95. 1811 г, октября 20. — Письмо бывшего имеретинского царя Соломона II-го на имя императора Александра I-го с оправдыванием себя.

Всем миром и всеми царями поклоняемое правосудие августейшего вашего императорского величества подает мне смелость всеподданнейше изъяснить скорби и сетования мои пред императорским престолом вашим.

Когда покойный князь Цицианов прибыл в Грузию главноуправляющим, в то время удостоился получить от вашего всемилостивца грамоту, которая изъясняет твердость царствования моего и незыблимое сохранение царства моего и быть свободным от всякого сумления. Ведает всемогущий бог, что я со всею искренностью и чистою совестью предал себя. После сего покойный князь Цицианов сам изволил съехаться с нами на границе нашей и Грузии и написал пункты, известные пред престолом нашего величества и мы присягою обещали быть верными к всеавгустейшему престолу вашему и писанные им пункты утвердили мы подписом нашим, которые однако же не утвердили, доколь не дал нам собственную подписку и присяги п Лечгуме, составляющем издревле наследственное наше, имение, а потом оружием нашим покоренным кроме одной крепости, но и омыл разделя, лишил нас после присяги чрез короткое время и отдал вышесказанный Лечгум Дадиану. Дело же о сем Лечгуме так было предположено, что пред престолом вашего величества судом должно было решено и до решения мы должны были владеть кроме одной крепости. Но когда он нарушил присягу и письмо, то еще много раз просили его и посылали нашего князя салтхуцеса Зураба [506] Церетели и с ним других, дабы представить пред в. в., но он не изволил, возвратя их назад. В то время он выступил в поход к стороне Персии и скончался и писанные им пункты сам переменил и нарушил и не только не зделал какой-либо другой милости, как он имел обещание и условие с нами, но и с которым царским имением мы вступили в подданство в. величества, лишил нас и того и отдал другим. Но я мысль свою в рассуждение верности не поколебили, находясь в сетовании, старался у всех правителей и умолял объявить дело сие, но ни от кого не нашел цельбы, чтоб мог или представить человека или письмо к престолу в. в-ства. А по кончине его, князя Цицианова, нанесли мне еще большую скорбь, и войска вошли в Кутаис в царский дом мой как противника и неприятеля, где некоторое время они пробыли, а потом весь разорили и зятя моего князя весьма битого ко мне представили и ни князей, ни дворян, ни однога не пощадили и много безчестия зделано. Я еще просил и умолял всех, дабы прозьба и скорбь моя могли быть объявлены пред вами. Но ни чрез кого мог сего удостоиться и притом клевет много на меня строчили. Поелику между нами и главноуправляющим Грузиею было положено условие, что без нас войско не должно было вступить в наши границы, а Орбелианова прислали на вспоможение Потийской крепости с военными снарядами и стоявшие на границе нашей люди без ведома нашего запретили вступать и малую драку произвели. А коль скоро узнал, тотчас я отправил нашего князя Ростома Пинезишвили и, благополучно проведя, отправил в путь. И сие в вину и в донос вменили, а мысль свою имел непоколебимо в усердии к в. в., что ведает всеведущий создатель бог. Когда же расположили вовсе удалить меня из моей земли и от кровли, в то время были в Кутаисе генерал-майор Симонович и Могилевский. Я, узнав о том, велел всему царству моему покориться, так что ни один на войска не получил никакого вреда, что всем известно, а я в одном малом укреплении расположился. Генерал-майор Симонович и также Могилевский оба изволили и на святом евангелии и кресте присягою обещали мне безвредное возвращение и опять отдачу царства моего без изъятия и я покорился и с моими князьями и также преосвященными прибыл в Грузию и съехался с главноуправляющим, обещаясь аманаты из моих князей, условье и приезд и просил позволение отправить человека и прозьбу к в. в-ству и он обещал. А на другой день окружил меня войсками и обнажил из царской почести и в город с каким безчестием вводил и под каким тежелым арестом и караулом изволил отдать, то все сии сетовании мои я не в состоянии изъяснить и пред в. в-ством дерзнуть боюсь. При безмерной сей скорби оказали еще сие безчеловечье против меня и врага веры [507] нашей настроили обещанием многих наград и милостей и побудили на смерть мою и изготовленный яд смертельный отдали ему, от кого избавил меня господь. Письмо сие и смертельный яд, имея в знак оного, в чем свидетелем и самовидцами суть высокопреподобный архимандрит Джварисмамский Венедикт п подполковник Афанасий Юрич Болецов. Все сие подробно усмотреть изволит мудростью сияющий и высокий ум в. в-ства из сокращенного всеподданнейшего донесения нашего.

Ныне же, прибегая, предаю себя священному милосердию в. и. в. и всеподданейше прошу и умоляю ниспослать монаршую верховнейшую всех всемилость в. в. и удостоить нашего достояния, дабы с предками моими положено было тело мое и изтлело. И я весь всю мою жизнь обязанный цепию усердия рабствовать и служить всевеличайшему престолу вашего и. в. до пролития последней крови моей. Нижайше желающий служить царь имеретинский Соломон. Октября 20, 1811 г. Приложена его печать.

На листе резолюция: к вашему величеству отправили мы высокопреподобного архимандрита иерусалимского Венедикта и благородного Афанасия Порфирова.