Персоналия

В этом разделе кратко представлены видные командиры и военачальники русской армии первой половины XIX века. Уже само знакомство с каждой из этих биографий крайне интересно и воскрешает славные страницы давно прошедших дней. Однако выбор этих имен неслучаен — их объединяет то, что каждый в той или иной степени оставил заметный след в судьбе Ф. Ф.Торнау. О них Федор Федорович сохранил память на долгие годы и рассказал на страницах своих многочисленных воспоминаний.

Федор Клементъевич Гейсмар

Дворянский род Гейсмаров происходит из Германии, известен с начала XIV в., в России — с конца XVIII в. Федор Клементьевич Гейсмар (1783-1848) родился в Вестфалии, военную службу начал в австрийской армии, потом перешел на русскую военную службу. Участвовал в турецкой кампании (1812). Отличился во время заграничного похода русской армии (1813-1814) в сражении под Кульмом и под Веймаром. Руководил военными действиями против Черниговского полка в декабре 1825 г. во время восстания декабристов. Во время войны с Турцией (1828-1829) командовал отрядом войск в Малой Валахии и отразил нападение превосходящих сил виддинского сераскира 14 сентября 1828 г. при с.Чорой, а в следующую ночь сам атаковал турок, полностью разбил их при с.Байлешти, взял Калафат и заставил турок отступить на правый берег Дуная. Участвовал в польской кампании (1830-1831), в начале, командуя 2-й конно-егерской дивизией, потерпел полное поражение от отряда Дверницкого при д.Строчек. В последующем восстановил боевую репутацию в сражениях при Грохове, Дембе-Вельке и Игнае, а также при штурме Варшавы, во время которого был тяжело ранен. Умер в 1848 г. [305]

Вспоминая первое впечатление от встречи с Гейсмаром по прибытии своем в Малую Валахию в 1829 году, Федор Федорович отмечал «высокую, сухую фигуру», лицо, отличавшееся «предлинными, вниз опущенными усами, ни одной черты бездушной взыскательности, ни натянутой важности, которыми наши второстепенные генералы того времени нередко составляли себе репутацию энергической даровитости. В Гейсмаре все было просто и натурально». Когда Торнау серьезно заболел, лишь самая внимательная забота со стороны начальника отряда и его жены, как считал Торнау, спасла ему жизнь: «Если я остался в живых, если мое здоровье начало поправляться, то я обязан этим генералу Гейсмару и его жене, берегшей меня как сына... память о добре, которое они мне сделали в дни моей молодости, умрет только вместе со мной». Впрочем, такое отношение к подчиненным вообще было характерно для Гейсмара. «Окружающие любили его, потому что он для всех был равно добродушный и заботливый начальник, строгий и взыскательный только в тех случаях, когда дело касалось до настоящей пользы службы. В мелочах он был снисходителен и на шаловливость горячекровной молодежи смотрел сквозь пальцы, когда она не принимала дурного направления. За то по одному слову его каждый был готов очертя голову броситься в огонь и в воду. В привязанности, которую он успел внушить подчиненным, заключалась одна из главных тайн его удач в турецкую войну. Солдат был убежден, что лучше Гейсмара никто его не поведет, поэтому шел на неприятеля с непоколебимой уверенностью в победе...»[1.1, 444-445]

Гейсмар высоко оценил деятельность юного прапорщика во время задунайского похода и после окончания кампании ходатайствовал о повышении Торнау «в чине и переводе в генеральный штаб». [1.2, 64] С началом польской войны Ф.К.Гейсмар был назначен командиром авангарда войск, двигавшихся к Праге. При этом он не забыл Ф. Ф.Торнау и выпросил его под свое начало. Однако из-за ряда непредвиденных задержек Федор Федорович прибыть до начала боевых действий не успел. «К моему счастью, — писал он, — я имел случай явиться к нему после занятия Варшавы, когда он, тяжко раненный при взятии передового пятиугольного редута, лежал в одной из окрестных деревень, и совершенно очистить себя в его мнении насчет причины моего неприбытия к нему в авангард».[2.1, 6-7]

