МУРАВЬЕВ Н. Н.

ВОЙНА ЗА КАВКАЗОМ В 1855 ГОДУ

Отогнание турецких фуражиров. В самый день выступления обоих отрядов из лагеря при Бол. Тикмэ, 19-го июля, ген. Бриммер с утра послал начальника штаба своего с жалонерами для занятия мест при с. Команцур и дал им в прикрытие четыре сотни 1-го линейного казач. сборного полка Витгенштейна, две роты [194] стрелкового баталиона и восемь ракетных станков. В тоже самое время выехала из Карса партия турецких фуражиров, чтобы скосить луг расстилавшийся на низинах, впереди места накануне избранного Бриммером для своего лагеря. Обе команды неожиданно повстречались на спорном лугу. У турок было до 500 баши-бозуков. Две сотни казаков 1-го полка, соревнуя удали оказанной № 2-го полком 4-го июня под Карадагом, бросились на турок, врубились в них, опрокинули н погнали к укреплениям. Тогда появилась новая партия баши-бозуков, которая атаковала в левый фланг несшегося с казаками Витгенштейна, и последствия могли быть дурные, если бы неприятеля не остановили действием конно-ракетной команды Усова, поддержанной двумя другими сотнями того же сборного № 1-го линейного полка. Неприятель был сильнее нас, но увидя вступавшие уже в лагерь войска наши, он уклонился в свои окопы, оставив в руках наших 46 пленных и до 50 лошадей и быков. По показанию лазутчиков, турки потеряли в сем деле 6 человек убитыми и 20 ранеными. Наш урон состоял только из 4-х раненых и 2-х контуженных казаков. Известие о сем удачном деле, было в тот же день доставлено главнокомандующему в с. Тозанлы и вмиг разнесшись по всему лагерю, порадовало войска готовившиеся к дальнему походу и к встрече с неприятелем.

Унгернштенберг занимает Ардеган. В намерении обеспечить сколь возможно более, пребывание наблюдательного отряда под Карсом, главнокомандующий при выступлении своем за Соганлуг, предписал ген. Базину, заменившему в Ахалцыхе ген. Ковалевского, дабы он в случае, если бы местные обстоятельства позволяли, выступил с частию ахалцыхского гарнизона к Ардегану, для прекращения карскому гарнизону сообщения с сею крепостию, откуда доставлялось еще в Карс по частям продовольствие. Базину предоставлено было подвинуться к Карсу, на расстояние двух переходов от оного. Ему предшествовал, составленный около Ахалкалак летучий отряд бар. Унгернштернберга, о коем упомянуто в первом отделе сей главы. Отряд Унгерна, [195] состоявший из трех с половиною сотен донских казаков, пяти сотен милиции при четырех конно-ракетных станках, вступил в Ардеган 20-го июля, откуда вновь поставленные турецкие власти, едва успели убежать; с ними ускакала и вдова бывшего Ахмед-Паши Аджарского, собравшая 300 аджарцев с коими она спешила на помощь к Карсу. Барон Унгернштернберг успел захватить в Ардегане только письменные распоряжения местных чиновников для сбора милиций и 22 человека отправленных из Карса для возбуждения жителей к вооружению, что доказывалось найденными при них прокламациями карского начальства.

Отряд Базина и назначение его. Из Ардегана бар. Унгерн продолжал свое движение к Карсу, а вскоре после него Ардеган был снова занят ген. Базиным с двумя баталионами Белостокского пехотного полка, двумя сотнями донских казаков, одною сотнею осетинской конной милиции и одною сотнею карталинской пешей дружины, при четырех орудиях. Белостокские баталионы 13-й пехотной дивизии были полные; осетинская конная милиция, набранная на южном скате кавказского хребта, была замечательна по исправности своей и храбрости, подобно горской милиции находившейся в действующем корпусе, но отличалась перед нею большею покорностию, так как она состояла из христианского народонаселения. Грузинской местной пехоты было собрано в Карталинии две дружины, соответствовавшие по числу своему двум баталионам; оне находились около Ахалцыха. В прежние годы, пехота сия хорошо выдерживала перестрелку в местах пересеченных. Жители Ардегана приняли отряд Базина с полною покорностию и во все время пребывания войск наших в той стороне, были послушны и исполнительны, безвозбранно продолжая свою торговлю. С занятием Ардегана, пресеклись сообщения Карса с сею крепостию и с Батумом, откуда после того могли проходить только изредка, тайком, пешие люди. Базин, подаваясь вперед, направился через Джелаус в Заришатский санджак и остановился при с. Гюмбед, снабжая себя провиантом из Ахалкалак, восточною стороною Чалдырского озера, а [196] Унгернштернбергу приказано было войти в связь под Карсом с легким отрядом высылавшимся от ген. Бриммера к с. Мелик-Кёв, что за Карадагом. Находя однако же, что Базин слишком далеко отделился от Ахалцыха, главнокомандующий предписал ему отодвинуться ближе к пути своего отступления, предоставив ему избрать себе лагерное место в треугольнике, заключающемся между Ардеганом, Гюль-Верды и Омарага, не переходя сего последнего пункта. Базин избрал Омарага, где он служил опорою нашим летучим отрядам, огибавшим Карс, наблюдал за путями ведущими из Карса в Ардеган и держал последнее это место в страхе и повиновении. Сей новый эшелон, отчасти обеспечивавший также прямое сообщение наше с Ахалкалаком и Ахалцыхом, наблюдал разъездами своими за происходившим на отдаленных равнинах до подошвы Аджарских гор и доставлял собираемые оттуда через лазутчиков сведения о движениях и распоряжениях неприятеля в Ардануче, Батуме и в горах Аджарии. Вместе с тем, предоставлено было также Базину, не ожидая приказания, немедленно возвратиться в Ахалцых, если бы обстоятельства того потребовали. Поиск эсаула Нольде. Между тем, окрестности Карса не оставались без наблюдения с нашей стороны. К числу поисков того времени принадлежит смелый объезд кругом крепости, совершенный эсаулом Нольде в 36 часов времени с волжскою сотнею 1-го линейного сборного казачьего полка. Предприятие это с малым числом людей было отважно, потому что тогда еще мало знали местность за Карсом, равно как и неприятельские силы, которые можно было встречать в поле.

Поиск Бакланова 23 и 24 июля. 22-го июля, ген. Бриммер отправил Бакланова в поиск на северную сторону Карса с шестью сотнями казаков, горцами, и 8-ю конно-ракетными станками. Обойдя Карс с нагорной стороны, Бакланов, в ночь того же дня, прибыл к р. Бердыку и скрылся в ее лощине. 23-го числа, на рассвете, заметив вьючный транспорт, двигавшийся к городу по тропинкам, он поспешил к нему на перерез дороги. Между тем как вьючники, увидев наших издали, торопились к [197] укреплениям, три сотни сборного линейного № 1-го полка и горская милиция с конно-ракетною командою, пустились в карьер и не далее двух пушечных выстрелов от чакмахских укреплений, перехватили едва не вступивший в город транспорт, при чем взято 36-ть турок и 60 штук вьючного скота. Тогда выскочили из крепости, сначала толпы баши-бозуков, а потом четыре эскадрона регулярной кавалерии, за коими следовало восемь баталионов пехоты с шестью орудиями. Но Бакланов, сделав свое дело, начал отходить, а турки не решились за ним следовать. В тот же день Бакланов возвратился в лагерь при Команцуре со всею захваченною им добычею, и после нескольких часов отдыха, снова отправился в поиск на северную же сторону Карса.

24-го июля утром, Бакланов с прежним своим летучим отрядом, был уже около с. Мелик-Кев, где переправясь на правый берег р. Карс-Чай, рассеял неприятельскую фуражировку, вышедшую на оконечность Карадага; потом снова перешел на левый берег реки и отхватил стадо принадлежавшее гарнизону. При этих двух нападениях, убито два турка, взято в плен семь регулярных конных солдат и шесть баши-бозуков; кроме того захвачено 15-ть лошадей и до 330-ти штук разного скота. Жители находившиеся при 53-х арбах, были отпущены.

Соединение Бакланова с Эдигаровым и Унгерном. 25-го июля, Бакланов вошел в сообщение с полковником Эдигаровым, который был послан к нему с частию командуемого им конно-мусульманского № 2-го (ширванского) полка из Кюрюк-Дере, где он с полком своим наблюдал за дорогою, ведущею из нашего лагеря к Александрополю. Эдигаров шел прямым путем через безводную равнину, имея Карс и горы Ягны-Даг в левой руке, и переправившись на левый берег р. Карс-Чай, соединился с Баклановым около с. Инжасу. На другой же день присоединился еще к Бакланову летучий отряд Унгернштернберга, прибывший из Ардегана. Таким образом на самых отдаленных от нас сообщениях Анатолийской армии, оказалась масса нашей кавалерии, имевшая до 2,000 коней. Этого достаточно было, [198] чтобы прекратить на время все подвозы в Карс из Ардеганского и Гельского санджаков, хотя и носились слухи, что в окрестностях Ольты стояла регулярная пехота, долженствовавшая конвоировать собранный в тех местах провиант.

