ОБЗОР СОБЫТИЙ НА КАВКАЗЕ В 1846 г.

VIII.

Владикавказский военный округ. Границы его и соседние племена. Стратегическое его значение. Усиление верхне-сунженской линии. Оборонительные меры. Участие войск округа в кабардинских делах. Миролюбивые отношения к нам осетин, назрановцев и других обществ. Постройка Михайловской укрепленной станицы. Распределение войск округа в середине июня. Мелкие июльские тревоги. Стычка с абреками на троицкой поляне. Угрозы горцев. Осенние хищнические набеги. Недовольство г.-м. Белявского г.-м. Нестеровым. Результат летних работ. Роспуск чеченского отряда. Итог действий войск левого фланга, центра и владикавказского округа.

Между верхней Сунжей на севере, рекою Фортангой на востоке, главным хребтом Кавказа на юге и Малой Кабардой на западе расположен самостоятельный административный округ, который по имени своего центрального пункта, крепости Владикавказа, получил название владикавказского военного округа. Он не вошел в состав кавказской линии, но для центра ее и левого фланга имел важное значение в стратегическом отношении, что и выразилось в апреле месяце, когда Шамиль, двинув главные свои силы в Кабарду, послал одного из наибов, Нур-Али-муллу, с сильным отрядом пехоты действовать в окрестностях верхней военно-грузинской дороги. К владикавказскому военному округу прилегают на юге несколько обществ, частью чеченского, частью осетинского происхождения: кистинское, акинское, галгаевское, цоринское и джераховское; внутри округа живет племя ингушей, вдоль западных пределов осетины, на севере назрановское общество и на северо-востоке полудикие карабулаки и галашевцы. Из всех [192] этих обществ покорными и безусловно нам преданными при самых смутных обстоятельствах всегда оставались многие аулы Осетии и весь назрановский округ. Северный предел владикавказского округа, начальство над которым вверено было коменданту Владикавказской крепости, составляла верхне-сунженская линия с двумя укрепленными станицами, Троицкой и Сунженской, казаки которых в начале 50-х годов прославили себя громкими подвигами под управлением бессмертного своего командира полковника, впоследствии генерала, Слепцова. В 1846 году главнокомандующий предположил усилить верхне-сунженскую линию, водворив на ней третью станицу, Михайловскую, к востоку от Сунженской, между этой последней и укреплением Казах-кичу.

В апреле к Владикавказу начали стягиваться войска, назначенные в состав чеченского отряда, который до июня месяца должен был заниматься устройством новой станицы на Сунже, а в июне передвинуться к Фортанге для заложения новой крепости у ачхоевской поляны. В первой половине апреля, по случаю необыкновенных неприятельских сборов в Чечне, войска назрановского отряда, т. е. владикавказского округа, сосредоточиваются на передовой линии, обращенной фронтом к галашевскому обществу, а следовательно и к Малой Чечне, в крепости Назране, куда выехал и сам начальник округа г.-м. Нестеров. Узнав от генерал-лейтенанта Фрейтага, 14-го апреля, о приостановке выступления первых баталионов полков 15-й пехотной дивизии, начальник владикавказского округа с своей стороны решил принять энергические меры для обороны края. В станицы 1-го Сунженского линейного казачьего полка были направлены 2-й и 3-й баталионы Навагинского пехотного и 3-й баталион Кубанского егерского полков, три сотни Донского казачьего № 19 полка, 4 орудия донской конноартиллерийской № 1 батареи и два подвижных орудия 11-й [193] гарнизонной артиллерийской бригады. Гарнизон Назрановского укрепления составляли две роты 1-го баталиона и 4-й баталион Навагинского пехотного, 1-й Кубанского егерского полков и Кавказский линейный № 8 баталион, две сотни Горского линейного, столько же Донского казачьего № 26 полка и 8 орудий 23 роты 12-й гарнизонной артиллерийской бригады. Для обороны крепости Владикавказа оставлено было две роты 1-го баталиона Навагинского пехотного, 5-й баталион того же полка и две роты Кавказского линейного № 7 баталиона. Начальник ларсского наблюдательного отряда получил приказание занять джераховское ущелье и расположиться у с. Пемат. Кроме того, собраны осетинская и назрановская милиции; часть первой из них должна была оставаться при войсках владикавказского гарнизона, остальная выслана на посты к кабардинским горам; назрановская же милиция заняла передовые посты по реке Назрану и выходы из ущелий галашевского общества. Начальнику линии военно-грузинской дороги полковнику Ильинскому предписано остановить 1-й баталион Виленского егерского полка, выступивший из Владикавказа в новороссийский край 11-го апреля.

