15. Рапорт князя Севарсамидзе генералу Вельяминову. — Сел. Большой Караклис, 18-го июля 1826 года, № 410.

Вашему превосходительству рапортовал я об отправлении моем в Мирак, куда прибыл 15-го числа вместе с полковником Фридрихсом и артиллерии подполковником Долгово-Сабуровым. На 16-е число перед светом слышно было на пикетах выстрелов пять, и я тот же час вскричал Раим-агу, заведывающего пикетами, который и поскакал туда для узнания, а с ним вместе и татарин, при мне находящийся для посылок в Персию. Сей татарин возвратился ко мне назад ограбленный и легко раненый, а Раим-ага, сын гумринского владельца Мамад-Ассан-бека, был взят персиянами. Видя такие наглые поступки персиян, написал я вежливое письмо сардарю о неприличных поступках его людей, послав с оным письмом дворянина Калантарова, чтобы пересказал бы он о том и штабс-капитану Ростованову, ранее посланному мною к сардарю. Отъехал он весьма малое расстояние, как бросились на него персияне и взяли в плен с криком: что сардарь не имеет надобности в наших письмах, по причине разрыва между державами, о чем он имеет сведение от Аббас-Мирзы чрез посланного курьера и, угрожая мне, что я чрез час с малым числом людей буду истреблен сардарем. И точно, прошло немного времени, как персидская конница бросилась на наши пикеты, где схватила девять человек казаков и несколько жителей, отбила лошадей казачьих; а от Мирака начала выезжать новая конница, — атаковать лагерь. Я, видя дерзость бесчестных персиян, приказал тот же час снять лагерь и заложить орудия, поставил людей в боевой порядок и [11] двинулся к дороге, которая уже была ими занята, и сардарь шел туда же с баталионами сарбазов. До прихода его с пехотой я поспешил очистить себе дорогу, которая была версты на три каменистая, а с левой стороны ее каменистая же возвышенность, где они расставляли фальконеты; вся же конница их стала на самой дороге а часть ее была спешенная. Я, видя цель их — задержать нас до прихода их баталионов, не упуская времени распорядился: взял с собою одно орудие и сто пятьдесят человек 7-го карабинерного и Тифлисского полков, а два орудия поручил подполковнику Долгово-Сабурову, остальную же пехоту — полковнику Фридрихсу, приказав, чтобы имели бы должное наблюдение. Сам я ударил в штыки, чтобы очистить себе дорогу, в чем и успел. Видя, что огонь усилился и персияне начали делать сильный натиск на каре Фридрихса, я, поруча орудие и людей своих офицеру, в ту же минуту возвратился назад, тоже бросился в ним в штыки, где уже была и пехота их; при сем ранили г. подполковника Сабурова в левую ногу выше колена, где пуля остановилась. Выйдя из тесных мест совершенно на равнину, я построился в каре, выслал неподалеку стрелков, тогда персияне остановили свою пехоту; по какой причине не имели они орудий неизвестно, а действовали 6-ю фальконетами, но совершенно нам не вредили, и в сем деле убит только один рядовой Тифлисского полка. Конницы и пехоты било до пяти тысяч, и более десяти верст продолжалось сражение. По окончании его пошел я в Шурагель в малому Караклису, на который делал нападение Гассан-хан в тот же день, но куда я не мог подоспеть до далекому расстоянию; а Гассан-хан увлек в плен обоего пола более 150-ти дущ и из некоторых деревень насильно брал татар. При сем случае сколько убито солдат, казаков и жителей, сколько людей увлечено в плен и отбито лошадей подъемных, офицерских, артельных, солдатских и жительского скота и овец — обо всем подробно донесу вашему превосходительству.

Смею доложить вашему превосходительству истину: не извольте полагать, чтобы я хотя малейше страшился бесчестных и гнусных [12] персиян, и потому бы требовал прибавить людей и четыре орудия; но теперешние обстоятельства того требуют: должен производится покос и чрез неделю жниво, а между тем я должен иметь людей в готовности секурсировать в Шурагель и на Балык-чай, но людей для того не имею. Пока я укрепил Гумри, и со всех мелких деревень перевел туда жителей; поручил в командование полковнику Фридрихсу Бамбакской дистанции дер. Бекант и Амамлы, где стоят по одной роте и по орудию, а также Караклис, а Лори — подполковнику Флиге, известив о сем полковника Леонова, подполковника Андреева и приставов Борчалинской, Казахской и Шамшадильской дистанций. Еще имею убедительнейше просить ваше превосходительство о высылке ко мне одного баталиона и орудий, а иначе не только останемся все без покосов, но и хлеб не будет убран, и жители и воинские чины должны будут претерпевать голод.

Сверх сего обязанностью поставляю объяснить вашему превосходительству, что персияне имеют в Эривани три баталиона сарбазов, конницу из Хоя и Маку: куртинскую, карапапахскую, гогчинскую, и милиции более десяти тысяч. Скоро ожидают из Тавриза еще баталионов и имеют намерение сделать сильное нападение на Гумри и Балык-чай, а на другие места набеги. Если бы не уборка хлеба и покосы, без чего невозможно обойтись, то я никогда бы и не подумал просить прибавки людей. Все сие передаю на волю вашу, как изволите повелеть, и ожидаю скорейшего предписания.

Там же.