февраля. Властов меня обрадовал приездом своим из лагеря, откуда он привел нам полковой обоз. Он привозит мне известие о блистательном деле, которое князь Барятинский имел вчера. [42] Он находился на рубке леса, имея с собою всю кавалерию под начальством подполковника Тихоцкого. Пока рубка производилась, князь Барятинский предпринял рекогносцировку на Мязинскую поляну с одним баталионом Навагинского полка и со всею кавалериею. На поляне он остановился для отдыха на холме. Вдруг заметили вдали неприятельскую колонну, идущую как бы по направлению из Герменчука. Оказалось, что Шамиль, узнав от лазутчиков будто бы генерал Козловский намеревается идти на Герменчук, держал там каждую ночь в готовности до 3 т. человек пехоты; а когда наша колонна приходила на место и приступала к рубке, то этот отряд выходил из Герменчука для других действий: через подзорную трубу можно было видеть, что неприятельская колонна состояла большею частью из пехоты, и что, судя по расстоянию (от 2 до 3 верст) она перешла уже реку Шавдонку (Басс) и довольно неосторожно растянулась [43] между речкою и нашим отрядом, вероятно, с намерением дойти до леса, который был вправо от нас. На вопрос подполковнику Тихоцкому — надеется ли он с кавалериею настигнуть эту колонну, сей последний ответил утвердительно, и тогда князь Барятинский немедленно дал приказание кавалерии двинуться и сам большою рысью поехал во главе ее; впереди шли казаки Горского полка, а за колонною 4 орудия конной батареи Есакова. Неприятельская пехота шла в некотором порядке, как бы по ротам, т. е., вероятно, посотенно, и перед каждою сотнею был начальник верхом. Этот порядок, называемый по-татарски низам, был недавно введен Шамилем, чтобы подражать нашей регулярной пехоте. По моему мнению, это нововведение весьма неразумно, ибо лишает горцев одного из главных их достоинств, этой необыкновенной расторопности и подвижности, столь важной в лесной войне, и при которой каждый горец с [44] замечательною ловкостью умеет пользоваться местностью и действовать отдельно. Уже артиллерия, которую Шамиль завел, очень испортила чеченцев, заставляя их держаться в массах, под огнем наших орудий и не дозволяя уже им, как прежде, в рассыпную, беспокоить нас в лесах; но если еще вздумают обращать их в регулярную пехоту, то это значит действовать в наших интересах и готовить верную жертву для наших войск.

По мере приближения нашей кавалерии заметно было, что порядок неприятельского шествия расстраивался и что вся масса стремилась достигнуть речки Басса; но уже первая наша сотня их настигала. Между тем неприятельская конница, составляя отдельный отряд и желая выручить пехоту, попробовала атаковать во фланге нашу кавалерию; около небольшого леса, направо от нас, конница эта развернулась с большим числом значков. Тогда капитан Есаков, с поразительною быстротою, [45] выдвинул свои орудия, снял их с передков и открыл по неприятельской коннице картечный огонь; неожиданность этого нападения подействовала так сильно, что вся эта масса конницы в один миг, повернула назад и обратилась в бегство; две сотни казаков были отделены для преследования ее; при этом порубили несколько человек. В это время главная атака нашей кавалерии продолжалась с полным успехом; панический страх овладел неприятельскою пехотою, которая превратилась в стадо баранов, бегущих по открытому месту, которых рубили без всякого с их стороны сопротивления, казаки и драгуны, в большом воодушевлении, беспощадно действовали шашками. Князь Барятинский, который не отставал и, конечно, разделял и общее увлечение, не терял однако из вида, что подобное преследование в местности мало известной не лишено и риска, если бы встретилось неожиданное препятствие. Уже перешли речку Басс [46] вместе с неприятелем, с которым наши казаки и драгуны смешались, рубя направо и налево, и все продолжали скакать. Наконец, и не без большого труда, удалось остановить эту упоенную победою массу кавалерии. Приказано было отступить, когда вдруг заметили, что одного эскадрона драгун (князя Чавчавадзе 5) недоставало и нигде его не было ни видно, ни слышно. Подполковник Тихоцкий, с некоторым смущением, доложил об этом князю Барятинскому — можно себе вообразить изумление сего последнего. Немедля решено идти отыскивать пропавших, хотя бы и пришлось пройти до Куринского укрепления; уже началось движение вперед, как вдруг появился эскадрон, большая часть людей без фуражек, но все с торжествующими лицами и с окровавленными шашками; оказалось, что, увлеченный своею пылкостью, эскадрон этот [47] преследовал неприятеля в самый лес, продолжая все рубить его. Князь Барятинский благодарил людей, но сделал строгое замечание князю Чавчавадзе; после чего и его благодарил. Потеря неприятеля была огромная; на следующий день узнали, что подобрано до 276 тел, что Шамиль сам выехал с арбами, чтобы собрать убитых, которые все были тавлинцы; в наш лагерь привезено 30 голов неприятельских, 150 ружей, огромное количество шашек, кинжалов и т. п. и взято 5 пленных. С нашей стороны был 1 убитый и 11 раненных, все холодным оружием. Давно не припоминали такого поражения неприятеля; поэтому можно себе представить, какой восторг это дело произвело в лагере; все окружали князя Барятинского, поздравляли его, предсказывая самые блестящие награды. Вероятно, были в глубине некоторых сердец и завистливые чувства — таков уже человек: чужой успех не всеми легко переваривается. [48]

