ПРИЛОЖЕНИЯ К СТАТЬЕ “ТРИ ГОДА НА КАВКАЗЕ".

XII.

А.

Общее предначертание генерал-лейтенанта Головина к покорению Кавказского края.

Для покорение Дагестана, полагаю полезно будет предпринять следующие меры:

а) Прорезать Дагестан удобопроходимыми дорогами, по коим ежегодно посылать значительные силы, для обеспечение гарнизонов продовольствием; для покровительства нам преданных, противу обид, которые им могут делать племена к нам нерасположенные, для поддержание властей, которые нами там установляемы будут; чтобы непокорные, в страхе скорого наказания, отвыкли от неприязненных действий. и, при ежегодном появлении войск в землях их, постепенным с ними сношением, привыкли к покорности.

б) Дороги полезно проложить следующие: 1) из Кахетии чрез землю дидойцев, Богос, Тинди — в Хунзах, 2) из Аварии чрез землю гумбетовцев и салатавцев — в кр. Внезапную, 3) из джаро-белоканской области по Самуру, чрез землю вольных обществ — Рутул и Ахты — в Кубу, 4) из джаро-белоканской области чрез анкратльские общества, по аварскому Койсу— в Хунзах, 5) из Дербента, чрез Акушу — в Хунзах, и 6) из Богоса или Тинди — в кр. Грозную.

На этих дорогах, где надобность укажет, и смотря по местным удобством, ставить укрепления. Но вообще принять за [2] правило, строить их в нагорном Дагестане как можно менее, так как бесплодный этот край представляет большие затруднения в снабжении гарнизонов продовольствием и дровами.

В землях, которые войска наши проходить будут, установлять правление, употребляя преимущественно преданных нам мусульман, тех провинций, которые находятся совершенно в нашей власти. А в последствии времени, которое определить нельзя, постановить уже русских чиновников.

Везде, где только возможно, устраивать школы мусульманские, для воспитания духовенства, чрез которое можно действовать на умы народа.

В укреплениях устраивать базары, где иметь под наблюдением комендантов все необходимые потребности для горцев.

Ту же систему принять в отношении обитателей правого фланга кавказской линии, или закубанцев, и восточного берега Черного моря, т. е. чтобы проведением дорог чрез их земли иметь удобность ежегодно к ним появляться в значительных силах и покорять общества, сначала ближайшие к нашим укреплениям, а потом — отдаленнейшие. Предприятие это начать с земель, лежащих в треугольнике между Кубанью, Черным морем и дорогою от Ольгинского укрепления до Геленджика, дабы покорив племена, на этом пространстве обитающие между нашими укреплениями, стать на фланге горного хребта, тылом к Цемесу и Анапе, и, в этом положении, действовать уже далее наступательно как с этой стороны, так и от морского берега, где мы теперь находимся только в оборонительном положении. Таким образом, исполниться может предположение г. генерал-фельдмаршала князя Варшавского к покорению закубанцев.

Для постепенного приведение в исполнение этих предположений, предпринять должно следующие действия.

а) Окончательное занятие берегов Черного моря и прочное устройство постоянного морского сообщения между укреплениями, для совершенного прекращения всякой контрабандной торговли и сношений с иностранцами; что исполниться может чрез усиление способов для крейсерства, особливо посредством пароходов.

б) Довершение цемесского порта и расположение в нем не менее двух баталионов действующих войск, независимо гарнизона, которые бы могли при всяком удобном случае действовать наступательно.

в) Обеспечение сообщение между Анапой, Цемесом и Абином устройством промежуточных укреплений и расположение на [3] соединении дорог, идущих по баканской и цемесской долинам в Анапу из Абинска и Цемеса, не менее одного баталиона, кроме гарнизона, для наступательных действий к покорению окрестных племен.

г) Проложение в удобных местах сухопутного сообщения между прибрежными укреплениями, дабы возможно было, в значительных силах и во всякое время, не только подать помощь нашим укреплениям, в случае надобности, но и для покорения горцев по берегу моря обитающих.

д) Проложение дороги от Тенгинского укрепления (на Шапсухо) в Екатеринодар и расположение в том укреплении не менее одного баталиона, независимо гарнизона, для сообщения и действия на ближайшие аулы.

е) Проложение дороги от форта Александрия (на р. Сочи) чрез хребет к бывшему Калашскому укреплению на Лабе, где предполагается соорудить укрепление, одно из предполагаемых па лабинской линии,— и расположение в форте Александрия не менее одного баталиона, независимо гарнизона.

ж) Проложение дороги от Бомбор чрез Псху к верховьям реки Лабы, к Тамовскому аулу, где также предполагается соорудить укрепление на новой лабинской линии.

з) Устройство новой лабинской линии и переселение казачьих станиц на реку Лабу.

Само собою разумеется, что проложение этих; путей должно быть сопровождаемо покорением племен и водворением между ними управления, соответственно обстоятельствам и возможности, на тех основаниях, какие признаны будут полезными.

Это главные очерки предприятиям, которые, надеяться можно, поведут к усмирению кавказских племен".

Б.

Отзыв военного министра к командиру Отдельного Кавказского корпуса, от 15-го января 1839-го года, № 296-й.

Государь Император, рассмотрев предположение вашего превосходительства о последовательном порядке предприятий, нужных по соображениям вашим для прочного усмирения Кавказа, и о военных предприятиях собственно на нынешний год, в [4] общих видах Высочайше утвердить соизволил, как те, так и другие.

Высочайшие разрешения, по сему предмету последовавшие, относятся, во-первых, к общим предположениям насчет способов к усмирению Кавказа и, во-вторых — к действиям, в наступившем году предстоящим. Относительно общего плана, Государь Император Высочайше заметить соизволил, что в военном отношении для упрочения владычества нашего на Кавказе представляются два главные обстоятельства — покорение черкесских племен и усмирение горного Дагестана, в связи с левым флангом линии.

Покорение племен черкесских, начатое несколько лет тому назад, и продолжаемое с очевидными успехами, довершить необходимо, сколько потому, чтобы не оставить неоконченным на неопределенное время сего важного предприятия, столько же по настоятельной надобности положить скорейший предел внешнему на край сей влиянию. Усмирение горного Дагестана и левого фланга кавказской линии равно необходимо, ибо без того покойное и верное обладание Кавказом невозможно.

Меры, Высочайше указанные к усмирению черкесских племен и к овладению восточным берегом Черного моря, не требуют перемен; необходимы только постоянство и твердая решимость в их исполнении и тогда, почти безошибочно, можно определить годами время, в которое оне окончательно исполнены будут.

Не в том положении находятся левый фланг линии и, в особенности, горный Дагестан. Край этот отчасти только, и то весьма недостаточно, нам известен, и потому всякие предположения к прочному его усмирению не могут иметь необходимой в подобных случаях положительности, между тем как самое их исполнение сопряжено будет с усилиями чрезвычайными и важными пожертвованиями, по воинственности н многочисленности населения, по существующим между составляющими его племенами связям и, наконец, по особенной затруднительности сообщений.

Из сего явствует необходимость определить предварительно: до какой степени покорности племена Дагестана на первый случай доведены быть должны, соразмерно с способами, которыми мы для сей цели располагать можем.

“Предполагаемое вашим превосходительством устройство дорог в Дагестане по шести различным направлениям, возведение укреплений на всех путях сообщения, снабжение их [5] гарнизонами и ежегодная посылка сильных воинских отрядов для содержания населения в постоянном повиновении, имеет очевидно целью немедленное, безусловное покорение дагестанцев воле правительства. Сколь ни желательно достигнуть сей цели без потери времени, но предположения ваши, милостивый государь, по мнению Его Величества, представляются несоразмерными с способами кавказского корпуса, неудобными к исполнению, а в некотором отношении — даже вредными. Постоянные гарнизоны в предполагаемых укреплениях уменьшат число полевых войск, которые по настоящему положению востока могут востребоваться для действий важнейших и необходимейших на границе турецкой или персидской; ежегодная посылка значительных отрядов во внутренность Дагестана, вопреки прежнего обыкновения, может быть принята горцами доказательством собственной их силы и могущества, а в войсках наших вселить мысль, что они уже не те русские воины, которые, в числе 11 т., под предводительством князя Паскевича, истребили многочисленную персидскую армию и проникли до Эрзерума.