По последним доставленным лазутчиками сведениям, собранные в Чечне партии ожидали только прибытия Шамиля. Намерения неприятеля пока были еще неизвестны, и потому войска владикавказского округа оставались в местах их последнего расположения. 24-го апреля вступил в крепость Владикавказ 2-й баталион Эриванского карабинерного, а 25-го — 2-й баталион Грузинского гренадерского полков; 26-го должен был прибыть еще один баталион этого последнего полка. Такой значительный контингент боевых сил дал возможность генералу Нестерову, не лишая вверенный ему край необходимой обороны, двинуться в Кабарду для совокупных действий с отрядом генерала Фрейтага. 26-го апреля он выступил из Владикавказа с тремя с половиной [194] баталионами пехоты и 4-мя сотнями кавалерии при 8-ми орудиях 15 по военно-грузинской дороге к Минаретскому посту. Не доходя станицы Архонской, генерал Нестеров получил уведомление от полковника Ильинского, что Шамиль со всем скопищем своим, бросив позицию в черекском ущелье, переправился через Терек между станицами Николаевской и Урухской и уходит по направлению к упраздненному Константиновскому укреплению, а также, что полковник барон Меллер-Закомельский, стоявший на позиции у Минаретского поста с 3-мя баталионами пехоты и 5-ю сотнями кавалерии, настиг его на переправе и теперь идет по его следам. Оставив все тяжести в ст. Архонской, генерал Нестеров налегках перешел через Терек и мимо Елизаветинского поста быстро двинулся к реке Ачалуку наперерез Шамилю, послав вперед четыре сотни кавалерии с 2-мя конными орудиями, под начальством полковника барона Вревского, командовавшего в 1843 году летучим константиновским отрядом и потому хорошо знакомого с местностью. Вместе с тем он разослал приказание осетинской и назрановской милициям спешить также к Ачалуку на соединение с бароном Вревским. Кавалерия прибыла на Ачалук в 9 часов вечера, пехота следовала за нею безостановочно. Верстах в 6-ти от Ачалука генерал Нестеров получил уведомление от барона Вревского, что милиция, занимавшая высоты, уже завязала с неприятелем перестрелку. Теперь он уже не мог сомневаться, что настигнет и задержит Шамиля; но когда, около полуночи, он прибыл на Ачалук, перестрелка уже прекратилась. Велико было его разочарование, когда он узнал, что сюда [195] направлялась только небольшая партия галашевцев; главные же силы Шамиля прошли мимо разоренного аула Магомет-юрта и спешат к переправе через Сунжу. О дальнейшем преследовании неприятеля с отрядом, изнуренным 70-ти верстным форсированным переходом, нечего было и думать. В ночь на 27-е апреля Нестеров направил почти всю кавалерию, под начальством маиора барона Розена, в Сунженские станицы, откуда он должен был взять четыре роты пехоты и два орудия и с ними следовать до Казах-кичу. Воинскому начальнику этого укрепления подполковнику Костырко было предписано принять начальство над всеми войсками, которые прибудут с бароном Розеном, усилить их 2-мя ротами и 2-мя орудиями своего гарнизона и идти вниз по Сунже, имея главнейшею задачею не допустить неприятеля до переправы. Между тем, дав войскам необходимый отдых, генерал Нестеров направил 1-й баталион Прагского пехотного полка в Сунженские станицы на смену взятых оттуда рот, а с остальными войсками перешел в Назран. Подполковник Костырко только отчасти выполнил предписание, так как ему удалось захватить лишь хвост неприятельского скопища, по которому он открыл сильный огонь из 4-х орудий. Переправа горцев продолжалась от 2-х до 5-ти часов пополудни, после чего все полчище потянулось в Малую Чечню, к аулу Гехи; Шамиль же, выступив из черекского ущелья в ночь на 26-е апреля, сделал слишком 160 верст менее чем в двое суток. За все время пребывания Шамиля в Кабарде осетины, несмотря ни на какие обещания и убеждения агитаторов и людей неблагонамеренных, оставались верными своему долгу; ни одного аула этого общества нельзя было упрекнуть в двусмысленном поведении. Что же касается назрановского племени, то оно доказало на деле свою непоколебимую преданность русскому правительству: милиция выставлялась им по первому [196] требованию; в караулы и на посты назрановцы выходили охотно; они же служили проводниками, нарочными и курьерами как в отряде генерала Фрейтага, так и в назрановском.

