ШИМАНОВСКИЙ Н. В.

АРЕСТ ГРИБОЕДОВА

Из воспоминаний Николая Викторовича Шимановского 1

В 1825 году, в ноябре, мы возвратились из похода в горы. Отряд был расквартирован по казачьим станицам, как для отдыха, так и для того, чтобы исправить амуницию, слишком пострадавшую от довольно продолжительного движения в горах. Главная квартира учреждена была Гребенского полка 2 в станице Червленной.

Вскоре отправились мы в станицу Екатериноградскую. Ермолов, Алексей Петрович 3, назначил тут свидание с начальником своего штаба генерал-майором Алексеем Александровичем Вельяминовым 4, начальником в Имеретии князем Петром Дмитриевичем Горчаковым 5 и нашим посланником в Персии статским советником Семеном Ивановичем Мазаровичем 6, жившим тогда уже в Тифлисе, по натянутым отношениям с персиянами. Тут нашли мы Грибоедова 7, возвращавшегося из продолжительного отпуска и по пути из Петербурга обратно на Кавказ побывавшего в Крыму.

Через несколько дней прибыл из Таганрога фельдъегерь Якунин 8 с горестным известием о кончине императора Александра 9, и за сим получен указ о присяге императору Константину Павловичу 10. В тот же день, в станичной церкви, мы принесли присягу: на площади были приведены к присяге казаки станицы и рота кабардинского полка, расположенная в станице. В тот же день отправлены были два курьера: один в Тифлис, другой в станицу Червленную для приведения войск к присяге.

Мы собирались всякий день к обеду у Алексея Александровича Вельяминова (прекраснейшего из смертных) 11. После гастрономического обеда Грибоедов читал нам по нескольку явлений из только что конченного «Горя от ума», которое и послужило ему впоследствии к оправданию по делу декабристов. Конец вечера проводили мы за вистом.

Накануне отъезда нашего из Екатериноградской станицы, когда были кончены все дела с начальствующими лицами, вызванными туда Алексеем Петровичем, Грибоедов должен был ехать в Тифлис, но убедительно просил Алексея Петровича взять его в назначенный тогда поход. Алексей Петрович отговаривал его, но, наконец, как-то неохотно согласился 12.

На другой день мы уехали в Червленную, где Грибоедов за неимением квартиры, поместился у меня. При нем был молодой мальчик за камердинера, Алексаша 13. Этому Алексаше пришлось [340] через несколько дней играть важную роль, вместе с моим человеком Матвеем Алексеевым 14, в крепости Грозной.

Утром 25 декабря все чиновники и офицеры, находившиеся при главной квартире, собрались, чтобы поздравить Алексея Петровича с праздником. Домик офицерский, занимаемый Алексеем Петровичем, был на площади, на углу улицы, ведущей к станице Наур, то есть к дороге из России. Утро было прекрасное, довольно теплое. Кто сидел на завалинке домика, кто прохаживался поблизости. Толкуя о предстоящем походе в Чечню, мы увидали, что шибко скачет кто-то на тройке прямо к квартире генерала. Это был фельдъегерь Дамиш. Тотчас позвали его к генералу; он подал ему довольно толстый конверт, в котором были: манифест о восшествии на престол императора Николая и все приложения, которые хранились в Москве, в Успенском соборе 15. Алексей Петрович поздравил нас с новым государем и тут же приказал дежурному по отряду сделать нужные распоряжения относительно присяги. Немедля нимало, был отправлен курьер в Тифлис к начальнику штаба, и как мы расположены были по раскольничьим станицам, то пришлось посылать за священником в г. Кизляр (слишком 200 верст от станицы Червленной), которого и привезли только на третий день; тогда мы все, и 1-й батальон ширванского полка, и казаки станицы, присягнули. Эта медленность была поставлена потом в вину Алексею Петровичу, между тем, как вины тут никакой не было.

Когда Алексей Петрович окончил распоряжения, фельдъегерь Дамиш стал рассказывать о событии 14 декабря. В это время Грибоедов, то сжимая кулаки, то разводя руками, сказал с улыбкою: «Вот теперь в Петербурге идет кутерьма! Чем-то кончится!» 16.

