9. Письмо Мазаровича к генералу Ермолову, 11-го августа 1825 г. Султание.

(Перевод с французского ).

Курьер от князя Севарсамидзе мне привез новые инструкции и карту Талыши. Из депеши, здесь прилагаемой, ваше высокопревосходительство увидите, как мало надежд мне остается на благополучное окончание наших дел. Думаю, что шах попросту ответит мне, что он любит мир, что он только и желает мира, и [33] что наследный принц не замедлит мне дать ответ, согласный интересам обеих держав.

В политических видах его величества — скрывать решение до конца. Если Аббас-Мирза успеет в своих переговорах с нами или в Петербурге — хорошо; если мы вооружимся и ограничимся угрозами — это все еще ничего; если войска принца не устрашатся и будут иметь некоторый успех — никто не посмеет сказать, что мир лучше войны; но если мы решимся в отместку наказать их, то тогда его величество шах будет говорить, что все это сделано без его разрешения и что он готов исправить дело. Подобное поведение заслуживало бы того, чтобы и я был свободен дать своим действиям больший простор. Я уверен, что все быстро бы окончилось согласно нашим желаниям.

Персияне ясно видят, что доказательства, приводимые до сих пор вашим высокопревосходительством, имеют источником одну волю, подчиненную одному лицу. Персы предсказывают благоприятный исход своим планам. Тщетно я старался убедить их, что они ошибочно руководятся мнениями эриванского сардаря,— он ничего не достигнет; они хотят однако попробовать, зная что ничем не рискуют.

Я слышал лично от англичанина м-ра Макнейля, что он сказал наиб-султану, когда однажды его высочество жаловался на наши постоянные вторжения в персидскую территорию: “остается только установить пограничную линию, которая препятствовала бы вторжению русских."

“Боже мой! — воскликнул тогда принц,— я желал бы, чтобы вы дали мне совет как поступить, дабы русские не имели бы предлога к раздору, которого они непрестанно ищут."

“Проведите линию, ваше высочество, и поставьте их в невозможность придираться." М-р Макнейль говорил по джентельменски. Между тем, происходящее на наших границах в Талышах и Эривани меня убеждает, что его высочество ошибается в применении принципа. Проведение линии на наших границах не [34] будет отвечать цели сделанного англичанину вопроса, ни цели данного совета. Впрочем трудно сказать,— приметы складываются против нас.

Его величество намерен через несколько дней покинуть лагерь; я буду его, значит, видеть всего один или два раза. Старался я вдохнуть мужество его министрам на защиту нашего дела, заключающегося в спокойствии шаха; они надавали мне обещаний, и при этом, кажется, на самом деле полны лучших желаний, хотя, я знаю, боятся наследного принца. Мне иной раз приходит в голову, что они предпочли бы предоставить его самому себе, чтобы он погиб. Они рассказывают, что раз наше терпение истощится и мы па них обрушимся,— они заявят шаху о своем смирении и припишут подозрительности его сына все затруднения, а может даже и опасность государства.