Фуражировки в отряде Бриммера. Пока сие происходило по другую сторону Карса, из отряда Бриммера производились фуражировки сопровождавшиеся иногда перестрелками. Так, на фуражировке 21-го июля, под командою г. м. Майделя, у нас один казак был убит и один ранен, неприятель же оставил на месте два тела, кроме имевшихся у него раненых. 23-го числа произведена из отряда Бриммера фуражировка с сильным прикрытием под начальством г.-л. кн. Гагарина, у самого подножия шорахской горы. Турки спустили было баталион стрелков, но они остановились так далеко, что не могли нам препятствовать.

Дело Бриммера 26 июля. Все до сих пор шло у Бриммера с успехом; но 26-го июля наблюдательный отряд потерпел под укреплениями Карса чувствительную потерю. Между Команцуром и турецкими укреплениями виднелось небольшое поле созревшего хлеба и зеленелся тот самый лужок, на котором в день прибытия отряда Витгенштейн разбил неприятельских фуражиров. Бриммер назначил 26-го числа на том месте фуражировку и сам отправился прикрывать ее, взяв с собою восемь баталионов пехоты, двенадцать эскадронов драгун и одну сотню казаков при 22-х орудиях. С сим отрядом он вышел из занимаемой им лощины на противуположный берег и выстроил линии свои на равнине, коей волнистая местность скрывала отчасти турецкие укрепления. Фуражиры расположились косить на лугу позади левого фланга войск. Стрелков расставили по выпуклости равнины, откуда она легким скатом спускается к фронту неприятельских укреплений против Канлы-Табиэ; выпуклость эта заслонявшая от нас турецкие окопы, а от них, боевые линии наших войск, позволяла нам однакоже видеть влево укр. Сувари-Табиэ. Бриммер, остановив линии саженях в 400-х от Канлы-Табиэ, приказал артиллерии сняться с передков и сделать один [199] навесный выстрел в неприятельский лагерь. В ответ на сей выстрел, неприятель открыл со всех своих укреплений батальный огонь тяжелыми снарядами, тогда как наши батарейные орудия, по отдаленности и неравности калибров с неприятельскими, как донес Бриммер, не могли поддерживать канонады. По частным сведениям дело началось иначе: говорили, что прежде всего, турецкое ядро неожиданно ударило в наши линии, на что Бриммер приказал из орудий левого фланга дать два ответных выстрела. Как бы то ни случилось, но сущность дела состоит в том, что турки, заметив с высот движение наше, подпустили войска на близкое расстояние и внезапно открыли со всех батарей правого берега р. Карс-Чай, кроме Карадага слишком отдаленного, беглый огонь из орудий большого калибра по войскам, коих они сначала может быть вполне и не видали, но судили о положении их, по показавшимся на возвышении застрельщикам. Положительного сведения о настоящем расстоянии в котором первая линия наша остановилась — не имеется; но что войска наши подходили близко, доказывается тем, что турки сделали несколько картечных выстрелов, которые однако не долетели; одно же из пущенных нами ядер, если верить показаниям лазутчиков, попало в кухню мушира, коего палатка находилась вблизи старых городских стен. Линиям приказано было отступать. Порядок, нарушенный было на первых порах на правом нашем фланге от неожиданного огня, был немедленно восстановлен и войска отошли стройно, убрав раненых. Все дело продолжалось не более 20-ти минут, в продолжение которых, турки провожали нас огнем своим на пространстве около 200 сажен. Из поднятых нами после дела турецких ядер, оказались некоторые весьма большого калибра, так что оне достигали даже фуражиров, находившихся далеко от укреплений. Одно из сих ядер имело 36-ть фунтов веса.

Урон. Урон наш, судя по количеству выпущенных неприятелем снарядов был не велик. Он состоял убитыми, ранеными и контуженными из 38-ми человек, в том числе [200] шести офицеров, между коими лишились мы достойного штаб-офицера, командира легкой № 7-й батареи 18-й полевой артиллерийской бригады, подполковника Тальгрен и командира тверского драгунского полка г. м. Куколевского. Первый из них умер скоро после полученной раны, второй через три дня. Потеря наша была бы значительнее, если бы выстрелы неприятеля были прицельные; но турецкие артиллеристы за волнистою местностию, не могли видеть всех наших баталионов при отступлении, и спешили стрелять на удачу; несоразмерность же потери начальников противу нижних чинов, должно отнести к случайности.

Разбор сего дела. Рассматривая действия Бриммера в сей день, едва ли можно полагать, чтобы он думал защитить от неприятельской артиллерии фуражиров, заслонив их линиями пехоты и кавалерии. Напротив того казалось бы, что он имел намерение завязать дело с неприятелем или вызвать турок на бой из укреплений, в надежде овладеть передовыми батареями и затем воспользоваться обстоятельствами, если бы оне благоприятствовали дальнейшим успехам. Иначе, как объяснить внезапное выступление Бриммера с большею половиною своего отряда, построение линий на столь близком расстоянии от крепости и высылку стрелков, пущенное по приказанию его в неприятельский лагерь ядро и наконец личное начальствование его над прикрытием фуражиров. Все это приводит к заключению, что действия Бриммера в сем случае, не согласовались с духом данного ему главнокомандующим при выступлении предписания: «Не домогаться покорения Карса до его возвращения, и хотя тем же предписанием предоставлялось Бриммеру, воспользоваться только верным случаем, который бы мог к тому представиться», но ему не разрешалось вызывать сего случая, для чего и не имелось у него достаточно средств. Как бы то ни было, отвага оказанная в сей день Бриммером, конечно более приличествовала бы в действиях при с. Керпи-Кев против Вели-Паши, тогда как осторожность сопровождавшая распоряжения Суслона, была бы уместнее в действиях наблюдательного отряда под Карсом. [201]

Участие Бакланова в деле 26 июля. Неудачное предприятие 26-го июля, сопровождалось однакож некоторым успехом, коего достиг Бакланов по другую сторону крепости. В то самое время как канонада загорелась с фронта карских укреплений, Бакланов в соединении с Унгерном и Эдигаровым, снова приблизился к Карадагской горе. Заметив, что все внимание турок было обращено к стороне нашего главного лагеря, он воспользовался этим и выслал вперед горцев, которые отхватили, почти с гласиса турецкой батареи, до 80-ти штук скота принадлежавшего гарнизону, не понеся при этом никакого урона; это было совершено таким быстрым налетом, что озадаченные турки успели лишь тогда открыть огонь, когда горцы и добыча их были уже на дальний пушечный выстрел. Ген. Бакланов отправил вперед в лагерь полковника Унгерна для получения приказаний и прислал с ним пленных и отбитый скот; вскоре затем показался транспорт ожидавшийся из Александрополя. Вечером колонна ген. Бакланова прибыла благополучно в лагерь. Летучие отряды полковников барона Унгерна и Эдигарова были снова отделены. Первый получил приказание наблюдать за ардеганскою дорогою с левой ее стороны и расположился за р. Бердык около озера Айгыр-Гел, соединяясь разъездами с отрядом ген. Базина, который стоял у с. Омарага; второй же снова занял дорогу ведущую к Александрополю и расположился недалеко от Кюрюк-Дере, при с. Гаджи-Вали.

Турки сгоняют в Карс скот поселян. Большое количество скота, которое в то время показалось в Карсе и паслось на покатостях впереди и вблизи от неприятельских укреплений, имело причиною следующее обстоятельство: до выступления главнокомандующего против Вели-Паши, жители окрестных Карсу селений, в особенности с нагорной стороны, большею частию оставались в своих домах; не страшась нас, они спокойно пасли стада свои и приобретали даже наличные деньги за продаваемый нам скот. Но так как Карс не находился еще в совершенной блокаде, то они пригоняли иногда близко к городу стада свои, что давало способ гарнизону снабжаться мясом и иметь сношения [202] с окрест лежащею страною. Совсем прекратить сношения сии было невозможно, потому что мы наблюдали за нагорною и северною сторонами города, только летучими отрядами. Однакоже при вторичном выступлении за Соганлуг, ген. Муравьев приказал объявить жителям, чтобы они не отваживались более подгонять стада свои к городу, под опасением лишиться их и получаемых от нас выгод. Надобно думать, что приказание сие дошло до сведения карского начальства, которое заботясь о снабжении себя всякого рода продовольствием, воспользовалось отсутствием значительной части нашей конницы, чтобы вогнать в крепость обывательский скот, побуждая к тому владельцев убеждениями или угрозами. За добром своим последовали и хозяева, ближайшие поселяне, с своими семействами, и как их нельзя было поместить в самом городе, а между тем часть сих поселян была вооружена, то их расположили на вершине горы, названной нами Баши-бозукскою, которую предоставили им же самим и охранять, снабдив только их палатками. Мы удивились, увидев однажды гору сию белевшеюся под беспорядливым лагерем; но бедные поселяне остались в убытке от сего распоряжения, ибо турецкое начальство, сперва покупавшее у них скот, после стало отбирать его в казну без всякого вознаграждения. Появившийся внезапно лагерь, сначала ежедневно увеличивавшийся, спустя некоторое время, когда сельские жители не имели более чем прокормить свои семейства, стал редеть и наконец совсем исчез. В последствии, место сие было занято одною или двумя ротами турецких стрелков, которые окружили себя даже небольшим окопом. Поселяне же, частию разбежались по отдаленным деревням, около Пеняка и в Гельском санджаке, а частию втеснились с семействами в Карс, где разместились между знакомыми и родными, увеличивая, присутствием своим, нужды терпимые самими обывателями города.