Иван Иванович Дибич

Род баронов Дибичей ведет свое происхождение из Силезии, где родоначальник рода Фридрих фон Дибич был гофмейстером [306] при дворе герцога Людвига II Лигницкого (1435). Николай Готфрид фон Дибич получил в 1732 г. баронское достоинство королевства Богемского. Его внук, Ганс-Эренфрид (Иван Иванович) был адъютантом Фридриха II, перешел в 1792 г. на русскую службу и был генерал-майором, автором многочисленных трудов по военным вопросам.

Иван Иванович Дибич (1785-1831) родился и получил образование в Германии. В 1801 г. приехал в Петербург и поступил прапорщиком в л.-гв. Семеновский полк. Во время первых войн с Наполеоном отличился в сражениях при Аустерлице (1805) и Гейльсберге (1807). Во время Отечественной войны 1812 г. сражался в рядах корпуса графа Витгенштейна под Полоцком. В конце 1812 г. успешные действия Дибича во главе отдельного отряда против войск маршала Макдональда привели к отделению прусских войск генерала Йорка от французов. Во время заграничного похода, будучи генерал-квартирмейстером союзных армий, отличился в сражениях при Дрездене, Кульме и Лейпциге (1813), в боях под Ла-Ротьером и Арси сюр-Об (1814). После войны — начальник штаба 1-й армии, в 1824 г. стал начальником Главного штаба. После кончины императора Александра I сообщил Николаю I о существовании военного заговора и лично принимал меры к аресту главных участников. В 1827 г. командировался Николаем I на Кавказ для выяснения общего положения дел в связи с начавшейся войной с Персией и заменой генерала Ермолова на генерала Паскевича в командовании войсками на Кавказе. По возвращении ему был пожалован графский титул. В начавшейся в 1828 г. войне с Турцией руководил военными действиями на европейском театре. Имея весьма ограниченные военные силы, Дибич одержал победу над турками в сражении при Кулевчи, взял крепость Силистрию на Дунае и, перейдя через считавшиеся непроходимыми Балканы, привел русскую армию в окрестности Константинополя, вынудив турок заключить 2 сентября 1829 г. Адрианопольский мир. За заслуги в войне с Турцией получил титул Забалканского. В начавшейся войне с поляками (1830-1831) одержал ряд побед (под Гроховом, под Остроленкой), но в ночь на 29 мая в с.Клешеве внезапно скончался от холеры.

На войне первая встреча Ф. Ф. Торнау с И. И. Дибичем произошла в Яссах, куда Торнау прибыл из Петербурга, направляясь в действующую армию. Перед отъездом в свой полк Торнау было приказано откланяться графу Дибичу, главнокомандующему русской армией. «Я знал его уже давно, как мужа моей родственницы [двоюродной сестры], любимой им [307] свыше всего, и привык видеть в нем истинно-добродушного и снисходительного человека, строгого к подчиненным не по характеру, а по убеждению в необходимости неумолимой дисциплины для поддержания военного порядка, и потому что он собственные действия подчинял самым строгим внушениям никогда не кривившей совести... каждый знавший его ближе должен сказать, что трудно было найти человека чище душой. Его толстая, низенькая фигура с несоразмерно большой головой, покрытою лесом темных волос с проседью, его быстрый взгляд, живые и угловатые движения и обыкновение говорить так скоро, что для непривычного бывало трудно его понять...» [1.1,418]

Родство с главнокомандующим дважды имело для Торнау и «невыгодные» последствия. Когда П. Х. Граббе за Раховское дело представил Торнау к Владимиру 4-й степени с бантом, Дибич, опасаясь, что «подумают, что носит Владимира только потому, что двоюродный брат моей жены», понизил награду, приказав выдать Анну 3-й степени с бантом. [1.1, 478] То же самое повторилось и после окончания кампании, когда Гейсмар, желая отличить действия Ф. Ф. Торнау во время задунайского похода, хотел доставить ему «повышение и перевод в генеральный штаб... Главнокомандующий отказал по трем причинам: потому что я был молод летами, с небольшим год на службе и в родстве с его женой». [1.2, 64]

