-

ЗУБОВ П. П.

ПОДВИГИ РУССКИХ ВОИНОВ В СТРАНАХ КАВКАЗСКИХ,

с 1800 по 1834 год.

С присовокуплением Биографий главнейше замечательных лиц, действовавших в первое тридцати-трехлетие Русского владычества за Кавказом; Историческо-статистического описания мест, прославивших Русское оружие в Кавказских странах, 25 портретов, видов и планов сражений, и общей карты Кавказского Края.

Описанные

Платоном Зубовым,

ТОМ ВТОРОЙ.

Часть Третья.

ПЕРИОД ЧЕТВЕРТЫЙ

От принятия Генералом Ермоловым главного начальства над Кавказским Краем, до начала последней Персидской войны.

(с 24 Мая 1816 по Июнь 1826 года)

По Высочайшему повелению, 24 Мая 1816 года, Генерал-Лейтенант Ермолов, оказавший важные заслуги в Отечественной войне 1812 года, назначен был Главным Начальником Кавказского Края, принадлежащего России, а вместе с тем, Чрезвычайным Посланником к Двору Тегеранскому. Он имел поручение представить Персидскому Шаху, что Государь Император, приемлющий участие в славе Персии, желает на всегда обеспечить мир и согласие с сею Державою. Блистательный прием, сделанный Генералу Ермолову Шахом, отличное уважение сим последним, оказанное нашему Посланнику, заставляли надеяться, что Гюлистанский мир будет залогом прочной дружбы между обеими Державами. Посему Генерал Ермолов, прибывший в Тифлис, в конце 1817 года, приняв начальство над Кавказским Краем, обратил особенное внимание на усмирение Горских [2] народов, беспокоивших своими набегами Кавказскую линию. При первом взгляде на средства, для сего нужные, он заметил, что совершенно открытое местоположение и огромное пространство требовали слишком значительных сил, дабы охранять каждый пункт кордонной линии, тем более, что богатейшие деревни Русских поселян находились на оконечности пограничной черты, охраняемой военною линиею, что против правого фланга оной за рекою Кубанью находятся сильнейшие племена беспокойных народов, называющие сами себя Адехе, а у нас известные под именем Закубанцев. Число их простиралось свыше 270,000 — но взаимная вражда между собою делала невозможным общее их соединение противу нас. Против центра линии обитает храбрый и решительный народ, называемый Кабардинцами, коих число едва составляло 15, 000 человек, а потому они и не были слишком опасны. Чума беспрестанно свирепствовала между ними и приводила час от часу в большее бессилие. Но против левого фланга, за рекою Сунжею, обитают Чеченцы, самый свирепый и хищный народ из всех Горцев, и, повинуясь преимущественно [3] небольшому числу владельцев, власть коих наследственна, а через то во всех намерениях сохраняют более единства, а в предприятиях более основательности и порядка, чему способствует взаимная между ими связь. Многие из Горских народов, смотря на успех их хищничеств, и ободряемые тем, что все усилия, дотоле против них употребляемые, не достигали совершенно своей цели, утвердились в мнении, что Чеченцы непобедимы, и искали их дружбы, что — производило вредные последствия для Кавказской линии.

Таковые причины показали ясно Генералу Ермолову, что первый шаг к обеспечению линии есть усмирение Чеченцев; что необходимо отнять у них средства к набегам и хищничествам, устроив по реке Сунже крепости и заняв их достаточными гарнизонами. Таковое средство было всех действительнее. Лишась земли удобной для возделывания, и пастбищных мест, на которых в зимнее время укрывают они свои стада от жестоких морозов, бывающих продолжительное время в горах, Чеченцы будут стеснены в ущелиях Засунженских гор, а Русские селения, расположенные по граничной черте, будут уже [4] за цепью крепостей в безопасности и Чеченцы не осмелятся делать набеги в местах открытых, на большом расстоянии позади крепостей. При первой же возможности, продолжа линию таковых крепостей до реки Сулака можно будет совершенно обеспечить левый фланг линии и крайний оного пункт город Кизляр, во многих отношениях заслуживающий внимание. Для первого опыта Генерал Ермолов, усиля редут Назранской на реке Сунже, основанный еще до его прибытия, для безопасности дороги от Моздока в Грузию, приказал построить на той же реке другое укрепление, и заняв пространство по течению оной на 50 верст от истока, поручил защиту выселявшимся в наши границы Горским народам, непримиримым врагам Чеченцев. Укрепление это основано было по просьбе означенных переселенцев. При производстве работ Чеченцы не произвели ни одного выстрела, и постигая намерение Генерала Ермолова, приведены были в ужас. Главноуправляющий, почитая необходимым воспользоваться благоприятными обстоятельствами, испросил Высочайшее соизволение на постройку крепостей на берегах реки Сунжи, [5] и получив таковое, с наступлением весны 1818 года прибыв лично на место, приступил к основанию крепости при самой реке Сунже, в 6 верстах от дефилей Хан-Кальских, прикрывающих значительную часть Чеченских селений, за ними лежащих. Ужас, распространившийся между Чеченцами, внушил ему мысль дать новостроящейся крепости название Грозной.

С самого прибытия Генерала Ермолова с войсками на реку Сунжу, Чеченцы производили беспрестанные нападения на передовые посты, и нередко в ночное время приближались к самому лагерю, или появлялись на левом берегу Сунжи, угрожали провиантским транспортам и пасущимся табунам; к чему способствовали леса по обеим сторонам реки, скрывавшие их движение, и множество бродов, прикрыть коих вначале не было возможности, потому что все войска соединены были в одном пункте для производства работ. Посему Генерал Ермолов вынужден был призвать еще один баталион Кабардинского пехотного полка и несколько казачьих команд, которые, заняв многие переправы по реке Сунже, лишили Чеченцев удобства [6] переправляться на нашу сторону. Основание крепости Грозной имело весьма важные следствия. Чеченцы, водворившиеся между Сунжею и Тереком на наилучших землях, в отношении к Русскому Начальству называли себя мирными, а в сущности состояли из первейших разбойников, причинявших значительный вред левому флангу линии; но заметив, что с построением крепостей по Сунже, хищничества их будут невозможны, начали оказывать совершенное повиновение; и даже жители ближайших к Сунже деревень, дотоле не признававшие над собою никакой власти, начали исполнять требования Генерала Ермолова, и давали для проходящих команд подводы и конвой. Желая же показать свое усердие, без всякого требования выставили во многих местах свои караулы для извещения Генерала Ермолова о движениях Чеченцев, и охраняли все пространство между преградным станом и крепостию Грозною, составляющее около 45 верст, и не занятое нашими разъездами.

Чеченцы, живущие за Сунжею, надеясь на крепкое местоположение и на леса, почти непроходимые, хотя оставались в совершенном недоумении — что должны предпринять, [7] но не хотели покорствовать, ожидая, не изменятся ли обстоятельства. Они никак не могли верить, что отряд, на Сунже собранный, имел единственное назначение строить крепость Грозную; но ежеминутно опасались нападения, и, скрывши свои семейства и имущества в леса, были готовы к их обороне. Разъезды их появлялись в разных направлениях, и имели небольшие перестрелки с казаками; при первом же появлении пехоты и артиллерии мгновенно обращались в бегство. Они пригласили на помощь себе Лезгин, и 29 Июля соединившись с ними, поклялись ворваться в наш лагерь с обнаженными саблями; но это предприятие состояло более на словах нежели на деле. 150 человек казаков, высланных им на встречу, удержали первый натиск, а два баталиона 16 Егерского полка, при 6 орудиях, быстро подоспевши к месту действия, опрокинули и прогнали неприятеля с значительною потерею. Августа 4-го Чеченцы, в соединении с Лезгинами, переправились чрез Сунжу, при Ачехинском селении, намереваясь напасть на провиантский транспорт, идущий от Терека в лагерь. Генерал Ермолов, извещенный Ачехинцами, послал 6 рот [8] Кабардинского полка, одну роту 8 Егерского и 4 орудия для воспрепятствования неприятелю. Отряд сей встретил Чеченцев близ самого селения и атаковал оных: 2 часа сряду продолжалось жаркое сражение. Чеченцы дрались упорно и приближались даже на картечный выстрел; но вскоре, сбитые и опрокинутые, побежали в беспорядке за реку, понеся самый значительный урон; с нашей же стороны ранено 2 штаб-офицера и 22 человека нижних чинов.