Усиленная фуражировка гарнизона 28 июля. 27-го июля, турки оставили наблюдательный отряд в покое; но 28-го внезапно появились из Карса две вылазки: первая из них в числе трех баталионов с одною батареею [203] артиллерии, построилась перед крепостным валом по кара-джуранской дороге, а другая, в таком же числе пехоты и артиллерии, но предшествуемая двумя тысячами кавалерии, потянулась с западной стороны карских укреплений к с. Бозгала. Сначала был выслан против первой вылазки ген. Майдель; но когда заметили другую вылазку, то Майдель немедленно был отозван назад, палатки в лагере повалили и все войско стало в ружье. Турки, построившись на занятых ими местах, вперед не подавались. В то время находился при отряде Бакланов, которого послали по направлению к с. Бозгала с пятью сотнями казаков и конно-ракетною командою, поддержав его двумя баталионами пехоты при четырех орудиях. Неприятель, заметив движение сие, ограничился сделанною им фуражировкою и возвратился в Карс. По видимому турки не располагали атаковать нашего лагеря, а хотели только скосить хлеба и траву, росшие около Шораха. Отряд же, который они выслали по направлению к Кара-Джурану, был выставлен с единственною целью, отвлечь внимание наше в ту сторону, дабы мы не могли препятствовать фуражировке их около Шораха.

Сведения переданные Англичанами. Сведения англичан в тогдашнюю эпоху — мало отчетливы. Они передают дошедшие до них известия о пришедших в Тифлис на усиление закавказских войск баталионах оставивших береговые укрепления Черного моря, прибавляя при этом, что войска сии прибыли в весьма расстроенном положении и не принимая в соображение, что войскам сим нашлось бы довольно занятий в стране, где ежеминутно ожидалась высадка союзников; они также не объясняют с какими видами могли приводить баталионы в Тифлис из такого отдаления, когда имелись ближе расположенные войска, занимавшие кавказскую линию. Англичане же пишут, что по занятии нами лагеря в Команцуре, передовые укрепления турок с сей стороны были обнесены волчьими ямами. Сведения передаваемые ими о тянувшемся из Александрополя в глазах их транспорте с продовольствием, крайне ошибочны и преувеличены. На удачные поиски Бакланова, по-видимому не было [204] обращено внимания. О появлении из Ахалцыха нового отряда ген. Базина, вовсе не упоминают, почему думать можно, что они о том не знали. Доктор Сандвит в книге своей говорит только слегка об удачном нападении сделанном 19-го июля кн. Витгенштейном на турецких фуражиров впереди Команцура. Дело 26-го июля против Канлы-Табиэ описывает он пространнее, но с подробностями не указывающими знания обстоятельств. Капитан Томсон в изданных им письмах пишет, что в сей день с нашей стороны происходила канонада, но без всякого для турок вреда. Он упоминает об уроне претерпенном нами 26-го июля по сведениям сообщенным ему от венгерского генерала, именовавшегося у турок Фейзи-Беем. По сим сведениям мы лишились одного генерала, одного полковника и 15-ти офицеров, 233-х нижних чинов, и кроме того отправили будто из лагеря 50-т арб с ранеными и убитыми офицерами ⁴⁰. Виллиамс в официальной депеше своей о сем деле к лорду Кларендону, от 15/3 августа, положительно пишет, что потеря наша состояла из одного генерала, одного полковника, 5-ти капитанов и 220-ти унтер-офицеров и рядовых. По цифрам видно, что сведения сии не те же самые, о которых упоминает Томсон. Такой урон относит Виллиамс к успешному действию турецкой артиллерии; но в сем случае он ошибается также как при определении урона, понесенного нами 4-го июня перед Карадагскими высотами. Цели движения ген. Бриммера в сей день англичане не объясняют. Депешу свою к Кларендону Виллиамс заключает выражением надежды, что союзники, направленною в Грузию диверсиею в скором времени понудят нас к отступлению, без чего он не предвидел доброго исхода для Карса; причем он указывает и на уменьшенную дачу хлеба войскам и на изнуренное состояние кавалерийских и артиллерийских лошадей, нуждающихся в зерновом фураже. [205]

Соединение обоих отрядов при Чифтлигая. 1-го августа оба отряда сняли лагери свои и подвинулись: отряд Ковалевского, подавшись вперед левым берегом реки Карс-Чай, а Бриммера, назад правым берегом — и соединились в общий лагерь на позиции при бывшем с. Чифтлигая, где они остались до сдачи Карса. Выгодная местность сия была впервые усмотрена полковником кн. Дондуковым, во время пребывания главных сил при Магараджике, когда он был послан с ген. Баклановым через Карс-Чай на поиск в Чиплахлу.

Расположение блокадных отрядов. Ардеган и Кагызман были уже заняты, неприятельские запасы, находившиеся вне крепости, истреблены, Вели-Паша оттеснен к Эрзруму, все войска находились в сборе — к полному и строгому обложению Карса, не предстояло более препятствий, почему и приступлено было к блокаде.

Главная часть войск при с. Чифтлигая, занимая оба берега р. Карс-Чай, осталась разделенною на два отряда, почти в том же составе, в коем они находились при отдельных действиях — одного к Эрзруму, а другого против Карса. Старшему генералу Ковалевскому, поручено было начальствование на левом берегу реки; у него было осьмнадцать баталионов пехоты, две роты сапер, две роты стрелкового баталиона, одна сотня казаков и 32 орудия. Войска сии расположены были в несколько линий на низменной равнине, опираясь правым флангом к левому берегу реки, а левым к с. Томра. Ген. Бриммер, остался начальником на правом берегу реки. Войска его, состоявшие из шестнадцати бат. пехоты, двух рот сапер, двух рот стрелкового баталиона, четырех эскадр. драгун, одной сотни казаков, семи сотен [207] милиции и 30-ти орудий, расположились также в несколько линий, опираясь левым флангом к крутому и несколько скалистому правому берегу реки. Возвышенная местность, на которой стоял сей отряд, спускалась легкою покатостью по направлению к Карсу, отстоявшему верст на шесть, и терялась около Команцура в болотистых низинах речки и канав, выходящих из гор с правой стороны н впадающих в Карс-Чай повыше каменного моста, что при с. Кичик-Кёв. В то время года, имелись через Карс-Чай повсюду броды; но для удобнейшего сообщения между собою обоих отрядов, был построен нами на козлах прочный деревянный мост, при остатках бывшего селения Чифтлигая.

По всем делам, касавшимся военных действий, начальники обоих отрядов обращались, независимо один от другого, к главнокомандующему; но так как штаб действующего корпуса оставался при ген. Бриммере, то ему подчинялось и хозяйственное управление по всем войскам, окружавшим Карс. Госпитали, транспорты н провиантские склады, были переведены вправо от лагеря версты на четыре, к возвышениям, прилегающим к с. Гани-Кев, где они расположились вагенбургом, под начальством ген. Шоперта в бывшем лагере кн. Гагарина; для охранения вагенбурга назначен был один баталион пехоты и несколько орудий. Место сие прикрытое небольшими укреплениями, было с фронта недоступно для неприятеля. С. Гани-Кев, находившееся в глубине ущелья сохранилось еще в целости, и строения оного послужили с пользою для размещения больных, когда число их увеличилось. Вход в глубокий овраг сей, со стороны Карса охранялся гр. Ниродом, коего отряд состоял из восьми эскадр. драгун, четырех сот. казаков и 10-тн орудий. К сему присоединено было еще два бат. пехоты, которые расположились на возвышениях правого берега речки, откуда открывалась равнина, примыкающая к Карсу, со стороны Александрополя ⁴¹. Далее по дороге к Александрополю стоял, [208] при с. Гаджи-Вали, полковник Эдигаров с шестью сотнями казаков и милиции.