В мае месяце начальник владикавказского военного округа довел до сведения главнокомандующего, что несколько преданных нам человек из жителей мирных аулов, которых он посылал за Сунжу узнать о настроении умов в Чечне, принесли ему известие, что Шамиль оставил в Чечне небольшую партию мюридов, на которых возложил обязанность иметь самый бдительный надзор за старшинами, и что с разных пунктов Чечни к окрестностям аула Гехи свозятся продовольственные запасы, так как Шамиль намерен остаться здесь на все лето; сюда же к нему имеют прибыть большие сборища из Дагестана. Лазутчики также дали знать о том, что наиб гехинского округа Атабай смещен и на его место, как полагают, назначен будет бежавший от нас кабардинский князь Магомет-Мирза Анзоров; кроме того, неприятель намерен сильно противодействовать заложению крепости на ачхоевской поляне.

В то же время на нагорной полосе округа, дела наши приняли благоприятный оборот, так как галгаевцы, которые выдали Нур-Али-мулле своих аманатов, выкупили их и на днях являлись к Нестерову с повинной. Непокорные нам общества, акинское и шатоевское, секретно присылали своих людей с уверениями, что старшины их готовы вступить в переговоры о принесении покорности.

Сбор чеченского отряда назначен был к середине июня месяца, но генерал Нестеров просил главнокомандующего отложить его до 20-го июня, так как раньше этого времени он не надеялся окончить работ по приведению новой станицы на Сунже в оборонительное состояние; 24-го мая он рассчитывал прибыть на место, а 25-го заняться устройством лагеря; 26-е и 27-е приходились на праздники [197] св.Троицы и св. Духа, следовательно к работам возможно было приступить только 28-го 16. Но главнокомандующий не согласился на отсрочку и последним сроком сбора чеченского отряда назначил 15-е июня. Вследствие этого Нестеров, желая вознаградить потерянное время, уже 25-го мая, в первом часу пополудни, прибыл с отрядом из трех с половиной баталионов пехоты при 6-ти орудиях и 4-х сотнях кавалерии в Казах-кичу 17. Перед выступлением из Назрани им отдано было приказание уничтожить Константиновский форт, о чем он уже прежде входил с представлением, а весь годный строевой лес, назначенный для Ачхоевского укрепления, перевезти на Сунжу в Троицкую станицу. 26-го из Казах-кичу, под командой подполковника Костырко, при одном орудии № 8 роты 11-й гарнизонной артиллерийской бригады, выступил в северный Дагестан Кавказский линейный № 11 баталион, переименованный в 5-й баталион Дагестанского пехотного полка. Рота этого баталиона, занимавшая гарнизон Нестеровского укрепления, была сменена одною ротою 3-го баталиона Навагинского пехотного полка, остальные три роты, стоявшие гарнизоном в Казах-кичу, тремя ротами 3-го баталиона Кубанского егерского полка. 27-го, после рекогносцировки со всею кавалерией вверх по Сунже, генерал Нестеров, в 2 часа пополудни, расположил свой отряд лагерем на выбранной им для новой станицы местности между Казах-кичу и Преградным станом, бывшим когда-то нашим укреплением. 28-го производилась разбивка укрепления Михайловской станицы, после чего войска [198] тотчас приступили к земляным работам, на которые высылалось ежедневно по 8-ми рот. Кроме трех с половиной баталионов пехоты, при отряде состояли: 1-я рота 3-го резервного саперного баталиона и команда 2-й роты того же баталиона, прибывшие из штаб-квартиры для производства работ во владикавказском округе. Под их руководством работы подвигались быстро и через 20 дней, когда главнокомандующий 17-го июня осматривал новую станицу, укрепления ее почти были окончены на 1200 сажень в окружности. 18-го июня из войск, находившихся на работах, 1-й и 2-й баталионы Грузинского гренадерского, 2-й Эриванского карабинерного, 1-й и 2-й баталионы егерского генерал-адъютанта князя Воронцова, 3-й Тенгинского пехотного полков и 1-я рота 3-го резервного саперного баталиона, назначенные в состав чеченского отряда, выступили к реке Ассе. На Сунже остались: в укреплении Казах-кичу две роты 3-го баталиона Кубанского егерского полка и одно орудие № 8 роты 11-й гарнизонной артиллерийской бригады; для окончательных работ по укреплению новой станицы — 4-й баталион Навагинского пехотного полка и 1-й Кубанского егерского, 4 орудия № 2 роты 12-й гарнизонной артиллерийской бригады и одно орудие № 8 роты 11-й гарнизонной артиллерийской бригады, две сотни Донского казачьего № 26 полка и сотня сборной милиции, всего два баталиона пехоты, три сотни кавалерии и 5 орудий; в станицах Троицкой и Сунженской — 2-й баталион и три роты 3-го баталиона Навагинского пехотного полка, две роты 3-го баталиона Кубанского егерского полка, 4 орудия донской конноартиллерийской № 1 батареи, две сотни Донского казачьего № 19 и сотня Моздокского линейного казачьего полков, всего 9 рот пехоты, 3 сотни кавалерии и 4 орудия. Войсками этими, в отсутствие генерал-маиора Нестерова, возвратившегося 8-го июня в свой назрановский отряд, остался заведовать генерального штаба полковник Бруннер. [199]

