Рапорт подполковника Пулло барону Розену от 10 августа 1835 г. № 54.

После донесения моего в. впр. от 29 числа минувшего июля за № 52, с отрядом я того же числа в шесть часов пополудни выступил от укрепления Таш-кичу чрез качкалыковскую деревню Ойсунгур, Намечис к непокорной деревне Казбек-юрт, с намерением дабы внезапным нападением завладеть как оною, так и смежными деревнями, коих жители оказывали особенную преданность к возмутителю Ташов-Хаджи, и истребить заготовленный для мятежника собранный из разных деревень запас зернового хлеба, пшеницы, кукурузы и значительное количество соли, приготовленной для предполагаемых сборов.

30-го числа, в три часа пополуночи, пройдя близ деревни Ойсунгур, я располагал остановиться на вершине Качкалыковской горы, дабы, выждав рассвета, быстрым нападением овладеть беспечными жителями, но осторожные хищники в опушках лесов имели свои пикеты, из коих один, заметив отряд входящий на гору, несколькими выстрелами дал знать соседственным деревням, чем и принудил меня без замедления, несмотря на темноту ночи, [243] приступить к нападению. А посему, отрядив под командою маиора Бирзуля шесть рот егерей и два горных единорога, приказал: немедленно переправясь речку Мичик, атаковать с правой стороны леса деревню Казбек-юрт и овладеть почти смежною с оной деревнею Бамат-юртом; левую же сторону упомянутых деревень приказал запять 200 казакам Гребенского полка, под командою ротмистра графа Стенбока. Две роты егерей с 200 казаков Моздокского полка при двух конных орудиях отрядил для занятий деревни Сагиль-юрт, лежащей не доходя Казбека-юрта влево. Четвертый действующий баталион с 50 линейными казаками при трех орудиях оставил в резерве с тягостями. Первый же баталион с 50 кумыкскими всадниками и 50 казаками при трех конных орудиях, под командою подполковника Циклаурова, послал немедленно занять и очистить для центрального пункта ближайшую деревню Дурнай-юрт, по правую сторону Мичика лежащую.

Мрак ночи н местные препятствия, как-то: крутой спуск к Мичику, засеянная кукуруза, заборы и беспрестанные овраги, поставляли важное затруднение к стремлению храбрых солдат, которое усугубляемо было сильными выстрелами ожесточенных жителей; но, преодолев все преграды, деревня Дурнай-юрт была немедленно взята; оставшихся в ней жителей, которые заперлись в саклях и защищались с зверским ожесточением, принуждены были вытеснять штыками; 8 человек мужского и 5 женского пола жителей осталось на месте убитыми; из спасавшихся бегством взята в плен одна женщина. С нашей же стороны убит рядовой 1, ранены унтер-офицер 1 и рядовых 3.

Баталион маиора Бирзуля, казаки под командою ротмистра графа Стенбока и две роты посланные с моздокскими казаками, стремясь к назначенным деревням и преодолев все препятствия, при деятельных распоряжениях своих начальников, овладели частью оных, но как со всех мест собравшиеся к сим пунктам жители, заняв близкие опушки леса и некоторые укрепясь в саклях, сильным ружейным огнем преграждали пути и прикрытые темнотою с ловкостью могли бы причинять урон нашим, то я приказал до рассвета остановить натиск и оставаться на занятых позициях.