Павел Христофорович Граббе

Павел Христофорович Граббе (1787-1875) происходил из древнего финляндского рода. Выпущен в 1805 г. из кадетского корпуса в артиллерию подпоручиком. Участник войн 1805 – 1807, 1808-1809, Отечественной 1812 г., заграничного похода 1813-1814. Имел Георгиевский крест 4-й ст. за Бородино, Владимира 4-й ст. — за Тарутино. Служил адъютантом М.Б.Барклая-де-Толли, затем — А.П.Ермолова. Заграничную кампанию закончил полковником, в январе 1817 г. назначен командиром Лубенского гусарского полка. В марте 1822 г. отставлен от службы «за явное несоблюдение порядка военной службы», в марте 1823 г. возвращен в армию, полковником Северского конно-егерского полка. Был причастен к движению декабристов. Член Союза благоденствия в 1816 г., участник Московского съезда 1821 г. Арестован 18 декабря 1825 г., освобожден 2 января 1826 г. по повелению Николая I, на следующий день повторно арестован по приказу начальника Главного штаба И. И. Дибича. Повелением от 18.3.1826 г. посажен в Динаминдскую крепость на 4 месяца. [308]

В связи с войной с Турцией в феврале 1829 г. назначен начальником штаба войск в Валахии, в июне присвоено звание генерал-майора. В 1837 г. назначен командующим войсками Кавказской линии и в Черномории. В феврале 1853 г. вторично уволен из армии за бездействие власти. В 1854 г. возвращен на службу и назначен командующим войсками в Эстляндии. В 1866 г. назначен наказным атаманом Войска Донского, одновременно был возведен в графское достоинство. Умер в 1875 г.

Ф. Ф.Торнау впервые встретился с Павлом Христофоровичем в Малой Валахии, когда явился в соответствии с назначением в отряд генерала Гейсмара, начальником штаба которого состоял Граббе. Под его же началом участвовал Торнау и в первом своем боевом деле — форсировании Дуная и взятии города Рахова. «Независимое, в высшей степени благородное настроение его характера и непреклонная правдивость, не покидавшая его в самые затруднительные минуты его прошедшей через многие испытания жизни, тогда уже имели силу пословицы. О храбрости его нечего говорить, она известна всем его сослуживцам и могла служить примером для многих». [1.1,446] «Граббе, враг бесполезного педантизма, снисходительный к людским слабостям во всякое другое время, в случае действительной служебной надобности требовал скорого и точного исполнения, при полном забвении всех личных побуждений и расчетов. Он был в праве этого требовать, потому что сам подавал пример неограниченного самоотвержения на каждом шагу». [1.2, 28]

В кампанию 1829 года Торнау расстался с генералом Граббе, когда тот, будучи назначен начальником штаба второго пехотного корпуса, отбыл в главную армию. Вновь Торнау встретился с ним лишь в осенью 1838 года. П.Х.Граббе был назначен командовать войсками на линии после Вельяминова, в его семье нашел Торнау самый душевный прием и смог нравственно отдохнуть после своего освобождения из плена. «Без генерала Граббе, — вспоминал он, — я был бы на Кавказе в положении совершенно осиротевшего человека».