С северной стороны Карса, при с. Мелик-Кев, находился отряд ген. Бакланова, состоявший из восьми эскадр. драгун, двенадцати сот. казаков, двух сот. милиции, 8-ми конных орудий и 8-ми конно-ракетных станков. Отряд сей посредством пикетов смыкался по правую сторону свою с заставами, выставлявшимися от войск ахалцыхского отряда, принявших участие в блокаде, именно: от летучего отряда полковника Унгернштернберга, стоявшего при озере Айгыр-Гел с восемью сот. легкой кавалерии и 4-мя конно-ракетными станками; отряд же Унгерна поддерживался эшелоном ген. Базина, находившегося при с. Омарага с двумя баталионами пехоты, 4-мя пешими орудиями, одною пешею карталинскою дружиною, двумя сотнями казаков и одною сот. конной милиции. С западной стороны Карса, блокада содержалась отрядом полковника Дондукова, расположенным между сс. Хопанлы и Гюдали и состоявшим из восьми эск. драгун, семи сот. казаков и милиции, 8-ми конных орудий и 8-ми конно-ракетных станков. Ночные заставы от сего отряда располагались в долине Самовата, партии же от оного высылались к с. Ах-Ком и к перевалу Кизил-Гядук. У подошвы Соганлуга было поставлено три сотни конно-мусульманского № 1-го полка, для наблюдения в тылу нашем, за дорогами ведущими от Эрзрума.

Совершенное прекращение подвозов хлеба в Карс. В сем заключались первые меры к полному обложению Карса. Отдельные отряды сии, связываясь между собою разъездами и партиями, почти вовсе прекратили сообщения гарнизона с окрестностями; но на огромном пространстве сем, коего окружность имела около 50-ти верст протяжения, невозможно было усмотреть, чтобы одиночные люди из жителей, иногда не прокрадывались из города сквозь наши аванпосты. С северо-западной стороны способствовала им для того гористая местность; с восточной же, то обстоятельство, что на безводной равнине, которая отделяла Бакланова, стоявшего при с. Мелик-Кев, от гр. Нирода при с. Гани-Кев, или [209] от Эдигарова при Гаджи-Вали, не было возможности поставить постоянного поста, почему большое пространство сие охранялось только партиями, которые не могли во всякое время усмотреть людей, прокрадывавшихся из Карса в долину Аракса и оттуда в Эрзрум. Подвозы продовольствия в город были однако совершенно прекращены; случалось только иногда перехватывать одиночные вьюки с небольшим количеством муки, которая пересылалась окрестными жителями в город к своим родным или сыновьям, служившим в гарнизоне и терпевшим голод. Сии первые распоряжения к блокаде Карса были впоследствии времени изменены, и крепость постепенно более и более стеснялась приближением к ней отрядов наших, как то будет видно.

Сбор бахры. По совершенном обложении крепости приступлено было к раскладке и сбору местных произведений с покоренного края, через посредство временно учрежденных управлений в санджаках. Из них, в Гечеванском, Кагызманском, Шурагельском, Заришатском, а в последствии и в Ардеганском собиралась с жителей так называемая бахра, или десятая часть хлебного урожая, по примеру того, как сие делалось при турецком правлении. Из сей хлебной подати, принимаемой не иначе как натурою, ячмень доставлялся в войска, а пшеница в пограничные магазины, через что оказалось значительное сбережение в запасах, сделанных нами внутри края посредством подрядов. Тахтинский, или собственно Карский санджак, более других пострадавший от движения и пребывания войск, и коего жители частью разбежались, был освобожден от сбора бахры; но взамен того обложен повинностию доставлять из соганлугских лесов некоторое количество бревен на дрова и для других потребностей. Всего более тяготились обыватели подвозом, ибо часть рабочего скота их, как выше сказано, была загната в крепость по распоряжению турецкого начальства, часть же уклонилась с хозяевами за горы и потому наличного оставалось немного; но скот, приобретаемый нами для продовольствия, покупался наличным золотом, чем жители не пользовались перед [210] нашим появлением от турецких властей, которые большею частью платили новыми ассигнациями, высылаемыми из Царяграда; незнакомые жителям бумажки сии, не имели в обороте настоящей ценности; иногда же турецкое начальство отделывалось простыми расписками в замен получаемого товара. Обыватели более или менее пострадавшие, с совестливостью доставляли нам подать на них возложенную — и не из одного страха, ибо народ в той стороне издавна привык с точностью исполнять повинности свои к господствовавшему над ним правительству. Близкие сношения, в которые мы были поставлены по сему случаю с жителями, оставили между нами впечатление о честности сельских турок и потому обхождение наше с ними было самое миролюбивое.

Лагерь главнокомандующего. Лагерь походного штаба главнокомандующего, поставлен был между боевыми линиями и резервом правого отряда Бриммера, на возвышенном берегу р. Карс-Чай, лицом к нижнему лагерю Ковалевского ⁴². На левой стороне палаток сложено было из дерна возвышение, на коем постоянно стояли зрительные трубы, направленные к Карсу и показывавшие движения неприятеля, когда он выходил на юго-восточную равнину, внутренность Карса, расположенного амфитеатром, цитадель, фронт шорахских укреплений и часть долины впереди их. Но происходившее в укрепленном лагере на Чакмахских высотах, было закрыто. К стороне Карадаха, где наблюдал Бакланов, по отдаленности, ничего не было видно. На правом берегу реки, почти против резервов, находился беспорядливый лагерь Лориса-Меликова, составленный, как было уже сказано, из всех элементов и народностей Кавказского края. Среди сборища сего, сосредоточивались начала особого рода. Тут стекались новости турецкие и народные, отсюда разносились все нелепые и преувеличенные вести. В сем многоязычном таборе, покупались и продавались оружие и [211] лошади, отбиваемые у неприятеля; тут был и притон лазутчиков. Скопище сие, в коем часто переменялись люди, сохранило существование свое до конца войны и принесло действительную пользу, ибо в оное часто привлекались люди отважные, знавшие местность, или имевшие торговые и родственные связи в крае и в самом Карсе; их привлекала алчность к добыче, а часто и виды честолюбия, удовлетворявшиеся выдаваемыми за подвиги наградами.

О блокадной войне. В течение августа месяца, ежедневно происходили стычки между нашими отрядами, окружавшими крепость, и высылаемыми из оной фуражирами, от чего блокада Карса все более и более стеснялась; мы увеличивали запасы свои, а у неприятеля они истощались. Здесь будут описаны замечательнейшие из встреч наших с неприятелем; не менее того, как аванпостные дела, составляют одну из характеристических принадлежностей блокадной войны, то не будет умолчано и о мелочных перестрелках, коих целый ряд показан в приложениях, в последовательном порядке по числам, как оне случались ⁴³. Стычки сии, вследствие превосходства всей кавалерии нашей, постоянно кончались в нашу пользу; непрерывность их свидетельствует о постоянной деятельности и бдительности частных начальников, без чего обложение Карса не имело бы успеха. Справедливость требует также, чтобы были названы те из офицеров, которые в ограниченном кругу обязанностей, вполне совершили свой долг.

Поиск Лорис-Меликова от 2 6 августа. 2-го августа Лорис-Меликов был послан с пятью сотнями легкой конницы, в том числе и оставшиеся при нем курды (чертопоклонники), в поиск по северо-западную сторону Карса. Перевалившись через хребет Буга-Тепе, он направился к верховьям Куры, где, дойдя до с. Бердык, расположился там на ночь бивуаком и уведомил о своем прибытии Унгернштернберга. С вечера выслал он в засаду, к Чакмахской горе, пятьдесят своих охотников, которые на [212] рассвете 3-го числа, наткнулись на турецкий пикет, погнали его и вскакали в самое селение Чакмах, находящееся у подошвы высот, на которых расположены были турецкие окопы. На встречу к ним выехало из неприятельского лагеря, сперва несколько сот баши-бозуков, а потом четыре эскадрона улан, которые выстроившись под своими батареями, остались неподвижными, когда заметили высланное Лорисом подкрепление и Унгерна, подвигавшегося с тремя сотнями своего отряда. Турки лишились кроме убитых и раненых шести баши-бозуков и одного улана, взятых в плен с лошадьми и оружием. С нашей стороны легко ранен только один милиционер. Что турки понесли столь несоразмерную потерю против наших, объясняется необыкновенною ловкостью охотников, которые всегда имели верх над баши-бозуками. 4-го числа партия Лорис-Меликова ночевала у сел. Мелик-Кев при отряде Бакланова, откуда выступила 5-го числа, обогнула Кара-Даг и на рассвете сделала засаду недалеко от неприятельской батареи; выскочивши к выходившим на фуражировку из города туркам, она погнала их, но не могла настигнуть. При дальнейшем следовании партии Лорис-Меликова к Магараджику, равниною, мимо горы Ягны-Даг, турецкие всадники выезжали из крепости и перестреливались с нашею цепью, при чем они еще лишились пленными, одного баши-бозука и одного регулярного всадника. С нашей стороны потери никакой не было и Лорис, возвратившись в главный лагерь, привел с собою всего десять пленных.