Еще было поставлено в вину Алексею Петровичу, отчего он донес о присяге с тем же фельдъегерем, а не послал кого-нибудь из адъютантов или из офицеров. Это, конечно, было бы приличнее. Не знаю, почему это случилось. Говорили, что будет послан поручик гвардейского генерального штаба Сергей Ермолов 17, двоюродный брат генерала; но вышло не так.

На 28 декабря велено было отряду собираться в станицу Червленную. Алексей Петрович назначил свой отъезд этого же числа и приказал за собой следовать генерального штаба подполковнику Жихареву 18. Тут Грибоедов стал просить убедительно, чтобы и ему следовать за генералом. Алексей Петрович согласился, и на другое утро Грибоедов выступил с первым баталионом ширванского полка, с двумя сотнями казаков, при двух конных казачьих орудиях. Тогда время было опасное: хотя до крепости Грозной только 40 верст, но иначе идти было нельзя, так как вся Чечня находилась в волнении. Бей-Булат 19, первый имам, проповедывал казават, т. е. войну против неверных.

Штаб отряда и тяжести должны были выступить на другой день. Так и исполнили, согласно приказанию. Хотя перевозочные [341] средства могли быть усилены, но Алексей Петрович жалел наших нагайцев 20, поставляющих провиант, отчего и вышло, что нам дали с Грибоедовым одну арбу, на которую сложили наши вещи. Люди наши следовали на вьючных лошадях.

Станица Червленная расположена близ Терека, но переправа устроена выше станицы, в четырех или пяти верстах, где мы и переправились на правый берег. В 10 верстах от переправы, за небольшим перевалом, находился чеченский аул, при горячем серном источнике, и против аула построено укрепление, названное Горячеводским. В укреплении этом расположена была рота 43 егерского полка под командою капитана графа Бельфорта (был комендантом в Моздоке и умер в чине полковника – П.Б.) 21, который, хотя родом француз, но кроме русского языка не знал никакого, получив воспитание во втором кадетском корпусе.

Все, что мне удалось читать печатного об аресте Грибоедова, все совершенно не так. Видно, что это пересказанные речи. Я буду говорить, как очевидный свидетель и ручаюсь за сказанное.

Рано утром мы выступили из Червленной и часу в одиннадцатом подошли к Горячеводскому укреплению, где назначен был привал с тем, чтобы стянуть обоз с тяжестями, который по случаю переправы очень растянулся 22.

Гостеприимный хозяин граф Бельфорт, ожидая нас, приготовил целого барана, жарившегося на шашлыке. Мы выпили водки или по-кавказски спирту (когда его разводить!) и принялись за гомерический завтрак на открытом воздухе. День был солнечный и довольно теплый. Исправляющий должность дежурного штаб-офицера гвардии, капитан Талызин 23, первый увидал, на перевале от Терека, тройку в санях, окруженную 20 или 30 казаками и первый сказал: «Господа, ведь это должен быть фельдъегерь!». Так и вышло. Через полчаса подскакали сани, из которых выскочил фельдъегерь, с одной сумкой на груди. Он назвал себя Уклонским (был впоследствии почтмейстером в Гатчине – П.Б.). Мы познакомились и предложили ему водки. Он выпил нашего спирту и принялся с нами за шашлык. Талызин, как ловкий человек, предложил другую чарочку. Тот отказался. Успели принести от маркитанта шампанского; фельдъегерь тоже отказался, сказав, что не пьет виноградных вин. Хотели угостить чем бы нибудь еще, но он от всего отказывался. Лошадь верховая ему была готова.

Ударили подъем, и мы пошли в крепость Грозную. Погода сделалась сумрачная, да и на душе было невесело; давило какое-то предчувствие.