По сим уважениям, Его Величество изволит признавать достаточным заняться на первый случай проложением самых только необходимейших путей сообщения по Дагестану и устройством укреплений в немногих пунктах, самых важнейших по влиянию, которое они могут доставить на удержание вольных дагестанских обществ в должной покорности. Для постепенного исполнения сего, способы кавказского корпуса, по всей вероятности, будут весьма достаточны и при устройстве временного, соответствующего положению края управления, можно надеяться сделать дагестанцев совершенно безвредными; ознакомясь же ближе со всеми местными обстоятельствами, можно будет предпринимать постепенно дальнейшие меры к прочному усмирению и устройству Дагестана, а с тем вместе и всего левого фланга кавказской линии.

По мнению Его Величества, во всех горских обществах, которые с приближением к ним наших отрядов изъявят добровольную покорность, полезно на некоторое время сохранить прежний их образ управления, и начальство над ними поручить преданным нам туземцам, членам тех же самых обществ. Напротив того, общества, которые будут покоряемы силою оружия, поручать временно в начальство российским военным чиновникам, избирая их из самых благонадежнейших. Между тем, в управление как теми, так и другими не вводить ничего [6] противного местным законам и обычаям, не требуя и не учреждая иной дани кроме той, которая в различных обществах могла существовать до их покорения или изъявления ими покорности, и отнюдь не обременяя жителей никакими незаконными и излишними требованиями.

Особенно важным представляется склонение сих обществ к содействию нашим войскам для покорения ближайших их соседей. К достижению этой цели должны быть приложены все меры убеждения; по обстоятельствам — можно даже и требовать этого в виде условия при изъявлении обществами покорности.

Между тем, во всяком случае, духовенству должно быть оказываемо особое покровительство; ласковостью обращения, приличными награждениями и улучшением его содержание надобно стараться склонять его к нашим видам и пользам. Школы для обучения юношества, где оне существуют, должны пользоваться равным покровительством, устраивая таковые школы и вновь, где это будет возможно, но имея их под близким и самым бдительным надзором.

Действуя в вышеизложенных видах, необходимо иметь к непременному и постоянному руководству общее правило: не предпринимать ничего наудачу, но лучше откладывать всякое предприятие или распоряжение, сколь бы оно ни казалось полезным и необходимым, до совершенного убеждения в несомнительности успеха; словом, так повести это важное дело, чтобы никогда не встречалось надобности оставлять начатое предприятие.

Обращаясь от сих общих суждений к рассмотрению предположенных вашим Превосходительством действий на наступивший год, Государь Император одобряет составление двух отрядов для действий в Дагестане и против мятежного муллы Шамиля. Не входя в подробное рассмотрение предприятий, каждому из сих отрядов вами, милостивый государь, предначертанных, Государь Император предоставлять изволит вашему превосходительству согласить оные в исполнении с вышеизложенными общими видами Его Величества, относительно усмирения Дагестана. Вместе с тем, Его Императорское Величество, разрешая употребить к сей экспедиции войска в предположенном вашим превосходительством числе и составе, кроме спешенного дивизиона нижегородского драгунского полка, на назначение которого Высочайшего соизволения не последовало, изволил одобрить благовременные распоряжения ваши для снабжения их продовольствием, артилериею, снарядами и прочими принадлежностями. [7]

Что принадлежит до правого фланга кавказской линии, то Государь Император равномерно Высочайше одобрять изволит общие предположения вашего превосходительства относительно предлежащих еще к усмирению сего края предприятий, как совершенно сходных с прежними Высочайшими предначертаниями. Между тем, самое исполнение сих предположений Его Величество полагать изволить произвести в следующем порядке; 1) в течение нынешнего года занять на черноморском берегу только два пункта, Псезуапе и Субаши, начав, согласно с предположением вашего превосходительства, с отдаленнейшего на юге. 2) По возведении этих двух укреплений, высадить отряд в удобном пункте по ближайшему усмотрению генерал-адъютанта Лазарева и возвести промежуточное укрепление между Анапою и Цемесом, на вершинах реки Мескага, обратив туда казармы и другие строения, заказанные для третьего форта, который предположено было построить на берегу Черного моря в наступившем году, и 3) по окончании укрепления на Мескаге, отряду возвратиться сухопутно чрез Анапу, по примеру прошедшего года.

За сим представится возможность обратиться к внутреннему усмирению черкесских племен посредством занятия пространства между Кубанью, морем и геленджикскою линиею, перенесение кубанской линии на Лабу и устройства путей сообщения в предположенных направлениях.

Из предприятий сих Государь Император полагает отнести к действиям 1840-го года довершение занятия черноморского берега возведением укрепления в Вардане или Ту и перенесение линии и казачьих станиц на Лабу, на что, по составленным на предмет сей соображениям, требуется не более 4-х баталионов. Свободные затем войска, па правом фланге расположенные, обратить в том же году к довершению цемесского порта, о котором сообщается особое Высочайшее разрешение, и постройке другого посредствующего укрепления между Цемесом и Анапою, если это признано будет необходимым.

В 1841-м году заняться окончательным покорением племен, обитающих между Кубанью, морем и геленджикскою линиею; в 1842-м году устроить дорогу от Тенгинского укрепление в Екатеринодар; в 1843-м году — от форта Александрия чрез хребет к Лабе, и в 1844-м году — от Бомбор к верховьям Лабы. Само собою разумеется, что устройство сих дорог должно быть сопрягаемо с покорением ближайших к ним горских племен; самые же подробности ежегодных предприятий [8] должны быть каждый раз соображаемы с с временными способами, обстоятельствами и действительною необходимостью и представляемы на предварительное Высочайшее утверждение.

Утвердив состав отряда, назначенного к действиям на правом фланге линии в 1839-м году, и одобрив вместе с тем все распоряжения, сделанные вашим превосходительством к снабжению его продовольствием и всеми прочими принадлежностями, Государь Император повелеть соизволил назначить в состав сего отряда, по-прежнему, четыре пешие черноморские казачьи полка, и том уважении, что с нынешним годом будут окончены самые главнейшие строительные работы в береговых укреплениях и что посему, на будущее время, содействие черноморских казаков не в той уже мере востребоваться может. Между тем, приемля во внимание особенное расстройство, которому подвергается войско, отвлечением столь значительного числа людей от хозяйственных занятий, Его Императорское Величество предположить соизволил оказать сим полкам некоторое пособие насчет войскового капитала, о мере коего генералу Граббе войти в ближайшее соображение, представив оное вашему превосходительству.

В заключение, Государь Император Высочайше утвердить соизволил предположение ваше возвести каждое из вновь сооружаемых приморских укреплений, а равно и посредствующее между Анапою и Цемесом, на одну роту пехоты, с тем, чтобы материалы для жилых строений были заготовлены в Херсоне или Ростове-на-Дону, по распоряжению вашего превосходительства, и чтобы эти укрепления вооружены были согласно с вашим, милостивый государь, предположением.

Монаршие разрешения сии сообщая вашему превосходительству для зависящего исполнение и покорнейше прося вас, милостивый государь, о последующем почтить меня уведомлением, честь имею присовокупить, что действующий отряд Государь Император изволит вверять начальству генерал-лейтенанта Раевского, который, для выиграния времени, поставлен мною чрез генерал-лейтенанта Граббе, о сем и о всех предлежащих ему действиях, в надлежащую известность.

О приготовлении потребного числа судов черноморского флота вместе с сим извещен начальник главного морского штаба Его Императорского Величества, па тот конец, дабы он предоставил генерал-адъютанту Лазареву войти по сему предмету в непосредственное сношение с генерал-лейтенантом Раевским; [9] для фрахтования перевозных судов командирован отсюда в Николаев капитан-лейтенант Панфилов и, наконец, Высочайше повелено министру финансов принять все зависящие от него меры к облегчению вашему превосходительству способов для заготовления каменного угля на луганском заводе.

