-

ЗАБЛОЦКИЙ-ДЕСЯТОВСКИЙ А. П.

ПУТЕВЫЕ ЗАПИСКИ

ОТРЫВОК ИЗ ПУТЕВЫХ ЗАПИСОК ПО КАВКАЗСКОЙ ОБЛАСТИ.

Из Пятигорска, чрез Георгиевск, отправился я вниз по Куме, берега которой покрыты обширными селениями, казенными и помещичьими. Судя по наружности сих селений, легко заключить о довольстве жителей; здесь — лучшая и богатейшая часть Кавказской области, в настоящем ее состоянии, и причину тому найти не трудно. Северная часть, преимущественно степная, не редко нуждается в хорошей воде, и совершенно почти безлесна; вся западная и южная, хотя и не бедна ни лесом, ни водою, но угрожаемая беспрестанными опасениями от нападения Горцев, находится на военном положении. Жители последней части, большею [281] частию казаки, заняты службою, отвлекающею их не редко в дальние походы, так что хозяйство остается на руках стариков, малолетков и женщин; потому нельзя еще, повидимому, не удивляться безбедному состоянию, в котором находятся казачьи станицы по Тереку.

Жители, населяющие берега Кумы вообще, если не хвалятся своим довольством, то и не жалуются на бедность; а это служит уже достаточным признаком их довольства. Главный промысел их — земледелие и скотоводство.

В земледелии преимуществует пшеница, которая, за собственным потреблением жителей, продается Ногайцам, и за тем частию идет на продовольствие войск.

Скотоводству чрезвычайно способствуют обширные, ни кем не занятые степи, на которых преимущественно пасутся стада рогатого скота и овец. Лошадей в большом количестве не разводят, потому что боятся конокрадства. Овец имеют преимущественно Русской породы; с курдюками же — почти не держат, потому что шерсть таких овец не годится для сукна, хотя они и дают больше сала. Вообще в способе хождения за скотом здешние жители находят необходимость подражать кочевые народам, перегоняют свои стада с места на место, даже до Астраханской губернии, [282] дабы таким образом избавить скот от беспокойства, причиняемого насекомыми.

Падежи не редки, особенно между овцами. По словам поселян, это происходит, вероятно, от того, что овцы, томимые жаждою, разгорячаются на безводных степях, и найдя воду, мгновенно опиваются, получают от того болезни и умирают.

Почти начиная от самого Пятигорска, берега Подкумка, а от Георгиевска и берега Кумы, до крайних ее пределов, т. е. до слободы Владимировки, покрыты лесом, который впрочем представляет только жалкие остатки прежних величественных лесов, там находившихся. Вообще жители Кумы терпят теперь недостаток в строевом лесе, покупая его у Затерекских Горцев, между тем как, при благотворном климате, нужно только некоторое старание и присмотр, чтобы снова восстановить прежние леса. Доказательством тому служит слобода Владимировка г. Реброва, где ныне, на почве, не давно еще обнаженной, растут прекрасные тополи, ясени, карогачи, дубы и проч.

Последнее населенное место на Куме есть имение г. Реброва, замечательное во многих отношениях; среди глухой степи, местами покрытой солончаками, деятельный хозяин успел [283] развести лес, виноградники и шелковичные плантации. По словам г. Реброва, он добывает до 2-х т. ведр вина столового, и приготовляет несколько тысяч бутылок пенистого, на манер шампанского. В его обширных погребах хранилось более 22 т. бутылок, во время моего посещения. Последнее вино он выделывает не столько из своего, сколько из Кизлярского. Вино здешнее не находит однако большего сбыта, не смотря на то, что Донские шипучие вина худшего качества раскупаются успешно. Такова сила привычки.

Гораздо замечательнее шелководство, которое доставляет г. Реброву не менее 6 т. рублей ежегодного чистого дохода. В последние годы очень много было писано об усовершенствовании Ребровым шелководства. И действительно: шелки его превосходны, что зависит от тщательного ухода за червями и от размотки коконов. В 1836 году, г. Реброву доставлены чрез Министерство Внутренних Дел семена Китайских червей, которые дают у него превосходные сребристые коконы. Сверх того он обратил внимание и на то. чтобы постепенно до возможности уменьшить, сели не уничтожить совершенно, желтые коконы, дающие шелк, всегда дешевле ценимый; в этом он успевает так, что ныне во всем количестве [284] выводимых коконов желтых бывает у него не более 1/200 части. Размотка коконов производится у него собственными шелкомотальщиками, и во время самой операции особым составом, который он держит в секрете, придается шелку большая белизна и глянец. В шелкомотальне г. Реброва видел я машину, которая в одно и тоже время разматывает, тростит и сучит шелк. Но в последствии я узнал, что шелк, выматываемый на ней, не имеет надлежащей плотности, что обнаруживается при выварке. Это происходит от того, что шелк, разматываемый на обыкновенных мотовилах, имеющих гораздо большие колеса, более вытягивается, и потому одна нить сильнее к другой прилипает.