Подойдя к Шульцову кургану (а теперь называется Ермоловским; это, кажется, в 4-х или в 3-х верстах от крепости), мы согласились поехать вперед отряда. Талызин, Сергей Ермолов и я, пригласивши с собой фельдъегеря, пустились на [342] рысях и прямо к дому коменданта крепости Грозной 24. Алексей Петрович сидел за большим столом и, как теперь помню, раскладывал пасьянс. Сбоку возле него сидел с трубкою Грибоедов. Когда мы доложили, что прибыли и привезли фельдъегеря, генерал немедленно приказал позвать его к себе. Уклонский вынул из сумки один тонкий конверт от начальника главного штаба Дибича 25. Генерал разорвал конверт; бумага заключала в себе несколько строк, но когда он читал, Талызин прошел сзади кресел и поймал на глаз фамилию Грибоедова 26. Алексей Петрович, пробежавши быстро бумагу, положил в боковой карман сюртука и застегнулся. Потом он начал расспрашивать Уклонского о событиях в Петербурге. Очень толково и последовательно рассказывал Уклонский. Я не обратил внимания на Грибоедова; но Талызин мне после сказывал, что он сделался бледен, как полотно. Так как это было зимой, то мы были в черкесках и полушубках. Я вышел, чтобы узнать, где наша квартира, которая была отведена на нас четверых почти что рядом, в офицерском флигеле: мне, подполковнику Жихареву, Сергею Ермолову и Грибоедову. Это была квартира капитана Козловского (после дослужившегося до чина полного генерала, Викентия Михайловича, бывшего председателем кавказских вечеров в Петербурге) 27.

В сенях встретил я Талызина, который отдавал приказание одному из ординарцев генерала, уряднику кавказского казачьего полка Рассветаеву 28, чтобы он скакал в обоз, отыскал арбу Грибоедова и Шимановского и чтобы гнал в крепость. Я спросил его по-французски: на что это? Талызин отвечал: «После скажу!».

Когда я возвратился к А. П. Ермолову, снявши свой полушубок, то Грибоедова не было в комнате. Он выходил куда-то, но скоро возвратился, был, по-видимому, покоен и слушал рассказы Уклонского, который назвал много арестованных. Приказано было подавать ужин, к которому генерал велел пригласить прибывшего перед тем дежурного по отряду артиллерии полковника Мищенка 29, приехавшего с донесением, что голова колонны прибыла и расположена бивуаком около крепости, а равно и фельдъегеря Уклонского. Походный ужин незатейлив: два блюда; стало быть, он недолго продолжался, но россказни Уклонского заставили просидеть за столом лишнее время, а может быть и нужно было продлить ужин и для других целей. Генерал после ужина сиживал за столом всегда подолгу; тут бывали разные шутки, россказни и анекдоты; но на сей раз ничего подобного не было, и когда мы встали и люди убрали посуду, то генерал, обратившись ко всем, сказал: «Господа, вы с походу, вероятно, спать хотите, то покойной ночи!» Все стали расходиться.

Под квартиру нам отведена была одна большая комната, но без всякой мебели; нам постлано было на полу и чтобы удержать [343] подушки, наши переметные чемоданы были приставлены к головам. Так было и у постели Грибоедова.

Мы с Жихаревым разделись и легли. Сергей Ермолов раздевался, но по обыкновению спорил с Грибоедовым и защищал Москву, которую Грибоедов, как и всегда, клеймил своими сарказмами. Грибоедов не раздевался. Вдруг отворяются двери и является дежурный по отряду полковник Мищенко, но уже в сюртуке и шарфе, точно так и дежурный штаб-офицер Талызин, а за ними фельдъегерь Уклонский. Мищенко подошел к Грибоедову и сказал ему: «Александр Сергеевич, воля государя императора, чтобы вас арестовать. Где ваши вещи и бумаги?» 30. Грибоедов весьма покойно показал ему на переметные чемоданы, стоявшие в голове нашей постели. Потащили чемоданы на середину комнаты. Начали перебирать белье и платье и, наконец, в одном чемодане на дне нашли довольно толстую тетрадь. Это было «Горе от ума». Мищенко спросил, нет ли еще каких бумаг. Грибоедов отвечал, что больше у него бумаг нет, и что все его имущество заключается в этих чемоданах. Переметные чемоданы перевязали веревками и наложили печати Мищенко, Талызин и Уклонский, у которого оказалась при часах сердоликовая печать 31. Потом полковник Мищенко сказал Грибоедову, чтобы он пожаловал за ним. Его перевели в другой офицерский домик, где уже были доставлены часовые у каждого окна и двери.

Как мы не устали, но провели эту ночь почти что без сна.

На утро мы проводили Грибоедова до кургана 32. Прощаясь, он повторял нам: «Пожалуйста, не сокрушайтесь, я скоро с вами увижусь». Так и было: он приехал назад в Тифлис из Петербурга в начале сентября этого же года.