До 28 Сентября не происходило ничего особенно замечательного, кроме маловажных перестрелок; но в этот день послан был отряд из 6 рот пехоты и сотни казаков, при 4 орудиях, под начальством свиты Его Императорского Величества по квартир-мейстерской части Подполковника Верховского, на другую сторону Сунжи, дабы, нарубивши в Чеченских лесах хворост, необходимый для покрытия землянок, доставить оный в крепость Грозную. Чеченцы, замечая с беспокойством, что земляные работы в крепости приходили уже к совершенному окончанию не смотря на все старание тому воспрепятствовать, полагали что постройка жилищ [9] для гарнизона внутри крепости будет уже совершенно невозможна, по той причине, что лесные материалы должно было брать из их лесов, которые они почитали необоримою преградою; и потому, заметив назначение отряда Подполковника Верховского, атаковали оный со всех сторон, но тем не остановили рубку леса, которая производилась одною частию отряда, между тем как другая занимала неприятеля перестрелкою. Но как при этом обстоятельстве работа не шла так успешно, как бы следовало, то Генерал Ермолов приказал одному баталиону 8 Егерского полка, с двумя орудиями, сделать движение к ущелью, известному под названием: Хан-Кале, чрез которое идет удобнейшая дорога к главным Чеченским селениям, и показать вид, что намерен атаковать сделанные там засеки. Движение это имело совершенный успех. Чеченцы оставили в покое отряд Подполковника Верховского и бросились защищать Хан-Кальские засеки. Пользуясь их бегством, Подполковник Верховский успел нагрузить все бывшие с ним арбы хворостом, и возвратился беспрепятственно в лагерь, потеряв только 2 [10] человека убитыми и 5 ранеными. Со стороны Чеченцев урон, по дошедшим сведениям, простирался до 70 человек. Приобретя таким образом необходимые лесные материалы, жилища для гарнизона в крепости Грозной вскорости приведены были к окончанию. Октября 8, для наказания Сунженской деревни за многие хищничества, разбои и за учиненное вновь нападение на наши войска, Генерал Ермолов отправил Начальника Корпусного Штаба с тремя баталионами пехоты, 200 казаков, 6 орудиями пешей артиллерии и 2 конно-казачьими, за реку Сунжу. Как скоро пехота начала переправляться, Чеченцы, зная свои преступления, догадались, что отряд выступает против их, и поспешно начали вывозить из деревни свое имущество. По приближении же отряда, большая часть Чеченцев, со всеми семействами убежали в близь находящийся лес; только 200 человек, самых отважных, оставшись в деревне, намерены были сопротивляться; но заметив, что один баталион пехоты, с двумя орудиями, располагается между лесом и деревнею, они с поспешностию бежали, дабы спастись, пока еще не пресечена им возможность. Почти все [11] имущество, хлеб и самая большая часть скота их достались нам. Все это вместе, с различными лесными материалами, которые могли быть употреблены на постройки при новой крепости, были в течение последующих трех дней доставлены в Грозную, и отряд возвратился на нашу сторону.

Между тем, получаемые известия о беспокойствах, происходивших в Дагестане, понудили Генерала Ермолова, оставив в новопостроенной крепости гарнизон, под начальством Полковника Грекова I-го, выступить, Октября 25, с пятью баталионами пехоты и четырьмя сотнями казаков, при 6 батарейных орудиях, 6 легких и 3 конно-казачьих. Отряд имел первый ночлег на правой стороне Терека, против Червленской станицы, близ нового Юрта Князя Бамата Бековича; 26 прибыл к селению Брагунскому, и на следующий день переправился при оном через Сунжу и расположился лагерем у урочища Петитебе. 28 прибыл в Аксай, а 29 в Андреевскую деревню. Тут Генерал Ермолов пробыл два дня, дабы более узнать всю важность положения сей деревни и других ее окружающих, в отношении к левому флангу [12] Кавказской линии. Он собрал точнейшие сведения о том богатом торге, который производился в Андреевской деревне, снабжавшей соседственные Горские народы всеми необходимыми потребностями, вымениваемыми на их изделия, и об окрестных лугах, на которых в зимнее время имели убежище многочисленные стада, составляющие главнейшее богатство Горских народов. Все таковые соображения показали ясно Генералу Ермолову, что для обеспечения левого фланга Кавказской линии, будет весьма полезно построить укрепление вблизи Андреевской деревни, и назначить в оном постоянное пребывание одного баталиона пехоты. Генерал Ермолов нашел жителей Андреевской деревни без всякого образа управления, тревожимых раздорами и несогласием, закоснелых в разврате, и в связях вредных нашей пользе, а старшого Князя слабо исполняющего возложенную на него обязанность. Посему немедленно приступил к решительным мерам, дабы восстановить порядок в этой стране, щедро одаренной природою во всех отношениях, и назначил старшим Князем Андреевского владения, Маиора Сефи-Бека Темирова из той же владельческой фамилии, [13] человека умного, благонамеренного и преданного России; ибо, бывши в обеих столицах наших, он вполне постигал счастие быть верноподданным Российского Императора. Дабы более ободрить Сефи-Бека и усугубить его усердие, Генерал Ермолов испросил ему у Государя Императора Подполковничий чин, при своем возвращении из Дагестанской Экспедиции.

Окончив все распоряжения в Андреевской деревне, Генерал Ермолов, 31-го Октября, переправился со всем отрядом чрез реку Койсу, близ Янчи-Юрта, и 3 Ноября прибыл в Тарки, главный город владения Шамхала. Беспрестанные дожди и холодная погода заставили отряд пробыть у Тарков целые 8 дней. 11-го Ноября, устроив вагенбург, близ города, и оставив для прикрытия оного одну роту 8 Егерского полка и полсотни казаков, при двух легких орудиях, отряд выступил к Параулу, месту рождения и всегдашнего пребывания изменника, Ахмета Султана, Хана Аварского. Вступивши в ущелия, отряд заметил вдали неприятельский караул, расположенный на высокой горе, чрез которую пролегала дорога. Беспрерывно [14] продолжавшиеся перед тем дожди целые девять дней, до того испортили дорогу, и без этого весьма затруднительную, что движение отряда было так медленно, что оный не мог достигнуть подошвы означенной горы ближе наступления ночи, что и заставило отложить намерение атаковать неприятеля до следующего утра. Разменявшись несколькими выстрелами, отряд расположился лагерем у подошвы горы, а неприятель остался в своих окопах, устроенных на вершине и по покатостям.

Но эта ночь не прошла так спокойно, как ожидал неприятель. Генерал Ермолов нашел необходимым воспользоваться наступившею темнотою, дабы занять важный пункт, представляемый другою горой, находившеюся по ущелию в нескольких верстах далее первой. Занятие этого пункта представляло ту важность, что оный охранял самую удобнейшую дорогу в Параул. Генерал Ермолов приказал Грузинского гренадерского полка Маиору Швецову, с одним баталионом Кабардинского пехотного полка, выступя около полуночи из лагеря, двинуться к означенной горе и занять оную. Неприятель, вероятно [15] знавший всю важность этого пункта, имел тут сильный отряд, который, не ожидая ночного нападения, находился в совершенной оплошности. Быстрота и натиск, с каковыми отряд Маиора Швецова устремился на гору, подошедши к оной сначала весьма тихо, привели в такое расстройство изумленного неприятеля, что оный и не подумал сопротивляться, и бросясь бежать в совершенном беспорядке по дороге в Казанищи, оставил Маиора Швецова полным обладателем этого пункта. Генерал Ермолов в след затем послал еще две роты пехоты и 2 орудия на подкрепление отряда Маиора Швецова, дабы дать ему возможность к удобному сопротивлению в том случае, если бы неприятель вздумал снова овладеть вершиною этой горы. На следующий день, с рассветом, весь отряд беспрепятственно взошел на гору, занятую ночью Маиором Швецовым. Дорога от оной к долине, на которой лежит Параул, пролегает ущелием, в иных местах весьма тесным. Дабы отвратить препятствие, которое неприятель мог противопоставить, пользуясь местоположением, Генерал Ермолов едва только занял вершину горы, как [16] немедленно послал войска сбить неприятеля с высот, облегающих с обеих сторон ущелие, по коему проходить надлежало. Исполнив это, отряд на следующий день, почти без всякой потери, достиг Параула, и нашел оный совершенно оставленным от неприятеля. 14-го Ноября, с рассветом, отряд двинулся к селению большому Джангутаю гнезду самых воровских скопищ и местопребыванию Гасан-Хана, брата Ахмет Султана Аварского. Необходимо было показать примерное мщение над этим селением, одним из важнейших в Акушинской области, всегда беспокойной и, по воинственному духу жителей, полагавшей себя вправе вмешиваться во все Дагестанские дела. Джангутай расположен на скале, постепенно склоняющейся к ущелию, по коему протекает самый северный рукав реки Манаса. Неприятель занял все высоты, и в этой крепкой позиции ожидал приближения отряда. Генерал Ермолов, обозрев местоположение, немедленно атаковал неприятеля. 5 часов сряду продолжалась кровопролитная битва; и не смотря на сильнейшее сопротивление неприятеля, наконец он был сбит, и с весьма значительным [17] уроном обратился в бегство, которое было так поспешно, что, не смотря на их обычай, воспрещающий, под опасением бесчестия, оставлять тела убитых на месте сражения, 140 таковых было найдено. Густой туман, случившийся во время сражения, способствовал бегству неприятеля, и помешав преследованию, спас его от совершенного истребления. С нашей стороны в этом деле убито 6 нижних чинов, и ранено 4 обер-офицера и 46 нижних чинов. В след за тем, предав огню и разорив совершенно селение Джангутай, Генерал Ермолов послал, 16-го Ноября, один баталион Кабардинского пехотного полка, 3 легких орудия и 100 казаков, под начальством состоявшего по армии Полковника Ермолова, для истребления другой Акушинской деревни, известной под названием малого Джангутая, расположенной в той же долине, в 3 верстах от первого. Поручение это было исполнено без малейшего сопротивления со стороны неприятеля, который, после сражения, совершенно рассеялся.

