Известия с Кавказской линии и Дагестана.

В июне и июле месяцах хищники продолжали делать набеги на Кавказскую линию, но почти все оные были удачно отражаемы. Главнейшее из таковых покушений произведено беглыми за Кубань кабардинцами.

14-го партия в 600 человек сих хищников пыталась прорваться в наши границы, но, быв на Кубани отражена донским казачьим полком подполковника Колпакова, пошла на Эткакон, где, сделав неудачное нападение на лагерь расположенного там поста, потянулась в Баксанское ущелье, но начальник 22-й пехотной дивизии г.-м. Фролов благоразумными распоряжениями успел оной пресечь дорогу; в Чегемском же ущелье г.-м. Горихвостов встретил сию партию; бывшие при нем мирные кабардинцы опрокинули хищников и принудили их удалиться за Кубань.

В течение июля месяца, направлены для действия против горцев возмутившихся в 1830 и 1831 годах два отряда: 1-й, под начальством господина корпусного командира для наказания Галгаевцев; 2-й, под начальством г.-л. Вельяминова, против карабулаков н галашевцев.

Отряд под начальством господина корпусного командира 11-го июля собрался на Военно-Грузинской дороге у поста Кайтукина, 12-го перешел Терек по предварительно устроенному мосту, за которым начался весьма трудный подъем вверх по речке Макальдону, так, что горные орудия в некоторых местах должны были разбирать.

13-го числа дорога была еще затруднительнее.— Отряд, проходя большею частию по узким тропинкам вдоль косогоров и обрывов чрез весьма глубокие балки беспрестанными крутыми подъемами и спусками, достиг [129] деревни Хули, в коей в прошедшем году умерщвлен пристав хорунжий Константинов. Деревня сия сожжена, пашни потравлены, и 4 древние каменные башни, служившие убежищем жителям, взорваны порохом.

14-го числа осетинский разъезд открыл в горах скот принадлежавший мятежникам. Не выслушав приглашения явиться с покорностью к начальству, находившиеся при скоте люди начали стрелять по нашим и ранили двух осетин, которые у них убили трех человек и отогнали несколько лошадей, ослов, более 200 штук рогатого скота и около 600 баранов.

16-го числа отряд перешел к галгаевской деревне Бешти, откуда посланы были две сильные партии, под начальством полковника Засса и подполковника Чиляева, для отыскания хулинцев и жителей ближайших к ним галгаевских деревень, скрывшихся в лесах к стороне Хевсуретии. Оба сии отряда по едва проходимым тропинкам поднялись до снежных вершин скалистых гор и открыли следы мятежников, и подполковник Чиляев имел небольшую перестрелку с караулом их; но наступивший сильный туман воспрепятствовал продолжать преследование.

17-го числа несколько осетинских фуражиров, удалясь слишком от лагеря, были атакованы галгаевцами, спустившимися в числе около 100 человек из скал хребта Маткока; к ним были посланы на подкрепление две сотни Грузинского конного полка. По трудности местоположения, грузины, спешившись, с примерною решительностью атаковали неприятеля, опрокинули оного и гнали вверх по скалам, покуда было возможно; при сем ранен 1 грузин и 1 лошадь; галгаевцы потеряли убитыми 4-х человек.

18-го числа по продолжительному и трудному спуску отряд прибыл на Ассу, к главному галгаевскому селению Таргиму.

19-го числа 200 человек осетин, подкрепляемые частию грузин горской милиции и 2-мя ротами Тифлиссского пехотного полка, отбили у галгаевцев, скрывшихся в ущельях ближних к Таргиму гор, около 250 штук рогатого скота, 1300 баранов и несколько лошадей и ослов. Неприятель сильно преследовал осетин на обратном следовании их к лагерю; командующий баталионом Тифлисского пехотного полка маиор Борейша вовремя вышел к ним на подкрепление с двумя ротами пехоты и удачно отразил неприятеля; при сем с нашей стороны ранено 5 человек, у галгаевцев убито 4 человека и ранено 12.