Тут нужно возвратиться к арбе с нашими вещами. Урядник Рассветаев ловко исполнил возложенное на него поручение. Он отыскал арбу, вывел ее из колонны и заставил быков скакать, так что очень скоро прибыли наши люди к назначенному нам флигелю. Тут встретило наших людей приказание елико возможно скорее сжечь все бумаги Грибоедова, оставив лишь толстую тетрадь — «Горе от ума». Камердинер его Алексаша хорошо знал бумаги своего господина; он этим и руководствовал, и не более как в полчаса времени все сожгли на кухне Козловского, а чемоданы поставили на прежнее место в арбу 33.

Так совершилось это важное для Грибоедова событие, и потому-то он нам на прощании с такой уверенностью говорил: «Я к вам возвращусь». Сего, конечно, не случилось бы, если бы бумаги его уцелели 34. Да это дело прошлое; но нужно бы Грибоедову это помнить и быть благодарным. Но не так вышло, а совершенно противное.

В сентябре 1826 года я был командирован по службе на Кавказскую линию. Въезжая на казачий мост в Коди, я встретил Грибоедова, на его обратном пути. Из Москвы он ехал вместе [344] с Денисом Васильевичем Давыдовым 35. Долго я просидел с ними; но этот случай подробно рассказан Денисом Васильевичем в его Записках, изданных в Лейпциге (тут рассказано, как Грибоедов уклонился от А.П.Ермолова и передался на сторону его счастливого соперника Паскевича – П.Б.) 36. Говорено было не мало, да ума-разума не стало! 37. Старинная поговорка.

Последнее слово о Грибоедове. Его товарищи не любили; у него был характер непостоянный и самолюбие неограниченное. Вот для образца один случай. Когда, по приезде в станицу Червленную, он еще жил у меня в хате, раз приходит к нам Сергей Ермолов и, разумеется, разговор перешел на Москву. Ермолов хорошо знал по Москве Степана Никитича Б…ва 38 и спросил Грибоедова, как он мог с этим увальнем и тюфяком так подружиться? Грибоедов с живостию отвечал: «Это потому, что Б…в первый стал меня уважать». А потом он же вывел этого своего друга на сцену в «Горе от ума» в лице Платона Михайловича 39.

Изо всех действовавших лиц в настоящем событии, я один остался в живых, и что написал, то написал верно 40.


Комментарии от OCR

1. Николай Викторович Шимановский – (1800 – 1875 гг.), петербургский чиновник, перешедший в военную службу на Кавказ, где офицером Отдельного Кавказского корпуса, состоял при штабе А.П.Ермолова. Впоследствии – действительный статский советник.

2. Гребенский полк – Гребенское казачье войско, вошедшее в состав иррегулярных вооруженных сил России при Петре I. В 1819 г. из этого войска был сформирован собственно Гребенский казачий полк.

3. Ермолов Алексей Петрович – знаменитый полководец, (1772/7 – 11.04.1861 гг.), генерал от инфантерии (1818), герой всех войн с Наполеоном. Ермолов создал прочное основание покорению Кавказа, один из самых выдающихся и популярных людей в России первой половине XIX в. В 1816 – 1827 гг. был главнокомандующим в Грузии, командиром отдельного Грузинского (Кавказского) корпуса. В отставку был отправлен, будучи заподозрен Николаем I в связях с декабристами.

4. Алексей Александрович Вельяминов – (1785 – 1838 гг.), в описываемый период – генерал-майор, позже – генерал-лейтенант, при А.П.Ермолове занимал должность начальника штаба Кавказского корпуса, руководил военной экспедицией в Чечню. В одном из своих писем (от 7 декабря 1825 года из Екатеринограда) Грибоедов упоминал о нем: «Вельяминов, его [т.е. Ермолова - OCR] начальник штаба, чрезвычайно неглупый человек, твердых правил, прекраснейших сведений... С этим я в нынешний приезд в короткое время сблизился более, чем прежде. Глаз на глаз, судьба завела меня с ним на Малку, и оттудова к разным укреплениям новой линии; все вместе, и все одни, я этому случаю благодарен за прекраснейшее открытие достойного человека».