Владимир Дмитриевич Волъховский

Владимир Дмитриевич Вольховский, непосредственный начальник Ф. Ф. Торнау в первые годы службы на Кавказе, оказавший на него и на его военную службу заметное влияние. Вольховский (1798-1841) родился в Полтавской губернии в семье военного. Воспитывался в Московском университетском пансионе. Как отличный ученик переведен в 1811 г. в Царскосельский лицей, лицеист I выпуска, 10.6.1817 г. выпущен [309] с золотой медалью прапорщиком в гвардию. После дополнительного экзамена по военным наукам утвержден офицером генерального штаба. В 1820-1821 гг. командирован с дипломатической миссией А.Негри в Бухарское ханство, в 1824 г. командирован в отдельный Оренбургский корпус, участвовал в военной экспедиции в Киргизскую степь, в 1825 г. назначен в экспедицию для обозрения пространства между Каспийским и Аральским морями. Был членом ранних декабристских обществ «Священная артель» и «Союз благоденствия».

На Кавказ переведен 1 сентября 1826 г. и назначен состоять при И. Ф. Паскевиче. Участвовал в русско-персидской войне (1826-1828), зимой 1828 г. ездил в Тегеран за контрибуцией. В марте 1828 г. получил звание полковника, назначен обер-квартирмейстером отдельного Кавказского корпуса, участвовал в русско-турецкой войне (1828-1829). В ноябре 1830 г. после возвращения в Петербург назначен генеральным консулом в Египет, но начавшаяся польская война помешала отъезду. Участвовал в боях действующей армии, контужен под Варшавой в сражении при Грохове. В июне 1831 г. присвоено звание генерал-майора, в сентябре снова назначен на Кавказ обер-квартирмейстером Кавказского корпуса, а с ноября 1832 г. — исполняющим должность начальника штаба. Участвовал в нескольких экспедициях против горцев в Чечне и на Черноморской береговой линии. В 1834 г. женился на Марии Васильевне Малиновской, дочери директора Лицея. В 1837 г. переведен в г. Динабург командиром бригады 3-й пехотной дивизии, с 16.02.1839 г. в отставке. Умер 7 марта 1841 г. в с. Каменка Изюмского уезда Харьковской губернии.

Ко времени приезда Ф. Ф.Торнау на Кавказ «Владимир Дмитриевич Вольховский соединял в своем лице две должности, начальника штаба и обер-квартирмейстера, потому что барон фон-дер-Ховен, получивший назначение заместить его в последнем из этих званий, еще не прибыл. Корпусом командовал барон Григорий Владимирович Розен, заменивший на Кавказе графа Паскевича-Эриванского, назначенного по окончании войны 1831 года наместником в Царство Польское».[2.2, 405]

Первая встреча Торнау с Вольховским состоялась в «канцелярии генерального штаба, занимавшей длинную залу в первом этаже штабного дома, на Эриванской площади; в смежной зале помещалась чертежная; далее этих двух комнат генеральный штаб не распространялся. В конце залы сидел за письменным столом сухощавый, сутуловатый, среднего роста, черноволосый генерал, которого умные черные глаза вопросительно следили за мной, пока я к нему подходил; потом они [310] быстро опустились: это была его всегдашняя привычка. Вольховский во всю жизнь не мог избавиться от врожденной застенчивости и резко смотрел в глаза только человеку, имевшему несчастие его рассердить.

Он был выпущен вместе с Александром Пушкиным, Дельвигом, государственным канцлером, министром иностранных дел князем Горчаковым, Модестом Корфом и другими воспитанниками первого лицейского курса. Протянув мне руку, он прибавил: — Надеюсь, мы сойдемся, и вы не откажетесь от должности, для которой я вас предназначаю, хотя ею никогда не занимались. В Царском Селе нас приготовляли к военной и к гражданской службе, поэтому вы должны уметь свободно писать по-русски...» [2.2, 405-406]

«...с Вольховским, мягким и вежливым в обращении с подчиненными, снисходительным к увлечениям молодости, но весьма взыскательным в делах чести и существенной службы, надо держать себя чрезвычайно осторожно...» [2.2, 411]

«Его неутомимое трудолюбие, его добросовестность и его неизменно-настойчивое терпение служили для меня живым примером и не допускали с моей стороны ни ошибок, ни упущений. Вникая сам во все, он предпочитал, вместо укора, собственным трудом исправить невольную ошибку подчиненного и ни в коем случае не позволял себе резких выражений.