Наказав таким образом Акушинцев, за произведенные ими беспокойства в Дагестане, Генерал Ермолов со всем отрядом, 17-го [18] Ноября возвратился в Параул и 20 прибыл в Тарки. Сделав все нужные распоряжения для обеспечения на будущее время Шамхала Тарковского от неприязненных действий Акушинцев, 23 выступил из Тарков по направлению к Кази-Юрту, и ночевал на речке Озень. 24 достиг Янчи-Юрта, принадлежащего Шамхалу; 26 прибыл в Костек, а 30 переправился на левую сторону Терека, ниже Старогладовской станицы. Этим кончился 1818 год в отношении к военным действиям, и войска расположились на зимние квартиры.

1819-й год начался действиями в окрестности крепости Грозной. Оставленный в оной начальником Полковник Греков, замечая, что жители деревни большого Куллара, так называемые, мирные Чеченцы, дотоле исполнявшие все требования Русского Начальства, начали иметь сношение с Чеченцами, живущими за Сунжею, принимали их к себе, способствовали к удаче в хищничествах, и даже укрывали у себя главнейших разбойников; сверх того, начали оказывать явное к нам недоверие и не исполнять приказания. Все это побудило Полковника Грекова, в начале Января, вызвать к себе Кулларских старшин [19] и известного там Хассая, имевшего большое влияние на умы жителей; но по сему требованию приехал только Хассай и еще два старшины, а прочие не явились. Полковник Греков объявил Хассаю, что если подобные поступки еще будут продолжаться, то Куллар потерпит одинаковую участь с Сунженскою деревнею, и с сим отпустил их.

15 Января Полковник Греков, узнавши что жители Кулларские начали перевозить все свое имущество в лес и предугадывая, что тут кроются какие-либо вредные замыслы, послал Чеченца Корчегина, известного своею преданностию, узнать обо всем обстоятельно и пригласить Кулларских старшин. Посланный нашел всех Кулларских жителей собравшихся на валу своей крепости с оружием в руках, ожидая Русские войска; остальная же часть поспешно вывозила из форштата все имущество через мост. Схвативши Корчегина, ограбили его и долго мучили, требуя ответа: намерены ли идти против них Русские войска, и наконец отпустили. Но только что он отъехал версты две от деревни, как заметил скачущих из лесу [20] пятерых конных Чеченцев. Видя опасность, он ускакал назад в Куллар, и Чеченец Хассай проводил его до половины дороги. Кулларские жители сказали притом Корчегину, что они знают намерение Русского начальника — идти против них, а потому и собрали с окрестных деревень, для вспомоществования, множество вооруженных людей.

Поздно ночью Корчегин возвратился в Грозную. Из его рассказа Полковник Греков удостоверился в явной измене Кулларских жителей, и тогда же выступил из крепости с 400 человек пехоты и 120 казаками, при 2 орудиях. На рассвете отряд приблизился к Куллару. Надобно сказать, что Куллар состоит из укрепления, расположенного на холме; кругом же со всех сторон находились обширные форштаты; следовательно, главнейшая цель — наказать Кулларских жителей, могла быть исполнена только истреблением форштатов, потому что в крепости собирались Чеченцы только в необыкновенных случаях для защиты в самой крайности. Все же их имущество и главнейшее богатство — скот, находились в форштатах. Полковник Греков, прежде [21] чем приступить к действиям, хотел употребить кроткие способы. Заметив Хассая с несколькими другими Чеченцами выезжавших за ворота, приглашал их к себе для переговоров; но они, закричав издали, что у них все готово для обороны, сделали несколько выстрелов, и удалились в крепость, куда со всех сторон устремились Чеченцы, и производили из оной пальбу ружейную. Полковник Греков приказал своему отряду в одно и то же время атаковать форштаты с разных сторон, и выгнав оттуда весь скот, какой найден будет, зажечь солому и сено, дабы распространить огонь в этом жилище мятежников. Войска исполнили его приказание с совершенным успехом. Огонь быстро обхватил форштаты, и пламя полилось рекою из одного конца в другой, так что в несколько часов весь Куллар превращен был в пепел; причем получено в добычу более 300 штук рогатого скота и баранов.

Истребивши таким образом непокорный Куллар, и показавши над ним пример окрестным деревням, Полковник Греков [22] выступил обратно. Отчаянные Чеченцы собрались в числе более 3000 человек, и преследовали отряд верст 8, бросаясь несколько раз на оный с запальчивостию; но удачные выстрелы картечью наносили им значительный урон, и заставляли отступать поспешно; неприятель не прежде прекратил свое преследование, как после значительного урона, им претерпенного. С нашей же стороны вся потеря заключалась только в 6 егерях и 6 казаках раненых.

В конце Апреля 1819 года получены были известия, что Акушинцы и союзные с ними племена Дагестанские, обязавшись между собою взаимною присягою, собрали значительные силы, и вступили во владение Шамхала Тарковского, который, сохраняя всегда непоколебимую преданность к Российско-Императорскому Престолу, а потому возлагая всю свою надежду на наши войска, удалился под защиту оных из главного своего города Тарков. Также было получено сведение, что означенное скопище Дагестанцев имеет намерение напасть на Кубинскую провинцию и владение преданного нам [23] Полковника Аслан-Хана Куринского. Даже Персия, не смотря на мирные отношения с Россиею, действовала совершенно прошив нас: ибо Аббас Мирза принял весьма благосклонно присланных от Горцев депутатов и обещал им вспомоществование. Он же, посредством Ханов Ширванского, Карабахского и других, пересылал в Дагестан деньги к изменнику Аварскому Хану и укрывающемуся в Акуше беглому Дербентскому Ших-Али Хану, дабы они возмущали народ, который, по своей легковерности, во всем им верил, и даже надеялся на прибытие вспомогательных Персидских войск. Беглому царевичу Александру Персидское правительство предлагало довольно богатое поместье за Араксом; но, по настоянию Аббас-Мирзы, назначено ему владение на границе Карабахского Ханства, дабы он, имея связи в этом Ханстве и Татарских наших дистанциях, мог удачнее противу нас действовать.

Все это заставило Генерала Ермолова принять решительные меры. Он приказал 2 баталиону Кабардинского пехотного полка, при 2 орудиях артиллерии, занять Кази-Юртское [24] укрепление на реке Сулаке, куда ожидали прибытия Шамхала. Особенный отряд из 2 баталионов пехоты, 300 казаков и 6 артиллерийских орудий, под начальством Генерал-Маиора Князя Мадатова, послан был к селению Мараге, лежащему за рекою Самуром. Князь Мадатов имел поручение прикрывать Кубинскую провинцию и владение Аслан-Хана Куринского и предупредить неприятеля, буде он обратится на Чирах и Курах. Князь Мадатов также имел поручение вызвать из Ханств Ширванского, Шекинского и Карабахского Татарскую конницу для присоединения к своему отряду. Хотя в таковом войске и не настояло надобности, но это была одна политическая цель Главноуправляющего, дабы иметь в руках залог в верности означенных Ханств, спокойствие коих в настоящем случае было необходимо. Главный действующий отряд под личным начальством Генерала Ермолова, состоявший из 8 Егерского полка и 6 рот Кабардинского пехотного, с 12 орудиями артиллерии, прибыл к селению Андреевскому, и расположась у оного, занялся постройкою крепости Внезапной. Баталион Троицкого [25] пехотного полка и 2 роты Кабардинского были отряжены для занятия весьма важных постов.