XIII.

Приказ генерал-лейтенанта Граббе по Чеченскому отряду, 9-го мая 1839-го года.

Вам знакомы уже, ребята, труды и неприятель, на которого я поведу вас. Одна сила оружие укротит или истребит этих нарушителей спокойствия, как в горах, так и в самых границах наших. Пойдем, отыщем их в убежищах, которые они почитают неприступными. Откуда человек выходит — туда достигнет русский штык. Много есть между ними таких, которые желают, наконец, покоя, под защитою нашего оружия. Отличим их от непокорных, там, где они явятся. Женщинам же и детям, ребята, непременно и везде — пощада! Не будьте страшны для безоружных. Берегите вашу пулю, не теряйте ее наудачу, особливо в местах открытых.

Приступим же к нашему делу в день Св. Николая, с надеждою на Бога и Государя. Твердо полагаюсь на вас, господа начальники всех чинов, в строгом наблюдении за исполнением смысла сего приказа. Вы поведете умно и неустрашимо солдат, уже известных своею храбростью. [10]

XIV.

Прокламация генерал-лейтенанта Граббе к ичкеринцам 13-го мая 1839-го года (перевод с арабского).

Государь Император всероссийский вверил мне управление всеми горскими племенами, обитающими между кордонною линиею и кавказским хребтом, и поручил мне употребить все способы, дабы сии народы жили в мире и спокойствии и исполняли Высочайшую волю, которая клонится к счастию и благоденствию всех. Между тем я узнал, что недостойный и низкий мюрид Шамиль, старый товарищ Кази-муллы,— которого русские войска разбили под Гимрами,— имеет между ичкеринцами много друзей. Негодный андреевский мулла, изменник Ташов-хаджи, обманывает вас, старается вас возмутить против русского правительства, успел набрать между вами партии, которые не хотят повиноваться русскому Государю, и, вместе с Шамилем, убеждает всех жителей принять его шариат. Поэтому я прибыл сам в Чечню с отрядом, для того, чтобы восстановить здесь спокойствие и законный порядок, уничтожить козни Ташов-хаджи, истребить до основания непокорные аулы и оказать милость и покровительство мирным жителям.

Ичкеринцы! Вы видели, что я умею строго наказывать ослушников приказаний моих, что я прошел в самые неприступные ваши ущелья, сжег укрепления, построенные вами у Ахмет-Тала и в Саясани, и все те деревни, которые принимали к себе мюридов и абреков. Вы должны теперь убедиться, что ничто не может противиться русскому оружию,— но я употреблю его только противу врагов русского Царя. Мулла андийский явился ко мне от имени ичкеринских аулов по левую сторону реки Аксая, с просьбою о принятии их в подданство русского Государя и обещанием выдать аманатов за себя и за чеченские деревни, близь Сунжи и Мичика лежащие и населенные семействами, вышедшими из Ичкерии. Я согласился на их прошение. Пусть же и остальные жители последуют этому примеру. Я объявляю прощение тем аулам, которые явятся ко мне с покорностью, изгонят от себя Ташов-хаджи и абреков, выдадут мне надежных аманатов или поручителей и дадут присягу в верности. Те из вас, которые исполнят эти условия, могут спокойно оставаться на своих местах, и пользоваться своими землями и [11] всем имуществом. Я не требую от вас ничего, кроме того, чтоб вы жили в мире и в повиновении правительству. Те же аулы, которые дадут убежище Ташов-хаджи, — будут все истреблены до основания, и дети ваши будут долго поминать, как наказываются возмутители.

XV.

А.

Воззвание генерал-лейтенанта Граббе к салатавцам 19-го мая 1839-го года.

Мне донесено, что жители аулов салатавских боятся оставаться в них, когда я понесу через их земли оружие против возмутителя Шамиля. Приглашаю их оставаться покойно в своих домах, без малейшего опасения от войск, мною предводимых. Волос не спадет с головы покорных и мирных жителей. Стада их могут ходить на обычных пастбищах. Строгий порядок в войсках ручается салатавцам за совершенную безопасность. Но селения, жителями оставленные, могут почесться неприязненными, и за целость их не ручаюсь. Оставайтесь же все смело и мирно по домам. Вы не раскаетесь'.

Б.

Второе воззвание его же к салатавцам 22-го мая 1839-го года.

Салатавцы! Я прибыл в ваши земли с намерением оказать вам мое покровительство, поражать и истреблять только Шамиля и тех изменников, которые нарушают общественное спокойствие своими гнусными злодействами. Я не хотел даже, чтоб волос пал с головы мирных жителей, покорившихся русскому правительству. Не смотря на то, некоторые из вас стреляли по отряду вчера ночью. Предупреждаю вас, что впредь подобные действие немедленно повлекут за собою гибель ваших [12] аулов. При движении отряда, старшины всех окрестных деревень должны ко мне явиться; не исполнивших сего — я буду считать изменниками. Одною покорностью можете вы обезоружить справедливый мой гнев. Я иду вперед,— берегитесь!

XVI.

Предварительные условия капитуляции, предложенные генерал-адъютантом Граббе Шамилю.

1) Шамиль предварительно отдает своего сына аманатом.

2) Шамиль и все мюриды, находящиеся ныне в Ахульго, сдаются русскому правительству; жизнь, имущество, и семейства их остаются неприкосновенными; правительство назначает им место жительства и содержание; все прочее предоставляется великодушию русского Императора.

3) Все оружие, находящееся ныне в Ахульго, отдается русскому начальству.

4) Оба Ахульго считать на вечные времена землею Императора Всероссийского и горцам на ней без дозволения не селиться.

XVII.

А.

Первое письмо Шамиля к генерал-адъютанту Граббе 19-го августа 1839-го года (перевод с арабского).

Всякому несомненно известно, что во время всех военных действий, прежде предпринимаемых против меня, я не был никогда приведен в такое чистосердечное раскаяние, как теперь. Я совершенно теперь вам предан, и свято сохраню слово, лично данное мною помощнику вашему, генералу Пулло. Я говорил ему всю правду: поверьте, что это не одна личина,— а искреннее желание поведением своим оправдать впоследствии вашу милость ко мне. И так, откровенно говорю от имени не только [13] своего, но и всех здешних жителей, прошу вас не требовать меня перед лице ваше. Не какая-нибудь прихоть, или другое помышление, удерживают меня от этого; я уже являлся к вашему помощнику, и прежде бывал у разных начальников русских; следовательно, без всякого опасения мог бы явиться и к вашему превосходительству. Но около вас есть мусульмане, имеющие со мною жестокую вражду; я опасаюсь их, и, по обычаю края,— стыжусь их. Надеюсь, впрочем, что с милостию Божией, Государя и добрых начальников, эта вражда со временем обратится в дружбу.

Убедительно прошу вас не оскорбляться моею просьбою, и не возлагать на меня того, чего теперь снести я не могу. Впоследствии же, когда мы начнем расходиться,— я предстану пред лице вашего превосходительства. Будьте благосклонны к просьбам посылаемых при сем моих и общественных депутатов; не ввергайте их снова в уныние, ибо вы имеете право внимать гласу молящих вас.

Я вступил в подданство Его Императорского Величества, отдал вам в залог верности любимого моего сына, которого никогда и никому не отдавал; и так, смею надеяться на милость вашего превосходительства. Отказ ваш будет убийствен для меня".

Б.

Второе письмо Шамиля к нему же того же числа (перевод с арабского).

Чувствительную приношу вам благодарность за благосклонный отзыв ваш, переданный мне сего числа поверенными моими. Вместе с тем, прибегаю к великодушному вниманию вашему, испрашивая дозволения поселиться с семейством моим на родине моей — в деревне Гимрах, покорной русскому правительству. Я буду в ней простым гимринским жителем, наравне с прочими буду служить,— и даже, может быть, успею обратить особенное внимание начальства своим усердием в исполнении воли русского правительства. Еще раз умоляю вас сделать мне милость и уважить мою просьбу.