...кончил тем, что был удален из армии, когда им же подготовленные успехи позволили обойтись без него». [2.2, 425-426]

Григорий Владимирович Розен

Баронский род Розенов ведет свое происхождение с начала XIII в. из Богемии, Вольдемар Розен упоминается среди рыцарей Тевтонского ордена. В России XIX в. род был внесен в матрикулы родословных книг Лифляндской и Эстляндской губерний.

Григорий Владимирович Розен родился в 1781 г., с 1805 г. постоянно в течение десяти лет находился в действующей армии, принимал участие во всех войнах с наполеоновской Францией. В 1830-1831 гг. принял деятельное участие в усмирении польского восстания, ас 1831 по 1837 гг. был командиром отдельного Кавказского корпуса и главноуправляющим Грузии. Умер в Москве в 1844 г.

«Кстати скажу несколько слов о бароне, которому Вольховский лично меня представил. Не могу ясно припомнить первое впечатление, которое он на меня произвел; во всяком случае, оно не заключало в себе ничего тревожного. Его наружность [311] располагала к доверию, приемы были натуральны, без расчета импонировать подчиненному. Несколько выше среднего роста, плотный, седой, большеголовый, краснолицый, старик глядел своими голубыми глазами умно и добродушно. Говорил он протяжно, налегал на каждое слово, с особенною, свойственною ему интонацией. На нем были: генерал-адъютантский сюртук без эполет, Георгиевский крест на шее и Владимирская лента под жилетом. Упоминаю об этих туалетных подробностях, потому что они составляли его всегдашнюю домашнюю форму, в которой его можно было видеть с раннего утра до поздней ночи. Никто не видал его в халате, который у него заменяла форменная шинель, да и то только во время похода». [2.2, 408] «Умный и честный, хотя для правителя такой страны как Кавказ слишком добродушный барон Григорий Владимирович Розен...» [5, 246]

В те годы барон Розен и его супруга, Елизавета Дмитриевна, были, по воспоминаниям Торнау, центром общественной жизни Тифлиса. «На домашних обедах, к которым корпусной командир имел обыкновение приглашать поочередно всех служивших при нем офицеров, я познакомился с его дочерьми и младшим сыном, носившим еще пажеский мундир, а на баронессиных приемных вечерах имел случай бросить хотя поверхностный взгляд на тифлисское общество... Каждый вечер гостиная баронессы была открыта для небольшого числа избранных посетителей, обыкновенно адъютантов и других штабных офицеров, получавших именное приглашение или имевших право бывать без зова; два раза в неделю, в четверг и в воскресенье, она принимала по вечерам все тифлисское общество... Собирались на вечера не поздно, к восьми часам. Пока было светло, баронесса принимала гостей на террасе, окаймленной зеленью и кустами и украшенной фонтаном, с которой открывался вид на часть нижележавшего города и дальние горы. Тут было хорошо, свежо и еще довольно свободно можно было прохаживаться, подходить и разговаривать с кем казалось поинтереснее, не опасаясь нарушить иерархического порядка и требуемого безмолвия». [2.2, 429-431]

Вскоре после своего прибытия в Тифлис Торнау выехал на Линию в свою первую на Кавказе боевую экспедицию, против галгаевцев, которую возглавил сам корпусной командир. По ее успешном окончании была организована новая, более значительная экспедиция в нагорную Чечню, которую возглавили главные начальствующие лица кавказского края, включая генералов Розена, Вельяминова и Вольховского. «Барон Розен ничего не предпринимал в этом [1832] году без совета и согласия [312] Вельяминова, сознавая его превосходную опытность в кавказской войне, окончательно решился передать ему непосредственное начальство над войсками чеченского отряда, сохранив для себя положение зрителя и принимая участие в деле лишь через распоряжения, требовавшие согласия главноуправляющего краем». [2.3, 129-130]