Вместе с рассветом устроив на удобных местах батарею, открыл я канонаду во все стороны где только скрывались хищники; на тех же, кои защищаемые местностью не подвергались опасности от выстрелов из орудий, я приказал ударить в штыки. Маиор Бирзуль, с двумя ротами егерей, первый на штыках вытеснил из двух оврагов засевших неприятелей и завладел двумя необходимыми высотами; прогнанные порывались защищаться, с отчаянием бросались с шашками и беспрерывным огнем вредили [244] победителям, но посланные от меня казаки Гребенского полка с двумя орудиями, зайдя с противулежащей стороны, сильною пальбою удержали толпу разъяренных, а тем временем маиор Бирзуль, завладев плетнями, домами и прочими строениями, поставил себя в безопасность от выстрелов неприятельских и в весьма выгодной позиции в обороне; при сем отважном случае потеряно ранеными рядовых 8 и казак один; с неприятельской стороны потери ранеными весьма значительна и 17 человек остававшихся в в деревне легли на месте убитыми, и таким образом к шести часам утра деревни Казбек-юрт, Бамат-юрт и Саят-юрт были заняты совершенно и по причине весьма близкого одна от другой расстояния составили весьма выгодную позицию для нанесения вреда из орудий по всем окрестностям.

Приведя все занимаемые нами пункты в устройство сообразно местоположения и оградив цепью опушки окружающих лесов, я приказал истреблять засеянный в большом количестве хлеб, что и было исполнено хотя под выстрелами, но без малейшей со стороны нашей потери; к 11 часам рассеянные жители вышеупомянутых деревень с прибывшими из отдаленных деревень хищниками начали собираться в разных местах в большом количестве, многие с отважностью бросались на ваших стрелков, старались сбивать цепи, но всякий раз удачно были прогоняемы силою нашего оружия.

Несмотря на беспрестанное усиливание неприятелей прибывавших со всех окрестностей, несмотря на прибытие Ташов-Хаджи, я решился, пользуясь выгодною местностью, не отступать до совершенного уничтожения заготовленных там запасов, кои, будучи скрыты в земле, не были еще нами отысканы; а тем более для того, дабы показать возмущенным, что ничтожные их замыслы и сборища не могут принести нам значительного вреда, как в следовании далее по Мичику, так и обратно

Вместе с Ташов-Хаджи прибыли Саит-кадий, мулла Уди и гременчуковский Мустафа-мулла с сборищем, состоящим из автуринцев, герменчуковцев, шалинцев, гельдигенцев, мичиковцев и прочих правой стороны Аргуна горских народов, коих по уверению лазутчиков к вечеру сего дня собралось до 2000 человек, предпринявших дерзкое намерение истребить до основания весь отряд, по мнению их, отрезанный; таковая решимость их подтверждена была общею присягою; к вечеру воздух в круге леса огласился шумными молитвами, и с сего времени перестрелка сделалась гораздо реже; стрелки наши в первый раз имели отдохновение почти до полуночи; около 12 часов хищники делали новое покушение подкрадываться близко к секретам, но были прогоняемы неутомимыми солдатами. [245]

С рассветом на 31 число Ташов-Хаджи с своею партиею в обход лесов потянулся к деревне Ойсунгур с намерением отрезать возвращение отряда; другие скопища с неимоверною дерзостью делали неоднократное нападение со многих сторон, особенно же по дороге ведущей к отряду из деревни Ойсунгур, подкрадывались на близкое расстояние, почему, вызвав охотников из кумыкской кавалерии и казаков, с стрелками егерей приказал отдалить их от лагеря, что с помощью частых и метких действий из трех орудий приведено было в исполнение. Но Ташов-Хаджи, находясь и большом расстоянии от отряда, успев с удобностью перейти дорогу ведущую в обратный путь к деревне Ойсунгур, и, сделав во многих местах завалы, возвратился на возвышенность, на которой, оставшись в продолжении целого дня, наблюдал не предпримет ли отряд движения вдоль по Мичику.

Заметивши на вершине Мичика большие толпы скрывавшиеся в опушке леса (как узнал от лазутчиков оные прибыли из Мискита, Болан-су и со всех деревень ичкеринских) и прокрадываются через лес прилегающий с левой стороны вблизи вашего отряда, я усилил на том пункте цепь застрельщиков 50 пешими казаками, двумя ротами егерей и придвинул два орудия к упомянутой стороне; некоторые из них, презирая смерть, с неимоверною быстротою бросились в шашки на передовую цепь, но, будучи встречены беглым огнем и штыками, остались в необходимости спасаться бегством, унося много раненых и бросить на месте 7 тел. С пашей стороны убит рядовой 1, ранено шашками 3 и казак 1; с сего времени неприятель с той стороны более не показывался.