Что же касается до переселения моего отсюда, то, при всей [14] моей готовности на это, не могу этого исполнить прежде истечение одного месяца; прошу вас даровать мне эту отсрочку. Вам свойственно великодушие; поэтому и я могу надеяться, что вы не поторопитесь и не откажете мне.

Не опасайтесь с моей стороны измены данному мною слову. Если вы не верите переселению моему, то я ручаюсь вам в этом. Прошу вас не быть слишком взыскательным ко мне, по домогательству, может быть, каких-нибудь недоброжелателей моих, и не требовать того, чего исполнить я не могу.

Я вручил вам моего сына в той уверенности, что я вступил уже в подданство российского Государя,— и думал, что мне остается оправдать последующим поведением своим верность мою. Все остальное лично объяснят вам вторично посылаемые мною поверенные мои".

XVIII.

Приказ генерал-адъютанта Граббе по Чеченскому отряду 22-го августа 1839-го года.

Гг. генералы, штаб и обер-офицеры и вы, все нижние чины отряда! Вы совершили подвиг необыкновенный, достойно увенчавший ряд успехов этой экспедиции. Вы отпраздновали высокоторжественный день венчания на Царство Великого Государя славным боем, в котором каждый вел себя так, как будто чувствовал на себе ободрительный взгляд любимого Монарха. Я знал вас, когда при начале действий приказом объявил, что не признаю с вами ничего недоступного и неодолимого. Я всего от вас требовал, потому, что всего надеялся,— и вы все оправдали. Благодарю вас!"

XIX.

Адрес, поданный генерал-адъютанту Граббе черкеевцами, 10-го сентября 1839-го года (перевод с арабского).

Мы покорны русскому правительству; ежегодно платим до 480-ти руб. серебром подати; выдали 8-мь аманатов; исполняем [15] все приказания ваши. Но, как и прежде говорили вашему превосходительству,— между нами есть такие буйные и неукротимые люди, которые позволяют себе разные шалости; общество наказывает их. Притом же победы ваши даже и их привели в уныние; они готовы были искать вашего покровительства.

К великому несчастью нашему, буйные эти головы дерзнули еще покуситься на сопротивление вашим силам. В то время, когда благонамеренные встретили вас как мирные, когда вы беспрепятственно уже перешли через наш моет, открытый вашим войскам,— они сделали то, что вы видели. Но на это не было нашего согласия и даже мы не давали к тому ни малейшего повода.

И так, просим вас явить нам милосердие ваше и принять нас под свое покровительство.

XX.

Условия, предписываемые покоряющимся горцам.

Покорные горцы должны: 1) немедленно выдать аманатов от всех аулов. Командующий войсками предоставляет себе назначить сколько и из каких именно фамилий означенные аманаты должны быть выданы. 2) Принести присягу в покорности российскому Императору и представить чрез старшин присяжные листы русскому начальству. 3) Исполнять все требования и приказания русского пристава, который будет назначен правительством. 4) По требованию пристава выставлять арбы или эшаков для перевозки тяжестей. В случае движение отряда высылать людей для устройства дорог и мостов; содержать при приставе достаточное число людей для перевозки бумаг или приказаний из одного аула в другой; давать конных людей для конвоирования проезжающих, а равно и пеших и конных в отряд, когда он будет действовать в окрестностях земель того племени. 5) Не переходить из одного аула в другой для постоянного жительства, без дозволения местного начальства. 6) Избрать из среды себя одного кадия. который обязан исполнять все приказания пристава. 7) Избрать к каждом ауле одного старшину, который утверждается русским начальством, наблюдает за [16] общественным спокойствием и приводит в исполнение все приказания начальства. 8) Не давать убежища в своих аулах абрекам, мюридам и непокорным горцам и отказаться от всякого участия в пагубном учении Шамиля. 9) Выдать по одному хорошему ружью с каждых 10-ти сакль, в виде залога их покорности. 10) В виде наказания за участие в восстании Шамиля, заплатить штраф с каждой сакли по 2 барана. Затем, покорные жители освобождаются от всяких податей. 11) Выдать всех русских пленных и беглых, находящихся в горах, и 12) за неисполнение сих условий горцы подвергаются штрафу и арестам. За неисполнение важнейших из них, изобличающее явную непокорность, ружья, бывшие в залоге, описываются в казну, а аманаты непокорных аулов ссылаются в Сибирь.

XXI.

Приказ генерал-лейтенанта Головина по войскам главного отряда, действующего в южном Дагестане, в лагере при сел. Хазры, 25-го мая 1839-го года № 2.

Войска главного отряда! Дела дагестанские вызвали меня сюда и я рад этому случаю, чтобы, пришив лично начальство над вами, ближе узнать вас.

Кавказская война давно вам знакома, ребята, я же, после множества кровопролитных битв с врагами нашего отечества в Европе, в первый раз еще пойду с вами на полудиких обитателей Дагестана. Но служба Государева везде равна и враги Его, в стройных ли рядах, с огромною артилериею, в рубище ли, имея защитою одни горы и камни, как здесь, должны повсюду гибнуть от руки вашей, храбрые воины! И так, со Христом, пойдем на заклятых врагов наших, да не похвалятся они, что могли противустать вам и да престанут считать вершины свои недоступными для мужества вашего.

Не раз русский штык решал великие дела военные — и, помните, ребята, чем меньше перестрелки тем лучше; чтоб опрокинуть неприятеля, надобно смело идти на него и он не дождется вашего удара. Бросится ли он на вас — примите его бесстрашно и он обратится назад. Так, с Божиею помощью, [17] перейдем мм неприступные горы и овраги, и проложим дорогу для себя и для потомков наших в этой стране.

Бог благословил оружие ваших товарищей, которые, под начальством генерала Граббе, действуют в Чечне и северном Дагестане. С 10-го и до 15-го числа этого месяца ряд молодецких подвигов увенчал их труды при переходах чрез места доселе неприступные; толпища враждебных ичкеринцев, под предводительством известного Ташов-хаджи, сообщника Шамиля, были разбиты в укрепленных стенах своих при Миските и Саясане; ни крутые горы, ни вековые леса, ни высокие стены и башни не спасли их от храбрости наших войск! Егеря кабардинского и куринского полков, без выстрела, бегом, взбирались на крутизны и врывались в укрепления чеченцев; враги спасались бегством; укрепления и аулы их были преданы пламени. При ауле Саясани, две роты, пройдя около ста сажен по узкой плотине, под сильным огнем, к неприятельскому укреплению, вырвали его из рук защищавших его мюридов и предали пламени.

Вот вам свежий пример, ребята! Я уверен в готовности вашей ему последовать; и вам надобно выбивать неприятеля из-за скал и завалов; но вы не отстанете от ваших кавказских товарищей.

Начальникам частей и гг. офицерам считаю излишним говорить об их долге: они его знают.

XXII.

Воззвание командира Отдельного Кавказского корпуса к мятежным обществам в 1839-м году.

Ахтинцы, рутульцы, докуспаринцы и алтыпаринцы!

Прежде чем двинуть к вам войска, считаю я нужным исчислить ваши преступления, которыми вы навлекаете на себя бедствие вас ожидающие.

После возмущения в кубинской провинции, которое произошло от подстрекательства вашего и при участии ваших обществ, вы приняли к себе и скрыли от преследования правосудия главнейших возмутителей, дерзко отвечая на требования [18] начальства о выдаче их, что это не сходно с вашими обыкновениями.

В прошлом году, взятые из среды вас старшины, которые были подозреваемы в передержательстве преступников, были великодушно отпущены в свои дома и войска пошли отыскивать самих разбойников, которые и по укрощении кубинского мятежа не переставали нарушать спокойствие провинции. Вместо того, чтоб принять войска дружелюбно, как есть долг всех верноподданных, каковыми вы себя называете, вы собрались с оружием в руках и встретили отряд генерала Фезе выстрелами. Исполняя мое повеление, из Тифлиса присланное, генерал Фезе возвратился в Кубу, удовольствовавшись принятием от вас присяги в верности; вы умоляли меня о том чрез генерала князя Севарсемидзе.