19-го же числа господин корпусный командир, оставив вагенбург на Ассе, с двумя баталионами Эриванского карабинерного полка, баталионом 41-го Егерского полка, 200 казаков линейного Моздокского полка, Грузинским конным полком, Осетинскою и Грузинскою горскою милициею, 4 горными единорогами и 6 кегорновыми мортирками выступил к урочищу Гай, в котором скрылись жители многих галгаевских селений, почитая место сие совершенно неприступным для войск наших. Отряд, сделавши 16 верст, к вечеру дошел до скалистой горы, за вершиною которой находится [130] урочище Гай. С половины дороги был отправлен полковник Засс с кавалериею вперед, дабы занять вершины скаль прежде чем неприятель удостоверится в направлении войск. Пользуясь туманом, он подошел к самым скалам, где, оставив лошадей, стал подыматься, но на половине подъема был встречен ружейными выстрелами и беспрерывным градом огромных каменьев посыпавшихся со скал. Не смотря на сие, храбрые моздокские казаки и осетины продолжали идти вперед. Но как движение кавалерии нашей было открыто, а по случаю тумана нельзя было сделать никакого распоряжения для решительного нападения на неприятеля, то полковник Засс был остановлен. Потеря наша в сей день состояла из 4 раненых и 4 ушибшихся при крутом спуске и нескольких раненых лошадях.

20-го числа утром ясная погода позволила осмотреть предстоящий нам путь: узкая крутая тропинка извивалась на продолжении трех верст, подымаясь вдоль огромных скал над крутыми обрывами. Неприятель занимал вершины скал; казалось невозможным силою пройти чрез сей проход, славящийся у горцев своею неприступностью. Кроме сей тропинки в некоторых местах можно было с камня на камень взбираться прямо на скалы; но занимающие оные могли бы без затруднения отразить самое усиленное нападение: им нужно было из-за екал бросать камни, которые, низвергаясь с чрезвычайною быстротою, подавили бы все на пространстве более версты от подошвы скал.

Так как не было никакой надежды силою взойти на скалы в случае упорного сопротивления со стороны неприятеля, то господин корпусный командир предложил сделать фальшивую атаку, дабы смелостью оной изумить неприятеля, чем и воспользоваться по мере возможности. Для сего в трех местах его высокопревосходительство направил спешившихся грузин и осетин прямо на скалы, подкрепив оных на удобнейшем подъеме баталионом 41-го Егерского полка; Эриванский карабинерный полк и моздокские казаки составляли резерв. Неприятель встретил отряд градом камней, но грузины и осетины, рассеявшись, смело начали взбираться на скалы. Горные орудия и мортирки весьма удачно действовали по вершинам и производили видимое расстройство в неприятеле. Стрелки наши, пользуясь сим, подымались выше, хотя неприятель производил довольно сильный ружейный огонь и продолжал бросать каменья. Егеря 41-го Егерского полка не отставали от осетин, не смотря на неудобность одежды и вооружения своего для всхода на скалы. Храбрость войск и удачное действие артиллерии вскоре привели в робость неприятеля и он обратился в бегство, хотя мог еще с величайшею выгодою защищаться. Наши грузины и осетины мгновенно очутились на вершине скал, после чего и прочие войска поднялись на гору уже по вышеописанной тропинке. С нашей стороны при сем ранено только 5 человек; столь ничтожную потерю можно объяснить одним изумлением неприятеля, вероятно не предполагавшего, чтобы мы осмелились подняться к нему. [131]

С вершины скал можно было бы вполне осмотреть все убежища мятежников, но наступивший густой туман снова спас их, и отряд должен был ограничиться преследованием по самому большому следу приведшего нас к урочищу Гай. Спуск с гор был также чрезвычайно затруднителен: туман превратился в дождь и люди едва могли удерживаться по склизким глинистым крутизнам; так что отряд, выступивший в 4 часа утра, собрался только около полуночи на месте ночлега при Гае, пройдя около 10 верст. Полковник Засс, командовавший авангардом, преследовал неприятеля с казаками и тремя ротами егерей еще около 15 верст по дороге столь трудной, что казаки принуждены были вести лошадей в поводах, и успел отбить около 200 штук рогатого скота. Осетины приобрели также значительную добычу в разном имуществе разбросанном неприятелем.

Галгаевцы, не находя более для себя надежного убежища, совершенно рассеялись по лесам и ущельям, бросая скот и имущество; но продолжавшиеся туманы препятствовали делать за оными поиски; почему 22-го июля и в следующие дни отряд продолжал истребление непокорных деревень, после чего 28-го прибыл обратно в Владикавказ.

