Письмо маиора Абу-Муселима барону Розену от 22 июня 1836 г.

Считаю за нужное донести в. впр. о нижеследующих обстоятельствах сего края. Известный вам возмутитель Шамиль при истреблении Аварского хана находился вместе с подлым Гамзат-Беком, и был с ним в одном мнении, а именно в том, чтобы завладеть аварцами и койсубулинцами, затем разглашением для нас вредного шариата успеть возмутить и весь Дагестан.

Племянник Нуцал-хана, Гаджи Яхья-бек, вместе с хунзахскими и казикумыкскими народами хотя крепко сражался с означенным возмутителем и изгнал его из селений Хурка и Мушула, но взял оттоль другое направление, с коварством и хитростью своею успел войти в селение Унцукуль, где и захватил нам верного и преданного Кази-Шаабаха и арестовал его в селении Гимры, да и сверх того кроме Гаракена и Кудука все прочие селения, принадлежащие к Койсубуле, привел в свое повиновение; в сем случае и я, собрав своих людей, наблюдаю за дорогами Гаракена и Архана, также от гаракенцев вновь взял аманатов и уверение в том, что при нападении возмутителя Шамиля на них они должны сражаться с ним, к коим и я также готов идти на помощь; одним словом, по мере моей возможности, я всячески старался утишить сего возмутителя, но один я не имею столь силы, чтобы мог оградить все селения принадлежащие койсубулинцам; как многие из аварцев, равно и койсубулинцы, питают к оному возмутителю вражду, то и будут сражаться с ними, но он, собрав из других горских народов к себе с разными угрожениями и устрашениями, а именно в том, что он разграбит их скот, истребит сады и все посевы и произведет тому подобное им разорение, может быть успеет и их привести в свое повиновение, тем более, что народ нам преданный не отколь не получит себе помощи, через что и упомянутый возмутитель день от дня делается сильнее; ныне отправляю к вам служащего при мне и сведующего в делах Дагестана прапорщика Муса-Гаджи-Реджаб-оглы, осмеливаюсь всепокорнейше донести и просить, что так как покойный брат мой Сулейман-паша кроме долгов для меня ничего не оставил, и в настоящее время я очень нуждаюсь и деньгах, и нет [274] возможности занять оных здесь у кого-либо, почему благоволите в счет моего жалованья, или же из числа суммы за шелк, который по ложной претензии мошенника Измаил-бека уже сохраняется у вас в казне, какое количество вам заблагорассудится, отпустите вышеозначенному прапорщику Муса-Гаджи-Реджаб-оглы.

По просьбе братьев моих Шахвалия и Шахбаза насчет Буйнака поданное в. впр., вы по справедливости и кротости соизволили представить сие на мою волю, почему и я приношу вам мою искреннюю благодарность. В. впр., я не из числа тех, который захотел бы обижать своих братьев, но по существующему из рода в род между нами обычаю владение наше никогда не подлежало к какому-либо разделу между нами, а оное всегда состояло в единственном распоряжении самого Шамхала, и сей последний кого к чему удостаивал, тот с тем оставался довольным, а затем не имел права объявить какую-либо претензию, так как Буйнак покойным братом моим Сулейманом-ханом уже пожалован был Шахбазу-беку и я оный утвердил за ним, дабы не нарушить его спокойного распоряжения, а селения Параул и Урум со всею принадлежащею к ним яйлагами и кишлагами, кои еще покойным отцом нашим были пожалованы Шахвалию, я тоже предоставил оный в его управление, дабы при продолжении службы Государю Императору он мог бы содержать себя и с доходами оных деревень. Как уже известно в. впр. все братское расположение мое к нему, то покорнейше прошу вас удержать его, дабы он по молодости своей не выходил из моего повиновения и тем не нарушал бы наш древний обычай.

Там же.