Вылазка 7 августа. 7-го августа вся турецкая кавалерия с частью артиллерии, вышла из укреплений и выстроилась по юго-восточную сторону города, на равнине, против горы Ягны-Даг, не выходя из-под выстрелов крепостной артиллерии. При кавалерии выстроилось также до шести баталионов пехоты, а баши-бозуки собрались толпами на правом ее фланге. При войсках этих видны были начальники, окруженные своими штабами. Сказывали после, что главным предводителем сей вылазки был венгерский выходец Кмети. С какою целью отряд сей выступил из Карса, трудно было сначала объяснить. Сперва [213] можно было полагать, что турки намеревались прорваться через Кагызман в Эрзрум, поперек дороги нашей ведущей из лагеря в Александрополь; они бы поплатились за такое безрассудное предприятие на равнине, среди белого дня и в виду всего нашего войска; но когда неприятель остановился и стал посылать вперед конные партии к небольшим загонам ячменя, уцелевшим еще близь подошвы горы Ягны-Даг, то цель его обозначилась. Это была усиленная фуражировка, для увеличения запасов в крепости, чему предстояла некоторая возможность, потому что, как выше сказано, пространство это было только наблюдаемо нами, но не охраняемо. Однако же турки не успели приобресть многого; небольшие конные партии их, торопливо вырывали руками хлеб из земли и поспешно отъезжали назад; но и в сем занятии встретили они препятствие, когда увидели три дивизиона драгун, с которыми гр. Нирод двинулся к подошве горы Ягны-Даг, для прикрытия хвоста Витгенштейна, отправленного в тот день с 1-м линейным казачьим полком, на присоединение к отряду Бакланова в Мелик-Кев. Можно было также полагать, что турки хотели отхватить слабый и обремененный обозом отряд Витгенштейна, который с 12-го часа перед полднем, тянулся через всю равнину в виду крепости, прикрывая отправленный с ним на 70-ти арбах транспорт с продовольствием. Правильность сего предположения, имеет также основанием то, что турецкие силы показались в одно время и у подошвы Карадага, от чего Витгенштейн должен был податься с тяжестями назад, и только на рассвете другого дня, мог переправиться на левый берег р. Карс-Чай и прибыть к с. Мелик-Кев. Бакланов заметив вылазку неприятеля, немедленно перешел с отрядом своим на правый. берег реки и атаковал турок, которых левый фланг отступил, причем наша горская милиция, рубилась шашками и имела одного раненого. Бакланов преследовал турок с своею конною артиллериею и нанес им некоторый урон. Как ни соблазнительно было выдвинутое турками войско, но нам не было никакой возможности атаковать его, не [214] подвергаясь действию крепостной артиллерии, из под выстрелов коей турки не выходили. Однако в одно время с атакою Бакланова, которая за отдаленностию не была видна из нашего лагеря, высланы были против баши-бозуков, находившихся на правом фланге неприятельской линии, одна сотня грузинской дворянской дружины, охотники Лориса-Меликова и две сотни курдов. В завязавшейся перестрелке, турки лишились одного всадника, с нашей же стороны не было никакой потери. Перед вечером неприятель убрал массы свои в укрепленный лагерь, отступая в порядке. Настоящего дела в сем случае не было, почему нельзя не удивляться на чем основаны известия, переданные английскими офицерами, назвавшими встречу сию: славною победою турок, в коей будто бы мы, кроме раненых лишились 110-ти человек убитыми от успешного действия карадагских батарей.

Осажденных тревожат ракетами. В ночь с 10-го на 11-е августа, сотник Вакульский был послан с 8-ю конно-ракетными станками для произведения тревоги в неприятельском лагере. Ему приказано было выступить по захождении луны, под прикрытием 2-го линейного сводного казачьего полка, приблизиться по возможности к веркам нижнего укрепленного лагеря и сделать один залп из всех станков, стараясь зажечь запасы сена сложенные за бруствером, после чего поспешнее отступить, дабы уклониться от выстрелов неприятельских батарей. С осторожностию и скрытно подойдя в назначенное время к укреплениям, Вакульский спешил команду свою в расстоянии от 50 до 100 сажень не доходя рва, поставил станки и после спуска ракет, отойдя с людьми к оставленным позади лошадям, начал отступать. Сена зажечь не удалось, но во всем турецком лагере поднялся шум, раздался выстрел из орудия, заиграли трубы, барабаны забили тревогу, и все войско, воспрянувши от сна, стало в ружье. Лазутчики на другой день дали знать что гранатами попали в две палатки, при чем один солдат убит и трое ранено.

Уход из Карса кавалер. полка 13-14 августа. По донесениям с аванпостов узнано было, что в ночь с 13-го на 14-е августа, пробралась из Карса к Ольте конная [215] турецкая партия. Хвост ее был настигнут разъездом конно-мусульманского № 1-го полка, коим правил Аме-Бек Корчалинский. По захваченным милиционерами 9-ти усталым лошадям, видно было, что партия состояла из регулярной кавалерии, но настоящих сведений об оной не доставлено. Между тем перебежчики из крепости, сказывали что в эту ночь вышло из Карса 1,200 человек регулярной конницы с 6-ю орудиями. Это было невероятно; но как 15-го августа кн. Дондуков и бар. Унгерн с большею частью их отрядов посылались в Гельский санджак для наблюдения за ожидавшимся неприятельским транспортом, то им поручено было также открыть истину об ушедшей коннице. Они доходили до разоренного селения Алтын-Булах ⁴⁴, разъезды же их достигли с.с. Радашин и Хева, не встретив нигде неприятеля. След партии однако же был заметен и на оном подобрали еще десять строевых лошадей и несколько раскиданного оружия. По словам жителей, партия состояла из трех сот человек, и по слышанным ими от неприятеля рассказам, заключать можно было, что конница сия, выехавшая сперва к с. Айналы, наткнувшись там на разъезд высланный от Бакланова, круто поворотила налево и в ту же ночь прокралась горами около с. Самоват. Курды, в кочевьях коих партия останавливалась для отдыха около Гокома, слышали, что начальником ее был какой-то паша, которого посылали в Эрзрум, дабы убедить тамошнее начальство к присылке вспомоществования крепости, находившейся в крайне стесненном положении. В последствии узнано, что паша этот был наш беглый подполковник Омар-Бек Ширванский, которого начальство выслало из Карса по недоверию к нему; регулярные же всадники были отправлены из Карса, по совершенной неспособности в которую пришли лошади от недостатка в корме. Пропуск сей, во всех отношениях для нас неприятный, был последствием оплошности одного хорунжего, оставившего ночью вверенную ему заставу. [216]

Усиленная фуражировка турок 14 августа. 14-го августа, Бакланов, заметив из лагеря своего движение турецких войск к с. Масид, немедленно послал приказание находившимся в той стороне фуражирам своим возвратиться и пригласил полковника Унгерна, показаться с отрядом на высотах, между селениями Чумурлы и Гюн-Гермез; сам же выступил на встречу неприятеля с семью эскадронами драгун, частью казаков, горскою милициею и с 4-мя орудиями. Перейдя за реку Бердык и подвигаясь вперед, он увидел, что турки расположились для фуражировки, на пространстве между селениями Чифтлик, Джавра, Комк, Топанджик и Чалгаур, занимая и высоты около с. Шорах. Неприятельские косари прикрывались десятью баталионами пехоты с артиллериею. Взойдя на ближайшие к ним высоты, отряд Бакланова был встречен залпом из 8-ми орудий и выстрелами из 2-х других, выстроившихся с одним баталионом на отроге Чакмахских высот и действовавших нашим во фланг; но неприятель открыл огонь на таком большом расстоянии, что только несколько ядер, вероятно большого калибра, перелетели через наш отряд. Турки продолжали бесполезную пальбу свою около часа, Бакланов же не располагал вступать в бой с сильнейшим неприятелем на местности невыгодной для кавалерии. В это время, показался со стороны Самовата Дондуков, спешивший на выстрелы из своего лагеря при с. Хопанлы, с четырьмя эскадронами драгун и 4-мя орудиями. Неприятель, заметив это, начал отходить. Бакланов, со своей стороны выждав покуда турки совсем убрались, также возвратился в свой лагерь. Урон наш состоял из одного казака убитого в ружейной перестрелке.

