50. Рапорт генерал--лейтенанта графа Сухтелена 2-го командиру Отдельного Кавказского корпуса генерал-адъютанту Паскевичу от 27-го января 1828 года № 3. — Г. Ардебиль.

Из последнего донесения моего к вашему высокопревосходительству от 22-го числа сего месяца за № 42, из селения Ирозей, ваше высокопревосходительство усмотреть изволите, что движение отряда левого фланга (снабженного 24-х дневным провиантом) к Ардебилю начато было благополучно.

На следующий день, т. е. 22-го числа, прибыл ко мне в с. Ирозей, до выступления отряда Мир-Ала-бек, посланный из Ардебиля с письмом от Фетх-Али-хана, главного начальника области и войск при Махмед-Мирзе состоящего; причина присылки сего бека состояла в том, чтобы меня удостоверить в заключении и подписании мирного трактата, и дабы сим ложным известием стараться остановить дальнейшее следование отряда. В ответ ни сие я приказал ударить подъем и войска в то же время поднялись в поход. Передовые войска, не смотря на глубокие снега и на весьма затруднительную дорогу, которую почти на каждом шагу следовало расчищать, дошли того же вечера до селения Талыб-Кишлаг, лежащего за покатостью гор разделяющих Мешкин от Ардебильской провинции; полки Навагинский и Тенгинский с остальными шестью орудиями ночевали на биваках у опустошенного селения Ах-кала. Навезенные по весьма деятельному содействию Ата-хана запасы самана и дров способствовали провести ночь в открытом поле, не взирая на чувствительный мороз.

Переход сего дня был весьма труден, что побудило меня приказать раздать всему войску не в зачет по чарке вини на человека, в надежде, что ваше высокопревосходительство сие удостоите одобрением своим.

23-го числа я подвинул передовые войска, состоящие из одного казачьего Измайлова полка, полуроты пионер, двух рот 41-го и двух 42-го Егерских полков в ближайшее селение, лежащее на [91] равнине Ардебильской области за рекою Карасу, переправив оные чрез каменный мост на сей реке построенный; полки же Навагинский и Тенгинский с транспортами и обозами заняли Талыб-Кишлаг; таким образом, весь отряд сосредоточился на малом расстоянии благополучно и до наступления сильнейшей вьюги, подобной какая встречается в северных климатах, и которая если б застигла нас на переходе, могла бы быть весьма губительною для войск. Всего же в отряде пострадавших от холода оказалось не более шести человек, и вьючные транспорты также прибыли без значительной потери скота

24-го числа возвратились многие разосланные мною лазутчики. Слух, распущенный по приказанию моему о действии на Талыши войск наших из Салиана, произвел в сем крае желаемое действие, и я полагаю, что с сей стороны на путь сообщения никакого покушения опасаться не должно. Посланное мною в Ардебиль объявление, с которого при сем честь имею представить копию, произвело благоприятное впечатление. Отряд 24-го числа придвинулся к с. Кель-Хуран, четыре версты от города. Ханы, хаджи и до 12-ти почетнейших особ оного выехали ко мне на встречу с удостоверениями покорности и готовности исполнять все то, что от них требовано будет; также явились ко мне некоторые ширванские беки, которые, быв увлечены в прошедшую кампанию во время вторжения персиян в наши границы и, получив по приказанию вашего высокопревосходительства в Дей-Каргане пропускные билеты для возвращения в российские пределы, удерживались еще здесь насильно персидским правительством. 24-го же числа вечером передовые войска под командою подполковника Миклашевского, продолжая пролагать дорогу чрез весьма глубокие снега до Ардебиля, заняли северное предместье сего города. Для подкрепления назначен был еще 42-й Егерской полк и шесть орудий. Между тем ардебильские ханы, возвратившись в сей город, уведомили от меня Махмеда-Мирзу и Джангира-Мирзу, что если их Высочества пожелают оставить крепость, то они могут быть уверены, что в [92] продолжении сей ночи их отступлению препятствия сделано не будет. Вскоре за сим прибыл ко мне Касим-хан с предложением, дабы дать персидским принцам отсрочку на 10 дней, в чем я им решительно отказал. В течение сей ночи продолжались переговоры с принцами, но без всякого успеха. Напротив того, сведения до меня доходящие подавали повод думать, что они намерены защищаться.