Алексей Александрович Вельяминов

Алексей Александрович Вельяминов родился в 1785 г. и еще в детстве был зачислен в л.-гв. Семеновский полк. В 16 лет был уже поручиком гвардейской артиллерии. Боевая деятельность его началась под Аустерлицем (1805), затем — боевые действия против турок на Дунае (1810). Участвовал в Отечественной войне 1812 г., за трехдневные бои под Красным награжден Георгиевским крестом. В рядах русской армии участвовал в заграничном походе (1813-1814) и дошел до Парижа. В 1816 г. Алексей Петрович Ермолов выбирает полковника Вельяминова на должность начальника штаба отдельного Грузинского корпуса, на которой Вельяминов прослужил последующие 11 лет. Его старший брат, Иван Александрович (1771-1837), был в период командования Ермолова с 1818 г. по 1827 г. начальником 20-й дивизии и управляющим гражданской частью в Грузии. Алексей Александрович был участником персидской войны, особенно отличился в сражении под Елизаветполем (1826), за которое получил Георгиевский крест 3-й степени. В 1829 г. назначается начальником 16-й пехотной дивизии в европейской Турции, вместе с ней принимает участие в осаде Шумлы и в переходе через Балканы. В 1831 г. снова получает назначение на Кавказ командующим войсками Кавказской линии. С 1831 по 1838 гг. постоянно возглавляет разные экспедиции против горцев, всегда имевшие полный успех.

«Алексей Александрович Вельяминов бесспорно принадлежал к числу наших самых замечательных генералов. Умом, многосторонним образованием и непоколебимою твердостью характера он стал выше всех личностей, управлявших в то время судьбами Кавказа. Никогда он не кривил душой, никому не льстил, правду высказывал без обиняков, действовал не иначе как по твердому убеждению и с полным самозабвением, не жалея себя и других, имея в виду лишь прямую государственную пользу, которую при своем обширном уме, понимал верно и отчетливо... Я не встречал начальника, пользовавшегося таким сильным нравственным значением в глазах своих [313] подчиненных. Слово Вельяминова было свято, каждое распоряжение безошибочно... Горцы, знакомые с ним исстари, боялись его гнева как огня, но верили слову и безотчетно полагались на его справедливость». [2.3, 129]

«Чтобы вполне понять и оценить характер Вельяминова и его взгляд на обязанности государственного человека, — писал Торнау, — следует... изучить его переписку с военным министром, князем Чернышевым, касательно военных действий на берегу Черного моря. Три раза сряду он имел смелость самым положительным образом, подтверждая фактами свои заключения, опровергать пользу проекта, присланного к нему из Петербурга при именном повелении безотговорочно привести его в исполнение. Свою последнюю записку он заключает следующими словами:

"Ежели государь император и на этот раз не удостоит, на основании изложенных мною доказательств и фактов, осчастливить меня отменою сказанного проекта, то прошу как милость назначить на мое место другого, более способного и сведущего генерала; я готов служить под его начальством простым солдатом, но по долгу присяги и по совести не могу принять на себя выполнение мер, которые, по моему убеждению, должны принести только один вред для края, отданного мне в управление. Присягая государю, я обещал не только повиноваться, но и хранить славу и соблюдать интерес его величества и Русского государства по моему крайнему разумению"» [2.3, 144]

Забота и внимание, проявленные Вельяминовым, когда Ф. Ф. Торнау 14 сентября 1832 г. был ранен в Чечне, фактически спасли тому жизнь. Приказав вместо арбы нести раненого Торнау на носилках, Вельяминов приставил восемь казаков и восемь солдат нести его и оберегать от чеченцев и трое суток на походе лично следил за уходом и состоянием раны. Отправив раненого с большим конвоем в Грозненский госпиталь для дальнейшего лечения, Вельяминов, «не вполне доверяя хорошему устройству его», просил командира Гребенского казачьего полка «принять меня к себе в дом для лечения». Ф. Ф.Торнау пишет, что никогда не забывал той «душевной внимательности, которою этот замечательный человек отличил меня во дни моей ранней молодости...» [2.4, 684]

