Рапорт генерал-маиора барона Розена генералу Паскевичу от 7-го марта 1828 года № 1. — Тегеран.

Вашему высокопревосходительству честь имею донести, что я прибыл благополучно 1-го марта в Тегеран. Во время следования во всех городах встречен был визирями, посланными от принцев, начальствующих провинциями, с 2,000 конницы; в Тегеране такое же число конницы и гвардия шаха, а у квартиры моей караул при 3-х офицерах. В Казвине я нашел в числе пленных унтер-офицера Херсонского гренадерского полка Федора Пономарева, взятого около крепости Аббас-Абада, который объявил мне, что самым принцем казвинским Али-Наги-Мирзою променено туркменцам на лошадей 12 человек русских, из числа коих 8 человек артиллеристов, 3 Черноморских казака — пленные, а 1 [54] беглый рядовой Нижегородского драгунского полка. Меня весьма удивил поступок принца, который славился быть нашим приятелем. Отпустив унтер-офицера, я приказал ему явиться ко мне на другой день поутру, но, по неявке его чрез долгое время после назначенного часа, я послал его искать. Унтер-офицер Белгородского уланского полка Хубов узнал, что он находится заперт и только по одному крику его мог отыскать. По требованию моему от визиря, он был доставлен ко мне, дабы за открытие о промене пленных не подвергнулся он наказанию; во время отъезда моего я принужден был взять его с собою, равно как и беглого казака, добровольно ко мне явившегося. По прибытии моем в Тегеран, я объявил о сем Макнилю. Он сперва не хотел сему верить и сам тотчас пошел к принцу казвинскому, находящемуся и теперь еще в Тегеране. Принц делает разного рода предложения, чтобы только не доводить сего обстоятельства до сведения шаха, ибо от него строжайше запрещены как продажа, так равно и промен наших пленных. Я употреблю все меры к возвращению сих 12-ти человек и уже подал о сем записку первому министру Мирза-Абдул-Вехабу. На отправление штабс-капитана Коцебу в Испагань персидское правительство согласно, равно и на все пункты требования моего насчет сбережения пленных во время обратного их следования, и со стороны их видно желание в точности исполнить доставление всех наших пленных.

В церемониале представления шаху нашли несколько дней затруднения: мне сначала предложили, чтобы я и полковник граф Толстой вошли в комнату, не давая мне стула, а прочие офицеры моей свиты, чтобы находились на дворе; ибо они предполагали, что я не имел права на сию почесть по условиям мирного трактата, не будучи прислан к шаху от Его Императорского Величества. Я не был согласен на таковое предложение, а потому получил письмо от министра иностранных дел двора персидского Абуль-Хасан-хана, коим он спрашивает меня, имею ли чин равный посланнику. Копию с ответа моего на сие письмо честь имею у сего [55] представить вашему высокопревосходительству, и в тот же день я получил извещение о согласии на мое требование. 5-го числа я был представлен шаху и был им очень хорошо принят. Радость о заключении мира очень видна. Его Величество спрашивал о здоровье Государя Императора и о вашем и говорил об уважении, которое он имеет к строгой дисциплине вашей, прибавя к тому, что если подданные его и потерпели, то не от наших войск, а единственно от их собственных войск; наконец заключил, что Аббас-Мирза хотя и был причиною войны, но теперь доказал искреннее желание мира и к заключению оного весьма много прилагал с своей стороны старания. Его Величество много спрашивал об Аббас-Мирзе, каковым мы его находим, и очень был доволен моим на сие ответом, что Аббас-Мирза есть достойный сын такого великого государя, как он.

На сих днях получено в Тегеране известие, что жители Езда взбунтовались, выгнали управляющего провинциею принца, отобрали у него имущество и деньги, из коих 4 курура прислали шаху. Его Величество был очень обрадован сим случаем и говорил, что он не жалеет платить денег русским для блага и спокойствия своего государства, а потому Бог и ниспослал ему сии в замену оных.

Манучехр-хан, узнав, что я отправляю сего числа курьера в вашему высокопревосходительству, просил меня известить вас, что 7-й курур отправляется отсюда 8-го числа сего месяца и что не нужно уже делать заготовления в городах Хое и Урмии. Причиною непрежнего отправления оного курура была, что шах полагал, что имею поручения от вашего высокопревосходительства поднести ему в подарок 100 тысяч туманов и на другой же день моего приезда в Тегеран шах прислал ко мне Макниля узнать, точно ли я имею таковое поручение, на что я ответил ему сходно словесного приказания вашего, ибо намерения шаха было сделать вычет 100 тысяч туманов из сего курура. Все подарки и деньги как шаху, так и прочим лицам, по назначению вашего высокопревосходительства, мною отданы. Сборный пункт всех наших пленных [56] находящихся в Персии, по сю сторону гор Канфлан-куха, назначен в Зенгане; из Испагани будут отправлены с штабс-капитаном Коцебу прямою дорогою в Зенган. На сих днях я полагаю окончить все касательно пленных и буду стараться о скорейшем отправлении меня отсюда.