25-го числа с рассветом город Ардебиль был занят авангардом и 42-м Егерским полком; караул немедленно был приставлен к мечети Шейх-Сефи-Эддина, и цепь стрелков заняла строение прилегающее к гласису крепости. Объявление, мною в нескольких экземплярах данное Гаджи-Магомед-Гасану, уже было прибито в разных местах города. Посетив вскоре по прибытии моем мечеть Шейх-Сефи, я нашел в оной библиотеку в совершенной целости; не замедлю изыскать средства, дабы оною овладеть не возбуждая негодования народа, и отправить оную на двух или трех вьюках в пределы России.

Того же 25-го числа я придвинул еще к Ардебилю Навагинский пехотный полк и, за исключением одного орудия, всю артиллерию; г. генерал-маиор Трузсон, обозрев местоположение, определил места для заложения двух батарей, одной о 8-ми, а другой — о 4-х орудиях; обе не далее как на расстоянии 140 саженей от крепостной стены. Работы начались с закатом солнца и продолжались во всю ночь; к утру батареи были в совершенной готовности.

В продолжении сего дня, видя упорность Махмеда-Мирзы и Джангира-Мирзы оставаться в крепости и узнав при том, что в оной состоит гарнизон не менее 2000 человек и около 100 артиллеристов, я отправил присланного со мною от Аббас-Мирзы Гаджи-Махмед-султана с письмами к Их Высочествам; переговоры были бесконечны и продолжения сделанные мне в сей день были столь же разнообразны, как и странны; между прочим, предлагали мне сделать мнимую трехдневную осаду, при чем они хотели, чтобы [93] у нас стреляли холостыми зарядами; все доказывало при крайней нерешительности желание их только выиграть время. Наконец, уже за полночь совершилось условие при сем в копии представляемое о сдаче на следующий день крепости; оное написано было у меня с переводом в двух экземплярах. Махмед-Мирза обещался утвердить условие сие до рассвета 29-го числа; однако же время прошло до 9-ти часов утра без всякого со стороны его отзыва. Дабы показать сколь решительно намерение мое отнюдь не дозволять более никакого отлагательства, я решился с главной батареи пустить в крепость три конгревовых ракеты. Одна из оных с 12-ти фунтовою гранатою, повредив дом, где находились Их Высочества, ударила в стену порохового магазина, другие две также удачно попали в крепость. Не прошло десяти минут после сего побуждения, как Гаджи-Махмед-султан явился с экземпляром упомянутой конвенции, утвержденной печатью Махмеда-Мирзы. В 11-ть часов персидский гарнизон почти весь разбрелся, выходя через полевые ворота крепости, и вскоре после того 42-й Егерский полк под командою полковника Реута вступил в оную через ворота к городу прилегающие, за оным следовали почетный караул из Навагинского полка назначенный для Их Высочеств и команда того же полка со знаменем, которое воздвигнуто было на бастион при громогласном восклицании ура!

В крепости оказалось 27-м орудий, из коих 4 российских (увезенных из Ленкорани), которые на основании условия безвозвратно остаются нашими, английских 4, прочие все персидского литья; магазин с порохом, ядрами и зарядами, число коих еще нельзя было определить.

Съестных припасов, примерно:

Сверх того некоторое количество бумажного холста, сарбазских и артиллерийских мундиров, писчей бумаги для делания патронов и несколько артиллерийских хомутов. Для приведения в точную известность всех сих запасов наряжена мною комиссия, а между тем приняты надлежащие меры для сохранения всего в целости.

По окончании церемонии входа, я имел честь в сопровождении г.г. генералов, штаб и обер-офицеров навестить персидских принцев, которые с малым числом приближенных пожелали остаться на жительстве в доме ими занимаемом в крепости. Г. полковник барон Ренне назначен находится при них.

Крепость Ардебиль хотя не велика, но как укреплениями, так и строениями представляет самое лучшее устройство, и в сих отношениях гораздо превосходит мне доселе известные крепости персидские; почти все строения предохранены от действия бомб.

Собрав надлежащие сведения о людях более почитаемых в народе, я решился сегодня, впредь до получения приказаний от вашего высокопревосходительства, учредить здесь временное правление. Председателем оного и комендантом крепости назначен гвардии полковник Синявин, а со стороны персидской членами помянутого правления почетнейшие два здешние хаджи, Магомед-Гассан и Гаджи-Багир. Предки обоих со времен династии Сефиев из рода в род были представителями ардебильского народа, и выбранные мною хаджи самими каджарами, из уважения к общему мнению, сохраняемы были в том же звании. О сем назначении я почел нужным сделать для общего сведения объявление и сколько до сих. пор могу заметить, выбор сей (общим мнением) одобряется. Не скрою при том от вашего высокопревосходительства, что Ардебильская область, будучи всегда отделена от прочих частей Азербейджана, выказывает нежелание, даже опасение здешних жителей зависеть от тавризского правления. Заседания имеют начаться с завтрашнего числа. При сем честь имею представить копию с объявления моего по сему предмету.