Не смотря на то, что большая часть жителей Андреевских и Костековских владений имели сношения с Аварским Ханом, но грозное положение отряда у селения Андреевского и основание крепости Внезапной заставило их оказывать покорность, и мало-помалу отклоняться от участия в возмущении, чему в особенности содействовал новый владелец, который, по наставлению Генерала Ермолова, употребил все зависящие от него меры прекратить торг невольниками, издавна производившийся в Андреевской деревне. Акушинцы, узнавши о прибытии войск наших к селению Андреевскому, не решались делать нападения на Кубинскую провинцию, не смотря на все убеждения беглого Ших-Али-Хана; а соумышленников его, возмущавших Кубинскую провинцию, Генерал Ермолов успел захватить в свою власть и отправить в Астрахань. В тоже самое время Г. М. Князь Мадатов, с своим Отрядом и 600 человек Татарской конницы, которую своими убеждениями он [26] сосредоточил из ханств Карабахского, Ширванского и Шекинского, выступил за реку Самур и прикрыл Кубинскую провинцию, получив в подкрепление 300 Донских казаков с 2 конными орудиями. К нему присоединился, с своею конницею, всегда верный России, Полковник Аслан-Хан Куринский. — Между тем в Табасаранской области собирался неприятель. Предводительствовавший возмутительными скопищами, известный разбойник Абдула-Бек, зять Ших-Али-Хана Дербентского, бывший долгое время в Персии при Аббас Мирзе, вступил в Табасаранскую область, и погубив Кадия, управлявшего оною, овладел Табасаранью. Г. М. Князь Мадатов, не давая ему усилиться помощию Акушинцев, выступил против него, и показывая вид, что намерен обратиться на Дербент, в одну ночь сделал усиленный переход, прошел гористые и затруднительные места, которые неприятель не успел занять, и совершенно неожиданно напал на войска Абдулла-Бека. Отчаянная оборона со стороны неприятеля не помешала совершенному его разбитию. Абдулла-Бек, раненый, спасся в горы бегством; все войска, с ним бывшие [27] рассеялись, понеся сильнейший урон. Селения, в которых Абдулла-Бек имел свое пребывание и другие, особенно замеченные в непокорности, преданы огню, и в след за тем область Табасаранская присягнула на верноподданство Государю Императору.

Донося о сем обстоятельстве, Генерал Ермолов выражается следующим образом о Князе Мадатове:

«Излишними считаю похвалы храбрости офицера, имеющего счастие быть известным Вашему Величеству; но должен отдать справедливость, что разбитие неприятеля, паче когда Горские народы дали присягу соединиться против нас, имеет большое влияние на наши дела, и что приобретенный Генерал-Маиором Князем Мадатовым успех принадлежит верному его соображению и быстрому исполнению предприятия.»

«Не сомневаюсь я, что Ваше Императорское Величество с благоволением принять изволите, что Генерал-Маиор Князь Мадатов разбил неприятеля одними Татарскими войсками, и нет ни одного Русского ни убитого, ниже раненого! Полковник Аслан-Хан Куринский, с своею конницею, [28] конница, набранная в Ханствах и пехота одной части Табасаранской области, содействовавшие нам, весьма отличились.»

В конце Августа 1819 года Генерал Ермолов, находясь в крепости Внезапной, получил известие, что изменник Аварский Хан, собравши Лезгин, Чеченцев и других Горцев, сопредельных Андреевским владениям в числе 6000 человек, вышел из гор в расстоянии 16 верст от строющейся крепости Внезапной. Многие из старшин Андреевской деревни явно ему благоприятствовали, и даже простой народ, им возмущенный, оставил селение. Аварский Хан повсюду рассылал возмутительные письма, приглашая Дагестанские народы соединиться с ним против Русских, врагов Мусульманской веры. Между легковерными народами, не умеющими понимать вещи в настоящем виде, таковые прокламации имели успех, и на истребление Русских войск сделана была общая присяга возмутившимися Дагестанцами и Лезгинами.

Предупреждая измену многих, и необходимость за оною наказывать, Генерал [29] Ермолов выступил 29 Августа из крепости Внезапной с 7 ротами Кабардинского пехотного полка, 6 ротами 8 Егерского, двумя баталионами 42 Егерского, 13 орудиями артиллерии и 300 казаками. Не доходя селения Боутугай, лежащего на реке Сулаке, войска наши встречены были неприятелем. Две роты 8 Егерского полка, составлявшие авангард, первые вступили в дело, и выдержав сильный огонь, два раза сряду опрокинули наступавшего неприятеля. Лезгины, получа подкрепление, бросились стремительно на Егерей с кинжалами, — и этот новый род сражения привел было егерей в некоторое расстройство, но две роты 1 баталиона храброго Кабардинского пехотного полка подоспев, ударили в штыки; и хотя на помощь Лезгин прибежали Чеченцы, но вскоре, опрокинутые, в величайшем замешательстве бросились в бегство, и не могли, по обыкновению, унести тел убитых, которых большее число осталось на месте. Неприятель, преследуемый нашими войсками, скрылся в окопах, прежде приготовленных между рекою Сулак и утесистыми, каменистыми горами, где расположены были главные неприятельские силы. [30]

Генерал Ермолов приказал занять селение Боутугай и высоты, лежащие на ружейный выстрел от окопов, между коими расположились войска довольно в обширной долине. Неприятель стеснен был до такой степени, что не решался выходить из окопов, намереваясь при первом удобном случае бежать. Генерал Ермолов, делая частые обозрения левого неприятельского крыла, показывал вид, что намерен обойти оный; что хотя и было возможно, но непременно стоило бы значительной потери в людях по причине чрезвычайно крепкого местоположения; почему Генерал Ермолов и удовольствовался отрезать неприятелю, стесненному в окопах, всякое сообщение с лежащими на плоскости селениями, в коих возмущал он жителей, и откуда получал удобное продовольствие. Зная очень хорошо, что различные Дагестанские народы, соединенные на время под знаменами Аварского Хана, по свойственной им переменчивости, не останутся надолго в единодушии, Генерал Ермолов не почел за нужное приступать к решительным действиям; но держа неприятеля, в окопах, как бы в блокаде, [31] ограничивался одною перестрелкою, весьма вредною для неприятеля при действии артиллерии. Четыре дня сряду продолжалась эта блокада, а в ночь на 3 число Сентября, как предвидел Генерал Ермолов, между неприятелем водворилось несогласие. Изменник Аварский Хан и брат его, Гассан Хан, пришедший к нему на помощь с войском, бежали первые. Лезгины, Чеченцы и другие рассеялись в разные стороны с такою поспешностию, что бросали хлеб, в котором весьма нуждались, и, для облегчения себя, даже часть одежды. Генерал Ермолов, пользуясь распространившимся ужасом, прошел, с частию своего отряда и с двумя легкими орудиями, по самым неприступным местам и горным ущельям, и предал огню несколько селений, коих жители принадлежали к числу бунтовщиков, и 5 Сентября возвратился в крепость Внезапную, не встретив на обратном пути ни одного человека из числа неприятелей, которые, пораженные ужасом, рассеялись совершенно.

Последствием таковой экспедиции было совершенное водворение спокойствия во владениях Андреевских и Костековских, что [32] подавало способы Генералу Ермолову к дальнейшим предприятиям против Дагестанских народов, еще непокорствовавших.

Вся потеря с нашей стороны состоит убитыми 30 рядовых, 2 казака; без вести пропавших 5; от ран умерших, рядовых 5; раненых: обер-офицеров 2, рядовых 69, казаков 5; контуженых: штаб-офицеров 1, нижних чинов 11 человек.

Возвратясь в крепость Внезапную, Генерал Ермолов, пользуясь влиянием страха, распространенного в горах произведенною им экспедициею против Хана Аварского, почел возможным приступить к решительным мерам для усмирения Чеченцев, которые, за долго до того времени выселившись из-за Сунжи на земли принадлежащие Аксаевским владельцам, находились довольно долгое время в зависимости от сих последних и исполняли налагаемые на них повинности; но в последствии, весьма усилясь, перестали оказывать послушание Аксаевским владельцам, заняли без их воли лучшие и изобильнейшие земли и охватили селениями правый берег Терека. — Прежнее начальство на Кавказской линии, видя их приумножение и опасаясь [33] известной их склонности к разбоям, требовало от них аманатов, в залог покорности. Они давали аманатов, обещали повиновение, — и никогда не исполняли своего обещания. Русские селения, расположенные по левому берегу Терека, от Щедринской станицы до Кизляра, часто подвергались их хищничествам и разбоям. В особенности же претерпевал от них разорение, подвластный России, добрый и полезный народ Каранагайский. В 1818 году Качелыки, не смотря на то, что у нас находились данные ими аманаты, действовали против наших войск обще с Засуженскими Чеченцами. — Мало того, они служили проводниками Чеченцам при их нападениях на наши посты, прикрывавшие коммуникационную линию между крепостью Грозною и Тереком. В последней же Экспедиции Генерала Ермолова против Аварского Хана, находились в составе войск сего последнего, и после уже совершенного разбития не переставали обеспокоивать наши коммуникационные линии.

Генерал Ермолов долгое время испытывал меры кротости и убеждения, но без всякого успеха. Жители Аксаевских владений, [34] бывшие сами участниками и сообщниками в хищничествах, производимых Качелыками, наконец сами начали просишь против них защиты. Аксаевские владельцы, дотоле опасавшиеся силы и мщения Качелыков, не смели открывать их злодеяния, а иногда и участвовали в оных; но теперь сами просили Генерала Ермолова о усмирении Качелыков.