Вместо хранения присяги, вы, следуя наущению тех же разбойников и беглеца из Нухи, спустились в шекинскую провинцию и напали там опять на войска Его Императорского Величества; вас прогнали и вы именем Бога и Государя, просили прощения у генерала Фезе, который шел с отрядом наказать вас за нухинский набег. Раскаяние ваше было принято и посланным от вас в Тифлис я объявил прощение, дав им же письменное повеление, об ваших обязанностях.

Вы ничего не исполнили; не смотря на то, я приказал возвратить вам стада ваши, на равнинах пасшиеся, и удержать только то число баранов, которое нужно было для пополнения должных вами казне денег; толпы ваши опять спустились в шекинскую провинцию и вооруженною рукою хотели исторгнуть то, что и без того к вам возвращалось.

Когда осенью прошлого года раскаяние ваше было великодушно принято и войска, не трогая вас, возвратились в Хазры, вы, вместо благодарности, возомнили, что вас боятся, и распускали слухи, что войска не осмелились вас наказать.

Неоднократно отвечали вы на требование начальства, что между вами нет порядка, что у вас один другого не слушает и нет власти, которая бы могла обуздывать людей неблагонамеренных; и так, мне остается самому водворить у вас порядок, и людей вредных, между вами находящихся, лишить средств нарушать спокойствие соседних провинций.

Приняв лично начальство над войсками, на Самуре собранными, я иду к вам, исполняя волю моего Государя и возложенную Им на меня обязанность — блюсти спокойствие и [19] правосудие во вверенном управлению моему крае. Если отряд мой, проходя чрез ваши магалы и селения, не встретит со стороны вашей препятствия, то жизнь, дома и собственность ваша останутся неприкосновенны; но если вы встретите войска с оружием в руках, то всякое селение, вблизи коего я буду вынужден силою оружие очищать себе дорогу, будет разрушено до основания. Еще вам предстоит выбор — или покорность без условий, или конечное раззорение. Войска, под моим начальством, горят нетерпением наказать вас за ваше безумное самохвальство и разорить разбойничьи у вас притоны.

XXIII.

Приказ генерал-маиора Симборского по отряду, действующему со стороны Нухи, от 11-го июня 1839-го года.

Храбрые воины! я был личным свидетелем непоколебимого вашего мужества в тяжелую годину 26-го, 27-го и 28-го, в особенности же 29-го, 30-го и 31-го чисел минувшего мая, когда вы, окруженные вероломным неприятелем, превышающим в несколько раз число ваше, стяжали кровью новую славу и неотъемлемое право на признательность справедливого начальства. Геройские дела ваши не скрыты от корпусного командира, верного ценителя их. Честь и слава вам, храбрые, честь и слава вождю, которому благое Провидение и мудрость Царя нашего поручили над вами предводительство.

Теперь время открыть пред вами высокую цель, предназначенную вам корпусным. командиром: она заключалась в отвлечении неприятельских сил от главного отряда, действующего со стороны Кубы, под личным начальством его превосходительства. Вы достигли ее вполне и, жертвуя собою, помогли достойным товарищам вашим проложить путь, с малою потерею, через неприступное аджиахурское ущелье, ведущее в средину земель вольного Дагестана.

Народ докуспаринский, алтыпаринский, ахтинцы, рутульцы, с первенствующими у них деревнями Мескенджею, Микрахом, Фи, Мази, Ахтою и Рутулом, пали к ногам предводителя кубинского отряда и только тем получили помилование для менее виновных из них. [20]

Ныне спешу я, независимо от прежних донесений моих, повергнуть пред корпусным командиром список с испрошением награды храбрейшим из среды вас; почему прошу частных командиров, без потери времени, сделать представление тем из нижних чинов, которые, по самой строгой справедливости, заслужили это в сражениях на горе Ноуре и в шинском ущельи, в продолжение упомянутых шести дней.

Еще большую благодарность и признательность высшего начальства снискали все гг. штаб и обер-офицеры вверенного мне отряда, подавая собою подчиненным своим пример неустрашимости и редкого самоотвержения. Смерть командиров 1-й фузелерной роты подпоручика Вашклевича и 7-й — штабс-капитана Валова, равно и тяжелая рана командира 9-й роты поручика Гренгамера, служат к тому, между прочим, доказательством. Мир праху героев, павших со славою; память о них не умрет между нами.

Представление о награде гг. офицеров, которые имеют пред прочими более на то нрава, должно быть сделано также в самом скором времени.

В заключение, вы должны знать, что мы остановлены были у вершин снежного Салавата неслыханною изменою жителей Борча, Хнова и Гдыма. Они, быв подданными России и принадлежа к шекинской провинции, посреди мира в ней и после данных мне уверений, что встретят нас на земле своей, как братий и даже соберут нам от себя милицию, для совокупного действия против дагестанцев, подняли против нас оружие, призвали к себе не только соседей, но и отдаленных жителей непокорного Дагестана и соединенными полчищами окружили малый отряд наш; но враги были поражены геройством вашим, понесли сильный урон в людях и, упросив меня прекратить бой, дали нам случай возвратиться без потери через крепкое положением своим шинское ущелье, занятое ими повсюду.

Впрочем, с той минуты, когда узнал я об измене трех означенных деревень, переход через Салават сделался для нас невозможным по малочисленности нашей; посему, оставление позиции на Ноуре и счастливое возвращение наше в занимаемый нами теперь лагерь делает отряду также немало чести. [21]

ОСОБОЕ ПРИЛОЖЕНИЕ.

Обзор управления левым флангом Кавказской линии, представленный генерал-адъютантом Граббе корпусному командиру и на высочайшее воззрение, в 1839-м году.

Управлению левого фланга кавказской линии подлежит все пространство между р. Тереком, Каспийским морем, р. андийским Койсу, главным кавказским хребтом, рр. Ассою, Сунжею, до бывшего укрепления Преградного Стана, и границей малой Кабарды до поста секретного, в 4-х верстах от Моздока; оно заключает в себе примерно до 20 т. квадратных верст и имеет около 150 т. жителей обоего пола. Главное и самое сильное здесь племя чеченцы, к коему принадлежат и общества, называемые ауховцами, ичкеринцами, качкалыковцами, шатоевцами (или шубузами), акинцами, и чаберлоевцами (или Чарбили). К востоку от них, между устьями Терека и Сулака, находятся земли кумыков, среди коих кочуют ногайцы в 850-ти кибитках. По берегу Сулака и андийского Койсу обитают лезгинские племена: салатавцы, гумбетовцы и андийцы.