Из всех частей, составляющих шелкодельное заведение г. Реброва, лучшая, без сомнения, шелкомотальня; она содержится в чистоте, и люди приучены ко всем необходимым приемам. Сараи, где выводятся черви, хотя также нельзя назвать дурными, однакож в них есть и важные недостатки: они слишком мало освещены и не имеют новейших механизмов для освежения воздуха, необходимого условия для выводки возможно большего числа коконов.

Оставя Владимировку и простясь с ее [285] радушным хозяином, я направил путь на юго-запад, чрез степи Ногайцев, к Екатеринограду; по дороге попадались мне кибнтки сего полудикого, но доброго народа.

Вообще Ногайцы бедны, Главное занятие их — скотоводство; но оно часто расстроивается холодными зимами. В прежнее время делали попытки — заводить, в некоторых местах между ними земледелие, ныне все это пришло в расстройство.

Степь между Кумою и Тереком вообще безводна, но почти везде можно добывать колодезную воду на незначительной глубине. Встречаются также и овраги, хотя не глубокие, но, невидимому, способные более удерживать влажность. С приближением к Куре поверхность земли делается холмистою, и представляются впадины, покрытые тучными травами, даже большими деревьями, как на пр. в Курской станице; от сей последней до Екатеринограда идет возвышенная, но плодородная степь,

Переехав в этом месте р. Малку, вступаешь на Кабардинскую равнину, и природа разительно переменяется. Влево течет Терек, осененный лесом; вправо, по р. Малке, поверхность земли усеяна также отдельными купами дерев, остатками некогда обширных лесов. Далее к югу поднимается передовая отрасль Кавказских [286] гор, Кабардинский хребет, покрытый с севера прекрасным буковым и чинаровым лесом; тучные пажити, покрытые густою и высокою травою, напояются множеством речек, текущих с запада на восток в Терек. Чем далее к югу, тем природа богаче, в особенности за Кабардинским хребтом, который, защищая сию долину от севера, делает ее способною к разведению винограда и других нежных произращений. К югу, у Владикавказа, круто подымается главный Кавказский хребет, со стороны России покрытый богатейшим лесом, так живописно обрисовывающим вход в Кавказское ущелье. Вся сия равнина, имеющая в поперечнике от юга к северу около 100 верст, после истребления Кабардинцев чумою и бегства некоторых в горы осталась почти безлюдною, не приносящею и сотой части той пользы, к какой она способна по своей породе. Кабардинцы, правда, начинают косить сено и сеять просо, а Осетины, живущие вблизи крепостей, как на пр. у Владикавказа, даже строят избы по образцу Русских; но это слабые начатки, последствия коих расчитать трудно, даже приблизительно. Кажется, что сии места самою природою назначены для поселения народа земледельческого, и в этом смысле могут быть богатым запасом [287] для будущих переселений из внутренних губерний. Если взять только часть большой Кабарды, ограничиваемую с севера р. Малкою, с востока Тереком, с юга Кавказским хребтом, и с запада прямою линией от укрепления Каменный мост, на юг, то представляется пространство более 8,300 кв. верст земли плодороднейшей и почти совершенно свободной. Но для устройства поселений необходимо главное условие водворение тишины в сих местах; доколеж этого не состоится, земля останется праздною, и даже истребится лес, покрывающий Кабардинский хребет и северную покатость главного Кавказского хребта, что можно уже и ныне заметить в самой нижней части гор, откуда доставка леса удобнее. Ныне сии леса остаются без охранения, и всякий, кто только может, рубит их беспрепятственно.

Семь верст выше Владикавказа дорога вступает в горы, и поднимается выше и выше до Крестовой горы, откуда начинается спуск на южную покатость. Северная часть дороги идет в глубине ущелья Терека, пересекая его беспрестанно; южная направляется сначала по ужаснейшим крутизнам гор, а потом по берегам Арагвы. Хотя и нельзя без изумления видеть усилия строителей и тех препятствий, которые уже устранены, должно однакож [288] создаться, что сия дорога никогда не может сделаться большим коммерческим трактом. Ужаснейшие крутизны, которых обойти невозможно, беспрестанные обвалы с вершин боковых скал раздробленного в падении своем камня, засыпающего дорогу, снега, заметающие зимою верхнюю часть дороги, делают проезд по оной часто совершенно невозможным, не говоря уже о периодическом обвале с Казбека, совершенно прекращающем сообщение на несколько месяцев (На случаи обвала, ныне просекают на ужаснейшей высоте, в гранитных скалах, вьючную дорогу). Все это объясняет, почему только военно-Грузинская дорога может быть исключительным почти путем, так сказать, правительственным.

Кроме трудности пути, провозная плата по Военно-Грузинской дороге увеличивается еще и ценою фуража. Так:

	пуд овса.	пуд сена.
Во Владикавказе стоит	1. р 20 к.	40 к.
В Казбеке (ячменя)	1 — 60 —	от 80 к. до 1 р. .60 к.
В Душете	1 — 20 —	1 р.
В Тифлисе	1 — 60 —	60 к.

Внутри гор сено можно собирать только кое-где, по крутизнам; а перевозка его из Владикавказа чрезвычайно затруднительна и дорога.

А. Заблоцкий.

Текст воспроизведен по изданию: Отрывок из путевых записок по Кавказской области // Журнал министерства внутренних дел, № 11. 1839