Между тем в деревне Казбек-юрт отыскано шесть больших ям наполненных пшеницею и две кукурузою, которые я тогда же приказал маиору Бирзулю, пересыпав в сакли и наполнив оные необмолоченными хлебами нынешней жатвы, зажечь деревни Казбек-юрт, Сагиль-юрт и Бамат-юрт, и, пользуясь развлечением неприятеля, отступил и присоединился к отряду. При исполнении сего и во время отступления ранен с нашей стороны унтер-офицер 1.

С вечера до полуночи, посреди неперемежающейся пальбы, не умолкало и пение молитв в партиях неверных; все предвещало варварскую решимость злодеев; пальба не прекращалась и натиски в разных местах повторялись неоднократно до самого рассвета, пред коим хищники разделились на две сильных партии, из которых одна рассыпалась по обе стороны Мичиковского ущелья, дабы в случае по сему пути нашего следования сделать на отряд решительное нападение, другая же отправилась к завалам сделанным [246] по дороге в Ойсунгур; сам же Ташов-Хаджи с отважнейшими своими сообщниками предположил во время нашего движения врезаться в средину колонны, дабы смешать порядок нашего отступления и отрезать арьергард.

1-го августа на рассвете, сообразясь с обстоятельствами, при том осведомясь некоторым образом о предположении мятежников, и имея в виду обход вправо от устроенных завалов, я решился идти к деревне Ойсунгур, и почему приступил к отступлению следующим образом: авангард и средние колонны с четырьмя орудиями под командою подполковника Циклаурова двинулся на впередистоящую гору очищенную прежде от неприятеля пушечными выстрелами; арьергард под командою маиора Бирзуля в то же время должен был предать огню деревню Дурнай-юрт с находящимися при ней запасами хлеба и двинуться вслед за центральными колоннами. Пламя открыло наше движение взорам неприятеля; враги, рассыпанные по Мичиковскому ущелью, с ужасным шумом стекались вслед за нашим арьергардом; таким образом преследуемые, отражая натиск, мы прошли до двух верст, где Ташов-Хаджи со стороны леса по Казиюртовской дороге спешил врезаться в наши колонны, но, предупредя его намерение, я заблаговременно успел занять выгодные места к отражению, скрытно засадив две роты в чаще леса, под командою штабс-капитана Туманского, который, встретив партию возмутителя, сильным огнем и штыками принудил его к бегству.

Между тем авангард с помощью орудий, а боковые цепи усиленной пальбою, а в других местах штыками, разогнали теснившихся впереди и засевших в завалах мятежников; тогда, заняв другую высоту, устроив батарею из шести орудий, я с удобностью очистил большое пространство вправо от завалов, по которому безопасно пропустил авангард и все бывшие тягости обоза с средними колоннами. Разъяренный неприятель, увидев все замыслы уничтоженными, целой массой бросился на арьергард нашего отряда, но пальба с выгодной высоты, с устроенной мною батареи, действие орудий в авангарде выдвинутых на отвозах, мужество стрелков и беглый ружейный огонь не допускали мятежников на близкое расстояние, и в таком порядке и последние колонны наши после жаркого огня взошли к центру батареи и, присоединив к оной остальные орудия, сильною канонадою я снова очистил проход и, пропустя колонны арьергарда с нужным прикрытием, благополучно переправил орудия и присоединил их общему отряду к деревне Ойсунгур, где и остановился биваком. При сем отступлении с нашей стороны потеря ранеными: обер-офицер 1, горнист 1, рядовых 10, канонир 1 и казак 1; убито артиллерийских [247] лошадей 3, ранена 1; с неприятельской стороны по достоверным сведениям оказалось убитыми 19 и ранеными 50 человек.