Физические свойства этой страны весьма различны. К северу от черты проведенной от Владикавказа чрез Дачу-Барзой, Маюртуп и старый Аксай к Внезапной, простирается обширная равнина до самого Терека, изредка пересекаемая около Сунжи небольшими отраслями гор, а на кумыкских землях — болотистыми пространствами. Эта часть Чечни образует край богатый, населенный, щедро наделенный всеми дарами природы; племена здесь обитающие, будучи под ближайшим надзором гарнизонов наших укреплений, и не находя в своих постепенно очищаемых лесах надежного убежища для своего буйного своеволия, начинают уже привыкать к мирной жизни, и в последнее десятилетие хлебопашество и некоторые другие отрасли промышленности сделали здесь видимые успехи и получили весьма удовлетворительное развитие. Напротив того, земли к югу от показанной черты представляют все свойства горной страны: затруднительность сообщений, малое население, бесплодность почвы, за исключением некоторых возвышенных равнин и ичкеринских гор; жители, еще не испытавшие силы русского оружия, сохранили дикие разбойничьи нравы, и они-то много препятствуют [22] совершенному замирению Чечни. Все это не относится к лезгинским племенам, прилегающим к левому берегу Сулака и андийского Койсу. Хотя земля здесь большею частью бесплодна и безлесна, а у гумбетовцев состоит почти из голых скал, разрезанных глубочайшими балками, но трудолюбие жителей и вековые и изумительные усилия нескольких поколений умели победить природу: узкие долины рек, покрыты обширными виноградными садами, простирающимися на 30-ть и более верст; овцеводство весьма в хорошем состоянии; среди каменных утесов, по ущельям, внезапно представляются огромные и цветущие селения; скаты гор иссечены в виде террас, насыпаны слоем земли, оплодотворяемы искусно проведенными водопроводами и засеяны столь тщательно, что доставляют лезгинам нужное количество хлеба. Аулы построены большею частью в местах недоступных, и способ их построения, их каменные сакли в несколько ярусов, узкие и извилистые улицы, башни с бойницами,— делают их еще более недоступными. Но если взятие подобных селений силою оружия стоит больших усилий, то по этому самому оно ближе и скорее ведет к обузданию н удержанию в повиновении туземцев. Понятно, что разорение аулов, построенных с такими усилиями, и трудность возобновления их, заставляют лезгин дорожить своими саклями и садами; наши отряды имеют самые действительные средства для наказания их, если жители не предупредят их своею покорностью. Здесь видно большое местное различие от Чечни, где сожженное селение может быть в течение двух или трех месяцев застроено из леса, имеющегося везде под рукой; коль скоро хлеб снят с полей, чеченцы удаляются с семействами и имуществом в свои лесистые ущелья и мы лишаемся возможности нанести им какой-либо существенный вред.

По отношениям сих племен к русскому правительству, можно разделить их на три разряда: 1) покорные, 2) полупокорные и 3) непокорные. К первому, в начале сего года, принадлежали кумыки, кочующие ногайцы и чеченцы обитающие равнину, всего до 55 т. жителей; ко второму — ауховцы, некоторые ичкеринские аулы, ближайшие к линии, и салатавцы, всего до 20 т. жителей; к третьему — гумбетовцы и андийцы, большая часть ичкеринцев и все чеченские племена, обитающие горы, всего до 60 т. жителей. Покорность первых, за исключением кумыков и надтеречных чеченцев, состоит только в том, что они несут некоторые повинности и не пропускают явно чрез свои земли хищнических партий, делающих прорывы на линию; хотя они и [23] начинают уже обнаруживать склонность к мирной жизни, и, во многих отношениях, в совершенной от нас зависимости, но беспрерывные сношения их и родственные связи с горцами, природная и почти нескрываемая ненависть к их победителям — делают покорность их не совсем надежною; еще долгое время нужен будет здесь самый бдительный надзор, а иногда и строгие меры наказания. Из полупокорных — некоторые отбывают повинности, другие платят, впрочем неисправно, подать по рублю серебром с сакли, но до сего времени подчиненность их была почти номинальная, требование начальства большею частью приводились в исполнение силою оружия и название их подданными российского Императора отнюдь не препятствовало им принимать тайное или явное участие во всех возмущениях волновавших или волнующих этот край. Остальные племена, обитающие ближе к главному хребту, оставались явными врагами русских или решительно изменили данной ими в разные времена клятве в покорности.

Вообще, отношение всех этих племен к нашему правительству были крайне неопределительны и неясны; начальство требовало от них более или менее, смотря по большей или меньшей возможности поддержать требование силою оружия; но постоянных и точных письменных, или словесных обязательств с их стороны никаких не было. О прочном устройстве управления, по крайней мере мирных обществ, никто не думал, и, кроме 3-х или 4-х приставов, наблюдавших за надтеречными чеченцами и кумыками, и андреевского городового суда для разбора тяжебных дел между туземцами, суда существовавшего только по названию,— не было сделано никакой попытки для подчинение этих обществ какому-либо начальству, с определенными правами и обязанностями. Все ограничивалось предписаниями командующего сунженскою линиею, который относился прямо, или чрез воинских начальников, к старшинам и кадиям селений. Не смотря на всю деятельность и способности этого начальника, он не мог никогда прекращать всех беспорядков и злоупотреблений, которые были следствием этого положения вещей и отдаляли время совершенного покорения этих племен.

Но если, в отношении к устройству горских обществ и к наступательным действиям, было сделано весьма мало, то в отношении обеспечения нашей кордонной линии и обороны наших пределов было сделано в последнее десятилетие несравненно более, хотя многое остается еще пополнить и довершить. [24] Возведение укрепления Умахан-юрта, перестройка крепости Внезапной, устройство миатлинской переправы и неоднократное наказание многих непокорных аулов — бесспорно принесли большую пользу. Прорывы больших партий сделались весьма редки, и, в последние годы, нет ни одного подобного примера: горцы не думали нападать на казачьи станицы, или наши укрепления. Частные разбои и хищничества случаются также реже, но совершенное их прекращение не могло воспоследовать при описанном мною положении вещей. Левый фланг линии, от Моздока до устья Терека, и от Преградного Стана, на Сунже, до миатлинской переправы, на протяжении слишком 250-ти верст длины, оберегается 6-ю укреплениями, занятыми пехотными гарнизонами и казачьими полками: моздокским, гребенским и семейным кизлярским, расположенными в 16-ти станицах и на 68-ми постах. Часть кордона от Моздока до Червленой, прикрытая передовою сунженскою линиею, пролегающая по местоположению открытому и ровному, хорошо обеспечена от покушений горцев; напротив того, пространство от Червленой до Кизляра, где левый берег р. Терека лесист, а равно и промежуток между укр. Умахан-юртом и кр. Внезапною, где находятся выходы из лесистых горных ущелий, по свойствам местности, особенно благоприятствуют проходу хищнических партий. Этот участок кордона преимущественно подвергается нападениям разбойников, тем более, что кочующие здесь ногайцы, дают им всегда у себя убежище и способствуют их пропуску. Здесь необходимы были многие перемены для усиления обороны линии.

Не смотря на некоторые недостатки, устройство кордонной части вообще соответствовало местным потребностям, и укрепления, возведенные на хорошо избранных пунктах, обуздали племена ближайшие к линии. Но далее, в горах, чеченцы и лезгины вовсе не привыкали в мысли о покорности русскому правительству; они оправились от тяжелого удара, нанесенного им при Гимрах в 1832-м году, и более нежели когда-либо обнаруживали непримиримую вражду к русским и самый необузданный фанатизм. Влияние Шамиля год от года усиливалось. Несколько раз пораженный нашими отрядами, он умел однакож восставать сильнее прежнего, и переговорами, а иногда и успешным действием оружия, выигрывал более, нежели сколько терял от неудач. Вредное его учение распространялось более и более, находило везде ревностных поборников (мюридов) и подготовляло умы к общему восстанию. Сначала прикрывая свои [25] замыслы личиною преданности к исламизму, он ограничивался толкованиями алкорана в религиозном отношении. Но с 1836-го года, величая себя преемником Кази-муллы и имам-азамом (великим имамом), он начал открыто проповедывать всеобщее равенство, истребление ханов и всякой наследственной власти и необходимость поголовного ополчения против неверных, для поддержания свободы гор и чистоты магометанской веры; вот основные догматы его учения.

Это опасное учение, которого следы заметны стали на всем востоке, и которое кажется в тайной связи с сектою мюридов в Персии (Вероятно генерал-адъютант Граббе хотел сказать “в Бухаре".) и с сектою веггабитов в Аравии,— было так хорошо приспособлено Шамилем к настоящим обстоятельствам и к направлению умов горцев,— что получило в короткое время необыкновенно обширное развитие. Шариату его подчинились: весь нагорный Дагестан, все гумбетовцы и андийцы; он нашел многочисленных поборников и между салатавцами, и всеми чеченскими племенами. Не довольствуясь возбуждением фанатизма, Шамиль весьма искусно употреблял и материальные средства, и, зимою 1839-го года, приобрел такой вес в обществах прилежащих к р. андийскому Койсу, что его воля там беспрекословно исполнялась; и что ослушники были немедленно наказываемы, иногда даже смертью.