Нашествие Шамиля имело для владикавказского округа те же последствия, что и для центра кавказской линии. Тревоги до этого времени лишь изредка заносились в журнал военных происшествий; с появлением же абреков на кабардинской плоскости они заметно усиливаются, а со стороны карабулак-галашевского общества размерами своими напоминают иногда тревоги левого фланга кавказской линии. 9-го июля в 2 часа пополудни карабулаки в числе 150-ти человек с 2-мя значками, скрытно пробравшись лесом между ущельем реки Индыра и Сухой балкой, внезапно появились на покосной поляне Троицкой станицы и, бросившись на оторопевших жителей, занимавшихся уборкой сена, семерых не служащих казаков и двух рядовых конно-подвижного транспорта изрубили одного казака и одну незамужнюю казачку ранили, а с двумя казенно-подъемными лошадьми ускакали в лес, тянувшийся поперек поляны. При этом нападении без вести пропали (вероятно, взяты в плен) 1 мальчик, 3 женщины и из числа строевых казак и урядник. Как ни быстро подоспели на помощь резервы, партия была уже по ту сторону леса. Из орудия, стоявшего в прикрытии покоса, сделан был сигнальный выстрел. Почти в одно время с выстрелом на поляне показался командир 1-го Сунженского казачьего полка подполковник Слепцов, направивший тотчас же сотню Моздокского линейного, сотню Донского казачьего № 26 полков и 8-ю роту навагинцев в обход леса, мимо Нестеровского укрепления по ущелью р. Ассы; сам же Слепцов с сотнею Сунженских казаков поскакал прямо в лес, приказав следовать за собой 2-й гренадерской роте Навагинского полка. Казаки быстро преследовали партию, но горцы еще быстрее уходили от них и, миновав открытое пространство, заняли опушку следующего леса, из-за которой несколькими залпами встретили Сунженскую сотню. В это время из обходной [200] колонны, которою командовал барон Розен, прискакали к Слепцову доброконные казаки моздокской сотни, под начальством сотника Золотарева, и вместе с Сунженскими казаками атаковали опушку леса. Горцы бросились в лесистый овраг и, заняв противоположный гористый берег его, открыли по казакам сильный ружейный огонь. Выстрелы подняли тревогу в окрестных аулах, откуда со всех сторон начали сбегаться жители на помощь партии. Между тем день клонился к вечеру, станица осталась далеко позади. Преследование неприятеля по глубоким оврагам, поросшим густым лесом, не могло обойтись без серьезных потерь — и Слепцов отступил. В этом деле из строя выбыло: ранеными сотник Золотарев и 5 нижних чинов, убитыми также 5 нижних чинов. 22-го июля, ровно в полночь, постоянный лазутчик подполковника Слепцова пришел ему сказать, что из Карабулака выступает партия в 300 человек отборной конницы с частью пехоты для нового нападения на покос Троицкой станицы. Подполковник Слепцов, опасаясь также за покосы Сунженской станицы, принял все меры предосторожности для предупреждения нечаянного нападения на них, а прикомандированным к 1-му Сунженскому казачьему полку из Владикавказского линейного корнетам Морозу и Мацу приказал заблаговременно расставить прикрытия на всех пунктах Троицкой покосной поляны, с которых можно было ожидать появления неприятеля. Вовремя предупрежденный об опасности, маиор Артемьев, командовавший частями войск, прикрывавших покосы, расположил имевшийся у него резерв — роту с орудием — на пушечный выстрел от опушки леса, а поселянам Троицкой станицы приказал занять при первом появлении неприятеля ближайший курган, куда также должны были стянуться все повозки. Две полусотни казаков, одна Моздокского, другая Сунженского полков, заняли позиции в скрытных [201] местах в недальнем расстоянии от покоса, первая против индырского ущелья, где уже стояла 2-я сотня Донского казачьего № 19 полка с взводом пехоты, вторая влево, на расстоянии версты от пехотного резерва. Едва окончены были все приготовления к встрече неприятеля, как он уже показался одновременно двумя партиями: одна неслась лесом по оврагу между двумя нашими резервами, другая вскочила на поляну со стороны индырского ущелья. Обе партии приняты были картечью и батальным ружейным огнем пехоты. Сунженская полусотня со своими двумя офицерами, хорунжим Старицким и корнетом Морозом, атаковали неприятеля холодным оружием и вступили с ним в рукопашный бой, продолжавшийся всего несколько минут. Озадаченные посыпавшимися на них с двух сторон ударами и смелой атакой казаков, горцы врассыпную бросились к лесу и далее к горам по едва проходимым дорогам и даже вовсе без дорог, оставив на месте семь изрубленных всадников в полном вооружении. По первым орудийным выстрелам на поляну прискакал Слепцов с резервом. Подкреплению этому не довелось принять участие в бою — партия уже успела скрыться в лесу. Преследовать ее иррегулярными войсками не было возможности, так как на пути ее отступления лежали глубокие пропасти, узкие гребни гор с отвесными боками и бесконечные леса с их непроницаемыми трущобами. Слепцов, собрав всю наличную кавалерию и присоединив к ней две роты с орудием, двинулся сначала ущельем р. Ассы мимо Нестеровского укрепления, но по ту сторону ущелья, в виду галашевского леса остановился. Он не терял надежды увидеть неприятеля на открытом пространстве, но неприятель после поражения, нанесенного ему под станицей, был слишком осторожен и все время пробирался лесными чащами. Слепцов пустил на прощанье по направлению голосов, доносившихся [202] до колонны, три гранаты и вернулся на Сунжу с потерею 7-ми человек нижних чинов убитыми и 3-х ранеными. Получили также раны холодным оружием оба офицера Сунженского линейного казачьего полка, участвовавшие в рукопашном бою — хорунжий Старицкий одну и корнет Мороз пять.