5. князь Петр Дмитриевич Горчаков – (1785/9 – 06.03.1868 гг.), впоследствии – генерал от инфантерии, генерал-губернатор Западной Сибири, член Государственного Совета (1855). В описываемое время кн. Горчаков командовал 22-й пехотной дивизией и был исполняющим должность начальника Кавказской области (1825 – 1827). Грибоедов крайне уничижительно отзывался о Горчакове («картонный генерал» - так писал о нем автор «Горя от ума»).

6. Семен Иванович Мазарович (Смилоевич-Мазарович) – (ум. в 1852 г.), поверенный в делах с Персией в 1818-1826 гг., не раз исполнявший роль русского посланника при шахском дворе. Доктор медицины, в 1812 г. исполнял дипломатические поручения при дворе Молдавского господаря. Происходил из Венеции, с 1807 г. состоял на русской службе.

Встреча Ермолова, Вельяминова, Горчакова и Мазаровича в станице Екатериноградской произошла 22 ноября.

7. Грибоедов находился в Екатериноградской станице с 27 октября.

8. фельдъегерь Якунин – брат известного актера Павла Семеновича Экунина (1806 – 1849 гг.).

9. известием о кончине императора Александра – имп. Александр I скончался 19 ноября 1825 г. в Таганроге.

10. получен указ о присяге императору Константину Павловичу – по смерти Александра I войска приводились к присяге следующему по старшинству сыну Павла I Константину. Когда стало известно о заранее составленном отречении великого князя Константина, войска стали повторно приводить к присяге уже Николаю I, что дало формальный повод к событиям на Сенатской площади («Восстание декабристов»).

11. см. прим. 4.

12. Из Екатеринограда Ермолов с войсками (и соответственно, с Грибоедовым) выступил в станицу Червленную (на р. Терек) 22 декабря.

13. Алексаша – камердинер Грибоедова и его молочный брат Александр Дмитриевич Грибов. Погиб вместе с А. С. Грибоедовым в Тегеране 30 января 1829 г.

14. Матвей Алексеев – солдат, служивший под началом Шимановского, отличившийся в Чеченской кампании 1826 г. Вероятно, упоминая здесь о важной роли Алексаши и своего человека, Шимановский имеет в виду историю с сожжением бумаг Грибоедова (см. ниже).

15. Манифест о восшествии на престол Николая I был составлен 12 декабря – в день получения подтверждения отречения от престола Константина Павловича, 14 декабря он был обнародован и разослан по империи. Приложениями к этому манифесту являлись: 1) письмо цесаревича Константина Павловича к Александру I от 14 января 1822 г. о добровольном отречении от престола, с просьбой утвердить такое намерение его императорским словом и согласием вдовствующей государыни Марии Федоровны; 2) ответ Александра I от 2 февраля того же года о согласии на просьбу Константина Павловича как с его стороны, так и со стороны императрицы-матери; 3) манифест от 16 августа 1823 г., утверждающий право на престол, по случаю добровольного отречения цесаревича Константина, за великим князем Николаем Павловичем. Все эти бумаги поступили на хранение в Успенский собор в Москве – место коронации российских монархов.

16. В воспоминаниях Д.Давыдова мы можем прочитать такую фразу Грибоедова, сказанную им шелководу Реброву: «В настоящую минуту идет в Петербурге страшная поножовщина».

17. Ермолов Сергей Николаевич – (1798 – 09.07.1856 гг.), в 1825 и 1828 гг. был прикомандирован к Отдельному Кавказскому корпусу, впоследствии дослужился до звания генерал-лейтенанта.

18. Жихарев Александр Васильевич – (1790 – 1881 гг.), в то время – подполковник штаба, впоследствии – генерал-майор. Известен своим пристрастием к псовой охоте, вывел собственную породу борзых, которая так и называется – Жихаревская.

19. Бей-Булат – глава восставших горских племен на Кавказе. В 1829 г. перешел на сторону русских.

20. нагайцы (вернее – ногайцы) – так называли местное оседлое население, принимавшее русских, не зависимо от племенной принадлежности. Видимо это название сложилось после присоединения к России Ногайских орд, которые стали первыми государствами Северного Кавказа, вошедшими в состав Российской империи.