Чтобы положить преграду замыслам Шамиля и предупредить общее восстание в горах, необходимо было силою оружие нанести решительный и конечный удар секте мюридов. Для этой цели, с Высочайшего разрешения Государя Императора, произведена была в нынешнем году экспедиция в Чечне и нагорном Дагестане. Поражение ичкеринского возмутителя Ташов-хаджи и взятие двух укрепленных его позиций, успешные дела при Буртунае и Аргуани, взятие последнего убежища возмутителя — замка Ахульго — после двухмесячной блокады, истребление всей его партии и разорение нескольких главнейших чеченских и лезгинских аулов, принявших наибольшее участие в общем вооружении, восстановили совершенное спокойствие во всем крае. Хотя нам и не удалось захватить Шамиля, но смерть или плен всех его приверженцев, постыдное его бегство, ужасный урок данный тем племенам, которые его поддерживали, лишил его всякого влияния и поставил его в такое положение, что, скитаясь одиноким в горах, он должен только думать о своем пропитании и спасении собственной жизни. Секта мюридов пала [26] вместе со всеми ее представителями и приверженцами, коих погибло до 4 т. в продолжение кампании. Гумбетовцы, андийцы и отложившиеся койсубулинские аулы, т.е. те общества, на коих Шамиль наиболее распространял свое влияние, явились ко мне с просьбою о пощаде и принятии их снова в подданство российского Императора. Предписанные им условия должны ускорить эпоху совершенного успокоения края и настоящей покорности горцев. Другие, отдаленнейшие племена, прилегающие к главному хребту кавказскому, выслали также депутатов, с изъявлением своей покорности; я предоставил мехтулинскому хану объявить им намерение русского правительства.

Столь счастливая развязка экспедиции и нравственное влияние, произведенное в горах успехом нашего оружия, дали мне возможность, с разрешения вашего высокопревосходительства, приступить к тем мерам, которые я считал необходимыми для упрочения спокойствия края.

Ближайшее знакомство с бытом горцев и настоящим положением их обществ, убедили меня, что первым предметом внимания начальства должно быть устройство правления на прочных и сколько можно единообразных началах для всех покорных или покоряющихся племен. Сообразно с этим, я составил проект положения об управлении мирными племенами, который в непродолжительном времени представлен будет мною на благоусмотрение вашего высокопревосходительства, тотчас по получении требуемого мнения от гг. начальников частей линии. Конечно, не все статьи сего положения могут быть применены ко всем племенам без различия. Я старался только выразить ту систему, которой полезно бы было следовать в отношении к горцам вообще, имея в виду, что для применения статей сего проекта необходимы будут многие изменения, сообразно с местными обстоятельствами.

Но так как обсуждение и утверждение сего проекта потребует много времени, а обстоятельства доказывали, что нельзя было отлагать некоторые меры по сему предмету, то я решился, впредь до Высочайшего утверждения общего проекта, составить правила для управления покорными горцами, на основании общих начал упомянутого положения.

Я разделил народы, подлежащие управлению начальника левого фланга линии, на три главных приставства, сообразно с географическим положением земель и многосложными взаимными отношениями горцев: 1) главное кумыкское приставство, [27] подразделенное на 4-ре частных, составлено из кумыков, ногайцев, кочующих между рр. Сулаком и Тереком, чеченцев, обитающих по р. Мичику и по качкалыковскому хребту, и покорных ичкеринских аулов; на попечение пристава, который будет жить в селении Андреевом, возложил я наблюдение за пространством между кр. Внезапной и укр. Умахан-юртом, наиболее подверженным прорывам хищнических партий; 2) главное чеченское приставство, подразделенное на три частные, заведывает всеми чеченскими обществами, обитающими равнину от р. Даут-Мартана до р. Мичика и до ичкеринских гор. Начальник оного, близь кр. Грозной, будет иметь наблюдение за аулами, прилежащими к р. Тереку, от станицы Червленой до Моздока, и 3) главное лезгинское приставство, подразделенное на 4-ре частных, заключает в себе салатавцев, гумбетовцев и андийцев; к ним присоединил я временно и ауховцев, которые впоследствии должны войти в состав 1-го приставства; местопребывание главного лезгинского пристава в гумбетовском ауле Мехельта.

Главными и частными приставами назначены мною чиновники благонадежные, знакомые с горцами и испытанной преданности к правительству; именной им список будет представлен вслед затем вашему высокопревосходительству.

Каждый из них отправлен к назначенному ему месту пребывание с подробною инструкциею. На обязанность их возложено: приводить в исполнение все требования и распоряжения начальства, доносить по команде о всех замыслах неблагонамеренных, охранять общественное спокойствие, производить уравнительную раскладку повинностей по аулам, вести перепись аулам, саклям и жителям, взыскивать за маловажные проступки по народным обычаям и, в качестве домашнего исправления, арестовывать и представлять по начальству уличенных в важнейших преступлениях.

Гумбетовцам и андийцам предписаны следующие условия, которые будут служить образцом для племен, имеющих впоследствии покориться: 1) выдать аманатов, по назначению правительства, и по одному хорошему ружью с каждых 10-ти сакль, 2) исполнять все требования и распоряжения поставленного над ними пристава, 3) исправлять некоторые определенные повинности, как-то: чинить дороги и мосты, выставлять нужное число арб, или эшаков, для перевозки тяжестей и конных людей для конвоирования проезжающих и содержать при [28] приставе достаточное число людей для перевозки приказаний, 4) не переходить из одного аула в другой для постоянного жительства без дозволения начальства, 5) избрать в каждом ауле по одному старшине, на коем лежать будет ответственность за нарушение общественного спокойствия, и 6) не давать убежища абрекам и мюридам и отказаться от всякого участия в пагубном учении Шамиля. Все сии статьи, за исключением выдачи оружия, применены и к прочим мирным племенам, относящимся к левому флангу. Вот сущность возложенной на начальников и на управляемых обязанности. Для побуждение горцев к исполнению приказаний, при каждом главном приставе будет находиться и уже находится известное число вооруженных туземцев. Что касается до выдачи оружия, то, конечно, не все покорившиеся аулы его выдали; однакож, уже довольно значительное количество винтовок отправлено ими в наши крепости, и я считаю это обстоятельство весьма важным, как первый приступ к системе постепенного обезоружения горцев.

Вместе с тем положены правила, на коих могут получать прощение абреки, которые будут просить о дозволении возвратиться на прежние места жительства; эти правила, предписывая строгую разборчивость, возлагают прямую ответственность за будущее поведение абреков на жителей тех аулов, в коих поселятся сии беглецы. Этим, по возможности, предупреждены будут вредные последствия, которые произойти могут как от излишнего снисхождения к раскаявшимся разбойникам, так и от решительного преграждения им всякой надежды на пощаду.

Кочующие на кумыкских землях ногайцы, по роду их жизни, доселе избегали надзора русского начальства и всегда способствовали прорывам хищников; положение их было таково, что, с одной стороны, оно подвергало их притеснениям кумыкских князей, а с другой — лишало возможности прочно обеспечить спокойствие оконечности левого фланга кавказской линии. Я предписал начальнику оного соединить ногайцев в возможно большие кочевья, поручить их наблюдению надежных старшин, и всеми мерами стараться постепенно склонять их к оседлой жизни, чему способствует свойство края. Я займусь теперь окончательными по сему предмету мерами. Между ними были и ногайцы, принадлежавшие шамхалу тарковскому; кочуя на левом берегу Сулака, они не были подчинены никакому русскому начальству и, пользуясь совершенною безнаказанностью, явно давали у себя пристанище абрекам и проводили их партии на линию, [29] чему примером служит Юнус и его товарищи, разграбившие черный рынок в прошедшем году. По предварительному сношению с шамхалом, я переселил их на правый берег реки, где настоящий их владелец может, по крайней мере, иметь над ними некоторый присмотр.