Таким образом, вероломное племя галгаевцев, по мнению самих горцев, наказано примерным образом, лишась значительного числа скота своего, большей части движимого имущества, жилищ и пашен; войска наши проникли в самые скрытные убежища их, доселе почитавшиеся непреступными для нас. Сами галгаевцы знают, что один только туман, с 16-го по 27-е число июля месяца продолжавшийся, спас семейства их от плена и остальное имущество от совершенного истребления. Племена смежные с ними, но не участвовавшие в сделанном ими злодеянии, пропустя беспрепятственно войска, не понесли никакого вреда. Осетины же и горские грузинские жители находившиеся при отряде приобрели богатую добычу.

Отряд под начальством г.-л. Вельяминова 13-го июля выступил из Назрановского укрепления к непокорному карабулакскому селению Шельчике, к которому прибыл на другой день. Видя, что до 200 человек мятежников намереваются защищать деревню, г.-л. Вельяминов приказал построить в двух местах батареи, действием которых неприятель выбит из селения. Неприятель, скрывшись на противуположном берегу Ассы, перестреливался с нашей стрелковое цепью; часть же конных показавшихся на открытом месте была преследуема кабардинскою милициею и конно-закавказскими полками; часть конницы нашей на правый берег Ассы гнала неприятеля до деревни Мартан, где имела перестрелку с засевшими в оной жителями. В сей перестрелке убито со стороны неприятеля 2 человека, а с нашей ранен легко один всадник и одна лошадь. Деревня Большая Шельчиха разорена до основания. От оной г.-л. Вельяминов перешел к селению Цоале, которое разорил; сие побудило другие ближние карабулакские селения изъявить покорность и согласились внести возложенную на них [132] подать. Устроив при Цоале вагенбург, г.-л. Вельяминов двинулся к галашевцам чрез хребет гор покрытый лесом. Неприятель. пользуясь теснотою дороги на обрывистых спусках и подъемах, сделал завалы, которых впрочем. не защищал. Но когда наш отряд подошел к последнему крутому спуску близ деревни Галашек, мятежники засевшие в лесу открыли по авангарду, состоявшему из 2-х рот Бутырского пехотного полка, довольно сильный ружейный огонь; наши бросились на неприятеля в штыки и заставили его удалиться от дороги, после чего перестрелка в цепи продолжалась до самого выхода из леса. В сей день убито с нашей стороны 2 и ранено 8 человек, Неприятельских найдено 4 тела на месте. Истребив непокорную деревню Меркей, при разорении которой до 100 человек пеших карабулак завели перестрелку с нашей конницей и потеряли 4-х человек убитыми, отряд перешел к покорившейся деревне Арсамав Черкеров.

21-го числа г.-л. Вельяминов переправил баталион 40-го Егерского полка с 2-мя орудиями, линейными казаками и частию всадников конно-закавказских полков на правый берег Ассы для истребления деревни Среднего и Малого Меркея. На вершине горы, возвышающееся над берегом реки, была большая толпа собрана карабулак, из которых человек 200 заметя наше движение, спустились и заняли отдельный лесок; но стрелки наши, бросившись с отличною храбростью и неустрашимостью в чащу, оттуда вытеснили их и тем подвергли нападению кавалерии направленной в обход. Крутой подъем на гору при затруднительном местоположении дали бегущим возможность спастись от преследования; при всем том они оставили 9 тел на месте. Общая потеря неприятеля простирается в сем деле до 12 человек убитыми и 25 ранеными. С нашей стороны ранен 1 офицер и нижних чинов 40 Егерского 1 и конных закавказских полков 15.

23-го числа, разорив непокоряющуюся деревню Амгите, при чем со стороны неприятеля было сделано несколько выстрелов, но без всякого вреда, г.-л. Вельяминов выступил обратно к вагенбургу, который присоединил к отряду и 26-го прибыл к покорившимся деревням Кизи и Мужихой, между которыми и остановился.

Всего же по 27-е число июля покорилось вновь карабулакских деревень, а из отложившихся приняли вторично присягу на верноподданство 11 деревень.

В Северном Дагестане Кази-Мулла опять покусился появиться вблизи покорных нам деревень для возмущения оных; 19-го прошедшего июня он спустился с шайкою в 1000 человек к селению Эрпели.