12-го августа начальник чеченского отряда генерал-лейтенант Лабинцев уведомил начальника владикавказского военного округа, что неприятель истребил огнем аул Шаудон-Шари из опасения, чтобы жители его не передались русским. Подозрения чеченских наибов оправдались: восемь семейств сожженного ими аула в ночь на 23-го августа тихонько перебрались на левый берег Сунжи и поселились в ауле при укр. Казах-кичу. 26-го августа, в первый раз после водворения на Сунже новой станицы, жители ее во время рубки леса для своих построек имели с неприятелем перестрелку, в которой с нашей стороны ранен был один казак и без вести пропал один рядовой Тенгинского пехотного полка. 27-го августа наиб Малой Чечни Саибдулла с конными и пешими партиями показался за Аргуном, а Талгик стал собирать партию в Шали; туда же прибыл из Дагестана Ягья-хаджи с 3-мя орудиями и 2-мя зарядными ящиками, под прикрытием тавлинцев. Начальник левого фланга тотчас же вытребовал из войск, расположенных на Сунже, два баталиона пехоты и два орудия, но когда наибы, после неудачного покушения 28-го числа зажечь сено, заготовленное гарнизоном крепости Воздвиженской, распустили свои партии, все войска, взятые из Сунженских станиц в Грозную, возвратились на Сунжу.