Проведя два года в плену у черкесов, Торнау не застал уже в живых А.А.Вельяминова и узнал о его кончине со слов доктора Мейера. «Вельяминов жил и умер со стоической твердостью, в полной памяти, ни на мгновение не изменив своему характеру... Руководимый своими познаниями в медицине, он следил за болезнью так верно, что предсказал время печального [314] исхода, обманувшись только одним днем, и в последствии поправив даже эту ошибку». [2.4, 694-695]

Александр Евстафъевич Врангель

Дворянский род Врангелей — датского происхождения, сведения о нем восходят к началу XII в., когда датский король Вальдемар после завоевания Эстляндии (1219) оставил гарнизон в замке Ревель, в составе которого и находился родоначальник рода Врангелей. Многочисленные потомки расселяются по многим странам Европы и делаются известными, прежде всего на военном поприще, в Дании, Швеции, Германии, Австрии, Голландии, Испании, а с середины XVIII в. - в России. Род Врангелей дал в общей сложности 7 фельдмаршалов, более 30 генералов, 7 адмиралов. В 1709 г. в сражении под Полтавой на поле битвы осталось 22 представителя этого рода. К концу XIX в. по своей численности линии рода Врангелей, проживавших в России и давших за полтора века 18 генералов и 2 адмиралов, стояли на первом месте.

Барон Александр Евстафьевич Врангель родился в 1804 г. и на 15-м году жизни поступил на службу в л.-гв. Семеновский полк. Принял участие в польской войне 1831 г., после нее служба его оказалась связанной с Кавказом. В 1832 г., будучи адъютантом при командире отдельного Кавказского корпуса барона Г.В.Розена, Александр Евстафьевич участвовал в ичкерийской экспедиции против Кази-Муллы. В 1839 г., командуя Эриванским полком, сражался с горцами сначала в южном Дагестане, а позднее в северном, приняв участие в штурме резиденции Шамиля — аула Ахульго и будучи ранен пулею в грудь навылет. До 1853 г. занимал ряд административных должностей на Кавказе, а с началом Крымской войны командовал 20-й пехотной дивизией, обеспечивая безопасность левого фланга Кавказской линии от Шамиля. В 1855 г. недолго командовал 2-й гвардейской пехотной дивизией, с 1857 г. снова на Кавказе. Во время решительного наступления на Шамиля в 1859 г. Александр Евстафьевич командовал дагестанским отрядом, совершил труднейшую переправу через Андийское Койсу, чем обеспечил успешное завершение экспедиции и пленение Шамиля на горе Гуниб 25 августа. Умер в 1890 г.

В 1832 г. во время ичкерийской экспедиции Александр Евстафьевич, бывший тогда адъютантом барона Розена, спас жизнь Торнау, когда тот раненый лежал на открытом месте у завала под выстрелами чеченцев. «...Я попробовал отползти, и не мог. Чеченцы, заметив, что я шевелюсь и не имея перед собой другой цели, стали меня добивать. Тут я услыхал за [315] собой топот скачущей лошади и голоса кричавшие: «не ездите туда! убьют! там уже лежит убитый офицер!» Чрез мгновение меня кто-то схватил за плечо и с дороги оттащил в кусты. Это был А. Е. Врангель...» [2.4, 680]

Григорий Христофорович Засс

Засс (генерал ***, генерал З* — в воспоминаниях Ф. Ф. Торнау), барон, генерал от кавалерии, происходил из старинного рода фон Зассов. Предки его переселились из Вестфалии в Прибалтийский край в начале XV века. Род баронов З. был внесен в матрикулы курляндского, лифляндского и эзельского дворянства.