Все таковые обстоятельства побудили Генерала Ермолова сначала предпринять меры для узнания местных способов, с помощию коих можно было усмирить Качелыков. Он приказал Генерал-Маиору Сысоеву 3, с отрядом из 5 рот Кабардинского пехотного полка, одной роты Троицкого и 700 Линейных и Донских казаков, при 4 артиллерийских орудиях пешей артиллерии и одним конно-казачьим, выступить в землю Качелыков, и ограничившись обозрением многолюднейших селений, напасть внезапно на деревню Дадаюрт, лежащую при самом Тереке, которая всегда служила убежищем для хищников, и которой жители были даже им провожатыми.

13-го Сентября Г. М. Сысоев приблизился к главнейшему Качелыковскому селению [35] Исти-су, и нашел жителей собравшихся в значительном количестве и готовых к обороне. Сбивши неприятельские пикеты, он приступил к селению и открыл по оному канонаду,— между тем как казаки предали огню — хлеба и сена, находившиеся в долине. После чего отряд возвратился к переправе на Терек, против селения Шелкозацкого, устроенный под видом конвоирования пришедшего с провиантом транспорта, а собравшиеся Качелыки разошлись по селениям.

Рано по утру 15 числа Января Г. М. Сысоев выступил к селению Дадаюрт, лежащему в 10 верстах вверх по Тереку, и обложил оное. Прежде чем приступить к решительным действиям, Генерал Сысоев предложил жителям, что если они будут просить пощады, он имеет приказание отпустить их со всеми семействами за Сунжу, а истребить только селение. Но Чеченцы, почитая это за одне пустые угрозы, решительно отвергли предложение и приготовились к обороне. Началась перестрелка. Неприятель был вытеснен штыками из-за валов и рвов, окружавших селение; и как оное состояло почти из 200 домов, то, не [36] будучи в состоянии оборонять всего пространства, Качелыки засели в одной части деревни в домах и на дворах, обнесенных каменными стенами. Каждый дом должно было брать штурмом и не иначе, как разламывая плоские кровли, на коих лежал толстый слой земли. Артиллерия действовала по большей части на самом ближайшем расстоянии, т. е. не далее ста шагов и под сильнейшим неприятельским огнем. Как скоро успевали сделать хотя малейшее отверстие в каком-либо доме, то наша пехота врывалась туда со штыками, и происходил сильнейший рукопашный бой; даже казаки большею частию спешенные, находились в стрелках. Это был первый пример, что войска наши застали неприятеля в такой беспечности, что его жены, дети и имущество находились на месте; но за то никогда Чеченцы не являлись так ожесточенными. Некоторые из них, при глазах наших солдат, убивали своих жен и детей. Несколько женщин бросались с кинжалами на солдат и умирали на штыках. Ужасный этот бой продолжался пять часов, и селение взято было не прежде, как все [37] защищавшие оное, погибли на месте, и только 14 человек, изнемогших от ран, были взяты в плен. Небольшому числу женщин и детей, избегших от поражения, была дана пощада, но все они покрыты были ранами. Не менее 500 Чеченцев погибли под пеплом своего селения.

Урон с нашей стороны состоит из 47 убитыми нижних чинов и 4 без вести пропавшими; ранеными обер-офицеров 10, нижних чинов 171 человек. Начальствовавший отрядом, Г. М. Сысоев ранен пулею в ногу, но не смотря на то, по собственному желанию назначен командовать войсками, предназначенными действовать против Чеченцев от стороны крепости Грозной. Отряд сей состоял из Куринского пехотного полка, только что прибывшего из России, одного баталиона 16 Егерского полка, 6 орудий артиллерии и 600 казаков. Г. М. Сысоеву поручено было, переправившись у крепости Грозной за реку Сунжу, в ночь на 30 число Сентября занять известное дефиле Хан-Кале, и на обширной равнине, позади оного лежащей, истребить весь хлеб и в большом количестве заготовленное сено, дабы [38] стеснив Чеченцев в способах продовольствия, заставить выселиться далее от Сунжи, и оставить правый берег этой реки, где пребывание их было столько вредно. С другой же стороны 29-го Сентября велено было 3 баталионам пехоты и сотне казаков, при 9 орудиях артиллерии, под командою артиллерии Полковника Базилевича, выступить от крепости Внезапной и 30-го Сентября приблизиться к Качелыковским селениям. Таковое направление дано было войскам для того, чтобы Чеченцы и Кочелыки, занятые собственною защитою, не могли одни другим дать помощь и силы их находились в разделении; а 1-го Октября, Генерал Ермолов, с тремя баталионами пехоты, 4 орудиями артиллерии и 50 казаками, соединился с отрядом Полковника Базилевича.

Г. М. Сысоев, приблизясь к Хан-Кальскому дефиле, занял его без всякой потери, уничтожив небольшой неприятельский караул, там находившийся. Оставя для прикрытия теснины 5 рот пехоты с артиллериею, прошел поспешно на равнину, подкрепляя действия казаков, которые успели истребить до 3000 скирд сена и хлеба, [39] прежде нежели Чеченцы могли собраться в достаточных силах для воспрепятствования. Г. М. Сысоев заметив, что ближайшие деревни весьма заросли бурьяном, и заключая из того, что Чеченцы не надеются иметь в них безопасного убежища, решился, не предавая их огню возвратиться в Хан-Кале. Подходя к оному, он услышал сильную перестрелку. Чеченцы успели собраться из ближайших деревень, с намерением сопротивляться, но приближение сикурса заставило их отступить н рассеяться по лесам. Вся потеря с нашей стороны состояла только в 2 убитых егерях и раненых 1 обер-офицере и 9 человек нижних чинов. Усилившаяся от раны боль не допустила Г. М. Сысоева продолжать действия, и 2-го Октября Полковник Греков 1, с одним баталионом командуемого им 16 Егерского полка, 6 ротами Куринского пехотного и 400 казаков, выступил к переправе, называемой Теплитичу. Густой туман способствовал войскам нашим приблизиться через лес, не будучи замеченными от неприятелей, и напав внезапно, разорить селение Чеченцев, вблизи переправы находившееся. [40]

1-го числа Октября Генерал Ермолов, с главным действующим отрядом, атаковал первейшее Качелыковское селение Исти-су или Горячевское. Неприятель готов уже был к обороне, занимая крепкое местоположение, еще усиленное окопами. Канонада, предшествовавшая атаке, сильно расстроила неприятеля, и в след за тем баталион Апшеронского пехотного полка, приблизясь без выстрела к окопам, взял оные штурмом; две роты Кабардинского пехотного полка вытеснили Чеченцев из окопов, устроенных на кладбище, и, преследуя, вместе с ними, ворвались в селение. 42 Егерской полк быстрым натиском раздвинул неприятельские силы и отбросил в разные стороны. Неприятель продолжал с упорностию защищаться в селении; но храбростию наших войск везде опрокинутый и вытесненный, пустился бежать в разные стороны, потерпев величайшее поражение. Селение это предано было огню, и 3 числа весь отряд выступил по направлению к Аллаяр-Аулу. В сражении при Истису у нас убито обер-офицеров 2, нижних чинов 14 человек; ранено 4 обер-офицера и 49 нижних чинов. [41]

По засвидетельствованию Генерала Ермолова, особенное отличие оказали: командовавший всеми действовавшими войсками, начальник Корпусного Штаба Г. М. Вельяминов, Кабардинского пехотного полка Маиор Ковалев, Апшеронского полка Маиор Корчевский и 42 Егерьского Маиор Граф Симонич.

3-го числа Октября, в одно время Генерал Ермолов атаковал два селения Качелыковские: Алла-яр-аул и Ноим-Берды. Искусное распоряжение действием артиллерии, состоявшей в команде Полковника Базилевича, в самое короткое время ниспровергло намерение неприятеля, хотевшего обороняться; и совершенное истребление означенных двух селений произведено было почти без всякой потери с нашей стороны, ибо только 4 егеря и 1 казак были легко ранены. Того ж числа отряд приблизился к селению Хош-Гельды. Старшины селения встретили войска наши с хлебом и солью, и Генерал Ермолов, именем Его Императорского Величества, объявил им прощение.

Примерное наказание, понесенное Качелыковскими селениями, особенно замеченными в хищнических поступках, произвели [42] благотворное действие на остальных. Видя, что их хищничества не остаются без наказания, они сделались гораздо покойнее, и обратились к занятиям, свойственным мирным и полезным гражданам. С другой стороны, Чеченцы начали удаляться от берегов Сунжи, а тем самым крепость Грозная сделалась обеспеченною от ежеминутных беспокойств.

Окончив таким образом предпринятое им усмирение Чеченцев и Качелыков, Генерал Ермолов возвратился со всеми войсками в крепость Внезапную.