Расположением четырех отрядов внутри бассейна реки Терека — чеченского на ачхоевской поляне, сунженского для водворения новой станицы на Сунже, назрановского вдоль границы карабулак-галашевского общества и летучего в Батар-юрте против Моздока — и благодаря прибытию войск [203] из Закавказья линии наши (кавказская по Тереку, сунженская, военно-грузинской дороги и кабардинская) нисколько не обнажались. Спокойствие края, по-видимому, можно было считать вполне обеспеченным, но на деле этого не случилось. Топографические условия некоторых местностей у северо-западных пределов бассейна р. Терека так благоприятно сложились для неожиданных появлений хищнических партий, что никакими мерами осторожности не могли быть предупреждены частные нападения, и до конца года с разных пунктов владикавказского военного округа не переставали поступать донесения о тревогах по случаю угона лошадей или рогатого скота, об убийствах на дорогах, на покосах и даже в оградах укреплений. 2-го сентября партия в 60 человек угнала из-под Николаевской станицы 101 лошадь Донского казачьего № 11 полка. Хищников преследовали двое суток, при чем потеряли: Владикавказского линейного казачьего полка корнета Самойловича смертельно раненым, Донского казачьего № 11 полка хорунжего Секретова тяжело раненым, 4-х нижних чинов убитыми, 4-х ранеными и 20 лошадей убитыми. Пользуясь безнаказанностью, хищники предпринимали иногда еще более смелые поиски. В темную ночь на 16-е сентября небольшая партия их, подкравшись к Сунженской станице со стороны реки, перекопала крепостной вал и в образовавшуюся брешь намеревалась вывести рогатый скот или лошадей, принадлежавших казакам. Одному из хищников удалось никем незамеченным пройти в самую станицу и захватить несколько штук рогатого скота, которых он стал гнать к разрушенной части крепостного вала, но на обратном пути ему не посчастливилось: его окликнул стоявший на часах рядовой Навагинского полка Михаил Кривоносов, который, не получив ответа на свой оклик, сделал по нем выстрел. Хищник бросился на солдата и нанес ему кинжалом раны [204] в шею и руку, но храбрый Кривоносов не потерялся и штыком в грудь уложил хищника на месте. Сбежавшиеся по тревоге люди нашли распростертый у ног часового труп чеченца в полном вооружении. 17-го сентября хищникам достался в добычу гурт рогатого скота, прогонявшийся по дороге к Ардону; прискакавшие к месту происшествия резервы не застали никого, кроме трех раненых работников. В ночь на 16-е число того же месяца в самом Владикавказе, на бойком месте, около гостиницы убит выстрелом из ружья казенный денщик генерал-маиора Чаплица. 2-го октября в 1-х верстах от Владикавказа по дороге к Назрану найден убитым казенный денщик офицера Нижегородского драгунского полка поручика Абисалова. 12-го октября в десяти верстах от Назрановского укрепления изрублен Навагинского пехотного полка поручик Пщелковский, отставший от колонны, следовавшей из Сунженской станицы во Владикавказ. Длинная цепь убийств, нападений и тревог в пределах владикавказского военного округа протянулась до последних чисел декабря. Жертвою одного из нападений сделался священник алагирского прихода Григорий Чонкозиев, изрубленный на дороге от одного осетинского аула к Владикавказу.

В ноябре месяце подвергся нападению и сам генерал-маиор Нестеров, но только не со стороны неприятеля. Быстрое возвышение этого молодого генерала, военная слава его и популярность в войсках округа, самая наружность его, симпатичная и представительная, и наконец доверие к нему начальника главного штаба и главнокомандующего не давали покоя начальнику 19-й пехотной дивизии г.-м. Белявскому. Инспектируя Навагинский пехотный полк, он нашел в нем неисправности, беспорядки, запущенность в делах, которые всецело приписал постоянному отсутствию из штаб-квартиры полка командира его полковника барона Вревского. [205] В письме своем по этому поводу к начальнику главного штаба он не мог и даже не старался скрыть своего недоброжелательства к начальнику владикавказского округа.