Относительно устройства кордонной линии приняты также мною некоторые меры для большого обеспечения левого фланга, хотя удары, нанесенные горцам в собственных их жилищах, всего более будут способствовать к безопасности наших пределов. На Сулаке, от устья его до янги-юртовской переправы, устроил я передовую кордонную линию, из 6-ти постов, расположенных частью на нравом, частью на левом берегу реки. Посты сии, содержимые кумыками и подвластными шамхала, находятся к ведении кази-юртовского воинского начальника. Переправа при Янги-юрте мною уничтожена; она была не только бесполезна, после устройства кази-юртовской, но даже вредна, потому, что, не будучи достаточно охранена, служила только для прорыва хищнических партий. Всем подвластным шамхала строжайше воспрещено переходить чрез Сулак на линию, без билетов русского начальства. Точно также запретил, или, лучше сказать, возобновил я старое, забытое воспрещение всем вообще горцам ездить внутри кавказской линии с оружием, без особенных билетов от начальника левого фланга линии. Эти меры прекратят, или, по крайней мере, затруднят вредные сношения ногайцев с абреками в северном Дагестане.

От миатлинской переправы чрез старый Аксай до Умахан-юрта, т. е. на слабейшей части кордона, выставлена цепь из 6-ти постов, содержимых туземцами и подчиненных главному кумыкскому приставу; она обеспечит сообщение кр. Внезапной с Темир-Хан-Шурою и укр. Умахан-юртом и будет наблюдать за партиями, могущими собираться на качкалыковском хребте.

С разрешения вашего высокопревосходительства, я имел в виду еще более обеспечить это пространство, а равно и сообщение с Дагестаном, посредством построения укреплений при старом Аксае и Черкее. Но поздний срок окончания военных действий против Шамиля препятствовал исполнению сего предположения. Нынешнею зимою займусь я окончательными приготовлениями к устройству этих крепостей, коих заложение, по моему мнению, будет иметь самое благодетельное влияние на спокойствие края.

Все верки и некоторые строения крепости Грозной пришли [30] в совершенную ветхость; мост, построенный там через Сунжу, уже более двух лет стоял полусгнившим и не мог служить ни для проезжающих, ни для проходящих. Ваше высокопревосходительство изволили уже, по моему представлению, утвердить проект и смету перестройки крепости и устройства нового моста. Работы сии начнутся весною будущего года. Некоторые строения в кр. Внезапной были исправлены в течение нынешнего лета.

Начальнику левого фланга линии предписал я в течение нынешней зимы постепенно очищать леса в Чечне, вырубая для сего деревья на расстояние ружейного выстрела в обе стороны, на главных сообщениях крепости Грозной с горами; работы эти будут возложены на самих туземцев.

Во всех предприятиях для упрочения спокойствия левого фланга линии и управления горцами, встречалось всегда и везде одно главное затруднение: подчинение северного и нагорного Дагестана особому начальству, независящему от командующего войсками на кавказской линии. Такое устройство управления имело во всех отношениях самые вредные последствия, лишая всякого единства меры, принимаемые для покорения лезгинских племен по сю или ту сторону андийского Койсу, и доставляя всегда хищникам, абрекам и мюридам удобные средства избегать надзора и наказания.

Ваше высокопревосходительство обратили внимание на неудобства проистекающие от этого положение дел и подчинили в отношении управления края начальнику кавказской линии: северный Дагестан, заключающий в себе владение шамхала тарковского и хана мехтулинского, землю койсубулинскую и Аварию, вместе с войсками там расположенными, оставляя их в ведении начальника дивизии по строевой и хозяйственной частям. Не сомневаюсь, что эта мера будет иметь самое выгодное влияние на усмирение горских обществ, хотя подчинение некоторых частей войск двум разным начальствам представляет также многие неудобства.

Я имел уже честь представить на утверждение вашего высокопревосходительства проект правил для управление койсубулинским обществом. Главные его основание суть следующие: 1) из всех аулов сего общества, за исключением 6-ти, составить особое приставство, поручив его управлению русского чиновника, дабы яснее определить отношение этих горцев к русскому правительству; 2) пристава сего подчинить командующему войсками в северном и нагорном Дагестане и назначить ему [31] местопребывание в Гимрах, возложив на него те же самые обязанности, как и на лезгинского главного пристава; 3) селение Тлок, Ихали и Ахкент, как три наблюдательных пункта за обществами прилежащими к Аварии, подчинить генерал-маиору Ахмет-хану мехтулинскому, который имеет с ними близкие сношения; 4) селения Ирганай, Араканы и Кодух оставить в управлении шамхала тарковского, коего подвластные имеют с ними беспрерывные связи, и 5) Ахмет-хану и шамхалу тарковскому управлять сими аулами на тех же основаниях, как и койсубулинский пристав управляет сим обществом, дабы не давать повода горцам к вредной мысли, что начальник их будет их владетелем. Между тем, предварительно назначил я умного, храброго и преданного нам прапорщика Улу-бея эрпелинского приставом в Гимрах, поручив ему и наблюдение за койсубулинцами.

В отношении к устройству кордонной линии в северном Дагестане, предписал я шамхалу тарковскому иметь более строгий надзор за своими подвластными, дающими иногда пристанище хищникам и абрекам. Хунзахская цитадель в Аварии была в таком положении, постройка ее пришла в такую ветхость, что войска не могли там иметь удобного помещения. Я сделал нужные распоряжение для немедленного исправления ее строений и для снабжения гарнизона годовою пропорциею продовольствия и дров, о чем уже донесено мною в свое время вашему высокопревосходительству.

Таковы главные меры, принятые мною, в продолжение пятимесячной экспедиции против Шамиля, относительно обеспечения наших пределов и устройства горских обществ; некоторые из них уже разрешены вами; относительно других — обстоятельства были таковы, что я должен был привести их в исполнение безотлагательно. Ныне, представляя их на утверждение вашего высокопревосходительства, покорнейше прошу вас почтить меня предписанием по всем исчисленным предметам.

Я полагаю, что минувшая экспедиция и сделанные мною распоряжение небесполезны будут для постепенного водворение спокойствия в этом крае, который так долго остается непокорным, не смотря на все успехи русского оружия.

Я нашел Чечню и нагорный Дагестан в большом волнении: по призыву Шамиля горцы решились еще раз сделать общее усилие для отстояния своей независимости. Это усилие послужило только на их погибель: они должны были почувствовать невозможность держаться против русских войск, и я оставил, по [32] крайней мере, те из племен, которые наиболее содействовали возмутительным замыслам, в таком положении, что можно было приступить к первым опытам введения между ними правления, наиболее сообразного с духом русского законодательства. Время покажет изменения или дополнения, которые нужно будет сделать в принятых мерах относительно управления края; по моему мнению, оне столь же важны и должны иметь такие же сильные результаты, как и успех военных предприятий. Хотя строгие меры наказания непокорных или изменивших племен и употребление силы оружия останутся на долгое время необходимыми, но одними этими средствами нельзя дойти до покорения гор. Должно ясно определить, чего начальство требует от покоряющихся или мирных обществ, нужно дать им почувствовать все выгоды и преимущества благоустроенного правления. Военные предприятия должны идти рядом с устройством общественного быта сих народов. Некоторые из племен, ближайших к линии, находятся уже на той ступени, что ощущают эту потребность; эта пора постепенно наступит и для других племен. Занятие плоскости чеченской укреплениями и поселениями, проложение удобных путей сообщение чрез горы и построение в оных небольшого числа крепостей поставит горцев в полную от нас зависимость. Когда пастбища и поля их, т.е. главные средства пропитания, будут в руках наших, они должны будут смириться, и, по востребованию нашему, постепенно выдавать оружие; обезоружение же их повлечет за собою и совершенное их покорение.

Текст воспроизведен по изданию: Три года на Кавказе (1837-1839) // Кавказский сборник, Том 9. 1885

© текст - Юров А. 1885
© сетевая версия - Тhietmar. 2019
©
OCR - Karaiskender. 2019
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Кавказский сборник. 1884