В то же самое время, как это происходило около левого фланга Кавказской линии, область Каракайдакская была также театром военных действий. Владетель оной Адил-хан, имевший титул Уцмея (по-арабски — повелитель), человек коварный и хитрый, хотя признавал себя подданным России, но втайне готов был нарушить свою присягу, как скоро это делалось согласным с его видами. В 1818 году, обиженный жителями города Башлы, главнейшего в Каракайдаке, он просил Генерала Ермолова о вспомоществовании, и отряд Русских войск, [43] посланный для того в Башлы, принудил жителей к покорности. В 1819 году, опасаясь влияния своих родственников и прав их на Уцмеевское достоинство, вторично просил помощи от наших войск, объясняя, что означенные родственники, под покровительством Аварского Хана, производили возмущение в Каракайдаке. Генерал Ермолов почел обязанностию оказать ему помощь, во-первых как Российскому подданному, а во-вторых, чтобы увеличить его усердие к России, показав, что состоящие под ее покровительством, всегда получают помощь. Сын Уцмея, давший в Дербенте присягу на верноподданство, находился заложником в верности его отца. Уцмею было только нужно освободить своего сына, а потому он притворствовал, и всякого рода происками старался убедить начальство дозволить его сыну находиться при том действующем отряде, который будет назначен в Каракайдак. Генерал Ермолов конечно бы не согласился на таковую просьбу, если бы не опасался, чтобы этот молодой человек, по чрезвычайно слабому его сложению, не умер в Дербенте на наших руках: ибо это [44] обстоятельство могло возродить сомнение в Уцмее, и без того недоверчивом, и вызвать его на всегдашнюю против нас злобу.

Генерал Ермолов приказал Генерал-Маиору Князю Мадатову, по совершенном усмирении Табасарани, с отрядом, под начальством его состоявшим, вступить в Каракайдак для поддержания прав Уцмея, а сыну сего последнего позволил находиться при отряде.

Г. М. Князь Мадатов, в одну ночь сделав усиленный переход, с рассветом напал внезапно на селение, в котором находились родственники Уцмея, против него враждовавшие, вместе с возмутителем Табасарани, зятем Ших-Али-Хана. Уцмей с своей стороны, содействуя нашим войскам с усердием и точностию, выполнил назначенную ему диспозицию. Неприятель защищался отчаянно, но наконец был рассеян и бежал в беспорядке, оставя на месте до 200 человек убитыми и ранеными. Три селения, принадлежавшие родственникам Уцмея, были разорены, а жены, дети и все имущество, отправленные в город Башлы, взяты на дороге передовыми нашими войсками. [45]

Отдавая справедливость распоряжениям Генерал-Маиора Князя Мадатова и чрезвычайной быстроте его движений, посредством коих он успевал всегда предупреждать соединение неприятелей, коих силы были несравненно значительнее, Генерал Ермолов, приписывает особенному его усердию ревностную службу находившихся под его начальством Татар из наших провинций.

Означенною победою усмирив неприятелей Уцмея и утвердив власть его во владениях, раздираемых несогласием и различными партиями, Генерал Ермолов никак не мог ожидать, что за все таковые благодеяния Уцмей заплатит гнуснейшею неблагодарностию, — но так и случилось. Этот изменник, чрез два дни после сражения взяв с собою помянутого сына со всем семейством, удалился в горы, и начал сосредоточивать войска, дабы действовать против нас по-неприятельски. В скором времени он успел собрать 3000 человек, и прибывши к городу Башлы, убедил и жителей оного соединиться с ним против нас. Г. М. Князь Мадатов, находившийся с отрядом у реки Дарбах, 4-го Октября 1819 года [46] выступил против сих скопищ, и 5 числа поутру приблизившись к Башлам, приказал немедленно двум баталионам Троицкого и Севастопольского пехотных полков сбить неприятеля с укрепленных высот, что и было исполнено весьма успешно. Неприятель, опрокинутый нашими войсками, пришел в совершенное расстройство, и оставив не только высоты, но и самый город, скрылся в близлежащем лесу. Несколько раз покушался он оттуда атаковать наши войска, но действиями 4 орудий, поставленных на занятых высотах, и стрелками был всегда отражаем с значительным уроном. Видя, что все покушения его безуспешны, неприятель бросил занятый им лес, и побежал в горы, ища спасения. Татарская конница и часть казаков посланы были его преследовать и нанесли значительное поражение. Разбив таким образом неприятеля, Г. М. Князь Мадатов предал огню город Башлы — это всегдашнее скопище злоумышленников, и на другой день возвратился в прежний свой лагерь у Дарбаха, потеряв во все время таковой Экспедиции одного убитым и 12 человек раненых нижних чинов, в [47] том числе 7 человек Татарской конницы.

После того, скрывая свое участие в сражении при Башлах, Уцмей писал к Г. М. Князю Мадатову, что не преставая быть верным и ничего не предпринимая вредного, удалился он единственно последовав внушениям людей неблагомыслящих, и просил позволение иметь с ним свидание. Г. М. Князь Мадатов виделся с ним, и Уцмей признавая свою вину, обещал даже в заглаждение оной, прислать вновь в аманаты своего сына, определив для сего срок.

Но в продолжение этого срока он изменил снова, и собрав до 4000 войска, расположился в Симси — месте, укрепленном природою горами, дефилеями и лесом. Из этой неприступной позиции, бывшей недалеко от деревни Маджалиса, старался возмутить против нас Каракайдак и другие соседственные области. Не находя возможности атаковать его в столь крепкой позиции, Г. М. Князь Мадатов предпринял извлечь его из оной, сделав 21-го Октября движение к Энгикенту, всегдашнему местопребыванию Уцмея, зная, что он не оставит без защиты богатый свой дом, там [48] находившийся, — так и случилось. Узнав о движении наших войск, Уцмей поспешно прибыл для защиты Энгикента, и успел занять укрепленные близ оного высоты. 22 числа Октября Г. М. Князь Мадатов атаковал его. Мужественный и решительный натиск одного баталиона Троицкого пехотного полка, сбившего неприятеля штыками с укрепленных высот и храбрость остальных войск, подкрепленных действием артиллерии, склонили победу на нашу сторону. Неприятель, после упорного сопротивления, оставив более 100 человек убитыми на месте сражения, рассеялся в беспорядке, и наши войска заняли Энгикент. В этом деле потеря наша состоит из 4 убитых и 5 раненых нижних чинов и 2 раненых из Татарской конницы.

Г. М. Князь Мадатов, истребив до основания дом Уцмея и других ему преданных, возвратился в свой лагерь у реки Дарбаха.

Последствием таковой экспедиции было то, что подданные Уцмея, видя его слабость против войск наших и коварство, за которое они претерпевают разорение, отреклись ему повиноваться, и приняли присягу на [49] верноподданство России, Генерал Ермолов, именем Его Императорского Величества, приняв их подданство, уничтожил звание Уцмея и область Каракайдакскую, состоящую из десяти магалов или округов подчинил Дербентскому управлению.

Генерал Ермолов, донося о сем событии Государю Императору, изъясняется в следующих выражениях о Князе Мадатове:

«Не могу, Государь, довольно похвалить отличное служение Генерал-Маиора Князя Мадатова, коего каждое действие служит доказательством верности, деятельности и храбрости неограниченных; должен и то Вашему Императорскому Величеству всеподданнейше донести, что хорошо зная здешние народы, он употребляем здесь с особенною пользою, имея способность внушать Мусульманам усердие к службе Вашего Императорского Величества.»

В начале Ноября 1819 года Генерал Ермолов, находившийся в крепости Внезапной, получил известие из Дагестана, что Акушинцы намерены напасть на оставшееся в городе Тарках семейство [50] Генерал-Лейтенанта Шамхала Тарковского, который в то время находился также в крепости Внезапной. Усердие и верность, которыми всегда отличался этот достойный вассал России, побудили Главноуправляющего принять деятельные меры защитить Шамхала и смирить гордость Акушинского народа, который, надеясь на свою многочисленность, вмешивался во все Дагестанские дела и не раз возмущал противу нас слабых соседей, ему покорствовавших. Генерал Ермолов послал в Тарки, для охранения семейства Шамхала и для предупреждения неприязненных намерений Акушинцев, отряд из 4 баталионов пехоты с 12-ю орудиями и 200 казаков в команде 42 Егерского полка Полковника Ляховича 1-го, рассчитав марш отряда, чтобы оный прибыл в Тарки 11-го Ноября; сам в тот же день выступил из крепости Внезапной, с 2 баталионами Апшеронского, 2 баталионами Ширванского в новом комплекте, 2 баталионами Куринского, одним баталионом Троицкого пехотных полков и 2 баталионами 42 Егерского полка, 34-мя орудиями артиллерии и 400 человек казаков, дав приказание присоединишься к [51] нему и отряду Г. М. Князя Мадатова, состоявшему из 2 баталионов пехоты, 6 орудий артиллерии, 200 казаков и 400 человек Татарской конницы.

Столь значительные силы были необходимы для усмирения народа, первенствующего в Дагестане, число коего простиралось свыше 60000 жителей, и который, воспоминая с гордостию поражение ими завоевателя Азии, знаменитого Шах-Надира, при Иран-Харабе, не видал с тех пор в своей стороне неприятельских войск и ни кому не покорствовал.