“В Навагинском полку — писал он — дабы устроить все то, что запущено временами, необходимо, чтобы полковой командир состоял в таком лишь только случае под распоряжениями начальника владикавказского округа, когда представится действительная необходимость личного присутствия в деле против неприятеля; но чтобы с тремя или четырьмя ротами отдаляться от полка на две и на три недели для джигитовки, которая повторяется ежемесячно, и оставлять на произвол судьбы все полковое управление, представляется для устройства много затруднительности даже и опытному по хозяйственной части полковому командиру. А потому необходимо нужно или назначить в Навагинском полку двух полковых командиров — один для постоянных военных посылок, коему и состоять под распоряжениями генерала Нестерова, другой для внутреннего управления полком, и должен состоять под распоряжениями дивизионного своего начальника — или же, если угодно, чтобы в Навагинском полку был один полковой командир, как и во всех полках армии, то должно воспретить генералу Нестерову распоряжаться полковым командиром без воли дивизионного начальника. В распоряжении начальника владикавказского округа находятся четыре баталиона Навагинского полка, но нигде не сказано, чтобы в его распоряжении были полковой командир и полковой штаб ” 18.

Удар был рассчитан неверно и поражение потерпел сам начальник 19-й пехотной дивизии, так как начальник главного штаба в письме своем к начальнику владикавказского округа просил его от имени главнокомандующего в таком только случае требовать в действующие отряды командира Навагинского пехотного полка, когда в них состоит значительная часть вверенного ему полка, или же когда “по важности обстоятельств присутствие его необходимо [206] при откомандированной части" 19; другими словами, начальнику владикавказского округа предоставлялась полная свобода действий, так как именно “по важности обстоятельств" он всегда находил присутствие барона Вревского в его отряде необходимым.

Новою станицею на Сунже, наименованною с Высочайшего соизволения Михайловской и оконченною почти в одно время с новым укреплением на Фортанге, завершена верхне-сунженская линия, состоявшая из Троицкой, Сунженской и вновь водворенной Михайловской станиц и заселенная казаками только что сформированного 1-го Сунженского линейного полка, переселенного с Терека и Дона. Этому полку суждено было с небольшою частью пехоты начать и довершить покорение карабулак-галашевского общества и снести последние аулы с правого берега Сунжи. Ачхоевское укрепление, стоявшее на правом фланге передовой чеченской линии, на р. Фортанге, следовательно на пограничной черте между левым флангом кавказской линии и владикавказским военным округом, вошло в состав последнего и служило опорным пунктом летучему отряду Слепцова, значки которого очень часто развевались над реками и полянами Малой Чечни. 18-го октября, после известия о поражении скопищ Шамиля в даргинском округе, главнокомандующий приказал распустить войска чеченского отряда, а 21-го начали расходиться и войска, прикрывавшие верхнюю Сунжу. Оставлен был только один баталион Тенгинского пехотного полка.

Итак, к концу 1846 года мы приобрели два новых укрепленных пункта во владикавказском военном округе, и в то время, как Шамиль, увлекаясь честолюбивыми мечтами, напрягал для осуществления их последние свои [207] усилия, мы исподволь подавались вперед, утвердились на самых важных стратегических позициях и, что весьма важно, подорвали доверие к могуществу нашего противника.


Комментарии

15. 2-й баталион Эриванского карабинерного полка, 1-й Прагского пехотного, две роты 1-го баталиона Навагинского и 4-й баталион того же полка, две сотни Донского казачьего № 26, две сотни Горского линейного казачьего, два орудия донской конноартиллерийской № 1 батареи, два батарейных орудия кавказской гренадерской артиллерийской бригады и четыре 12-й гарнизонной артиллерийской бригады.

16. Письмо генерала Нестерова главнокомандующему, 20-го мая 1846 года.

17. 1-й и 2-й баталионы Грузинского гренадерского полка, 2-й Эриванского карабинерного, две роты Навагинского пехотного полка, рота и команда 3-го резервного саперного баталиона, сотня Моздокского линейного, две сотни Донского казачьего № 26 полка, сотня милиции, четыре орудия № 2 роты 12-й гарнизонной артиллерийской бригады и два донской конноартиллерийской № 1 батареи. Кроме означенных здесь войск, на Сунжу разновременно прибывали другие, назначенные в состав чеченского отряда, о чем было упомянуто при описании занятия ачхоевской поляны.

18. Письмо начальника 19-й пехотной дивизии начальнику главного штаба, 11-го декабря 1846 года.

19. Официальное письмо начальника главного штаба генерал-маиору Нестерову, 22-го декабря 1846 года.

Текст воспроизведен по изданию: Обзор событий 1846 года на Кавказе // Кавказский сборник, Том 17. 1896

© текст - К. 1896
© сетевая версия - Тhietmar. 2019
©
OCR - Валерий Д. 2019
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Кавказский сборник. 1896