Командующий расположенным там отрядом подполковник Клюки-фон-Клугенау, обрекогносцировав позицию занимаемую мятежниками, нашел, что огражденная с трех сторон крутыми оврагами оная была приступна только с вершины хребта; почему, оставив при Эрпелях две роты пехоты и двадцать казаков при одном орудии под командою [133] штабс-капитана Войцеховича, с 9-ю ротами пехоты и с 120-ти казаками при 3-х легких орудиях 20-го того же июня поднялся он на вершину хребта, в три часа пополудни стал над самою позициею неприятеля и отрядил одну роту и 50 казаков, дабы занять спуски в Гимры и Ирганай для обеспечения тыла и пресечения пути секурсу, долженствовавшему прибыть к Кази-Мулле из койсубулинских деревень. В четыре часа отряд, пользуясь сильным туманом, начал спускаться к неприятелю, который, не выдержав напора нашей стрелковой цепи, оставил опушку леса и стал медленно отступать к устроенному им между обрывами укреплению, к которому подошедши чрезвычайно усилил огонь. Преследуя неприятеля, подполковник Клюки-фон-Клугенау заметил сквозь туман, что укрепление защищено еще сильными завалами, расположенными вдоль дороги ведущей к оному и приказал их взять, что и было в то же мгновение исполнено. Неприятель три раза пытался отнять завалы, но, встречаемый каждый раз батальным огнем и потом ударом в штыки егерей, принужден был оставить свое предприятие. В последнюю из сих атак бой сделался рукопашный, и несколько наших солдат заколоты и ранены кинжалами. Наконец мятежники сосредоточили свои силы около самого укрепления и, рассыпав стрелков по деревьям, ограничились одною перестрелкою. Во все сие время артиллерия, поставленная на ружейный выстрел, производила сильную пальбу по укреплению и картечью очищала деревья от неприятельских стрелков. Наступление ночи прекратило действия, и отряд остановился ночевать на месте сражения.

21-го числа утром туман сделался еще гуще; около 8-ми часов завязалась было перестрелка, но скоро прекратилась. В 11 часов неприятельский секурс, поднимаясь в больших массах по гимринской и ирганайской дорогам, вступил в жаркое дело с ротою занимавшей оные. Подполковник Клюки послал к оной еще одну роту на подкрепление, что и побудило неприятеля отступить. Между тем мятежники занимавшие укрепление сделали вылазку, но, будучи удачно встречены картечными выстрелами, обратились в бегство. Сия попытка неприятеля была последняя: запершись в укреплении, он оставался в бездействии. 22-го рано по утру, когда туман прояснился, в стрелковой цепи заметили, что укрепление оставлено неприятелем, который, пользуясь темнотою ночи, увеличенною густым туманом, рассеялся на малые партии и, спустившись по утесам, скрылся в горах.

Главное неприятельское укрепление было четырехугольное, и имело в длину 20, в ширину 16, и в вышину полторы сажени; стены оного сложены были из толстых бревен сплоченных деревянными кольями и болтами; бойницы в два яруса, первый на пол-аршина от поверхности земли, а другой на половине высоты стен. Для стрельбы из сих последних бойниц приделаны были подмостки. Вход в укрепление запирался особым срубом. Во всю длину стен поделаны были с внутренней [134] стороны навесы, которые прикрывали неприятеля от непогоды и от выстрелов. От левого фланга сего редута до оврагов был построен высокий завал из бревен с бойницами и навесом: кроме сих укреплений длинная линия завалов протянута была при окончании мыса над обрывом обращенным к стороне Эрпели. Сжегши сии укрепления подполковник Клюки-фон-Клугенау 22-го со всем отрядом тронулся в обратный путь и, переночевав в Эрпелях, на другой день прибыл в Темир-Хан-Шуру. Потеря наша в сем деле состоит из убитых нижних чинов 31, раненых обер-офицеров 3, нижних чинов 98 и контуженных 13, лошадей убито 4 и ранено 6. Потерн неприятеля должна быть весьма значительна, ибо на месте сражения найдено 36 тел.

О чем, по приказанию г. корпусного командира, сим объявляется.

Дело 2-го отд. генер. шт. 1834 г. № 108.