Григорий Христофорович Засс родился 29 апреля 1797 г. С 16 лет на военной службе, принял участие в заграничном походе русской армии (1813-1814), награжден за сражения под Дрезденом, Кульмом, Лейпцигом. В 1820 г. переведен на Кавказ в знаменитый 44-й Нижегородский драгунский полк, стоявший на Лезгинской линии. Участвовал в русско-турецкой войне (1828-1829). Назначен в 1830 г. командиром Моздокского казачьего полка, с которым в 1831-1832 гг. совершил две экспедиции в Чечню и Дагестан. Летом 1833 г. назначается командиром Баталпашинского участка Кубанской линии, в 1834 г. — командующим Кубанской линией, в 1840 г. — командующим правым флангом Кавказской линии. Им положено начало Лабинской линии: основаны станицы Урупская, Вознесенская, Чамлыкская и Лабинская. Разработал план создания укрепленных пунктов на левом берегу р. Белой, однако не был поддержан командующим войсками на Кавказской линии и в Черномории П. Х. Граббе. В 1842 г. оставил Кавказ, участвовал в венгерской кампании 1849 г. С 1864 г. состоял по Кавказской армии с зачислением в запас. Скончался 4 декабря 1883 г.

Будучи начальником Кубанской кордонной линии Г. Х. Засс рядом своих действий предопределил грядущий длительный плен Торнау у горцев. Оценивая роль Засса в обстоятельствах пленения во время последней экспедиции, Ф. Ф. Торнау писал: «генерал З*, под предлогом личного ко мне участия, а в сущности из мелкого честолюбия добывший себе право снабдить меня проводником в мое последнее путешествие у непокорных черкесов, беззащитно отдал меня в руки самых отъявленных разбойников, — сперва их обманув, за что они в свою очередь мне изменили; что после того все его старания меня освободить не имели успеха, и он из самолюбия другим мешал действовать в мою пользу; что, под конец, ногайский князь [316] Карамурзин меня выручил из плена без его воли и ведома, — знали на Кавказе русские и черкесы, в Петербурге же того знать не могли. Объявив еще в Ставрополе, когда З* на первых порах обсчитал Карамурзина барантовым (отбитым у неприятеля — С. М.) скотом, который приказано было ему отдать за мое освобождение, что он этим поступком окончательно прервал наши прежние дружеские отношения, я в то же время лично его предуведомил, что доносов делать не стану, но коли спросят правды не скрою и подробно расскажу, каким образом ведутся дела на Кубани». [5, 243]

Засс пытался выгородить себя, свалив всю вину за плен на самого Торнау, когда написал и передал окольными путями в Петербург письмо для Торнау: «...Разве вам неизвестно, что вы попали в плен по собственной неосторожности, а Карамурзин во всем что сделал для вас действовал по моему приказанию и под моим руководством?..» Торнау написал Зассу ответ и, отложив свой отъезд на сутки, объехал большую часть своих знакомых, зачитывая им письмо Засса и свой ответ, где среди прочих были следующие слова: «...по вашему званию и положению, как русский генерал, обязаны раскрыть всякую неправду, тем более когда обман коснулся Государя Императора. Этим, и ничем другим, вы можете меня примирить с вашим пониманием обязанностей честного, долгу своему преданного человека. За сим, с чувством подобающего вам уважения, но без всякой преданности имею честь быть, и т.д.»

Засс не оставил на этом попытки восстановить свои отношения с Торнау и каким-то образом выгородить собственные действия, два месяца спустя передав через посредника предложение «помириться, ежели соглашусь написать ему извинительное письмо». Торнау на это предложение не поддался и «только поблагодарил за честь и дружбу, рассчитав, что гораздо выгоднее иметь его открытым противником, чем задушевным приятелем».[5, 244-246]

Текст воспроизведен по изданию: Ф. Ф. Торнау. Воспоминания кавказского офицера. М. Аиро-ХХ. 2000

© текст - Макарова С. Э. 2000
© сетевая версия - Тhietmar. 2007
©
OCR - Дудов М. 2007
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Аиро-ХХ. 2000