Прибывши 14 числа Ноября в Тарки, Генерал Ермолов предписал отряду Князя Мадатова из области Каракайдакской перейти в селение Карабудакент, на расстоянии одного марша от Тарков, располагая тотчас же выступить против Акушинцев, сосредоточивавших значительные силы. Наставшая худая погода и необычайный глубокий снег, сделав все дороги совершенно непроходимыми, удержали Генерала Ермолова со всеми войсками более двух недель в крепости Тарках. Дождавшись транспортов, Генерал Ермолов выступил к Акушинским границам, употребив более 3000 [52] рабочих для прочистки дороги, поручил Г. М Князю Мадатову занять селение Гюбдень, и сильными партиями конницы, отвлекать на себя внимание неприятеля, дабы оный не препятствовал.

В достопамятный день 12-го Декабря, авангард, бывший под начальством Г. М. Князя Мадатова, приблизился к границам Акушинских владений, перешел хребет весьма высоких гор, ограждающих земли Акушинские; в тот же день сбил неприятельские сторожевые отряды и вытеснил его из селения Урума и занял оное. Целые трое суток употреблено было для переправы чрез горы артиллерии и прочих тягостей. Все войска 16-го числа соединились в селении Урума.

17-го числа Генерал. Ермолов, с баталионами пехоты, 400 казаков и Татарскою конницею, производил обозрение неприятельской позиции. В центре заметно было несколько возвышений, на коих расположены были неприятельские окопы. Левый фланг оканчивался укрепленным холмом, а правый примыкал к тесному ущелью, по которому протекала речка. На другом берегу оной [53] заметны были неприятельские отряды, однако не столь значительные, чтобы воспрепятствовать нашим войскам овладеть высотами, с которых удобно было охватить правое неприятельское крыло и устроить батарею на продолжении его линии, угрожая отнятием возможности к отступлению. С этой стороны Генерал Ермолов определил сделать нападение. Квартирмейстерской части Полковник Верховский осмотрел дорогу, и нашел ее вначале весьма затруднительною, но по мере приближения к позиции гораздо удобнейшею. При возвращении отряда в селение Урума, неприятель вступил в сильную перестрелку с нашею Татарскою конницею, которая при сем случае отличилась особенною храбростию. 18 числа старшины Акушинского народа приехали к Генералу Ермолову с обманчивыми предложениями, стараясь между тем показать вид, что многочисленные их полчища в состоянии защищаться. Генерал Ермолов, видя, что все его предложения, согласные с достоинством Империи, остаются тщетными, отпустил старшин, и перед рассветом 19 числа со всеми войсками [54] приблизился на пушечный выстрел от передового неприятельского укрепления, оставив для наблюдения оного часть пехоты, всех казаков, Татарскую конницу и 3000 пехоты, набранной во владениях Шамхала и селениях, принадлежавших родному брату изменника Аварского Хана. Г. М. Князю Мадатову приказал он, с пятью баталионами пехоты, спустясь глубоким рвом к речке, о величайшею поспешностию занять противоположный берег. Неприятель оставил без внимания переправу, при которой, по затруднительному местоположению, войска наши могли понести значительный урон. Г. М. Князь Мадатов, пользуясь небрежностию неприятеля, с быстротою прошел целые две версты, сбив расположенные тут слабые караулы. Увидев направление нашей атаки, неприятель спешил перевести значительные силы за реку. Но это было поздно. 2 баталион Троицкого пехотного и баталион 42 Егерского полков прогнав перед собою большие толпы Акушинцев, стали в позицию, затруднявшею переход неприятеля через ущелье, к которому примыкало правое его крыло. С обеих сторон огонь [55] был самый сильный, и Генерал Ермолов почел нужным подкрепить Князя Мадатова двумя баталионами пехоты, артиллериею и всеми Донскими и линейными казаками.

На правом нашем фланге Генерал Ермолов приказал Генерал-Лейтенанту Шамхалу Тарковскому занять своими войсками высоты, дабы развлечь неприятельские силы. Полковник Базилевич, удачным действием артиллерии, выбил неприятеля из передового укрепления. Заметив его бегство, Татарская наша конница первая вскакала в укрепление, а в след за нею, занял оное баталион Ширванского пехотного полка и поставил батарейные орудия. Оттуда открылся вид ущелия, по которому неприятель проводил свои силы против Г. М. Князя Мадатова, который между тем первым баталионом Троицкого пехотного полка, сбив неприятеля с последней возвышенности, сошел с оной, и своею артиллериею действовал по линии укреплений, а стрелки Куринского, 2 баталиона Троицкого пехотных и баталиона 42 Егерского полков, овладели утесами, нависшими над самою дорогою, по коей теснился бегущий неприятель. [56] Командир Моздокского линейного казачьего полка, Маиор Петров, решительным ударом отбросив часть неприятеля, преследовал его, нанося значительное поражение, и с своими казаками явился в тылу неприятеля. Татарская наша конница, желая отличиться в глазах Генерала Ермолова, преследовала неприятеля в самых затруднительных и опасных местах. Сражение приняло решительный оборот, и неприятель, в ужасе, пустился в бегство, стараясь скрыться в бесчисленных ущельях гор, понеся величайшую потерю. В сем деле силы неприятельские простирались свыше 15000 человек, предводимые изменником Ших-Али-Ханом Дербентским, Уцмеем Каракайдакским, сыном Сурхай-Хана Казыкумыкского и другими владельцами. Вместе с Акушинцами действовали и другие соседственные им Дагестанские народы.

20-го число Декабря отряд Генерала Ермолова двинулся далее, и не встретив на дороге ни одного человека, нашедши обширные и богатые селения совершенно пустыми, 21 числа занял главный город Акушу, также оставленный жителями. На другой же [57] день Акушинцы из отдаленных мест начали стекаться в город, испрашивая пощады и показывая готовность вступить в Российское подданство и принять присягу на оное. Генерал Ермолов, находя гораздо полезным воспользоваться таковым расположением умов, и принимая за правило, что вовремя данная пощада всегда производит благотворные плоды, — именем Его Императорского Величества объявив прощение Акушинскому народу, принял присягу оного на верноподданство, утвердил прежний образ правления, переменил только главного Кадия, первейшего зачинщика возмущений, определил на место его другого, известного благонамеренностию; взял 27 человек аманатов из знатнейших фамилий, большую контрибуцию на продовольствие войск, а на первый случай, в ознаменование зависимости, небольшую ежегодную дань, — не желая отягощать народ свободный и в первый еще раз покорствовавший чуждой власти.

Покорение Акушинской области, первенствовавшей в Дагестане, по воинскому духу и многочисленности ее жителей, имело важное влияние на весь Дагестан. Разрушено [58] было скопище злоумышленников, и главное пристанище всех врагов и изменников, которые до того времени находили для себя открытое убежище в землях Акушинских.

29-го числа Декабря Генерал Ермолов со всеми войсками выступил из Акуши. Для наблюдения за поведением вновь покоренных народов, и стеснения непокорствующих, расположил он во владениях Мехтулинских, смежных с Акушею, 4 баталиона пехоты, в числе коих два Ширванского полка, сформированные по новому составу, и 42 Егерский полк, прибывший из России, 19 артиллерийской бригады батарейной роты N 1-го шесть орудий, 20 артиллер. бригады легкой роты N 3-го шесть орудий, конно-казачий N 5-го одно орудие и сотню линейных казаков. Начальство над сими войсками поручено было свиты Его Императорского Величества по Квартирмейстерской части Полковнику Верховскому, как бдительному и расторопному офицеру, на коего, сверх того, возложено было обозрение страны и дорог еще неизвестных, но по которым в последствии могла встретиться необходимость в движениях. Все эти [59] войска должны были оставаться в Мехтулинских владениях до будущей весны. Распорядясь таким образом, Генерал Ермолов, 12-го Февраля 1820 года, возвратился на линию. Тут получил он известие, что в течение Января месяца, в дистанциях Новогеоргиевского, Новоекатерининского, Воронежского и других кордонов Черномории, неоднократно Закубанские Черкесы переправлялись на нашу сторону с значительными силами, но бдительностию кордонных начальников и храбростию войск были всегда удачно отражаемы с значительною потерею с их стороны; впрочем во всех таковых нападениях не происходило ни одного случая, достойного особенного замечания.

С открытием весны 1820 года, обращая особенное внимание на усмирение Чеченцев, Генерал Ермолов находил весьма нужным получить достоверные известия о дорогах, пролегающих за рекою Сунжею в Чеченских землях, и поручил Командиру 43 Егерского полка Полковнику Грекову произвести таковое обозрение. 6-го числа Марта, Полковник переправил за реку Сунжу, при крепости Грозной: один баталион [60] Кабардинского, две роты Тенгинского пехотных полков и один баталион 43-то Егерского, 500 линейных казаков, 1000 человек вооруженных Чеченцев, с топорами, для рубки леса из селений, по Тереку лежавших, и из сих же Чеченцев часть конницы.