Ковалевский с отрядом при Джавре. В том предположении, что значительная вылазка сия, могла иметь целью уход гарнизона из Карса, или нападение на какую-либо отдельную часть облегающих крепость отрядов, или же встретить ожидаемый из Ольты, (как давно говорили перебежчики) транспорт, главнокомандующий, немедленно по получении известия о вылазке турок, послал в ту сторону ген. Ковалевского с семью баталионами, двумя [217] сотнями линейных казаков, двумя сотнями охотников Лориса-Меликова и одною сотнею курдов при 8-ми орудиях, приказав ему наблюдать, как за выступавшими из Карса турками, так и за теми, которые бы могли придти из Ольты с провиантом; для отвлечения же неприятеля от той стороны, послан был из лагеря кн. Гагарин с шестью баталионами пехоты при артиллерии, с приказанием стать против левого фланга укрепленного шорахского лагеря, что понудило турок, выстроить войска свои за укреплениями тянувшимися к р. Карс-Чай; но Ковалевский уже не застал в поле возвратившегося в Карс неприятеля, почему он расположился со своим отрядом около с. Джавра. Не менее того, во время движения Ковалевского, охотники Лориса-Меликова подскакали под самые турецкие укрепления и не смотря на артиллерийский и ружейный огонь турок, выхватили у неприятеля 84 штуки рогатого скота, который пригнали в лагерь. Во время этой перестрелки, некоторые из турок находившихся при стаде, остались на месте порубленными, с нашей же стороны ранен только один охотник. При возвращении Дондукова в лагерь, карабагцы отряда его, напали под шорахскими высотами на выехавших турок, погнали их назад и двух захватили в плен. По наступлении ночи, кн. Гагарин возвратился в лагерь, Ковалевский же остался при Джавре два дня, и как он не имел при себе ни палаток, ни тяжестей, через что люди его терпели от холода, а между тем турки ничего не предпринимали, то отряд его был отозван 16-го числа обратно к Чифтилигаю.

Отбытий у гарнизона скот в ущелье р. Карс-Чай 15 августа. 15-го числа Бакланов распорядился отбить неприятельское стадо, пасшееся в ущельи р. Карс-Чай. Скрывая намерение свое, он приказал эсаулу Наследышеву с двумя урядниками и двадцатью казаками донского № 35 полка, поодиночке спуститься с высоты у самого лагеря и собраться при с. Чалгаур. Потом спустил он таким же образом с горы, еще две сотни донцев и расположил их в резерве, при слиянии р. Бердык с р. Карс-Чай. Не смотря на то, что часть стада от происшедшей тревоги загнали вверх по ущелью р. [218] Карс-Чай, между самыми укреплениями Карадагской и Чакмахской высот, казаки отбили девяносто шесть голов, под ружейным огнем с неприятельских укреплений, причем контужен эсаул Наследышев двумя пулями. Более же сего никакого урона у нас не было. Состояние подножного корма. Блокада Карса могла продолжаться неопределенное время, почему надобно было озаботиться приготовлением сена. Фуражировками производившимися до возвращения войск из-под Эрзрума, травы и частию хлеба были выкошены, стравлены или потоптаны на довольно большое расстояние кругом лагеря, так что фуражирам приходилось уже отлучаться под значительным прикрытием на целые сутки н более, но и при этом способе, потребность войска не редко с трудом удовлетворялась. Надобно было принять меры, не только для обеспечения ежедневного продовольствия лошадей и скота, но и для приобретения значительного запаса сена на осеннее время. Посланы были офицеры для обозрения кормов на большое расстояние от лагеря, с приказанием разделить на участки, все обширное луговое пространство находящееся на правом берегу р. Карс-Чай, между Гечеваном и селениями Иланлу, Ардост и Камарлы к востоку — к западу же до с. Аспуга, т. е. всю обширную равнину, заключающуюся между рекою и подошвою Соганлуга, на пространстве около 30-ти верст в длину и от 15-ти до 20-ти в ширину. Но места эти прежде сего уже посещавшиеся нашими фуражирами, не послужили нам на долгое время, как потому, что часть кормов была вытравлена, так и потому, что трудно было соблюсти указанный порядок, в отдаленном от лагеря расстоянии. Вследствие этого были предприняты новые изыскания, открывшие нам хорошие покосы в горах около разоренного с. Базарчик, что по направлению к Арпачаю, следственно к нашим границам, верстах в 25-ти от лагеря; но еще обильнейшие для сенокошения места, были отысканы около разоренных сс. Баш-Кёв и Аджи-Кала, в долине одного из верховых притоков р. Карс-Чай, между большим отрогом Соганлуга, отделяющим Тахтинский санджак от Гёльского, и небольшим отрогом, который тянется [219] по северную сторону селения Чиплахлы. Покос в долине Баш-Кев. Тогда приступлено было к заготовлению сена в больших размерах, независимо от текущего продовольствия лошадей и скота. Но принимая во внимание, что около с. Баш-Кёв кочевали курды, что пункт сей находился верстах в 40 от лагеря и наконец, что мимо оного пролегала дорога ведущая через горы в Пеняк, где находился отряд турецких войск, угрожавший движением на помощь Карсу — Баш-Кёв был занят постоянно одним баталионом пехоты с 2-мя орудиями и небольшим количеством легкой кавалерии ⁴⁵. Тут сено стало заготовляться в больших размерах; оно перевозилось к лагерю арбяными транспортами, по доставлении оными сухарей из Александрополя. Бесконечные вереницы сих обозов часто тянулись на несколько верст из долины Баш-Кев к вагенбургу при с. Гани-Кёв, где драгоценное произведение сие, бережно складывалось в скирды, получавшие строгую неприкосновенность, под наблюдением ген. Шонерта. Таким образом, скошено было в долине Баш-Кёв, вывезено и сложено при названном нами Княжем дворе, до 40,000 пудов сена. Там же складывались и частные запасы заботливейших из начальников. В лагере также повсюду показались стожки сена, тогда как высмотренный нами в трубу неприятельский запас оного, сложенный в крепости, ежедневно уменьшался.

Покосы при Базарчике и Ах-Коме. Сенокошение при Базарчике, было сберегаемо для будущего времени и им воспользовались позже, когда истощились луга в долине Баш-Кев. Отряду Дондукова, стоявшему еще в Хопанлах, назначен был покос в другом месте, именно: в долине Ах-Ком. Хотя травы там были изобильны, но доставку сена в отряд, нельзя было производить иначе как на вьюках, через хребет отделявший Ах-Ком от занимаемой нами равнины, что крайне изнуряло строевых лошадей, потому что дорога была скалистая и очень затруднительна; при том же одна лошадь не подымала более трехдневного для [220] себя продовольствия. Обстоятельство это было причиною, что на первых порах, почти половина конницы Дондукова занималась перевозкою сена; в отвращение неудобства сего, употреблены были вьючные наемные чарвадарские транспорты, коих присутствие при войсках не один раз приносило существенную пользу. Но Ах-Ком находился также в отдалении и за горами, почему для обеспечения места сего от внезапного нападения, был поставлен там баталион Белевского егерского полка, под командою полковника Джафаридзе, с небольшим количеством легкой конницы.

Общий запас сена к зиме. Кроме вышеописанных запасов сена, предпринято было также значительное заготовление оного около озера Арпа-Гел, находящегося верстах в осьмидесяти от лагеря к северо-востоку, недалеко от нашей границы; для сего к Арпа-Гелу был выслан из Ахалкалак один резервный баталион. Новый запас сей, который по отдаленности казался в то время недоступным для перевозки способами войск, принес однакоже в свое время пользу; он был на первых порах перевезен обывателями и сложен в скирды около селения Огузлы, что по дороге от Карса к Александрополю, и хотя от лагеря до с. Огузлы оставалось еще около сорока верст, но сено сие сложенное на главном пути, сделалось уже для войск доступным; во всяком случае оно было доступнее того, которое добывали из долины Баш-Кев, находившейся вне района занимаемого нашими войсками. Кроме всех сих запасов, было еще приобретено покупкою, в ноябре месяце, перед сдачею уже Карса, в духоборских деревнях, что к стороне Ахалкалак, до 20,000 пудов сена, которое было привезено и сложено, частию в с. Огузлы, частию в с. Пирвали что на р. Карс-Чай, верстах в 20-ти от Александрополя; так что к зиме собственно для войск находившихся под Карсом, имелось в неприкосновенном запасе, около 80,000 пудов сена.

Покосы Базина и Бакланова. Независимо от сего, отряд ген. Базина косил в окрестностях своего расположения около с. Омарага и за удовлетворением собственной потребности, имел еще возможность продовольствовать проходившие через его этап партии. [221] Бакланов косил вверх по долине р. Бердыка; но так как отряд его состоял весь из кавалерии, то сделанные им запасы сена, осенью истощились, после чего он должен был посылать фуражиров своих на дальнее расстояние, по деревням Заришатского санджака.