Не взирая на запасы найденные в Ардебиле, первый предмет [95] моих занятий обращен будет на приобретение больших средств продовольствия. Я постараюсь достигнуть того, чтобы запасы ардебильские не были растрачены, но сохраняемы на случай продолжения войны или для усиления магазинов Мешкина на случай, если бы войска наши по заключении благополучного мира возвратились в Россию по направлению к нижнему Араксу. Также составление нового подвижного вьючного транспорта для дальнейшего движения отряда левого фланга из виду упущено не будет. Некоторые ханы шахсеванцев уже обнадежили меня в готовности оказывать нам в сем отношении свое пособие. Ардебильская провинция по-видимому представляет довольно изобильные средства и я полагаю, что в оной можно будет в продолжении некоторого времени избегать покупки провианта для продовольствия войск.

Сообщения с Мианою и к берегам Кизил-Озана, сколько я до сих пор мог узнать, должны быть в настоящее время года весьма затруднительными, но я утвердительного о сем сказать еще ничего не смею; буде же окажется возможность действовать далее, я всячески постараюсь исполнить намерение вашего высокопревосходительства и открыть сообщение с отрядом г. генерал-маиора барона Розена которого я вместе с сим уведомляю через нарочно посланных татар о занятии Ардебиля.

Я предписал г. генерал-маиору барону Раллю остановить дальнейшее следование кегорновых мортир и снарядов к оным, ожидаемых из Ах-Оглана, разрешив возвратить мортиры сии в Российские пределы, если транспорт сей еще не дошел до Мешкина

Известия из Талыша позволяют предполагать, что первое появление наших войск достаточно будет для изгнания самими талышинцами Мир-Гассан-хана; я полагал бы весьма полезным, если б сальянский гарнизон сделал действительно движение вперед к Ленкорани, или по крайней мере подал бы вид такового намерения. А потому не излишним почел уведомить г. генерал-маиора Фон-Краббе о здешнем положении дел. На всякой [96] однакоже случай мне весьма желательно было бы знать, не противно ли будет видам вашего высокопревосходительства если, буде окажется, что дороги к Кизил-Озану действительно непроходимы, часть отряда левого фланга в ожидании лучшего времени была, бы направлена мною к Талышу, для скорейшего приведения сей провинции в первобытное послушание?

Бывший персидский гарнизон Ардебильской крепости весь разошелся по своим домам, и даже выгодные обещания Махмеда-Мирзы не могли склонить артиллеристов отправиться во внутренность Персии. Все они с начальником их, италианцем Бернарди, бывшим артиллерийским сержантом в армии принца Евгения Богарне, явились ко мне, прося о пропускных билетах для возвращения к своим семействам, каковые я выдать им согласился. Сам же Бернарди отправится в Тавриз, где находится его семейство.

Я покорнейше прошу ваше высокопревосходительство принять в уважение отдаленность, в которой находится от главной квартиры вашей отряд левого фланга. Обстоятельства побудили меня учредить здесь временное правление впредь до разрешения вашего и обращаться к многочисленному народу объявлениями, в противность военным постановлениям воспрещающим сие частным начальникам.

Я удостоверился после многих разысканий, что при персидских войсках, крепостной гарнизон составлявших, знамен вовсе не было.

Имея честь чрез юнкера Борисоглебского Уланского полка графа Игельштрома представить ключи Ардебиля, я непременным долгом поставляю принести вашему высокопревосходительству поздравление мое с благополучным покорением Ардебильской крепости, засвидетельствовать пред вами об усердии и неусыпной деятельности г.г. начальников и войск отряда левого фланга, участвовавших в сем предприятии. В особенности я в сем случае назвать должен начальствующего передовыми войсками г. подполковника Миклашевского, исправляющего при авангарде должность офицера генерального штаба 42-й Егерского полка подпоручика Искрицкого, 8-го [97] Пионерного баталиона поручика Соломку, подпоручика Еринова и инженер штабс-капитана Чеснока; гвардии капитана Философова и бывших мною особенно употребленными при переговорах о сдаче крепости, штабс-капитана Корганова, адъютанта моего поручика Гекке и прапорщика Мирзоева, равно как переводчика иностранной коллегии Бироева и поручика Трубачевского.

Оканчивая донесение сие, присовокупляю, что сыновья Аббаса-Мирзы непритворно кажутся уверенными в безотлагательном исполнении наших требований и скорого по сему заключения мира.

Там же.