7-го числа Полковник Греков с своим отрядом двинулся к реке Аргуну, показывая намерение переправиться чрез оную, дабы скрыть настоящую цель — прорубить дорогу через леса, отделявшие богатейшую равнину, окружающую селение Герменчук, твердое убежище всех главнейших Чечеиских разбойников, место, где они продовольствовали свои стада и производили значительное хлебопашество. Кратчайший путь к Герменчуку пролегал чрез обширное селение Тепли, занимавшее пространство между рекою Аргуном и лесом. Движением наших войск отвлечено было внимание неприятеля от селения Тепли, и началась сильная перестрелка. Командир Гребенского казачьего полка Маиор Ефимович, с 500 казаков и конною артиллериею, стремительно бросился к селению. Неприятель предупредил его, но только с одною конницею, которая не [61] была в значительных силах. Казаки, спешившись, ворвались в селение, и вскорости заняли часть оного и сады, которые, будучи без листов не укрыли неприятелей. Другая часть селения, прилегавшая к лесу, занята была нашею Чеченскою конницею. На этот пункт обращены были все усилия неприятеля, в той надежде, что соплеменники их не станут против них драться; но, напротив того, они встретили сильнейшее сопротивление. Три роты 43 Егерского полка и артиллерия прибыли в подкрепление войск наших, против коих неприятель выставил уже значительные силы. Две роты тотчас вытеснили его из лесу, а третия составила резерв для спешившихся наших казаков, дабы прикрыть тысячу человек Чеченской пехоты, употребленной с топорами для вырубки леса. Маиор Ефимович, с частию отряда, прогнав неприятеля, пресек ему всякую возможность приблизиться к селению, в коем весь отряд расположился на ночлег. В течение двух следующих дней селение Тепли было разорено до основания, и прорублена дорога через лес, дотоле непроходимый. 9-го числа отряд [62] подвинулся к селению Ташки-Юрт, и остальные два перелеска, отделяющие Герменчукскую долину, вырублены были совершенно, без всякого помешательства со стороны неприятеля.

10-го числа отряд перешел к урочищу Хан-Кале, и начал порубку леса, произрастающего на возвышении при выходе из оного. Часть войск расположилась в Хан-Кале, дабы защищать наших Чеченцев, употребленных с топорами для рубки леса. Казаки и наша Чеченская конница составили передовую стражу. Целый день продолжалась перестрелка с неприятелем, хотевшим помешать порубке, но со всем тем работа продолжалась безостановочно. Весь следующий день также продолжалась перестрелка и производство работ; но со стороны неприятеля заметны были сильные приготовления, а потому надлежало ожидать решительных действий.

12-го числа Чеченцы, собравшись в значительных силах, напали на передовые наши посты. Наши Чеченцы, занимавшие оные, спешились и храбро вступили в дело. Скоро присоединился к ним на помощь Маиор [63] Ефимович с казаками и артиллериею, и удержал натиск неприятеля до прибытия самого Полковника Грекова, с 3 ротами пехоты и артиллериею. Два раза с запальчивостию бросался неприятель на стрелков наших, но встреченный картечным огнем, был опрокинут с значительною потерею. Более трех часов продолжалось сражение, в продолжение коего с обеих сторон дрались с равным ожесточением; наконец неприятель, приведенный в сильнейшее замешательство, обратился в бегство. В тот же день до самого вечера происходила перестрелка между Чеченцами и частию войск наших, расположенных в нарочно устроенных окопах, для прикрытия вырубавших лес в Ханкальском ущелье. 13 и 14 чисел и до половины 15-го продолжались работы, и все леса в Ханкальском ущелии и на окрестных возвышениях, где прежде скрывались Чеченцы, совершенно вырублены, чрез что и открылось нашим войскам удобство проникать на значительное расстояние в землях Чеченских, где прежде густота леса делала сообщения вовсе невозможными. [64]

Некоторые селения Чеченцев, находившиеся за Ханкальским ущельем, следственно, вблизи крепости Грозной, еще в конце 1819 года дали присягу на верноподдансгаво, в настоящих обстоятельствах не только не взяли участия в действиях прочих Чеченцев, но даже не допустили их чрез свои земли, выставя сильное прикрытие для охранения наших рабочих, вырубавших леса. Пехота и конница Чеченская, действовавшая с нашей стороны, оказывала совершенное повиновение, усердие и храбрость. Это был первый пример, что Чеченцы сражались за нас с своими соотечественниками, и первый опыт превзошел ожидание Генерала Ермолова.

15-го числа Марта отряд Полковника Грекова возвратился в крепость Грозной.

По возвращении своем в Тифлис, Генерал Ермолов получил известие, что в Имеретии, Мингрелии и Гурии возникли беспокойства. Духовенство в этих провинциях, принадлежа к знатнейшим фамилиям, имело обширные связи и влияние, и при введении преобразования по духовной части, неохотно повиновалось распоряжениям, ограничивавших [65] его самовластие и способы приобретения прежних выгод. Дворянство же Имеретинское, по внушению людей неблагонамеренных, полагало, что власть духовная присвоит и самые частные имения, коих помещики одни только доходы пожертвовали добровольно в пользу Церкви. Даже владетельные Князья Мингрелии и Гурии усомнились в неприкосновенности своей собственности. Генерал Ермолов не мог успокоить их, ссылаясь на утвержденные Высочайшею властию трактаты. Дядя владетельного Гурийского Князя, Кайхосро Гуриел, имевший значительную партию, пригласил к себе командира 44 Егерского полка, бывшего в расположении в Гурии, Полковника Пузыревского 1, который, надеясь на известную преданность России владетельного Князя Гурии, не усомнился отправиться к его дяде с весьма малым прикрытием, и заплатил жизнию за свою неосторожность. Это убийство было сигналом к возмущению во всех трех провинциях, а особенно в Имеретии, которой Князья, поддерживаемые Ахалцихским Пашою, приняли начальство над многочисленными толпами бунтовщиков. Некоторые из [66] военных постов наших были атакованы; движение транспортов сделалось небезопасно. В некоторых местах произошли довольно жаркие сшибки между нашими войсками и бунтовщиками, коим много способствовали гористое местоположение и дефилеи, покрытые густым лесом. Находившийся в Кутаисе Экзарх, поспешно выехал. В Мингрелии также начались беспокойства, и шайка разбойников напала на наш транспорт, шедший из Редут-Кале. Шайкой этой начальствовал служивший Л. Гв. в Преображенском полку Подпоручик Князь Георгий Дадьян. Владетельный Князь Мингрелии, оскорбленный столь низким поступком своего брата, собрал войско, разбил его партию и заставил бежать в Абхазские горы. Изменник в последствии хотел убить своего брата, однако его предприятие осталось безуспешно.

Получив таковые известия, Генерал Ермолов приказал вступить в Имеретию одному баталиону Херсонского Гренадерского полка и одному баталиону 7-го Карабинерного; желая ограничиться охранением безопасности военным путям сообщения, оставляя [67] решительные действия до глубокой осени, самого удобного времени для наказания бунтовщиков, которые тогда не будут иметь возможности скрываться в лесах, обнаженных от листьев; но просьбы оставшихся нам верными и преданными жителей, опасавшихся разорения со стороны бунтовщиков, понудили Генерала Ермолова поручить особый отрад под начальство Генерал-Маиора Вельяминова, приказав ему, по успокоении Имеретии, выступить немедленно в Гурию; с своей же стороны старался с достоинством внушить Ахалцихскому паше, что его поступки, при настоящих отношениях между Россиею и Турциею, оскорбляют народные права, ибо поддерживать бунтовщиков, давать им убежище, снабжать оружием и запасами, и даже позволять своим подвластным действовать обще с ними — есть тоже самое, что самому поступать по неприятельски.

Начальник Корпусного Штаба Генерал -Маиор Вельяминов, вскоре по прибытии своем в Имеретию, сильными и скорыми мерами пресек возмущение в самом начале. В течение двух месяцев было восстановлено [68] совершенное спокойствие. По его приказанию, Полковник Князь Горчаков вступил в Рачинскую округу, заключающую в себе места ужасные и почти непроходимые. Его решительность восторжествовала над препятствиями, положенными самою природою. Многие из селений без сопротивления положили оружие; противившиеся истреблены. Гористая часть округа, укрывши семейства в непроходимых ущельях, хотела сопротивляться, но строгий пример, показанный над некоторыми, и страх, распространившийся от появления наших войск, положили конец беспокойствам. Важнейшие партии бунтовщиков, бывшие под начальством Царевича Давыда — сына Баграта и Князя Абашидзе, разбиты и рассеяны. Первый из предводителей убит, а другой бежал в Ахалцих, куда скрылись и другие бунтовщики из Князей. В след за тем совершенное спокойствие водворилось в Имеретии.

Текст воспроизведен по изданию: Подвиги русских воинов в странах кавказских. Том 2, Часть 3. СПб. 1836