Перемены в распоряжении отрядов. Бозгалы. Подробнейшее ознакомление с местностью окружающею Карс, представило способ, к большему стеснению блокады крепости; почему в половине августа, были сделаны некоторые перемены в расположении отрядов облегавших город. Отряд Дондукова был переведен из Хопанлы в Бозгалы так что новый лагерь его находился верстах в семи от Чифтлигая и в четырех или пяти верстах от передовых турецких укреплений, вследствие чего, неприятель не стал более занимать пикетами Обсервационной горы. Отряд Унгернштернберга был переведен от озера Айгыр-Гел к с. Самоват и подчинен Бакланову, который перевел его в с. Чалгаур. Таким образом все дугообразное расстояние между сс. Бозгалы и Мелик-Кев, наблюдалось разъездами и партиями высылаемыми Дондуковым и Баклановым, остававшихся по прежнему независимыми друг от друга. К баталиону Белевского полка, прикрывавшему, как выше сказано, в Ах-Коме косцов Дондукова, было присоединено две сотни легкой конницы, из отряда находившегося в Бозгалы и две от бар. Унгерна. Отделение сие, долженствовавшее наблюдать за происходившим в Гельском санджаке, было поручено нижегородского полка полковнику Шульцу. Вскоре оказалась польза в военном отношении принесенная этим новым отрядом.

Военные действия в долине Евфрата. Пока сие происходило в окрестностях Карса, в Баязидском отряде совершалось следующее: курды всегда тревожные и беспокойные, хотя и изъявляли готовность служить нам, но и в частностях не упускали случая хищничать. В ночь с 31-го июля на 1-е августа, партия их напала на с. Джуджан ⁴⁶; и разбросала двадцать пять четвертей, отбитой нами у турок [222] пшеницы, перемалывавшейся на тамошних мельницах. 2-го августа рота Мингрельского егерского полка и команда милиционеров, ходившая с оказиею от Сурб-Оганеса к Караклису, на возвратном пути встретила у с. Ташлычай партию курдов, человек в 400; но вызванные штуцерные огнем своим скоро заставили их отступить в горы. В тот же день к вечеру та же партия была отражена на эрзрумской дороге около Караклиса, полутора сотнею нашей конницы, прикрывавшей чарвадарских лошадей, шедших за провиантом. В этих нападениях курды потеряли несколько человек убитыми и ранеными. 3-го числа курды, напав на торговцев, проезжавших без конвоя по дороге из Сурб-Оганеса в Курун, убили у них трех человек и одного ранили. В ночь с 4-го на 5-е число, было получено известие, что двести курдов хотят разграбить с. Джуджан; для воспрепятствования сему, посланы к этому селению две роты пехоты и две сотни конницы. Разъезд этого отряда наткнулся на партию, но вскоре был поддержан нашею конницею, которая опрокинула курдов и гнала их на протяжении нескольких верст. Курды при этом потеряли трех убитыми и четырех пленными. Сказывали, что в этой партии заметили турецких офицеров, но это не подтвердилось.

Поиск Хрещатицкого к стороне Вана. Вследствие сего, ген. Суслов предпринял усиленный поиск за левый берег восточного Евфрата, среди кочевьев курдов в горы, по направлению к Вану. Он послал полковника Хрещатицкого с тысячью человек конницы, для посещения колебавшихся племен курдов: сепики и гейдераплы. Дело обошлось без боя. Наши побывали в г. Мелезгирд и в с. Патнос. Некоторые старшины курдов удалились, народ же изъявил покорность и Хрещатицкий возвратился к 7-му августу через Хамур в долину восточного Евфрата к с. Мардо-Кёв, где расположен был Баязидский отряд. К 23-му августу, лагерь отряда сего перенесен был к деревням Гассан и Таву ⁴⁷. Поиск этот наделал много тревоги в [223] Эрзруме, где полагали что мы его предприняли с целью войти в сношения с братом Эзданшира ⁴⁸, Омер-Агою, одним из родоначальников курдов, питавшего ненависть к туркам и который мог выставить, как говорили, несколько десятков тысяч вооруженных всадников. Эрзрумские власти ожидали восстания Омер-Аги, и поэтому поводу из турецких войск разбежалось до 1,500 человек, преимущественно курдов.

Сношения с курдами. Не менее того удаление не подчинившихся нам старшин курдов, не могло быть успокоительно; почему главнокомандующий послал в Баязидский отряд, только что возвратившегося из Персии полковника Бартоломея, с поручением возобновить с ними добрые сношения, в чем всего более способствовал ему полковник Хрещатицкий, к личности коего курды показывали исключительное доверие. Около того же времени, разные общества курдов, кочевавшие близь Карса, обращались к нам с просьбами о дозволении им переселиться в зимовники свои, находившиеся по обоим берегам Арпачая. В числе сих обществ, было и значительное племя зиланлы, состоявшее из 2,000 семейств; но эти преждевременные просьбы старшин, указывали только на любопытство их узнать о предположениях наших на счет обладания Карским пашалыком в течении зимы. Некоторые из этих обществ служили туркам, другие нам; лазутчиками своими прислуживались они также обеим сторонам, и не упускали случая пограбить где могли.

Вести из Эрзрума. По известиям получавшимся в то время из Эрзрума, Вели-Паша и Гафиз-Паша собрали до 30 т. большею частию, иррегулярного войска. Первый из них занимал все ту же позицию впереди Эрзрума, в укрепленном лагере при Деве-Боюну, другой же стоял в Эрзруме с лазами, производившими по ночам беспорядки в городе. Носились слухи, что они располагали скоро двинуться к Карсу, говорили даже, что Омер-Паша высадился в Трапезунт; поэтому ген. Муравьев [224] предписал Суслову наблюдать посредством лазутчиков за действиями неприятеля и при первом движении его перейти через Драм-Даг, угрожая его тылу.

Поражение турецких фуражиров 18 августа. Между тем обыкновенные аванпостные дела, происходившие под Карсом, представляли следующий род событий. 18-го августа Бакланов атаковал значительную партию турок, вышедших на фуражировку близ Карадага, под прикрытием своей регулярной кавалерии. Быстрый натиск его был так неожидан, что он не только обратил неприятеля в бегство, но заставил его раскидать по полю собранные им вьюки фуража. Не довольствуясь этим, Бакланов преследовал турок шестью сотнями казаков и горскою милициею, с ракетною командою и одним легким орудием, снимавшимся для действии с передков на полном карьере. Фуражиры спасаясь, смяли колонны своей регулярной кавалерии и в бегстве, сделавшимся общим, как баши-бозуки так и регулярная неприятельская кавалерия обратились в нестройные толпы. Турки начали стрелять по нашим с карадагских высот из больших своих орудий, но пальба эта не нанесла нам никакого вреда; наконец из с. Мелик-Кев выступили два дивизиона драгун и партия Бакланова не преследуемая турками, соединилась с ними. В сем молодецком деле, происходившем между с. Мицра и Карсом, на том самом месте где полковник Камков со 2-м линейным полком 2-го июня прогнал турецкую кавалерию, взято в плен восемь человек из регулярного войска и восемь баши-бозуков, а также двенадцать лошадей. О числе убитых у неприятеля, нет достоверных сведений, ибо по донесению Бакланова, от пыли, пальбы и быстрых движений, нельзя было видеть сколько турок пало на месте; но по всем вероятиям и неофициальным известиям, число убитых у них должно было быть значительное. По показанию одного из участвовавших в сем деле, замечено было на небольшом пространстве до десяти изрубленных турок. Наш урон состоял из одного раненого офицера и трех убитых лошадей. [225]

Захваченные провиантские служители. 20-го числа турки показались в больших массах на равнинной стороне Карса, для поддержания своих фуражиров; но при появлении гр. Нирода с двумя дивизионами драгун и полутора сотнею казаков при двух орудиях, турецкие фуражиры поспешно собрались к своей кавалерии, которая отступила и остановилась под выстрелами укреплений. В завязавшейся при этом с казаками перестрелке, ранено у нас две лошади. По первому известию о появлении неприятеля, были высланы из главного лагеря одна сотня грузинской дворянской дружины и охотники Лориса-Меликова. Двадцать два человека из сих последних, отделившись влево, скрытно пробрались к мосту у с. Кичик-Кев, где они заметили пасшийся табун. Смело бросившись к оному, они сбили прикрывавший его пикет и успели захватить четырех человек и семь лошадей; причем один из охотников ранен. Из захваченных людей один был армянин, другой грек, третий мусульманин житель Карса, а четвертый баши-бозук, и все четверо числились служителями при лице распоряжавшемся отпуском и перемолом провианта. Первые два, давно уже занимавшиеся сим делом, знали многое по этой части, и охотно передали нам подробные и занимательные сведения, по которым можно было сделать приблизительные к истине заключения о состоянии продовольствия в Карсе. По показаниям их были составлены таблицы, весьма близко подходившие к тем сведениям, которые в последствии времени по сему предмету получались.