Здесь я известился чрез заслуживающих вероятия лазутчиков, что число собравшихся из разных племен простиралось до 4000 человек, в числе коих находились многие из покорных качкалыковских, а именно, замечено в деревнях Кошкельды ранеными два, в Найбердинской убит 1 и в Гудермесе 9 были в скопище; из сих — пять давно уже отложившихся семейств и проживавших в деревнях непокорных, а 4 из числа живущих в Гудермесе. Сии же лазутчики уверительно утверждают, что потеря со стороны неприятеля в общем деле простирается убитыми более 50 и ранеными до 120 человек; в числе убитых и деревне Дурнай-юрте находится и ревностный сподвижник Ташов-Хаджи известный мошенник Монк, а жена его Писи Амузаева взята в плен, и уважаемый в народе шалинский старшина Махмут от картечного выстрела лишился ног. Важнейший же урон для мятежников произвело совершенное уничтожение деревень Дурнай-юрта из 5, Сагиль-юрта из 16, Бамат-юрта из 13 и Казбек-юрта 32-х домов составлявших и погибших со всеми пожитками и с значительным запасом хлеба. При сем взято 27 штук рогатого скота, который выдан для порций отряда. С нашей стороны убитыми рядовых 2, ранеными: обер-офицер 1 и нижних чинов 31, контуженных 8 и убито артиллерийских лошадей 1, ранена 1 и казачьих 2.

По возвращении Ташов-Хаджи на Мичик, герменчукский Мустафа-мулла в присутствии других мулл убеждал собравшиеся толпы оставить бесполезное покушение па русских, которые при всех пророчествах не принесли им ничего кроме повсеместной гибели и разорения повергшего многих в совершенную нищету и советовал муллам прекратить вредные убеждения к возмущению, предоставив на волю каждого жить в покорности русскому правительству кто пожелает, и отклониться по возможности от всяких мятежей и опасных набегов: как уверяют, народ готов был принять благотворительные совет Мустафы-муллы, но дерзкие убеждения Ташов-Хаджи и некоторых других мулл снова возбудили в сердцах легковерных безотчетный фанатизм, заставил их произнести общую присягу быть в готовности к обороне на каждый призыв; на тех же, кои изменят клятве, наложен по общему согласию значительный штраф. В условиях при сей клятве положено стараться умертвлять тех из татар, кои оказывают ревность и преданность русскому правительству и при первой возможности нападать на мирные селения, и чтобы наблюдать за движениями русского отряда, по совету Ташов-Хаджи, положено учредить караулы на Качкалыковском хребте 100 человек, на правом берегу [248] Аргуна 100 человек и на улхинских полях 100 человек, после чего толпы разошлись.

Чтобы утвердить качкалыковцев в неизменной преданности и наказать тех, кои участвовали с непокорными, а тем более для наблюдения за Ташов-Хаджи, я 2-го числа, пополудни в 6 часов утра, выступил к деревне Гудермес, где 4-го числа поутру, в пример прочим, истребил дома, хлеб и все имущество изменников бежавших накануне прибытия отряда, и простоял 5-е и 6-е числа, а 7-го отступил к укреплению Таш-кичу, где для предусторожности, оставив 1-й и 3-й баталионы под командою маиора Бирзуля, 8-го числа распустив для отдыха и собираний посевов по домам казаков, сам с 4-м сводным баталионом 9-го числа прибыл в крепость Грозную.

О чем донося в. впр., имею честь представить ведомости: о числе войск отряд составлявших с означением потери в продолжении экспедиции убитыми и ранеными и список взятой в плен женщины; при чем честь имею донести, что Ташов-Хаджи и два его главнейшие сообщника, Уди-мулла и Саит-кадий, желая привести в действие свои дерзкие намерения, разделились для возмущения на три стороны: первый с приверженными на Мичике, 2-й отправился на Аргун, а Саит-кадий — в ичкеринские деревни.

Там же.