21. граф Бельфорт (Бельфор) Иван Федорович – происходил из знатного французского рода, в описываемое время - капитан 43-го егерского полка, офицер Отдельного Кавказского корпуса.

22. Здесь в воспоминаниях Шимановского присутствует неточность: в Горячеводск войска выступили только 21 января 1826 г., а не 29 декабря 1825 г., как следует из рассказа Шимановского.

23. Талызин Иван Дмитриевич – (ум. 1844 г.), капитан, адъютант А. П. Ермолова. Именно он (по поручению А.П.Ермолова) предупредил Грибоедова об аресте.

24. В крепость Грозную все прибыли к вечеру 22 января 1826 г. (см. Е. Г. Вейденбаум «Кавказские этюды», Тифлис, 1901, стр. 264).

25. Дибич Иван Иванович – выдающийся полководец, барон (впоследствии (с 1829) – граф Забалканский), генерал-фельдмаршал (1827), член Государственного Совета (1823), (2[13].05.1785 – 30.05.[10.06].1831 гг.). С 1824 г. занимал пост начальника Главного Штаба Его Императорского Величества.

26. А. П. Ермолов получил отношение № 52 от 2 января 1826 года, подписанное военным министром: «По воле государя императора покорнейше прошу ваше высокопревосходительство приказать немедленно взять под арест служащего при вас чиновника Грибоедова со всеми принадлежащими ему бумагами, употребив осторожность, чтобы он не имел времени к истреблению их, и прислать как оные, так и его самого под благонадежным присмотром в Петербург прямо к его императорскому величеству» (цит. по: П.Е.Щеголев «Декабристы», Гиз, Л., 1926 г., стр. 104).

27. Козловский Викентий Михайлович – впоследствии – генерал от инфантерии (1857), (1797 – 16.01.1876). В описываемое время служил в 16-м (43-м) егерском полку, расположенном на Кавказе.

28. урядник Рассветаев – ординарец А.П.Ермолова. Впоследствии – кавалер ордена св. Анны 4-й степени, штабс-ротмистр. Вообще об упоминаемых в приводимом документе офицерах Кавказской армии много интересного можно почерпнуть в «Воспоминаниях» Н.Н.Муравьева-Карского.

29. полковник Мищенко Михаил Иванович – (ум. в 1877 г.), в 10.07.1826 - 18.06.1830 гг. был командующим 81-го Апшеронского пехотного полка.

30. В архиве гражданского управления сохранилось дело «Об отправлении коллежского асессора Грибоедова в С.-Петербург арестованным и об описании у него бумаг». Благодаря этому возможно установить абсолютно точную дату ареста Грибоедова: из материалов этого дела видно, что осмотр чемоданов его был произведен в день прибытия в крепость Грозную Уклонского, т. е. 22 января 1826 года, артиллерии полковником Мищенко и гвардии поручиком Талызиным, в присутствии Уклонского.

31. Из материалов того же (см. прим. 32) «Дела» видно, что все бумаги, изъятые из чемоданов Грибоедова, были зашиты в холст, опечатаны печатями присутствовавших и сданы под расписку Уклонскому, а вещи и книги возвращены Грибоедову. Опись бумаг не была составлена, так что содержание их остается до сих пор неизвестным. Однако сохранился список найденных у Грибоедова книг: «Словарь российской академии», «Сочинения» Г. Р. Державина, «Географическое и статистическое описание Грузии и Кавказа», «Описание Киево-Печерской лавры», «Краткое описание Киева», «Путешествие по Тавриде», «Народные сербские песни», сербский словарь, старинные малороссийские песни, киевские святцы и одна греческая книга.

32. Отъезд Грибоедова (в сопровождении Уклонского) в Екатериноград состоялся 23 января. Здесь они остановились, ожидая доставки двух запечатанных чемоданов Грибоедова, которые он оставил на хранение у майора Огарева во Владикавказе. Чемоданы эти прибыли только 30 января. Тогда же бумаги, находившиеся в них были изъяты, опечатаны и вручены Уклонскому. Также в чемоданах оказалось еще несколько книг: «Родословная история о татарах» Абульгази, «История Бургундии», «Правила славянского языка» Домбровского, «Зендавеста» в немецком переводе, а также топографическая карта Крыма. (см. Е.Г.Вейденбаум «Кавказские этюды», стр. 265).