Персидские выходцы из Карса. 21-го августа, сданы были из Карса с присланным парламентером, шестнадцать персидских торговцев, оставивших крепость, по затруднительным тамошним обстоятельствам. Такие гости не были приятны, потому что присутствие их в Карсе, могло только увеличить беспорядки и нужды, а по выходе из нашего лагеря, они могли передавать вести об осажденных в Эрзрум; но как подданных Персии, их нельзя было возвратить в крепость, дабы не навлечь через то неприятную переписку с Персидским двором, с которым нам надобно было оставаться в хороших отношениях. [226] Люди сии по торговым делам своим, давно уже обжившиеся в турецких владениях, просили чтоб их отпустили прямою дорогою в Эрзрум. Но допустить сего нельзя было, и потому, под предлогом, что на сем пути предстояла им опасность от шатавшихся курдов, их отправили при срочном транспорте в Александрополь, откуда приказано было выпроводить их на большую караванную дорогу, пролегавшую в долине восточного Евфрата. Там им предоставлялось ехать в Персию или в Эрзрум, куда они по проволочке времени, не могли уже поспеть ранее одного месяца по выезде своем из Карса.

Инородные выходцы из Карса. В ночь с 21-го на 22-е число, вышли из Карса семьдесят шесть человек инородных обитателей, по неимению средств к своему продовольствию. Так как они шли по билету мушира в Эрзрум и не явились, как бы следовало, днем на наши аванпосты, а хотели пробраться ночью через Самоват, где захвачены нашими разъездами, то не взирая, что большая часть их состояла из греков и армян, приказано было возвратить их в крепость, с запрещением оттуда выходить, хотя между сими выходцами были женщины и дети. Мера сия была необходима дабы не дать повода прочим жителям также оставлять город, ибо положительно было известно, что карское начальство описало весь хлеб, имевшийся у обывателей, пользуясь скудными остатками их для гарнизона. Выходцев наделили несколько хлебом и обратили к городской заставе с парламентером; но турки их также не приняли, и несчастные семейства сии остались впереди окопов на берегу реки, где разъезды наши видели их в течении трех дней без крыши на открытом поле однакоже после сего времени, число их стало уменьшаться и через лазутчиков было узнано, что большая часть их прокралась обратно в город, а некоторые пробрались, по ночам, сквозь наши форпосты.

Дело с фуражирами 22 августа. 22-го августа у Бакланова было опять удачное дело с фуражирами на правом берегу р. Карс-Чай; он загнал несколько из них к стороне Александрополя и в преследовании положил на месте шестнадцать человек, а [227] осемнадцать взял в плен, в том числе одного поручика, захватив при сем двадцать лошадей, столько же ружей и много другого оружия. Часть турок бежала к Карсу и начала было собираться в кучки, но Бакланов несколькими выстрелами из орудий рассеял их. Турки стреляли по нашим с Карадагских высот, но также неудачно как в деле 18-го числа. При этом замечено, что некоторые выстрелы с крепости были направлены на бегущих баши-бозуков. У нас в сей встрече вовсе потери не было.

О лишении Карса воды. Во втором отделе третьей главы, упомянуто было об опасениях, которые жители имели, чтоб мы не лишили их воды, по примеру того, как это случилось, по рассказам старожилов, при осаде Карса персидским Тамас-Кули-Ханом, отведшего воды р. Карс-Чай. Тревожные толки о том распространялись в народе по мере того, как увеличивались нужды стесненных обывателей города. Любопытно было по крайней мере исследовать на чем была основана такая молва, разгласившаяся и между жителями окрестных селений.

Известно было что в Карсе имелось только несколько родников, недостаточных для удовлетворения всего народонаселения и гарнизона. Созванные старожилы, указали следы канала, по коему некогда точно были проведены воды из левого берега р. Карс-Чай к подошве гор, окаймляющих равнину левого берега реки; но по исследованиям убедились, что канал сей не мог иметь другого назначения как орошение полей или устроение мельницы у подошвы гор. Хотя старожилы передавали нам предания, по коим отведенные из р. Карс-Чай воды были проведены по северо-западной стороне города, но дело сие было несбыточное, по причине седлины соединяющей Чакмахские высоты с большею цепью гор. Они уверяли также, что воду можно спустить с правого берега реки, от нашего лагеря в юго-восточную равнину, прилегающую к крепости со стороны Александрополя; но и это указание было неосновательно, по причине возвышенной местности пересекающей пространство между горами и правым берегом. По этому надобно было заключать, что слухи сии родились не от чего [228] более как от страха, и что они поддерживались по обыкновенной склонности народа ко всему диковинному.

Проект плотины на р. Карс-Чай. Не менее того толки о сем предмете возродили в состоявшем при главнокомандующем, капитане путей сообщений Казначееве, замысловатый проект перегородить реку выше лагеря около с. Иланлу. При взгляде на карту видно, что обширная равнина по коей течет р. Карс-Чай, начинающаяся почти от вершины ее, отделяется от низменностей, по коим река извивается приближаясь к Карсу, небольшим гребнем, который тянется от одного из отрогов Соганлуга по левому берегу реки и упирается в нее при самом повороте ее у с. Иланлу, против которого к правому берегу реки примыкают довольно значительные высоты, спускающиеся от хребта, который отделяет Аракс от ее долины. Сближение с двух сторон оконечностей сих возвышений, указывало на возможность построить тут плотину, которая служила бы замком или окончательною преградою обширной равнине верховьев реки. Остановленные таким образом воды, должны были бы разлиться и вместиться в этой обширной равнине. Материалы для построения плотины, можно было вывезти с покатостей Соганлуга, назема же для набивки плотины, оказывалось достаточно на оставленном нами лагере при с. бол. Тикмэ. Но предпринимая такие работы, непременно следовало уменьшить доставку сена с отдаленного покоса при с. Баш-Кев, куда направлялась большая часть подвозочных средств; променять же необходимые выгоды ожидавшиеся от сена, на загадочные — было бы неосновательно. При том, на покосе находилось уже два баталиона, которые предполагалось еще усилить, что в последствии и сделано. Часть войск была беспрерывно занята конвоированием транспортов между лагерем и Александрополем; к плотине же нельзя было послать для работ менее двух баталионов и столько же с артиллериею для прикрытия их, потому что рабочих как и самую плотину потребовалось бы оградить от внезапного нападения со стороны Аракса или Соганлуга. Такое раздробление сил трудно было допустить, особенно в то время, когда ежедневно [229] носились слухи о намерении неприятеля прорваться сквозь наши посты к Эрзруму и об ожидаемой им помощи из сего города. Во всяком случае, на устройство плотины должно было взирать только как на опыт, потому что от напора огромной массы воды, которая бы скопилась в равнине верхней части реки, можно было ожидать прорыва, что могло также сделаться и от внезапной прибыли вод, ибо свойства р. Карс-Чай не были нам известны; а в случае неожиданной прибыли, воды непременно затопили бы весь нижний лагерь Ковалевского. Наконец, преграждая реку в довольно большом расстоянии от лагеря, надобно было бы в плотине устроить надежный шлюз, посредством коего предстояла бы возможность снабжать лагерь необходимым количеством воды, следственно построить ниже лагеря другую плотину, дабы препятствовать дальнейшему течению воды к городу. При всех этих предприятиях, которые ввергли бы нас в безвыходные искусственные работы, без поручительства в успехе и с верным изнурением людей и скота, войско лишилось бы одной из больших выгод — купаться и обмываться на приволье. По всем сим причинам, предположение сие было оставлено и ограничилось изысканиями и трудами офицера, посвятившего этому делу свое усердие. Между тем слухи распространившиеся в Карсе о намерении лишить город воды, поддерживаемые лазутчиками с обеих сторон, увеличивали между гарнизоном и жителями, уже и без того оказавшийся упадок духа.

Комментарии

40. Сведение сие, доставленное Томсону перебежчиком, за справедливость показания коего он впрочем не ручается, значится в переводе между приложениями, под буквою Н.

41. См. карту окрестностей Карса с означением блокадных отрядов.

42. В приложении под буквою I, значится список всем чиновникам, составлявшим временный походный штаб.

43. Смотри приложение под буквою J.

44. На карте подле Коургана.

45. Отряд сей поручен был Эриванского карабинерного полка маиору Кобиеву.

46. Близ Сурб-Оганеса.

47. По карте между Ханзыр и Чюрюк.

48. Эзданшир в 1854 г. был приведен в покорность высланным против него турецким войском.

Текст воспроизведен по изданию: Война за Кавказом в 1855 году. Том I. СПб. 1877

© текст - Муравьев-Карсский Н. Н. 1877
© сетевая версия - Тhietmar. 2020
© OCR - Karaiskender. 2020
© дизайн - Войтехович А. 2001