Я преисполнен радости от этого рассказа Властова и особенно счастлив, что такое блистательное завершение экспедиции выпало на долю Барятинского.

1 марта. Роспуск отряда: кавалерия и Кабардинский полк идут прямо на Грозную, баталионы Навагинские направляются через Умахан-Юрт, под начальством полковника Карева,— одни только Куринцы с бароном Меллером приходят в Воздвиженское; с ними же и мой приятель Бартоломей. Совершенная зима — утром было 12° мороза в лагере, снег лежит повсюду.

И мне дозволено выехать; поблагодарив отличного доктора Рацкевича за его попечение, я, около 1 часа пополудни, вместе с Бартоломеем, выехал в коляске. Мы шли с баталионом полковника Ляшенко к Урус-Мартану, где я застаю Мирского. От него я узнаю, что генерал Козловский еще успел сделать, перед роспуском, рекогносцировку к Герменчуку; [49] они дошли до того места, где генерал Галафеев, окруженный со всех сторон неприятелем, в начале сороковых годов, должен был оставить свой лагерь. Теперь же, не смотря на все приготовления, неприятелем сделанные, и на трудную местность — не было ни одного выстрела: таково было впечатление, произведенное делом 27 февраля; все лазутчики показали, что тотчас после претерпенного поражения большая половина Тавлинцев, не ожидая разрешения Шамиля, разошлась по домам, и что сей последний, дабы спасти значение своей власти, распустил слух — будто это случилось с его ведома и дозволения.

Как жаль, что при таких выгодных обстоятельствах нужно прекратить военные действия и распустить отряд!

Перепечатано из № 95 и 96 газеты «Кавказ».


Комментарии

1. Викентий Михайлович Козловский — ныне генерал-от-инфантерии, член комитета о раненых.

2. Иван Алексеевич Бартоломей, в последствии генерал-лейтенант, член совета наместника, скончался в 1870 году.

3. Георгий Константинович Властов — ныне ставропольский губернатор.

4. От 4 до 19 и от 21 до 27 февраля в дневнике не содержится никаких сведений, имеющих общий интерес, так как барон Николаи продолжал находиться в Воздвиженске для лечения от раны.

5. Князь Захарий Гульбатович Чавчавадзе — ныне генерал-маиор.

Текст воспроизведен по изданию: Кавказская старина. (Материалы для истории Кавказской войны). Выписки из дневника генерал-адъютанта барона Леонтия Павловича Николаи. Вып. 4. Тифлис. 1872

© текст - ??. 1872
© сетевая версия - Тhietmar. 2020
© OCR - Karaiskender. 2020
© дизайн - Войтехович А. 2001