33. Шимановский пишет в качестве предположения о помощи Ермолова Грибоедову. В воспоминаниях Д.Давыдова об этом говорится открыто: «Ермолов, желая спасти Грибоедова, дал ему время и возможность уничтожить многое, что могло более или менее подвергнуть его беде». Об этом же говорит и Бегичев в своем рассказе этого эпизода, записанном Д.Смирновым: «можно считать установленным, что Грибоедов был предупрежден об аресте». Опубликованные материалы представляют этот арест таким образом: А. П. Ермолов, спасая Грибоедова, спасал себя. В дневнике А. И. Тургенева под 15 декабря 1837 года рассказывается следующее: «Вечер у Пушкиных до полуночи... О  М. Орл(ове), о Кисел(еве), Ермол(ове) и к(нязе) Менш(икове). Знали и ожидали, «без нас не обойдутся». Под 9 января: «Я зашел к Пушкину: он читал мне свои postiche на Вольтера и на потомка Jeanne d’Arc. Потом он был у меня и мы рассматривали франц(узские) бумаги и заболтались до 4 час(ов). Ермол(ов), Орл(ов), Киселев все знали и ожидали «без нас дело не обойдется». Ермол(ов), желая спасти себя – спас Грибоедова. Узнав, предварил его за два часа». (цит. по: П. Е. Щеголев «Дуэль и смерть Пушкина», М., «Книга», 1987, стр. 234, 237, 243 [стр. 274, 278 и 285 издания 1928 г.]).

34. Вместе с Грибоедовым и найденными при нем бумагами Уклонский вез в Петербург к начальнику штаба И. И. Дибичу секретное письмо от кавказского главнокомандующего А.П.Ермолова от 23 января 1826 г.: «Господин военный министр сообщил мне высочайшую государя императора волю взять под арест служащего при мне коллежского ассесора Грибоедова и под присмотром прислать в Петербург прямо к его императорскому величеству. Исполнив сие, я имею честь препроводить господина Грибоедова к вашему превосходительству. Он взят таким образом, что не мог истребить находившихся у него бумаг, но таковых при нем не найдено, кроме весьма немногих, кои при сем препровождаются. Если же бы впоследствии могли быть отысканы оные, я все таковые доставлю. В заключение имею честь сообщить вашему превосходительству, что господин Грибоедов во время служения его в миссии нашей при Персидском дворе и потом при мне, как в нравственности своей, так и в правилах не был замечен развратным и имеет многие хорошие весьма качества» (цит. по: П. Е. Щеголев «Декабристы», Гиз, Л., 1926 г., стр. 103).

35. Денис Васильевич Давыдов – (16.07.1784 – 23.04.1839 гг.), известнейший полководец, генерал-лейтенант (1831), герой Отечественной войны 1812 г., друг Н. В. Шимановского, поэт и автор интереснейших «Записок». В период 1823 – 1826 гг. находился в отставке.

36. Ошибка Н. В. Шимановского: «Записки» Д. Давыдова были изданы в Лондоне.

37. Практически цитата из «Записок» Д. В. Давыдова.

38. Здесь говорится о С. Н. Бегичеве – (1785/90 – 22.07/08.1852/9 гг.), отставном ротмистре и члене «Союза Благоденствия». В его имении Екатериновское (Тульской губернии) неоднократно и подолгу гостил А. С. Грибоедов. Именно в Екатериновском были им написаны III и IV акты «Горя от ума».

39. Это утверждение Шимановского весьма вероятно. О прототипе Платона Михайловича говорится также в воспоминаниях Е. П. Соковниной и примечаниях к ним.

40. Это заявление Шимановского не совсем верно: к моменту публикации его воспоминаний из участников тех событий еще были живы: В. М. Козловский, А. В. Жихарев и М. И. Мищенко.

Текст воспроизведен по изданию: Арест Грибоедова. Из воспоминаний Николая Викторовича Шимановского // Русский архив, № 7. 1875

© текст - Шимановский Н. В. 1875
© сетевая версия - Тhietmar. 2008
© OCR - Овчаров В. В. 2008
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русский архив. 1875